Текст книги "Год полнолуний"

– Создатель, – Дьявол медленно поднялся с колен, – мы пришли в этот поселок как гости, нас приняли, как посланников радости. Ты из прихоти обесчестил одну из девушек, обесчестил невесту в день ее свадьбы. И убил без всякого повода, наказывая за свою вину…

– Ты обезумел, рогатый, ты говоришь с Богом, а не с бродяжкой, – рявкнул Олег, но Дьявол не слушал:

– …Люди увидят это, и ты не будешь больше гостем в этой деревне. Люди разнесут Весть, и ты не будешь больше Богом в этом мире, Создатель…

– Ты хочешь отнять у меня мой собственный мир?!

– Ты сам это делаешь, Создатель.

– Ну хорошо, – согласился Олег, дрожа от ярости, – пусть будет по-твоему. Жители этого поселка никому и ничего не расскажут…

Гнев Создателя еще не успел обрести образа – на миг вспомнился убитый в начале пути вампир, и господняя воля немедленно напряглась, накрывая этим видением поселок.

Завизжали свиньи, донеслось испуганное мычание, замелькали за окнами тени. Дьявол вздрогнул, повел носом, тревожно шевельнул ушами, крутанулся на месте:

– Бежим!

Страх слуги передался Создателю. Олег схватил в правую руку обнаженный меч, левой сгреб одежду.

Зазвенело разбитое стекло, полетели щепки от деревянной рамы. Олег решительно рубанул темную тварь, ввалившуюся внутрь, метнулся к двери.

На улице царил ад: крики людей, визг скотины, обнаженные фигуры кидаются из стороны в сторону, пытаясь спастись от черных крылатых теней. То тут, то там раздавалось сытое уханье и жадное чавканье неведомых тварей. Олег взмахнул клинком, легко развалив сразу двоих нападающих, побежал за Дьяволом. Ударом Драккара он смахнул еще одну тварь с крупа коня, вскочил на Джорджа верхом и помчался к воротам, описывая мечом круги над головой. Больше никто приблизиться к нему не рискнул.

Хотя напавшие на поселок твари и казались явным порождением тьмы, Дьявол улепетывал со всех ног, пришпоривая коня на протяжении как минимум двух часов, потом перешел на рысь, немного отдышался и повернулся к господину:

– Как мог ты Создатель?! Ты сеешь смерть, словно траву косишь! Люди, люди. Женщины, дети… Мужчины. За что ты оборвал их жизни?

– Ты же сам сказал – они могли рассказать про меня…

– Да это же ты напакостил! – сорвался на крик Дьявол. – Ты изнасиловал, ты убил! Почему они должны из-за тебя умирать?!

– Перестань орать… – все еще не мог отдышаться после скачки Олег. – Это просто сон.

– Это для тебя сон, а для них – смерть!

– Ты что, не понимаешь? Это не люди, это плод моего воображения. Просто фантазия.

– Они созданы по образу и подобию твоему, они ничем не отличаются от тебя, они такие же как ты!

– Ты сошел с ума? Это всего лишь сон!

– Но я тоже из этого мира, Создатель. Я – один из них. Ты хочешь убедить меня, что и я тоже сон?

– Ты, кажется, забыл, рогатый, как создавал этот мир по моему желанию?.. – угрожающе напомнил Олег.

– … каждый из его обитателей получил частицу твоей души, Создатель.

– Ты так и будешь мне перечить? – Уверенным движением Олег выхватил меч и приставил к горлу слуги. – Мне, своему создателю, мне, Богу этого мира!

– Я… один из них, Создатель, – козлиная морда Дьявола мгновенно посерела, а голос осип. – Мне жаль их…

И тут Олега осенило:

– Так ты говоришь, что бессмертен? – расхохотался он. – А как на счет этого меча? Я создал тебя специально для того, чтобы им убить!

– Да, Создатель, – судорожно сглотнул слуга. – Драккар – это единственное, чем можно меня уничтожить…

– Не слышу.

– Я – твои ворота в этот мир, Создатель. Не убивай меня, иначе ты никогда больше не сможешь сюда попасть.

– Ты уверен? – усмехнулся Олег.

– Да… – Дьявол боялся даже кивнуть.

– Может быть, мы проверим?

– Не нужно, Создатель, – у Дьявола аж рога посерели от страха. – Я не буду больше тебе перечить.

– Ну что же, если ты сможешь убедить меня в своей искренности…

– Клянусь тебе, Создатель!

– Ну, разве это клятва… – Олег слегка надавил острием слуге на горло. – Говорить нужно так: «Я, раб божий, клянусь и впредь оставаться покорным рабом, а не занудливым засранцем.»

– Я, раб божий… – покорно захрипел Дьявол.

Выслушав его клятву, Олег криво усмехнулся, немного выждал, потом убрал меч в ножны и спрыгнул на землю: он все еще не оделся. Медленно темнея, как залежавшаяся в проявителе фотобумага, Дьявол заставил своего коня попятиться назад, осторожно оглянулся.

– Удрать хочется, рогатый? – резко спросил Олег.

Дьявол вздрогнул, лихорадочно замотал головой:

– Нет, Создатель, что ты…

– Ох, рогатый, что-то не верю я тебе… Может, все-таки повесить твою голову себе на стремя, а?

– Пока я жив, Создатель, я всегда буду твоими воротами в этот мир, независимо от своего желания, – заискивающе сообщил Дьявол. – И ты всегда можешь придти и покарать меня…

– Это хорошо, – кивнул Олег. – Ну так как, у тебя больше нет желания читать мне нотации?

– Прости мою дерзость, Создатель, – покорно склонил голову слуга, – просто мне было очень больно…

– Больно? – усмехнулся Олег, сев у толстой липы и привалившись к ней. – Ты же не испытываешь боли?

– Мне было больно за других…

Сон сразил внезапно, словно удар меча…

…это был звон будильника. Олег вскочил на ноги, привычно прихлопнул звонок, и похолодел… Ведь он заснул! Там, в мире десятков солнц, он заснул. В чистом поле, один на один с Дьяволом, которому только что устроил жесточайшую выволочку! Достаточно рогатому протянуть руку, взять Драккар… И в следующий раз Создатель проснется без головы!

Олег покосился на постель. Лечь, проснуться и связать Дьявола? А если сейчас, в этот самый момент голова уже катится с плеч? Нет, уж лучше подождать. Уж очень не хочется оказаться мертвецом. Даже во сне…

* * *

Нежные, чуть влажные губы прикоснулись к соску, вызвав сквозь сон приятное раздражение. Мягкие, теплые подушечки пальцев скользнули по животу.

Расслабляющий, обволакивающий сон не отпускал.

Ладонь опустилась на бедра, медленно двинулась дальше. Трофимов застонал, сон все еще удерживал его в своей власти, но тело уже проснулось, уже откликалось на ласку. Пальчики пробежались по напряженной плоти, а губы двинулись от сосков выше, коснулись шеи, колючего подбородка. Сон отчаянно цеплялся за Сашино сознание, но ласковые ладони покинули разгоряченные бедра, взамен опустилось не менее раскаленное тело. Плоть без малейшего усилия вошла в горячее лоно, Саша попытался обнять девушку, но она с неожиданной силой прижала его руки к подушке.

Сна не осталось и в помине. Саша хотел поднять голову и коснуться губами ее груди, но не достал, откинулся обратно и отдался во власть победительницы. Тело его словно нашло свой, личный контакт с девушкой, послушно откликаясь на каждое ее движение, и категорически отринулось от сознания молодого человека, стремившегося продлить сладостный плен. Трофимов ощутил, как внутри его разгорелся огонь, костер, пожар, огненная буря, которая не умещалась внутри, закричал, и огонь выплеснулся наружу…

Синичка обессилено опустилась сверху, прижалась щекой к его щеке и тихонько мурлыкнула:

– С добрым утром, любимый.

Трофимов скосил глаза на часы и понял, что ему пора вставать.

– Пора-пора, – подтвердила Синичка, откатываясь в сторону. – Завтрак остывает.

– Какой завтрак в четыре часа утра? – Трофимов с явным сожалением поднялся на ноги.

– Не могу же я тебя голодным на работу отпустить?!

Посреди темной ночи Синичка ухитрилась приготовить не банальную яичницу, а самую настоящую сладкую рисовую кашу с молоком.

– Во сколько же ты встала? – поразился Трофимов.

– Ешь, тебе скоро выходить, – улыбнулась в ответ Синичка и стала наливать чай.

Не привыкший к подобной заботе Александр вышел из дома на десять минут позднее обычного, и на работу ему пришлось мчаться бегом. В половину пятого он получил путевку, солярку, прошел врача, и только без четверти пять выехал с БАМа.

Город еще спал. Редкие окна светились в домах, собаки еще не вывели на первую прогулку своих хозяев, две трети фонарей экономили электроэнергию. Призрачная ночь, привычная кабина, заснеженный асфальт ныряет под колеса. И Трофимов уже начал сомневаться, была ли Синичка на самом деле или это всего лишь затянувшийся сон.

Первый круг – с пяти двадцати семи до шести тридцати четырех. До «Воздухоплавательного парка» тридцать три минуты, тридцать четыре обратно. Самый легкий рейс – человек десять за все время. Второй круг занял уже час двадцать, и двери аж трещали от набившегося народа. Толпа схлынула только к завершению третьего рейса, но хитроумные составители графика это предусмотрели, и с половины одиннадцатого автобус отправлялся в парк. В «разрыв», как принято называть четырехчасовой обед среди водителей.

За прошедшие семь часов Саша уже и вправду засомневался в реальности Синички – засомневался настолько, что плюнул на все инструкции и вместо парка рванул домой.

Дверь он открыл своим ключом, вошел в квартиру, прислушался… С кухни доносилось негромкое позвякивание. Саша заглянул туда…

– Сашка! – Синичка бросила тарелки и кинулась ему на шею. – Ты что, уже с работы?

– Нет еще, – счастливо улыбнулся Трофимов, – надо в парк ехать.

– Ты знаешь, так здорово, когда вода сама в дом течет? Я всю посуду заново перемыла, и вилки. И еще прозрачные чашечки из комнаты. Это просто сказка! – Синичка крепко его расцеловала. – Ты такой молодец!

– Я или водопровод? – рассмеялся Трофимов.

– Конечно, ты!

Чувства долга у Саши хватило только на то, чтобы позвонить в парк и соврать, что он сломался.

* * *

Как ни странно, работы сегодня почти не было. Все сотрудники мастерской лихорадочно готовились к выставке – носились по этажам с выпученными глазами, упаковывали отливки, отбирали проекты и комментарии. Альбертовна, злобно шипя, следила за загрузкой двух «Газелей», не подпуская к машинам даже бритых охранников. Художники выгребали из столов пыльные эскизы и набивали их в папки. Секретарша грозно водила глазами. Короче, дела нашлись у всех, кроме Олега. Немного поскучав, литейщик занялся уборкой мусора.

После выметания всех углов хлама набралось ведра на три. Обнаружился также десяток завалившихся по пыльным щелям восковок. Судя по тому, что их до сих пор не хватились, в этих украшениях никто особо не нуждался, однако Олег, привыкший уважать чужой труд, сделал-таки литейные формы и к вечеру провел единственную плавку. А потом запер мастерскую и отправился домой.

Таня хлопотала на кухне, у плиты. На плече возвышался Альфонс и внимательно наблюдал за ее манипуляциями.

– Ты прямо Сильвер, – усмехнулся Олег, – ни минуты без попугая.

– Как ты сегодня рано, – удивилась благоверная, – а я, как назло, Сашку со Светкой на живопись отправила. Обидится. Спать пойдешь?

– Спать? – Олег прикрыл глаза. Воображение сразу нарисовало самодовольную козлиную рожу, блеск меча. Холодно касается горла стальное лезвие, и голова катится на траву. Олег поежился. Умирать ему почему-то не хотелось. – Нет, спасибо. А ты что, с попугаем теперь вообще не расстаешься?

– Тебе жалко? – Танечка скосила глаза на Альфонса. – Он меня любит.

Попугай с готовностью закинул голову, распушил перья и вдохновенно произнес: «Боже мой, как ты прекрасна!»

– Врет он все. – Олег подошел ближе и уставился птице в глаза: – Чего от Тани хочешь?

– Жрать хочу! – признался Альфонс.

– Вот так! Слыхала?

– Ну и что? Мне за ласковое слово горсти пшена не жалко… От кого еще услышишь?

– Как так? – насторожился Олег.

– Очень просто. Ты помнишь, когда поцеловал меня последний раз?.. За последнюю неделю только и слышала: «Жрать» и «спать».

– Не… Не может быть… – неуверенно покрутил головой Олег.

– Да ладно, – Таня почесала попугаю шею, – я понимаю. Работа. Устаешь. Только знаешь, Олежка, всех денег ведь не заработаешь…

– Танечка, пожалуйста… – запросил пощады Олег.

– А ты помнишь, что обещал?

– Что?

– Как, что? Прошло пять дней…

– А-а! – сообразил Олег. – Ботанический сад? Так я завтра на работу не иду!

* * *

За окном валил снег. Огромные мохнатые хлопья. Они падали с черного неба, ненадолго желтели в свете кухонного окна и бесследно исчезали внизу, во мраке двора. Часы у соседей за стеной пробили полночь. Уникальные напольные часы конца восемнадцатого века четко отбивали каждые полчаса уже больше ста лет. И как только люди ухищряются спать под этот звон?

Танечка и Сашка давно посапывали в соседних комнатах. Сегодня Олег показал себя образцовым семьянином: до девяти играл с сынишкой и уложил его спать, потом заточил ножи, укрепил сушилку для посуды над раковиной, залатал щель под окном. Но Таня в конце концов тоже отправилась в постель, и Олег остался один. Склонить голову на подушку он не решался – стоило прикрыть глаза, как мерещилась ухмылка Дьявола, удар меча. Голова катится в одну сторону, тело заваливается в другую. Агония… Нет, подобного сна Создатель увидеть не хотел. Тем более с такой натуральностью – последнее время сны казались более реальными, нежели окружающий мир. От предчувствия смертельного удара стало побаливать горло. Олег сидел у темного окна, всматривался в играющую снежинками ночь и отпивался горячим кофе.

* * *

Вернулся Трофимов в час ночи. Тихонько, стараясь никого не разбудить, открыл входную дверь. В квартире витал пряный мясной аромат, от которого рот мгновенно наполнился слюной. Тихонько приоткрылась дверь комнаты, выглянула Синичка:

– Ой, Саша пришел! – она выскользнула в коридор, обняла его за шею, поцеловала. – Ой, какой холодный! Замерз?

– Да нет, – Трофимов выбрался из куртки, – снег на улице. В снежные дни морозов не бывает.

– Как холодно в вашем мире! – поежилась Синичка и взяла Сашу за руку: – Идем.

В комнате, на письменном столе, стояла глубокая тарелка и чашка. Девушка запустила руки под одеяло, выудила алюминиевую кастрюльку, стала накладывать гречневую кашу. В воздухе поплыл густой мясной аромат.

– Садись, – она убрала кастрюльку и потянула к себе чашку. – Ты горячий компот любишь или холодный?

– Любой, – коротко ответил Трофимов, берясь за ложку. – Какая ты рукодельница…

– Это так здорово, – азартно зашептала Синичка, – вода течет сама, плиту топить не надо. Просто рычажок поворачиваешь, чик – и горит огонь. Можно больше сделать, можно меньше…

Трофимов, молча кивая, уплетал за обе щеки. Гречневая каша имела вкус натурального мяса, но на зуб не попадалось ни единой прожилочки. Съев больше половины, Саша не сдержался, и осторожно полюбопытствовал:

– Слушай, Синичка, а мясо здесь есть?

– Есть, – девушка тихо рассмеялась. – В супе. Не нравится?

– Наоборот. У тебя золотые руки.

– Сашка, Сашка, – она пересела ближе. – Я об этом всю жизнь мечтала…

– О чем?

– Ну, о чем мечтает любая женщина? Стать домохозяйкой, естественно.

– Не знаю, – пожал плечами Трофимов. – Некоторые стремятся стать учеными или капитанами.

– Что за бред? – удивилась Синичка. – Женщина не может быть капитаном. Женщина рождена быть хозяйкой и больше никем.

– А у нас законодательно закреплено равноправие полов, – похвастался Трофимов.

– Варварство, – хмыкнула Синичка. – У нас за хребтом живут племена, которые тоже считают мужчин и женщин равными. Именно поэтому они так и остались дикарями, а наша цивилизация насчитывает уже больше трех тысяч лет.

– Не знаю, – Саша отодвинул опустевшую тарелку. – Именно женщины организовали у нас движение феминисток…

– Наверное, они психически больны, – предположила девушка, наливая в чашку компот. – Уравнивать женщин и мужчин – это все равно, что сравнивать акулу и альбатроса. Никогда в жизни акуле не удастся подняться в небо, и никогда в жизни альбатросу не увидеть глубины моря. Они разные.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Трофимов, прихлебывая горячий компот, по вкусу напоминающий сладковатый яблочный сок.

– Женщина – это в первую очередь мать. Она тяготеет к стабильности, безопасности и покою. Она стремится сохранять и поддерживать дом, наводить уют, вкусно готовить, растить здоровых детей. Мужчина же стремится быть выбранным для зачатия детей. Именно поэтому он старается произвести впечатление: хорошо трудиться, искать новое, неожиданное, он всегда готов на риск, на опасные действия. Недаром в нашем законодательстве уже больше двух тысяч лет мужчинам запрещено владеть любым имуществом, кроме оружия и личных вещей.

– Как это? – чуть не подавился Трофимов. – Вообще?

– Разумеется.

– Погоди, а если он трудится, зарабатывает, строит? Кому все это принадлежит?

– Это принадлежит хозяйке.

– Да это же даже не матриархат, это рабовладельчество какое-то!

– Ты не прав. Свободу выбора имеет каждый.

– Но… Ничего не получать за свой труд?!

– Почему не получать? Он получает возможность жить в доме, в уюте, хозяйка вознаграждает его заботой и лаской. Хороший мастер своего дела будет по достоинству оценен любой женщиной, но если она не умеет хорошо вести хозяйство, он всегда волен уйти к другой. Когда мужчина не способен ни на что, то он не будет нужен ни в одном доме. Это первейшая из основ нашего общества: каждая хозяйка стремится стать лучшей – чтобы удержать лучших из мужчин, а каждый мужчина стремится стать лучшим, чтобы привлечь внимание достойнейшей из хозяек. «Стремление к совершенству каждого члена общества обеспечивает развитие общества в целом.»

– Кошмары какие ты рассказываешь, – покачал головой Трофимов. – Вознаградит – не вознаградит, выгодно-невыгодно. Просто Америка какая-то, а не жизнь. Хоть кто-то в вашем мире способен не на расчет, а на любовь?

– Это в мой огород камушек? – рассмеялась Синичка и поймала молодого человека за руку. – Я изложила тебе главу учебника, а не правила жизни… Если ты хозяйка высокого уровня, то чувствам приходится наступать на горло – иначе министры разбегутся в другие города. Ну, а если ты простая хозяйка дома в каком-нибудь селении, то, может быть, и не самое важное – как умело твой избранник тачает сапоги.

Девушка обхватила Сашу за шею, привлекла к себе и впилась долгим поцелуем. Молодой человек ответил ей как смог, но вскоре любопытство взяло верх.

– Ты говорила про министров… А что, у вас женщины имеют по много мужей?

– Не обязательно, но как быть, если хозяйство большое? Кстати, это вторая из основ: «любая женщина имеет право вознаградить достойного мужчину своей лаской». Даже последний бедняк, совершив подвиг, может оказаться в постели хозяйки всей страны. Это, с одной стороны, обеспечивает наибольшие возможности продолжения рода для наиболее достойных, а с другой – мужчины никогда не знают, является ли рожденный ребенок их потомком. Получается, они одинаково доброжелательно относятся ко всем детям хозяйки и те получают максимально разностороннее воспитание. Схема, апробированная веками.

– И какое хозяйство было у тебя? – голос Трофимова неуловимо изменился.

– Ты ревнуешь? – сразу почувствовала девушка. – В нашем мире такое тоже бывает.

– Не хочешь отвечать?

– Глупышка… – она растрепала ему волосы. – Я никогда не была хозяйкой. У меня никогда не было ни города, ни дороги, ни мастерских. Даже дома никогда не было. Все осталось в мечтах.

– Почему? – заметно повеселел Саша.

– Так сложилось… Я должна была стать хозяйкой святилища на границе с пустыней. Прорицательство – величайшее искусство и целая наука. А может быть – хозяйкой заставы на дальних сторонах. Там, откуда трудно послать весть в столицу. Хозяйкой большого дома и двора. Поэтому меня учили колдовству, физике, геометрии, истории…

– Так ты хотела стать домохозяйкой или жрицей? – перебил запутавшийся Трофимов.

– О великая Геката! – вскинула руки к потолку Синичка. – Ты ничего не понял! Женщина должна учиться при любой выбранной судьбе. Если хозяйка не будет иметь достойного образования, то как она сможет правильно оценивать действия своих мужчин? Достойные мастера живут только в домах достойнейших хозяек. Ты знаешь историю Маггелана?

Трофимов, услышав знакомую фамилию, даже вздрогнул.

– Он отправился в плавание на корабле Изабеллы. Будь он плохим капитаном, она никогда не доверила бы ему свое судно и жизнь. Будь она плохой хозяйкой, то не смогла бы понять, зачем нужно путешествие к горизонту. Но она поняла, согласилась на плавание и первая вознаградила его за открытие. Так, вместе, они и вошли в историю изучения земного диска – Маггелан и Изабелла.

– Земного шара… – машинально поправил Трофимов.

– Чего? – не поняла Синичка.

– Земного шара, – повторил Трофимов. – Земля имеет форму шара.

– Что за ерунда! – фыркнула девушка. – Земля плоская! Будь она круглой, люди на другой ее стороне падали бы вниз.

– Они не падают, – повторил Саша слова школьного учебника, – потому, что сила тяжести направлена к центру Земли.

– Сашенька, милый, этой гипотезе уже много сотен лет. Но если бы все было так, то тела, отпущенные в двух разных точках земли, падали бы под углом к друг другу. А они падают параллельно! Это значит, что они притягиваются не к одной общей точке, а в одном общем направлении!

– Но ведь именно Магеллан обогнул Землю и доказал, что она круглая!

– Саша, – напоминающим тоном сообщила Синичка, – противники теории плоской планеты утверждали, что вода должна скатываться с ее края. Заслуга Маггелана и Изабеллы состоит в том, что они проплыли несколько сотен километров к краю Земли и обнаружили, что по мере приближения к границе планетного диска вода нагревается, а в дальнейшем закипает. Таким образом она отбрасывается назад и никогда не покидает нашего мира. После этого открытия вот уже двести семьдесят лет никто не оспаривает, что Земля плоская и плавает по поверхности кипящего океана божественной энергии, а солнца на небе – всего лишь флуктуации, выбрасываемые вверх в процессе кипения…

– Но ведь Земля крутится вокруг Солнца… – неуверенно сказал Трофимов, растерявшийся перед напором убежденной в собственной правоте девушки.

– Ага, – саркастически кивнула Синичка. – И не одна, а много-много. Штук девять, – и она рассмеялась. – Перестань. В конце концов, меня всему этому учили не один десяток лет, так что просто поверь мне на слово и укладывайся спать.

Последняя фраза девушки вернула Трофимова к действительности. Он взглянул на время: два часа. А вставать в четыре. Тут не до географических споров. Саша быстро разделся и нырнул под одеяло, где мгновенно отключился. А Синичка еще довольно долго сидела рядом, вглядываясь в его лицо. Потом осторожно поправила одеяло:

– Спи. Спи, мой хороший, моя радость, моя любовь и удача. Спи, – и она отправилась готовить завтрак.

* * *

Олег увидел над собой черную, рогатую морду Дьявола, рефлекторно схватился за рукоять меча – слуга испуганно шарахнулся назад – и облегченно рассмеялся: Драккар был на месте.

– Ну что, рогатый, жмуришься? – окликнул Бог сумрачного слугу.

– С добрым утром, Создатель, – ровным голосом отозвался тот.

– Да уж надеюсь, надеюсь.

Он вскочил на ноги, протер глаза, сладко потянулся. Как оказалось, заснуть ему повезло рядом с одним из многочисленных прудов. Создатель наклонился над зеркальной поверхностью – оттуда выглянул лохматый субъект с мятой рожей. Олег не без опаски покосился на Дьявола, потом махнул рукой, быстро разделся и бухнулся в воду.

– Эх, хорошо!

Слуга не шелохнулся. Он по-прежнему стоял возле деревьев и задумчиво смотрел вдаль. Скульптура, а не человек… Впрочем, он и есть не человек.

Олег умылся, вылез из воды, пригладил волосы, оделся. Чувствуя себя свежим, как никогда, он подошел к коню, потрепал Джорджа по шее, взлетел в седло. Поднял лицо к чистому небу.

– У нас говорят: «солнце в зените», а здесь, наверное: «все солнца на небе»?

Дьявол промолчал.

– Ну что ты застыл, рогатый? Давай, пора трогаться. Полдня проспали!

– Ты не хочешь вернуться в это селение, Создатель?

– Зачем? Полагаю, зрелище там не для слабонервных.

– Тогда куда мы едем дальше? – смиренно спросил Дьявол, садясь на своего коня.

– Куда-куда? Вперед, к морю!

За остаток дня Дьявол так и не проронил ни слова. Ехал, черный и мрачный, как совесть Петра Первого. От вида этой хмурой фигуры у Олега к вечеру совершенно испортилось настроение, и он начал ощущать желание напустить вампиров на кого-нибудь еще.

К следующему поселку путники приблизились уже в сумерках. Минут пять удивленно погарцевали у запертых ворот, потом терпение Олега лопнуло, он выхватил меч и застучал эфесом по неошкуренным створкам.

– Кто там на ночь глядя? – послышался сонный голос.

– Создатель! – крикнул Олег в ответ.

За частоколом заскрипело, с ближайших бревен посыпалась труха, над белыми остриями показалась нечесаная голова:

– Кто?

– Я, Дьявол тебя разорви! – рявкнул Олег. – Создатель! Ваш Бог и властитель!

Сторож вскрикнул, пропал. Послышался топот, приглушенный гомон. Створки дрогнули, раздвинулись, пропуская всадников вовнутрь. Местный сторож склонился чуть не до земли.

На деревенской площади уже гомонила толпа. Кто-то хозяйственно бегал из стороны в сторону, кто-то молча таращился на живого бога. Из одного дома волокли на улицу длинный стол.

– Торжеств не надо, – предупредил Олег, въезжая в самую гущу толпы. – Мне нужен только ночлег.

Создатель спрыгнул с коня, едва не сбив с ног невысокую девушку с длинной русой косой. Селянка испуганно ойкнула, попятилась. Она была в светлой полотняной рубахе, талию туго подпоясывала выцветшая ленточка, отчего бедра казались шире плеч. Грубая ткань на груди высоко оттопыривалась, намекая на соблазнительные достоинства хозяйки. Под внимательным взглядом Создателя девушка потупилась и залилась яркой краской.

– Кто-нибудь позаботится о коне? – негромко спросил Олег, и тут же услужливая рука забрала повод. Создатель приблизился к девушке, взял за подбородок, поднял голову. – Как тебя зовут?

– Элия… – девушка продолжала прятать взгляд.

– Красивое имя… – Олег заставил-таки девушку посмотреть на себя. У нее были большие голубые глаза и маленький курносый носик. – Элия, ты покажешь, где я буду сегодня ночевать?

– Покажу… Создатель… – прошептала она.

– К Мыльнику, Мыльнику веди, – донеслось сбоку.

Девушка кивнула, повернулась, пошла впереди. Через два десятка шагов она открыла калитку, поднялась на крылечко высокой избы, пропустила Создателя в просторную горницу.

– Здесь…

Она не знала, что сказать еще, помялась, а потом тихонько, крадучись, скользнула в дверь.

Олег подошел к окну: Элия бегом промчалась вдоль улицы и вошла в дом на другой стороне. Сзади фигурка ее казалась еще соблазнительнее – плотно сложенная такая, крепенькая. Как говорят в таких случаях – аппетитная.

Олег отвернулся от окна и наткнулся на внимательный взгляд Дьявола.

– Ну, что ты тут вытаращился, рогатый? – он взмахнул рукой: – Иди отсюда. Отдыхай.

В горнице попахивало гнильцой. Пол чисто вымыт, стены свежевыкрашенны, но запашок все равно имелся. Создатель рассеянно покачал ногой скамейку у стены, присел на грубо сколоченный стол, покосился в сторону окна: а ведь под рубашкой у Элии наверняка ничего не было… Трусиков здесь, кажется, не носят, лифчиков тоже. Только грубая рубаха на голое тело. Соски, наверное, ткань натирает… Олег погладил зачесавшуюся грудь, задул лучину, разделся, откинул одеяло, забрался в постель.

На этот раз матрац оказался свалявшимся – жестким и кочковатым. Олег раздраженно сел. Знал бы, что его ждет такое ложе – лучше бы в поле лег.

Он встал, подошел к окну.

Селение уже успокоилось. Только маленький поросенок суетился у заборчика в мертвенном свете звезд. Похоже, нашел что-то съедобное. В доме напротив еще горел свет. Олег отвернулся, рассеянно обежав взглядом комнату…

…как здорово было бы упереть девочку Элию в этот неуклюже оструганный стол, задрать повыше подол рубашки, обнажив мягкую округлую задницу, ухватиться за бедра…

Создатель отогнал шальную мысль и забрался обратно в постель, смирившись с судьбой.

Сон, однако, не шел. Жесткие комки упирались в ребра, голова то проваливалась до самых досок, то неустойчиво балансировала на угловатом коме. Где они добывают эту чертову солому? На каменоломнях, что ли?

Олег опять встал.

Поросенок, вырыв солидную яму, бесследно пропал. На небо набежали мелкие прозрачные облачка. А свет в доме напротив погас. Девушка, наверное, улеглась, сняв с себя незамысловатую одежду, и лежит под толстым одеялом, постепенно согреваясь. А может, ее греют… Касаются тела горячие губы, ласкают раскаленные ладони; может, как раз сейчас она стонет от страсти и кусает крепко сжатые кулаки.

Олег отвернулся от окна и вновь явственно представил, как Элия стоит, повернувшись к нему спиной, упершись ладонями в стол и широко расставив ноги. В свете звезд золотится пушок на плечах…

«Вот привязалась, чертова баба! – потряс он головой и снова лег, на этот раз поверх одеяла. – Интересно, а чем она занимается на самом деле?»

Создатель закрыл глаза, сосредоточился. Дом напротив, совсем рядом… Как ты там, Эличка? Высокая грудь, широкие бедра, длинная коса. Где ты спишь, что видишь?

Установить контакт никак не удавалось. Спала она или нет, спокойно дышала или кричала от страсти, но девицы он не чувствовал. Неужели и вправду к любовнику сбежала?

Олег сел, взялся пальцами за виски, снова сосредоточился… ничего. Вообще ничего. Ни спящей, ни бодрой, ни с раздвинутыми ногами, ни свернувшийся калачиком. Вместо ожидаемого маленького удовольствия – большой кукиш. Олег начал злиться:

– Где же она, черт побери!

Создатель распахнул дверь, вгляделся в дом напротив. Темные окна, никакого движения. Да в конце-то концов! Бог он в этом мире или бродяга?! Чего он боится, чего стесняется?

Олег быстро оделся, пересек улицу, сильным ударом распахнул дверь, рявкнул в сонные лица:

– Где Элия?

– А… где… – в доме возникла суета. – Нету.

– О, Дьявол, как это нет?!

– А… Дьявол… – испуганно бормотали хозяева, – Дьявол там… не здесь…

– Где?.. – в душе Олега зародилось нехорошее подозрение. Он быстро пробежался до хижины у ворот, ворвался внутрь: – Где Дьявол?

Испуганные хозяева распахнули дверь комнаты и указали на нетронутую кровать.

– Где?!

– Да здесь он должен быть, Создатель…

Олег зло сплюнул, вышел во двор, огляделся. На улице появились разбуженные шумом селяне.

– А ну-ка, пахари, – повысил голос гость, – признавайтесь, кто Дьявола видел?

Никто не отвечал.

– Неужели сбежал, рогатый? Да еще, похоже, девчонку увел!

В доме запоздало взвыл женский голос. Олег снова чертыхнулся и спросил:

– Где мой конь? Кто его в конюшню ставил?

Туземцы молчали. Молчали трусливо.

– Ну?! – повысил голос Олег. – Так и будем в непонимайки играть?

– Нет коня, – признался кто-то из задних рядов.

– Что-о?!

– Пропал.

– Как это пропал?!

– Дьявол увел, – уверенно предположили в стороне. – Сам сбежал, Элию Зубаткину украл, коней увел обоих. Точно, Дьявол.

Олег обнажил меч, описал короткую сверкающую дугу. Люди испуганно шарахнулись назад, но гнев Создателя разгорался не против них.