Текст книги "Десятый день рождения"

С каждым днем все больше и больше людей, ранее не понимающих, что интересного некоторые из жителей города нашли в местном полуразрушенном парке, начинали сами приобщаться к обществу тех, кто не мог провести и часа, чтобы не вспомнить его.

Все большим людям начало доставлять удовольствие даже минутное обсуждение тех, кого за всю жизнь они видели от силы всего пару раз.

Или не видели вообще…

Парк стал вечной темой для обсуждения. Фамилия Хайзенберг стала второй по величине и значимости. Но это не значило, что она была менее значимой. С каждым днем, что Алиса прислушивалась к слухам все с большим интересом, она начала чувствовать – не понимать, а предполагать, отдаваясь собственным предположениям, в которых не было никакой логики – парк, который появлялся почти в каждом разговоре, и кто-либо из семейства Хайзенбергов были связаны между собой. Эти темы шли вместе, бок о бок, как будто порождали друг друга, отдаляя людей от прежней жизни все дальше. От прежних разговоров и тем.

С каждым днем люди становились все более предсказуемыми, но Алиса заметила это совсем недавно. Она была чересчур отдалена от общества…

Ее снова потянуло посмотреть назад, в лес, который стоял за ее спиной, но оборвала себя на “полуслове”.

Нет… Больше не ходить туда…

Она, не поворачиваясь спиной к дикой природе отодвинула лавку, на которую облокотилась во время разговора с детьми, поставив ее в такое положение, что в лес невозможно было и пройти. Небольшой строительный забор, которым был обнесен “обрыв”, на месте которого и стояла лавка. Та, что раньше стояла так, чтобы этот проход мог существовать.

Сейчас же лавка стояла так, что через нее приходилось бы перелезать.

Даже не думать об этом…

–Что ты делаешь? – спросила одна из двух девочек, что стояла в толпе.

–Я… – Алиса оставалось только поправлять вытянутые рукава на кофте и прятать взгляд от нее. Эта девочка не особенно интересовалась историей своего города.

Она не знала, что однажды произошло с Алисой всего пару лет назад.

Однако это знали все остальные.

–Были еще имена, которые должны были стать первыми в нашем городе, – перебил внезапно наступившее молчание, появившееся после вопроса прежде немой девочки. Он продолжил сразу же, как почувствовал, что Алиса начинает прятать свои руки и глаза после вопроса, связанного с лесом и тем, что было за этим “обрывом”, который она закрыла, отодвинув то, на чем сидела в ожидании Хлои всего пару минут назад. – Кое-кто выиграл соревнования, несмотря на травму. Джеймс из девятого класса плыл с не до конца заросшей костью, которую он сломал незадолго до финального заплыва в этом году. И что думаешь? Ничего?!

Алиса тупо молчала, понимая, что та обыденная мрачная тишина парка, от которой хотелось избавиться все времяпрепровождение в нем, была даже лучше, чем те звуки, которые она слушала сейчас.

Которые ей приходилось выслушивать…

–Если да, то ты права. Это пропустили мимо ушей. Ему просто выдали медаль, как и всем остальным. Но… Думаешь, это обсуждали? Подбадривали его перед заплывом или отговаривали, заботясь о его здоровье? Обсуждали после, показывая его героизм как гордость города? Нет. Все время, каждый разговор был уделен одному дому с края. И парку…

Он медленно осмотрел округу, выискивая то, о чем Алиса предположила еще с самого начала.

–…По которому должна гулять одна из Хайзенбергов.

После последних слов те, что стояли сзади, навострились, как это сделал первый, и Алиса впервые увидела то, чего заставило ее задрожать.

–Вы же… – она не сумела договорить, но так и оставила рот раскрытым от удивления.

Вы же еще дети…

Двое из тех, что стояли по бокам от мальчика спереди достали столовые ножи, которые им приходилось держать едва ли не двумя руками сразу. Это было и смешно…

Алиса снова посмотрела на второй “коридор”, ведущий к самому последнему месту парка, где это и происходило.

Только не сейчас… Не смей выходить…

…И страшно.

–Мы не хотим этого делать. Но…

Глаза его стали живее, как и у других позади него, понимающих, что он скажет. Нет, по ним не было видно, что они готовили речь перед тем, как идти в парк.

Просто их мысли были чересчур одинаковыми. То же непонимание, что происходит с людьми в городе, та же зависть, которая заставила их разузнать, где гуляет самая беззащитная из Хайзенбергов, переводящая на себя все внимание города одним лишь своим появлением. Та же злость, заставившая их взять из родительских домов огромные ножи, делающие их похожими на монстров из фильмов ужасов.

Вот только, что они собирались сделать сейчас. Сегодня. В этот парке, в который никто и никогда не ходил – было далеко не фильмом и не чересчур реалистичным розыгрышем Алисы.

Это и было тем ужасом – не выдуманным, а живым, происходящим явью, а не во сне…

Алиса ошарашенно бегала глазами по всем остальным, что стояли перед ней и не могла произнести и слова, пытаясь понять, что делать дальше.

А самое главное, что делать с Хлоей, за которой они пришли…

–Мы не хотим этого делать, но если там, в нашем доме, для нас больше нет места…

Он огляделся назад, посмотрев на всех остальных, от чьих лиц он и выражал общее мнение. И они кивали. Они были согласны с ним, потому что это не он заставил их встать и пойти вместе с ним.

Они решились на это вместе…

–То у нас будет свой дом, – сказал он, когда вернулся взгляд обратно на Алису. – Который они обсуждают, но в который не ходят. Этот парк, который теперь будет нашим.

–Что вы несете…

–И раз нас выгнали из собственного дома!

Теперь они говорили вместе, не в состоянии совладать с эмоциями, едва не переходя на крик – девочки же, что стояли поодаль от общей толпы, которые были тише всех остальных, впервые показали, что и они пришли сюда далеко не с пустыми руками. Одна из них достала из рукава заточенную пилку, невероятно блестящую под лучами заходящего вечернего солнца – у второй же в руках появились маникюрные ножницы, явно украденные у ее матери.

У матери, которая перестала обращать на нее внимание…

У них были общая проблема, которую они не могли понять, также как и общее решение, к которому их вынудила прийти сама жизнь. Жестокое и кровопролитное, но их собственное, к которому им пришлось придти самим.

–То и мы имеем право выгнать из своего тех, кого мы больше не хотим видеть. О ком не хотим слышать. Кого больше никогда не будет в нашей жизни…

Мальчик сжал нож сильнее и по лезвию, опущенному острием вниз, забежали капли пота с его стискивающей рукоять ладони. Глаза Алисы едва ли не вылетели из орбит, когда она поняла, что точка невозврата была где-то совсем далеко. Она была в прошлом, которого она не замечала, потому что последние годы провела вдали от всего общества. Теперь оставалось смотреть, что из всего этого вытечет спустя время.

Оставалось надеяться, что течь сегодняшним вечером будет не кровь… Слезы прощания или злости, безысходности или смирения – но только не кровь.

Только не кровь той, за кем они сюда и пришли…

Только не выходи… Лишь бы ты услышала голоса…

Сердце Алисы колотилось так, будто бы готово было разорваться. Но сейчас она впервые почувствовала что-то другое. Что-то, что замещало ее страх за себя и за девочку, которая должна была вот-вот прийти сюда.

Ради которой они и принесли с собой в пустынный парк развлечений ножи, которые были спрятаны, пока они были в Марлине…

Ради Хлои, которая вот-вот должна была появиться…

Непривычное и непонятное чувство, которое нахлынуло на нее впервые.

Но не за всю жизнь, а с последнего раза, когда она чувствовала нечто похожее. Ее вновь потянуло обернуться к лесу, одна мысль о котором портила весь день, но сейчас ее по-настоящему интересовало совсем другое. Не ножи, лезвия которых были предназначены не для ее тела, и не безумные дети, которые в любой момент могли сойти с ума окончательно, а значит сорваться на нее тоже.

Нет…

Господи!… Глаза?!.. Что… Происходит?!…

Они начали засыхать еще задолго до их появления, как будто предупреждая ее о том, о чем она даже не подозревала. Но сейчас…

Сейчас они горели, как если бы Алиса стояла рядом с огнем, не в состоянии закрыть их хотя бы на секунду. Однако это было не так. Именно этим она и пыталась это исправить, проморгавшись, бережно поводив пальцами по закрытым векам, ничего не исправилось. Ее глаза как будто бы были рядом с горящим пламенем.

Но с пламенем, которое было внутри, а не снаружи…

–Что с тобой? – спросили девочки, осторожно подошедшие поближе, опуская лезвия в своих руках. Алиса к тому моменту была уже не в состоянии не обращать на это внимания. Она развернулась к ним спиной, оказавшись прямо перед лесом, на который пообещала себе больше никогда не смотреть.

Впрочем, свое обещание она сдерживала, даже не задумываясь об этом. Приложив ладони к лицу, она и так не могла ничего видеть.

Глаза горели так, как никогда прежде. Сейчас они были двумя кострами, разожженными внутри Алисы, не позволяющими вернуться к жизни в такой важный момент.

В момент, когда вскоре, вполне возможно ей пришлось бы спасать другую девочку этого парка. Еще не вышедшую на главную сцену, которой в этом представлении было это место. Последний рубеж, разделяющий брошенную людьми цивилизацию и и дикую природу.

Природу, в которой скрывалось очень много того, что тянуло Алису обратно в лес, пускай и спустя столько времени…

Хлоя еще не вышла на сцену, но была обязана это сделать. Они договаривались встретиться.

И Алиса поняла еще тогда. Хлоя не обманет и не проспит. Она придет навстречу, несмотря ни на какие звуки и голоса, блуждающие этим смеркающимся вечером по мрачному парку, который впервые посетила не только она.

Сегодня здесь были ее демоны. Только ее.

Пришедшие только за ней…

Второй мальчик, чуть больше в размерах, аккуратно дотронулся до Алисы, перед этим покосившись на спросившую девочку, показывая, что лучше было не спрашивать, понимал, что было в лесу и как это было связано с Алисой.

Однако…

Однако первый мальчик, что говорил больше других, который и показал, зачем они пришли в парк, даже не думал останавливаться для таких мелочей, как очередные слезы Алисы, которые она приходила проливать там, в лесу, в нескольких сотнях метров после “обрыва”.

Он пришел сюда ради Хлои и не собирался задумываться о чем-то другом…

–Мы не трогаем тебя, – он слегка глянул на скрутившуюся Алису, закрывшую лицо руками, даже не подозревая, что это значит. – И если тебя так волнует что произойдет с одной из Хайзенбергов, то…

Он остановился на секунду, задумываясь над последующими словами. Их он не продумывал, также как и весь разговор с Алисой, которую явно не подозревал здесь увидеть.

Он тяжело вздохнул разворачиваясь к Алисе спиной, обращаясь уже к своим друзьям.

Он не продумывал свои слова и не стал этим заниматься…

–То нас это никак не касается. У тебя было время убедиться, что происходит в городе, какой бы далекой ты от него не была. У нас же было время оказаться забытыми в своих же домах, как однажды это случилось и у тебя. Только наш случай хуже. Гораздо. И ты понимаешь, что я прав…

Алиса впервые обратила внимание на что-то другое за то время, что корчилась от жгучей боли в глазах. На что-то, что ударило ее сильнее.

Ваш случай хуже?!… Хуже?!…

Она медленно, с болезненной тяжестью в голове, не отрывая ладоней от глаз, поднялась с коленей, вымазанных в сырой грязи того места, которое люди не успели достроить до конца, оставив его одиноким пленником дикой природы, которая забирала себе эту часть парка все стремительнее и стремительнее. Теперь она стояла на ногах и осталось только развернуться от леса обратно, чтобы вернуться к тем лицам, которые подловили ее в этом месте, в котором искали совсем другого человека. И она это сделала. Сквозь горящий огонь в глазах, сделала, почувствовав что-то более жгучее, чем самая сильная боль, от которой она и упала на колени минуту назад.

Ваш случай хуже?!… ХУЖЕ?!…

Теперь она стояла перед теми, кто считал свою судьбу более искалеченной, чем судьбу Алисы. Ей оставалось лишь опустить руки и посмотреть в глаза тому, кто так считал, чтобы понять…

Самым озлобленным зверем в этом парке уже были не дети, пришедшие забрать жизнь Хлои.

Теперь…

Теперь им была Алиса.

–Наш город стал одним большим храмом, богами в котором стали все представители рода Хайзенбергов, живущего от нас дальше всех. Мы даже не должны знать о них. А в итоге… В итоге они заменили городу все. Все и всех. Они стали призраками, которые вошли в нашу жизнь и убрали из нее всех тех, кто имел основания в ней находиться.Они поставили себя на наше место незаконно, – он остановился так, как не делал еще никогда прежде.

–А значит мы ответим тем же, – сказали они уже вместе.

Он обернулся назад, всматриваясь в своих друзей. Его лицо засияло серьезной улыбкой, когда он еще раз убедился, что они все также на его стороне. Что они все еще не передумали и не дрогнули.

У них была общая трагедия. И решение, которому они отдались полностью, тоже было общим делом.

Никто не дрогнул, но никто и не должен был этого сделать…

–Мы же больше не являемся детьми наших родителей. Мы больше не друзья прежних друзей, которые забыли о нас. Мы остались одни. Одни из всех, кто знал нас или кого знали мы. Все сошли с ума и не подают об этом виду.

Все…

Но не мы…

Мальчик слегка коснулся кармана джинс, явно пытаясь найти в них что-то особенное. Дорогое его душе. Он залез в карман чересчур аккуратно.

–И самое последнее, что я хочу тебе показать. То, после чего ты встанешь на нашу сторону. После чего ты не будешь нам препятствовать, – он глянул на Алису, уже стоящую на ногах, но все еще продолжающую держаться за пылающие от жгучей боли глаза, которые пока что не видел никто из толпы, и продолжил, даже не думая спросить, что с ней происходит. – И, возможно, даже пойдешь с нами. Сделаешь это вместе с нами.

Но достать нечто ценное он так и не смог.

Не успел…

–Да что с тобой! – одна из девочек все таки не смогла удержаться. Алиса выглядела чересчур больной и, подойдя к ней ближе, она дотронулась к ней, стараясь отвести ее руки от глаз. – Ты чем-то болеешь? Отведи хотя бы на…

Но Алиса не отвечала. Впрочем, это было бы просто бессмысленно. Ее бы все равно никто не послушал.

Всех интересовал другой звук.

Тот, что шел из второго коридора…

На Алису больше никто не смотрел. Она же, почувствовав самую сильную боль за все последние несколько минут, вновь упала на колени и вцепилась ногтями в собственные глаза, еле сдерживая себя, чтобы не выцарапать их, лишь бы они перестали гореть. Она не могла посмотреть туда, куда теперь смотрели все, но ей это было и не нужно. Она и без того понимала, что это значит.

Это понимали и все остальные.

Вот только Алиса, несмотря на неописуемое желание, она не могла даже пискнуть, чтобы хоть как-то предупредить Хлою, пришедшую вовремя. Алиса знала время, к которому они договорились встретиться.

И она не опоздала…

–Тихо, – мягко, почти беззвучно прошептал первый мальчик, неосознанно пригибаясь к земле и убирая лезвие за спину, в последний раз бросая холодный взгляд к практически упавшей на землю Алисе, уже не похожей на живого человека. Она слабо подергивалась, каждую секунду чувствуя еще больший жар, разрывающий ее череп на части. Но глаза…

Описать боль, которая пронзила их, было просто невозможно.

Спустя еще пару секунд, шаги приблизились настолько, что надеяться на хоть какую-то удачу Алиса больше не могла.

Теперь она поняла, почему Хлоя, брошенная в этом лесу на вечные поиски своей сестры, нашла свою смерть именно в этом месте. Громком месте – единственном во всем парке, что издавало хоть какие-то звуки, отличая его от всего остального в этом месте.

Зачем я это сделала?…

Алисе на секунду показалось, что очередной раз ее поразила боль, куда более значимая, что отягощала ее последние минуты, не позволяя ей открыть глаза. Но это было уже не так. Никакая совесть за то, что она сделала еще вчерашним днем ровно в этом же месте, не могла жечь так сильно, как горела вся голоса Алисы.

Как бы ей не хотелось чувствовать боль именно за это, ее мучила жизнь за абсолютно непонятные грехи.

За ту ношу, что она не соглашалась на себя брать. За ту, что легла на нее бременем случайности…

Пару лишних шагов. Хлоя замешкалась, переступая через лужу кошачьим прыжком и приземлилась прямо за последним ограждением, которым была обита техническая часть, через которую она любила ходить.

Путь, который она придумала сама, идеально изучив весь парк, мог спасти ее, если бы…

Если бы не я…

Но голос Хлои звучал громче любых легких шажков ее маленьких ног. Песня, которую она напевала была красивой, как минимум, так казалось Алисе, когда она, показывая девочке, как правильно пользоваться проигрывателем, натянув хрупкие наушники на ее голову, включила именно ее.

Однако Хлоя пела ее отвратительно. Алисе так казалось. Впрочем, таким ей казался весь мир, в котором ей бы пришлось жить, если бы произошло то, ради чего дети, которым она не могла сказать и слова, валясь на сырой земле, желая умереть от самой жуткой муки в ее жизни, пришли сегодня в парк.

То, ради чего они принесли с собой ножи…

Те самые, что теперь, когда Хлоя, выйдя из-за последнего ограждения, плавно качая под ритм песни головой, оказались на уходящем вечернем свету. Блестящие на последних остатках фиолетового заката. Заточенные перед тем, как оказаться здесь вместе с детьми.

Но проблемы не закончились. Вина Алисы продолжала увеличиваться с каждым новым шагом, что делала девочка, приближаясь к собственной смерти все ближе и ближе.

Алиса выбрала слишком красивую песню. Слишком настолько, что Хлоя шла и качала головой, закусив губу, и мямля себе под нос собственное звучание песни…

С закрытыми глазами.

Она делала все так, как и было нужно детям, которые не смогли принять новых правил, установившихся в городе. Хлоя приближалась все ближе, а руки детей принялись дрожать еще сильнее, чем раньше. Алиса слышала, как пот их плотно сжатых ладоней, держащих рукоятки лезвий, стекал по ним, пробегая мокрыми каплями по холодному металлу острия, и падал на лужи сырой земли, которую медленно поглощала природа, получившая на это право, когда люди ушли из этих мест.

Все молчали. Все, кроме Хлои, которая даже не подозревала, что в этот день у нее гораздо больше одного слушателя, ради которого она и пришла в назначенное время на встречу с Алисой. Той, с которой познакомилась всего пару дней назад. Она не подозревала, что ждет ее спустя всего пару секунд, длившихся целыми веками для тех, кто выжидал, не смея пошевелиться, когда она подойдет еще ближе.

Для Алисы, которая с радостью закричала бы об этом Хлое, если бы не была на грани потери сознания.

И для детей, которые не могли дождаться момента, когда они наконец смогут отомстить за все, что они испытывали последние пару лет.

Но все произошло еще быстрее…

Хлоя споткнулась.

Занося ногу на еще один “слепой” шаг, она зацепилась о корень произрастающего дерева, нависающего над последней площадью перед “обрывом” вечным облаком листвы, скрывающим ее от дневного зенитного солнца, палящего на вечно нагревающийся металлический парк, который и стал смыслом жизни девочки последних нескольких месяцев.

Тех месяцев, за которые она так и не смогла найти свою сестру…

Она споткнулась и уронила на землю наушники, открывая при этом удивленные от неожиданности глаза. Пока что ее удивляло лишь то, что она умудрилась просчитаться в пути, который она целиком могла пройти с закрытыми глазами от самого его начала вот уже как несколько недель минимум, не подозревая, что в нем найдется хоть что-то новое, чего она не заметила раньше.

Но в этот раз он был полон сюрпризов, каких она не встречала никогда прежде.

И корнем большого дерева, о которое она споткнулась, они не заканчивались…

Спустя секунду ее глаза распахнулись еще шире. И никакая неожиданная потеря равновесия не могла сравниться с тем, какую неожиданность она увидела прямо сейчас.

Увидела, что заставило ее забыть все, о чем она думала прежде, пока шла по привычной дороге, намереваясь показать всем своим видом, что подарок, который ей преподнесла Алиса, ей очень понравился.

Однако сейчас она забыла и о нем.

Наушники, которые уже не было смысла поднимать с мокрой земли, попросту забылись Хлоей на фоне того, что теперь ее интересовало куда больше, чем что-либо другое…

Дети, от которых она пряталась в поместье, боясь встретить их в городе. Дети, от которых она пряталась за спинами их собственных родителей, если они все же настигали ее в Марлине.

Дети, чьи руки сжимали далеко не свои любимые игрушки, которые однажды им пришлось отдать Хлое по приказу их же родителей, стоило им узнать, что они снова приставали к младшей и самой беззащитной из Хайзенбергов.

Теперь в них были ножи, которые были плотно сжаты в их детских, но уже повзрослевших руках…

Черечур быстро повзрослевших для того, чтобы начать принимать серьезные решение.

Ножи и были этим серьезным и взрослым решением, до которого они только смогли додуматься. И какой бы маленькой не была Хлоя по сравнению со своей сестрой или Алисой, ей вполне хватало мозгов, чтобы понять для чего эти ножи вдруг появились в их руках. А самое главное…

Для кого.

Беги!…

Алиса попыталась закричать, пренебрегая болью хотя бы на секунду, но ничего не вышло. Она не могла даже нормально вздохнуть, впрочем, как и все последние две минуты. Все тело было проникнуто тяжестью, будто на Алисе оказался сам парк, надавивший на нее массой всех аттракционов, которые только в нем были.

И тех, что построить не успели…

Алиса не видела этого, но явно услышала, как Хлоя поднялась и побежала обратно, откуда и появилась. Она не успела поднять наушники, да и думала ли она об этом, Алису не интересовало. Теперь…

Теперь она слышала только шаги. Но уже не ее, которые моментально простучали по мокрой земле, быстрым и громким бегом, и исчезнувшие за первым поворотом коридора.

А их шаги. Тех, кто и ждал ее все это время…

Они не побежали по отдельности. Мальчик не ринулся первым, лишь после которого побежали во второй коридор и другие. Нет.

Они побежали вместе. Никто, даже самые последние девочки, что стояли дальше всех, не затормозили, ожидая, пока кто-то сделает первый шаг.

У Алисы появилось ощущение, будто бы они были ведомы чем-то одним. Какой-то силой, которая отдала одновременный приказ бежать сразу всем, не выбирая кого-то первого.

Впрочем, так оно и было. Этой силой была та злость, которую они даже не пытались скрывать, рассказывая Алисе, зачем и пришли этим вечером в парк.

Спустя пару секунд не было уже и этих шагов, которые прозвучали в голове Алисы табуном разъяренного стада, которое пропустило ее или даже не заметило.

Все было, как они и обещали. Они пришли не за ней. Они исполняли лишь то, что было обещано.

Их не было. Они побежали за ней. За Хлоей.

Однако сама Алиса, уверенно поднимающаяся с колен, ничего и никому не обещала.

Впрочем…

Это была уже и не Алиса…

–

Не беспокойся, это Я…

Санти, которая вынырнула из чужого воспоминания еще раз, почувствовала уже не легкое головокружение.

Теперь это был целый шторм, происходящий в ее голове, как если бы она была на тонущем корабле.

Извини меня, что так резко…

Санти даже не стала осматриваться, оглядывая собственный дом, из которого “уходила” вот уже третий раз за последний час. Нет, ей было плохо не из-за этого.

Было плохо из-за того мига между тем, как исчезнуть из уже давно прошедшего события, оставшегося лишь в Его памяти, и реальностью, в которую ее вернули чересчур резко.

Этот миг пугал ее также, как и тот мир, в который она попала, когда умерла на целые сутки.

Возвращаясь без предупреждения обратно из “сна” в реальность, она видела эту мимолетную темноту, которая казалась ей тем миром.

Головокружение было не из-за побочных эффектов пребывания в чужой голове или чужих воспоминаниях.

Оно приходило с дрожащим страхом, что Санти снова попала туда. Туда, где нет ни времени, ни ее тела, ни ее мыслей…

Туда, где не было ничего…

–Да, что ты… Можешь повторять это сколько угодно, – заикаясь от холода, который не переставал с каждым новым “возвращением” удивлять ее все сильнее.

Но Ему были не важны ее чувства. О них Он даже не подозревал.

Секунда и ты будешь досматривать его до конца… Я лишь хотел сказать… То воспоминание, которое Джессика решила посмотреть о самом кровавом дне в городском парке… Та девочка, в чью голову она проникла… Алиса, если не путаю… То, что ты увидишь, когда вернешься… То, что увидела в ней Джессика, когда дотронулась до нее, сидя на заднем дворе поместья…

Это была не Алиса… Не она это сделала…

–А что там…

Помнишь историю о самом “громком” дне в Марлине… Полтора года, может чуть больше назад…

Я хочу, чтобы ты знала, каким бы неважным событием для нашей цели это не было… То, что ты увидишь – делала не она…

Это был Я…

Никаких предупреждений, но холод вновь показал себя в еще большей степени, чем раньше. Но в этот раз Санти сразу расслабилась, готовясь к очередному “сну”, из которого ее неожиданно вытащили, чтобы дополнить то, чего она не могла знать.

Чего мог знать только Он. Дар, с которым она была связана размытой и непонятной целью меньше одного дня, но кажущегося уже целой вечностью…

–

Первые шаги, которыми бежала девочка, обронившая наушники, исчезли, а вместе с ними, спустя всего пару секунд, испарились и другие, те, что последовали за первыми.

Алиса осталась одна, но сейчас…

Сейчас одинокой она себя не чувствовала. Сейчас она была наполнена чем-то, чего пыталась подавить в себе, чему запрещала показать себя, как однажды делала это раньше. Вот только, что произошло в прошлый раз, она не помнила.

Также, как не запомнила и то, что произошло в этот…

Сейчас она осталась наедине с той болью, которая теперь казалась ей совсем другой, нежели в первые минуты ее появления.

Алиса не помнила того, как встала с колен. Не помнила, в какой момент та боль, о существовании которой она даже не могла подозревать, исчезла.

И не помнила, как вместо нее пришло что-то другое…

Что-то, что не мучило ее, заставляя желать быстрой смерти самой же себе, а наоборот – что заставило ее подняться обратно. Что-то, что не просто заставило ее это сделать.

А что-то, что сделало это вместо нее…

Боль, которая убило ее желание жить, не просто ушла.

Она изменилась. Преобразилась. И сейчас, когда Алиса чувствовала, что “теряет” саму себя все быстрее и быстрее, она поняла, что это значило.

Боль, которая убивала ее последние минуты, была ответом на все ее сопротивления, которыми она пыталась избавиться от своих страданий, так и не дослушав, что говорили дети, которые не собирались ее здесь встречать.

Так и не выслушав, чего именно просила это жгучее пламя в ее голове.

Но сейчас…

Сейчас это пламя исчезло, стоило ей измучиться и обессилить окончательно. Алиса перестала сопротивляться, а значит и обрекла себя на то, ради чего этот ад в ее голове и появился.

Боль исчезла. Исчезала и сама Алиса, испытывая такое чувство, как ей казалось, впервые.

Но вместо всего прежнего появилось кое-что, чего она явно не ожидала…

Боль перестала быть болью. Огонь в ее глазах перестал был огнем.

И сама Алиса перестала быть самой собой.

Потому что сейчас…

Сейчас она стояла на собственных ногах, уже не чувствуя ничего.

Ни себя, ни страха перед детьми.

Ни слабость, которую она испытывала, стоило ей понять, какие силы ей потребуются для того, чтобы остановить всех тех, кто пришел этим вечером за Хлоей.

Этой слабости больше не было.

Силы нашлись…

А значит Алисе оставалось только дать им полную свободу.

Они были на ее стороне. И сейчас…

Алиса сделала первый шаг. Уверенный и не торопящийся догнать тех, кто успел убежать уже очень далеко. Тех, кто бежал до сих пор…

В случае, если все еще бежала и Хлоя.

И только сейчас, спустя несколько минут самых жутких страданий, эти силы, бьющиеся об оковы сознания девочки, что не давали им занять свое место, наконец оказались на нем.

Дар был на ее стороне.

На своем месте…

Второй шаг, за ним третий, четвертый и Алиса, девочка с пламенно сияющими глазами, перешла на бег, уверенный и не сомневающийся в том, что она успеет догнать тех, кто хотел причинить Хлое зло. Та же цель, которую она пыталась достигнуть, пока ее не скрутила адская боль. Сейчас же вместо Алисы был Дар, полностью вставший на главенствующее место.

Однако цель все равно оставалась прежней…

Алиса должна была спасти Хлою. И за это принялся сам Дар…

Последний шаг перед тем, как завернуть за угол и броситься вперед.

Но Алиса не помнила из этого ничего. Это просто не осталось в ее памяти.

Но осталось в Его…

В эти минуты или даже секунды, учитывая, как быстро все происходило, ее телом руководствовал Дар. И именно Он запомнил то, чего Джессика и смотрела, прикоснувшись к рядом сидящей новой подруге ее младшей сестры…

Которую та однажды спасла от неминуемой гибели. От смерти. Кровавой и жестокой, больше похожей на бесчестную расправу. Спасла тем же методом, каким дети, за которыми она погналась, хотели решить свою главную проблему.

Кровавым и жестоким… Больше похожим на расправу.

Но то, насколько бесчестно это собиралась сотворить с ними она, было невозможно сравнить с тем, чего хотели сделать они.

Дети взяли с собой ножи. Конечно, они задавили бы девочку числом, если бы догнали ее, но в их руках было то же, чего могло быть и у Хлои, знай она о том, какая участь ей была уготована в парке тем вечером. Хлоя могла спастись, как бы абсурдно это не звучало.

Алиса же…

У Алисы было то, чему сопротивляться было невозможно. И дети, которые убежали уже достаточно далеко, пока что просто не понимали, как выглядят их последние секунды жизни.

Пока что не понимали…

Еще секунда и Алиса пустилась в бег. Огромное пространство, что успели пробежать дети, не смущало и не пугало ее. Ее оно могло бы испугать, заставив бояться, что она не успеет угнаться за ними.

Ее, но не Его… Не Того, кто управлял Алисой в этот миг. Дар, который принял на себя главную задачу, которую не могла решить Его носительница.

Он заставил ее бежать, но не просто так, надеясь, что догонит и остановит хотя бы кого-нибудь.

Нет…

Он знал, куда надо бежать. Знал, где бегут все остальные. И самое главное…

Знал, где бежит Хлоя…

Алиса бежала не просто так.

Она бежала за расправой, которую пыталась остановить.

Остановить еще одной расправой.

Своей…

–

Джессика почувствовала, как ее резко выдернули из воспоминания девочки, к чьей ладони они незаметно прикоснулась еще секунду назад.

Старшей из Хайзенбергов вполне можно было испугаться, что девочка отняла руку нарочно, но Алиса, чью судьбу Джесс только что смотрела, казалось, даже не почувствовала, как к ней прикоснулись. Ее спокойный взгляд даже не замечал, что Джесс немного приблизилась к ней, чтобы у нее появилась возможность коснуться ее. Но вот жару нынешнего лета, нахлынувшую на гору, которая еще никогда не была настолько зверской, самую жестокую духоту проявляло именно на заднем дворе поместья, стоящего на склоне горы.