Текст книги "Десятый день рождения"

Причин бояться, что Алиса не поймет ее и больше не даст к себе прикоснуться, не было, но вот причин для того, чтобы подождать еще пару секунд для того, чтобы вновь также спокойно “вернуться в ее голову” у Джессики находилось изрядное количество. К тому же Джесс слишком быстро вернулась к жизни и заподозрить ее в чем-либо было просто невозможно. Ее та же искренняя улыбка еще не успела сойти с лица, а момент, в котором она застыла, делая вид, что поднимает что-то с земли, лишь бы наклониться и быть поближе к Алисе, на удивление, не привлек особого внимания.

С момента, когда Джесс “ушла”, прошло всего пару секунд.

А возможно даже меньше…

Хлоя не успела сделать и одного слова, пускай в воспоминании ее новой подруги Джесс провела не меньше десяти, а то и пятнадцати минут.

Минут, закончившихся на очень остром моменте…

Да уж… Решив подсмотреть всего лишь один отрезок жизни, если она окажется чересчур заманчивой, в ней случайно можно и остаться…

Джессика буквально горела изнутри, едва ли не покрываясь потом от нестерпимого желания вернуться обратно и успеть досмотреть то, ради чего и касалась Алисы, пока она все еще была за столом. И сейчас, когда Хлоя наконец-то принялась рассказывать их первую встречу, Джесс поняла, что не сможет дослушать ее, пока не увидит, чем закончился “сон”, оборвавшийся на самом интересном моменте.

К ее удивлению, Алиса будто бы была на ее стороне…

Отняв от подлокотника руку, она, не глядя, поискала свой стакан на столе, неожиданно для себя вспоминая, что уронила его, когда поспешно пряталась от нежданной для девочек Джессики.

–Мы познакомились…

Но Алиса уже не слушала ее. Жара была неописуемой и спорить с ней больше никто не мог.

–Надо выпить, – сказала она, прерывая слова подруги, поднимая с земли и отряхивая от грязи стакан, который вскоре поставила на стол, подтянувшись затем к кувшину.

Слегка проливая холодный вишневый сок, точно также, как сделала это еще пару минут назад над креслом, которое обычно выбирала Джессика, она быстро разлила его по стаканам, что теперь стояли на столе.

По всего лишь двум стаканам, что теперь были на столе…

Делая пару глотков, Алиса остановилась, хотя Хлоя продолжала пить до самого конца, ведь кто, как не она уже наверняка устала рассказывать истории на заднем дворе этим ранним, жарким утром, так и не получив возможности дорассказать их до конца.

Хлоя устала, но это далеко не значило, что сегодняшним утром за этим столом что-то рассказывала только она…

Алиса была второй рассказчицей, даже не знающей об этом…

Джессика постаралась посмотреть тот день аккуратно.

Алиса же, в отличие от подруги, допивать до конца не стала. Она остановилась, заметив на себе твердый и выпрашивающий взгляд Джессики – настоящей хозяйки этих мест, этого поместья, этого заднего двора и сада позади него, этого стола, стульев и стаканов.

Тех самых, которых хватило всем, но не хватило старшей из младших Хайзенбергов – главной хозяйке этих мест, пока в поместье не было Джессамины. Той хозяйки, выше которой уже не стоял никто.

И как порой казалось Джессике – даже сам Дар…

–Ты тоже будешь? – спросила Алиса, резко отпустив от себя стакан. – Извини, что не предложила сразу…

Она панически забегала глазами по столу, выискивая хоть что-то, что напоминало бы ей о третьем стакане, но ничего не было. Однако предложения на этом не иссякли.

–Может… Ты не брезгуешь? – осторожно спросила она, старательно пытаясь не обидеть ее таким предложением, способным показаться немного мерзким, наивно предполагая, что Джессику можно было чем-то задеть. Ее интересовал далеко не сок и не чистота стакана, из которого ей пришлось бы его пить.

Для нее это давно уже было ненужным. Джессика, как и ее мать, спала, ела и пила исключительно для вида, чтобы не заставлять Хлою лишний раз задаваться вопросом, что происходит не так с ее семьей, а значит, и уберечь ее от того, чтобы, решив повторять за ними, она, будучи обычным человеком, перестала есть и сама, что было бы полной катастрофой. Точнее…

Точнее, так поступала только Джесс. Только ее заботило, как в этом холодном доме ощущает себя ее сестра. Как минимум, с каждым новым днем она пыталась заверить себя в этом все сильнее…

Джессику же от жары спасал Дар. Она ее просто не чувствовала. Как и любой другой нужны, от которой зависела ее жизнь. Старая жизнь…

Новая же была полна свободы, которую Джесс получила, стоило ей оказаться в Парке первый раз, что значило по-настоящему значимый шаг навстречу Дару. Именно ее появление в Парке, в который ее никто и не приглашал, повлекло за собой Его пробуждение.

Вот только понять, почему главная хозяйка того места не позволяла совершить этот же шаг и второй своей дочери, Джессике было непонятно.

Непонятно до такой степени, что в ее сердце появились сомнения. Сомнения и подозрения…

–Конечно же нет, – сразу же ответила Джесс, уже выстроив план своих действий. Она потянулась к стакану, который был пуст лишь наполовину, и уже собиралась его взять.

Но Хлоя…

–Постой! – вскрикнула она, желая показаться сестре полезной. В какой-то степени, она поступала правильно, вот только у старшей из младших Хайзенбергов были свои планы, которые помощь Хлои медленно, но верно начала разрушать. Джессика уже тянулась к стакану Алисы, чтобы вновь прикоснуться к ее руке и вернуться в воспоминание того самого вечера, что закончился спасением младшей из последних Хайзенбергов.

Но…

–Есть же еще! – младшая из девочек, сидящих этим утром за главным столом заднего двора поместья, резво спустилась со своего кресла и наклонилась под стол. Спустя секунду, вернувшись обратно, она уже держала в руках тот самый, нужный стакан, которого так не хватало ее старшей сестре. Ее детская улыбка сияла так, будто бы она помогла ей в чем-то важном.

Будто какой-то огрызок граненого стекла действительно имел значение для Джесс…

–Спасибо, дорогая, – как можно сильнее пытаясь скрыть злобное шипение в своем голосе, Джесс постаралась улыбнуться также, как и прежде, но даже сейчас ее терпению приходил конец.

Джесс не просто хотела досмотреть “сон” в голове Алисы как можно скорее. Она хотела увидеть ту кровь, про которую еще месяцами ходили слухи по горе, распускаемые той половиной общества, населяющей ее вершину, которые еще ни разу не были в Парке. Ни разу не были призваны в Него ее главной хозяйкой. Для них еще не было места. Для них Парк еще не был готов. А значит, Он не стал для них целой жизнью.

Для другой же половины города этих слухов не существовало. Ни слухов, ни детей, ни их крови. Этой половиной общества были те, кто однажды уже побывал в Парке.

В том, что, конечно, находился в Лесу. Городской парк не имел никакой роли…

Джесс торопилась.

В ее планах было увидеть кровь тех, кто хотел причинить Хлое боль…

Поставь его хотя бы!.. Ну Хлоя!..

Младшая сестра с той же забавной улыбкой продолжала держать стекло в своей руке, выжидая, когда Джесс наконец-то возьмет его. Та же в свою очередь нервно смотрела за тем, как еще одна девочка постарше, понимая, что ее помощи больше не требуется, начинает медленно опрокидывать уже свой стакан, выпивая остатки сока.

Начинает делать то, что категорически претило планам Джессики…

–Ты берешь его или… Ай!

Хлоя вскрикнула, в этот раз уже гораздо сильнее, и схватилась за руку. Разбитое стекло в ее правой руке по мнению Джессики символизировало ту самую фразу одного из полицейских Марлина, порой блуждающих вдоль длинной дороги, соединяющей два больших города горы, а значит и часто останавливающих выходящую из ночного Леса Джессику, интересуясь, что она делала там так поздно одна и так далеко от дома.

“Инициатива наказуема”.

Джесс вспомнила эту смешно брошенную фразу, когда ее в очередной раз остановили и начали допрашивать, на что она начала шутить над ним, выставляя полицейского не самым простым человеком, гуляющим по ночному городу возле леса, пристающим к одиноким девочкам.

Сейчас Джесс чувствовала себя тем же полицейским, что бросил в ответ ту же самую фразу.

Не надо было лезть под стол… Я и сама знала, что там есть…

К тому же, я не просила…

Вот только тот полицейский, что приставал к ней чаще всего, считая чувством долга довести через весь ночной город одинокую, но удивительно ни за что не переживающую девочку, со временем перестал осуждать ее за столь позднее гуляние в одиночестве.

Потому что со временем, единственным, что осталось в его интересах была далеко не безопасность одинокой девочки и не желание узнать, что она, черт побери, там делала.

Единственным его интересом стал Парк. Тот самый, из которого она и выходила этими ночами, порой задерживаясь в нем на чересчур долго, коря себя за то, что снова оставила сестру одну. Его интересовал лишь Парк и то, как поживают Его главные хозяйки…

Джессика же не могла себе позволить задавать такие вопросы сестре. Впрочем, сейчас сестра ее волновала меньше всего…

–Как же так? – жалобным тоном произнесла Джессика, наклоняясь к сестре, расчищая ее маленькую руку от осколков. Когда все оставшееся стекло упало на землю, а ее нежная ладонь, немного испорченная не глубокими порезами, полностью очистилась от всего ненужного, Джесс резко дернула свежее и чистое покрывало стола, на которое удивительным образом не просыпалось ни единого осколка, и обвязала лоскутком чистой ткани все ее раны.

Раны, которые появились на ее руке не просто так, а по ее вине…

По вине Джессики, из-за которой и взорвался стакан в руке Хлои. По вине Джессики, из-за которой Дар, следуемый приказам своих носителей, сделал то, от чего не успел отговорить свою владелицу.

От крайних мер…

Когда Джесс сделала все как надо, она вернулась взглядом обратно к Алисе.

К той самой, к кому она хотела прикоснуться уже очень давно. Всего пару минут, учитывая копошение с разрезанной рукой сестры, но даже они тянулись ровным счетом как целые часы.

Джесс не просто хотелось досмотреть воспоминание девочки. Она жаждала почувствовать ту кровь, которая пролилась в городском парке.

Кровь тех, кто хотел пролить кровь ее сестры…

–Ты никак не закончишь, дорогая. То кто-то захочет выпить, то ты сожмешь стакан слишком сильно.

Джессика последний раз посмотрела на сестру, которую тут же попросила продолжить рассказывать об их знакомстве дальше. Слушать ее историю она не собиралась, как и во все прежние попытки ее дорассказать, но вот напомнить о том, чтобы та ее продолжала, несмотря на руку, она посчитала нужным. Она помнила это правило, которое вычитывала в каждой книге, описывающей процесс чтения памяти людей.

Обычными ли они были или не совсем…

Как бы быстро Вы не возвращались – Вы покидаете жизнь… На секунду, на две… Но все равно покидаете… Каждый представитель Семьи по началу считает, этот процесс забавным, но в конце концов ему приходится признать, что означает чтение воспоминаний… Мыслей, при должной практике, позволяющей оставаться в сознании – еще ладно, но воспоминаний…

Чтобы увидеть их полностью, вы должны уйти в них… Стать призрачным сторонником, неспособным принять хоть какое-либо действие… Вы всего лишь смотритель и, тем не менее, Вы можете позволить себе ошибиться…

В реальной жизни, что не перестает течь, даже когда Вы находитесь в чужой голове…

Вы можете ошибиться, забыв, что время, каким бы медленным оно не было в воспоминании, в реальной жизни все равно идет… Вы уйдете на час, на сутки или даже на целые десятилетия, проживая всю чужую жизнь… В реальной же жизни пройдет не больше нескольких секунд или минут, всего лишь жалких мгновений, если…

Однако даже секунды могут сыграть с Вами злую шутку… Пока вы находитесь в чужом прошлом, в воспоминании другого человека, жизнь, которую продолжает жить Ваше тело, не останавливается вместе с Вами…

Останавливается лишь ваше тело, но далеко не жизнь…

А значит, Вы всегда можете показаться странным… И далеко не всегда тем, кому бы Вам хотелось таковым казаться…

Они всегда на чеку… Они не перестали искать Род… Они не забыли о Семье…

И Они не исчезнут, оставив нас в покое, просто так…

Совет для чтения воспоминаний последний… Уходите в “сон” лишь тогда, когда Ваш ступор не покажется никому удивительным и странным…

Не позволяйте Им найти Вас среди обычных людей по настолько простому отличию… Берегите себя… Берегите остальную Семью и Род…

Храните себя для высшей Цели… Мы не сможем продолжать жить, когда рядом с нами Они… Рано или поздно мы справимся и этим…

Храните себя и не жертвуйте понапрасну… А если и жертвуете…

То только ради того, чтобы наконец понять, кто Они такие… Что Они такое… Откуда и зачем появились… Если Вы решитесь жертвовать собой, сделайте это для того, чтобы понять Их природу, пускай и спустя смерть почти всей Семьи…

Не попадайтесь Им на пустяках… Не позволяйте им коснуться Вас по глупости… Не исчезайте напрасно…

И не исчезайте бесследно…

Род умирает, Семья распадается, но даже эти трудные времена найдут своих героев…

Именно это Джессика и сделала, заставив сестру в тысячный раз попытаться довести историю их знакомства с Алисой до конца. Теперь даже с самым глупым видом ее бы никто не посчитал больной. Ее секундный ступор в реальной жизни, значимый еще двадцати минутам в воспоминании Алисы, сочли бы за просто чересчур внимательное отношение.

Именно это Джессике было и нужно. Нужно для того, чтобы вернуться обратно. К той самой пролитой крови, что желала причинить боль сестре, но была наказана за это сама…

Наказана Алисой. Той самой, к кому у Джессики вновь появились шансы прикоснуться.

–И все же сегодня чересчур жарко, – улыбаясь, как и во время всего разговора, Джесс протянула руку в ее сторону. Та наблюдала за событиями последней минуты, не выпуская бокала из рук. Единственного, в котором остался сок.

А это Джессике было и нужно…

Девочка, не задаваясь лишним вопросом, понимая, что хозяйка этих мест не брезгует испить из чужого бокала, протянула руку вместе с целым стеклом в ответ.

И Алиса снова прикоснулась к ней…

–

К тому моменту закат уже наступил. Но был ли это обычный закат, нахлынувший настолько неожиданно, что дети, пришедшие этим вечером в парк, вполне возможно и забыли о своей главной цели, Алиса не знала.

Ведь сейчас это была далеко не Алиса…

Пробегая мимо разваленных аттракционов, к которым, на удивление, не притронулся еще ни один желающий уничтожить парк до самого конца, она искала их. Детей, оставленных собственным же городом за порогом его их же жизней.

Детей, пришедших этим вечером с ножами. И далеко не с лучшими помыслами…

Алиса бежала, предчувствуя и понимая, уверенно осознавая, где найдет первого ребенка.

Точнее, это понимала не она.

Это был Дар, вставший на ее место, чтобы решить задачу, непосильную своей носительнице.

Той, которой сейчас “здесь” даже не было…

Алиса неслась так быстро, как никогда раньше. Если бы она “была на месте”, если бы она была в сознании, которое сейчас было полностью занято ее Силой, которую она старательно пыталась не пускать еще несколько минут назад, из-за чего Дар заставил ее испытать такую боль, которая точно бы рано или поздно все равно усыпила бы ее, давая дорогу Ему, она бы не просто удивилась.

Если бы Алиса была в сознании, она бы просто не узнала себя. Это было ее тело, но то, что оно делало…

Такого от себя не мог ожидать никто.

Если бы она “была на месте” она бы не смогла понять, откуда знает, где находится каждый из детей, разбежавшиеся в разные стороны парка, чтобы увеличить шанс поймать Хлою. Она бы удивилась тому, как быстро, словно ветер, она неслась по парку, и каждый шаг Дара, взявшего ее тело под свой контроль, равнялся десяти шагам Алисы. Просто Алисы.

Просто девочки, ни разу не использовавшей свою Силу ранее…

Дар понимал, насколько для нее важно спасти единственную подругу, заговорившую с ней впервые за последние несколько лет, и пренебрегать своими способностями Он не стал. Он мог счесть достаточным лишь помочь Алисе, незаметно подсказать ей, куда следует идти, в случае чего, подправить ее действия или уничтожить любые сомнения из ее головы, чтобы она действовала быстрее и решительнее.

Но…

Но Он понимал, что Хлоя, с которой она познакомилась всего пару дней назад, значила для Алисы.

Он решил сделать все сам…

Пролетая через мрачные, потемневшие коридоры, в которых обычному человеку вряд ли можно было что-то разглядеть, Он несся вперед, зная, где бежит первая жертва.

Это была девочка, инстинктивно сбежавшая от толпы по приказу первого мальчика, который командовал ими. У них была общая цель, но первым на слово был именно он.

Мальчик, к которому Алиса хотела подойти по особенному, в отличие от других. Всего лишь хотела…

Исполнял же желания Он…

Резко замедлившись, Алиса остановилась прямо на одном из перекрестков четвертого сектора, что был ближе всего к “обрыву” парка. Она чувствовала ее где-то рядом. Девочка не сумела убежать далеко. Теперь же…

Алиса подняла свои горящие глаза и посмотрела на небо. Дар, который и был в этот момент Алисой, видел свое творение. О да, Дар всегда цеплялся за возможность поиграться в материальном теле своих носителей, когда они просили Его об этом или просто впадали в панику, из которой их мог спасти только Он. Всегда использовал лишние минуты порезвиться, когда Ему отдавали свое тело, не в силах справиться с проблемой самостоятельно. Он помогал, решая за своего носителя его просьбу, но не обязательно уничтожая поселения, города, навлекая вред или причиняя кому-то страдания.

Нет.

Роль играло лишь желание носителя, отдающего свое тело. Дар нередко спасал целые поселения от голода, заставляя умирающих поверить в богов, когда внезапно приходило плодородие. Это происходило, если кто-то из Семьи чересчур полюбил обычных людей и не смог оставить их без помощи.

Порой Ему приходилось спасать от острой смерти королей, подбитых копьем или мечом, а порой задавленных конями или павшими солдатами в самой последней и победоносной битве, которую ему не удавалось отпраздновать как следует из-за наступающей на его шею смерти.

На следующее утро, когда каждый советник королевской руки, каждая вошь, хоть как-то приближенная к власти, вплоть до безмозглых рыцарей, не имеющих ни единого законного права на престол, уже готовых вытянуть мечи, начинала смотреть на опустевший трон оголодавшими глазами, готовыми вцепиться в каждого, кто смотрел на него точно также, из своих покоев появлялся сам король.

Живой, излеченный и жизнерадостный. Король, не встретивший своей кончины.

Король, который вышел из своих покоев сам…

Никто не оставался равнодушным к этому и каждый, кидался к королю, целуя его и лживо радуясь за его жизнь, искал причину, по которой трон не оказался опустевшим. Причину внезапного исцеления искали все: кто-то открыто презирал короля, осуждая его в связи с ведьмами и ворожеями из сказок, называя его ходячим мертвецом, кто-то, месяцами ожидая приглашения в его собственные покои, бросался к королю в ноги, моля сказать имя того лекаря, что излечил его от самой смерти.

Вот только королю оставалось лишь облегченно смеяться, радуясь смерти, которая не смогла забрать его в этот раз, а после вздыхать.

Уже тяжело, а не облегченно…

Не оставляя ответа, он подходил к самому высокому балкону башни, в которой и проживал, облокачивался о мраморные перила, после чего обводил все земные просторы, простирающиеся перед ним.

Король сам не знал, кем был тот самый странник. Не знал его имени, не знал его прошлого и того, где только его может носить, спустя целую ночь после того, как он ушел, пообещав, что утром король откроет глаза и встанет на ноги.

Сам…

Его не знал никто.

Глядя в одну из сторон, король понимал, что самый прекрасный из его замков поодаль от главных владений, предназначенный для уходящих на покой генералов его войск, который он и подарил во владение страннику перед тем, как он ушел, все равно перейдет ненавистным полководцам, хоть и выигравшим ему войну, но нестерпимо жаждущим сдать его врагу на протяжении всех походов.

Он понимал, что замок все равно окажется пуст. Король видел в глазах странника что-то чересчур недоброе и непонятное. Непривычное. Он понимал, что интересы человека, если странник был человеком, гораздо выше каких-то каменных глыб, величественно поставленных друг на друга. Гораздо выше земель, власти, престижа и известности, которую король дал бы ему без каких-либо просьб, если бы он только остался с ним.

Но король понимал, что человека, способного вытащить из лап самой смерти, вряд ли интересуют настолько обычные ценности.

Ценности обычных людей…

И найти его было трудно. Невозможно, если уж на то пошло. Странник мог вернуться сам, но найти его королю не получалось. Никому из королей, заставших в своих ложах тех, кто решал их нерешаемые проблемы просто так.

Со временем, когда помощь обычным людям происходила все чаще, представители Рода перестали скрывать своей особенности перед теми, кому однажды помогли. Особенно, перед самыми влиятельными из них.

Роду нравилось быть полезным для обычных людей. Для Семьи они были что-то вроде домашних питомцев, которые исполняли различные трюки, лишь бы еще раз почувствовать, что Дар, который никак не был с ними Связан, все равно может им помочь. Род помогал людям, а порой, если помощь нужна была чрезвычайных масштабов, Он просили помощи самого Дара. Род не просто использовал Его возможности, что Он давал своим носителям просто так.

Порой люди просили решить по-настоящему масштабные проблемы…

Род просил Дар встать на Его место, чтобы Он сделал все сам. Дар всегда исполнял приказы своих носителей, позволяющих Ему существовать в своем виде.

То, какими жестокими будут эти приказы, решал только представитель Семьи. Он же решал и то, каким благородством будет веять его имя, если он просил Дар помочь людям, а не мешать им жизнь.

Однако во Его проявлениях…

Алиса так и не сходила с перекреста, стоя прямо на самой середине, задрав голову кверху…

Во всех Его проявлениях, что бы Он не делал, когда получал полную свободу от своего носителя, уходящего на второй фон в своем же теле, было кое-что одно. Кое-что, связывающее всех оживших королей и все накормленные деревни, на которые всего за одни сутки до смерти снисходило “благословение богов”, принесших им плодородие. Все, что связывало все таинственные убийства и самое главное – ненайденных убийц.

Алиса смотрела на небо, задрав голову вверх…

Почерневшее небо можно было счесть за внезапный закат, который и без того совсем скоро бы нахлынул на гору, а значит и на Марлин вместе с парком.

Вот только непроглядный мрак сошел не только на небо.

Им было пропитано все…

Дар, что сейчас был вместо Алисы, спустя минуту наконец опустил голову и смотрел теперь не только на небо. Теперь Его интересовал парк.

Весь парк.

Его аттракционы, которые не смог бы разглядеть ни один нормальный человек, коридоры между ними, которые с наступлением темноты превратились в огромный лабиринт, в котором не было видно ничего дальше нескольких шагов и комнаты страха, которые уже давно не работали в этом парка, как и все остальное. Страха в них больше не было.

Однако из самого парка он никуда не делся…

Страх лишь вышел наружу, занимая уже не одно место, а сразу все. Каждый уголок парка.

Особенно им был пропитан последний сектор, в котором и происходило представление этого дня…

Сегодняшним вечером страх таился в каждом коридоре, со всех сторон от которого нависали огромные аттракционы, впервые показывающие свои голоса, которых не было слышно ранее. Протяжные, медленные скрипы, больше похожие на вой дикого зверя, раненого и мучающегося от нестерпимой боли, появились в парке впервые.

Это было решение Дара. Он заставил их “говорить”, чтобы испугать детей и остановить их, лишь бы успеть угнаться за всеми. Остановить их, чтобы они не успели найти Хлою, пока та убегала от них. Хотя…

Хотя вряд ли это было необходимо. Он хотел лишь сделать все наверняка. Но то, что приходило с Его проявлением всегда…

Алиса перешла на шаг, не переставая озираться по сторонам. Черный, как смоль, туман, кажущийся мрачным облаком, окутал не только небо, но и весь парк целиком.

Скрипы ранее молчаливых аттракционов стали “петь” так громко, что их протяжные голоса, гуляющие по парку самым глубоким и пробирающимся до сердца эхом, появились по Его решению. По Его воле.

Но это было лишним…

Мрачного и густого тумана, больше похожего на черное молоко, вылившегося как и на сам парк, как и на ночное небо, звезд которого уже было не разглядеть, было достаточно. Туман был единственным отличием от обычного мира, когда Он просто таился в глубине своего носителя. Но стоило Ему выйти наружу, не менялось ничего. Ничего, кроме этого черного молока, окружившего ближайшую округу рядом с самим Даром.

Этого было достаточно…

Алиса снова остановилась, повела взглядом вокруг себя и улыбнулась.

Этого было достаточно…

Алиса видела лишь темноту.

Но Дар, который был Алисой в этот момент, видел все. Все и всех.

Этого было достаточно…

Дар видел, что дети стояли на месте. Они не бежали за Хлоей, уже забыв о ней, точно также, как не бежали и просто по парку, надеясь найти выход.

Дети стояли на месте, озираясь вокруг себя, пытаясь понять, что с ними произошло. Они не понимали, где оказались, точно также, как не могли понять, где окажутся спустя всего несколько шагов.

Алиса улыбнулся еще раз, сладко вздыхая, как будто не дышала совсем давно. Это было правдой. Дар “вышел наружу” в ее теле впервые. И улыбка, не сходящая с ее лица, говорила о том, что беспомощная мольба Алисы, безнадежно мечтающей спасти подругу от кровавой участи, была услышана. Ему было неважно, о чем просила Алиса. Ему было неважно, какую просьбу исполнять.

Он просто хотел выйти…

И сегодня это произошло. Дар вышел из нее впервые. Однажды Он уже мог этого сделать, но в тот раз Алиса не остановилась.

В этот раз – нет. В этот раз она не понимала, что делает точно также, как и в прошлый.

Но сейчас она хотела спасти Хлою до конца. До самой потери сознания. Она думала только об этом.

Она думала только о живой Хлое, которая в этот кровавый вечер имела все шансы стать мертвой…

Слева от Алисы послышался хруст сухой ветки. Для нее это могло бы стать удивлением, но не для Дара. Дар лишь улыбался, беззвучно подходя все ближе, кружа вокруг неизвестной девочки, как акула, наслаждающаяся тем, что нашла свою жертву.

Наслаждающаяся тем, в каком безвыходном положении она находилась…

Алиса вышла на большую площадь, со всех сторон застроенную заброшенными ресторанами, столы и стулья которой, видимо, были унесены частыми ураганами, находящими гору, на которой стоял Марлин.

Однако сейчас здесь была Сила в разы более влиятельная, чем природа. Более влиятельная, чем даже сама Жизнь…

Это была самая последняя девочка, что стояла позади всех. Именно из-за нее Алиса и не могла понять, сколько их пришло в парк.

И именно с нее Дар и начал…

Она стояла, прижав к себе руки, нервно покусывая ногти. Еще в самом начале Алисе она показалась самой неуверенной среди всей компании, но сейчас она доказывала совсем обратное. Дар был уверен увидеть безмолвную панику, сдавившую шею так сильно, что у девочки не получалось бы даже дышать. Он хотел увидеть ледяное оцепенение, нашедшее на ее тело спустя всего секунду после того, как Он только “вышел”.

Спустя всего секунду после того, как смоль черного тумана, окутала сразу все, что было поблизости.

Дар видел в этом тумане все. Видел хорошо и четко. В этом черном океане именно Он был акулой.

Но девочка…

Улыбка сошла с лица Алисы. Дару не нравилось в девочке ее глупость, которая не позволяла ей понять, что происходящее не совсем обычный закат.

Девочка всего лишь стояла на месте, покусывая ногти.

И Дару это не нравилось.

Вы были чересчур уверенными в себе…

Теперь улыбка вернулась на лицо Алисы.

Девочка бешено развернулась на месте, обернувшись вокруг себя, пытаясь увидеть хоть что-то. Однако самый густой туман, который она только видела, был против.

Туман позволял видеть только одному человеку этого парка. И пускай, Он был далеко не человеком.

–Кто здесь?! – закричала девочка. Это было не то, почему первой Он выбрал именно ее. В крайнем случае, первый порыв паники она встречала криком, а не остолбенением, переходящим в потерю сознания. Впрочем, доводить ее до безумства в Его планы не входило. Алиса, сама того не понимая, позволила Ему “выйти наружу” с вполне конкретной причиной.

С конкретной целью, которую Он ни на секунду не забывал…

После визга девочка достала единственное, что, видимо, взяла с собой в парк. Пилка для ногтей, которая ей бы очень пригодилась после всего ужаса, который уже прошел через нее, оставив большой след и подсознательный страх от одного лишь вида парков аттракционов, неожиданно появилась в ее руках. Она поступала правильно, несмотря на ошеломляющий страх, который проглядывался в широко распахнутых глазах с расширенными до пределов зрачками, пытающимися разглядеть в темноте хоть что-то.

Она поступала правильно. Голос Дара и вправду был прямо за ее спиной.

Но Алиса стояла не меньше, чем в десяти метрах… Дар понимал, что вернув Алису на ее законное место, он будет обязан передать ей ее тело. Не искалеченное пилкой для ногтей, и пускай это было бы для нее не страшно, ведь Он все равно всегда оставался рядом с ней, а то, каким она его передала Ему.

Дар хотел оказаться ближе к девочке, но…

Но Он даже стоя от нее в десяти шагах, Он все равно был рядом. Он был везде и даже находясь телом Алисы здесь, Он знал, что происходит с другими детьми. И именно поэтому Он и позволял себе играться. Не холодно исполнять приказ или просьбу, ради которой Ему позволили “выйти”, а наслаждаться каждой секундой, проведенной “снаружи”. Он хотел продлить мучения этих детей и далеко не потому что был так жесток.

Дару было безразлична цель, с которой Его “отпускали” наружу…

Если бы Алиса попросила Его спасти всех людей города, от очередного надвигающегося на штат шторма, Он бы медленно пробирался в голову каждому человеку Марлина, навевая мысли о скором путешествии в другие штаты или даже страны. Он бы не позволил себе решить эту проблему в одно мгновение, пускай у Него и были на это все шансы.

Сейчас же Алиса просила далеко не спасения своего города, из истории которого выпала еще как пару лет назад. Она хотела спасти Хлою, но вот каким образом она думала это сделать…

Таким образом Он это и исполнял.

Играя роль великого спасителя, пришедшего по последней мольбе своего носителя или всего лишь по простой просьбе, Он никогда не хотел исчезать сразу, как только бы завершал то, ради чего и “освобождался”.