Текст книги "Война зомби"

Гурбан поймал взгляд Мариши. Она покачала головой – мол, раны такие, что одноглазой не выжить, крови много потеряла, заражения не избежать. Зомболюди ведь зубки не чистят, а падалью частенько не брезгуют. В общем, понятно.

– Твою мать! Ну, попали! – Данила с досадой ударил себя кулаком в ладонь.

– Да ладно тебе, братишка, все не так уж и плохо.

Только Ашот это сказал, в сарае погас свет.

– И как я теперь?.. – В темноте Мариша продолжала обрабатывать раны одноглазой на ощупь, судя по слабым стонам последней и просьбам первой немного потерпеть – мол, скоро легче станет.

– Зомбаки повредили ветряк. – Ашот шмыгнул носом. – Умные, с-суки!..

– Не они умные, а тот, кто ими руководит… Темно, хоть глаз выколи. Хоть бы одно окно. Или нет, не надо окон. – Дан понял, что ляпнул глупость – будь в сарае окна, зомби уже проникли бы внутрь.

Выставив руки перед собой, шаркая ногами по полу, чтобы не зацепить чего и не упасть, Данила добрался до вездехода. Дверца водителя оказалась не заперта, ключ торчал в замке зажигания. И то верно, кто угонит отсюда «Тайгу», от кого ключи прятать? Движок завелся, зарокотал. Фары-прожектора хоть как-то осветили помещение. Да что там – отлично осветили.

Все обрадовались, загалдели. Даже на бледном с синевой лице аборигенки проявилось подобие улыбки. Только зомбаку в клетке иллюминация пришлась не по нраву. До того момента сидевший тихо, он зарычал, взвыл. Собратья по слизням снаружи поддержали его дружным ревом негодования.

– Батя, ты чего? – Данила выбрался из вездехода, подошел к клетке. Как же легко он научился принимать отца в иных обличьях. Это только поначалу было непросто.

– Михась, ты? – Одноглазая, опираясь на Маришу, поднялась. – Это опять мой Михась. Чужой дух покинул его тело.

Это Данила уже и без нее понял. Черт, а ведь отец хотел что-то сказать, он предупреждал об опасности. И чего Данила не выслушал его?!

И главное – почему отец покинул подходящее для контакта тело?..

Хозяйка взмолилась:

– Спасите Михася! За себя не прошу, мне нет спасения, вы хоть мужа моего… Пообещайте! И я помогу! Я!..

Гурбан без промедления, чтоб одноглазая не заподозрила подвоха, кивнул. Его голос едва заметно дрожал, когда он заговорил:

– Не проблема. Спасем.

Дан знал, что командир лжет. И Мариша знала, и Ашот. Гурбан мог обмануть разве что Бахира и одноглазую. И Дану показалось, что женщина лишь сделала вид, что поверила командиру диверсантов.

– Спасибо, – кивнула она. – Я отблагодарю напоследок. Не хотела, но чего уж теперь, возьмите вон там… – Она указала на ворох грязных тряпок, отсыревших, покрытых плесенью шкур и еще какой-то дряни.

– Глянь, – велел Гурбан Ашоту. – И поживее.

Ворота содрогались от ударов. Зомби не отступят, это не в их привычках.

– Как в дерьмо лезть, так сразу Ашот… – Бурча себе под могучий шнобель, толстяк принялся сбрасывать барахло на пол. Резче запахло тухлятиной.

Мариша поморщилась, махнула перед личиком ладошкой:

– Опять ты, Ашотик, воздух испортил.

Толстяк одарил ее испепеляющим взглядом и удвоил старания. И зомбак в клетке разъярился минимум вдвое пуще прежнего. Его прям трясло от негодования, когтями он царапал грудь, срывал с себя то немногое, что сохранилось от одежды, с клыков капала пена. А потом как обрезало: почти по-людски сплюнув и скривившись, он забился в дальний угол клетки.

– Чего это с ним? – Ашот сбросил на пол очередной пласт гнили. – Успокоился вроде?

Словно назло ему, зомбак протяжно взвыл.

В ворота заколотили чаще и сильнее. У зомболюдей точно открылось второе дыхание. Мариша и Дан удивленно переглянулись. Гурбан нахмурился. Бахир подскочил к Ашоту и принялся помогать. И минуты не прошло, как под ворохом тряпья обнаружилось нечто странное.

– Ну и что это? – Ашот вытер грязные руки о штанины.

Ископаемая штуковина была похожа на металлическую бочку, покрытую чехлом из странной на вид ткани. Данила подошел, пощупал – из освинцованной ткани. Судя по лямкам, как у рюкзака, эту штуковину можно носить на спине. Вот только лямки слишком уж серьезные – ткань в пять слоев, накладки, пропитка… рассчитаны на неслабый вес, на любителя потаскать штангу между лопатками.

– А это еще что? – Данила отшатнулся, заметив на боку штуковины знак радиоактивной опасности.

Гурбан, наоборот, шагнул ближе, склонил голову к плечу. Выглядел он озадаченным, удивленным и немного даже восхищенным, что ли.

– Это РЯ-6, ребятки. Он же ранец ядерный. По сути, портативное взрывное устройство ранцевого типа, термоядерное, начиненное торием и калифорнием.

– Чего?!

– Да, Ашотик, я тоже думал, что ядерный фугас – это басня для особо впечатлительных барышень. До Псидемии много говорили о подобном оружии, вроде бы мощность заряда у него должна быть порядка килотонны в тротиловом эквиваленте… Опасались, что ранцы эти попадут в руки террористов… Откуда это у вас? – Гурбан обернулся к одноглазой.

– У нас тут чего только нет, военные базы ведь кругом. – Хозяйка едва стояла на ногах, бинты пропитались кровью. Если бы не помощь Мариши, упала бы. – Не теряйте времени. Грузите фугас, пригодится. И Михася не забудьте, вы обещали. И уезжайте отсюда.

Чуть подумав, Гурбан кивком отдал приказ.

– Тяжелый, зараза… – Ашот поднял ранец и опустил. – Килограммов тридцать точно есть.

Бахир ему помог, вместе они загрузили РЯ-6 в вездеход, предварительно освободив для него место.

Данила отозвал Гурбана – мол, командир, надо бы посовещаться.

– Что с этим делать будем? – одними губами спросил доставщик и посмотрел на зомби в клетке.

– Я слово дал. – Гурбан отвел глаза.

Через минуту связанного зомбака по имени Михась уложили на дно вездехода рядом с ядерным фугасом. Баюкая прокушенную руку, Ашот засунул Михасю в рот кляп:

– Теперь уколы от бешенства делать придется.

– Я открою ворота. – Одноглазая отстранилась от Мариши. – Будьте готовы.

– Это верная смерть, – возразила ей Мариша. – Вы погибните!

Одноглазая покачала головой:

– Я уже мертва.

Данила плюхнулся за руль вездехода. Как всегда, это возмутило Ашота. Типа он тоже не прочь погреть зад на водительском сиденье. Однако толстяк быстро успокоился после нагоняя Гурбана. Мариша села рядом с благоверным. Бахир – возле командира. Дверцы захлопнулись.

Навалившись всем телом, хозяйка отодвинула засов.

В тот же миг ворота распахнулись, десятки лап схватили ее, повалили…

На миг закрыв глаза, чтобы не видеть расправы, учиненной над одноглазой, Данила утопил педаль газа. Турбодизель взревел. Вездеход рванул с места, сшибая зомбаков, ворвавшихся в сарай, перемалывая траками их в фарш.

И вот уже «Тайга» во дворе. «Варяги» открыли огонь из окон, со звоном посыпались гильзы. В салоне стало дымно и душно.

Данила направил вездеход к наружным воротам, собираясь протаранить их с ходу. Но Гурбан скомандовал не делать этого:

– Не хватало еще тачку разбить. Отставить!

Он высунулся из вездехода с РПГ-7 в руках – несколько гранатометов «варяги» позаимствовали у покойной ныне одноглазой. На Гурбана тут же кинулся плешивый, как колено, зомбак, вцепился в куртку, дернул на себя, едва не вытащив командира из «Тайги». Держа РПГ одной рукой, Гурбан отмахнулся второй, попал зомбаку по роже, расплющил нос. Но плешивый и не подумал отступить. Спасибо Марише, она быстро и эффективно избавилась от проблемы – приставила ствол АК к виску зомби и нажала на спуск. Гурбана, конечно, чуток заляпало, ну да это не помешало ему жахнуть из гранатомета по воротам.

Бахнуло добротно, дымящиеся продырявленные створки сорвало с петель.

– Вперед! – скомандовал Гурбан, вернувшись в салон и задраив окно.

Даниле не надо повторять дважды.

Гусеницы провернулись, направив вездеход прочь от поселения, захваченного зомби.

С неба сыпал снег.

Глава 10
Еще живы

Плюясь пулями, вездеход оторвался от преследователей километра через два. Последнего зомбооленя, боднувшего оранжевый борт, пристрелил Ашот – вместо потерянной СВД он вооружился «винторезом». Пуля, угодив меж рогов, опрокинула зверушку на бегу. Зомболюди-наездники, оставшись без копытных, при всем своем рвении двигались слишком медленно и опасности для экипажа «Тайги» не представляли.

– Они пойдут по нашему следу, – задумчиво проговорил Гурбан, чистя оружие. Запасной автомат на случай внезапного столкновения лежал рядом, на обтянутой коричневым дерматином лавочке. – Обязательно пойдут.

Ашот пнул связанного Михася, от которого, мягко говоря, попахивало так, что Даниле в кабине неуютно было, хотя он стекло чуть опустил.

– Пулю в голову? – Толстяк предложил радикальный, но верный вариант. – Или сберечь патрон, ножом слизня отчикать?

Гурбан сделал вид, что не услышал. Типа занят – смотрит в окно, за которым медленно кружатся редкие снежинки. Вьюга закончилась, ветер стих, но снежок продолжал потихонечку сыпать, покрывая траву и цветы мягкой белой корочкой.

Ашот по-своему расценил молчание командира:

– Ну, на том и порешим. – Он выковырял из мультитула зазубренное лезвие. – Я-то честного слова не давал, с меня и взятки гладки, как говорит моя мамочка.

– А что еще она говорит? – Мариша фыркнула. – Чтобы ты жрал за троих и добавки просил?

– Насчет добавки не припоминаю, зато мамочка точно утверждала, что жены друзей – сплошь стервы. И теперь я знаю, что она права. – Ашот проверил остроту лезвия – провел режущей кромкой по подушечке большого пальца. Кровь не выступила, толстяк что-то буркнул себе под нос – мол, и так сойдет – и навис над зомбаком. Брезгливо схватив Михася за грязные спутанные космы, развернул голову затылком к себе.

Зомбаку такое самоуправство не понравилось. Он напряг мышцы шеи, вздулись вены, морда его побагровела, глаза выпучились.

– Какой же ты мерзкий… – Ашот скривился и чуть отвернулся, подведя лезвие к слизню, почуявшему опасность и потому нервно пульсирующему.

Все это Дан видел в зеркало.

Поддавшись внезапному порыву, он остановил вездеход, выскочил из кабины и, пройдя в салон – для этого не надо было выходить наружу, – перехватил руку товарища.

– Ты чего? – Ашот попытался вырваться – не получилось.

– Не надо.

– Братишка, ты в порядке? Мариша, потрогай ему лобик, у него температуры нет?

– Не надо меня трогать. – Данила жестом велел жене оставаться на месте. – Здоров я. Дружище, просто оставь зомбака в покое. Пригодится еще.

Ашот посмотрел на Гурбана, который оторвался-таки от созерцания местных пейзажей и, кашлянув в кулак, сказал, что пусть зомби поживет еще маленько, после чего приступил к осмотру ядерного фугаса.

Данила отпустил толстяка, и тот смиренно защелкнул лезвие обратно в мультитул.

– Ну, как знаете. Только потом не говорите, что я не предупреждал – уколы от бешенства делать придется… Может, ему хотя бы зубы выбить?

– Нет! – дружно выдали Бахир и Мариша, Дан и Гурбан.

Ашот, вздохнув, уселся на место.

* * *

По ощущениям Дана ехали часов шесть, не меньше. Ночь так и не наступила. Зато закончилась весна – снег усилился, дворники едва справлялись, сметая белые хлопья с лобового стекла. После того как вездеход едва не увяз в болоте – по вине Данилы, он отвлекся на Маришу, – Гурбан велел найти подходящее для лагеря местечко. Лучше бы на возвышении, чтобы со всех сторон открыто было – зомби не должны подкрасться незамеченными. Так что полярный день «варягам» только на руку в этом смысле – не надо жечь костры, от которых не только свет, но и ориентир для врага.

Нужный пригорок, поросший ягелем, скоро обнаружился, Данила заглушил мотор – стало тихо-тихо.

– Вы тут пока ужином займитесь, а мы обустроим территорию. Ашот, Бахир, со мной! – Вместе они выгрузили из вездехода пару ящиков, пока Данила с Маришей искали среди одеял и оружия спиртовки, консервные банки и чайник.

Таблетки сухого спирта занялись желтовато-голубым пламенем, затрещали, разбрасывая искры.

– Отсырел немного. – Мариша протянула к огню пальцы, хотя в салоне было тепло. – Ну, это ничего.

– Ага. – Дан подумал о том, как это замечательно – вместе с женой готовить ужин для проверенных друзей, с которыми спина к спине… Он смотрел на лицо Мариши, сплошь покрытое пятнышками засохшей крови – чужой крови, зомбацкой, – и ощущал безмерное тепло в груди, ту самую нежность, желание сделать всё-всё-всё для этого человека. Ощущал то, что в совокупности называется любовью.

Она поймала его взгляд, неуверенно улыбнулась и вдруг стала очень серьезной:

– Даня, мне надо сказать тебе кое-что.

– Я внимательно тебя… – Данила подвинулся к ней ближе. Сердечко кольнуло предчувствие чего-то важного, что изменит раз и навсегда его жизнь.

– Жрать готово?! – В вездеход шумно ввалился Ашот.

Мариша вздрогнула, отстранилась. Дан непроизвольно схватился за автомат.

– Чего тут у вас, а? Я б щас кракена сожрал! Вместе со щупальцами! И парочку зомбооленей!

– А Гурбан где? – Данила убрал ладонь с цевья «калаша».

За Ашотом в «Тайгу» забрался Бахир:

– Отлить ему надо. Ну и не только. Зачем лишнее в вездеход тащить?

– Пожалуй, я тоже не прочь… – Что-то важное осталось несказанным, момент был безнадежно испорчен, и все же Дан попытался все исправить: – Мариша, ты как?

Он подмигнул ей – мол, выйдем, да?

Но она мотнула копной смоляных волос:

– А готовить кто будет? Ты иди, любимый, я потом.

Не очень-то и хотелось, но Данила все же выбрался из вездехода. Под каблуками хрустнул снег. Однако, мороз…

– Чего вылез? – На ходу застегивая штаны, Гурбан подошел ближе.

– Да так…

– Далеко не отходи. «Да так» прямо здесь делай. Ясно? Предчувствие у меня плохое.

Данила кивнул – лишь бы командир отвязался быстрее, спорить с ним ведь без толку.

Гурбан захлопнул за собой дверцу вездехода, и Дан вяло, без настроения побрызгал на укрытый белым ягель. Возвращаться к «варягам» не спешил – подставил падающему снегу лицо. Небо над Данилой переливалось оттенками зеленого и синего. Еще немного, и диверсанты доберутся до военной лаборатории и избавят планету от всех слизней, какие только есть – и от местных избавят, и от импортных тоже. А глупости, что беспокоят Гурбана, – от нервов. Напряжение ведь в последние дни просто неимоверное, молодому организму тяжко, что уж говорить о тех, кто старше… Сдает командир, заговариваться стал, годы с оружием в руках не могли не сказаться – удивительно еще, что продержался столько…

Слишком много преград на пути, зомбаков все больше и больше. Сумеют ли «варяги» добраться до Гремихи?..

Дан заставил себя подумать о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь. О Марише, к примеру. Что сказать хотела? Что-то важное ведь? Точно важное… Или просто поворковать на ушко потянуло?.. Тревожное любопытство овладело доставщиком. Так чего гадать, надо вернуться в вездеход и прямо спросить женушку, что к чему. От недомолвок одна лишь головная боль…

Решено. Он шагнул к «Тайге».

– Любимый, это тебе. – Стоило ему забраться внутрь, Мариша протянула обжигающе горячую миску с парующим тушеным мясом, плавающим в растопленном жире.

И как только в руках удержала? Дан едва не уронил миску, поставил на колени и подул на мгновенно покрасневшие пальцы.

– Вкусно. – Ашот закинул в себя сразу половину порции, задвигал челюстями. – Еще есть? Ты, Петрушевич, при всех своих недостатках, повар отменный, вынужден признать.

– Грош цена твоим комплиментам. Ты за пайку родной острог продашь. – Мариша потянулась за его опустевшей миской, чтобы наполнить ее вновь.

– Милая, ты что-то хотела мне сказать? – Данила поднес ложку ко рту.

И тут громыхнуло, сверкнуло еще, застучало часто по бортам, по стеклам.

Миска Дана упала на пол.

– Твою мать, пожрать нормально не дали! – возмутился Ашот и зачерпнул добавки.

Ничто не способно испортить ему аппетит. Он продолжал бы трапезничать, даже если б его самого при этом обгладывали.

– Заводи! – рявкнул Гурбан.

Дан проскользнул мимо него на водительское сиденье.

Громыхнуло еще раз, вспыхнуло, окрасив багрянцем свежий снег. Только сейчас Данила заметил людей – зомбаков! – окруживших вездеход. И как только подобрались незамеченными? Место открытое, полярный день на дворе…

– Растяжки цепляют, а все равно прут. – Ашот застыл, соображая, за что хвататься – за ложку или за «калаш». – Мы тут противопехоток поставили чуток, пока вы куховарили, но нашему лимузину они по фиг. Давай, брат, дави уродов!

Вот, значит, что за ящики с собой они брали, сообразил Дан. С минами.

Мощный двигатель взревел. Траки перемололи пяток зомби, прежде чем место стоянки осталось далеко позади. Причем один из зомбаков разбил своей черепушкой фару-прожектор. Ну да не суть, включать ее все равно не надо.

– Нигде нам покоя не будет, теперь только хуже всё и хуже… – Гурбан устало закрыл глаза. – Нигде не укрыться от сволочей. Или мы их, ребятки, или они нас. Иначе никак уже.

* * *

Под утро глаза у Данилы закрывались уже сами собой.

Всю ночь он уверенно вел гусеничную машину, неизменно возвращаясь на курс после того, как огибал всякого рода препятствия. Однажды увиденной карты местности было достаточно, чтобы доставщик запомнил, что, где и как. Память-то профессиональная, тренированная. В мире, где из-за электромагнитных возмущений атмосферы даже простейший компас был бесполезнее детской погремушки, доставщиков ценили за особое чутье правильного пути. Только они могли сказать: «Верной дорогой идете, товарищ!» А там, где не было ни автобанов, ни шоссе с указателями, доставщики ценились особо.

– Брат, ты бы отдохнул, что ли.

– Ага, спасибо. – Данила уступил место Ашоту, храп которого весь остаток ночи надежно мешал ему заснуть за рулем.

А вот Гурбан за ночь не вздремнул даже, всё возился с ядерным фугасом, осматривал его, недовольно хмыкал. Выглядел командир осунувшимся и озабоченным.

– Жаль, нет счетчика Гейгера. Эту штуковину не помешало бы проверить… – Опасения командира были небезосновательными, судя по тому, как зомбак Михась все норовил отодвинуться от фугаса подальше.

– Проверить – это легко. Если бахнет, то годный, – пошутил Ашот, резко вывернув баранку, из-за чего вездеход накренился.

– Типун тебе… – Гурбану не понравилась шутка толстяка.

Даниле тоже. Он погладил Маришу по щеке – та открыла глаза, проснулась уже.

– Доброе утро, милая. Так что же ты хотела мне…

Связанный зомбак задергался, у него словно начался приступ эпилепсии. Изгибаясь, он продвинулся по полу так, что смог достать Дана, ткнуть ему пяткой в голень.

– Брат, ты ему нравишься. – Ашот наблюдал за действом в зеркало.

Лучше бы вперед смотрел, честное слово. «Тайгу» тряхнуло.

– Типа того. Это любовь. – Дан наклонился и осторожно, сразу же отдернув руку, вытащил кляп изо рта Михася.

– Здравствуй, сынок… – выдохнул зомбак.

Данила поморщился от несвежего дыхания.

– Привет, батя. – Ему захотелось обнять это чужое, связанное тело, лицу которого воображение вмиг пририсовало знакомые с детства черты, но он сдержался.

– Павел Николаевич, ну вы по телам скачете – как блоха прям! – Ашот хохотнул, сообразив, кто опять присоединился к их сплоченному обществу.

Не обратив внимания на подколку толстяка, профессор Сташев ответил чужим голосом:

– Вы правильно сделали, что решили взять этого зомби с собой. С его помощью я смогу поддерживать с вами связь.

Гурбан пару раз моргнул, потом закрыл воспаленные глаза, надавил на них пальцами:

– Профессор, чаек вы утопили? Тех, что напали на нас над морем?

– Контролировать мозг птицы довольно сложно – всё не так, как у нас, а уж летать… Мне не составило большого труда окунать пташек по очереди в море. И умирать я научился отменно, так что… Нет, развязывать меня не надо. – Сташев-старший пресек попытку Дана освободить от пут тело Михася. – Слизень этого носителя… как бы точнее сказать?.. в общем, он слишком силен, в любой момент я могу утратить контроль. А мне очень не хотелось бы, сынок, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал.

Данила отодвинулся от него, присел рядом с Маришей.

– Друзья, как я уже говорил, вам угрожает опасность.

– Вот это новость, профессор. А то мы не в курсе, спасибо, просветили. – Ашот заложил очередной вираж, вездеход задрал нос и, натужно ревя, пополз вверх. – Мы-то думали, всё в порядке, это нам просто сон такой снится в наших московских постельках…

– Заткнись, а? – бесцеремонно оборвал Данила монолог толстяка.

– Они везде. Они окружают вас. Со всего Кольского полуострова… я видел… я… – Тело зомби выгнулось, изо рта пошла пена. Потом тело обмякло.

Данила склонился над ним. Пульс не прощупывался. Опять двадцать пять!..

И вроде бы Дан понимал, что умер не отец, а всего лишь физическая оболочка, послужившая временным пристанищем для кочующего по сети сознания, а все же муторно как-то на душе стало.

– Всё, отмучился связной.

Вцепившись в руль и пристально глядя перед собой, Ашот спросил после небольшой паузы:

– О чем он говорил, братишка, ты понял вообще?

Но ответить Даниле не дал Гурбан:

– На вершине холма притормози. Осмотреться надо.

Командир достал бинокль из походного рюкзака.

* * *

Низкие скрюченные деревья, на листьях снег. На грибах под ногами – снег.

Подошвы армейских ботинок оставляли на белом рифленые отпечатки-следы. Данила и Ашот вытащили из вездехода бездыханное тело Михася, отнесли в сторону, положили под березой. Ковырять пехотными лопатками мерзлый грунт? После бессонной ночи Данила не способен на подвиги. Да и смысл? Зомбоволки или обычное зверье живо разберутся с падалью, использовав ее по назначению. Пищевая цепочка, чтоб ее…

Мариша подошла к нему:

– Ты как?

– Нормально. – Он обнял супругу, прижал к себе.

– Голубки прям. Смотреть тошно. А вот моя Ксю… – Ашот проводил стволом «винтореза» пролетевшую мимо полярную сову.

– Твоя Ксю небось завела уже шашни с каким-нибудь советником в Москве, пока ты тут прохлаждаешься. – Мариша всегда недолюбливала блондинку из отряда вольников Гурбана.

Кстати, Гурбан был чем-то очень обеспокоен. Точно юла, он вертелся на месте, не отрывая глаз от окуляров бинокля.

– Ну и чего там, командир? Как пейзажи? Полюбоваться дай.

– На. – Гурбан протянул Ашоту бинокль, а сам потопал к вездеходу, из которого принялся вытаскивать канистры с топливом. Не дожидаясь приказа, Бахир составил ему компанию.

– Твою мать!.. – прошептал Ашот, в точности повторив маневры Гурбана до этого – покрутившись на месте с биноклем. Затем он протянул оптику Дану и крикнул командиру: – Что делать теперь?! Как выбираться?!

Ответ поступил незамедлительно:

– Сюда иди, помоги.

Пока троица возилась у вездехода, Данила с ужасом осматривал окрестности. Со всех сторон к холму двигались зомби. Олени, волки, люди, медведи… Сотни, тысячи зомбаков, десятки тысяч… Издалека, увеличиваясь в размерах буквально на глазах, приближалось огромное облако зомбоптиц. И минуты не пройдет, как птахи будут здесь.

– Мариша, в вездеход, живо! – очнулся Дан.

Гурбан с Ашотом как раз вытащили РЯ-6 и поставили его в снег. Бахир протянул командиру парочку «шмелей».

Это окончательно добило Дана:

– Эй, вы чего?! Надо убираться отсюда! Хрена вы делаете вообще, совсем с ума сошли?! Ехать надо, а вы тут!..

– Вот и езжайте. – На лице Гурбана появилась та самая решимость и уверенность в себе, которая всегда впечатляла Дана и которой так не доставало в последнее время. Командир принял решение, не подлежащее обсуждению, и озвучил приказ. Навесив на себя огнеметы, он указал на овраг, что начинался у подножия холма и, причудливо изгибаясь, уходил на километры, чуть ли не до горизонта. – Туда давайте. У вас мало времени. Вы должны успеть. Вперед, я сказал!

Только сейчас Данила сообразил, что задумал Гурбан. Ядерный фугас, огнеметы…

– Но эта срань должна активироваться дистанционно! – Он не желал верить тому, что вот-вот станет неизбежным.

Легко, светло так улыбаясь, Гурбан кивнул:

– С сорока километров. Или с помощью взрывателя замедленного действия. Увы, дистанционки у меня нет, а взрыватель никак не ставится на замедление. Еще вопросы есть?

Не желая сдаваться, Дан выискивал аргументы:

– Там ведь килотонна, да?! Но ведь килотонна превратит в пустыню все в радиусе километра! Земля оплавится…

– Очень, Даня, на это надеюсь. – Гурбан хохотнул, будто услышал смешную шутку. – И потому мне очень хочется, чтобы вы оказались как можно дальше от меня и этой милой штучки. Мысль ясна?

– Но Гурбан…

Морщины обозначились на лбу командира, улыбки как не бывало:

– Выполнять. Это приказ.

– Но ведь кто-нибудь другой…

Гурбан вскинул автомат, приставил ствол Дану ко лбу:

– Приказ, я сказал!!!

От обиды у Дана чуть слезы не брызнули. Да что ж это такое происходит, а?! Гурбан, Гурбан… Он сел за руль, остальные уже давно загрузились в вездеход. Мариша положила мужу руку на плечо, он сбросил. Движок чихнул, завелся не сразу, будто не желая увозить с этого холма людей. И все-таки взревел – понял, что ли, что надо рвать траки, ломая все на своем пути, сдирая мох и ягель.

Сцепив зубы, Данила выжал из турбодизеля все, на что тот был способен. Ашот вдруг решил разобрать свой «винторез». Бахир сидел, скрестив руки на груди, будто мечтая о том, что на кочке его подбросит от души и он разобьет черепушку о потолок, – и потому не держался. Мариша поставила автомат между ног, сжала его коленями. Да что с ними со всеми? Массовый отказ мозга?! Данила выругался, ударил кулаком по баранке и опять выругался.

Позади послышался хлопок, вспыхнуло. И еще бахнуло. Клубы черного дыма устремились к небу. Это взорвались и коптят теперь канистры с дизтопливом. Да что же Гурбан делает, а?! Данила нажал на тормоз, вездеход встал как вкопанный.

– Даня, ты чего?

– Братишка, все в порядке?!

Он стиснул руль так, что пальцы побелели. Надо вернуться за командиром, а там что будет, то будет.

Ашот понял его намерение.

– Не надо, брат. Поднажми. Гурбан сказал, что с канистрами надежней. Чтобы точно привлечь зомбаков на вершину. Каждый из нас – ничто, брат. Давно уже ничто. Мы в ответе за всех людей, понимаешь? Я – ничто. Ты – ничто. И Гурбан тоже. Так надо, брат. Если не мы, то кто?! Жми давай!

Так надо… Слова толстяка эхом звучали в голове Дана. Если не мы, то…

Вездеход добрался до оврага, когда небо над холмом потемнело от птичьих крыльев. И в тучу эту ударили две молнии с земли – это Гурбан угостил зомбоптах огненными струями «шмелей». В зеркало заднего вида Данила видел, как к вершине холма устремилась стая зомбоволков.

Вездеход нырнул в каменный коридор – ущелье, не овраг, – который уже через полсотни метров резко свернул, потом опять. С двух сторон вездеход сжимали почти отвесные стены, поросшие чахлым кустарником.

– Гурбан сказал, что дистанционно никак, – заговорил Бахир, прервав тягостное молчание. – Человек нужен, чтобы активировать, нажать как-то. Он всю ночь вертел и так и сяк.

С каждой секундой вездеход все удалялся от холма, на котором остался командир.

Данила знал, что именно вот-вот случится. С самого начала знал, как только Гурбан скомандовал уезжать. Но только сейчас ему по-настоящему стало страшно. Не за себя, нет, а оттого, что они, «варяги», способны даже на такое, чтобы…

Додумать он не успел.

Грохнуло так, что вездеход подбросило, уронило и опять подбросило. Дан оглох, он был уверен, что лопнули барабанные перепонки и из ушей льется кровь, – но нет, обошлось. Температура в салоне мгновенно повысилась до плюс шестидесяти, не меньше. Раскаленный воздух обжигал глаза, покрыл испариной лоб и лицо, хлынул вязким потоком в легкие. Мариша закашлялась. Ашот заверещал, обхватив руками голову, будто это могло защитить его от последствий применения ОМП[28]28
  ОМП – оружие массового поражения.


[Закрыть]. Бахир все так же сидел, скрестив руки на груди. Склоны ущелья поверху превратились в дымящиеся обугленные камни, над которыми нависало небо, точнее – бушующий огненный ад. Кислорода в воздухе катастрофически не хватало, Данила и остальные часто-часто дышали, разевая рты, словно выброшенные на берег рыбы. Перед глазами все плыло, но доставщик крепко держал баранку. Больше не трясло, только вездеход все равно подбрасывало на кочках, на перегораживающих путь завалах. Рыча, он переползал через камни, его кренило и швыряло вниз с высоты в пару метров, он резко ускорялся на более-менее ровных участках.

Только одна мысль билась в голове Дана: «Подальше и побыстрей убраться от эпицентра. Подальше и побыстрей убраться!..» Он не видел гриба, не видел воронки на месте холма, где остался Гурбан, он не знал, что обратной дороги из ущелья нет, что все позади завалило горячей землей и оплавленными камнями, радиоактивным пеплом и костями сотен и даже тысяч зомбаков. «Тайгу» засыпало черным, падали обугленные тушки зомбоптиц, «дворники» с трудом сшибали то, что мешало обзору.

– На, попей… – Ашот протянул Дану открытую флягу.

– Марише дай.

– Уже, брат.

Вода приятно увлажнила пересохшую глотку.

– А теперь вот это запей. – Ашот сунул Дану пару таблеток.

– Что это?

– Йодид калия. От радиации типа. Я после Орла всегда с собой их таскаю.

– Боится карликом стать, – невесело пошутила Мариша.

– Ага. И боюсь, как бы вы не стали. И ваши детки тоже.

Дети… Данилу буквально затрясло. Внезапная догадка озарила его. Грудь сдавило так, что дыхание перехватило. Мариша что-то хотела сказать, что-то важное, что-то такое, что при всех нельзя… Неужели она беременна?.. И как теперь, ведь их чуть не накрыло ударной волной? И вряд ли удалось спастись от проникающей радиации…

– Спасибо. – Данила взял таблетки, запил их водой. Вот рту появился неприятный горький привкус.

Заметив, как скривился Дан, Ашот улыбнулся:

– Да уж, сахарком не подсластили. Я считаю, это по фигу, лишь бы помогли. У меня на Ксю большие планы. Заберу ее в Харьков, познакомлю с мамой…

Ашот еще что-то говорил, пытаясь отвлечь друзей от невеселых мыслей о гибели Гурбана, о дальнейших перспективах и вообще о жизни, которой, должно быть, осталось всего ничего. Не очень-то у толстяка получалось. Вскоре он и сам это понял.

– Гурбана больше нет. Но мы-то еще живы.

Это «еще» неприятно резануло слух. Ашотик, оптимист и весельчак, не верил в то, что они протянут до глубокой старости. Им осталось всего лишь «еще».

Сначала – легкая тошнота, головокружение и рвота, потом повышение температуры, нарывы на коже, интоксикация и диарея, отказ внутренних органов. Короче говоря, Даня, скоро ты станешь обезображенным обделанным трупом, которым побрезгует даже истощавший от голода зомбак…

Захотелось пустить слезу. Перед смертью, выплевывая легкие, мать продолжала курить свои чертовы самокрутки, и теперь Данила понял, почему она это делала – она больше не боялась опухоли в груди, она смирилась со смертью. И потому

уже не тратила время на жалость к себе, а делала то, что считала нужным и важным для себя.

Ашот правильно сказал: «Каждый из нас – ничто, брат. Давно уже ничто. Мы в ответе за всех людей, понимаешь? Я – ничто. Ты – ничто».