Текст книги "Исполнитель желаний"

19. Воспоминание об одном полете

Полетели они к морю совершенно случайно.

Началось с того, что, предварительно не сговариваясь, они встретились в аэропорту.

Ефим привез к самолету пакет для улетавшего в Москву Гоши Пигота. Вручив его начальнику, он выслушал на прощание кучу заданий. Как все отцы-командиры, отбывая на пару дней, подполковник вываливал на подчиненных столько дел, будто собирался отсутствовать, по меньшей мере, год.

Дождавшись, когда Гоша прошел стойку регистрации и исчез в зале-накопителе, Ефим облегченно вздохнул и направился на второй этаж. Там располагался буфет. Майор решил отметить убытие начальства бутылочкой холодного пива. Не захотелось бы ему пива, которое он вообще-то не очень-то и любил, и ничего бы не было! Но вот захотелось почему-то.

Проходя по большому залу ожидания, он случайно столкнулся лицом к лицу со знакомым пилотом военно-транспортной авиации Лешей Декельбаумом.

– Привет, Ефим! – сказал Леша. – Летишь, куда?

– Да, нет! Проводил, – ответил Мимикьянов.

– Летим со мной в Крым! – шутя, пригласил Леша. – Я сейчас как раз туда.

– Ну! – восхитился Ефим.

– Везу запчасти с нашего радиозавода к бортовому локатору. Под Севастополем в Бельбеке «Туполев» из президентского отряда завис. Скомандовали – срочно доставить! Со мной практически никого. Два каких-то наземных лопуха из штаба округа и все. Летим? – подмигнул он.

– Спасибо! Рад бы в рай, да грехи не пускают! Дела ждут… – вздохнул Мимикьянов.

– Ну, смотри. Если что, я на закрытой стоянке буду! Через полчаса – на взлет!

– Счастливо слетать! Вина там много не пей! – напутствовал его Ефим.

– Да, когда! – отмахнулся Леша. – По полетному листу, завтра в девять ноль-ноль уже обратно!

Мимикьянов продолжил свой путь к бару, и снова судьба этому воспрепятствовала. У самой лестницы он столкнулся с Эммой. Это были время, когда их роман находился на подъеме.

– Ефим! – обрадовалась она. – Я как раз подумала: вот бы ты сегодня ко мне приехал! А ты – вот он собственной персоной! Как по волшебству! Ты чего здесь?

– Случайно. А ты?

– А мне редакция поручила одну столичную журналистку встретить, а она – представляешь? – уже второй раз почему-то не прилетает. Едем, ко мне?

– Едем, – кивнул Ефим.

– Знаешь, – прислонилась к нему плечом Эмма, – я как в аэропорт попадаю, мне всегда так улететь куда-нибудь хочется! Прямо, смерть! Может, я в прошлой жизни была птицей, и это у меня кровь говорит?

– Давай полетим! – неизвестно для чего произнес Ефим.

– Куда ж мы полетим? – кокетливо спросила Эмма. – Разве современные мужчины способны куда-нибудь увезти девушку?

– Вполне. Предлагаю лететь в Крым, – неожиданно для себя произнес Ефим. Хотя обычно на женские подначки по поводу слабости современных мужчин никогда внимания не обращал.

– Крым – это хорошо! – сощурила глаза женщина. – Я так поняла, что ты предлагаешь вместе провести отпуск, да?

– Отпуск само собой. – по инерции продолжал Ефим. – Я сейчас предлагаю слетать в Крым на денек.

– Прямо сейчас? – чуть испуганно произнесла Эмма.

– А что? Дома тебя никто не ждет. В редакции что-нибудь соврешь!– почему-то начал уговаривать женщину Мимикьянов, еще минуту назад не собиравшийся никуда лететь.

– Но это же дорого… – с женской практичностью засомневалась Эмма. – В Крым и обратно! Ты что, наследство получил? Или взял свой пистолет и банк ограбил? – попыталась она свести все к шутке.

– Зачем деньги? Друзья – лучше денег! Ну, так как – летим?

Ефим чувствовал, что его словно кто-то ведет.

– Летим! – веря и одновременно не веря мужчине, воскликнула женщина.

Мимикьянов подхватил ее под руку и потащил за собой.

На служебном проходе на летное поле он предъявил свое удостоверение. Охранник пытался возражать по поводу спутницы, но Ефим так рыкнул на него, что охранник на время остолбенел. А Ефим, пока тот не опомнился, вытащил Эмму на летное поле.

Закрытая стоянка была довольно далеко – с полкилометра. Ефим посмотрел на часы: времени было в обрез. Крепко взяв Эмму за руку, он потащил ее за собой по бетонным шестиугольникам.

– Ефим, ты что, с ума сошел? – задыхаясь от бега, спрашивала его белка. – Куда мы бежим? Мы, правда, полетим? Ты не шутишь?

– Они подлетели к серебристому самолету с надписью «ЯК –42» на носу, когда человек в синем комбинезоне уже приготовился втянуть внутрь физюляжа бортовой трап.

– Стой-стой! – закричал ему Ефим.

Тот недоуменно посмотрел на подбегавшую парочку.

Но тут рядом с его головой появилось лицо Леши Декельбаума.

Он положил руку на плечо авиатору, что-то ему сказал, и махнул Ефиму рукой: залезайте!

Офицеры из штаба округа, вопреки ожиданиям, оказались ребятами кампанейскими. Они быстро, еще до старта познакомились.

Штабные мужики очень обрадовались, что вместе с ними летит молодая красивая дама. В армейском самолете непривычно запахло духами, и, даже заполненный зелеными военными ящиками салон, где почти все кресла были сняты, в присутствии женщины стал казаться удобным и уютным.

В отличие от Ефима с Эммой, штабисты, как им и положено, к полету приготовились серьезно. С собой у них оказались: поллитровая стеклянная банка с черной, собственноручного посола икрой, добытой из обской стерлядки, свежий пухлый батон, пачка сливочного масла и плоская стеклянная бутылочка с янтарным коньяком «Баку».

Эмма вызвалась поухаживать за мужчинами. Штабной полковник мужественным жестом вручил ей охотничий нож из сверкающей как зеркало легированной стали. Нож был сделан техниками ракетной дивизии и мог легко резать на пластики даже силовой кабель в металлической оплетке.

Эмма изготовила десяток аппетитных бутербродов с жемчужно-серой бархатистой поверхностью.

Они выпили за знакомство, удачный полет и военную авиацию по маленькой – с наперсток – металлической стопочке. Коньяк оказался очень острым, но пах он сладкими осенними цветами. С удовольствием закусили невероятно вкусными бутербродами. Как водится, рассказали по анекдоту. И все почти одновременно провалились в сон.

Проснулись: Ба! Под крылом уже флотский аэродром Бельбек.

Из сонного небытия они неожиданно вынырнули прямо в другой мир.

Справа – степной Крым. Слева – встающая вертикально слепящая плоскость моря.

Прилетели. Трех с половиной часов будто и не было.

Борт-инженер откинул выпуклую дверь, опустил маленькую лестницу, и сделал приглашающий жест рукой: «Прошу на землю!» Аэродром встретил их запахом полыни и пронзительной соленой свежестью. Солнце стояло еще высоко. Необычный день, начавшийся за три тысячи километров отсюда, длился и длился.

Им продолжало везти, как по заказу. Сразу подвернулся военный автобус, идущий в Севастополь. И через сорок минут Ефим с Эммой уже были в городе.

Помощь друзей – вещь замечательная. Но все-таки деньги для путешествий необходимы. И, как нарочно, они у обычно безденежного Ефима, в этот день имелись. Утром он получил в кассе управления месячный оклад и все виды доплат за квартал, и тогда же ему отдал давний долг капитан из наружки. В кармане у Мимикьянова неожиданно собралась приличная сумма.

Они сняли хороший полу-люкс в гостинице «Севастополь» и, быстро умывшись, выбрались на набережную.

Еще не придя в себя после трехчасового перелета, они сели под зонтиком в кафе напротив стоящей в море одинокой колонны с каменным орлом на вершине. Ее поставили много лет назад в память о парусных кораблях, затопленных во время неудачной для России Крымской войны.

Только выпив залпом по бокалу красного вина, они ощутили, как к ним в полной мере возвращаются острота слуха, зрения и способность соображать.

И сразу почувствовали настоящий голод. После жареной скумбрии и больших мисок баранины с овощами они заново обнаружили себя на севастопольской набережной. Совершенно счастливыми и свободными.

Эмма просунула под его руку свою, и они пошли вдоль моря. Их глаза все видели и ничего не замечали. Не заметили, и как закончилась набережная. Как-то неожиданно они оказались на каменистом безлюдном берегу.

Черное море плескалось у ног игрушечными волнами. Но это было не море турецкого курорта «Анталия», скучного, как жевательная резинка, или Босфорского пролива, забитого танкерами с надоевшей всем нефтью.

Нет, перед ними расстилалось совсем другое море.

В нем лежали земли, где в это самое время происходили истории из «Тысячи и одной ночи» или вершились другие необычные события. Достойные юноши стремились найти свою любовь, беспокойные – золото, а один непонятный человек, по прозвищу Ткач, – пещеру, где вращалось водяное колесо, двигающее Вселенную. Но, на самом деле, все они искали одного и того же. Исполнения своих желаний.

В небе полыхал золотой закатный пожар.

– Вот хорошо бы сейчас уплыть в море! – закинув руки за голову, протянула Эмма. – Представляешь, как там сейчас удивительно! Вокруг – расплавленное солнце! Ужас, как хорошо!

– Давай уплывем, – сказал Ефим, веря, что это возможно.

И не успел звук его слов растаять в пахнущем йодом воздухе, как неизвестно откуда, словно материализовавшись прямо из клубящейся золотистой пыли, появилась большая спасательная корабельная шлюпка. У нее имелся мотор и парусиновый тент над кормой. Лодка мягко коснулась носом береговой гальки.

– А вот, прокатиться не желаете? – спросила усатая личность в военно-морском тельнике и подвернутых брезентовых штанах. – Час – десять баксов? Идет?

– Ты – волшебник, да, Ефим? – смотря на него огромными антрацитовыми глазами, спросила Эмма.

– Да, – не колеблясь, подтвердил Мимикьянов.

Им продолжало сказочно везти до самой последней минуты пребывания в Крыму. Даже тратиться на обратные билеты не пришлось. Обратно они улетели через день вместе с тем же Лешей Декельбаумом. Его «ЯК-42» на сутки задержался в Бельбеке из-за отказа гирокомпаса – прибора, показывающего линию горизонта.

Все это осталось в прошлом.

20. Предложение Эммы Паниш

В этот вечер все было другим.

Сегодня Эмма Панеш пригласила майора к себе домой только потому, что ей что-то было от него нужно.

– Вы ведь с профессором Вулкановым – друзья? – то ли спросила, то ли констатировала нынешняя Эмма.

В сознании майора зажегся красный сигнал.

– Друзья, – ответил он.

Это было правдой. Эмма знала, что Ефим работает в органах, но о служебной роли майора при профессоре Вулканове не догадывалась. Считала, дружат, и все.

– Ефим, я тебя прошу… – женщина сделала паузу.

– Да?

Эмма приблизила к Мимикьянову свое лицо. Ее большие беличьи глаза смотрели на него, не мигая. Ему даже показалось, воздух перед ними вибрировал.

– Узнай у профессора Золотое Число, – негромко произнесла она.

Майор был озадачен.

– Золотое Число? – переспросил он.

– Да.

Мимикьянов разное предполагал услышать, но тут было нечто совершенно непонятное.

– А что это за число такое? – осторожно поинтересовался он.

Эмма опустилась на подлокотник кресла и прижалась к плечу Ефима мягким беличьим тельцем.

– Понимаешь, ты только не удивляйся ничему, и не считай меня идиоткой… Это все – правда, самая правдивая правда…

– Ну?

Эмма округлила большие глаза:

– Профессор раньше занимался чем-то жутко секретным. Ему было поручено открыть число, которое всегда выигрывает, если поставить на него в рулетку… И он его открыл!

На Эмму упал свет настенного светильника. Майор посмотрел на ее лицо и удивился не меньше, чем от только что услышанных слов. Радужная оболочка глаз у его старой знакомой по-прежнему оставалась черной, а вот зрачок превратился в ярко желтый, стоящий вертикально ивовый лист, как у ночной совы.

Майор на секунду закрыл глаза, чтобы сбросить наваждение. А когда открыл, Эмма уже сидела не на его подлокотнике, а в своем кресле. Она доливала в чашки сладко пахнущий чай из лепестков китайского жасмина.

– Но откуда тебе известно, что профессор знает такое число? – негромко кашлянув для бодрости, спросил майор.

– Известно, – твердо произнесла театральная критикесса.

– Ну, а все-таки? Может быть, и нет никакого Золотого Числа? – осторожно спросил майор.

– Есть. Мне Ювеналов признался. Профессор рассказал ему про свои секретные исследования и показал, как вычисляется это число…

– А с чего это профессор так расщедрился?

– Ну, мало ли? Под настроение… Не хочет в могилу свой секрет уносить… Ему лет-то сколько!

– Лет немало… – согласился Ефим.

– Мне Ювеналов кое-что выболтал! Чтобы с гарантией выиграть в рулетку, надо взять свой день рождения, потом месяц рождения и еще количество выигравших ставок в предыдущей игре. Потом все это как-то перемножается, делится и получается – Золотое число. Оно всегда равно одной из тридцати семи цифр рулеточного колеса. Ставь на него, и обязательно будет выигрыш! Обязательно! Промахов не бывает!

– Интере-е-есно… – протянул Мимикьянов.

– Я уверена, что формулу, по которой вычисляется Золотое число, и искали в украденном у профессора сейфе! – зашептала ему в лицо Эмма. – Только там ее не было… Формула у профессора – вот здесь, – она ткнула тонким указательным пальчиком в свой лоб. – В голове!

Майор откинулся на спинку кресла. Немного подумав, он спросил:

– Слушай, Эмма, а откуда ты знаешь, про похищенный сейф?

– Да, про это все в поселке знают… То же мне тайна! Коля Кудакаев, участковый наш, говорил…

Ефим помолчал.

– А тебе не приходило в голову, что Ювеналов тебя просто разыграл? – мягко произнес он.

Женщина подняла глаза к высокому темному потолку.

– Разыграл? – она улыбнулась. – Меня? Да, я сама была этому свидетелем! Сама! Своими глазами видела, как он сначала высчитал Золотое число, потом поставил на него и выиграл. Да! Десять тысяч долларов!

– Это, где он их выиграл, интересно?

– В казино «Континенталь». Это недалеко – рядом с поселком. В конце улицы Строителей.

– Выиграл в казино «Континенталь» десять тысяч? И ему их отдали? – Мимикьянов вздернул вверх свои волчьи брови.

– Ну, а как же? Выигрыш – есть выигрыш! – взмахнула ладошкой Эмма.

Мало сказать, что майор был удивлен. Он ничего не понимал.

Эмма поднялась с кресла и заходила по комнате. Огромная черная тень, рожденная настенным светильником, двигалась вслед за ней по стенам.

– Ты можешь это сделать, Ефим! Можешь! – женским программирующим тоном произнесла Эмма. – Если уж Женьке Ювеналову профессор сказал, то тебе-то он обязательно скажет! А, если мы узнаем Золотое число… – майор отметил, что она сказала «мы», объединяя их в одно целое. – Если мы узнаем Золотое число, у нас начнется другая жизнь! Совсем другая!

– Почему другая?

– Потому что, настоящая!

Эмма еще раз пробежала по комнате и остановилась у дальней стены.

– Ну, Фима, узнаешь?

– Дело непростое… – промямлил Мимикьянов.

Эмма сорвалась с места, где стояла и мгновенно оказалась рядом с майором.

– Подумай о себе! – сказала женщина. – Разве это жизнь? Беготня и нервотрепка! А дальше? Ну, дослужишься до пенсии, и что тогда?

– Что тогда?

– Ничего хорошего! Ну, в лучшем случае, устроят тебя в какую-нибудь завалящую фирму начальником службы безопасности… Будешь за хозяином грязные следы подтирать… Этого ты хочешь? – с напором спросила Эмма.

– Нет. Этого я не хочу, – ответил Ефим и подумал:

«А ведь хитрая белка в чем-то права… И чего я после института в науку не пошел? Предлагали же… Сидел бы сейчас в лаборатории, чертил графики, да статейки пописывал… А почему не пошел? Ну, скучноватой такая жизнь тогда казалась… Хотелось все в мире посмотреть, пощупать, попробовать… Но, была и еще одна причина… Была… Современная наука казалась мертвой. Ее интересует вопрос «как?», а я считал, да и считаю сейчас важным только вопрос «почему?». Мне, в сущности, совершенно не интересно с какой силой небесные тела притягиваются к друг другу. Мне интересно, почему они притягиваются… А вопроса «почему» современная наука боится не меньше, чем средневековый монах дьявола… Подожди, подожди, – одернул себя Мимикьянов, – а как же академик Тригуб, как же профессор Вулканов? Они ведь не такие? Им ведь тоже вопрос, как сила тока зависит от сопротивления проводника, не интересен… Им интересно, почему вообще электрические заряды существуют, почему мир устроен именно так, а не иначе? Да, в науке есть и такие… Но они – гении… К тому же, в мире ученых их долго считали полусумасшедшими или мошенниками… И, если бы не проект «Атомос», неизвестно, что бы с ними и было… Скорее всего, окончили бы жизнь младшими научными сотрудниками, а, может быть и вообще, спились и умерли под забором…

– Ты этого хочешь? – требовательно смотрела на Ефима черными глазами женщина. – А ничего другого тебя не ждет!

– Да? – невольно дрогнувшим голосом произнес майор Мимикьянов.

– Будь уверен! А вот если у нас будет Золотое число, то плевать нам на всех этих хозяев, начальников и идиотов-главных редакторов! Ведь тогда мы будем независимы! Купим себе виллу, где-нибудь в Крыму и будем просто жить! Можно, конечно, купить и где-нибудь на Западе, но там уж больно скучно! И приобретем для меня собственную газету, чтобы в ней ни одна сволочь не смела указывать, как надо писать и спрашивать, с какой ноги я встала! А, Ефим? Разве не здорово?

– Здорово-то здорово… – майор помолчал, – но, знаешь, Эмма, те, кто у казино много и часто выигрывает, долго не живут…

– Да, ерунда! Это ты страшилок по телевизору насмотрелся! Вы там в своих органах жизни не знаете! Вон Ювеналов же выиграл и – ничего! Выигрыш ему сразу без всяких вопросов отдали!

Мимикьянов не отвечал.

– Ну, что ты молчишь, Ефим?

– Думаю…

– А что тут думать? Тут делать надо! – смотрела на майора выпуклыми глазами Эмма Паниш. И майору казалось, что время от времени внутри них на короткие мгновения вспыхивали желтые вертикальные зрачки.

– Но, согласись, не все же тут от меня зависит… – неуверенным тоном заметил он. – Может, ведь, и не получится ничего… Не скажет мне Вулканов это Золотое число, и все… Профессор, знаешь, какой упрямый!

– Получится! Все у тебя получится! – не допускающим сомнения тоном произнесла женщина с черными глазами, внутри которых мелькали желтые ивовые листья.

Выйдя от Эммы Панеш, майор пытался анализировать. Но получалось у него плохо.

«Что это еще за Золотое число? – спрашивал он себя. – Чего это наболтал Эмме Женька Ювеналов? Неужели, он, на самом деле, выиграл в рулетку десять тысяч долларов? Никогда бы не поверил, что такое с кем-то из знакомых может случиться… Даже выиграть можно, а вот получить!.. И вот, смотри-ка ты! Хорошо, допустим, выиграл и получил! Но тогда зачем человеку с такими деньгами разгружать какие-то вагоны на станции? За пятьсот рублей за ночь? Да, что здесь происходит, в конце концов?»

21. Женщины на рыбалке или как получить власть над миром?

Рядом с Объектом находилось искусственное водохранилище.

Оно появилось, как приложение к гидроэлектростанции, построенной еще после войны.

Для большинства окрестных жителей этот водоем казался таким же вечным, как и сосновый лес вокруг. А дети вообще не могли представить себе, что этого большого зеленого озера когда-то не было.

Летом, в субботу Ефим с профессором любили отправляться на водохранилище порыбачить. Ловился, в основном, карась. Но встречался и жирный налим. Ерши вообще клевали без счета. Когда темнело, варили из пойманного уху.

Причем, не только из того, что было поймано удочками.

Основой настоящей рыбацкой ухи является вовсе не рыба. Курица – вот что дает ей вкус и крепость.

Ее выпотрошенную тушку сначала варят около часа в котелке над костром. При варке хорошо добавить два-три кусочка сахара-рафинада. Потом курицу вынимают, и уже в получившийся крепкий бульон кладут рыбу с луком, картошкой и пшенной крупой. Конечно, перца и лаврового листа жалеть не надо. После этого, действительно, получается уха, так уха! С ней рюмка охлажденной в озере водки – не оглушает, но – бодрит. Мысли бегут так, словно их включили на скоростной режим, как ленту видеомагнитофона.

А уж интерес к духовному миру противоположного пола после этой ухи с двойным дном возрастает многократно. Это не раз проверено опытным путем.

Возвращаясь однажды ночью с такой вот рыбалки, Ефим проходил мимо дома, где жила секретарша приемной особого отдела Люсьена. Она была женщиной не первой молодости, но мужчинам Объекта очень нравилась. Ефим также демонстрировал ей свои симпатии, но так вяло и нерегулярно, что перспектива перехода дружеских отношений в интимные представлялась очень сомнительной.

Несмотря на поздний час, окно в квартире Люсьены светилось загадочным лимонным светом. И Ефиму почему-то вдруг пришла в голову мысль, что Люсьена, в сущности, очень добрая и несчастная женщина. И почему это он решил, что она дура? Не всем же быть профессорами! Люсьену нужно пожалеть, решил он, и поднялся к ее двери. Осторожная женщина, дважды переспросила: «Кто там?», а, получив ответ, открыла, приятно удивленная. На это раз симпатии высказывались Ефимом так энергично, что квартиру Люсьены Ефим покинул только утром.

Вспоминая на следующий день свой ночной рейд, Ефим объяснял свой неожиданный энтузиазм только куриной ухой, переполненной биологически активными веществами.

Как люди одинокие, и профессор Вулканов и лейтенант Мимикьянов пользовались вниманием у женской общественности Объекта «17-17». Многие дамы строили в их отношении и серьезные планы. Причем, несмотря на солидный возраст, Вулканов, в количестве и качестве этого внимания, пожалуй, опережал лейтенанта Мимикьянова.

Многие женщины очень хотели порыбачить на водохранилище вместе с ними. Но обычно друзья представительниц прекрасного пола на рыбалку не брали: ведь ни о чем стоящем эти сороки поговорить не дадут. А разговоры во время рыбалки доставляли обоим не меньшее удовольствие, чем уха на курином бульоне. Однако, в ту субботу, под женским напором они как-то не устояли. В рыбалке участвовали две лаборантки из главного корпуса – Нэля и Тата.

Уютно трещал костер, ярко-алый в сыром ультрамариновом воздухе. Булькала в котелке уха, дразня острым запахом лаврового листа, куриного бульона и пресноводной рыбы.

С черного зеркала водоема время от времени доносился сильный плеск – то ли щука играла, то ли русалки. Вселенная с любопытством смотрела на компанию светлыми звездами.

Профессор собирал выброшенный на берег сушняк. А Ефим учил лаборанток готовить. Женщины, узнав о том, что основой настоящей ухи является рыба по имени курица, удивленно округляли глаза и качали головами.

Идиллию нарушали только комары. Подошедший профессор бросил в костер зеленую сосновую лапу, чтобы рожденный ей густой дым отогнал летающих вампиров. Но это помогло слабо. Только защипало в глазах. Пришлось прибегнуть к помощи химии. Они смазали руки и шею специальной жидкостью, пугающей комаров. Сырой доисторический запах тайги сменился острым химическим ароматом.

Уха в котелке дозревала. Женщины начали раскладывать на клеенке ложки, и расставлять металлические походные стопочки. А профессор с Ефимом присели в сторонке на сухой ствол, как-то незаметно увлеклись разговором, и перестали замечать все вокруг.

Вулканов рассказывал.

– Задача состояла в том, – говорил он, – чтобы раскрыть секрет устройства мозга людей-передатчиков . Нужно было выяснить, каким образом им удается доводить свои желания до сведения Большого Сознания ? Какие особые волны их мозг генерирует и посылает в окружающее пространство? Узнав это, мы могли бы передавать любые желания Сознанию Вселенной. И тогда какие угодно события в мире начали бы совершаться так, как мы этого хотим! Если Вселенная услышит нашу просьбу, она станет выстраивать события так, как нам нужно. Шарик рулетки остановится на той цифре, которая означает наш выигрыш. Или…

Вулканов оборвал себя на полуслове, словно услышав чей-то окрик.

– Или?… – подтолкнул его Ефим.

– Или, – медленно продолжил профессор, – тайфун внезапно изменит предполагаемый путь своего движения и смоет в океан прибрежный город… В районе лесных массивов установится такая жара, что вспыхнут сплошные пожары… Внезапно отслоится термостойкая обшивка многоразового космического корабля, и он сгорит в плотных слоях атмосферы… Произойдет утечка кислорода и баллистическая ракета взорвется на старте…

Главнокомандующего вражеской армией поразит внезапный инфаркт, и он умрет по дороге в свой штаб… Причем, с точки зрения любой компетентной комиссии или врачебного консилиума, все это случится по вполне естественным причинам, которые будут точно установлены.

Мимикьянов обдумывал услышанное.

– Это же – полная власть над миром… – еще до конца не осознав услышанное, произнес он. – Абсолютная власть!..

– В том-то и дело! – кивнул серебряной головой старый лис.

Уммм-у-у-у! – загудел за лесом электровоз. – Уммм-у-у-у!

– Мужчины, ну хватит вам про вашу работу! – упрекающим голосом произнесла Нэля из-за костра. – Мы отдыхать пришли или что?

– Вы про нас совсем забыли! Нам скучно! – поддержала подругу Тата.

Вулканов поднялся на ноги.

– Сейчас мы за вас возьмемся! – грозно пообещал он и направился к воде за лежащей там бутылкой «Пшеничной».

Лаборантка Тата протянула Ефиму нож. Она попросила его порезать хлеб.

Но Ефим не услышал Тату.

Лаборантка удивленно посмотрела на его отсутствующее лицо:

– Ефим! Ты чего такой?

– Какой? – Мимикьянов очнулся и обнаружил перед собой женские глаза с пляшущим в них малиновым пламенем.

– Ну, сонный какой-то? Что с тобой? Ты не заболел? – в голосе Таты звучало наполовину искреннее, наполовину сыгранное женское участие.

– Нет, – неуверенно ответил Ефим.

Вернулся профессор с бутылкой «Пшеничной» в руке.

Он молодецки свернул винтовую пробку и стал аккуратно наполнять стопки. Тата разливала предусмотрительно захваченной из дому поварешкой изумительно пахнущую уху.

– За науку! – провозгласил традиционный на Объекте первый тост профессор. – Она нас поит, кормит и дает смысл существования!

Сидящие у костра подняли лица к звездному небу и опрокинули в раскрытые рты походные стопочки.

Потом с настроением принялись за уху.

С пустой ложкой в руке сидел только Ефим.

Он, наконец, начал понимать, что же скрывалось за сверхсекретным проектом «Атомос», который ему выпало охранять.