Текст книги "Страна великого дракона, или Командировка в Китай"

Глава 7.4. Вечером в гостинице

Как-то так сложилось, что по вечерам мы все втроем всегда собирались в моей комнате. Что-то вроде кают-компании. Возможно потому, что моя комната была посередине. Вечером мы, натурально, выпивали водочки, курили, разговаривали, обсуждали планы работы назавтра. Специально для таких посиделок приносили фрукты со столовой и пиво с работы. Может, вы подумали, что у нас работают законченные алкаши? Ничего подобного. В нашей комнате на работе, в сейфе, еще с Нового года стоит литровая бутылка «Охты». Все нет повода, чтобы прикончить, а без повода не пьем. В командировках же мы по вечерам «позволяли себе», профилактика от облучения. Вроде наркомовских боевых ста грамм на фронте. У нас, впрочем, ста граммами не ограничивалось. Но и не перебирали – завтра на работу.

Вначале таких посиделок мы обсуждали работу, потом шел просто веселый треп, чтобы время веселее шло. Ребята знают, что у меня в запасе масса интересных историй, и подначивают, чтобы я им рассказал.

– Саша, расскажи, как в Нижнем Новгороде к вам в номер ворвались пьяные медсестерки.

– А ты откуда знаешь?

– Покойный Дима Смирнов рассказывал.

– Сначала давай выпьем, потом, может, расскажу. Так что-то не идет рассказ.

Разлили по сто грамм, выпили. От России у нас остался еще черный хлеб, у Алексея было даже сало. Пришлось, правда, ножик взять с работы, чтобы его порезать. Водка тоже была российская, на китайскую мы перешли только в конце первой недели. В Китае, при всей его великолепной кухне, наши продукты стали казаться немыслимым деликатесом.

– Так вот, – начал я. – Сдавали мы там заказ, а жили в общежитии медсестер. Нам это, впрочем, по барабану. Люди взрослые, солидные, на подвиги не тянет – сами, впрочем, знаете. В тот день в их медучилище при областной больнице была стипендия. Все барышни перепились и бегали, галдя, по коридору. Впрочем, бдительная вахта посторонних в общагу не пускала. Так вот, сидим мы, значит, вечером в своей комнате, ужинаем свое хрючало (так называется наше фирменное командировочное блюдо: макароны с тушенкой), запиваем разбавленным спиртом. Вдруг в комнату постучались и тут же вошли несколько выпивших медсестерок. Самая бойкая из них, нагло сверкая глазками начала: ой мол, что такое – здесь такие крутые ребята, а совсем рядом девушки без них скучают… Наш ведущий Дима (царствие ему небесное!) серьезно так и спокойно им говорит: «Девушки, вы ошиблись: мы не бабники, мы пьяницы».

– Ну, так давайте выпьем за Диму. Царствие ему небесное. Хороший был человек, и специалист хороший.

– Давайте!

Добавили еще по сто. Выпили, не чокаясь. Хорошо пошла. Это тебе не китайская.

– А медведя в Эрмитаж ты приводил?

Это они опять хотят, чтоб я им чего-нибудь рассказал. А это они откуда знают? Кто-нибудь с нашей лаборатории растрепал.

– Наглое вранье! Приводил его не я, и медведь был не мой. Это в девяносто четвертом году было, летом. В Эрмитаже была выставка французских импрессионистов из собраний Щукина и Морозова. На открытие выставки я провел туда свою жену и дочек. Уже после выставки дети запросились в туалет. Жена тоже с ними пошла, а я решил подождать их на лестнице у малого служебного входа Старого Эрмитажа. Тут в дверь вошел мужик с маленьким медвежонком на стальной цепочке и с сумкой для фотопринадлежностей. Это был фотограф, который на Дворцовой площади снимал всех желающих с медведем, русская экзотика. Он обратился ко мне:

– Слышь, мужик, где здесь у вас туалет?

– Сюда налево, а за дверью направо, там табличку увидишь.

– Хорошо, я понял. Слышь, будь другом, подержи медвежонка пока, ладно?

– Ладно.

Он ушел, а я стал надеяться, чтобы пришли мои дочки и погладили живого медвежонка. Первая пришла Женя. Я крикнул ей:

– Женя, беги скорей за Олей! Пусть медвежонка посмотрит!

Через секунду они были обе возле меня и гладили медвежонка. Тот был спокоен, только урчал и сосал мои пальцы. Хорошо еще, не откусил. Детям – полный восторг! И тут, как назло, на лестнице появился мой шеф. Тот аж взбесился.

– Саша, я знал, что ты борзый, что от тебя что угодно можно ожидать. Но прийти в Эрмитаж с медведем! А завтра ты сюда слона приведешь, или на танке в музей приедешь?

Мы посмеялись.

– Как ты, кстати, попал в Эрмитаж, ты же вроде на «Позитроне» работал?

Не хотелось про это рассказывать. «Позитрон» тогда практически сдох. Большинство сотрудников разбежались, оставшиеся месяцами сидели без зарплаты. Мне приходилось подрабатывать ночным приемщиком в молочном магазине, чтобы кормить семью. Пришлось устроится на первую же подвернувшуюся работу. Подвернулся Эрмитаж. Я сделал серьезную физиономию и начал подкоп под ребят.

– Вначале мне пришлось пройти тест на профпригодность. Сами понимаете, бастион мировой культуры, возьмут не всякого.

– Какой тест?

Ребята наживку заглотили, теперь держитесь.

– Вам приходилось бывать в деревне?

– Ну!

– Так вот, такая, короче, картина. По деревне прошло стадо домашних животных, на дороге остались бурые лепешки Что это были за животные?

– Коровы.

– Правильно. А вот если на дороге остались маленькие черные шарики?

– Ну, эти, овцы.

– Верно. А у какого итальянского живописца Леонардо да Винчи учился живописи?

– А кто его знает. Не знаем, короче.

– Ну что вам сказать, в г…не вы разбираетесь значительно лучше! Тест вы не прошли. Кстати, этого живописца звали Вероккио.

Посмеялись. Старая наколка, многих купил на нее. Тут в самый раз по третьей накатить. Только перекурить сначала. Сам я не курю, но дым меня не раздражает, спокойно переношу, когда рядом курят.

Поговорили еще, посидели, решили, что пора расходиться. Завтра опять работать. Тем более, что у Славы с Алексеем что-то не заладилось с их течеискателем. Да и у меня не все как надо.

Глава 7.5. Сен, мой напарник

Сен, дружище, мой надежный товарищ по работе. Чтобы я делал там один. Может я ошибаюсь, но по моему мнению, дружелюбие и радушие китайцев – больше внешние, показные. Внутри они черствы, как буханка прошлогодней выпечки. Мои соотечественники, наоборот сначала недоверчивы к незнакомым, осторожно приглядываются к ним, зато потом могут крепко и искренне сдружиться. А может, я ошибаюсь, как насчет китайцев, так и насчет нас. Как там, у Жванецкого: и самовары у нас электрические, и мы какие-то неискренние. Это я к тому, что сначала мы активно переписывались с Сеном по электронной почте, а потом он перестал отвечать. Что ж, он сейчас в заочной аспирантуре учиться, может ему просто некогда. Больших успехов тебе, Сен! Чтобы все у тебя было отлично.

Я уже писал, что на работе у нас было место для перекуров. Низкий столик, удобные кресла, кофе, фрукты, пиво. Готовила кофе и чистила фрукты для нас китаянка средних лет, которую уже несколько заездов наших инженеров традиционно называли – Мама. По-китайски мама будет просто ма, поэтому ей нравилось, как ее называют, и при этом она обаятельно улыбалась. Она и вправду была для нас как мама, добрая и заботливая.

Я уже писал о чистоплотности китайцев. За столом это особенно заметно. Фрукты они обязательно чистят. С виноградин снимали кожуру, потом ели. С яблок не только счищали кожуру, если отрез яблока покрывался через какое-то время бурой корочкой, то ее тоже срезали.

Сен занимается у-шу на стадионе университета.

Где-то на второй день я очистил себе банан и еще один взял для Сена, прихватил в пультовую.

– Do you want a banana? – предложил я ему.

– No, no! – энергично возразил он.

И ответил в том смысле, что уже позавтракал. При этом глаза отводил куда-то в сторону. Все ясно. Я уже обратил внимание, что за тот столик китайцы никогда не садились. Понятно, что «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», «Восток – дело тонкое» и все такое прочее. Но к концу нашей работы незаметно, но и китайцы стали приспосабливаться к нашим понятиям. Например, зевая, стали прикрывать рот и при этом говорить «Excuse me!» Взаимовлияние культур в действии.

В общем, не мог я стерпеть такое жлобство. Как же так, я буду чавкать бананами, а мой товарищ по работе, сглатывая слюну, вежливо отворачиваться? Одни едят, другие глядят? Я бы подавился. Это не по-русски! В дальнейшем эта фраза – «It not by Russian!» – стала у нас универсальной, когда мы хотели сказать китайцем, что что-то для нас не приемлемо.

Я поговорил с мистером Ли по-английски и с переводчиком Борей по-русски. Объяснил: Сен мой товарищ по работе, и отношения должны быть товарищескими, иначе мне просто неудобно перед ним. Может, не очень правильно было поднимать этот вопрос, но иначе я не мог. Отныне во время перерывов мы с Сеном сидели вместе, он все порывался почистить мне яблоко. Дело в том, что я относился к нему, как к товарищу, а он ко мне как к учителю. А в Китае невозможны такие короткие отношения между учителем и учеником. Какое там учитель! Когда возникли проблемы с подключением датчиков, я готов был взвыть от беспомощности, никак не мог найти причину. Но Сен, именно Сен, потыкав тестером в контакты преобразователя, нащупал причину.

– Саша, – спросил он, – почему в исправных преобразователях входное сопротивление (input resistance) 50 Ом, а в неработающих – 100 Ом?

Ангидрид твою в перекись марганца!!! Разные преобразователи поставили на вторую пару термосопротивлений. Я порылся в документации – так и есть. А меня предупредить не сочли нужным, а может и говорили мне, да я забыл.

– Переключай входы неработающих коробок на стоомные датчики, – сказал я ему.

Переключили. Как кричал кот Матроскин в мультфильме: «Ура! Заработало!» Ну Сен, ну молодчина! От радости я прямо в пультовой сделал стойку на голове. Сен тут же сделал стойку на руках. В это время в пультовую вошли начальник Сена мистер Ли и мой начальник Алексей. Картина перед ними: два серьезных солидных специалиста с высшим образованием стоят на ушах. Я объяснил им (начальникам) в чем дело. Начальники, вежливые воспитанные люди, ничего не сказали нам, что они про нас думают.

– Пойдем, перекурим это дело, – сказал я Сену, – и добавил по-китайски: – Вар!

И вот, после успешного решения проблемы, мы разговорились откровенно.

– Что у вас думают в России о Китае? – спросил он.

– В России я слышал о Китае очень много плохого (many bad words).

– Почему? (Why?) – удивился он.

– Одно время наша пропаганда сообщала о Китае только плохое, потом вообще ничего не сообщала. Многие до сих пор представляют себе Китай как в годы культурной революции. Множество голодных людей в одинаковых синих костюмах едят рис палочками и размахивают красными книжечками. Всюду плакаты Мао и дацзыбао, и за всякую провинность расстреливают. Или разгоняют танками, как на площади Тяньаньмэнь. Про Китай так и говорили: голодный Китай (hungry China).

Сен рассмеялся, а потом сказал, что двадцать лет назад, когда он был совсем маленьким и рос в деревне в многодетной крестьянской семье, то они жили очень бедно. Но с приходом к власти Дэн Сяо Пина в стране начались реформы и с каждым годом экономическое положение в стране все лучше и лучше (higher and higher). Я вспомнил, как еще в России читал, что за десять лет, с 1980 года по 1990, в Китае вдвое увеличилось продукция сельского хозяйства. А ведь с 1990 года уже сколько времени прошло, и их сельское хозяйство не стояло на месте.

Потом поговорили и о насущном. Мы перевели его зарплату в юанях и мою в рублях на доллары – получилось, что получаем мы с ним примерно одинаково (тогда я зарабатывал около 180 долларов). Немного. Но при этом: в Китае очень дешево стоят продукты питания, а у меня почти все деньги уходят на еду и на квартплату. Чтобы не быть голословным насчет цен, приведу примеры: килограмм риса, основного продукта питания китайцев, стоит около одного юаня, примерно три рубля, столько же стоит килограмм яблок. Килограмм мяса стоит пять-шесть юаней: пятнадцать-восемнадцать рублей. Вот и подумайте, граждане свободной России. Что бывает, если реформы начинать с экономики, а не с митингов, забастовок и парламентских дебатов.

Поговорили и о семьях. Сен сказал, что женат, детей пока нет. Китайцам рекомендуют иметь только одного ребенка. На второго уже не платят пособия, а за третьего придется платить штрафы.

Но я знал из литературы, что в деревнях эти указания все равно не соблюдают. Лишний ребенок – лишняя пара рук в хозяйстве. А прокормить еще одного человека в селе не составляет труда. При этом предпочитают мужские руки. Поэтому «лишних» новорожденных девочек по-тихому умерщвляют. Я где-то прочитал это, как говорится: за что купил – за то продаю. (Об этом, в частности, можно прочитать в книге: В. Я. Сидихменов «Китай: страницы прошлого», М., «Наука», 1978, стр. 327-328.)

Но вот статистика из электронного справочника «World Factbook 2001»:

Большая численность женщин в старших возрастах объясняется тем, что женщины в среднем живут дольше. Конкретно в Китае средняя продолжительность мужчин 69.81 лет для мужчин и 73,59 лет для женщин (на 2001 год, из того же справочника).

Сами понимаете: ну никак не может рождаться мальчиков аж на десять процентов больше чем девочек. И заранее планировать пол будущего ребенка люди тоже пока не в силах. Как-то после этого открытия все очарование Китая сильно потускнело в моих глазах.

Поговорили и о жилье. Сен сказал, что придя в НИИ, он сразу получил от работы двухкомнатную квартиру общей площадью 50 метров (это у нас квартиры измеряют не в общей, а в жилой площади). Такое же жилье дают и рабочим.

М-да! Я объяснил Сену, что в двухкомнатной квартире занимаю комнату в 10,5 метров, в этой же комнате проживают моя жена и две дочки. В другой комнате проживает теща, которая простить не может своей дочке, что та не послушалась ее и вышла замуж именно за меня, и теперь всячески отравляет нам жизнь. И что ни от работы, ни от государства мне никогда не дадут никакого жилья, а купить инженеру жилье на свою зарплату вообще не реально. Тут на жизнь-то еле хватает. Зачем было все это рассказывать иностранцу? Знаете – мне не стыдно! Пусть государству будет стыдно. «Бедный» Китай почему-то в состоянии обеспечить свои кадры жильем.

Сен также объяснил мне, что в Китае телевидение платное, все телевизоры регистрируются, как у нас автотранспорт, и регулярно за них надо вносить плату. Как реально можно проконтролировать, пользуется человек телевизором или нет, это уж я не знаю. Видимо, китайцы нашли способ. Я с удовольствием разъяснил Сену, что платные у нас только кабельное и спутниковое телевидение, остальные программы смотрим бесплатно. Хоть в чем-то у нас лучше! Сен разъяснил также, что за пользование личным автомобилем надо ежемесячно платить большие налоги, поэтому только богатые люди могут позволить себе это. Может, оно и к лучшему. Представляете: полмиллиарда автомобилей на миллиард китайцев. Что станет с экологией?

Поначалу Сен бравировал передо мной знанием английского сленга, при затруднениях восклицая: “fuck!”. Я лишь вежливо не обращал внимание. У русского языка богатые традиции нецензурной лексики. Не хватало еще мне, носителю великого и могучего языка, употреблять англицизмы для экспрессии, разные там «мазафаки». Сен же, толковый парень, за две недели стал вполне прилично материться по-русски. И даже переводчик Боря узнал от нас много новых русских слов и выражений.

Но и обидчив Сен был тоже. Когда я приехал с обеда, он с паяльником в руках заканчивал распайку кабеля.

– Я все уже сделал, – сказал он мне.

Напоминаю, общались мы частично на английском, частично жестами.

– Good! – сказал я, взяв тестер. – А теперь я проверю.

– You don’t believe me! (Ты не доверяешь мне!) – воскликнул он.

Как ему это объяснить? При всем моем доверии к нему я, и только я, лично отвечаю за успешную сдачу системы. И должен лично проверить каждый провод.

– Lenin said: “I trust you, but I must test you!” (Ленин говорил: «Доверяй, но проверяй».)

Не обижайся Сен, я иной раз и себе не доверяю, проверяю по нескольку раз. При мне Сен получил документы из университета о том, что он допущен к вступительным экзаменам в аспирантуру. Как объяснил он мне, это, помимо всего прочего, обеспечивает ему прибавку к зарплате право на большую квартиру от своего НИИ. Кстати, высшее образование в Китае платное. Сен говорил, что вся его семья работала, чтобы выучить его одного. В вузы, как я уже писал, принимают только выпускников средней школы. Так что если не поступил – все, шанс дается лишь раз в жизни.

Глава 7.6. Мистер Ян

Он был таким, каким я представлял себе жителей таинственного, загадочного Востока: немногословен, неопределенного возраста (от 20 до 40 лет; с определением возраста китайцев у россиян большие трудности) с непроницаемым и мудрым взглядом. Лишь один раз он взглядом выдал свои чувства. Я уже писал, что настоял, чтобы Сен имел право на отдых за одним столом с нами. И тогда мистер Ян, проходя мимо нас, посмотрел на Сена откровенно недоброжелательно. Ведь он был заместителем заведующего лабораторией, то есть по положению выше Сена, молодого специалиста. А ему с нами сидеть было нельзя – вроде как приопустили его этим. Алексей и Слава, не прошедшие суровую школу армейского товарищества, менее щепетильно относились к таким вопросам, не приглашали его с собой. В общем, наделал я хлопот. Вот уж действительно, со своим уставом в чужой монастырь. В конце концов, китайцы плюнули на субординацию и мы все, вне зависимости от государственной принадлежности, проводили перекуры вместе за этим столом. Русский и китаец – братья навек!

Я говорил своим товарищам, что мой напарник Сен – очень толковый специалист. Слава ответил на это, мол, Мистер Ян – тоже очень толковый и разбирающийся. А потом как-то случилось вот что.

Я помогал Славе проверить электронный блок. И случайно уронил внутрь работающего блока маленькую отвертку, верхняя крышка была снята. Я зажмурил глаза и со страхом ждал искр, вспышек, дыма от коротких замыканий. Потом открыл их и осторожно осмотрел блок. Вроде бы обошлось, блок работает. Я отключил его от напряжения и хотел было перевернуть крышку и вытряхнуть отвертку. Но в это время в помещение вошли Слава и мистер Ян. Я тихо сказал Славе, уповая на то, что мистер Ян не понимает по-русски:

– Слава, я отвертку уронил в блок.

– Замкнуло что-нибудь?

– Нет, обошлось, кажется. Но надо как-то ее оттуда вытряхнуть. Ни к чему китайцам видеть это. Ушли куда-нибудь мистера Яна.

– Как я его ушлю?

– Скажи – пусть паяльник принесет.

– Да вот же паяльник, перед тобой лежит!

– Ну тогда пусть тестер притащит.

– Да здесь тестер.

– Ну не знаю, убери его куда-нибудь. Пусть пива, наконец, принесет.

– Неудобно его за пивом посылать, он все-таки заместитель начальника лаборатории.

И тут я заметил, что пока мы спорили, мистер Ян отошел от нас подальше и видимым безразличием стал изучать какой-то плакат на стене.

Мы перевернули блок и быстренько вытряхнули отвертку из него.

В другой раз, когда мы со Славой возились с тем же блоком, нам понадобился осциллограф и переходная плата.

– Спроси у мистера Яна, у них наверняка есть, – сказал Слава и я повернулся к мистеру Яну.

– Have you an oscilloscope and… and… m-m…

Черт, как же будет по-английски «переходная плата»? Additional card? Или может auxiliary card? (На самом деле «conversion board»). Я так и не договорил фразу.

– I see, (Я понял) – ответил мистер Янг.

И принес нам и осциллограф и нужную переходную плату. После двух этих случаев я спросил Славу:

– А он не слишком ли сообразителен, этот мистер Янг? Особенно для человека, не знающего русского языка.

Глава 7.7. Переводчик Боря

Я так и не запомнил его настоящее имя. Нехорошо с моей стороны. Мы часто беседовали с ним на общие темы, расспрашивали его о Китае, он расспрашивал нас о России. О работе я говорил с ним не так часто, мистер Янг не настолько хорошо знал русский язык, чтобы запросто перевести фразы вроде «аппроксимация кривой температурного преобразователя». Узнав, что я родом из Сибири, он обрадовался, сказал, что бывал в Новосибирске, и что в Сибири очень красивая природа. «Но суровая», – мысленно добавил я про себя. Боря был женат и ждал прибавления семейства. В предпоследний день он сказал, что ему по телефону сообщили: его жена, проживающая в другом городе, родила дочку. Мы все порадовались за него.

Боря с гордостью рассказал нам, что родом он из той же провинции, что и Мао Цзе Дун. И сам он собирается учиться дальше, изучать экономику России.

– Куда ему учиться такому, щупленькому и заморенному, как цыпленок, – сказал мне об этом Слава.

– Да не скажи, Слава. Вот такие маленькие и тщедушные, добиваются много. Наполеон, Гитлер, Ленин – все они были не велики ростом и совсем не Гераклы телосложением.

Как-то раз Боря спросил меня:

– Саша, а когда был Советский Союз, вы были в партии?

– Да, – нехотя ответил я.

Дело прошлое, и вспоминать я об этом не любил. Но он обрадовался этому.

– Это хорошо. («Чего ж тут хорошего?» – подумал я.) Я тоже хочу вступить в партию.

Однажды я спросил у него:

– Борис, я часто слышу как китайцы употребляют слово «Цыга». Что оно означает, что вы так часто его говорите.

Боря объяснил мне что слово «цыга» (или «чжэгэ») – указательное местоимение, переводится как «это» или «эта, этот». По правилам китайского языка часто ставится в начале многих предложений. Потом он спросил меня (я попытаюсь передать его акцент):

– Саса, а мозно спросить тебя про русское слово?

– Какое?

– Ибьона мяць.

Я чуть не рухнул! Стараясь оставаться невозмутимым, я спросил его.

– Где ты мог слышать такое?

– Саса, а ты когда работаесь, оцень цясто это говорись.

Вот так вот, мистер Саша! Получше фильтруйте свой базар.

А Боря продолжал.

– Я знаю футбольный мяць, волейбольный мяць, а ибьона мяць – это какой?

Я спокойно объяснил ему, что это – просто междометие, оно ничего не означает, а выражает досаду, неудовлетворенность, когда что-то не получается. Но лучше никогда не произносить это вслух, особенно при женщинах.

– А сто, зенсины не знают этого слова?

– Нет, женщины знают, но они тоже никогда этого при мужчинах не говорят.

Как-то раз Борис спросил меня:

– Саша, ваш отец живет на родине, в Сибири?

– Да.

– А вы часто ездите к нему.

– Нет, я давно его не видел. Билет на самолет стоит очень дорого, простой инженер не может себе это позволить.

– А как же навещать родителей?

– Надо жить ближе к работе. Или работу искать ближе к дому.

Он улыбнулся.

Добавлю: позже, через несколько лет, мой отец переехал к своей дочке (моей сестре) в Крым, я езжу к ним в гости почти каждый год со своей семьей.