Текст книги "Чернокнижник"

Владимир Петрович поднял колесо и покатил его в сторону автомобиля. Перед покосившейся машиной стояли два короткостриженных верзилы и разглядывали автомобиль.

– Это ты крупно попал, – посочувствовал один верзила другому.

– Да, была машина, и нет, – ответил тот.

– Не так страшен чёрт, как его малюют, – сказал Владимир Петрович, подкатив колесо.

– Ты чего, гегемон, сечёшь в этом? – спросил хозяин автомобиля.

– Вообще-то я инженер, – слегка обиделся Владимир Петрович.

– По мне, хоть Папа римский. Ты понимаешь, что с аппаратом?

– Ничего особенного. Выбило шаровую опору, вот и всё.

– Так ты, что, и починить сможешь?

– Надо запчасти купить.

– Никаких проблем.

Парень поднял руку и возле него сразу же остановились старенькие «Жигули».

– Слушай сюда, водила! – сказал хозяин иномарки высунувшемуся в окошко водителю, – возьмёшь академика, отвезёшь его в магазин и привезёшь назад.

Водитель Жигулей хотел было что-то сказать, но у него в руке вдруг появилась купюра. Водитель посмотрел на неё, просиял и широко распахнул дверцу пассажира.

– Господин академик – прошу!

Для того, чтобы заменить шаровую опору у автомобиля прямо на дороге, Владимиру Петровичу понадобилось всего тридцать минут.

– И это всё? – удивился хозяин иномарки.

– Всё.

Парень полез в карман и достал несколько купюр.

– Возьми. Ты большего заслуживаешь, но у меня сейчас нет. Вот, возьми мою визитку. Позвони вечером.

– Я не могу позвонить, у меня телефон за неуплату отключили.

– Тогда я тебе позвоню. Какой у тебя номер?

Владимир Петрович написал на бумажке номер и отдал её парню.

– Вы тоже не позвоните. Я же говорю, что у меня телефон отключен.

Парень усмехнулся и сел в машину.

– Вам развал и схождение обязательно надо сделать, – сказал Владимир Петрович.

– Вот ты сам и сделаешь.

Иномарка рванулась с места и скрылась за поворотом.

Когда Владимир Петрович пришёл домой, его встретила радостная жена.

– Володя, а нам телефон подключили!

– Как подключили, у нас же задолженность?

Однако жена как будто не слышала его.

– Тебе какой-то Слава звонил. Кто это? Я такого имени от тебя не слышала.

– Если честно, я тоже не слышал, – ответил Владимир Петрович.

Муж вытащил из кармана деньги и подал жене.

– Что это? – не поняла она.

– Деньги.

– Деньги?

– Доллары.

– Доллары? Значит, в рублях это будет…

– Это будет очень много.

В это время зазвонил телефон.

– И вправду работает! – обрадовался Владимир Петрович.

Супруга подошла к аппарату и сняла трубку. Через мгновение она отняла её от уха и зажала ладонью микрофон.

– Это опять он, – прошептала она.

Владимир Петрович взял у жены трубку.

– Академик, ты про развал и схождение не забыл? – услышал он.

Судьба, которая практически уже почти раздавила семью Владимира Петровича, вдруг сжалилась над ней. Дома стали появляться деньги, которые хозяйка дрожащими руками принимала от мужа и прятала в шкафу под стопкой старых простыней и пододеяльников. Однако моральные шрамы, оставленные нищетой, остались. Всякий раз, когда Владимир Петрович покушает и отодвинет от себя тарелку, Ольга Сергеевна обязательно спросит его:

– Володя, тебе понравилось?

Муж обязательно хвалил жену, а та стыдливо прятала глаза и уходила. Владимир Петрович провожал супругу взглядом и тяжело вздыхал. Он помнил историю этих вопросов, и ему было стыдно, что он, мужчина, который обязан добывать хлеб насущный в поте лица своего, не мог в своё время выполнить своего главного предназначения. Увы, но муж ничего не мог изменить. Ему нельзя было переделать прошлое, он мог только лезть из кожи вон, чтобы хоть как-то существовать в настоящем. И он существовал. Каждый день он работал на заводе, где ему ничего не платили, а только начисляли зарплату, а после завода бежал к «новым русским» ремонтировать их автомобили, где ничего не начисляли, но отлично платили. Однажды на заводе за неуплату отключили электричество. Владимиру Петровичу, как и другим рабочим, ничего не оставалось, как идти домой. Дойдя до дома, он увидел свою жену, которая воровато оглядываясь, куда-то очень спешила. Владимир Петрович хотел окликнуть её, но почему-то не стал. Он, заинтригованный её таинственным видом, на небольшом расстоянии шёл за женой, прячась от неё за угол всякий раз, как только она останавливалась и оглядывалась. Но вот она остановилась, огляделась и села на скамеечку. Она сидела долго, почти не шевелясь. Владимир Петрович наблюдал за женой из-за угла и никак не мог понять, почему она шла тайком, зачем оглядывалась, кого боялась? Ему уже надоело стоять, и он хотел было выйти, но неожиданно дверь соседнего дома открылась, и из неё вышел человек в белом переднике и с высоким колпаком на голове. Безошибочно можно было определить, что это работник столовой или кафе, тем более, что человек нёс ведро, из которого исходил столовский аромат. Человек выплеснул помои в бак и снова скрылся в дверях. Ольга Сергеевна быстро поднялась со скамейки и подошла к помоям. Она по пояс нырнула в бак и стала быстро доставать оттуда объедки и складывать их в сумку. К горлу Владимира Петровича подкатился комок. Его чуть было не стошнило. Он скрылся за углом, чтобы не видеть эту отвратительную сцену. Вмешаться, обнаружить себя? Значит неминуемо поставить жену в неловкое положение, обидеть её. Пока он думал о том, что делать дальше, со стороны бака раздались крики и женский визг.

– Я тебе покажу, сучка, как на чужую территорию лезть!

– Это моя территория! Я уже месяц здесь работаю! – послышался голос жены.

– А вот получи!

Владимир Петрович выглянул из-за угла и увидел, как его жена отбивается от двух бомжей. Он хотел поспешить на выручку супруге, как завыла милицейская сирена. Бомжи, как по мановению волшебной палочки, исчезли, Ольга Сергеевна подбежала к баку, нырнула туда, вытащила оттуда связку грязных сосисок и убежала.

Владимир Петрович посмотрел на часы. Рабочее время заканчивалось, а это значит, что ему надо было бежать на халтуру – к единственному источнику доходов. Подойдя к офису своих новых работодателей, Владимир Петрович увидел на асфальте осколки разбитого стекла. Неподалёку от входных дверей стоял изуродованный взрывом автомобиль, из проёмов окон клубился белый то ли дым, то ли пар, иногда в них можно было различить пожарных. Владимир Петрович стал искать глазами пожарные машины, но их не было. «Вероятно они во дворе», – подумал он. Зато со стороны улицы было полно милиции. Они образовали заслон и не пускали зевак к месту трагедии. Несколько человек в штатском опрашивали свидетелей. Владимир Петрович подошёл к толпе зевак и стал слушать, о чём они говорят.

– А почему «Скорых» нет? – интересовалась любопытная старушка.

– Приезжали, – охотно отвечала ей собеседница. – Только «Скорая» никому не понадобилась. Ведь теперь трупы возят на специальных машинах.

– Неужели никто не остался?

– Кто же после таких взрывах останется? Сначала рванули в офисе, а потом сразу же в машине. Никто даже вылезти не успел.

– Господи! – старушка перекрестилась. – Убивают теперь прямо среди бела дня!

Владимир Петрович понял, что он опять остался без средств к существованию. Повесив голову, он поплёлся домой.

Жена не рассчитывала на то, что муж придёт так рано, и поэтому торопливо что-то готовила на кухне. У Владимира Петровича из головы никак не могла выйти картина остова взорванного автомобиля. Прийти в себя помог крик супруги:

– Вова, кушать готово!

Всё сразу встало на свои места. Владимир Петрович вымыл руки и прошёл на кухню.

– Что у нас сегодня? – спросил он.

– Сосисочки. Как ты любишь.

Стоило только прозвучать слову «сосисочки», как сознание перенесло мужа к баку с помоями, где он наблюдал, как его жена вытаскивала грязные сосиски, которые даже в столовой не отважились подсунуть покупателям и выбросили на помойку. Тошнотный комок подступил к горлу и не миновать бы беды, если бы более значимое событие не перебило первое.

«Неужели никто не остался? – подумал он. – Неужели, опять нищета? Нет, надо позвонить, не может так быть, должна же быть справедливость».

Он подошёл к телефону и снял трубку. Однако наушник молчал.

– А что у нас с телефоном? – спросил Владимир Петрович.

– Опять за неуплату отключили, – спокойно ответила Ольга Сергеевна.

– Почему? – не понял муж. – Я же на халтуре неплохо зарабатывал.

Он посмотрел на жену, которая опять спрятала от него глаза и виновато отвернула голову.

– И эти сосиски! Оля, где деньги?

Муж быстро направился к платяному шкафу, где между постельным бельём жена обычно держала сбережения.

– Володя, не трогай! Это на чёрный день! – кричала Ольга Сергеевна, поспевая за мужем.

– Какой, к чёрту, чёрный день? Да у нас вся жизнь теперь, как чёрный день! – отвечал муж.

Он подошёл к шкафу и открыл дверцу.

– Не дам! – вдруг раздался дикий вопль.

Владимир Петрович повернулся в сторону жены. Обезумевшая женщина с искажённым лицом как кошка прыгнула на него и вцепилась своими острыми когтями в лицо.

– Не дам! – кричала она.

При этом Ольга Сергеевна наносила один удар по лицу мужа за другим.

– Не отдам! Это на чёрный день! – кричала жена.

Атаки жены были настолько сильными, что у мужа не хватало сил отбиться от них. Спасти глаза – вот единственное, на что был способен сильный мужчина.

По той неистовой силе, которая обнаружилась в женских руках, по пене, которая собиралась в уголках губ и стекала по искажённому звериному лицу, Владимир Петрович догадался, что произошло.

После очередной атаки Ольга Сергеевна внезапно обмякла и потеряла сознание.

В приёмном покое Владимир Петрович видел, как его супруге вкололи какой-то укол, и она уснула со счастливым лицом.

– Пройдите, пожалуйста, – услышал он возле себя.

Он повернулся и увидел доктора.

– Вам необходимо обработать раны, – пояснил доктор.

– Я могу надеяться? – спросил Владимир Петрович и кивнул в сторону кушетки, на которой лежала его супруга.

– Это единственное, что нам осталось, – ответил доктор.

– Всё так плохо?

– Нет, теоретически, шансы, несомненно, есть…

– А практически?

– Практически необходимы импортные лекарства, – пояснил доктор, – а они стоят очень дорого.

– А в клинике препаратов нет, – попробовал продолжить мысль доктора Владимир Петрович.

– Почему нет? Есть. Только они отечественные.

– А отечественные препараты не подойдут?

– Теоретически, подойдут.

– А практически?

Доктор отрицательно помотал головой.

– Сколько же стоят эти импортные лекарства?

– Я выпишу вам рецепт.

Доктор сел за стол и быстро заполнил бланки.

– В какой аптеке можно их купить? – спросил Владимир Петрович.

– Вы их нигде не купите, – пояснил доктор.

– Для чего же вы тогда выписали их?

– Чтобы вы знали цену. У меня эти лекарства есть.

Владимир Петрович ещё раз посмотрел на рецепт и увидел справа от непонятных названий еле заметные цифры. Внизу столбика была подведена черта, под которой была отчётливо выведена сумма. Деньги действительно были огромными.

– Это всё? – почему-то спросил Владимир Петрович.

– Всё, – подтвердил доктор.

От той цифры, которую увидел муж, в глазах потемнело. Пульс так начал барабанить, что на какое-то время оглушил Владимира Петровича. Эмоции, это они способны довести человека до инфаркта, они заставляют человека совершать подвиги или идти на самые дерзкие преступления. Они не могут только одного – спокойно думать. Это способен делать только мозг, и то не весь, а только какая-то его часть, спрятанная далеко-далеко, среди извилин, так далеко, чтобы никакие эмоции не способны были добраться до него. И когда человек, доведённый до отчаяния, уже готов смириться с ударами судьбы и перестаёт сопротивляться, мозг выдаёт решение проблемы, которое вновь и вновь заставляет взять себя в руки, чтобы идти вперёд.

Владимир Петрович вдруг вспомнил, из-за чего произошёл припадок у жены. Она хотела защитить деньги, которые хранились в шкафу на чёрный день.

«Значит, она складывала деньги, и ни на что их не тратила», – начал свою логическую работу мозг. Самая совершенная в природе вычислительная машина моментально произвела подсчёт: той сумы должно было хватить на лекарства.

– У меня есть эти деньги! – радостно заявил Владимир Петрович доктору. – Мне хватит на лекарства.

Владимир Петрович, забыв про то, что ему необходимо было в больнице обработать раны исцарапанного лица, побежал домой. Он влетел в квартиру, даже не обратив внимания, что входная дверь была не закрыта. Даже когда он подошёл к шкафу, он не понимал ещё, что произошло. И только когда он увидел пустые полки и бельё, разбросанное по полу, всё стало ясно.

* * *

Следователь закончил писать протокол и посмотрел на арестованного.

– Значит, это у вас не от стекла? – спросил он, глядя на исцарапанное лицо допрашиваемого.

– Это жена, – ответил тот.

– А мы думали, что это от стекла, которое вы разбили в сберкассе.

Арестованный грустно ухмыльнулся.

– Вас по этим приметам так быстро и поймали, – объяснил следователь.

– Где мне расписаться? – спросил Владимир Петрович.

– Распишитесь на каждой странице, а в конце напишете: «…с моих слов записано верно, мною прочитано». Затем поставьте число и роспись.

Арестованный выполнил всё, что ему сказал следователь и отдал протокол допроса.

– Мне много дадут? – спросил он.

Следователь ничего не ответил. Он нажал на кнопку и дверь камеры открылась.

– Уведите задержанного, – приказал он конвоиру.

Дело практически было закончено. Оставалось соблюсти кое-какие формальности и можно передавать его в суд. Однако Малышев вместо этого зачем-то поехал в психиатрическую больницу, чтобы встретиться с лечащим врачом жены обвиняемого.

– Иванова Ольга Сергеевна? Ну как же, отлично помню. Она умерла недавно.

– То есть, как это, умерла? – не понял следователь.

– А что вы удивляетесь? У неё практически не было шансов.

– Неужели, у неё было всё так плохо?

– Знаете ли, не все способны адаптироваться к так называемой перестройке.

– Вы хотите сказать, что причиной её смерти явилась перестройка?

– А вы пойдите на любое кладбище и посмотрите возраст свежих захоронений. Вместо восьмидесяти-девяноста лет вы там увидите сорок или пятьдесят.

– Вы хотите сказать, что адаптироваться к перестройке ни у кого нет шансов?

– Почему же ни у кого? Молодые организмы вполне способны перестроиться. А у стариков и людей среднего возраста шансов, конечно, меньше, чем у молодёжи.

– Для чего же вы тогда заставили её мужа покупать лекарства за баснословные деньги?

– Я ничего не заставлял.

– Как это, не заставляли? А этот рецепт кто выписывал?

Следователь достал листок и показал его доктору.

– Кто это написал?

– Ну, я.

– А говорите – не заставлял.

– Я и сейчас это утверждаю. То, что вы мне показываете, носит исключительно рекомендательный характер. В клинике имеются отечественные препараты, которые вводятся больным совершенно бесплатно. Кстати, очень эффективные, не хуже импортных.

– Для чего же тогда вы выписали этот рецепт?

– Я не открою для вас тайну, если скажу, что большинство наших граждан не доверяют отечественным препаратам.

– Но ведь вы сами сказали, что она была обречена. К тому же, бесплатные препараты не хуже импортных.

– Вы извините, молодой человек, но ваше ведомство тоже обязано обеспечивать общественный порядок бесплатно, однако граждане за свою безопасность тоже вынуждены вам платить. Или, может быть, ваша контора не крышует?

Следователю этот аргумент было крыть нечем. Он попрощался с доктором и ушёл.

На очередном допросе следователь достал папку с делом и не моргая уставился на арестованного.

– Всё, теперь суд? – спросил Владимир Петрович.

– Нет, – ответил следователь.

Он решительно достал из стола бланк освобождения из-под стражи и заполнил его.

– Вы решили изменить меру пресечения?

– Нет, я прекращаю дело.

При этом следователь вытащил из дела значительную часть листов, разорвал их и выбросил в урну.

– Зря вы так, – сказал Владимир Петрович, – вас же самого посадить за это могут.

– Не посадят, – ответил следователь.

– Я в том смысле, что я всё равно пойду и ограблю что-нибудь. Мне деваться некуда. И тогда всё всплывёт.

– Не ограбите.

– Это почему же? Мне лекарства во, как нужны! – Владимир Петрович провёл ребром ладони по горлу.

– Не нужны. Она умерла, – сказал следователь.

После совещания начальник попросил Малышева задержаться. Когда все сотрудники покинули кабинет и в нём остались только начальник, Малышев и капитан, шеф спросил:

– Что у тебя со сберкассой?

Малышев молча протянул начальнику папку. Тот открыл её и от удивления некоторое время ничего не мог сказать. Однако вскоре шеф улыбнулся и закрыл папку.

– Вот и прекрасно! – воскликнул он. – Ты прекрасно меня понял.

– Разрешите идти? – робко спросил следователь.

– Да, да, конечно. Идите.

Малышев вышел из кабинета и остановился, чтобы перевести дух. От начальника вышел капитан. Он подошёл к следователю и наклонился к его уху.

– Не забудь шефу отслюнить. У нас так положено. Он берёт десять процентов.

Малышев набрал в лёгкие воздуха, чтобы возмутиться, но капитан опередил его.

– А что ты хочешь, над ним тоже начальники есть!

Глава 19

Звонок в дверь прервал чтение. Полковник осмотрелся и с удивлением посмотрел на часы. В комнату Наташа ввела Мишеля.

– Вот он где! А я уже весь Париж обыскал!

Мишель подошёл к полковнику и взял прочитанные им листы рукописи.

– Никак, господин полковник читать стал, – усмехнулся Мишель.

– А что в этом такого? Или ты считаешь, что, раз я военный, так меня кроме устава ничего не может интересовать?

– Ради бога, не обижайся. Я просто пошутил.

– Тогда другое дело, – сменил гнев на милость полковник.

– И что ты скажешь относительно прочитанного?

– Если честно, то на этот раз наш Пётр слегка перемудрил.

– Вот как?

– А если ещё честней, то совсем даже не слегка.

Наташа села на стул, стоящий в самом углу комнаты и стала незаметно наблюдать за диалогом.

– Ты уж, пожалуйста, аргументируй свою точку зрения, – настаивал Мишель. – Что значит, перемудрил?

– Во-первых, всё описано в очень мрачном свете.

– Это Россия. А что во-вторых?

– А во-вторых, нереально. Коррупция достигает таких масштабов, что волосы дыбом встают: медицина коррумпирована, полиция тоже…

– Милиция, – поправила полковника Наташа.

– Ну милиция. Разница небольшая. При такой коррупции государство существовать не может.

– Это Россия, – повторил свой довод Мишель.

Однако полковник словно не замечал реплики Мишеля.

– А эта сцена! Безработная семья питается из помойки! А где же социальные службы? Где пособия? Такого просто не может быть! У нас некоторым безработным так живётся на это пособие, что они не очень-то на работу торопятся устроиться.

– Но это Россия, – не успокаивался Мишель.

– Что ты заладил: Россия, да Россия. Я понимаю, что это не Франция, но хоть что-то там есть?

– Нет, там есть только Россия, – ответил Мишель.

– Ты просто не хочешь серьёзно разговаривать.

– Как часто я это от тебя слышал!

– Тогда другое дело. Тогда был Советский Союз.

– А теперь это называется Россия.

Полковник посмотрел на часы и замахал руками.

– Боже мой! Меня уже с собаками, наверное, ищут!

Он на ходу попрощался со своими собеседниками и убежал. Наташа закрыла за полковником дверь и вернулась к Мишелю.

– Он опять не поверил, – разочаровано сказала хозяйка.

– Для этого надо быть русским, – поддержал её Мишель.

Наташа искоса посмотрела на своего собеседника. Тот, видимо, кожей почувствовал её взгляд.

– Натали, я так привязался к вашей семье, что иногда мне кажется, что я сам русский.

– Не Натали, а Наташа, – поправила его хозяйка.

Гость глазами показал на недочитанную полковником рукопись.

– Можно я возьму почитать? В отличие от него, я считаю, что всё это реально, но только в одной стране – в России.

* * *

Судьба только однажды улыбнулась Владимиру Петровичу. Когда следователь, пожалев его, закрыл дело, порвал и выбросил доказательства против него, Владимир Петрович понял, что чудо существует. Однако наивно полагать, что судьба до бесконечности будет защищать человека, чудесами исправляя его ошибки. Нет, если чудо и происходит однажды, то на второй раз рассчитывать не приходится. Владимир Петрович разделил участь не одной тысячи человек, которых перестройка вышвырнула на обочину общества. После того, как он похоронил жену, очередь дошла до квартиры. Не в силах оплачивать её, хозяин решил поменять её на меньшую. Он пошёл в фирму по продаже недвижимости и заключил договор. В результате работы этой фирмы он оказался на городской помойке, за которую платить было вообще не надо. К питанию новоявленный БОМЖ привык быстро. Вспомнив, как супруга кормила его деликатесами из помойного бака, Владимир Петрович быстро адаптировался к окружающей среде и занял то место в обществе, которое уготовила ему судьба. Он уже почти забыл, что у него было высшее образование, что он когда-то занимал солидную должность начальника отдела, что у него была жена, квартира… Всё осталось в далёком прошлом, как будто это было не с ним, а с каким-то другим человеком.

Жизнь на помойке так же, как и та, почти уже забытая жизнь, подчинялась своим строгим законам: каждый обитатель мог пользоваться благами помойки только в определённых границах, которые определяет старший. Обнаружив что-нибудь стоящее, каждый обязан предъявить свою находку старшему, который непременно часть находки присвоит себе. Справедливо это или нет, никого не интересовало. Так было заведено, и никто не собирался пересматривать правила, которые придуманы были неизвестно кем и неизвестно когда.

Сегодня был день Владимира Петровича. На его участок должен был приехать самосвал и сбросить целую гору жизненно необходимых предметов. Правила правилами, но в любом обществе есть исключения. Здесь, на помойке, незыблемые правила тоже иногда не соблюдались. Стоило лишь замешкаться, как кто-нибудь другой, совсем не имеющий никакого отношения к этому участку, заберёт всё самое ценное и поминай, как звали. Можешь после этого хоть ужаловаться старшему, всё равно останешься в минусе. Виновного, конечно, накажут, но тебе от этого легче не станет. То, что уволокли из твоей кучи, к тебе не вернётся. Поэтому Владимир Петрович загодя спрятался в засаде, откуда весь участок был как на ладони. Так и есть, дважды законному хозяину участка приходилось вставать и отгонять охотников за чужим добром. Но вот раздался долгожданный рёв самосвала. Владимир Петрович подождал, когда самосвал уехал, и уже хотел было подойти к своей законной куче, как в поле зрения оказалась незнакомая женщина. Таких женщин Владимир Петрович никогда не видел. Она была как будто из другого мира: стройная, чистая, красивая. Такие вообще никогда не приходили на помойку. Хозяин участка снова залёг в своё укрытие и стал наблюдать за незнакомкой. Та, обойдя свежую кучу, будто искала кого-то. Женщина положила возле кучи полиэтиленовый мешок, обошла участок и, не найдя никого, быстро покинула помойку.

Пакет. В глаза Владимиру Петровичу бросился пакет. Он был белый и блестящий. Приятный запах пакета перебивал ставший привычным дух родной помойки. Это был запах богатого магазина, запах сытости и благополучия. «Господи, неужели она вернётся? Неужели заберёт?» – стучало в висках Владимира Петровича. Время шло, но хозяйка пакета не возвращалась. «Нет, ждать больше нельзя. Не дай бог, кто другой подберёт этот пакет»! Хозяин участка как стрела бросился к пакету, схватил его и снова скрылся в своём убежище.

Нет, не зря он сидел в засаде, не зря наблюдал за незнакомкой. Терпение полностью было вознаграждено. В пакете оказались почти новенький видеоплеер и две кассеты, запечатанные в конверты, на каждом из которых был написан адрес. Владимир Петрович вытащил всё из пакета и обнаружил на дне кошелёк. Видно, судьба решила устроить ему праздник. Он открыл кошелёк и увидел там деньги. «Нет, отдавать это старшему ни в коем случае нельзя, – думал Владимир Петрович, – во-первых, такие подарки каждый день не получаешь, а во-вторых, кто знает, что записано на этих кассетах?» Хозяин участка спрятал свои сокровища и пошёл к куче искать свой хлеб насущный. Он честно выполнил свои обязанности, отчитался перед старшим и ушёл спать к себе в картонную коробку. Однако заснуть не удавалось. Что там, на этих кассетах? Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что судьба неспроста подкинула ему эти подарки. Но где просмотреть их? Здесь просмотр исключался полностью: во-первых, не было источника питания и телевизора, а во-вторых, незадекларированная находка тут же вскроется. Был, правда, один обходной маневр. В соседнем районе в подвале жил один бомж. Они были знакомы ещё с заводских времён. Когда Владимир Петрович исполнял обязанности начальника отдела технического контроля, Витя возглавлял службу главного энергетика. И теперь, когда судьба опустила Виктора на тоже дно, что и Владимира Петровича, тому удалось таки реализовать, хотя бы частично, знания энергетика. В его подвале было не только электричество, но и почти самая современная техника, которую Виктор своими золотыми руками возвращал к жизни после непутёвых хозяев, которые не нашли ничего лучшего, как выбросить вещь, почти совсем новую. Замаскировав свою находку под ватником, Владимир Петрович отправился к своему знакомому в гости.

– Батюшки! – обрадовался Виктор. – Какими судьбами?

– Вспоминал молодые годы. Помнишь, как мы вместе на заводе работали?

– Вспомнила бабка, як дивкою была! Нашего завода уже в помине нет.

– Завода нет, а мы ещё остались, – сказал Владимир Петрович, вытаскивая из пакета бутылку водки и закуску.

– Это вас на свалке так отоваривают? – удивился Виктор.

– Обижаешь. Всё свежее, только что из магазина. Мне просто подфартило сегодня, вот я и вспомнил о тебе.

– Старая дружба не забывается, – похвалил приятеля Виктор.

Он быстро застелил грязной тряпкой деревянный ящик и стал выкладывать на стол из пакета закуску.

– А это что? – удивился Виктор, вытащив видеоплеер и кассеты.

– А вот это действительно со свалки.

– Он же почти новый!

– Я в этом ничего не понимаю, поэтому и принёс его к тебе.

– Сейчас выпьем и всё проверим, – пообещал Виктор.

Они выпили водку, съели всю закуску и стали вспоминать свою молодость. Только после того, как все темы был оговорены, Владимир Петрович как бы невзначай снова вспомнил про плеер.

– Виктор, ты посмотреть хотел, у меня и кассеты есть.

– Да, да, конечно.

Виктор взял аппарат и стал подсоединять его к каким-то проводам. Потом он принёс телевизор и присоединил плеер к нему.

– Готово, – с гордостью сказал он, – давай свои кассеты.

Владимир Петрович дал Виктору первую кассету и поудобнее устроился у экрана. В голове слегка шумело, желудок был набит разными вкусностями, не хватало только какого-нибудь, импортного фильма, чтобы совсем почувствовать себя человеком. Экран задёргался и на нём появилась парочка. Молодые люди быстро разделись и занялись тем, чем занимаются абсолютно все, но почему-то стесняются об этом говорить вслух.

– Порнуха! – воскликнул Владимир Петрович.

Зрители уставились в голубой экран, будто им было по шестнадцать лет и будто жизнь не выбила из них все человеческие эмоции.

– Не думал, что на десерт у нас будет порно, – сказал то ли товарищу, то ли сам себе Владимир Петрович.

– Это не порно, – возразил Виктор.

– А что же это?

– В порно снимаются профессиональные актёры, а это любительская съёмка.

– То есть, как, любительская?

– А вот так. Где здесь титры? Где название фильма? Здесь даже музыки нет. Хочешь, я тебе настоящее порно покажу?

– Ты? Откуда у тебя?

– Этого барахла сколько угодно! Детишки на деньги, которые родители им на обеды в школу дают, кассеты покупают. Предки потом находят и выбрасывают, а те снова покупают.

При этих словах Виктор достал большую коробку и стал перебирать кассеты, которые там лежали.

– Вот, например, «Греческая смоковница», – комментировал он, – правда, это не порно, а эротика.

– А в чём разница? – поинтересовался Владимир Петрович.

– Я точно не знаю. По-моему, что в лоб, что по лбу. Порно более откровенно. Давай поставлю.

– Нет. Поставь вторую кассету. Интересно, что там?

Они поставили вторую кассету, но ничем принципиальным от первой она не отличалась.

– Слушай, Вовка, смотри – квартирка одна, а парочка другая.

– Точно.

– И снято всё из одних и тех же точек.

– Значит, у них групповуха была, – предположил Владимир Петрович.

– Не думаю. Если бы у них групповуха была, они бы все вместе и снялись бы.

– Если бы они хотели сняться, то снялись бы не с двух точек, а со всех.

– Слушай, а не скрытая ли это камера? – спросил Виктор.

– Скрытая камера? Зачем?

– Затем, чтобы потом этим фильмом шантажировать кого-нибудь.

– Кого? – не понял Владимир Петрович.

– Ну это тебе лучше знать. Кассеты ты принёс, а не я.

Владимир Петрович, вероятно, сделал такую глупую физиономию, что его собеседник догадался, что ответа на свой вопрос он не получит.

– Ты откуда эти кассеты взял? – стал рассуждать логически Виктор.

– На свалке нашёл. Их в пакете какая-то баба принесла.

– Какая баба?

– Откуда я знаю? Приличная такая.

– Приличные бабы по свалкам не ходят, – тут же уточнил Виктор.

– Точно! А зачем же она тогда пришла?

– А пришла она, наверное, затем, – стал сочинять Виктор, – что выбросила адреса тех, кого предстояло шантажировать, а помойку успели вывезти на свалку.

– Согласен, – принял доводы приятеля Владимир Петрович, – только зачем она тогда в пакете с собой видик и кассеты таскала?

– Это как раз понятно. Не могла же она такой материал дома оставить. Представляешь, если бы это попалось её мужику в лапы?

– Принимаю, но только отчасти, – наполовину согласился Владимир Петрович.

– Почему только отчасти?

– Потому что прятать кассеты имело смысл, а зачем же из дома уносить видик?

– Я и на это отвечу, – не сдавался Виктор. – Видик-то новый!

– Ну и что?

– А то, что она специально его купила, чтобы просмотреть эти плёнки не дома, а на стороне. Как же их дома просмотришь, если там муж?

– Тогда тебе последний аргумент. Какие-то адреса находились в пакете вместе с видиком и кассетами.

– Всё сошлось! – воскликнул Виктор. – Нам надо срочно выпить, а то мысль уйдёт.

– У меня больше нет, – развёл руками Владимир Петрович.

– Ерунда. У меня есть. На такое дело и «НЗ» не жалко.

Виктор скрылся в темноте подвальных сводов и вскоре вернулся оттуда с бутылкой.

– Что сошлось?! – не терпелось узнать Владимиру Петровичу.

Однако Виктор не слышал товарища. Боясь расплескать мысли, которые только что раскрыли запутанный клубок. Он налил водки и выпил, даже не дожидаясь приятеля.

– Что сошлось? – снова спросил Владимир Петрович.

– Пей, а то не скажу, – приказал Виктор.