Текст книги "Чернокнижник"

Теперь перейдём к такому вопросу, как сотворение вселенной. Учёные считают, что вселенная была создана в результате большого взрыва. Религиозные деятели считают, что вселенную сотворил Бог. Прямо противоположенные объяснения одного и того же вопроса, только на первый взгляд противоположенные. Внимательное рассмотрение этих гипотез развернёт перед вами поразительное открытие: и те и другие исходят из одних и тех же позиций. Священники говорят: «Вначале не было ничего, и летал дух святой». (Следовательно, говорить, что ничего не было, нельзя – дух-то святой был.) Учёные говорят практически то же самое: «Вначале не было ничего, но в результате большого взрыва образовалась материя». Я извиняюсь, конечно, но непроизвольно напрашивается вопрос: а кто взрывчатку носил? (Это шутка, конечно, но если был взрыв, значит, что-то взорвалось). Так же, как и в первом случае, когда ничего не было, что-то или кто-то всё-таки был. Выбирая между двумя гипотезами, предпочтение всё-таки следует отдать священникам. У них хотя бы всё логичнее.

Однако, если мы принимаем доводы священников, то придётся согласиться и с тем, что смерти, как таковой, не существует вовсе. Есть переход из одного состояния в другое. Такой же, наверное, как переход ученика из класса меньшего в больший. Но, не будем принимать ничего на веру. Попробуем доказать то, что не доказывают священники, а принимают безапелляционно. В течение всей жизни человек теряет части своего тела: он стрижёт волосы и выкидывает их. То же происходит и с ногтями. Кожа человека меняется не один раз. Внутренние органы, так же, всё время обновляются. Что же такое тогда человек? Какая его часть или совокупность частей может называться этим именем? Неужели, подстригая ногти, или делая причёску в парикмахерской, мы немножечко умираем? Ведь вместо утраченных частей тела появляются новые, стало быть, и человек стал уже не тот, что был, а немножечко новый. Нет, мы уверенно говорим, что части тела не имеют никакого отношения к словам «человек» и «личность». Память, вот что не поддаётся никаким изменениям. Позвольте, разве вы помните себя в годовалом возрасте? А в двухлетнем? А в трёхлетнем? Нет, память не подходит. Остаётся душа. Субстанция, которую никто не видел, никто не слышал, и никто толком не может определить, что это такое, как раз и является нашей личностью, именно она может с гордостью называться человеком.

Отсюда вывод: если душа и есть личность, и если её никто никогда не видел мёртвой, то утверждение, что смерти нет, является истиной. А коль нет смерти, то нет и рождения, есть многочисленные переходы из одного состояния в другое.

Итак, товарищ Корчагин, жизнь человеку не даётся один раз, здесь вы ошиблись.

Попробуем разобраться теперь с бесцельно прожитыми годами.

Неужели этот неграмотный паренёк знает истину? Неужели он посвящён в планы самого создателя? Неужели планы создателя такие простые – борьба за освобождение человечества? Освобождение от кого? От создателя что ли? Ведь мы только что доказали, что человек (то есть душа) приходит сюда, на землю, временно, следовательно, для этого визита существует какая-то цель. Какая? Кто это может знать? Разве ученик знает, что будут проходить в следующем классе? Разве ему ведомо, что те науки, которые он проходил в шестом классе, станут основой для следующих, более сложных наук? Ему не известно это. (Кроме Павки Корчагина, конечно.) Однако, как же человеку выполнять то предназначение, которое он должен исполнить? Попробуйте заставить скульптора изваять фигуру, не дав ему для этого глины и инструмента. Попробуйте заставить живописца воплотить свой гениальный шедевр без холста и красок. Ответ на поставленный вопрос следует искать в инструментах, которыми создатель обеспечил личность, отправляя её на Землю. Во-первых, каждый человек понимает, что ногти стричь до бесконечности нельзя. Настанет момент, когда телу не поможет даже капитальный ремонт, его просто надо будет заменить на новое. Поэтому оставление после себя потомства является обязанностью каждого человека, ибо душа для решения своей задачи нуждается в оболочке. Нормальный человек изготавливает эту оболочку где-то к двадцати годам, тогда как сам ещё находится в своём теле лет до 70–80. Отсюда вывод, что оставление после себя потомства – это только часть задачи, поставленной перед ним. Из всех инструментов, полученных от создателя, только любовь не является качеством, необходимым для существования тела, следовательно, она, будучи отделена от тела, продолжает жить после так называемой смерти.

Вернёмся же к Павлу Корчагину. Первую обязанность – продолжение потомства, он не выполнил. Это понятно, ведь ему было некогда – он освобождал человечество. Правда, от чего он освобождал, сдаётся, и сам плохо знал. Вторая, и главная задача, тоже была не выполнена. О какой любви может идти речь, если для освобождения человечества он это человечество готов был убить. И не только был готов, но и убивал.

Закончить разбирательство на эту тему можно следующими словами: где-то далеко, а может быть, и рядом с нами, существует личность Павки Корчагина, которой до сих пор должно быть мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

* * *

– Ты хоть понимаешь, что написал?! – кричал на Чернокнижника репетитор. – Что это за философские откровения?

– Я как-то начал писать, и потерял над собой контроль.

– Что значит, потерял контроль? Ты же думаешь, когда пишешь?

– Нет.

– То есть, как это, нет?

– Это происходит помимо моей воли, – стал объяснять Чернокнижник. – Это исходит откуда-то оттуда. – При этом он показал пальцем не на голову, а в область грудной клетки.

Везунчик с недоверием посмотрел на своего ученика и несколько смягчил тон.

– Хорошо, но ты же перечитывал это после того, как написал?

– Перечитывал.

– Неужели ты не увидел, что всё это никуда не годится?

– А мне понравилось.

– Но это же оголтелая религиозная пропаганда.

– Никакой пропаганды нет. Все свои доводы я пытаюсь доказывать. Я думаю, что это удалось.

– У нас с тобой задача поступить в институт, а не доказывать что-то.

– Я понимаю.

– Тогда почему…

– Но я же не могу врать?!

– Кто тебя просит врать? От тебя требуется написать то, что должен уметь написать любой советский человек. Как ты думаешь, Ленин верил в Бога?

– Ясное дело – нет.

– Так вот, когда он сдавал экзамены в университете, среди прочих был и закон божий.

– Ну и что?

– Если тебя послушать, так, выходит, что и он врал?

– За ним не заржавеет, – усмехнулся Чернокнижник.

– Господи! – взмолился Везунчик. – За что же мне такое наказание! Ты хоть представь, что может случиться, если вот это, – он показал на сочинение, – попадёт в компетентные органы? Тебе не поступление в институт, а срок корячится, а ты ещё про Ленина такое говоришь!

Чернокнижник, видимо, поняв свою вину умоляюще посмотрел на репетитора.

– Ну дай мне ещё тему, я постараюсь…

– Что ты постараешься? Сколько можно тебе давать? Нет у нас больше времени, скоро вступительные экзамены сдавать надо. Что у тебя с математикой и физикой?

– Там, слава богу, всё в порядке.

– Значит, поступим так, – жёстко сказал Везунчик, – готовься сейчас к физике и математике, а я что-нибудь придумаю.

На свидание к своей знакомой Везунчик пришёл расстроенный.

– Что с тобой? – спросила она.

– По-моему, я слишком переоценил себя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не думал, что люди могут быть такими чокнутыми. Этот парень, которого я должен подготовить для поступления в институт, просто сумасшедший.

– Так плюнь на него.

– Я бы сделал это с удовольствием. А машина, а гараж?

– Да, этого упускать нельзя.

– Кроме всего прочего, разбит мотоцикл его отца. Если я откажусь, то мне придётся его отдать. А ты видела, что с ним стало?

– Да, ситуация, – посочувствовала девушка. – И что же ты намерен делать?

– Не знаю. Сочинение он не напишет – это сто процентов. А если напишет, неприятностей может быть ещё больше. Придётся занимать денег, ремонтировать мотоцикл и возвращать его.

– А как же наша машина?

– Какая наша?! Ты слишком рано раскатала на всё губу!

– Во-первых, не надо на меня кричать!

– Во-первых, извини, – сбавил свой пыл Везунчик, – а что во-вторых?

– Во-вторых, ты знаешь, почему людям иногда не найти выход из создавшейся ситуации?

– Почему? – Петя недоверчиво посмотрел на девушку.

– Потому что они начинают выдумывать очень сложные комбинации, а ведь всё гениальное просто.

– Ты хочешь сказать, что и из моего положения выход должен быть простой?

– Не из твоего, а из нашего, – поправила молодого человека девушка. – Ты уже забыл, что эта машина будет принадлежать не только тебе, но и мне.

– Я уже тебе сказал – ты слишком сильно раскатала свою губу.

Девушка вытянула свою руку для рукопожатия.

– Если я подскажу тебе выход, то половина машины и гаража моя. Идёт?

– Но это невозможно!

– Идёт? – настаивала дама.

– Идёт.

Петя лениво вытащил руку из кармана и пожал ладошку своей подружки.

– Смотри, я тебя за язык не тянула.

Девушка пожала своему молодому человеку руку и довольно заулыбалась.

– Что ты радуешься? Говори.

– Твоя фамилия какая? – спросила девушка.

– Сапожников.

– А имя?

Молодой человек задумался, и потом удивлённо посмотрел на подружку.

– И за это ты хочешь половину машины и гаража? Но ведь это очень просто!

– Всё гениальное просто. А гениальное дорогого стоит.

Этот вечер наша парочка провела не просто хорошо, а отлично. Молодые люди предались мечтаниям. Они ездили на своей машине к морю, они обгоняли на трассе всех, кто встречался на их пути, они катали на своём авто своих друзей и с восхищением ловили их завистливые взгляды.

Вино, которое они присовокупили к своим мечтам, только добавило красок в картинках их воображений.

– Представляешь, когда мой тёзка увидит нас с тобой на своём Москвиче? Он когда меня на своём мотоцикле увидел, чуть с ума не сошёл.

– А вот этого не надо.

– Чего этого? – не понял Петя.

– Не надо, чтобы твой тёзка видел нас вместе.

– Ой, я совсем забыл!

Процедура написания сочинения за своего однофамильца прошла как по маслу. На отчество в паспорте абитуриента Петра Сапожникова, как и надеялись наши герои, никто не обратил внимания. Математика и физика были сданы на отлично, а сочинение не испортило общей картины. Пётр Сапожников из вчерашнего школьника превратился в студента.

Отец счастливого студента понимал, что за столь опасную операцию, как подмена экзаменуемого, следовало увеличить гонорар, поэтому долго не торговался. Старенький автомобиль и гараж быстро переоформили на нового хозяина.

Глава 6

Первое сентября всегда наводило на Петю гнетущее настроение. И происходило это не потому, что заканчивалось лето и начиналась осень, не потому, что ласковое солнце всё реже согревало своими лучами, и всё чаще ему на смену приходили дожди с холодными ветрами. Угнетало то, что первого сентября школьнику приходилось прикреплять к себе ненавистный ярлык, без которого в школу вход был запрещён.

Сегодня Сапожников шёл в институт, и сегодня на нём не было ярлыка. Вероятно, именно это обстоятельство раскрашивало в глазах молодого человека всё в розовый цвет: преподаватели казались добрыми и заботливыми, лекции, которые они читали, были интересные и увлекательные. А студенты? Разве их можно было сравнить со школьниками? Всего прошло три месяца, а перемены в людях произошли огромные. Если раньше они назывались подростками, то теперь это были молодые люди: юноши и девушки. Свобода, которая, как волна, накрыла студентов с головой, опьяняла. Можно было писать конспект, а можно было не писать. Можно было слушать лектора, а можно и не слушать. Но все, конечно, слушали, все, конечно, писали, потому что общение преподавателя и студента тоже было новым. Во-первых, здесь были не учителя, а преподаватели. Они не поучали ребёнка, как в школе, а просто читали свои лекции. Во-вторых, и самых главных, они разговаривали со студентом «на вы». Это ставило студента и преподавателя на один уровень. Ко вчерашним детям относились теперь, как к взрослым людям.

Дискомфорт этому оазису счастья придавало то обстоятельство, что студенты не были знакомы. Всего несколько человек знали друг друга по курсам, но этого не было достаточно, чтобы разрозненная толпа могла называться одним словом – коллектив. И когда кто-то предложил устроить вечеринку, чтобы всем поближе познакомиться, возражений не было.

Однако студенты только формально считались взрослыми.

В действительности, у них не было ни денег, чтобы организовать вечеринку, ни квартиры, где можно было собраться. Так же, как и в школе, они целиком и полностью зависели от своих родителей.

К счастью, последние ещё не забыли, как сами выпрашивали деньги на подобные цели у своих родителей, теперь уже бабушек и дедушек. Поэтому деньги на запланированное мероприятие были собраны быстро. Что касается квартиры, то её искать не пришлось: сентябрь был тёплым, и никому не хотелось задыхаться в малогабаритной квартире.

Тишина сентябрьской природы, навевала романтизм и истому. Начинающие желтеть листья придавали ландшафту отблеск царственного статуса, начинающие краснеть клёны подчёркивали этот статус пурпурными вкраплениями. Студенты, не привыкшие бесконтрольно поглощать спиртное, очень скоро захмелели и скинули с себя опротивевший всем этикет. Сразу стало тепло и уютно, сразу окружающие люди стали близкими и добрыми. Пётр Сапожников сидел у костра, а на коленях у него лежали две головки прекрасных девушек.

– Какая прелесть! – вырвался возглас из одной головки.

– Да, Наташенька, – согласился Петя, – день действительно замечательный.

– Я Катенька, – поправила молодого человека девушка. – Наташенька у тебя на другой коленке.

Молодые люди звонко рассмеялись.

– Прошу прощения, я ещё не запомнил, – извинился молодой человек.

– Хорошо, что комаров нет, – сказала на этот раз Наташенька, – а то бы заели.

– Вот про комаров не надо, – попросил Пётр.

– Что так? – удивились девушки.

– Эти комары мне чуть всю жизнь не испортили. Если бы не родители, не видать бы мне института, как своих ушей.

– Не понимаю, как на институт могли повлиять комары? – раздался чей-то мужской голос.

– Мы в школе писали сочинение на тему: «как я провёл лето». Я разозлился на училку и написал про неё, будто она была вожатой в пионерском лагере и её вечерами сжирали комары.

– И это всё? – спросил кто-то. – Для того, чтобы испортить всю жизнь, маловато будет.

– Нет, нет, если уж начал, то рассказывай до конца, – раздались недовольные возгласы.

Однако Пётр явно не хотел касаться этой неприятной темы.

– Ну расскажи, – попросила Наташа.

– Действительно хватит ломаться, – поддержала её Катя.

Что ни говори, а две невесомые девичьи головы, лежащие на коленях, имели огромный вес, и Петру Сапожникову против своей воли пришлось начать свой рассказ.

Слушая рассказ, студенты затихли до такой степени, что было слышно, как рыба в речке, которая находилась метрах в ста от костра, выскакивала из воды и снова падала с еле слышимым шлепком.

– Врёшь! – изредка перебивал кто-то рассказ. – Так не может быть!

Но эти возгласы тут же тонули в недовольных выкриках студентов.

– Да тише ты! Вот когда будешь говорить, тогда сам и придумывай, что хочешь.

Возмутитель спокойствия тут же затихал, а Пётр продолжал свой рассказ.

После того, как рассказ был закончен, студенты ещё долго сидели молча и не могли выйти из тех событий, которые им нарисовал Пётр.

– И за это тебя в классе прозвали «Чернокнижник»? – спросила Катя.

– Разве я говорил о Чернокнижнике? – удивился Пётр.

– Только что, – подтвердила Наташа.

– Наверное, за это, – не стал спорить Петя.

– Нет, так быть не может, – нарушил молчание кто-то.

– Ну и что, зато история очень интересная. Критиковать всегда легче, попробуй сам так придумать, – набросились на непрошенного критика Катя и Наташа одновременно.

– А давайте каждый расскажет какую-нибудь свою самую интересную историю, – предложил невысокий паренёк. – При этом совершенно не обязательно, чтобы история была правдой. Главное, чтобы она была интересной.

– А мы потом выберем самого интересного рассказчика, – предложила девушка, похожая на Дюймовочку.

От этого предложения студенты пришли в восторг.

– А кто будет следующий? – спросила Дюймовочка.

– Пусть Чернокнижник скажет, – предложил кто-то.

Все устремили свои взгляды на Петра.

– Правильно, – сказала Наташа, – если ты закончил свой рассказ, значит, должен передать свою эстафету следующему.

Чернокнижник улыбнулся и пальцем указал на свою соседку.

– Инициатива – наказуема, – засмеялся он. – Следующая – ты.

– Но я не умею рассказывать! – попыталась увильнуть Наташа.

– Нет, нет, нет! Никаких отговорок не принимаем! – закричали студенты.

– Но у меня действительно не было никаких интересных историй.

– Так не бывает, – не соглашались студенты.

– Если не было, значит, придумай их. Чернокнижник же придумал.

Наташа задумалась на немного, а потом улыбнулась.

– Я придумала. Я расскажу вам одну историю про фонарик, который висит под козырьком институтской двери.

Сначала сбивчиво, а потом всё плавне и плавне стал вырисовываться рассказ про обыкновенную лампочку, которую по халатности забывали выключать днём.

– Наташка, а я помню эту лампочку, – сказал кто-то, когда рассказчица закончила. – Это же ты тогда осталась одна, потому что у тебя зонтика не было.

– Да, это была я, – сказала Наташа.

– Так это было на самом деле? – спросила Дюймовочка.

Свои истории студенты рассказывали до самой темноты, и только когда языки пламени стали уменьшаться в размерах, а освещаемая костром поверхность, соответственно, стала сужаться, компания подвела итог. Самым лучшим рассказчиком был признан Чернокнижник, а второе место досталось Наташе.

Вечеринка окончилась, хмель давно улетучился, и молодые люди, распределив между собой девушек, стали провожать их домой. Пете досталось провожать Наташу и Катю.

– Вот как ты можешь так складно всё сочинять? – восхищалась Катя.

– Не знаю. Это просто дано мне. К тому же, сегодня я ничего не сочинял, а рассказал, что было давно. Вот Наташа свою историю сочинила прямо у костра.

– Я тоже ничего не придумала. Эта история была в действительности.

– Так кто же тот парень? – спросила Катя.

– Не знаю.

– Ты больше не виделась с ним?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Ну, до дома он тебя проводил?

– Я не хочу об этом говорить, – недовольно сказала Наташа.

– Что ты привязалась? – выручил её Пётр. – Не хочет говорить, пусть не говорит.

– Тогда ты расскажи, ведь, хоть ты всё придумал, и давно, но всё-таки придумал. Не мог же ты знать наперёд, как развернутся события?

То ли для того, чтобы вывести из-под удара назойливой попутчицы Наташу, то ли потому, что вряд ли какой парень откажется похвастаться перед девушками, получив такую возможность, Пётр забыл об осторожности.

– Просто я могу предсказывать события, – таинственно сказал он.

– Не может быть! – хором ответили две девушки.

– А давайте проверим. Расскажи нам, что будет вот с этой телефонной будкой, – предложила Наташа.

– Нет, я так не могу.

– А, вот тебя и поймали! – воскликнула Катя. – Как хвастаться, так вы парни первые, а как отвечать за свои слова, так вы в кусты.

– Обожди, не цепляйся к словам, – остановила девушку Наташа. – Мы же его не дослушали. А как ты можешь? – спросила она Петра в свою очередь.

– Мне надо взять бумагу, ручку, и сесть за письменный стол.

– И тогда ты сможешь предсказать? – недоверчиво спросила Катя.

Пётр кивнул головой.

– Значит, ты знал, что поступишь в институт, раз можешь видеть будущее? Почему же ты волновался, когда смотрел списки? Я видела, – спросила Наташа.

– Что касается себя, то тут мой дар не работает. Это касается и моих родных.

– Я надеюсь, телефонная будка не является тебе роднёй? – засмеялась Катя.

– Нет, на это можете даже не надеяться, – ответил молодой человек шуткой на шутку.

– Ну, вот мы и пришли, – вдруг сказала Наташа. – Это мой дом. – Она показала на высокое здание, которое, видимо, только что сдали строители.

Тут не надо уметь читать будущее. Если вокруг дома не сделаны ещё асфальтированные дорожки, если ноги увязают в грязи, и люди прыгают к своим подъездам по тоненьким досочкам, рискуя сломать ноги, значит, этот дом только что построен, и не только построен, но и принят, и не только принят, но и заселён.

Наташа ловко пропрыгала по накиданным в грязи доскам и очутилась перед дверью подъезда.

– До завтра! – крикнула она, и скрылась.

– А ты где живёшь? – спросил Петя.

– Далеко. Вон мой автобус. – Девушка показала рукой на автобус, который подъезжал к остановке.

– Я провожу тебя, – сказал Петя.

– Не надо. Считай, что я уже дома.

Девушка подбежала к автобусу и скрылась в нём.

Конечно, тот разговор, который происходил между двумя девушками и Петей, можно было квалифицировать, как обыкновенный трёп, однако, вероятно, оттого, что родители приучили своего сына относиться к своим словам ревностно и никогда не бросать их на ветер, вместо того, чтобы лечь спать, Сапожников достал бумагу и взял в руки ручку.

* * *

Среди множества пыток, которые сохранила история, есть пытка голодом.

Жертву в течение некоторого времени морили голодом, после чего у неё на виду сытые и довольные люди, смакуя, поглощали кулинарные изыски. И если эта пытка осталась в истории, значит её эффективность проверена временем, значит человек, прошедший через неё, ломался и изменял своим принципам. Не все, конечно, иначе, кроме этой других пыток не было бы, но достаточное количество людей, чтобы это издевательство не кануло в Лету.

То, что человек, имея машину, не мог прокатиться на ней, можно было сравнить с только что описанной средневековой пыткой. Однако новый хозяин Москвича был человек волевой, сломать которого не так-то просто. Он мужественно сносил все удары судьбы и не поддавался искушению сесть за руль без водительского удостоверения. Единственное, что он позволял себе, приходя в гараж после занятий на водительских курсах, так это сесть в мягкое сидение автомобиля и предаться мечтаниям.

Сегодняшний день был последним днём изнуряющей пытки. Сегодня был день сдачи экзаменов в ГАИ. Староста группы обошёл всех учащихся и собрал деньги, чтобы заслать взятку офицеру милиции, который будет принимать экзамен. Никто не возражал, ибо каждый знал, что гаишник способен придраться даже к телеграфному столбу. Взятка же гарантировала, что экзамен будет сдан. Теорию сдавали в специальном классе. Каждому выдавалась карточка с вопросами, и тут же приводились ответы правильные и неправильные. На столе у экзаменуемого был небольшой пультик, в который было вмонтировано столько же кнопок, сколько было и ответов в билете. Следовало нажать на соответствующие кнопки, и на столе загоралась либо зелёная лампочка, либо красная. Точно такая же лампочка загоралась и у офицера, который принимал экзамен. К большому удивлению Петра, на столах загорались не только зелёные, но и красные лампочки. «Вот сволочь, – думал Сапожников, – деньги взял, а всё равно заваливает!» Везунчик собрался с духом, мысленно перекрестился и нажал кнопки. Прозвище Петра оправдалось – загорелась зелёная лампа. Молодой человек, не чувствуя под собой ног от счастья, выбежал из класса, и чуть не сбил старосту группы.

– Осторожней, Сапожников! Не зашиби нас от радости!

– А почему другие заваливаются, мы же все сдавали ему на лапу? – спросил Пётр шёпотом у старосты.

– Он здесь ничего не может сделать. Сам же видел – сплошная автоматика.

Сапожников задумался и понимающе кивнул головой, вероятно, доводы старосты были вполне убедительны.

Следующий экзамен назывался: «практическое вождение». Он состоял из двух частей: сначала нужно было покататься на стадионе, где были расставлены препятствия, здесь Сапожников исполнил всё превосходно, а потом надо было ездить по городу.

На правом переднем сидении сидел офицер ГАИ, который принимал экзамен, за рулём был экзаменуемый, а на заднем сидении находились трое учащихся, которые ждали своей очереди. Офицер говорил водителю, куда надо было ехать, и тот исполнял его команды. После пяти минут такой езды офицер просил остановить автомобиль. Машина останавливалась, милиционер поздравлял счастливчика, отпускал его и приглашал следующего сесть за руль. Через двадцать минут машина с милиционером и одним водителем подъезжала к группе, которая ждала её на улице, и забирала следующую партию.

Пётр сел в автомобиль только с третьей партией. Объяснения старосты относительно взятки были верны: гаишник только говорил куда ехать, и никому не делал замечания. Когда очередь дошла до Петра, волнение прекратилось, и Сапожников был полностью уверен в себе. Он сел за руль, запустил мотор, выжал сцепление и нажал педаль газа. Машина тронулась с места.

– Примите вправо и остановитесь, – скомандовал офицер.

Пётр вопросительно посмотрел на милиционера.

– Я сказал остановиться, – повторил он свою команду.

Когда машина остановилась, Пётр продолжал сидеть и смотреть на офицера.

– Не на меня смотреть надо, – сказал он, – а на дорогу. Куда вы едете? По пешеходному переходу люди идут.

– Где? – недоумённо спросил Пётр.

Офицер пальцем показал на мальчишку, который стоял и ел мороженное.

– Но он никуда не идёт! Он стоит на месте!

– Он уже поставил свою ногу на проезжую часть, – спокойно ответил милиционер.

– Ну и что?! А если он до вечера будет так стоять и есть своё мороженое?

– Автомобиль освободите, – попросил милиционер.

– Я не согласен! – перешёл Сапожников на крик. – Я буду жаловаться!

– Это сколько угодно, – ответил милиционер. – Вы лучше успокойтесь и в следующий раз будьте внимательней. Можете сдавать со следующей группой через месяц.

– Вы хотите сказать, что езду по городу можно пересдать только через месяц?

– В вашей автошколе так график составлен. Только, почему езду по городу? У нас один экзамен, и вы его не сдали.

– Что, и теорию тоже?

– Я же вам сказал – всё.

В первый момент после того, как Пётр вышел из машины, ему хотелось превратить в месиво физиономию этого проклятого мента, размазать его по асфальту. Но автомобиль с милиционером уехал, и неудачник остался стоять один на улице.

Ноги как-то сами привели Петю в гараж. Он открыл его, зашёл и остановился перед Москвичом.

– Ну как, получил права? – как будто спросила машина.

От этого злость снова захлестнула сознание.

«Нет, надо взять себя в руки», – подумал Пётр.

Он открыл дверцу верстака и достал оттуда бутылку водки и стакан. Заполнив стакан на треть, он залпом выпил. Посидев на сидении автомобиля с бутылкой и стаканом минут пять, он понял, что выпитая доза ровным счётом ничего не изменила. Он налил ещё и снова выпил. Нежная теплота пролилась по телу, голова слегка закружилась и злость стала отступать.

«Ещё чуть-чуть, и всё», – подумал Пётр.

Он начал наливать, но рука дрогнула, и стакан заполнился наполовину.

Пётр посмотрел на стакан. «Ну, не в бутылку же назад переливать», – подумал он и выпил.

«Откуда же эта водка? – начал вспоминать он. – Ах, да! Она отказалась тогда пить водку, и я её положил в ящик верстака».

Мысли начали путаться и перепрыгивать с одной темы на другую.

– Она просила тогда прокатить только один кружочек, а я отказал. Что я буду говорить на этот раз?

Пётр встал с сидения и вышел из гаража. На улицах уже зажгли фонари. Час пик закончился, и автомобили появлялись на дорогах редко. Пётр снова вернулся к Москвичу и сел на сидение.

– Только один кружочек, – стучало в голове, – один кружок, и назад.

Тихо и убаюкивающе запел свою песню мотор. Москвич дёрнулся и выкатился из гаража. Миновав узкие гаражные дорожки, он выехал на дорогу и остановился.

– Один кружок, всего один кружок, – стучало в голове у водителя.

Автомобиль проехал квартал, повернул на соседнею улицу, потом опять повернул, и покатил в сторону гаражей.

Оставалось проехать совсем чуть-чуть, метров двести, и съехать на гаражные дорожки. Водитель как раз приготовился к повороту, как из стоящей на обочине машины вышел человек и вытянул вперёд полосатый жезл.

– Опять эти гаишники! Сволочи, как же я вас ненавижу! – взвыл водитель.

Нога нажала на педаль газа до отказа. Автомобиль, резко рванув вперёд, обдал инспектора ГАИ грязью, чуть не сбив его.

«Надо оторваться, где-нибудь бросить машину и скрыться, – думал водитель. – Пусть потом попробуют доказать, что за рулём был я».

Пока водитель так думал, сзади раздался вой милицейской сирены. Пётр с ужасом посмотрел в зеркало заднего вида. Милицейские Жигули догоняли его. Видимо, инспектор передал о случившемся на следующий пост, потому что навстречу тоже с сиреной и мигающими синими фонарями ехала другая машина.

– Обложили, гады! – выругался водитель.

Он резко направил машину в переулок, надеясь там выскочить и убежать, но не справился с управлением и врезался в телефонную будку. Послышался звон стекла. Что-то большое упало на капот. Мотор заглох, из радиатора тёк кипяток и тут же превращался в пар. К автомобилю подбежали два милиционера. Они открыли дверцу водителя и грубо выволокли оттуда Петра.

– Жив, ковбой? – спросил водителя сержант.

– Да, – виновато ответил Пётр.

– Фу, да ты пьян в доску! – сморщился второй подошедший милиционер.

– Машину, конечно, угнал? – спросил первый.

– Нет, это моя. – Петя протянул документы.

– А права?

– Права ещё не получил.

Ноги несчастного водителя задрожали, он сел на поребрик и вдруг заплакал.

– Слава богу, что ты никого не убил, – сказал сержант.

– Утри сопли, будь мужчиной, – раздался голос второго гаишника, – криминала никакого нет. Заплатишь штраф, да новую будку купишь.

Сержант оценивающе окинул взглядом разбитый Москвич и добавил:

– Если продать этот хлам, как раз на всё и хватит.

* * *

Девчонки читали сочинение Чернокнижника и не могли скрыть своего восхищения.

– Вот это да! – говорила Наташа. – Надо же так всё придумать!

– А что это там за девушка была? – спрашивала Катя.

– Какая девушка?

– Та, что водку не захотела пить.

– Я не знаю. Просто я так придумал, и всё.

– А как её звали? – словно не слыша Петю, снова спросила Катя.

– Я же говорю, не знаю. Мне была поставлена задача написать про будку.

– А как мы проверим? – вдруг забеспокоилась Наташа.

– Очень просто: одна пойдёт проверит будку, а вторая гараж, где стоит Москвич.

– А ты знаешь, где гараж?

– Конечно, ведь этот Москвич, как и гараж, совсем недавно принадлежали моему отцу.

– Я побегу проверять будку, – предложила Наташа.

– А я, стало быть, должна проверить гараж, – сказала Катя, – показывай, где он?

– А что будет, если я окажусь прав? – спросил Пётр.

– Мы поцелуем тебя, – хором ответили девушки.