Текст книги "Закон есть закон"

– А, Граф, я как раз хотел вас поздравить… Академия Северного архипелага избрала вас своим почетным членом. Ваш диплом у меня. Готов передать…

– Да, к сожалению, я не смог поехать, – заметил Граф с грустной улыбкой. – Советник магистра отказался выдать мне разрешение. Хотя я, как положено по закону, сдал экзамен на выезд.

– Разумеется, вы не могли. Мы заботились о вашей безопасности.

– Моя безопасность? При чем здесь моя безопасность?

– Вас могли бы казнить как бывшего военного. Наша разведка донесла, что именно так с вами и собирались поступить.

Граф обескураженно покачал головой. Он видел, что Куртиц врет, но врет с таким апломбом, что ложь в его устах выглядит почти правдой.

– Я не о наградах пришел говорить. Речь идет об индивидуальных капсулах, защищающих от Пелены.

– Индивидуальных капсулах? – переспросил Наследник.

– Именно.

– И что это дает?

– Дает ощущение свободы, – вмешался я в разговор.

– За счет чего?

– Мысль… свобода мыслить… В этом случае Пелена больше не контролирует мышление, – сказал Рейнвелл.

– Дорогой Граф, вы хоть понимаете, о чем говорите?

– Конечно. Я стремился именно к этому – дать человеку ощущение свободы… Но при этом не допустить преступлений и смерти в случае…

– К чему Пелена, если она не контролирует мысли? – перебил говорящего Куртиц. – Контроль мысли – и есть незыблемость Пелены. Без него Пелена бесполезна.

– Никто не отменяет основных законов, – попытался возразить Граф. – Убийства, грабежи, воровство – Пелена будет по-прежнему наблюдать за всем этим и пресекать…

– Чушь все это! – вновь перебил Наследник. – Не может быть порядка без контроля мыслей! Кто думает иначе, тот главный преступник. И главный глупец.

– Вы назвали Графа глупцом? Извинитесь! – потребовал я. – Да кто вы такой, чтобы подобное позволять! Граф – создатель теории синевы! А вы победитель конкурса на лучший стишок, прославляющий магистра…

Наследник посерел. Нажал кнопку на столе.

Вошли стражи, и меня уволокли на нулевой уровень. Я отсидел пять недель, а показалось, что все пять лет. Потом Граф выплатил штраф, и меня отпустили. Я до сих пор должен ему, вернее уже графине Аде, сто тысяч бертранов. Где Граф, у которого в жизни не было в кармане лишней сотни, взял такие деньжищи, я не ведаю.

* * *

После перекуса Ада подошла ко мне и села рядом на диван.

– Почему ты не хочешь стать магистром, Феликс? – огорошила меня графиня.

– Извини, по-моему, это занятие не по мне… Мне бы полежать на диване да поплевать в потолок…

– Ты притворяешься бездеятельным, – оборвала мои россказни Ада. – Но ты не бездельник, я знаю. Это ведь ты рассчитал уровень Пелены в случае с восьмью кристаллами.

– И на двадцать четыре кристалла – тоже я, – произнес я то ли в шутку, то ли бравируя своими достижениями.

– Тогда почему ты не хочешь стать магистром?

– Не знаю … Наверное, потому, что я не хочу власти… – Я не стал уточнять, что к тому же могу окочуриться через две недели своего правления. А вот этого мне точно не хотелось.

– Чем тебе так противна власть? – Ада не отступала.

– Мне… – замялся я, не находя слов. – Мне стыдно указывать людям, как им жить. Я сам больше всего на свете не люблю, чтобы мне указывали. И вдруг стану кого-то поучать, контролировать… На каком основании? Лишь потому, что я первым забрался наверх?

– Отец много говорил о тебе, – сказала Ада. – Он считал тебя своим лучшим учеником.

– Сочиняешь ты все… – отмахнулся я. – Сочиняешь, чтобы меня утешить.

– А вот и нет, – она усмехнулась торжествующе. – Просто ты был его единственным учеником.

– Ну тогда понятно, почему меня так высоко оценили… Первый из одного.

– Во всяком случае, у тебя хватило смелости пойти в ученики отца.

– Жаль, что ненадолго. Всего на два года.

И тут ударил портовый колокол. Его гул слышен на всех уровнях Альбы.

– Что это? – Я аж подпрыгнул от неожиданности.

– Судя по всему, нападение на порт, – отозвался Макс, пытавшийся тем временем вновь собрать портативный измеритель градиента синевы, который он только что зачем-то разобрал.

Куча лишних деталей осталась лежать на столе.

* * *

Мы с Максом и Адой вскарабкались на крышу. Дом Леонардо расположен довольно далеко от порта, на холме и потому долго не затопляется синевой, это во-первых, а во-вторых, с его крыши можно многое рассмотреть. Минус сего убежища – добираться до Двойной башни далековато, а плюс – ты вдали от остальных претендентов, и, пока они грызут друг друга, ты – при хорошей защите – можешь спокойно поплевывать в потолок. Если конкуренты не пришлют к тебе очередного Хромого Волка.

Макс протянул руку в сторону Жемчужной гавани. Начинался рассвет. На рейде стоял корабль, а от него отделялись шлюпки и скользили к берегу. Портовые склады и гостиницы уже купались в синеве, и Океан потихоньку подбирался к Седьмой кольцевой дороге. Восьмая была уже затоплена, и по ней плыли лодки. Макс с видом знатока поднес к глазам бинокль.

– Это наш военный эсминец. «Магистр Конрад», – объявил Макс.

– Зачем они явились? Ведь флот никогда не входит в бухту в дни хаоса, – заметил я.

– Два варианта, – сказала Ада. – Либо их команда собирается поучаствовать в гонке и установить свою Пелену – тогда нас ждет правление военной хунты. Либо они решили развлечься.

– Развлечься? – не понял я.

– Вместе с другими грабить и убивать.

– Дай-ка! – Я забрал у Макса бинокль и навел на дом, к которому причалили сразу две лодки. Я увидел вспышку, и в следующий миг дверь рухнула. Люди с лодок стали заскакивать внутрь. Они были в защитных костюмах, так что брести по грудь в синеве для них было не проблемой. Спустя несколько минут из окна выпала маленькая фигурка. Потом еще одна.

Мне показалось, что я слышу человеческие крики. Хотя, наверное, это был обман слуха – расстояние слишком велико.

– Они явились грабить, – решил я.

– А может быть, и то и другое, – отозвалась Ада. – Пока команда «веселится», офицеры пойдут на штурм Двойной башни.

Я снова посмотрел в бинокль. Матросня захватила два следующих дома. Они методично продвигались в глубь города. Я кое-что прикинул… Нет сомнений, на их пути лежала площадь Ста Фонарей.

Я кинулся вниз. Схватил рюкзак, бросил туда баллон с концентратом синевы, моток веревки, нож. Заозирался в поисках нужных вещей.

– Что ты задумал? – Ада тоже сбежала вниз, опередив Макса, который пыхтя топал следом.

– Я должен спасти ее. Их…

– Кого? – не поняла Мэй.

– Полину. И людей на площади Ста Фонарей.

– Ты с ума сошел? Что ты можешь сделать против военных?

– Призрак подарил мне несколько мелких фальшивых кристаллов. Нужен лишь кристалл да баллон с концентратом, и временная защита готова. Хватит дня на три. На площади есть фонтан, так что воды вдоволь. А поголодать три дня не страшно. Лучше, чем умереть.

– Ты не пойдешь! И даже не думай! – Ада встала у меня на пути. – Ты должен принять участие в битве за башню. Только ты, ты – единственный, кто может остановить всякую сволочь типа Берсерка и Альбиноса.

– Я не собираюсь погибать. – Ответ получился двусмысленный. Правда, Ада этой двусмысленности не поняла.

– Ты что, готов пожертвовать всем?..

– Рискнуть, а не пожертвовать, чтобы спасти девчонку. И остальных. А почему нет?

– Потому что ты просрешь наше дело. Ты ставишь жизни нескольких безумцев против судьбы острова.

– Я ничего не ставлю. Просто хочу спасти Полину. Я не могу ее бросить. И потом – я все еще успею завершить – не надо требовать от меня подлости во имя будущих дел.

– Син, похоже, графиня права, ты опять… – вмешался в разговор Кролик.

– Нет! С меня хватит Пончика и подружки Гарри. Я не хочу больше платить чужими жизнями за свой успех.

Никто из моих оппонентов не предположил, что искусство Полины может подействовать столь же благотворно на гостей с корабля, как на Гарри и его друзей. То есть я был уверен, что не подействует. Видимо, остальные думали так же.

– Я вернусь, – проговорил не слишком уверенно.

– Можно поинтересоваться – как? – спросила Ада. Она злилась все больше и больше.

– Еще не знаю.

– Я пойду с вами! – сказал Кабан, вскидывая на плечо арбалет и сумку с болтами.

– И я! – пискнула Миу.

– Я тоже пойду, – решил Макс. – Не собираюсь оставаться в этой норе, когда можно драться.

– И я, – заявила Ада. – Прослежу, чтобы никто не треснул тебя по голове, Феликс.

– Отлично, мне как раз нужен Охранник кристалла.

– Постой-постой! – Ада тут же вцепилась в отворот моей куртки. – Охранник кристалла? Так у тебя есть кристалл… Я же чувствовала! И ты ничего мне не сказал?!

– Да так, не было подходящего момента…

Я не стал распространяться, что кристалл поддельный. Об этом знали только я, Макс и призрак. Но призрак ушел, а Макс пока помалкивал, что на него было не похоже. Понять, что кристалл поддельный, можно лишь по его свечению. Так что я не собирался показывать подарок призрака Аде.

– Точно, идем все вместе. Мы справимся, – поддакнул Кролик.

Ну да, если Кролик обещает, всё так и будет.

* * *

Итак, мы покинули дом Леонардо, оставив дверь открытой – запирать пустой дом в дни хаоса не имело смысла.

– Ты все же солгал… – сказала Ада. – Ты влюблен в эту Полину.

– Что? Нет… она… Я же сказал: просто девочка… соседка… и…

– Влюблен, – заключила Ада.

– Послушай, она просто… ну, бывают люди, которым ты обязан помогать, – она из таких. – Я смущался все больше и больше, сам не зная почему.

– Неужели?

– Ты ревнуешь? – вдруг спросил я.

Она смутилась… бледные щеки вспыхнули.

– Зря.

– Это признание?

– Ну, вроде того. Очень осторожное. Можешь принять… можешь забыть.

– Я приму. Обожаю признания.

Мы шли по улицам, почти бежали. Площадь Ста Фонарей находилась ниже дома Леонардо, спускаться было легко. Изредка навстречу нам попадались беглецы – именно беглецы, а не грабители: они робко шарахались под прикрытие галерей, едва нас завидев. Не только мы заметили нападение на город.

* * *

На площади Ста Фонарей по-прежнему шел спектакль, как будто актерам не нужны были ни сон, ни отдых. При свете дня играли что-то новое и жутко авангардистское.

Ланс, услышав эту абракадабру, пришел в неописуемый восторг.

Я водрузил один из осколков призрака посередине площади, рядом поставил баллон с концентратом и открыл вентиль. Развел руки в сторону, и синева устремилась вверх. Получилось что-то вроде зонтика: ручка – струя, бьющая из титанового баллона, ну а верх – нечто тонкое, трепыхающееся, пока мало похожее на защитный купол. Выходило, творец Пелены из меня никакой. А я был уверен, что справлюсь. И ведь Кролик, который на самом деле еще та собака, даже пальцем не повел, чтобы подправить мой уродливый купол. А мог бы – он же сильный Лоцман.

– Что ты делаешь? – подскочила ко мне Полина.

– Создаю защитную Пелену. Срок ей три дня. Три дня вам хватит. Выйти из-под нее можно, войти – нельзя. Три дня поголодаете и поиграете на сцене… Ну а потом – молите богов синевы, чтобы у острова был новый закон.

– Но к нам не придут новые зрители! – возмутилась Полина.

– Извини, дорогая, но я не ведаю иного пути, чтобы тебя защитить!

– Не надо меня защищать! Я сама… – заверещала Полина.

– Заткнись, – сказала Ада. – Мы рискуем всем ради тебя. Так что умей принимать помощь не артачась.

Полина гневно сжала кулаки – вот-вот ринется в бой. Оказывается, моя фея еще и амазонка!

– Сколько продержится эта защита? – спросила Полина.

– Я же сказал: три дня… Надеюсь, за это время мы сможем установить настоящую Пелену в Двойной башне.

– Сними! – потребовала Полина.

– Ты с ума сошла. Два десятка головорезов подходят к площади.

Мои доводы она как будто не слышала. Я огляделся. Спектакль вдруг прекратился сам собой, люди сбились в кучу и испуганно оглядывались. Было отчего: то в одном, то в другом месте пространство как будто начинало рябить, дергаться, идти кругами – это снаружи пытались проломить мой уродский защитный купол.

– К нам никто не может войти… Никто больше не сможет посмотреть наш спектакль. Они хотят! Ты видишь – они хотят!

– Хотят, но совсем другого, – хмыкнул я.

– Сними Пелену! Или…

– Или что?

Она не ответила – просто развела руки в стороны, а затем свела их вместе. У нее был всего лишь один-единственный браслет, обязательный к ношению. Но при умелом ударе она разрушила бы псевдокристалл мгновенно. Потому как была талантливым природным Разрушителем. Не сумела. Вернее – не успела. Ада оказалась быстрее. Пусть на мгновение – но быстрее. В первый раз видел, как Разрушитель и Охранник работают почти что в контакте. Меня отшвырнуло в сторону, и я грохнулся спиной на мостовую. Меж браслетами Ады вспыхнули синие разряды. Полину всю окутало ослепительным гало, но она продолжала стоять несколько мгновений, а потом опустилась на мостовую.

Медленно-медленно, будто легла отдохнуть.

– Уходим! – повернулась ко мне Ада. – Твоя фальшивка дала трещину, защита вот-вот рухнет.

Макс подхватил Полину на плечо и первым рванул в сторону ведущего вверх к круговой магистрали переулку. Гарри и Кабан кинулись за ним. Потом сорвались остальные.

* * *

Мы мчались вверх по радиальной дороге.

Впрочем, глагол «мчались» не совсем подходит, чтобы описать наши передвижения. Мы совершали короткие перебежки от одной цепи до другой, от одной баррикады до другой, а потом героически преодолевали препятствия. Несколько раз в нас стреляли из окон. Один раз из винтовки – настоящей, без синьки, – дважды из арбалетов. С нами не было призрака синевы, так что нам досталось: пуля пробила полу моего плаща, один арбалетный болт ударил рядом с ногами Ады, второй – пробил Гарри плечо. Взвизгнула Миу – ее тоже задели. Гриф подхватил ее и удержал от падения. Я успел заметить, что дальше, впереди, у фундамента дома лежит человек. Лежит неподвижно, и вокруг растекается темная лужа.

Я стал дергать одну дверь за другой. Третья по счету оказалась распахнута. В городе хаоса таких дверей куда больше, чем может показаться. Сами понимаете: банда, разорив чье-то жилище, не запирает за собой дверей. Это был один из таких вот несчастных домов.

Мы ринулись внутрь. Дом оказался довольно большой, и повсюду всё было перевернуто вверх дном. Здесь не столько грабили, сколько крушили.

Хозяева столпились в одной из комнатушек.

Когда я заглянул внутрь, кто-то дико заверещал. Потом какая-то женщина поднялась и вытолкнула вперед девчонку лет пятнадцати. Я сначала ничего не понял.

– Ну же, скорее! – приказала женщина.

Девочка принялась спешно стаскивать с себя одежду. Я заметил у нее на шее явно проступающие синяки – верно, кто-то ее слегка придушил, прежде чем…

– Ты не думай, она не шлюха, – сказала хозяйка и, достав из кармана фартука грязный платок, принялась зачем-то тереть им синяк на шее девчонки. – У нее до сегодняшнего дня никого не было.

– А сколько было сегодня, успели сосчитать? – раздался из угла язвительный и одновременно дрожащий мужской голос.

Девочка дернулась и опустила голову. Я видел, как она стиснула кулаки – так, что побелели костяшки.

– Прекратить! – рявкнул я как можно более зверски. – Сидите тут тихо, ясно?

– Тебе нравятся женщины постарше?

Хозяйка тут же принялась разоблачаться. Ей было лет тридцать пять, и она была очень даже ничего.

– Не надо… – Я попятился.

– Любишь мальчиков? Боб!

– Мама, я же сказал… – послышался откуда-то скребущий хрипотцой голос подростка.

– Сюда, подонок! – завизжала женщина. – Иди, кому говорят! Или хочешь, чтобы нас всех убили?! Ну!..

Сбившиеся в кучу люди зашевелились, и от стены стали выталкивать вперед мальчишку лет четырнадцати.

– Скорее! – поторопила хозяйка.

– Заткнись! – это уже закричал я. – Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Кажется, я был готов убить ее в этот миг – за эту самую невозможную, неестественную покорность.

Она замерла, будто окаменела. Остальные тоже.

– Сидеть здесь и не рыпаться! – приказал я, с трудом овладев собой. – Первый этаж дома в вашем распоряжении. Мы уходим на второй этаж и на крышу… А сюда… сюда никто не войдет.

Я обошел дом, перешагивая через сломанную мебель и разорванную одежду, битую посуду. На стенах висели искромсанные ножами полотна. Почему-то вид изуродованных картин всегда выводил меня из себя: вспороть полотно – это как будто вспороть ножом живот женщине. В этот миг я ненавидел всех и вся, хаос как таковой, тех, кто творит насилие, и тех, кто не может, не пытается дать отпор.

Я заплел своими кружевами окна и дверь. Я спустился в подвал и там тоже запер и оплел своими нитями крошечные оконца. Вскоре синева затопит подвал, но прежде сюда не должны забраться люди.

* * *

Занятый нами дом стоял поблизости от Четвертой круговой. Очень даже неплохая позиция. Говорят, новичкам и дуракам везет. Получалось, нам повезло вдвойне.

Мы с Адой, Гарри, Кроликом и Максом сидели на крыше и смотрели, как синева заполоняет город. Гарри дремал, улегшись на небольшом топчане, – в мирные летние дни тут, верно, загорала та девочка, дочь хозяйки…

Океан еще не подступил к нашему переулку, и мой взгляд то и дело возвращался к лежащему внизу человеку. Его застрелили из арбалета – теперь я точно смог разглядеть болт, торчащий из груди, – погибший был примерно моим ровесником, лет тридцати с небольшим. Мне почему-то казалось, что этот парень похож на меня, – я видел себя убитым, лежащим на мостовой, проигравшим…

Только четыре кольца круговых магистралей оставались еще не залитыми Океаном. Наверняка где-то поблизости сидят основные конкуренты, выжидая точно так же, как и мы. Ну а когда синева докатит до Двойной башни, тогда все и начнется. Дело в том, что во время взрыва кристаллы распадаются – и, чем ближе к Двойной башне, тем больше шанс потерять кристалл. Внутри Третьей магистрали, например, хранить кристаллы попросту нельзя. Никто и никогда не делает себе убежище в этом круге. Дома здесь самые богатые, и есть чем поживиться. И бандиты, и обычные граждане, которые после падения Пелены становятся мало лучше бандитов, устремляются именно сюда и врываются во все дома подряд. Держать здесь оборону можно лишь с очень сильным и большим отрядом, а в дни хаоса всякий большой отряд ненадежен. Пройти в центр города сразу после падения Пелены тоже проблематично – опять же из-за грабителей. Вот почему лучше всего отсидеться с преданной командой где-нибудь в районе Четвертой круговой, а потом по синеве топать на приступ, зная, что с помощью синьки всегда можешь отбиться от какой-нибудь банды. В этом смысле наша нынешняя дислокация была идеальной.

Я извлек болт из плеча Гарри, продезинфицировал концентратом и заштопал как мог рану своими белыми кружевами – они годятся и на это. Все, что причиняет вред, может творить добро, просто надо придумать, как это сделать. И еще суметь. Разрушал я куда лучше, чем чинил, – это надо признать. Для раны Миу хватило пластыря – болт только содрал кожу на лице и напугал ее до полусмерти.

Макс притащил снизу пару батонов, бутыль с соком и кусок сыра – поклялся, что хозяева добровольно с ним поделились. Их добровольность я уже успел понаблюдать, но Максу не стал пенять – все мы здорово оголодали. Последнее, что я ел со вчерашнего дня, – это кусок зачерствелого пирога в «Тощей корове», а затем сухари из припасов Кролика.

– Ада, – обратился я к графине. – Расскажи мне о команде Наследника. Ты вроде как собиралась к ним влиться…

Она проглотила мое оскорбление и сказала ледяным тоном:

– Я ведь так и не влилась, если ты помнишь.

– Но что-то ты знаешь? – Я не отступал.

– Мэй говорила, что в охране у него бывшие стражи, семеро человек…

– Большая конкуренция, как посмотрю.

– Кто у него Создатель волны – не ведаю, – продолжала Ада. – Лоцмана тоже не знаю.

– Создатель волны – Архитектор, – сказал я. – Охранником Марчи. Хотел бы я поглядеть, как они поладят.

Макс заржал. Да уж – трудно было представить вместе отвязного Архитектора и сухаря Марчи. Разве что… Одного из них тут же кинут.

– А другие команды? Что ты знаешь про них? – продолжал я свой допрос.

– Только то, что во главе у них Альбинос и Берсерк. – Она во второй раз упомянула этих двоих.

– Альбинос? Он вернулся? Ты видела его? – Честно говоря, на Альбиноса я немножко надеялся. Несмотря ни на что. Я знал, что надежда моя смешна, но ничего не мог с собой поделать. Из всех конкурентов я, пожалуй, мог бы отдать победу Альбиносу. При этом сознавая, что этого делать нельзя.

Ада пожала плечами:

– Лично не видела, но мне сказали, что Альбинос прибыл на лайнере «Виктория». Как только Пелена пала, он сошел на берег.

– Он точно решил принять участие в драке?

– Зачем же тогда он приехал!

– А Берсерк?

– Про него знаю только, что он в игре.

Берсерк – мерзавец каких мало. Если остальные создают Пелену, которой и сами обязаны подчиняться, то этот находится вне покрова. Сами понимаете, что это означает. Произвол. Как на минус десятом уровне. Только повсюду – на каждой улице и в каждом доме. Закон будет один: желание Берсерка.

– Ты что-то мрачен, – заметила Ада. – Как будто уже проиграл. О чем думаешь?

Я неопределенно передернул плечами. На самом деле я думал о том, что мой фальшивый кристалл сможет поддерживать Пелену две недели, а потом распадется. Магистр – этот закон никому еще не удавалось обойти – умирает вместе с кристаллом. Для магистра жизнь и власть – одно и то же. Для магистра, но не для меня. Я не собирался отдавать свою жизнь за право держать нити чужих судеб в руках. Я дрался не за власть, а за…

Вот именно – за пустоту. Все мои формулировки оканчивались многоточием.

* * *

Наш разговор прервали. Женский рев, визг, плач. В дом напротив пятеро парней волокли трех женщин. Две почти не сопротивлялись, но одна дралась как бешеная кошка: вырвалась, ее вновь поймали, но, когда затаскивали в дом, она ухватилась за косяк, так что двое парней оторвать ее пальцы не смогли. Тогда они попросту взяли и захлопнули дверь. От ее крика у меня заложило уши.

– Скоты! – заорал Макс.

Но парни внизу его вопль, похоже, не расслышали. Только Гарри проснулся, попробовал сесть, но, застонав, вновь повалился на топчан. Судя по красным пятнам на щеках, его лихорадило.

А крики и визг, уже приглушенные дверьми, все неслись снизу: теперь избиение продолжалось внутри дома.

– Такое повсюду, – заметила Ада. – Я пока шла по городу, видела, как банда набросилась на двух попавшихся по дороге подростков и стала молотить их ногами, пока не забила до смерти.

На лестнице раздался дробный стук каблучков, и на крыше возникла Полина.

– Вы долго будете это терпеть? – Она уперла руки в бока.

– Что именно? – Я сделал вид, что не понимаю, о чем речь.

– Это! – Она ткнула пальцем в окно дома напротив.

– Теперь такое повсюду, – повторила Ада. – Это хаос.

Но ее довод не произвел на Полину никакого впечатления.

– А если бы меня… если бы я была там… вы бы тоже такое терпели?! – Из глаз Полины вдруг брызнули слезы.

– Тебя бы мы никому не отдали! – заверил ее Макс. И приосанился. То есть выпятил свой круглый живот.

Неожиданно один из парней вновь появился на улице, он огляделся, что-то выискивая.

– Эй, ты, урод! – завопил Макс, явно вдохновленный обличительной речью Полины.

Парень услышал и поднял голову.

– Это ты мне?

– Ну да, да, тебе…

Продолжение было неожиданным.

– Хочешь повеселиться? – спросил парень.

– Что?

– Десять бертранов, и любая девочка ваша на целый час.

– Он что, попросту не может отнять у кого-нибудь кошелек, если ему так нужны десять монет? – удивилась Ада.

– Кто знает, может, у него мечта с детства – стать содержателем борделя, – предположил я.

– У тебя есть деньги? – повернулся ко мне Макс.

– Ни гроша.

– У меня завалялась сотня. – Ада достала из кармана плаща купюру.

– Спустимся, – предложил Макс. – У нас в запасе как минимум два часа – пока синева не поднимется до нужного уровня.

– Полтора, – уточнила Ада.

– Управимся быстрее.

– Я бы не рисковала. Наша цель – Двойная башня. Она важнее! – Похоже, из графини получится неплохой прагматик.

– Для кого что.

– Я с вами! – сказала Полина.

– Ни за что! – отрезал Макс. – Только попробуй спустись!

– И что… что тогда? – дерзко спросила Полина.

– Он поставит тебя в угол! – со смехом сказала Ада.

Я думал, Полина кинется на нее с кулаками. Я бы многое отдал за это зрелище. Драка Охранника и Разрушителя. И обе женщины. На это стоило взглянуть!

Но, к сожалению, они не стали драться.

* * *

Мы оставили Полину с Гарри на крыше, несмотря на ее протесты. Спустились на первый этаж. Я нейтрализовал белую паутину на двери, и мы вышли: я, Макс и Ада. Кабан тоже хотел поучаствовать, но Макс приказал ему стоять в дверях на страже с заряженным арбалетом.

– Мы идем! – выкрикнул Макс от порога и помахал в воздухе сотенной бумажкой.

– Ого, сразу трое… – растянул рот до ушей зазывала. – А что, ваша подружка тоже хочет веселиться с девчонками?

– Нет, только с парнями! – Ада врезала ему в челюсть так, что парень отлетел на три шага и впечатался спиной в дверной косяк – тот самый, на котором еще алели пятна крови от разбитой руки похищенной девчонки.

Ада подскочила к нему и добавила носком ботинка в бок.

– Оказывается, платить не надо, – хмыкнул Макс, отобрал арбалет охранника и вошел внутрь.

Однако все оказалось не так-то просто. Внутри засели не двое парней, как мы наивно решили, а человек шесть, и первый же накинулся на Макса, пытаясь вырвать у него из рук оружие. В полутемном холле, где горела одна-единственная лампа на концентрате синевы, вдруг полыхнуло белым, и прокатился грохот выстрела. На счастье, стрелявший промазал – а целился он в меня.

Я инстинктивно присел и – тоже почти инстинктивно – метнул в ответ комок кружев. Человек рванулся вбок, пытаясь увернуться от моего «подарка», но не успел, и в следующий миг он уже корчился на полу. А я сцепился с его товарищем. Ада же подобрала арбалет Макса и с трех шагов всадила болт в одного из парней. Что было дальше – времени разглядывать у меня не было, потому что мой противник оказался сильнее и подмял меня под себя. Неприятное, скажу вам, ощущение, когда чьи-то пальцы смыкаются у тебя на горле. Я все же сумел задействовать браслеты, и, хотя почти весь заряд ушел куда-то в сторону, все же парня малость тряхнуло, и это позволило мне вырваться. Прежде чем он поднялся, Ада приложила его по затылку ножкой стула. Оставшиеся оказались хлюпиками, мы попросту выкинули их за дверь. Теперь наскоро созданный бордель оказался в нашем распоряжении. В соседней комнате держали пятерых женщин – видимо, еще двоих красоток притащили сюда до того, как мы заняли наблюдательный пост на крыше. У одной был посетитель: пятнадцатилетний пацан «трудился» на толстушке лет тридцати. Макс взял его за шкирку, как котенка, и выкинул за дверь.

– Так, дамочки, вы свободны, вас теперь и пальцем никто не тронет, – объявил Разрушитель.

Женщины молчали. Лишь одна, та, у которой была сломана рука, оттолкнув Макса, ринулась в полутемный холл.

– Ридли! – завопила она. – Так ты все-таки сдох!

Здоровой рукой она схватила первое попавшееся – а попалась ей уже опробованная Адой ножка от стула – и принялась месить мертвое тело, разбивая лицо в кашу.

– Получай, сука! Получай! Получай! – Но она быстро выдохлась и почти упала без сил в уцелевшее кресло.

Макс тем временем обследовал кухню, я последовал за ним. В доме оказалось довольно много припасов – яйца, консервы, хлеб и даже ящик бутылок «Дон Чезе». Еще мы нашли несколько самокруток с травкой. Я отыскал в морозильнике лед и, вытряхнув его в пакет, отдал девушке со сломанными пальцами. К слову, пока я отсутствовал, кто-то уже перевязал ей кисть и наложил аккуратные лубки. Я раскурил для девчонки самокрутку и вложил в дрожащие губы… Больше ничем я ей помочь не мог.

Макс сгреб часть припасов в корзину – он всегда первым делом заботился о еде. Удивительно, что при этом холодильник в его доме всегда пустовал.

– Девочки, мы уходим, – сообщил он спасенным. – Советую двинуть с нами – отсидитесь со всеми в доме напротив.

– Я никуда не пойду! – заявила толстушка. – Это мой дом – с чего это мне куда-то уходить.

– Тогда запритесь как следует, – посоветовал Макс. – Если что, зовите на помощь. Мы придем.

– А ты мне нравишься, красавчик! – Толстушка провела ладонью по щеке Макса. – Не хочешь развлечься?..

Она подмигнула. И указала на кровать, где пятнадцать минут назад ее трахал прыщавый юнец.

– С тебя я даже не возьму платы, – хмыкнула дамочка.

– Мы уходим! – объявила Ада и подтолкнула Макса к выходу.

Макс вздохнул и не слишком охотно направился к двери.

– Зря рисковали, – объявила Ада, когда мы вышли на улицу. – После того как этих девок оттрахали человек по десять, они готовы заниматься этим добровольно. Где десять, там и одиннадцать. Знаете, какая самая популярная профессия после того, как воцаряется новый закон?

– Страж? – Я подыграл Аде, изображая неведение.

– Шлюха. Какие делаешь выводы?

– Если мы хотим всерьез драться за Двойную башню, нам нужны еще охранники с арбалетами.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет тридцати. Хороша она или безобразна, понять было нельзя: вся левая половина лица у нее превратилась в сплошной синяк, ссадины алели и на плечах – она была в длинных шортах и майке (одежда явно мужская, заимствованная у похитителей). В правой руке она держала арбалет – правда, рука была опущена, и стрелять она явно не собиралась. Через плечо она перекинула сумку. Среди тех пятерых я эту женщину не видел: видимо, ее держали отдельно.

– Я с вами! – выкрикнула она. – Это арбалет Ридли. Он хранил его на чердаке. Забирался туда и обстреливал улицу. В сумке – сотня болтов. Я умею стрелять. Хорошо умею.

Я вспомнил о трупе на мостовой – наверняка работа этого скота Ридли. И в нас наверняка стрелял он, когда мы приблизились к дому.

– Как тебя зовут? – спросил Макс, хотя я так и не сказал ни да, ни нет.

– Люси.

– Ну что ж, добро пожаловать на борт, Люси! – отозвался Макс.

Я молча кивнул, соглашаясь. Ада толкнула меня в бок и повела головой. Я оглянулся. В нижней части переулка уже плескалась синева. Через час-другой она будет повсюду – до Четвертой круговой магистрали. И тогда мы отправимся в путь.