Текст книги "Разрубить гордиев узел"

Ольга

– Вы предлагаете заплатить ему десять тысяч, чтобы он подтвердил мое алиби? А Уголовный кодекс это позволяет? – После рассказа Дмитрия о встрече с Гошей Ольга решила ехать прямиком к следователю и рассказать ему все как есть.

Они сидели в тесном захламленном кабинете, не носящем никаких признаков уюта. Алексей задумчиво смотрел на сидящую перед ним женщину и пытался понять, почему ее лицо кажется ему таким знакомым.

Сегодня Ольга выглядела по-другому. Простое темное платье до колен, массивные браслеты на точеных руках, стройные ноги обвивают высокие босоножки с ремнями до колена. Ольга была, безусловно, красива, но привлекало к ней внимание совсем не это. Поражало ее невероятное спокойствие. За все годы работы следователем он никогда не видел таких спокойных людей у себя в кабинете. Кроме адвокатов, которые представляли подозреваемых. И то даже у них время от времени возникали какие-то эмоции, а эта сидит, рассказывает о вещах, которые могут искалечить ей жизнь, словно рецепт борща с подругой обсуждает. Впрочем, такие не варят борщ и не едят его. И подруг у нее наверняка нет.

– Нет, конечно, – вздохнул Алексей, – Уголовный кодекс подразумевает наказание за сокрытие информации.

– Почему бы вам не сообщить об этом Георгию, или как там его?

– А вы не хотите подать на него заявление о попытке изнасилования?

– А что, если он подаст встречный иск за нанесение тяжких телесных повреждений?

– Ну пусть вначале подаст, потом будем разбираться, – пожал плечами Алексей, параллельно рисуя в небольшом блокноте модель новой трубки.

Сегодня ночью после очередного кризиса у Никиты, с которым ему снова пришлось справляться самостоятельно, он так и не смог уснуть. До утра вытачивал форму, а вот особенности, которые отличали одну его трубку от другой, так и не смог придумать. А теперь детали сложились, и мысленно он был бесконечно далек от Ольги, Гоши и убийства Светланы. Он был в своей мастерской и строгал ножиком дерево.

– Ольга Александровна, сегодня утром пришли результаты вскрытия. Светлана погибла от травм несовместимых с жизнью в результате наезда транспортного средства. Вскрытие подтвердило, что она была беременна. Вчера я беседовал с ее матерью и подругами. Все твердят в один голос, что врагов у погибшей не было, исключительно милая девушка. Правда, ее мать утверждает, что она работала в каком-то странном месте и что ее гибель может быть связана именно с работой. Деталей она не сообщила. Вы понимаете, что все ведет к вам? У вас единственной были причины убить Светлану. В машине обнаружены только ваши отпечатки пальцев и еще Валерия Мальцева, но ему-то зачем было убивать девушку, если она ждала от него ребенка?

– А что, если он не хотел становиться отцом? – предположила Ольга.

– Вы намекаете на то, что Валерий убил Светлану, а потом свалил всю вину на вас? Но зачем ему это?

– Я просто предлагаю вам не зацикливаться на мне, а посмотреть по сторонам и попытаться разобраться. Пример Валерия я привела как иллюстрацию, что кроме одной причины могут быть и другие. Все остальные версии – это ваша работа, в конце концов. – Ольга старалась не нервничать, но этот странный следователь, совершенно очевидно равнодушный к своей работе, был прав. Пока что все указывало на нее, а алиби у нее не было. Хуже всего было то, что такие, как Алексей, не заинтересованы в установлении настоящего виновника. Им интересно закрыть дело как можно быстрее и жить дальше своей жизнью.

– Я разберусь, – Алексей поднял на Ольгу усталые глаза. – Оставьте, пожалуйста, адрес этого Георгия. Сегодня к нему загляну.

– Если что, у меня дома осталось платье, в котором я была в тот вечер. Учитывая, что Гоша его разорвал на мне, возможно, образцы ДНК послужат аргументом в мою пользу.

– Возможно, – кивнул Алексей. – Платье не выбрасывайте, положите в пластиковый пакет, я заберу.

Не прощаясь, Ольга вышла из кабинета. Под управлением ее ждал Валерий. Сегодня утром он приехал с букетом цветов и очередным украшением, покаялся и сказал, что понимает ее и не обижается. Она была на эмоциях, поэтому наговорила глупостей. Но он прощает ее, как будет прощать всегда. Ведь он ее любит.

И Ольга дала слабину. В моменты, когда в жизни все идет наперекосяк, одиночество ощущается особенно остро. А когда кто-то предлагает тебе широкую спину, то соблазн спрятаться за нею становится слишком велик.

Валерий сказал, что оплатит похороны Светланы и лично распорядится, чтобы все было сделано по высшему уровню.

В квартиру Ольга его не пустила, но согласилась доехать с ним до управления, чтобы поговорить со следователем. По пути Ольга поделилась с Валерием информацией от Разумного.

– Что-то ты неразборчива в мужчинах, – усмехнулся Валерий. – Но я не обижаюсь, понимаю, что ты была на эмоциях.

– Ты такой понимающий, аж тошно, – скривилась Ольга.

– Зачем ты так? Я же хочу помочь.

– Я понимаю. Спасибо тебе, – немного подумав, добавила она. Все-таки она к Валере несправедлива. Если бы она вела себя немного по-другому, то вся эта дерьмовая ситуация не произошла бы и молоденькая девушка осталась бы жива. В этом есть и ее вина.

– Давай я просто поеду к нему и дам денег? – неожиданно предложил Валерий, но Ольга покачала головой.

– Идти на поводу у шантажиста – это худшее, что можно себе представить. Пусть полиция с ним разбирается.

Валерий не стал с ней спорить, лишь высадил возле участка и, припарковав машину в тени, приготовился ждать. Ему нужно было время, чтобы все обдумать.

Рассеянным взглядом он скользил по цветущим каштанам, по слишком радостным лицам полицейских, выходивших на крыльцо покурить. Впрочем, в такую погоду было грех грустить. Двадцать пять градусов, ласковое солнце, ветерок, скачущие в листве солнечные зайчики от мобильных телефонов. В такие дни хотелось вернуться в юность, где нет еще груза опыта и понимания жизни, где впереди только чудо. Бродить за руку с Ольгой и говорить о глупостях. Он бы с радостью так и поступил, вот только настроение отказывалось подстраиваться под погоду. Погиб человек, и ему было жаль молоденькую дурочку. Он корил себя за вспыльчивость, за то, что повел себя как глупый подросток, увидев Ольгу с другим. Не стоило ему все это начинать. Хотел наказать Ольгу за гордость, а в итоге сам убил человека и, что еще хуже, оказался перед моральной дилеммой.

Пока Ольга под подозрением, ему ничего не угрожает. Он уже навел справки о следователе: безынициативный, годами сидит без повышения, никаких громких расследований за плечами. Такой будет искать иголку в стоге сена до скончания веков. И скорей всего, арестует первого попавшегося подозреваемого и закроет дело. И этим первым попавшимся подозреваемым была Ольга. У нее был мотив, возможность и не было алиби. Поэтому Валерий и привлек Разумного. Тот был известен тем, что помогал своим клиентам выкарабкаться из безнадежных ситуаций. Всем, кроме последнего. Впрочем, у Валерия сложилось стойкое впечатление, что в том деле Дмитрий сам приложил все усилия, чтобы усадить виновного за решетку, потому что пьянчуга-актер давно перешел грань допустимого, а статус народного любимца не равен индульгенции.

Разумный вытащит Ольгу, даже если ее обвинят в убийстве Светланы. Найдет лазейку, в этом Валерий был уверен и особо не переживал. Конечно, у него и в мыслях не было отправлять ее за решетку, он ведь ее любил, черт возьми. Но сейчас пришла очередь Ольги стать тем щитом, который прикроет его, Валерия.

Но вот что он будет делать, если следователь вдруг убедится в невиновности Ольги и начнет искать других подозреваемых, Валерий не знал. Ведь следующий на очереди он. В машине есть его отпечатки, а у него нет алиби. И пока следователь не понимает, зачем Валерию убивать молодую любовницу, которая ждет от него ребенка, он в безопасности. Но что, если тот начнет задавать вопросы?

Валерию категорически не нравился ход собственных мыслей, но он решил пока не дергаться и посмотреть, как будут развиваться события.

После визита к следователю Ольга попросила отвезти ее домой – честно сказала, что пока не в силах возвращаться в офис и смотреть там всем в глаза. Пусть официальное следствие признает ее невиновной, после этого она вернется и продолжит работу. Валерий с удовольствием выполнил ее просьбу, хотел остаться с ней, но она не дала ему такой возможности. Выставила из квартиры, заявив, что хочет побыть одна.

Алексей решил не терять время и поехать к этому Георгию для официальной беседы. Начальство начинало давить. Дело получилось неожиданно громким, и к нему примешалась классовая ненависть. Бедную девушку переехал роскошный «Порше». Доколе в нашем городе богатые будут позволять себе все, что угодно? Дело обсуждали в сетях, по телевидению, особо инициативные блогеры уже поджидали его во дворе управления, поэтому надо было двигаться и дать результат как можно скорее.

Он почти доехал до дома Георгия, когда ему позвонила Даша и, с трудом сдерживая слезы, сообщила, что у Ника опять приступ. Сегодня няня, которая обычно присматривает за мальчиком, заболела, и Алексей попросил старшую дочь остаться дома. Обычно Ник не причинял никаких хлопот, он сидел в своей комнате и писал бесконечные цифры на листках. Сам себе составлял примеры, сам их решал. В уме. Все, что нужно было сделать, – это вовремя дать ему поесть и просто находиться в одной квартире, ведь Ник был непредсказуем. Вот и сегодня при виде сестры он решил закатить истерику, и Даша, с трудом перекрикивая вопли брата и будучи сама готова разреветься, попросила, чтобы отец приехал домой и что-то с этим сделал.

Истерики у Ника были такие, что их слышали все соседи. Уже два раза к ним вызывали полицию и три раза службу по делам несовершеннолетних, с которой им долго пришлось объясняться. Повторения Алексею не хотелось, и, решив временно наплевать на беседу с Георгием (поедет к нему попозже), он рванул домой.

Ника он услышал, едва выйдя из машины. Окна в честь теплого дня были распахнуты настежь, и звуки, издаваемые сыном, раздавались по всей округе. Тот выл на одной протяжной ноте, и звук этот сводил Алексея с ума. Он рванул на второй этаж, открыл дверь, мимоходом потрепал по руке плачущую Дашку и ворвался в комнату к сыну. Тот сидел за столом, раскачиваясь из стороны в сторону, и вопил.

– Все, иди ко мне, иди, мой хороший, – Алексей подхватил сына на руки и принялся укачивать, как маленького. Пацан вцепился в него руками и ногами и потихоньку начал сбавлять обороты. – Ну ты чего? Бумага закончилась? Карандаши? – Алексей задавал бесполезные вопросы, зная, что сын ему не ответит. – Давай проверим. Все в порядке, Никушка, Даша дома, ты не один. Папа на работе. Папе надо работать, понимаешь? Давай посмотрим, что там у тебя.

Держа сына на руках, он осмотрел стол: там все было в полном порядке. Лежала пачка новеньких, остро заточенных карандашей, рядом увесистая стопка белых листов. Никита не израсходовал и четверти запаса. Непонятно, что спровоцировало такой приступ.

– Тебя Дашка обидела? Ну давай, расскажи папе. – Алексей попытался улыбнуться, развернулся с сыном на руках и уставился на заплаканную дочь, стоящую в дверях и наблюдающую эту картину.

– Я ничего не сделала, – вдруг в голос заревела та, и Алексею показалось, что он сходит с ума.

– Знаю, Дашунь, я просто Ника успокаиваю.

– Я так больше не могу! Не могу! – Даша, как в детстве, вытирала льющиеся слезы кулаком.

– Дашка, ну прости, что ж ты не говорила… – Алексей немедленно почувствовал себя жутко виноватым.

– А если бы я сказала, это бы что-то поменяло? – вдруг закричала Даша, и Алексей внезапно осознал весь ужас происходящего. Его любимая дочь в последний год превратилась в маленькую бунтарку: зеленые волосы, пирсинг, черные футболки. Но творила она все это безобразие вовсе не из-за сложного возраста, а из-за банального отсутствия родительского внимания. Ведь последние четыре года оно было все направлено на Никиту, а Дашу просто забыли.

– Даш, – забормотал Алексей, не зная, что сказать.

– Ну что – Даша, что? Где вообще мама? – продолжала кричать та.

– В командировке.

– В какой командировке? Почему она постоянно в командировках? Она что, стюардесса?

– Нет, милая, она аудитор, ты же знаешь…

– Да не ездят аудиторы в такие дурацкие командировки, – продолжала орать Даша, а Никита неожиданно притих, лишь крепче прижался к отцу.

Алексей постарался глубоко вдохнуть и выдохнуть.

– Дашка, давай я сейчас Ника устрою с удобствами, а потом мы с тобой чай попьем и кино посмотрим?

– Какое кино? – сбавила обороты Даша. – Тебе же работать надо.

А в глазах зажегся еще совсем детский огонек. Тот, который говорил: мне нужно твое внимание, папа, я еще совсем ребенок.

– Да и фиг с ней с той работой, пару часов ничего не изменят. Договор?

– Договор, – шмыгнула носом Дашка.

– Сынок, посиди тут, порисуй, а мы пока с Дашей чай попьем. – Алексей сделал попытку посадить Никиту на стул, но тот вцепился в него, как утопающий, и не дал отцу оторвать его от себя.

– Никушка, ты чего? Вот смотри, бумага, карандаши. Ты мне тут напиши примеры, а я потом проверю с калькулятором. Как ты любишь. Давай?

Вместо ответа Ник вцепился в отца еще сильнее. Алексей уже знал такие ситуации. Начнет настаивать – и истерика разгорится с новой силой. В прошлый раз после продолжительного приступа они попали в больницу, потому что Никита начал задыхаться.

Так они и пошли на кухню. Алексей с Никитой на руках, надеясь, что начальство не заинтересуется его отсутствием, а если заинтересуется, то он соврет, что поехал беседовать со свидетелем. Неплохо было бы еще пригласить Валерия Мальцева на беседу, ведь, по словам Ольги, у него были ключи от машины, и в машине были его отпечатки, что, в общем-то, объяснимо, потому что двоих связывают годы отношений. Но это все подождет, вначале нужно заняться детьми.

Отсутствие Юли раздражало. Сегодня с утра она опять уехала в командировку. Да, она приносила в дом хорошие деньги, гораздо большую сумму, чем он сам. За эти несколько лет, что Юля брала дополнительную работу, связанную с командировками, они скопили неплохую сумму и уже начали присматривать дом в области. Все врачи твердили в один голос, что Никите будет лучше на природе, где вокруг гораздо меньше раздражителей, чем в многоквартирном доме, в котором приступ истерики могло спровоцировать что угодно: резкие звуки, шум лифта, громко работающий телевизор, ругань соседей. Но в конце концов, мать ребенку нужнее, чем загородный дом. Зачем нужны деньги, если теряешь собственных детей? Нужно будет серьезно с ней поговорить, когда она вернется, и поставить вопрос ребром.

– Ник, а знаешь что? Давай я к тебе в комнату камеру поставлю? – Никита ничего не ответил, но напрягся. Алексей понял: сын его слышит. – Это такой телевизор, где папа всегда будет тебя видеть. Я ее над столом у тебя закреплю, и это будет наш секрет. Она маленькая, ее никто, кроме тебя, не увидит. А если тебе вдруг станет страшно или по папе соскучишься, ты мне просто махни в эту камеру, и я сразу увижу. Она у меня в телефоне будет. Договор?

Никита вдруг ослабил хватку, и Алексей поставил его на пол. Сын вцепился в его руку и потянул к выходу из кухни. Алексей бросил виноватый взгляд на дочь:

– Дашка, пять минут, поставлю эту камеру, как раз купил недавно – посмотреть, как там что. И сразу чай будем пить и кино смотреть.

Юлия

– Ты уверен? – Ее словно обухом перешибли.

– Да, Юлька. Не хотел тебе говорить, но ты и сама все скоро поймешь, – вздохнул Юра. – Нужна операция.

– Но откуда? – Юлия была раздавлена, не находила нужных слов. Словно ей самой сказали, что она сейчас умрет. – Ты же всегда был спортсменом, вам же устраивали какие-то медосмотры?

– Ну какие медосмотры, Юлька, я ж не на мировом уровне бегал, так, на местности.

– Но ты же должен был что-то почувствовать…

– Ну вот почувствовал, пошел к врачу, он сказал: нужна срочная операция, иначе кранты…

– Что нужно? Деньги? – Юля подскочила и заметалась по кухне, но Юра тут же перехватил ее, силой усадил к себе на колени и прижал к себе.

– Останься со мной, – прошептал он ей на ухо и погладил по спине. Странное дело, как школьная любовь не проходит с годами. Им обоим крышу снесло еще в выпускном классе, но обстоятельства и обе семьи были решительно против этой связи.

И вот пятнадцать лет спустя случайная встреча – и оба словно рухнули со скалы в водопад. Как будто и не расставались вовсе. Как две половины, предназначенные друг для друга.

– Я никуда не ухожу, Юрочка, три дня твои, – прошептала Юля в густую шевелюру помертвевшими губами.

– Я не об этом. Будь все время со мной, – Юра запустил руку под шелковую майку Юли и погладил ее по теплой спине. В последнее время она совсем похудела, одни кости. Слишком много работает.

– Юр, ты же знаешь, это невозможно. – Первая слеза скользнула по щеке, и Юля попыталась ее скрыть, все так же прижимая лицо к волосам Юры.

– Да плюнь ты на эту работу! – воскликнул Юра.

Сам он после смерти родителей и промотанного наследства перебивался случайными заработками. Таксовал на отцовской тачке, иногда доставал нужные запчасти, перевозил какие-то грузы, помогал людям переезжать. Рисовал неплохие картины и сам же продавал их. А иногда, если настроение было соответствующим, и вовсе ходил петь в переходе.

Но теперь с таким диагнозом ему придется сбавить обороты.

– С голоду не умрем!

– Нет, Юр, я не могу, – словно заведенная продолжала качать головой Юля. – Ты же знаешь, у меня ипотека.

– Но ведь квартиранты твои платят, с этого и будешь платить.

– Этого недостаточно. Скажи лучше, что с операцией? Когда? Что нужно делать?

– Ну, сейчас обследования начнутся, потом решат. У них есть какой-то хирург супер-пупер, который с гамма-ножом работает, но он сильно занят. Может, ему денег надо дать, чтобы пораньше принял?

– Я все сделаю, Юрочка, – вытирая слезы, поспешно заговорила Юля. – Сейчас такая медицина, все будет хорошо, проведут тебе операцию, подлечишься, а потом… потом мы с тобой в санаторий поедем, и я буду рядом, – слова вырвались сами по себе, против ее желания.

Хотя кому она врала: конечно, она всем сердцем желала остаться сейчас рядом с Юрой. Она что-нибудь придумает, соврет Леше. Поссорится с ним, в конце концов, и скажет, что ей надо побыть одной эти три недели. Урвет их у судьбы. Сейчас это все не важно. Важно, чтоб Юра жил.

Юра неожиданно взял ее за голову и развернул к себе, поймал заплаканный взгляд, который она пыталась спрятать.

– Юлька, ты слышишь? Мне надо, чтобы ты всегда была рядом. Только так я буду жить.

Ольга

День прошел в выматывающем безделье. Утром ей позвонили из клиники по деликатному вопросу. Несколько дней назад к ним обратилась известная светская львица и скандалистка Эжени Подольская, которая решила родить ребенка от своего престарелого любовника. При упоминании сестры Ольга вздрогнула: никто в клинике не знал, что они родственницы. Много лет назад, покоряя светский олимп, Эжени создала себе легенду, по которой она была сиротой, потомком древнего обедневшего дворянского рода, явившейся покорять столицу, как ее прабабушка в прошлом веке. Ольга не возражала: статус сестры первой светской скандалистки ее вовсе не прельщал. И вот теперь сестра заявилась в ее клинику, чтобы сделать ребенка, но ей, Ольге, она почему-то забыла об этом сообщить.

Впрочем, логика сестры была ей понятна. Едва услышав о ребенке, Ольга бы выставила ее за двери. Поэтому Эжени отправилась к Валерию, вдохновившись статистикой и городской легендой, что именно на долю их клиники приходится самый высокий процент удачных беременностей.

Минуя Ольгу, Эжени приехала в клинику с генералом, и теперь врач, которому повезло вести пару, звонил ей, чтобы посоветоваться.

По его оценке, эмбрионы Эжени и генерала – это нечто из разряда фантастики. С последним вообще сюрприз вышел: генерал сделал вазектомию много лет назад (видимо, Эжени была у него не первым увлечением). Поэтому пришлось делать пункцию и искать более или менее жизнеспособные экземпляры. Их не нашли. Врач предположил, что, возможно, генерал переболел паротитом во взрослом возрасте и стал стерильным. В любом случае он может рекомендовать только привлечение донора, но не знает, как сообщить об этом светской львице, чтобы избежать грандиозного скандала. Судя по всему, та не в курсе всего героического прошлого любовника. По тону врача было понятно, что ему не терпится переложить кошмарную миссию на кого-то другого. Ольга успокоила беднягу, что все возьмет на себя, и по обыкновению решила сразу разделаться с плохими новостями.

Она позвонила сестре и рассказала ей, что в курсе задуманного Эжени безумия и о результатах процедуры. Прервав поток слез и причитаний, Ольга повесила трубку. Взяла сумку со спортивными принадлежностями и тут же спустилась в спортзал, находившийся в соседнем доме. Ее обычного спарринг-партнера не было на месте, поэтому она просто полчаса ожесточенно колошматила грушу, потом побегала на беговой дорожке и потаскала железо. Вымотавшись и почувствовав наконец прилив эндорфинов, она остановилась. Вернулась к себе, набрала полную ванну, накидала туда все имеющиеся в запасе ароматические бомбы, зажгла свечи и включила какую-то медитацию. Через несколько минут медитация начала раздражать. Нет, не ее жанр. Лучше уж новости.

Наскоро обтершись большим полотенцем и так и оставшись завернутой в него, она прошлепала вначале на кухню, где с грустью посмотрела на единственную бутылку кефира, которая изображала видимость еды в холодильнике. Лениво подумала, не заказать ли ей что-нибудь навынос, но отдала предпочтение бокалу красного вина.

С бокалом в руке она прошла в «большую» комнату – так ее называл дедушка. Большая и маленькая комнаты. Старомодные, раздельные, ничуть не соответствующие требованиям времени. Когда Ольга ремонтировала квартиру, она потребовала оставить в ней колорит девяностых и двухтысячных, в которых выросла. Ей казалось, что там, в этом антураже, остался их детский смех – ее и сестер. Строгий дед, призывающий их к порядку. Порхающая, словно ночной мотылек, мать. Как же Ольга любила ее в начале и почти ненавидела в конце.

Мама всегда была далеко. Родив трех дочерей от троих разных мужей, она нашла свою любовь на Кубе и улетела туда, оставив дочерей с дедом. Насладившись кубинской бедностью и безработицей, уже со вторым кубинским избранником она нелегально пересекла границу со Штатами, где вскоре повстречала новую любовь всей жизни – ирландского пьяницу, лишившего ее половины зубов. Решив восстановить красоту в Турции, мама прямо в аэропорту Измира встретила новую любовь – водителя такси, который вез ее из аэропорта в гостиницу.

Все заботы о воспитании дочерей взял на себя дед, бывший военный атташе. Ее самый близкий человек. Он же сделал в квартире ремонт, в окружении которого Ольга выросла. А потом она извела дизайнеров, заставив их полностью воссоздать интерьер квартиры. Квартиры ее детства. В которой одна из ее сестер категорически отказывалась бывать после изгнания из дома. А мнение второй Ольгу не интересовало.

Это был ее дом. Переступая порог, она каждый раз на долю секунды представляла, что дверь сейчас откроется и счастье вернется. Удивительно, как она, такая смелая и решительная, умела погружаться в мир иллюзий и игнорировать действительность. Принять, что все в прошлом. Ничего никогда не повторится. И счастье не вернется. По крайней мере, в этой жизни.

С бокалом в руках она уселась на диван (ее особая гордость, на таком когда-то спал дед!). Грубая кожа приятно холодила тело, а мягкая спинка немедленно приняла ее в ласковые объятия. Ольга нигде не встречала более удобного дивана, ну кроме того, что стоял в комнате Андрея в его квартире. Она перевела взгляд на портрет, стоящий рядом с диваном на небольшой тумбочке. Фото Андрея было первым, что она видела, просыпаясь, и последним, когда засыпала. Валеру это страшно нервировало, и каждый раз, оставаясь у нее ночевать, он переворачивал портрет лицом вниз и принципиально ложился в «маленькой комнате».

Ольга сделала легкое движение бокалом по направлению к портрету, словно здороваясь с тем, кого давно нет. На портрете Андрей выглядел красивым и безмятежным, таким он и был, и именно за это Ольга его и полюбила.

Она взяла пульт и включила первый попавшийся канал. Новостной. Телевизор немедленно забубнил что-то про сложную международную, а затем экономическую ситуацию, убеждая зрителей, что, несмотря ни на что, живем мы хорошо, а будем жить еще лучше. А затем перешел к криминальной хронике:

– «Оперативники изъяли из квартиры, расположенной на юго-западе нашего города, семерых новорожденных младенцев, рожденных суррогатными матерями для передачи за рубеж иностранным гражданам. В квартире были обнаружены документы на детей, оформленные на китайском языке. Малышей направили в больницу, самому младшему из них на момент изъятия было всего несколько дней. В квартире с детьми находилась одна женщина, не изъясняющаяся на русском языке. Есть основания полагать, что несколько детей приходятся друг другу кровными братьями и сестрами ввиду общего генетического дефекта – полидактилии. Правоохранительными органами возбуждено дело о торговле людьми».

Вино пролилось прямо на диван. Ольга вскочила, не заметив, как влажное полотенце упало прямо на пол, подбежала поближе к телевизору, словно пытаясь вытрясти из него больше информации, но тщетно: тот уже переключился на открытие новой детской площадки.

Она огляделась в поисках телефона, схватила его и набрала номер.