Текст книги "Разрубить гордиев узел"

Ольга

Ольга ждала его в управлении. Сидела со смиренным видом в коридоре, сложив руки на коленях и глядя перед собой, погрузившись в размышления. На плече крошечная сумочка, в которую разве что телефон положишь. На коленях объемный пакет. Она была одета во все черное, и Алексею показалось, что она еще больше похудела и осунулась.

– На ловца и зверь бежит, – неожиданно обрадовался Алексей. – А вы почему на звонки не отвечаете?

– На звонки? – Ольга, казалось, вынырнула откуда-то из глубины и с удивлением уставилась на Алексея.

– Да, я вам звонил несколько раз.

– Простите, я всегда отключаю звук телефона, он меня раздражает.

Алексей подошел к кабинету и вставил ключ в замок, Ольга подошла к нему и остановилась совсем близко. Алексей почувствовал запах ее духов. Наверняка, что-то дорогое и эксклюзивное, потому что ему показалось, что у него закружилась голова от одного вдоха.

– Прошу вас, – он распахнул дверь и пропустил Ольгу вперед, порывисто сделав еще один глубокий вдох, чтобы набрать ее аромат поглубже в легкие. Что за женщина такая, что заставляет его вести себя как идиот?

Ольга прошла и села на стул перед его столом, заваленным папками, бумагами, какими-то пакетами и еще непонятно чем.

– Вам бы следовало сменить привычку, Ольга Александровна, тем более когда вами так интересуются правоохранительные органы, – назидательно заметил Алексей, усаживаясь на свое рабочее место и неожиданно чувствуя стыд, что оно так выглядит.

– Так что, я теперь должна бежать по каждому звонку? – Удивление Ольги было таким искренним, что Алексей только подивился такому хладнокровию или, возможно, легкомысленности.

– Такие, как вы, предпочитают сами звонить, вместо того чтобы отвечать на звонки? – усмехнулся он, в последний момент ловя папку, собирающуюся свалиться на пол.

– Такие, как я? – снова удивилась Ольга.

– Да. Красивые, дорогие, ухоженные, которые предпочитают пить в баре в одиночестве, вместо того чтобы поплакаться на плече у мамы или подруги.

– У меня нет ни мамы, ни подруги, – спокойно пояснила Ольга.

– Вот об этом я и говорю, Ольга Александровна. Если бы они у вас были, ваша жизнь была бы гораздо проще.

– А вы не могли бы отвлечься от психологических советов и высказаться чуть яснее? – В голосе Ольги не чувствовалось недовольства, скорее нетерпение. – Или у вас сегодня тяжелый день?

Алексей покачал головой.

– Это у вас сегодня тяжелый день, – вздохнул он.

– В каком смысле?

– Ваше алиби было обнаружено сегодня мертвым.

– Вот как? – Голос Ольги чуть дрогнул. Совпадение? Возможно. Или все-таки… – Могу я узнать, что произошло?

– Вскрытие покажет.

– Он умер сам? – после небольшой паузы уточнила Ольга.

– А вы знаете кого-то, кто хотел бы его убить?

– Точно не я, – рассудительно заметила Ольга, – это же все-таки мое алиби.

– Согласен. На первый взгляд передозировка, – пробурчал Алексей, – но точно я смогу сказать только после отчета патологоанатома. Где вы были сегодня ночью, Ольга Александровна?

Ольга тяжело вздохнула и ничего не ответила. Алексей усмехнулся:

– Дайте угадаю. Вы были дома в одиночестве.

– Именно так. Если бы знала, что Гошу собираются убить, то обязательно закатила бы громкую вечеринку с привлечением соседей и ваших коллег. Но увы… Пока что могу лишь дать вам платье. – Ольга протянула ему пакет, Алексей взял его и попытался куда-то пристроить, но понял, что еще один предмет на его и без того захламленном столе может разрушить всю конструкцию. Немного повертев пакет в руках, он положил его на подоконник.

Ольга немного помолчала. Алексей распахнул блокнот, где рисовал эскиз новой трубки, и тут же закрыл его, но Ольга успела увидеть рисунок.

– Что это?

– Не важно.

– Почему же не важно? Если человек что-то рисует в личном блокноте, наверняка для него это важно.

– Или человеку нечем заняться, – буркнул Алексей, вспомнив слова отца.

– Сомневаюсь, – улыбнулась Ольга. – И все же?

И Алексей вдруг почувствовал, что ему очень хочется рассказать ей все. Чтобы поняла, что он не ноль без палочки, пустое место, еще один бездарный сыночек влиятельного отца, а талантливый мастер, делающий уникальные вещи. Заказов у него в последнее время было больше, чем он успевал сделать на досуге. Снова мелькнула мысль: а не бросить ли все к чертовой матери и не начать ли заниматься тем, что приносит удовольствие? Такие мысли в последнее время посещали все чаще. И если вдруг эта Ольга начнет хвалить то, что он делает, он точно дрогнет и пойдет на поводу у своей слабости. Потому что такие, как она, не умеют врать. И если она оценит, значит…

– А вы зачем пришли, Ольга Александровна? Платье принести?

– Не совсем. Я пришла поговорить о другом деле.

– О каком?

– Мне нужна ваша помощь с образцами для анализа ДНК, – смиренно ответила Ольга, закидывая ногу на ногу и отчаянно борясь с желанием закурить.

– Я же пообещал, что сделаю. Сейчас передам платье коллегам.

– Речь идет не об этом анализе. Мне нужен еще один.

Алексей закашлялся. Ольга сочувственно посмотрела на него:

– По спине похлопать?

– Нет, – восстанавливая дыхание, отказался Алексей. – Мне даже страшно спрашивать, что еще случилось.

– Я смогу рассказать вам, когда получу результаты анализа, – пообещала Ольга. – Вы мне поможете?

– О чем идет речь?

– Вы знаете, кто ведет дело о новорожденных, найденных в квартире вместе с одной нянькой?

– Да, – Алексей неожиданно ожесточился: – Я понимаю, нужно помогать людям, дарить счастье отцовства и материнства, все такое, но вы же понимаете…

– Все я прекрасно понимаю, – кивнула Ольга. – Поэтому и пришла к вам. Мне нужны образцы двоих детей из этой квартиры для анализа ДНК.

Алексей стал более серьезным и обдумывал несколько минут, перед тем как ответить.

– Вы что-то знаете об этом?

– Допустим.

– Ольга Александровна, вы ведь в курсе, что обязаны рассказать все?

– Для этого и прошу анализ.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что с какой стати кто-то будет вам предоставлять генетический материал детей?

– Ну это же несложно, меня устроит пара памперсов. Хотя бы один.

– Ольга Александровна, – Алексей схватился за голову, – вы вообще как себе это представляете? Я должен поехать к младенцам и забрать их подгузники?

– А почему нет? Махнете корочкой перед нянькой и возьмете все, что требуется. Или, думаете, она у вас будет ордер на изъятие памперсов требовать?

– Ольга Александровна, вы или выкладываете все, что знаете, или я задержу вас на трое суток! – рявкнул Алексей, наконец теряя терпение. Эта женщина издевается?

– Опять? – Ольга приподняла брови и улыбнулась.

– Опять! – подтвердил Алексей и вздернул голову. – Вы считаете, мне больше нечем заняться, кроме как бегать по вашим поручениям и разгадывать головоломки?

Ольга встала и направилась к двери:

– Всего доброго, Алексей, отдыхайте. Иногда отдых просто необходим.

И прежде, чем он успел что-то ответить, она вышла и закрыла за собой двери.

То, что ее ждут, Ольга заметила возле дома, куда решила прогуляться пешком от полицейского участка. Время было позднее. Она слишком долго бессмысленно гуляла по парку возле участка, пытаясь придумать, что ей делать дальше. Затем пообедала в небольшом ресторане итальянской кухни, надеясь, что пицца направит ее мысли в правильном направлении. Пицца не справилась, бессильным оказался и тирамису. Без помощи она в этом деле не справится. Это раньше бравым детективам нужно было лишь поговорить с членами семьи и соседями, чтобы разгадать все головоломки. В особо запущенных случаях требовалось прочесть газету. А в наше время все гораздо сложнее. Все перешло в плоскость анализов, сетей, компьютеров, доступов и нужных документов, которых у нее не было.

У нее даже мелькнула мысль: а не попробовать ли самостоятельно проникнуть в дом малютки, куда отправили младенцев, и обманом (или за деньги) выудить у няньки памперсы, но затем она от этой идеи отказалась. Кто знает, как нянька отреагирует. Может, и вовсе в полицию позвонит, и это все сделает только хуже.

Заметив, что на улице уже смеркается, Ольга направилась к дому, по пути заглянув в небольшую кулинарию, где периодически покупала себе еду на вечер. После смерти Андрея она так ни разу и не подошла к плите.

Она купила себе салат, украшенный укропом и гранатом, не став особо вникать в описание его ингредиентов. Подумав, добавила к нему фаршированный помидор и несколько сырников на завтрак. Этого вполне достаточно. Затем, почти на выходе, решила, что ей не помешает бутылка вина: дома все запасы закончились. Вернулась в магазин и купила бутылку красного.

Вечер обещал быть спокойным. Похожим на тысячи других вечеров, которые она проводила в одиночестве. Сейчас она примет душ, поест, в очередной раз посмотрит соцсети, чтобы узнать, не появился ли в них Славик или кто-то из его родственников. А затем ляжет на диван и будет думать.

Гоша погиб случайно, по нелепому стечению обстоятельств или же ему кто-то помог? Кажется, парень ссылался на то, что приторговывает наркотиками. Там, где торговля, там и употребление. Идеальное убийство – дай чуть больше, и жертва сама загнется. Поэтому Ольга не могла быть точно уверенной, не помогли ли молодому здоровому человеку отправиться на тот свет. Но кто и зачем?

Она покачала головой: с каких пор ты стала параноиком? Мало ли у этого Гоши проблем без нее. Может, не расплатился с кем-то, а может, кто-то из дружков-наркоманов его и грохнул за то, что отказался лишнюю дозу продать. Или зелье оказалось некачественным. Нет, его смерть не имеет к ней никакого отношения. Зачем кому-то убивать ее алиби, чтобы повесить на нее смерть Светланы? Потенциально это могло быть выгодно только Валере, если вдруг он как-то причастен в происходящему. Но тот даже не знает, как звали алиби Ольги, не говоря уже о его адресе.

Ольга почувствовала, что зашла в тупик. Она даже подумала, а не позвонить ли ей Эжени, в очередной раз разругавшейся со своим генералом на почве деторождения, и не послушать ли ее глупости? Сестра обладала уникальной способностью вынести ей мозг за десять минут. Но, подумав немного, Ольга отказалась от этой мысли. Женька станет последним гвоздем в крышке сегодняшнего дня.

Ольга ускорила шаг, мечтая поскорее оказаться дома. Тогда-то она их и заметила. Парней было трое. Невысокие, в темных капюшонах, накинутых на голову. Такие не будут нападать прямо посреди улицы. Скорее дождутся, когда она дойдет до мертвой зоны, которую не охватывают городские камеры наблюдения. Хоть и невелики бандиты, а прекрасно знают расположение камер. Как и Ольга.

Увидев троицу, она сразу поняла, что нужно делать все возможное, чтобы не попасть в мертвую зону.

– Парни, не поможете девушке? – окликнула она их, становясь прямо под камерой.

Все трое переглянулись. Ольга даже мысленно вздохнула: троица явно умом и сообразительностью не блещет.

– Что надо? – немного помедлив, поинтересовался один из них.

– Помогите вино открыть, – жалобно попросила Ольга. Парни приблизились к ней, и один из них поднял глаза на камеру.

– Ты че, до дома подождать не можешь? – поинтересовался второй. Смотрит так, словно горло готов перегрызть.

– Пить хочется, – пожаловалась Ольга.

– Ты че, бухаешь? – хихикнул третий, самый юный, но тут же осекся под взглядом старших товарищей.

Все трое окружили Ольгу и, быстро переглянувшись, словно по команде начали теснить ее к мертвой зоне.

– Парни, шли бы вы отсюда? – перестала притворяться Ольга. – Что вам надо?

– Поговорить, – осклабился первый, и Ольга заметила, что у него во рту уже не хватает нескольких зубов.

– Ты бы лучше со стоматологом поговорил, а то скоро только манной кашей питаться будешь.

– Ты что сказала? – парень толкнул ее.

Толчок получился весьма ощутимым. Ольга кинула взгляд на камеру: они приближались к мертвой зоне. Краем уха она услышала щелчок: кто-то достал нож. Вот это уже очень нехорошо. Будет сложно. Трое против одного. Единственный шанс – это действовать на опережение.

Алексей заметил троицу издали. Вначале ему показалось, что это просто искатели вечерних приключений, но, подойдя чуть поближе, он увидел, что они окружили женщину. Ольгу. Алексей перешел на бег, на ходу выкрикивая:

– Эй, а ну отошли от нее! Полиция!

Дальше события развивались с невероятной скоростью. Ольга со всей силы размахнулась и опустила бутылку вина на голову одного из парней, второму сунула в руки пакет из кулинарии:

– Подержи!

Тот растерялся буквально на секунду, но Ольге хватило этого, чтобы схватить его за плечи, ударить в пах, а когда тот согнулся от боли дать ему коленом в подбородок. Он захлебнулся кровью, а Ольга, оттолкнув его, резко отвела локоть назад, попадая готовившемуся напасть на нее сзади третьему парню прямо в солнечное сплетение.

– Сука, – завопил тот.

– Повторяетесь, – поморщилась Ольга и перевела взгляд на Алексея, пытающегося отдышаться после короткой пробежки и взирающего на валяющуюся на земле троицу.

– Добрый вечер.

Алексей и Ольга

Полчаса спустя они сидели на кухне у Ольги. Та предложила гостю чай и сырники из пакета, который она спокойно подобрала с земли после небольшой драки. Ошалевший Алексей покачал головой.

– Ладно, – вздохнула Ольга, – придется накормить вас моим фирменным блюдом.

– Это каким же?

– Пиццей на заказ.

Пиццу привезли через пятнадцать минут: пиццерия находилась за углом, и Ольгу там прекрасно знали. Вместе с Алексеем они расположились на кухне, поедая пиццу прямо из коробки и запивая горячим чаем, который успела заварить Ольга.

Сразу после нападения Алексей вызвал наряд, который упаковал парней и отправил в отделение.

– Один из нападавших признался, что их попросили поговорить с вами.

– Надо же, – Ольга не выглядела удивленной. – И что же они хотели со мной обсудить?

– Вашу чрезмерную активность. Вы знаете, о чем идет речь?

Ольга немного подумала, подняв глаза и разглядывая потолок.

– Догадываюсь, – наконец изрекла она.

– Поделитесь?

Ольга задумалась. Если она сейчас озвучит подозрения следователю, то это будет даже хуже, чем признание Разумному. Тогда их клинике и ее будущей карьере точно наступит конец. Но с другой стороны – плевать. Мало ли в мире горячих точек, где она может предложить свои услуги медика? В конце концов, уже очевидно, что на гражданке она не прижилась.

– Поделюсь, – вздохнула она. – Я подозреваю, что в нашей клинике помогают родиться детям, которые потом уезжают за границу.

– Разве это противозаконно? – не понял Алексей.

– Смотря с какой стороны посмотреть. С одной стороны, многие родители отказываются от своих эмбрионов, или, как мы их называем, «снежинок», если их получилось слишком много. Тогда мы имеем право предложить эти эмбрионы семьям, которые не могут иметь своих детей. Это законно.

– А если родители не согласны?

– Тогда они или сами рожают этих детей, или с помощью суррогатной матери. Или же подписывают согласие об уничтожении материала.

– Пока все выглядит легально.

– Это и есть легально. Пока эмбрионы, которые должны были быть по документам уничтожены, не подсаживают суррогатным матерям, чтобы затем продать родившихся детей престарелым китайцам или филиппинцам. Позабыв об этом сообщить биологическим родителям, естественно.

Алексей замер, не донеся куска пиццы до рта. Затем положил его в коробку. Это было серьезное обвинение. За такое не только шпану могут послать.

– У вас есть доказательства? – немного помолчав, поинтересовался он.

– Доказательством мог бы стать анализ ДНК, о котором я просила.

– Вы что, знаете, кто настоящие родители этих детей?

– У меня есть идея.

– И если мы докажем, что эти младенцы были рождены без согласия биологических родителей, мы просто закроем вашу клинику, и все?

– Клинику вы закроете, – подтвердила Ольга. – Но наша клиника – это всего лишь звено. А накрыть нужно всю цепочку.

Эжени

Визит сестры был некстати. Вчера до глубокой ночи Ольга общалась с Алексеем, стараясь отвечать на его вопросы так, чтобы не выдать лишней информации. За время разговора ей четыре раза звонил Валера, и ей очень хотелось спросить его по поводу парней, напавших на нее. Почему-то Ольга была уверена, что это его рук дело. Но она решила немного остыть и не пороть горячку. Важные дела лучше делать с утра – этот принцип в нее с малолетства вбил дед. Но сегодняшним утром Эжени не дала ей ни малейшего шанса.

– Жень, ты мне скажи, чего ты хочешь? Наследство или ребенка?

– А что, нельзя хотеть и наследство, и ребенка? – немедленно возмутилась Евгения. Сегодня она была похожа на поросенка Фунтика в юбке в крупный горох, белой кружевной блузке и круглой соломенной шляпке.

– Иногда невозможно иметь и то, и другое, – философски протянула Ольга.

Сестра пылала, словно огнедышащий дракон. Как и для Ольги, тема детей была для Эжени чрезвычайно сложной. В голове сидел «незакрытый» гештальт. Когда дед выгонял ее из дома, он пророчил, что никто на ней не женится, потому что с такими шалавами семьи не создают. Возможно, именно эти резкие слова деда послужили тем триггером, который заставил Евгению сменить имя, создать себе легенду сироты и прекратить общение с собственной семьей. Впоследствии Эжени все это долго прорабатывала с психотерапевтами, но фраза засела обидной занозой и со временем стала нарывом, который вот-вот грозил прорваться. И со всей присущей страстью и пылом Евгения делала все возможное, чтобы слова деда не стали пророческими. Словно стремилась доказать ему, давно ушедшему, что он был не прав. Заблуждался. Есть у нее и муж, и ребенок.

Проект «муж» был почти выполнен. А вот с ребенком ничего не получалось. Накануне вечером Евгения подслушала разговор Альберта с сыном и убедилась в правильности постановки диагноза врачей из клиники, которых уже успела обвинить в некомпетентности и желании выкачать из нее деньги. Ребенок ей не светил.

Альберт в последнее время пил беспробудно (это Алексею сообщил шофер генерала, давно ставший другом семьи). Каждый вечер после работы Альберт Ильич велел везти его в старомодную рюмочную, которая находилась возле дома, где будущий генерал в свое время бегал в коротких штанах. Там в обществе абсолютно маргинальных личностей он накачивался алкоголем до невменяемого состояния и после полуночи доставлялся шофером домой к любовнице. На звонки сына и Эжени он не реагировал, а при попытках достучаться до него выходил из себя и орал генеральским басом.

Алексей знал о произошедшем разрыве от матери, та же снабдила его адресом любовницы. Известие о том, что любовница – это родная сестра его собственной жены, шокировало Алексея. В очередной раз он был дезориентирован и толком не понимал, как реагировать. Ведь это он сам стал невольным разлучником.

Около года назад Эжени заглянула в гости к Юле, в то время как Альберт Ильич наведался к внукам. Именно Алексей настоял на совместном ужине, не подозревая, что громкий смех Эжени, преданный коровий взгляд на генерала и декольте чуть глубже допустимого приведут в будущем к такой трагедии.

Когда он поднял эту тему в разговоре с Юлией, та ожидаемо приняла сторону сестры, обидно заметив, что генерал должен был держать штаны застегнутыми, если уж так сильно любил жену и не хотел разрушать брак. Не найдя понимания, Алексей решил податься в логово врага и поговорить с отцом лично.

Квартира новой пассии разительно отличалась от дома его матери, где каждый сантиметр был наполнен любовью. Возможно, мамино жилище было старомодным и вряд ли бы украсило собою страницы глянцевых журналов со всеми рукотворными салфетками и вышивками, которыми мать украшала стены. С домоткаными покрывалами и пледами, сшитыми из кусочков старых рубашек. С фотографиями, порой черно-белыми, с которых многочисленные, давно ушедшие в мир иной родственники взирали с неодобрением на происходящее.

Но среди чужих портретов были запечатлены и моменты абсолютного счастья. Вот молодые красивые родители с маленьким Лешей на море. Вот он идет в первый класс – за огромным букетом гладиолусов маленького мальчика и не видно. А это выпускной – счастливая мама, Алексей, который давно стал выше ее на голову, и гордый папа, получивший первый высокий чин. Его свадьба. Маленькие Никитка и Дашка. Двадцать пять лет со дня свадьбы родителей.

В квартире Юлиной сестры, именовавшей себя странным именем, больше похожим на собачью кличку, все было оформлено в странном стиле. Стены цвета гнилого артишока и депрессивные оттенки серого. Лаковая мебель красного дерева – Алексей был искренне удивлен: ему казалось, что такие раритеты остались в далеком прошлом и никто в своем уме не захочет жить рядом с таким хламом, когда существует много достойной современной мебели. Но, как оказалось, Эжени изготовляла мебель на заказ.

На стенах вместо фотографий странные картины – графика, не дарящая эмоций, скорее дань моде. Квартира была забита раздражающими мелочами: вазами, статуэтками, полочками, шкафчиками. Здесь даже неожиданно имелась колонна. Вся эта визуальная суета не имела никакого отношения к его отцу. Здесь все было про казаться, а не быть. А Альберт Ильич вне службы всегда был про диван и разношенные тапки. Но в данный момент вусмерть пьяный генерал лежал в небольшой комнате, где ему выделили место у фановой трубы, чтобы он не портил интерьер старым спортивным костюмом и поношенными носками.

Войдя, Алексей поморщился от густого запаха:

– Пап? – осторожно позвал он.

– Сынок, – Альберт Ильич медленно повернулся, и Алексей ужаснулся тому, как выглядел отец. Всегда подтянутый бравый военный, разговаривающий исключительно в приказном тоне и глядящий на всех окружающих сверху вниз, внезапно превратился в жалкого старика в спортивном костюме и резиновых тапочках. Пенсионер-неудачник из санатория Трускавца.

– Папа, что с тобой? – Алексей в миг забыл об обидах и серьезном разговоре и, подойдя к отцу, крепко его обнял. – Ты заболел?

Внезапно во всегда ярких, а теперь выцветших светло-голубых глазах Альберта Ильича показалась слеза. Алексей даже моргнул два раза, чтобы удостовериться, что ему не чудится.

– Нет, сынок, я просто ошибся, – он покосился на дверь, – эта женщина… Она не выпустит меня живым. Она хочет замуж и ребенка.

Голос отца перешел на шепот, и Алексею даже пришлось наклониться к его рту, чтобы расслышать. Несколько мгновений понадобились, чтобы переварить информацию.

– Нормальное желание, – неуверенно сказал он, – но ты-то тут при чем?

– Она хочет замуж и ребенка от меня, – еще тише прошептал Альберт Ильич.

– От тебя? – поразился Алексей.

– Сынок, я… я не могу…

– Пап, ну тебе шестьдесят четыре года. Давай откровенно, может, ты и можешь, но какие дети?

– Нет, сынок, я не могу. Ладно, давай как мужик с мужиком, – вздохнул он. – Не всегда я был верен твоей матери. Наверное, права она, что наконец-то выставила меня. Но я всегда старался без последствий, понимаешь, о чем я? Поэтому и сделал себе операцию, ну чтоб… в общем, не хотел я других детей кроме тебя. А потом еще и свинкой заболел. И врачи сказали: все, можно было и операции не делать.

Алексей смотрел на отца осуждающе, а тот махнул рукой:

– В общем, разное в жизни было, но никто мне младенца в подоле не приволок и не требовал развода. Но я ей об этом не говорил, понимаешь? Она там что-то щебетала про детей, но я и подумать не мог, что она от меня… Ну чтобы… Куда мне, у меня уже внуки. В общем, поскандалили мы с ней, когда я к маме решил вернуться. Она меня запугивать начала, что повесится. Я и испугался. Поехал с ней в клинику, но там ничего не сказал, вот только они сами поняли…

– Твоя эта в курсе теперь?

– Не знаю, – генерал словно уменьшился в росте и выглядел напуганным, – но когда она узнает, она меня просто убьет. Что за столько лет ничего ей не сказал, заставил потратить лучшие годы. Сынок, если что, я все завещаю тебе и матери.

Погруженный в разговор с отцом, Алексей не услышал, как домой вернулась Эжени, и не заметил, что та подошла к приоткрытой двери и стала внимательно слушать разговор.

Но в момент, когда прозвучали слова о наследстве, она ворвалась в комнату и закатила истерику, выставив Алексея вон и вопя, что ребенок у них будет, кто бы что ни говорил. И будет он точно поудачливее и успешнее самого Алексея, которому вход в дом отныне запрещен.

– Какая же он сволочь! Ты что, вообще не понимаешь, что происходит? Он решил меня и без ребенка, и без наследства оставить! Все знал про себя и продолжал крутить со мной, хотя я честно предупреждала, что хочу семью и ребенка. Я честная женщина. – Эжени искрила, словно шаровая молния. Кто бы предупредил генерала, что сегодня ему лучше не ночевать дома? – Это что же значит, что я не теперь, вообще не смогу иметь детей? Это вообще-вообще невозможно?

– Теоритически возможно, – вздохнула Ольга. – Только не от твоего Альберта.

– Но мне нужен ребенок от мужа!

– Женя, он тебе даже не муж…

– Эжени!

– Как скажешь. Что будем делать?

– Ребенка! Эта сволочь мне за все ответит.

– Жень…

– Эжени!

– Ладно, Эжени, давай будем реалистами. Мы честно пытались, вроде как пару задохликов врачам удалось обнаружить, по крайней мере, они немного шевелились, но не дожили даже до стадии оплодотворения. В его возрасте и с его анамнезом это ожидаемо.

– Хватит намекать, что я связалась с бесплодным алкашом! – взвизгнула Эжени, тщательно пряча слезы.

– Обманывать я тебя тоже не собираюсь, – развела руками Ольга.

Эжени задумалась, прикусила пухлую губу и начала терзать сумку, стоящую на коленях.

– А как вы доноров подбираете?

– Стараемся подобрать тех, кто максимально похож. Твой генерал внешности типичной: высокий, светловолосый, голубоглазый. Плюс твои гены будут доминантными. Шансы есть, что ребенок будет похож на вас обоих. Только нужно, чтобы он подъехал в клинику и подписал договор, что согласен на донора.

– Оль, он ведь не знает, что никто не выжил? – Эжени вдруг навалилась грудью на стол и уставилась сестре в глаза. Ольга оценила, что выглядит та ухожено. Даже слишком. Кожа цвета молочного шоколада, тщательно выпрямленные волосы, умело подкрашенные глаза – сестра каждое утро ходила в салон на укладку и макияж. В ушах и на пальцах массивные украшения, наверняка подделка под известный бренд. Женька с детства была рачительной и считала каждую копейку. Такая, как она, никогда не станет таскать каждый день бриллианты с изумрудами, рискуя быть ограбленной. Скорее закажет копии, а оригиналы спрячет в сейф, чтобы разочарованный любовник не отобрал, уходя (был в ее прошлом и такой эпизод). Гладкая, словно молодой персик, кожа сестры не давала определить ее точный возраст. Евгения была красива. Такой типаж нравился мужчинам: с огоньком, заводная, эмоциональная. Ее экзотическая внешность отсылала мужчин преклонного возраста во времена их молодости, когда деревья были большими, а трава зеленой. Она могла бы неплохо устроить свою жизнь, если бы не характер и вечная неудовлетворенность тем, что имеет.

– Почему не знает? – удивилась Ольга.

– Лично я ему об этом не сообщала. Вы же ему пункцию делали? Делали! Значит, потенциально шансы есть.

– Эжени, он же не идиот, он переболел свинкой, и наверняка врачи ему детально объяснили про последствия.

– Я все про это прочитала, – поджала губы Эжени. – Иногда даже после такой болезни чудеса случаются, а уж с современными технологиями тем более. Мы ему скажем, что эмбрионы получились! А как только суррогатная мать забеременеет, он на ребенка сразу же перепишет все свое имущество.

– Так уж и все? – усмехнулась Ольга, молча дивясь глупости сестры.

– Я об этом побеспокоюсь, – сверкнула глазами Эжени. – Давай неси мне каталоги доноров.

– Нет, – покачала головой Ольга.

– Что «нет»?

– Нет, я не буду этого делать. Во-первых, это противозаконно. Во-вторых, я не хочу делать ребенка, только чтобы ты выбивала с его помощью наследство. Этим ты заранее обречешь малыша.

– Нашлась тут моралистка! – вспылила Эжени. – Хорошо рассуждать, когда тебя всю жизнь в попу целовали и все органы у тебя на месте!

– Перестань взывать к моему чувству вины. В конце концов, не я тебя на тот аборт погнала, – рассердилась Ольга.

– Но ты ничего не сделала, чтобы меня остановить, – вскинула упрямый подбородок Эжени.

– А что я могла сделать? Мне было восемь лет! Я вообще толком не понимала, что происходит! – возмутилась Ольга.

– Ты могла попросить дедушку не выгонять меня из дома! Какая ему была разница – троих или четверых воспитывать?

– Жень, ты же понимаешь, что это бред, – Ольга постаралась взять себя в руки. Бесплодные споры ей сейчас ни к чему. – Иди договаривайся со своим генералом, чтобы отписал что-нибудь только тебе. Но не жадничай. В конце концов, свое состояние он наживал с прошлой женой.

– Этой провинциальной рвачихе просто повезло! – тут же взгромоздилась на любимого конька Эжени. В ее картине мира всем женам состоятельных мужей просто везло. А по-настоящему заслуживала богатств только она, Эжени.

– Понятно, – кивнула Ольга, не собираясь вступать в вечный спор.

– Ты мне отказываешь? – тоном оскорбленной невинности уточнила Эжени.

– Отказываю.

– Хорошо, – широко улыбнулась сестра, – тогда я пойду к твоему партнеру. Кажется, именно он директор вашей богадельни?

– Зачем? – устало вздохнула Ольга. – Почему бы тебе не найти другую клинику, которая выполнит все твои хотелки?

– Нет уж, я буду все делать именно в этой. И не смей сказать ему, что я твоя сестра! Ты же помнишь, по легенде, я сирота!

Гордо подняв голову, Эжени прошла мимо Ольги, смерив ее уничижительным взглядом, и вышла за двери.

Ольга про себя выругалась. Сестра совершала очередную глупость. Может, ее генерал и алкаш, но не дурак. Он знает, что бесплоден. Сразу после рождения младенца сделает тест ДНК, и вылетит ее сестра, как пробка из бутылки, и из отношений, и из наследства.

Ребенок, конечно, у нее останется. Вот только что она с ним будет делать, было непонятно. А Ольга не представляла себе поход к Валерию на поклон и просьбу отказать сестре. Придется все объяснять, а он опять ткнет ее лицом в лицемерие и законодательство и расскажет, что одинокая женщина вполне имеет право получить ребенка с помощью донорской спермы. И ничего противозаконного в этом нет. И никакое согласие генерала ей для этого не требуется, потому что он ей не муж. Да и упрекнет в том, что она даже о наличии сестры позабыла ему сообщить. Значит, никогда не доверяла.

Пусть Валерий сам разбирается с Эжени, можно считать это маленькой местью за подосланную шпану. А она сосредоточится на поиске доказательств того, что происходит в клинике за ее спиной. Именно этим она сможет припереть Валерия к стенке и пригрозить уже более серьезно.

Перед тем как заняться срочными делами, Ольга привычно пробежалась по социальным сетям: ни следа Славика. Она со злости ударила по клавиатуре. Может, этот Славик просто умер, и никто об этом нигде не сообщил? Вполне возможно.