Текст книги "Разрубить гордиев узел"

Наверное, ей стоит наконец-то взглянуть правде в глаза, перестать тешить себя глупыми иллюзиями. Чтобы поставить точку в этой бесплодной гонке, ей следует наведаться в ЗАГС родного города Славика и попробовать получить там справку о смерти. Или лучше поручить это специально обученным людям, которые найдут подход к суровым работникам государственных органов. Давно пора было это сделать, но отчего-то ей, такой смелой и жесткой, было страшно перерезать последнюю тонкую ниточку, что связывала ее с Андреем. Отказываться от встречи с человеком, который мог бы рассказать ей о последних минутах Андрея. О том, вспоминал ли он о ней перед тем, как… И простил ли ее.

Ольга оттолкнула кресло на колесиках от стола, резко встала и направилась к выходу из кабинета. Сбежала по ступенькам и направилась к выходу из офиса, не обращая внимания на Елену Петровну, которая желала ей что-то сообщить. Толкнула дверь, на несколько мгновений зажмурилась от яркого солнца, потом поспешила к трамвайной остановке. Она решила снова попытаться поговорить с Дмитрием.

Тот жил, разумеется, в центре всего. Ольга решила доехать до конечной остановки на трамвае, а затем немного пройтись пешком. Она надеялась, что Дмитрий окажется дома и не выставит ее вон после их последней стычки.

Зайдя в трамвай и подивившись тесноте, она тут же обругала себя, что отдалилась от народа. Вцепившись в поручень, Ольга начала раздумывать над предлогом для визита.

Дмитрий не был дураком. Вряд ли он даст ей еще один раз подойти к ребенку без его присмотра. Да и незаметно снять памперс и унести его с собой тоже надо постараться. Зубной щеткой в силу возраста Агата еще не пользовалась и большим количеством волос на голове тоже похвастаться не могла. Впрочем, если будет совпадение с ДНК самого Дмитрия, это послужит для него доказательством, что, возможно, его биологические дети были рождены, чтобы стать донорами органов или же живыми игрушками для престарелых покупателей. Ольгу передернуло от одной мысли. Если Валера действительно занимается такими вещами, то его надо остановить. Чего бы это ей ни стоило.

К дому Разумного Ольга подходила полной решимости, и каково же было ее разочарование, когда того не оказалось дома. Она настойчиво звонила в домофон, но никто не пожелал ей ответить. Машины Дмитрия на парковке тоже не обнаружилось. Пристроившись на скамеечке на пустынной детской площадке, Ольга набрала номер адвоката и откашлялась.

Тот ответил после третьего гудка, голос звучал сухо:

– Слушаю.

– Дмитрий, это Ольга… Александровна.

– У меня записан ваш номер, Ольга Александровна. Что вы хотели?

– Видите ли, у нас проблемы.

– Какого рода?

– Мое алиби умерло.

– В смысле «умерло»? – Голос Разумного дрогнул. Видимо, Ольге все-таки удалось пробить его броню.

– В прямом. Говорят, что передоз. Но у меня есть подозрение, что все не так просто.

– Знаете, Ольга Александровна…

– Знаю. Вы хотите направить меня к психиатру. Я там уже была. Он сказал, что я полностью здорова, к сожалению. А я уже рассчитывала на вкусные таблетки, которые унесут меня в страну единорогов.

– Знаете, Ольга Александровна, – сухо продолжил Дмитрий, выслушав ее тираду, – я нахожусь в двух кварталах от своего дома. Если вам удобно, вы могли бы подойти, и мы бы спокойно поговорили. Агата уснула, а я хочу побыть с ней на свежем воздухе.

– Конечно, говорите адрес, – поторопилась попросить Ольга, обрадованная таким поворотом событий.

Разумный ее не обманул, он действительно находился в десяти минутах ходьбы от собственного дома, но Ольга словно шагнула в портал, ведущий в другую реальность. Двор, в котором гулял модный адвокат, принадлежал обтрепанной девятиэтажке. Серой, депрессивной, украшенной разномастными балконами, словно скворечниками. Где-то с любовью застекленными, где-то напоминающими разоренные гнезда.

– А вы умеете удивить выбором места для прогулок, – прокомментировала Ольга, присаживаясь на облезлую зеленую лавочку рядом с Дмитрием, меланхолично качавшим Агату. – Я думала, что такие, как вы, даже не подозревают о таких местах.

– Я родился в этом доме, – коротко пояснил Дмитрий, а Ольга почувствовала себя глупо.

– Простите.

– Вам не за что извиняться. Видите ли, оказалось, что в душе я сентиментальный идиот, который не может уехать далеко от родных мест.

– В этом есть своя прелесть, – пробормотала Ольга, а Дмитрий резко ее прервал:

– Нет в этом никакой прелести. Моя мама алкоголичка. Она родила меня рано и не знает от кого. Я честно пытался… Лечил ее, отправлял на реабилитации, даже селил с собой вместе. Но она все равно находила способ… И в какой-то момент я перестал пытаться. Махнул рукой, оборвал общение. Так мне посоветовал психолог, и я его послушал. Но где-то год назад мне сообщили бывшие соседи, что у мамы был инфаркт. Я оплатил госпитализацию, приехал к ней, а она меня не узнала, – он усмехнулся и понизил голос, боясь разбудить Агату: – Пока она была в больнице, я полностью отремонтировал ее квартиру. Те же соседи сказали мне, что вроде бы, вернувшись из больницы, она бросила пить. Вот я и подумал: а вдруг? Ну бывают же в жизни чудеса? А что, если она действительно исправилась? Захочет начать новую жизнь рядом с маленькой внучкой? Нам бы ее помощь не помешала. Но…

– Чудес не бывает, – вздохнула Ольга.

– Да, чудес не бывает, – кивнул Дмитрий.

Агата пошевелилась в коляске, встревоженная громкими голосами, Дмитрий встал и начал качать ее более энергично. Он погрузился в себя и вел ожесточенный внутренний монолог. Присутствие Ольги стало лишь предлогом, накипело давно, и он все никак не мог это выплеснуть.

– Знаете, я ведь вчера даже поехал к матери Агаты. В смысле, не к Вере, а к женщине…

– К суррогатной матери, – подсказала Ольга. – Зачем вы это сделали?

– Потому что я трус и идиот, – признался Дмитрий. – Я вдруг подумал, что раз уж Агату бросила ее родная мать… хотя черт разберет сейчас, кто тут родная, а кто инкубатор. В общем, я подумал: а что, если эта женщина захочет помочь мне с малышкой?

Ольга покачала головой:

– Вы же знаете, что это запрещено, у женщины могут проснуться чувства…

– Знаю, но я вчера дошел до ручки. Выгнал еще двух нянь-идиоток, а сам я не справляюсь. Это очень сложно – не спать ночью, а утром ехать в бюро и вникать в дела. Одна ошибка может быть ценой жизни человека… Пока я был в офисе, Агатой занималась моя секретарь, которая тоже в няньки не нанималась. В общем, я подумал, а вдруг эта женщина?..

Ольга отлично знала суррогатную мать, которую наняли Дмитрий и его жена. Это был точно не тот человек, с которым следовало встречаться, еще и демонстрировать ей новорожденную девочку. Ольга покачала головой, а Дмитрий посмотрел на нее с вызовом:

– Вы знали, да? Что у нее больной ребенок. И позволили ей стать нашей суррогатной матерью?

– Ее ребенок стал инвалидом из-за врачебной ошибки, изначально он был здоров. Мы всегда проверяем такие моменты. Женщина осталась одна с инвалидом на руках, поэтому и согласилась вам помочь. Ей были очень нужны деньги.

– Да. А Агата ей не нужна, хотя женщина так плакала и просила дать подержать ее на руках.

– Не надо было этого делать…

– Не надо было вам говорить про этих детей. – Ольга замерла и подняла глаза на Дмитрия. – Вы что, думаете, что я бесчувственная скотина? Я подал адвокатский запрос на проведение анализа ДНК.

Ольга напряглась. Раздумывала она буквально несколько мгновений, а потом решила быть честной:

– Я пришла просить вас об этом анализе.

Дмитрий сел рядом и попытался поймать ее взгляд.

– Зачем вы это делаете?

– Делаю что?

– Разрушаете свой бизнес, карьеру, репутацию?

– А я думала, что спасаю маленьких детей, – развела руками Ольга.

– Вы странная женщина, Ольга Александровна. – Дмитрий с трудом подавил желание поправить светлую прядь, упавшую на ее глаза. Вдохнул тонкий аромат духов. Что-то незнакомое, явно нишевое. Похожее на колдовское зелье.

– Да, мне говорили.

Дмитрий почувствовал, что теряет почву под ногами. Еще влюбленностей ему не хватало, да еще и в женщину, которую вот-вот арестуют. Он силой заставил себя вернуться к делу.

– Так что за история с вашим алиби?

– Он мертв. Предварительно – умер от передоза.

– Но вы в это не верите?

– Вчера вечером ко мне пристала шпана на улице. – Ольга уставилась на носки кроссовок и внезапно содрогнулась, словно от холода. Вчерашний стресс ударил без предупреждения.

– Что? – Дмитрий явно был сбит с толку. Агата проснулась и заплакала. Он снова вскочил и начал энергично трясти коляску. Ольга поднялась и подняла вопросительный взгляд на адвоката:

– Я могу? Вы знаете, в Кот-д’Ивуар мы с Валерием иногда вели прием в детской клинике.

– Да, он упоминал, что работал с детьми, – Дмитрий кивнул, а Ольга взяла малышку на руки и перевернула «столбиком». Та икнула и мгновенно замолчала, хлопая огромными глазами и оглядываясь по сторонам. – Почему вы сказали про шпану?

– Потому что как только я заинтересовалась тем, что происходит в клинике, то вначале умер единственный человек, который мог спасти меня от уголовного расследования, а потом на меня напала шпана с милым посланием от заказчика не лезть куда не следует.

Дмитрий присел на лавочку, ему понадобилось несколько мгновений, чтобы переварить информацию.

– Я могу задать личный вопрос?

– Можете.

– Вы ведь с Валерием…

– Да, мы были любовниками почти десять лет.

– Но вы готовы его заложить, а он готов вас за это посадить в тюрьму или покалечить?

Ольга задумалась над его словами, а затем кивнула:

– Ну если не считать некоторых нюансов, то как-то так, да.

– И что вы собираетесь с этим делать? – Дмитрий окончательно перестал понимать происходящее.

– А что я могу с этим делать? Я уже рассказала следователю о своих подозрениях по поводу детей. Но ваше имя не упоминала, только сказала, что у меня есть догадки. Теперь, я так понимаю, ваш выход.

– Я бы с большим удовольствием вам помог, Ольга Александровна, но я сейчас связан малышкой, – покачал головой Дмитрий, чувствуя себя последней сволочью. Эта женщина рискует своей головой, чтобы спасти незнакомых детей, а он не может обойтись без пары часов сна ради своих собственных.

– А я и не прошу у вас помощи. Просто сделайте этот тест ДНК, а как только у вас будут результаты, сообщите их мне, пожалуйста. Все остальное я сделаю сама.

– Вы уверены? Даже после визита шпаны?

– А что вы предлагаете мне делать? Сидеть, как мышь под веником, и дрожать от страха? – удивилась Ольга.

– Как минимум не лезть на рожон, а дать правоохранительным органам сделать их работу. Например.

– Например, органам покажут красивые и правильные документы, комар носа не подточит. Как бы это ужасно ни звучало, но единственный шанс доказать, что Валерий занимается торговлей детьми, – это ваш положительный тест ДНК.

Дмитрий замолчал. Он предпочитал не думать, что он будет делать один с тремя детьми. Он решил сделать тест просто для успокоения собственной совести, в глубине души надеясь, что Ольга ошибается. Мало ли в жизни совпадений. Ее версия казалась ему скорее фантастической: Валерий бы не посмел играться с детьми известного адвоката. Но, относясь со скепсисом к предположениям Ольги, он не хотел допустить даже малейшего шанса, что его дети поедут непонятно куда, неизвестно с какой целью.

– Ольга Александровна, будьте осторожны. И если возможно, сделайте мне копию того договора о дальнейшей судьбе наших эмбрионов, который хранится у вас в клинике, – попросил Дмитрий, когда Ольга передала ему снова уснувшую у нее на плече Агату, а тот аккуратно положил ее в коляску.

Вместо ответа Ольга кивнула и направилась к выходу со двора, а Дмитрий, словно старый верный пес, пошел за ней. Ольга была так не похожа на тех женщин, что встречались ему на пути. Она была полной противоположностью Вере. Умная, жесткая, волевая. Но основным ее отличием было полное наплевательство на свою жизнь. Ей было все равно, умрет она или будет жить. Интересно, что случилось в ее жизни, что превратило молоденькую девушку в выжженную пустыню?

Ольга

Несколько дней ничего не происходило. Ей позвонил следователь, чтобы официально сообщить, что Гоша умер от передоза. Смерть выглядит естественной, никаких следов борьбы на теле не обнаружено. Ольга даже усмехнулась: странно, если бы они вдруг там нашлись. Валера бы так не подставился. Только как он узнал?

Допрос шпаны ничего не дал. Оказалось, что парни открыто предлагали в интернете свои услуги для мелких пакостей: выбивания долгов, отпугивания бывших, наказания за мелкие проступки. Их координаты можно было найти в рубрике «Решим все проблемы». Деньги были перечислены на счет с помощью банкомата, фотография Ольги вместе с адресом отправлена со скрытого номера. Заказчика отыскать невозможно.

Алиби Ольги частично подтвердил бармен, видевший ее в клубе в ночь смерти Светочки. Плюс образцы ДНК Гоши совпали с образцами на платье Ольги, что могло служить подтверждением ее слов, как и травмы парня, полученные накануне смерти. Шаткое, но алиби.

Ольга передала информацию Дмитрию, и тот пообещал, что лично опросит всех соседей, живущих в подъезде Гоши. Возможно, кто-то из них видел или слышал, что произошло ночью между Ольгой и парнем. О том, что он советовал Ольге найти другого адвоката, Дмитрий больше не упоминал.

Ольга бегала по утрам и вечерам, ходила на спорт, но никто больше не покушался на ее жизнь и здоровье. Валера присылал дежурные сообщения, интересуясь, как она. Один раз даже прислал корзину цветов, усиленно делая вид, что ничего не происходит.

Спустя несколько дней Ольга решила выйти на работу и пересмотреть все документы, находившиеся в архиве, и отыскать среди них договор Разумных. Выйдя из дома в шесть утра, она оказалась в клинике первой. Только так она могла быть уверена, что ей никто не помешает.

В архиве все было на редкость педантично систематизировано. Она открыла папку с документами Разумного и обнаружила в ней договор на уничтожение эмбрионов. Подписанный Разумным и его женой. Сфотографировав его на телефон, она отправила его Дмитрию и спустя несколько минут получила подтверждение, что это именно тот договор, который Дмитрий подписывал вместе со своей женой. Остальные поиски ничего не дали. Ни в архиве, ни на общем драйвере не обнаружилось никаких других договоров.

Ольга задумалась. В целом Валерий ничем не рисковал. Если бы не случайная облава, никто бы никогда не узнал, что у Разумного родилась еще парочка наследников. Дети укатили бы в Азию, и больше никто никогда о них ничего бы не услышал. Риски были минимальны, но они все-таки были. Разумный был адвокатом – малейшая осечка, и он бы камня на камне от клиники не оставил. Одна мысль потянула за собой другую, и Ольге неожиданно открылась вся мерзость происходящего.

Простым людям, приезжавшим в клинику на трамвае (только теперь Ольга осознала грандиозную аферу, стоящую за желанием «облагодетельствовать простых людей»), легко можно было рассказать о врачебной ошибке, непутевой лаборантке, поговорить о компенсации. В случае с Дмитрием это все не прокатило бы. Какой же спрос существовал на младенцев, что эмбрионы обычных людей его уже не удовлетворяли и Валерий решил рискнуть даже эмбрионами таких клиентов, как Разумный?

Вывод пока что вырисовывался только один: выживших эмбрионов определенно было больше, чем это сообщалось клиентам. В этом была определенная логика. Допустим, эмбрионов получилось не три, а пять или шесть. Но клиентам сообщают только о троих. Они подписывают договор о сохранении или уничтожении материала, а затем вместо них кто-то подписывает договор о предоставлении этих самых эмбрионов для подсадки другим людям. В наш век нет ничего проще, чем подделать чужую подпись.

Просмотрев документы в архиве, Ольга решила спуститься в лабораторию, чтобы узнать, решился ли Валерий на сомнительную затею снова или решил поставить свою деятельность на паузу.

Часы показывали половину восьмого утра – младший медицинский персонал уже был на месте. Ольга вошла без стука, прервав сплетни лаборанток. При ее появлении наступила абсолютная тишина.

– По Эжени Подольской уже приступили к работе?

Одна из молоденьких лаборанток хихикнула. Новенькая, Ольга ее не помнила и вообще, кажется, никогда раньше не видела. Коллега бросила на лаборантку острый взгляд, но девушка его проигнорировала. Она еще была не в курсе, что в присутствии хозяйки лучше не шутить.

– Так что там?

– Сделали три эмбриончика, пока все живы. Один готовим на подсадку.

Значит, все-таки решился.

– А остальные два?

– Клиентка подписала договор на донорский банк.

– Хорошо, – кивнула Ольга, внутренне покачав головой. С Женьки станется, сделает своего генерала многодетным отцом на старости лет, чтобы больше оттяпать от наследства.

В глубине души Ольга надеялась, что затея сестры не удастся. Ей не хотелось, чтобы дети становились заложниками ситуации. Один ребенок – это еще куда ни шло, возможно, ему повезет, и он будет тихим и неконфликтным, не доставляющим маменьке никаких хлопот. Но если это будет трое детей, то достаточно велика вероятность, что кто-то из них унаследует характер Эжени, и тогда атомного взрыва не избежать.

Поднявшись в кабинет, Ольга набрала номер сестры, решив еще раз с ней поговорить.

– Слушаю, – прощебетала Эжени довольным голосом. Судя по всему, со своим воякой она помирилась. – Ты звонишь меня поздравить?

– В своем роде. Что собираешься делать дальше? – закинула удочку Ольга и сама не заметила, как слишком сильно сжала телефон.

– Как что? У нас получился один ребеночек и сегодня будет подсадка. Я сама приеду, проконтролирую. Заодно и с мамашей поговорю, чтобы знала, какая честь ей выпала и чьего ребенка она…

– Один, ты уверена? – перебила ее Ольга.

– Да, представь себе! Абсолютно здоровый! Не такая уж я и гнилушка, как ты думала.

И в трубку полились гудки.

Один. Про двоих других Эжени даже не сообщили. Договор о передаче эмбрионов на донорскую подсадку кто-то подписал вместо нее.

Несколько часов Ольга промаялась, решительно не понимая, что ей со всем этим делать дальше и где искать доказательства. Она ушла из офиса и отправилась на спорт, но даже любимый бокс не принес облегчения. Еще час она позанималась на тренажерах и пробежала вдвое больше обычного, но и это не помогло.

Голова была тяжелой, и Ольга впервые за долгое время была растеряна. Поэтому она решила отдохнуть. Просто отдохнуть. Уже довольно долгое время она так не поступала.

Она сходила на тайский массаж, пообедала в японском ресторане, ощутив себя богатой бездельницей и не получив от этого ни малейшего удовольствия. Мысли напоминали елочные шары, надежно завернутые в вату. Помочь ей мог только разговор с близким человеком.

Выйдя из ресторана, она поймала такси и попросила водителя отвезти ее на кладбище.

Шофер был удивлен: девушка не выглядела как человек, собирающийся на печальное мероприятие, – одета в светлое платье, выглядит свежей и отдохнувшей.

– Время такое необычное для кладбища. – Водитель, молодой мужчина, решился завести разговор, выруливая на центральный проспект и направляя машину к выезду из города.

– А разве бывает обычное время для кладбища? – удивилась Ольга. – Или таким, как я, полагается туда летать ночью на метле?

Ее собеседник не нашел, что ответить, и остаток пути они проделали в тишине.

Ольга расплатилась, дошла до ворот кладбища и ступила на тропинку, которую знала наизусть. Четыреста тридцать два шага. После ста тридцати трех повернуть направо, потом сделать еще двести четыре, свернуть налево, пара метров – и она встретится с Андреем.

Могила была ухоженной. После смерти Андрея его мать уехала к сестре на Север, не смогла больше оставаться в городе. А Ольга одно время ходила на кладбище каждый день, отказываясь принять реальность. Надеясь, что однажды она придет, а могилы здесь не окажется. Что все это было лишь дурным сном.

Она отчаянно не хотела верить, что Андрей теперь живет здесь. И этого не изменить ни за какие деньги и связи мира. Потом она поняла, что больше так не может. Она просто сойдет с ума. Поэтому заботу о могиле она поручила работникам, щедро оплачивая их труд. А сама уехала в Африку. В страну, где погиб Андрей.

Легче ей стало только после возвращения. Она насмотрелась на такое количество боли и страданий, что вернулась с твердым убеждением: она эгоистка, которая думает только о себе. Да, она потеряла любовь своей жизни в расцвете лет. Он погиб молодым, красивым, здоровым и безумно влюбленным. Но зато она не видела, как угасает любовь. Как наступают серые будни, затухает костер страстей, покрываясь тонкой коркой льда. Как со временем они начинают друг друга раздражать и, возможно, даже ненавидеть. Или, что еще хуже, они рожают детей и начинают их делить. Андрей постепенно становится «бывшим», который отравляет жизнь. А даже если бы они избежали всего этого кошмара и жили бы долго и счастливо, она была избавлена от необходимости видеть, как он дряхлеет, болеет и медленно умирает. А он, в свою очередь, никогда не увидит, как она теряет молодость и красоту. Можно считать, что им повезло. Их любовь оборвалась на высокой ноте и навсегда останется безупречно прекрасной. А их малыш никогда не познает страданий этого несовершенного мира. Да, им однозначно повезло. Ольге понадобилось больше десяти лет, чтобы убедить себя в этом.

– Привет, – она села на маленькую скамеечку возле могилы Андрея.

Ольга уговорила свою несостоявшуюся свекровь не делать на могиле портрет. Ее Андрей – это не изображение в камне. Ее Андрей – это молодой парень под два метра ростом. Спортсмен. С горящими черными, как агат, глазами, которые умеют смотреть так, как никто никогда больше не сумеет на нее смотреть. С черными, блестящими, словно нефть на солнце, волосами. Иногда Ольга задумывалась, каким был бы их малыш. На кого похож? Наверное, девочка была бы ее, Олиной копией, а мальчик пошел бы в папу. И наверное, они бы еще родили парочку или даже четвертого, чтобы никому не было обидно. Когда же еще рожать детей, как не в абсолютной любви?

Жаль, что она никогда этого не узнает. Ведь малыш и стал причиной гибели отца. Если бы она не забеременела, Андрей не записался бы добровольцем в горячую зону, чтобы заработать на квартиру. И не погиб бы там всего месяц спустя. А их малыш так и не родился. Горькая ирония.

Оля коснулась холодного камня:

– Знаешь, у меня все хреново. Конечно, не так хреново, как когда ты переехал вот сюда, но все равно дела не очень. Оказалось, что я просто слабая женщина, которая не может постоять за себя. Мне тебя очень не хватает. Но если все так пойдет и дальше, то, возможно, скоро мы окажемся вместе. Уже навсегда.

Она опустилась на колени и обняла холодный камень, который потихоньку начал наполняться ее теплом. В какой-то момент ей показалось, что они стали единым целым. Ольга закрыла глаза.

Она не знала, сколько времени прошло, – она словно шагнула в вечность, где были покой и тишина, и растворилась в последнем, что ей осталось от Андрея.

Солнце скрылось за вершинами густых елей, окружавших кладбище. Тело задеревенело, и суставы начали молить о пощаде. Поморщившись, Ольга встала и вытерла слезы. Поцеловала холодный камень.

– Пока, мне нужно идти. Знаешь, я бы с удовольствием осталась рядом с тобой, но у меня есть одно дело, которое надо завершить. Дети ни в чем не виноваты. И я постараюсь перед смертью хотя бы немного поправить свою карму, чтобы меня не направили в другое отделение. Надеюсь, у меня получится. Не скучай, я скоро приеду.

Добравшись домой, она откупорила бутылку вина, хотя и давала себе зарок не пить в одиночестве. Но на душе было темно и муторно. Словно в тон ее настроению на улице зарядил мелкий противный дождь. Позвонить было некому. Она так и уснула на диване, опрокинув бутылку и пролив половину содержимого на пол.

Утро встретило ее головной болью. С трудом встав с дивана и с неким стыдом вспоминая свой вчерашний кризис, Ольга направилась под холодный душ, который немного привел ее в чувства.

Решив, что вчера спорта ей было более чем достаточно, она направилась прямо в офис. Елены Петровны на месте не было, что порадовало Ольгу. Она спустилась в лабораторию, и тут ей снова повезло: на месте оказалась разговорчивая новенькая лаборантка. Обычно они начинали день в семь утра, на час раньше, чем остальной персонал.

– Как все прошло с Покровской? – осведомилась Ольга, придавая себе деловой вид и на ходу накидывая белый халат.

– Один эмбриончик вчера подсадили суррогатной матери, а два других Валерий Николаевич забрал в донорский банк.

– Валерий Николаевич?

– Да, сказал, что лично займется делом такой важной клиентки. – Девушка не выдержала и хихикнула. Ольга хотела было сделать замечание, но в последний момент удержалась. Хорошо быть молоденькой дурочкой, когда тебя смешат эксцентричные тетки.

– Хорошо, – Ольга кивнула и, выйдя из лаборатории, пошла к лестнице, чтобы подняться в отделение криозаморозки. Запись обо всех «снежинках» вносилась в специальный журнал.

Войдя в отделение, Ольга направилась к офисной перегородке. Они хранили записи по старинке, в бумажном журнале, который находился в специальном сейфе, код к которому знало ограниченное количество сотрудников. Информация была конфиденциальной, и они с Валерием избегали электронных носителей, потому что боялись утечки информации через сеть. Недаром в самых престижных банках мира все дела клиентов печатаются на печатной машинке и хранятся в надежном хранилище. По-настоящему конфиденциальную информацию сетям не доверяют.

Набрав код сейфа, Ольга достала журнал и открыла его на последней странице. Информации об Эжени и ее эмбрионах там не было. Она просмотрела предыдущую страницу – ничего. Имена других женщин. Ольга начала листать журнал дальше, чтобы найти записи о Разумном, как вдруг услышала звук открываемой двери.

Резко захлопнув журнал, она развернулась и оказалась лицом к лицу с Валерием.

– Что ты здесь делаешь? – холодно поинтересовался он.

– Работаю, – в тон ему ответила Ольга.

– В криозаморозке?

– Как видишь.

Повисла пауза. Валерий заглянул ей в глаза, и Ольга невольно поежилась: раньше она не замечала, какой у него колючий взгляд.

– Оля, мне кажется, что я ясно высказался.

– Да, твоя шпана была достаточно красноречива, – кивнула она. – Или были еще какие-то высказывания, которые я пропустила?

В лице Валерия ничего не дрогнуло, выражение, словно застывшая маска, ничуть не изменилось. Он не был удивлен. Впрочем, Ольга тоже.

– Ты же любишь меня, Валера. Неужели ты хотел, чтобы они причинили мне вред?

– Я хочу уберечь тебя от себя, Ольга. У тебя есть тяга к саморазрушению. К сожалению, она так и не прошла за все это время, несмотря на мои старания. Да, больше ты не пытаешься наглотаться таблеток и перерезать себе вены и в горячие точки не стремишься, но ты разрушаешь себя другими способами, неужели ты не понимаешь этого? Ты почти ничего не ешь, загоняешь себя спортом, отказываешься выходить замуж, лезешь туда, куда тебе лезть не следует. Девочка моя, так ты себя погубишь.

Он сделал шаг по направлению к ней, взял ее лицо в руки и пытливо заглянул в глаза. Впрочем, его взгляд не изменился. Сейчас в нем не было любви, только холод и опасность.

– Это угроза? – уточнила Ольга, не делая попытки освободиться.

– Это забота, – Валерий покачал головой, и в глазах его на мгновение мелькнула горечь.

Столько лет, и все зря. Может быть, в нем тоже сидит эта тяга к саморазрушению? Иначе почему он так болезненно любит женщину, для которой он лишь грязь на ботинках? Впрочем, нет, Ольга была аккуратной, грязь ее беспокоила гораздо больше.

– Что ты сделал с моими племянниками? – неожиданно спросила Ольга, и в этот момент маска на лице Валерия треснула. Он был искренне удивлен. Он опустил руки и сделал шаг назад.

– С твоими племянниками? О чем ты?

– Эжени Подольская, она же Евгения Подольская – моя родная сестра.

Вот теперь Валерий был шокирован. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его.

– Твоя родная сестра? – бессмысленно повторил он.

– Да, – кивнула Ольга.

– Ты же сирота.

– Не совсем.

– Ты что, мне врала все это время? – он повысил голос. Это уже слишком! Пусть Ольга не любила его, но все эти годы он был уверен, что, по крайней мере, она ему не врет.

– Технически нет, – пожала плечами Ольга. – Женька ушла из дома, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Сменила имя и фамилию и сказала, что не желает нас знать. С тех пор мы не общались. Встретились пару лет назад на каком-то мероприятии, и с этого момента общение возобновилось. А со второй сестрой, Юлей, мы по-прежнему не общаемся.

– У тебя еще одна сестра есть? – удивлению Валерия не было предела.

– Что тебя так удивляет? Да, у людей иногда бывают сестры и братья.

– У тебя еще и братья есть? – Валерий окончательно был сбит с толку.

– Нет, – покачала головой Ольга. – Нас три сестры, как у Чехова.

– Могу я узнать, почему ты не общаешься со второй сестрой?

– Нет, это личное. Так что с моими племянниками? Вчера у Женьки было три жизнеспособных эмбриона, ей сообщили только об одном, его и подсадили, а двумя другими ты занялся лично. Медсестра сказала, что ты забрал их в криозаморозку, чтобы потом передать в донорский банк. Но в журнале ничего нет.

– Они погибли, – в лице Валерия ничего не дрогнуло, а Ольга рассмеялась.

– Ты за кого меня принимаешь? Ты же пообещал, что все прекратишь, Валера!

Одним резким движением Валерий схватил ее за руку и притянул к себе, оказавшись с ней совсем близко, лицом к лицу.

– Ты не представляешь, во что лезешь, Оля. Я пытался тебя оградить, но ты, как обычно, проявляешь тупое упрямство. Это не моя инициатива и вообще не мой бизнес. В нем замешаны такие люди, что я даже не буду называть тебе имена.

– А хотелось бы, – Ольга поморщилась. – Ты не мог бы отпустить меня, ты причиняешь мне боль.

В ответ Валера сжал ее руку лишь сильнее.

– До тебя не доходит, да? Эти люди переедут тебя катком и даже не заметят.

– И кто же эти храбрые асфальтоукладчики?

– Я же сказал: имена тебе ни к чему.

– Наоборот, имена будут мне очень полезны. Видишь ли, я уже сообщила полиции о том, что тут происходит, а Дмитрий Разумный в курсе, что, возможно, он неожиданно стал многодетным отцом. Он потребовал тест ДНК тех несчастных малюток, которых обнаружили с китайской нянькой в квартире. И ему ответили согласием. Я думаю, что у нас получится…

Договорить она не успела. Валерий резко отпустил ее и отвесил оплеуху такой силы, что Ольга пошатнулась и с трудом устояла на ногах.

– Ты с ума сошла? Какая полиция? Ты соображаешь, что несешь? Идиотка! Какая же ты идиотка! Куда ты полезла? Я же тебя предупреждал!