Текст книги "Шанель №007"

Успокоившись, я отправилась домой. Мне предстояла куча дел. Во-первых, в очередной раз наведаться в милицию. Не подумайте плохого. У мамы недавно вытащили из сумки кошелек и паспорт, а теперь требовалось получить новый (речь, увы, лишь о втором из упомянутых объектов). Мы уже несколько раз пытались, но при виде очереди поворачивали обратно. Мы всегда так поступаем с очередями, это у нас наследственное. Однако выхода не было, пришлось отстоять час и оставить заявление. Паспорт обещали выдать через месяц. Сколько раз я за ним ходила – уму непостижимо! То они работают с утра, то вечером – разумеется, в унисон с моими занятиями. То на кабинете висит записка «Скоро буду» – я считаю, шедевр человеческой мысли, особенно если на ней не стоит время написания. В общем, сплошные проблемы. А отправлять маму в милицию одну я не решалась – она у меня слишком впечатлительная, чуть что – давление сто на двести.

Кроме того, мне, естественно, надо было собрать вещи. Точнее, одежду. Остальное было уже готово. Об этом позаботилась Настя. Она ежедневно названивала мне домой и давала подробные инструкции. Едва мы взяли путевки, она серьезно заявила:

– Я узнавала у людей, что там за обстановка. Одежда почти не нужна, потому что кругом лес и места дикие. Главное, взять купальник.

– Купальник? – изумилась я. Стоял месяц май, кое-где еще не сошел снег, так что меня легко понять.

– Разумеется. Обещают жару, а там Вуокса. Вуокса, к твоему сведению, – разветвленная система рек и озер. Будем купаться.

Купаться мы обе обожали, и температура воды смущала нас редко, поэтому спорить я не стала.

– А еще говорят, – трагическим тоном добавила Настя, – что питание соответствует цене путевки.

– То есть нас заморят голодом? – ужаснулась я. – А магазин там есть?

– На железнодорожной станции. В пяти километрах. И обычно закрыт. Питание надо брать с собой.

– И как мы с ним доберемся? Пять километров от станции – тут и без груза-то еле дотащишься.

Моя подруга возмущенно фыркнула:

– Если ты считаешь, что я согласна идти пять километров лесом, да еще с таким проводником, как ты, то ты крупно ошибаешься. Учитывая, что обе не знаем дороги.

– Я намеревалась пристроиться к кому-нибудь, кто едет не в первый раз, и идти за ним. А как иначе?

– Катером. О нем мало кто знает, потому что на всех не хватает мест. Но я, естественно, все выведала. Два раза в неделю от Приозерска ходит катер до этого самого поселка Горы. И я поеду на нем. А ты, если хочешь, иди пешком. Хотя я лично не советую.

Разумеется, я тоже предпочитала катер, и вопрос дороги был закрыт. Оставался вопрос питания, всегда животрепещущий и для меня, и для Насти.

– Когда я была у тебя в гостях, – мечтательно заявила она, – я видела у тебя такую штучку… они еще были во всех квартирах пятьдесят лет назад, когда не было газовых плит. На ней готовят еду.

– Керосинку, что ли? – изумилась я. – По-моему, у нас нет керосинки.

– Нет, она на электричестве.

– А, электроплитку! Точно, валяется где-то. Только я боюсь, она давно испортилась. И потом, ты уверена, что на базе есть электричество?

– Есть. Там многие сами себе готовят. Я слышала. В общем, ты возьмешь эту штуку, а я – кастрюлю и сковородку.

После этого каждый вечер приносил мне новый пункт в список необходимых на отдыхе вещей. В понедельник я узнавала, что я должна купить литр растительного масла, а Настя – полкило сливочного. Во вторник – что я повезу гречку, а она макароны. Среда обогащала мой рюкзак тушенкой, а сумку моей подруги банками шпрот. В общем, заботиться еще и об одежде у меня не хватало времени, и проблема оттянулась до последнего.

Дома, обозрев внушительную кучу продуктов, я поняла, что если я все это дотащу, то смело могу принимать участие в соревнованиях по подъему тяжестей. Среди мужчин. Слава богу, что обещают невиданную жару, а купальник – вещь легкая. Лучше я, конечно, возьму два купальника – один будет сохнуть, а другой на мне. Футболка, шорты. Еще спортивные штаны – ходить в лес. Кофточка с длинным рукавом – от комаров. Клеенчатый плащ на случай дождя. Свитер на случай холода. Старое платье – для посещения столовой. Резиновые сапоги. Босоножки. Кажется, все?

– Ты что, не берешь с собой куртку? – заинтересовалась мама.

– А зачем? Обещают тепло.

– Ну мало ли что они обещают. Ты же в Ленинграде. Сегодня тепло, а завтра холодно. Конец мая – это еще не лето. Нет, без куртки я тебя не отпущу! А к ней толстый свитер… и фланелевую рубашку… и…

Мы препирались довольно долго. Я уверяла, что у меня и так слишком тяжелый груз, а мама рекомендовала в таком случае пренебречь футболкой с шортами. Я гневно возражала: «А в чем же я буду ходить, когда начнется жара?» – и спор возобновлялся с начала.

Дело кончилось компромиссом. Я обещала поехать в куртке, а также прихватить с собой, помимо хлопчатобумажных, шерстяные носки. А мама признала, что погоду обещают хорошую.

Выехав за пределы города, я внезапно почувствовала, что наши со Светой проблемы не стоят и выеденного яйца. Надо отдохнуть и выбросить эту муть из головы, а тем временем все образуется. В конце концов, ну что такое с нами случилось? Случилось ведь не с нами, а с Костиком. Его, разумеется, жалко, но помочь ему мы не можем и его убийц не знаем. Знали бы, так сообщили в милицию. А на нет и суда нет.

Добирались до поселка Горы мы почти целый день. Сперва на электричке до Приозерска. Потом ждали катера – причем никаким расписанием на пристани даже и не пахло. Слава богу, пара аборигенов, безумно нам удивившихся, подтвердили, что владелец катера здесь и сейчас отправился выпить. Через пару часов явился жилистый красноносый мужик, а с ним – пять женщин деревенского вида, как оказалось, жительниц Гор. Наше желание отправиться туда их всех поразило, но мы вытащили деньги, и вопрос был решен.

Мы проплывали мимо необычайно красивых островов, поросших лесом, и я была бы совершенно счастлива, если бы не смутное подозрение, что мы движемся куда-то не туда. Почему нет больше ни одного человека, едущего на базу? Почему мы одни?

– Потому что никто не знает про катер, – утешала меня Настя.

– А старожилы, которые тебе про него рассказали! – не успокаивалась я. – Они где прячутся?

– Они едут на машинах. Машиной, разумеется, удобнее всего. Но у нас ведь ее нет.

Наконец, мы прибыли. Река мирно плескалась у наших ног. Сосны источали дурманящий запах. Трава имела неправдоподобно зеленый цвет. Солнце жарило вовсю. Господи, счастье-то какое! Говорят, база совсем недалеко. Я попыталась надеть рюкзак, но он почему-то не желал отрываться от земли. Как же я его раньше надевала? Впрочем, в Приозерске мы купили килограмм печенья – оно, похоже, и явилось той соломинкой, которая доконала бедного верблюда.

– Давай приподнимем вместе! – предложила Настя.

С грехом пополам мы водворили рюкзак мне на спину, и я согнулась почти под прямым углом. Ничего, жить можно. Настя подтолкнула свою тележку, и мы двинулись в путь. Сперва довольно бодро. А потом еще бодрей, потому что дорога пошла под уклон. Телега неудержимо влекла свою хозяйку вперед, не учитывая ограниченности ее физических возможностей. Все быстрее и быстрее, я, разумеется, отстала и вижу лишь Настины ноги, мелькающие со скоростью курьерского поезда, еще, еще быстрее… бац! Бедная Настя плюхнулась носом в грязь, а обрадовавшаяся тележка, избавившись от эксплуататора, понеслась куда-то в даль.

Я подошла к подруге и наклонилась, желая ей помочь. Лучше б я этого не делала! Я не учла, что держать в равновесии свой многопудовый груз я могла лишь во вполне определенном положении. Центр тяжести сместился, и я упала рядом – причем любой специалист по физике сразу догадается, что я, в отличие от Насти, упала на спину. Точнее, на рюкзак. Он достигал таких размеров, что я лежала, не доставая ногами земли. О том, чтобы подняться, не стоило и говорить, тем более что мои руки были прочно стянуты крепкими лямками. Помимо всего прочего, я начала дико хохотать, поскольку вспомнила детский стишок:

 
^{Жук упал и встать не может,
Ждет он, кто ему поможет.}
 

В конечном итоге помогла мне Настя. А я ей, собрав часть ее вещей, рассыпавшихся по обочине. Разумеется, телега, не выдержав самоуправления, свалилась в кювет.

База отдыха нам понравилась. Симпатичные деревянные домики на двоих. Мебели, конечно, почти нет – пара кроватей, пара стульев и сломанный стол. Но мы не избалованы. Единственное каменное здание – столовая. Удобства, разумеется, во дворе – вернее, на окраине леса. А чуть поближе – мойка с раковинами. Много ли надо человеку? Нам выдали простыни, наволочки, по одеялу, по матрасу и по подушке. Да, еще ключ и замок. И мы тут же побежали купаться.

Вода бодрила. По моим представлениям, там было градусов двенадцать. Однако быстрое течение заставляло прикладывать столько усилий, что мы не успели замерзнуть. Не знаю, чем объяснить, но по течению Настя плыла быстрее меня, а против течения наоборот. Это нас очень смешило.

Когда мы вышли на берег, оказалось, что там собралась толпа. Не знаю, за кого они нас приняли, – за дипломированных моржей? По крайней мере смотрели, широко открыв глаза. Пальцем у виска, правда, никто не крутил. Даже три моих студента, которым, вообще-то, сейчас полагалось сидеть в городе и зубрить. Особенно Вовочке, одно имя которого ясно говорило, что он не получил вовремя зачетов.

Помимо студентов, у чудесной базы выявился еще один недостаток. За ужином, заставившим меня похвалить Настину прозорливость, нашим недовольным взорам предстал не кто иной как Курицын! Увидев нас, он тут же уселся за наш столик и начал изводить рассказами о своих достоинствах. Нам с трудом удалось от него сбежать.

– И ведь могли бы догадаться! – сетовала Настя. – Где дешево, там без него не обойдется. И что теперь делать?

– Побольше гулять, – предложила я. – Он в этом смысле слабак, долго не выдержит. А теперь давай поедим. Ужин был какой-то мелкий. Где тут розетка?

Мы внимательно осмотрели стены домика – розетки не было. Моя многоопытная подруга тут же отправилась на улицу собирать информацию и вскоре вернулась, весьма недовольная.

– Розетки есть, но не везде, – пояснила она. – Домики с розетками заняли старожилы, а для остальных розетка на мойке. Пойдем?

А что нам оставалось? Я взяла под мышку плитку и кипятильник, Настя – сковородку, кружки и банку тушенки, и мы отправились в путь.

На улице похолодало. Мягко говоря. Я надела куртку, но согреться все равно не могла. Настя тихо стучала зубами рядом. Розетки на мойке имелись, однако с напряжением там явно были нелады. Через пятнадцать минут я предположила:

– Ты не находишь, что плитка греет ровно с такой скоростью, с какой воздух охлаждает?

– Нет, чуть-чуть быстрее, – возразила мне подруга. – Видишь, я о сковородку руки грею. Значит, она теплее воздуха, да?

Забегая вперед, сообщу, что мое предположение оправдалось в отношении кипятильника. Вскипятить чай представлялось невозможным, пока я не сообразила сунуть в кружку два кипятильника сразу. Вероятно, это опасно для жизни, зато эффективно. Плитка же действовала лучше, и через два часа мы, голодные и закоченевшие до последней степени, получили изысканное блюдо – теплую тушенку с разогретыми кусочками хлеба. Стемнело. Все давно попрятались по домикам. Мы одни, как несчастные сироты, торчали на продуваемой всеми ветрами мойке. Но зато каков результат!

– А нести сковородку назад я буду ухватом, – гордо заявила Настя. – Я и о нем позаботилась! Вот он!

И она продемонстрировала мне деревянную ручку с железякой на конце. Подцепив железякой сковородку, она попыталась ее поднять – не тут-то было! Сковорода держалась неплотно и тут же упала – правда, не перевернувшись. Однако мужественная Настя не оставила своих усилий и после нескольких попыток подняла-таки строптивицу вверх. Подняла и побежала. Я успела лишь услышать: «Скорее! Открой мне дверь!»

Бросив наше добро без присмотра, я бросилась вперед и успела отпереть замок буквально за секунду до появления подруги. Точнее, я отперла замок и крикнула: «Сюда!» – поскольку Настя неслась по дороге, далеко вытянув руку с ухватом, и имела такой вид, словно собиралась пропутешествовать подобным образом вокруг земного шара.

– Ух! – Она села и отерла пот со лба. – Ухват – хорошая вещь, но справиться с ним нелегко.

– А зачем ты бежала? – поинтересовалась я.

– Понимаешь… эта сковорода все время выскальзывала, и если б я замедлила шаг, то она бы выпала. Вот и пришлось поторопиться.

– Предупреждаю, – тут же внесла ясность я, – я ухватом пользоваться не стану. У меня не получится.

– Разумеется, – не стала спорить Настя. – Ты будешь отвечать за плитку, а я за сковородку. Все по справедливости.

Ночью мне не спалось. От холода. Одеяло почти не грело. Снизу дуло. Я встала и надела на себя футболку со свитером, а также две пары носков. Это немного помогло, и, проворочавшись пару часов, я заснула.

Утром я подвергла допросу свою подругу:

– Слушай, а тебе было не холодно?

– Холодно, – подтвердила она, – но я сложила одеяло вдвое, и стало тепло.

– Надо же, – позавидовала я, – а я не могу сложить одеяло вдвое.

– Почему?

– Оно же становится коротким! У меня тогда ноги торчат и мерзнут. Или плечи.

– А у меня не торчат. Хотя я удивляюсь, что при нашем климате они не сделали хоть какого-то отопления. Домик-то картонный!

Да, климат давал о себе знать. Обещанной жары не наблюдалось. Наоборот. Я, например, надевала на себя все, что имела, за исключением разве что купальника и ночной рубашки. Гулять выходила в шортах, спортивных штанах, футболке, рубашке, свитере, куртке, двух парах носков и резиновых сапогах. Настя же придерживалась мнения, что скоро станет еще холоднее, и потому следует оставить что-нибудь про запас. Поэтому она обходилась без футболки и шортов. Я не поддерживала ее идеи, поскольку не понимала, как может еще похолодать без того, чтобы наступило великое оледенение. А тогда футболка все равно не спасет.

На следующее утро подруга накинулась на меня, как волк на ягненка:

– Ты зачем рассказала, что, если сложить одеяло вдвое, то торчат ноги или плечи?

– Поделилась опытом.

– Не нужен мне такой опыт! Вчера все было прекрасно, а сегодня из-за тебя я всю ночь не спала! У меня мерзли ноги и плечи! Придется идти к коменданту.

Комендант, пожилой, но крепкий мужичок, явно был неравнодушен к пышным блондинкам и делал Насте авансы, ею, разумеется, гордо отвергаемые. Но холод не тетка, и моя подруга отправилась к нему на поклон. Вернулась она раздраженная, однако с парой одеял.

– Ну, теперь ты не мерзла? – осведомилась она на третье утро.

– Как сказать, – призналась я. – Матрасы ужасно тонкие. Скажи, тебе снизу не поддувает?

– Абсолютно. А как может поддувать снизу? Придумаешь тоже!

– А мне поддувает.

Четвертое утро Настя опять встретила мрачно.

– Знаешь, – заявила она, – если тебе еще откуда-нибудь будет дуть, то ты молчи. Сбоку или с потолка – что ты там еще измыслишь? Я из-за тебя получу радикулит.

– Радикулит?

– Разумеется. Я всю ночь просто ощущала, как мой спинной нерв выходит из строя из-за жуткого сквозняка, веющего из-под кровати. Как жива осталась – не знаю.

И она, вздохнув, поплелась вымаливать нам по дополнительному матрасу.

Несмотря на холод, мы продолжали купаться. И вовсе не потому, что мы моржи. Наоборот, обе предпочитаем водичку теплую и милую. Однако жить у речки и не купаться представляется нам необычайно трагичным. К тому же у купания было то несомненное достоинство, что в воду Курицын за нами не лез никогда. В лес иной раз увязывался, а вода была зоной мира. К глазеющим студентам я быстро привыкла. Ничего, вот вернемся в город и посмотрим, кто будет смеяться последним!

В общем и целом отдыхали мы прекрасно. Особенно по сравнению с остальными. Остальные упорно жаловались на скуку и спрашивали, чем мы весь день занимаемся при такой жуткой погоде. Чем-чем? С утра завтрак. Потом идем в лес, а, если дождь совсем уж проливной, в игротеку. Игротека – это такой сарайчик, где собраны разные игры, видимо оставшиеся с былых времен, когда база отдыха функционировала в качестве пионерского (или как его нынче надо называть?) лагеря. Некоторые из них оказались одноразовыми, как, например, «„Титаник“ и айсберги». Там, если айсберги не совсем дураки, они всегда могут так окружить «Титаник», что ему некуда деться, и это хотя и соответствует жизненной правде, зато скучновато. Другие, типа «Ниндзя и самураев», имели непредсказуемый результат, и мы ломали себе над ними голову регулярно. Очаровательная игра «Рыболов», где удочкой на магните ты вылавливаешь из садка рыбу, напоминала сладкое детство и тоже была нами любима.

Должна признаться, что первые несколько дней мы были единственными посетителями игротеки. Однако вскоре к нам зачастили любопытные студенты, сперва с изумлением пожирающие глазами странные развлечения великовозрастных дур, а потом рискнувшие присоединиться. Ну и обыгрывали же мы их! Если б мы играли на деньги, то в августе могли бы поехать на Ривьеру. Все-таки интеллект – великая вещь. Особенно весомыми наши успехи были в игре «Смелые астронавты», самой «взрослой» из имеющихся – не для детей трех – пяти или семи – восьми, а для подростков тринадцати – пятнадцати лет. Мы с Настей составляли одну команду, а студенты другую. С помощью жребия определялась планета, на которую мы летим, а там происходили различные чрезвычайные происшествия. Если ты правильно оценивал ситуацию (например, знал, что по Венере не стоит бродить без жаростойкого костюма), то летел дальше, а если совершал ошибку, то терял жизненные единицы. Если же хоть один член экипажа оставался вовсе без жизненных единиц, корабль погибал. Впрочем, единицами можно было делиться друг с другом.

Так вот, за все время в эту игру нас не обыграл никто. И причина не только в моем увлечении журналом «Наука и жизнь», но и в мировоззрении. Представители молодого поколения, воспитанные в условиях рынка, в принципе не способны делиться! «Ха! – хмыкнул Вовочка в ответ на просьбу собственного штурмана одолжить десяток единиц. – Чего это я свои астробаксы тебе отдам? Нашел дурака!» Мы с Настей честно объяснили, что никакие это не астробаксы, а взаимовыручка экипажа, но нам, разумеется, не поверили.

Короче, до обеда нам скучать не приходилось. После обеда тоже, поскольку мы ложились соснуть. Кто-нибудь, возможно, и умеет скучать во сне, а мы нет. Проблема была лишь в том, чтобы не продрыхнуть до ужина, потому что надо было успеть посетить фермера. Фермера обнаружила Настя. На второй же день она с пристрастием вопросила:

– Знаешь ли ты, отчего мы мерзнем?

– От холода, – мудро пояснила я.

– Ничего подобного! Чукчи не мерзнут в сорокаградусный мороз.

– Дело привычки.

– Нет, дело в питании, – подняла палец моя подруга. – Нам не хватает животного белка. Растительный белок мы получаем в достаточных количествах. Я специально включила в наш рацион баночную кукурузу. Кукуруза – просто кладезь растительного белка. Однако организм требует животного, и с ним не поспоришь.

– Тушенки у нас в обрез, – осадила Настю я.

– Кладезь животного белка – парное молоко. Грешно жить в деревне и не оздоровить организм парным молочком. Он нам этого не простит!

Не приходится удивляться, что в тот же вечер мы, судорожно оглядываясь по сторонам, бежали на ферму, где продавали молоко. Оглядывались мы по той причине, что о чудесном месте Насте сообщили под большим секретом, поскольку коров было мало, а жаждущих много. Моя подруга обещала, что не наведет на ферму лишних конкурентов, способных нагло обскакать старожилов нашей базы и лишить их привычного лакомства. Вот мы и пытались избавиться от возможных преследователей. В общем, пока кругами доберешься до места, пока вернешься обратно – пора ужинать.

После ужина мы тоже не скучали. Мы занимались приготовлением пищи.

– Знаешь, – в приливе откровенности поведала мне Настя, – если б я жила не с мамой, а одна и готовила себе завтрак, обед и ужин, ни на что другое у меня явно не оставалось бы времени. И как это замужние женщины ухитряются еще и работать?

Да, наши с нею блюда – это не какие-нибудь скороспелки, поспевающие через пять минут. Два часа – минимальный срок! Я даже придумала усовершенствование, достойное Гая Юлия Цезаря, – мы уплотняли собственное время. Ставили сковородку на электроплитку, а сами шли на другой конец базы играть в бадминтон. Каждые полчаса я ходила проведывать пищу, и ни разу она не подгорела. Наоборот – обычно мы не выдерживали раньше, чем она казалась полностью готовой. Поев, мы ложились спать. А завтра – новый день. Когда люди скучают?

Да, еще мы плавали по Вуоксе на лодке. Обе мы были не очень-то мощными гребцами и быстро уставали, зато обожали красивые виды, открывающиеся с воды. Гранитные острова, покрытые соснами, просто зачаровывали. Чары рассеивали лишь надписи, оставленные каким-то трудолюбивым мерзавцем. Не знаю, когда и зачем, но он вооружился ведром с масляной краской и наляпал всюду свои автографы. На одном острове красовалось пронзенное стрелой сердце, второй сообщал нам, что Серж дурак, третий и вовсе ругался матом. Хорошо, что мы с Настей близоруки! Есть и другое «хорошо» – когда в очередное плавание с нами навязался Курицын, мы заставили его всю дорогу грести под тем предлогом, что он якобы мужчина. Замерзли до смерти, однако Курицына отвадили навсегда. Жизнь была прекрасна!

Однако мое безмятежное счастье в забытом богом уголке длилось лишь несколько дней. Началось все поздно вечером, фактически ночью. Мы мирно лежали в ледяных постелях и весело болтали. Обсуждали крайне важный вопрос – где сушить белье? Я стояла за свежий воздух, Настя же предпочитала помещение. У каждого варианта имелись недостатки. В помещении вещи не сохли, а, наоборот, отсыревали. А на воздухе в тот короткий миг, когда выглядывало солнышко, запросто могли бы высохнуть. Главное – успеть их убрать до дождя. Но мы, разумеется, не успевали, поскольку нас вечно не было дома.

И вот именно тогда, когда Настя высказала гениальную идею сушить белье на себе, раздался страшный грохот. Сперва я решила, что наш ветхий домик рушится и сейчас погребет нас под собой, однако почти не испугалась, так как понимала, что пара упавших на голову кусков фанеры вряд ли особо нам повредит. Но тут же услышала, как моя подруга рычит: «Прочь! Прочь!» – и, привыкшая к послушанию, я покорно вылезла из кровати. «Прочь!» – продолжала Настя голосом тигра, которому вместо мяса подсунули морскую капусту. А сама продолжала лежать в постели! И глядела не на меня, а в окно. Что-то ударило в стекло, и шум прекратился.

Я юркнула под одеяло.

– Ты поняла, что это было?

– Какая-то мерзкая рожа в окне! – гневно выкрикнула моя подруга. – Этого нам не хватало!

– Мне казалось, воров здесь не бывает, – заметила я. – Удивительно тихое место. Мы постоянно оставляем без присмотра сковородку, и никто не берет. И домиков почти никто не запирает.

– Воры? – продолжала гневаться Настя. – Ерунда! Это был Курицын! Больше некому! Помнишь, у нас под окном такая колода? Он влез на нее и подслушивал наш разговор. То-то мне казалось, что там шуршит. А потом упал с колоды. Обнаглел совсем!

– А зачем ему наши разговоры? Судя по всему, он не очень-то часто стирает свое белье. Он мне рассказывал, что повезет все в город, а там мама постирает.

– Он же не знал, что мы обсуждаем белье. Он думал, что его. У него же самомнение! Наверное, интересуется, почему ты от него бегаешь. Считает, у тебя кто-то есть, и хочет подслушать, кто. Ты ведь знаешь, что противоположно понятию «молодой человек»?

– Старый нелюдь, – не задумываясь, поведала я.

Это поставило в тупик даже Настю.

– Почему «старый нелюдь»?

– Как почему? Противоположно понятию «молодой человек», – раздельно повторила я, – понятие «старый нелюдь». По-моему, элементарно.

Отсмеявшись, моя подруга продолжила начатую мысль:

– Я имела в виду, что ни один молодой человек не поверит, что его можно отвергать, не имея в запасе другого. У них такая психология. А Курицын ведь тоже из мужчин.

– Так ты видела, что это он? – уточнила я.

– Нет. Мелькнула рожа и исчезла. Я бы даже сказала, что совершенно на него не похожа, однако больше быть некому. Ты как считаешь?

К сожалению, я считала иначе. Вернее, меня терзали сомнения. Уехав из города, я, казалось, оставила все свои проблемы там. А вдруг нет? Вдруг они просочились за мною сюда? Я была на месте преступления… мы украли улику… потом меня ограбили… а теперь подслушивают. Интересуются, что я о них знаю. И строят коварные планы. А если это так, то бедная Настя подвергается большому риску, бродя со мной по лесным закоулкам. И не подозревает ни о чем! Правда, Света просила меня никому ничего не рассказывать. Однако я выторговала обещание, что Насте в крайнем случае можно. Похоже, крайний случай настал.

Со вздохом я снова покинула постель и, завернувшись в одеяло, села на кровать к Насте.

– Сейчас я сообщу тебе нечто. Помнишь, ты спрашивала, зачем я переодевалась в Свету?

– Да, а ты еще наврала, что просто в шутку. Колись!

– Ладно. Только, пожалуйста, без критических замечаний в наш адрес. Что случилось, то уже случилось.

И я раскололась. Слушая, моя подруга скрежетала зубами, видимо прилагая отчаянные усилия, чтобы критические замечания не вырвались наружу. А по окончании мрачно заявила:

– С этого момента мы должны быть особенно бдительны. Вот, например, сейчас у меня возникло сильное желание выйти. Но опасаюсь. Особенно идти на опушку леса.

– Пойдем вместе.

– Ты считаешь, если нас будет двое, убийцы в ужасе убегут? Нет, буду терпеть. Утро вечера мудренее.

Я вернулась к себе и, едва начала задремывать, как услышала громкий Настин голос:

– Знаешь что? В следующий раз я буду жить непременно в каменном корпусе. Это я заявляю со всей ответственностью. Никаких домиков – только каменный корпус. Что ты об этом думаешь?

В данный момент я как раз боролась с искушением спросить подругу, не чувствует ли она, как дует сегодня от стены, поэтому предпочла не открывать рта. Вскоре, несмотря на ветер из щелей, мне все же удалось уснуть, но ненадолго.

– И там непременно должен быть туалет, – донеслось до меня откуда-то издалека. – Ты слышишь? Не просто каменный корпус – это будет каменный корпус с туалетом. Пусть не на этаже, но в самом здании обязательно. Иначе я к ним не поеду. Не поеду… не поеду…

Наутро ситуация показалась нам не столь критической. В конце концов, что такое произошло? Кто-то сунул нос в наше окно. Случайный прохожий или и впрямь свихнувшийся Курицын. Рассуждая логически, лично нам вряд ли что-нибудь грозит. Если уж за кем и станут охотиться, то за Светой. Однако, раз она не звонит, значит, дела ее не так уж плохи. Может, убийцу уже нашли?

А на нас свалилось занятие поинтереснее, чем сидеть посереди базы и дрожать. И, естественно, присмотрела его Настя.

– Ты знаешь, – возбужденно заявила она, – мы с тобой совершаем огромную ошибку, бессмысленно бродя по лесу. У нас ведь там нет никакого дела!

– Это у тебя нет никакого дела, – с достоинством возразила я, – а я слежу за тем, чтобы мы не заблудились.

Еще не хватало, чтобы моя благородная миссия была забыта! Мы с Настей обе очень плохо ориентируемся. Точнее, я очень плохо, а она неправдоподобно плохо. Я способна заблудиться почти везде, однако есть набор мест, которые представляются мне понятными и знакомыми. У Насти таковых не имеется. Поэтому именно на меня возложена задача Мальчика-с-пальчика – отмечать дорогу. Впрочем, я пользуюсь научным методом. Мы гуляем так, чтобы я постоянно держала в поле зрения шоссе. А уж по нему вернуться мы способны. Иногда, правда, мы увлекаемся, и теряем шоссе из виду, и с ужасом думаем, что заблудились, и рисуем в воображении пропущенный обед, но рано или поздно невдалеке раздаются голоса, и мы понимаем, что все обошлось.

– Я не умаляю твоих заслуг, – кивнула Настя, – но речь не об этом. Конечно, прогуливаясь, мы приносим огромную пользу нашим организмам, но всегда лучше прогуливаться с целью. Так вот, старожилы так и делают. Они собирают грибы!

– В начале июня? – не поверила я. – И какие же, хотелось бы знать?

– Сверчки и стручки! – торжествующе выпалила моя подруга. – Я узнавала.

– Сверчки – это насекомые, – с мягкой укоризной поведала я. – У Машиного брата их уйма. Живут в аквариуме и ночами стрекочут. На вид – вылитые тараканы, только огромные.

– Да? – подозрительно спросила Настя. – А стручки? Тоже насекомые?

– Нет, стручки – это растения. Вернее, часть растения. А грибы… наверное, сморчки и строчки. Только я их в жизни не видела, и если встречу, то не отличу.

– А ты много грибов до сих пор здесь встречала? Не сезон ведь. Мы смело можем собирать все, что найдем, а потом показывать старожилам. Они объяснят, что съедобно, а что нет. Зато нам какое развлечение!

Против развлечений я никогда не возражала, и мы тут же отправились в лес за сверчками. Брели себе и смотрели под ноги, а валежник хрустел под нашими ногами. Потом мы остановились, а валежник продолжал хрустеть. Недолго, однако продолжал.

Мы молча уставились друг на друга. Потом молча вышли на шоссе. Оно почему-то казалось безопаснее.

– За нами явно следили, – мрачно прокомментировала Настя. – Если это Курицын и из-за него мы теперь будем сиднем сидеть на базе, я никогда ему этого не прощу!

– А может, это зайчик? – предположила я.

– Мы с тобой так громко болтаем, что все зайцы должны разбежаться. По крайней мере я б на их месте разбежалась. Гадость какая!

– Давай вернемся на базу и посмотрим, там Курицын или нет. Хоть что-то узнаем.

Курицына не было. Но, разумеется, этот факт ничего не значил. Зато после обеда, когда мы привычно крались за молоком, кто-то нагло крался за нами. Даже кусты шевелились, честное слово! А ведь мы обещали ни в коем случае не привести на ферму шпиона! Поэтому я собиралась смело броситься к подозрительным кустам, надеясь вспугнуть негодяя, и остановила меня лишь осторожная Настя. Мне почему-то не верилось, что нам может грозить опасность. Уж больно неподходящий кругом антураж: овечки, цветочки. А моя подруга утверждала, что преступники вряд ли обладают моим тонким вкусом и на антураж способны просто-напросто наплевать.

Тяжелый день продолжался. На ферме мы поссорились с вожаком баранов. Мне он и раньше не нравился, поскольку выглядел глупым и наглым, а теперь отношения наши испортились окончательно. Его при нас отдубасил кот Васька. Отдубасил – и правильно сделал! Коту всегда первому наливают молоко. Даже раньше, чем нам с Настей. А баран попытался это молоко выпить. Тогда Васька встал на задние лапы, передними же надавал конкуренту по мордам. Зрелище неописуемо смешное! Маленький кот с энтузиазмом раздает пощечины обалдевшему толстому барану. Мы, естественно, не удержались от смеха, а баран потом в отместку встал у нас на пути и не давал уйти с фермы. Пришлось звать на помощь.