Текст книги "Шанель №007"

После ужина, пребывая в нехарактерном для нас довольно кислом настроении, мы решили взбодриться. Поэтому, поставив на плитку сковороду с тушенкой, мы сели в лодку и отправились в путь.

– Только через час надо вернуться, – предупредила я. – Все-таки плитка греется. А ты уверена, что убийцы не попрутся за нами?

– Вплавь, что ли? – злорадно поинтересовалась Настя. – Лодка-то всего одна. А водичка ледяная.

– Одолжат где-нибудь лодку. Или украдут. Для убийц это не проблема. Подплывут к нам и – бах!

– Зачем? – прервала меня подруга. Ответить на это было нечего, и мы бодро замахали веслами.

Быстро сгущались сумерки. Подозрительно быстро.

– У нас сейчас белые ночи или как? – осведомилась Настя.

– Белые. И даже, по-моему, более белые, чем всегда. По крайней мере фонари на моей улице не горят всю ночь. Раньше их хоть на пару часов, да зажигали.

– Экономия. И природа туда же. Тоже свет экономит. Весла не видно.

– Зато она не экономит воду, – заметила я. – Дождик пошел. Давай обратно, а?

Не успела я довести фразу до конца, как дождик превратился в грозу. Правда, мы предусмотрительно не расставались с клеенчатыми плащами, однако даже сквозь них иной раз проникали омерзительно холодные струи. Еще они больно били по лицу. Где-то в вышине загремел гром, услужливо сопровождая стремительную молнию. Желание вернуться росло и крепло. Для скорости мы поделили весла – одно Насте, другое мне. Это нарушало синхронность, но мы ведь не на соревнованиях! Вот протока, выводящая в соседнее озеро, теперь надо проплыть через него до следующей протоки, а там и пристань недалеко. Молнии били все чаще, самые наглые позволяли себе вонзаться в воду совсем рядом с нами.

– В журнале «Наука и жизнь» написано, – позволила себе заговорить я, – что одно и то же напряжение может кого-то убить, а кому-то не причинить вреда. Все зависит от сопротивления организма. А сопротивление во многом зависит от эмоционального настроя. Так что, попытайся эмоционально настроиться.

– На что? – буркнула Настя. – На то, что сейчас в меня ударит молния? Думаешь, поможет?

Впрочем, вести долгие разговоры обстановка не позволяла – в рот затекали струи дождя. Они были какие-то косые и добирались до тебя, как бы ты ни извивался. Ага, вот протока, а за ней…

– Слушай, а мы тут когда-нибудь были?

– Не знаю, – неуверенно ответила мне подруга. – Может, это от грозы все выглядит иначе?

– Система Вуоксы соединяется с Ладожским озером. Может, это оно? Больно здоровое.

– Нет, вряд ли. Это иллюзия. Фата-моргана.

Я не стала препираться, хотя была уверена, что фата-моргана нам не грозит. Она возникает в засушливой пустыне, а наша обстановка от сухости была далека. Мы судорожно гребли, а моему воображению представлялась взорвавшаяся плитка и сожженная база отдыха. А также сумма выставленного нам после этого счета. Вот и конец озера… тупик.

– Все-таки это не наше озеро, – сделала вывод Настя. – Плывем обратно!

Руки болели, на теле не было сухой нитки, молнии так и сновали вокруг, и я стала вспоминать маму и попугайчика Кешку – как славно мы с ними жили и как нежно любили друг друга, и вот бедная мама останется одна, а у нее гипертония. Господи, хоть бы выбраться живой – о большем я и не мечтала.

Тупик.

– Вон протока! – указываю я.

Мы долго плывем. Плывем из последних сил. Опять тупик! Но ведь как-то мы сюда попали, значит… и выбраться тоже можно! Мы дважды обплыли озеро – безрезультатно.

– Как ты думаешь, – осведомилась Настя, – за завтраком они удивятся, что нас нет? Может, организуют спасательную партию?

– Да они и не заметят.

– Наши порции останутся.

– Их съест Курицын.

– Значит, он заметит.

– И никому не скажет, – с мазохистским удовольствием уверила я. – В надежде съесть еще и обед. И вообще, ночь тут мы не продержимся.

– Выйдем на берег и переночуем под деревом.

– По-моему, в грозу под деревом – самое опасное место. Впрочем, мне уже безразлично. Только маму жалко.

Слово «мама» плохо подействовало на бедную Настю. Если б мы и так не были насквозь мокрыми, я бы уверенно утверждала, что она плачет. Но тут… именно в этот самый страшный миг… забрезжил луч надежды. Я увидела рыбака! Он сидел себе спокойненько в лодке с удочкой и ловил рыбу!

– Вон, смотри! Рыбак! Мы спросим у него дорогу!

– Он что, ненормальный? Ловить рыбу в такую грозу!

Я махнула рукой:

– Рыбаки все ненормальные. Но дорогу наверняка знает. Правда, далеко примостился, но уж поднапряжемся напоследок.

И мы поднапряглись. До сих пор удивляюсь, как мы выдержали эту пытку, однако, представьте себе, мы доплыли. И узрели чайку, уныло восседающую на валуне.

Вообще-то, я люблю животных. Особенно птиц. Но на счастье этой чайки, у меня не оказалось под рукой хорошего булыжника, иначе дни ее прервались бы раньше отмеренного Богом срока, а к моим многочисленным грехам прибавилось убийство. Впрочем, нельзя не порадоваться, что булыжника не было также у Насти. Иначе прервались бы мои личные драгоценные дни.

Мы молча и медленно гребли к берегу, надеясь выискать для ночлега место посуше. Может, лучше на островке? Он каменный, а с камня вода должна стекать. Камень… ну не сухой, конечно, однако не такой мокрый, как земля. А это что? Короткое матерное слово. Такое короткое – и такое прекрасное!

Никогда я не понимала любви русского народа к мату. Никогда не предполагала, что удачно употребленное ругательство способно вызвать у меня восторг. О, как мало мы себя знаем! Теперь мне хотелось снова и снова повторять три чудесные буквы, чтобы навеки запечатлеть их в своем сердце! Путеводные буквы, спасительные буквы! Все будущие годы моей жизни я не стану, как раньше, при их звучании презрительно морщить нос. Они будут для меня божественной музыкой.

Разумеется, по предусмотрительно оставленным неким гением опознавательным знакам мы довольно быстро нашли дорогу. От мата к Сержу-дураку, дальше любовная картинка, а вот и пристань. Лишь тут я взглянула на часы. Полночь! Мы болтались по Вуоксе четыре часа. А у нас сковородка на огне! Господи спаси!

Господь действительно спас. Правда, в данном конкретном случае он принял удивительно неподходящий облик – облик Курицына. Наше счастье стояло на мойке и сверлило взглядом сковородку.

– Тушенка пожарилась, а вас все нет, – объяснил мой коллега. – Ну, я ее и съел.

– Правильно, – кивнула я.

– А теперь макароны жарю, – горько добавил он. – Жарю, и жарю, и жарю. Два часа жарю. Бутылку масла извел. А они все жесткие! Подсунули какой-то брак!

Я заглянула на сковородку. Курицын жарил сырые макароны! И тут, видимо, наступила реакция. Я принялась хохотать. На меня редко нападают приступы смеха, но уж если началось, то держись. Очень скоро ко мне присоединилась Настя, а потом и Курицын – видимо, за компанию. Мы выли и держались за животы. Сразу скажу, что в результате этой акции назавтра у меня болели руки, ноги, живот и щеки. Первое и второе от гребли, а остальное от смеха. И, даже выяснив, что истраченная бутылка постного масла принадлежала не Курицыну, а нам, мы не прекратили веселиться. Жизнь – прекрасная штука!

И, словно в подтверждение этой мысли, наутро нашим с Настей глазам предстало прекрасное видение. Или даже, скорее, гений чистой красоты. В условиях, приближенных к полевым, сохранить чистоту трудно, однако гению это удалось. Представьте себе белые ботиночки, белоснежные узкие брючки и белоснежную же курточку – и вы поймете, что мы были бы очарованы, даже если б из курточки не выглядывало довольное Светино лицо. Как она прошла по дороге, утопающей в грязи, и не посадила ни пятнышка на свой прелестный туалет, простому смертному не понять. Наверное, у гениев чистой красоты особая походка.

– Привет! – махнула рукой Света. – Как поживаете?

– Прекрасно. Слушай, откуда ты тут взялась?

– Из города, – ответила наша любимая подружка в свойственной ей манере и, не дав нам опомниться, тут же поинтересовалась: – Что вы теперь будете делать? Какие у вас планы?

– Вообще-то, – призналась я, – после завтрака мы собирались в лес за сверчками. Но в связи с твоим приездом можем планы изменить.

– Девчонки, – ласково засмеялась Света, – ну кому, кроме вас, придет в голову искать сверчков в лесу? Они живут за печкой.

– Да? – скептически хмыкнула я. – А я всегда считала, на шестке.

– На каком еще шестке?

– На своем. Всяк сверчок знай свой шесток. Может, конечно, он его только знает, а жить на нем не собирается, но тогда зачем ему это надо? Вряд ли у сверчков развита абстрактная тяга к знаниям.

Света молчала довольно долго, потом неуверенно спросила:

– Слушай, а ты сама понимаешь, что говоришь? Если честно?

– Если честно – откуда мне знать? Я не вслушивалась. А о чем я говорила?

– Сверчки – это грибы, – не выдержав, пояснила Настя. – Давайте не будем больше о них! Ты Катю извини, но она мне все рассказала. Ну, о твоих неприятностях. Надеюсь, сейчас все в порядке?

– Почти, – неопределенно сообщила Света.

– Ну, мы так и думали. Раз ты не звонишь…

– Не звонишь! А как, по-твоему, я могла позвонить? В вашей глуши мобильник не работает.

– Иногда работает, – возразила я. – Старожилы говорят, если выплыть на середину озера, то можно поймать сеть.

– Видимо, вы не выплывали на середину озера, – укоризненно заметила подруга.

– Выплывали, но без телефона. Так у тебя неприятности? – уточнила я. – И ты из-за них приехала?

– До некоторой степени. Сегодня суббота, я решила проветриться и заодно спросить у вас совета. Вот!

И она жестом фокусника достала из миниатюрной белой сумочки огромный страшный нож. Наверное, самодельный. На его широком лезвии красовались подозрительные пятна – то ли кровь, то ли ржавчина. Ручка была зачем-то обмотана изолентой. Не нож, а ночной кошмар.

– Что это? – в ужасе попятилась Настя.

– Нож, – доходчиво поведала Света.

– Где ты его взяла?

– В своем письменном столе. В офисе. Я не знала, что с ним делать, и решила отвезти его вам. Вы как считаете?

– Спрячь! – зашипела я. – Нельзя тут об этом болтать! За нами могут следить!

– Точно, – кивнула Настя. – Надо уйти в безопасное место. А пока – ни слова.

Легко сказать – в безопасное место! Разумеется, порог столовой, где мы пребывали сейчас, – наихудший вариант. Однако домик тоже не вызвал доверия – вдруг противник снова притаится под окном? Лес тоже – каждый куст казался нам прикрытием бандита. Единственной радостью стало то, что Света прихватила с собой цифровой фотоаппарат, и мы бодро фотографировались во всех забракованных нами местах. Наконец, мы присмотрели большую лужайку, покрытую невысокой травой. Если встать в ее центре, никто нас не услышит.

К сожалению, мы радовались раньше времени. Стратегически выигрышная позиция была уже занята – и не кем иным, как вредным бараном, заслуженно получившим вчера по мордам! Барана оправдывало одно – уйти он никак не мог, ибо был привязан к колышку.

– Вы что, его боитесь? – удивилась Света. – Он же такой милый!

И она, смело двинувшись прямо к ужасному животному, протянула к нему руку. Похоже, этого баран не ожидал. По крайней мере в первое мгновение он уставился на нашу подругу так, как ему полагается смотреть исключительно на новые ворота. И тут же подскочил на полметра вверх, ловко приземлился на все четыре ноги и бросился с невиданной скоростью описывать вокруг Светы круги. Веревка тут же сбила ее с ног, но мерзкому барану этого показалось мало. Он сделал второй, третий круг, и вскоре Света уже лежала на земле, тщательно спеленатая веревкой.

Наверное, в прошлой жизни коварная тварь была пауком – вот единственное мало-мальски правдоподобное объяснение случившегося. Не сомневаюсь, промедли мы еще минуту – и баран, как положено, перекусил бы у своей жертвы жизненно важные центры, после чего подвесил ее на дерево, чтобы стала помягче. Но в этот момент мы с Настей очнулись от ступора и, не думая о риске, подбежали к несчастной подруге. Какими героическими усилиями нам удалось ее размотать – это предмет отдельной саги. Однако удалось. Правда, в результате мы выглядели как три индийских йога, давших в подражание Будде обет семь лет не мыться, но сие – мелочи жизни. Что делать, если лужок оказался болотом.

Света горестно оглядела свое некогда белоснежное одеяние.

– Ничего, – утешила ее Настя. – Высохнет – отряхнем. Зато теперь мы спокойно можем сесть прямо на землю. Нам уже ничто не повредит.

Что мы и выполнили. Разумеется, в безопасном отдалении от барана.

– Расскажи все по порядку, – потребовала я. – Я перед отъездом весь вечер не могла до тебя дозвониться. Итак, ты пришла в офис и узнала…

– Узнала, что уборщица обнаружила тело Костика. И знаешь, где?

– Разумеется, – удивилась я.

– Вот и нет! В кабинете у Эдика! Рядом с пустым раскрытым сейфом! Вот!

Я кивнула:

– Понятно. А мы его оставили в коридоре. И сейф, по-моему, захлопнули. А кровавый след остался?

– Нет. Все абсолютно чисто.

– Может, это уборщица? – предположила Настя. – Увидела грязь и помыла. А труп передвинула, чтобы не мешал.

– Нет, не уборщица, – серьезно возразила Света. – Она бы сказала. Ну, все, естественно, заахали. Милиционеры приехали. Кстати, не такие уж они и ужасные. Один так и вовсе ничего.

– Высокий? – ехидно поинтересовалась я.

– Да, – обрадовалась моя подруга. – А как ты догадалась?

– Телепатия. Ладно, что дальше?

– Дальше? Эдик сказал, что в сейфе была куча денег, а также важная документация. Вообще-то, с этой кражей ему крупно повезло. Теперь все концы в воду.

– Вот именно! – вклинилась Настя. – Наверняка все подстроил он. Убил Костика, обокрал собственный сейф, потом чуть не задушил бедную Катю. А после вашего ухода перенес труп в кабинет. И теперь – невинный агнец. Скажи-ка, а он после этого убийства не вел себя подозрительно?

– Ну… в общем, да. Он должен был от счастья скакать до потолка. А он делал вид, будто безумно огорчен. Ладно, перед милицией, но передо мной! Уж я его дела знаю, как никто!

– Ага! Ты примеряла ему перчатки? Те, которые вы нашли?

– Нет, – испугалась Света. – А что, надо было?

– Ни в коем случае, – возразила я. – Надо только прикинуть, подойдут ли они ему.

– Нет. У него руки и ноги довольно мелкие. А перед милицией он лебезил – даже стыдно. И стульчик подставит, и кофеек подаст. Мне бы хоть раз подал!

– А как вела себя Юлечка? – Это уже, разумеется, поинтересовалась я.

– Никак. Она заболела.

– Ага! – мы с Настей хором. – Ага-ага!

– Ну, не знаю. В общем, все ходят на ушах, я тоже хожу, чтобы от них не отличаться и никто меня не заподозрил, потом возвращаюсь к себе – и нахожу в столе… это.

Света снова вытащила на свет божий бандитский нож.

– Мне этот нож не понравился, – убежденно заявила она. – А вам?

– Мы что, похожи на извращенок? – буркнула я. – Убери его, а? Что-то меня от него тошнит. Да еще эти пятна!

– Вот именно! Скорее всего, это орудие убийства. Сказали, что Костика зарезали ножом. Орудие убийства не найдено. В смысле, милицией не найдено. А я вот нашла.

– Подкинули, чтобы навлечь на тебя подозрения, – сделала вывод Настя.

– И я так решила! Поэтому я для верности тут же спрятала его в сумочку. А сумочку ношу с собой.

– И ты не боялась, что тебя обыщут?

– Нет. А зачем меня обыскивать?

– Ну не знаю, – заметила я. – Тот, кто подкинул тебе нож, вполне мог специально навести милицию на эту мысль.

– Однако не навел, – вставила Настя. – Откровенно говоря, я не одобряю вашего поведения. Вы ставите милиции палки в колеса. Так они никогда ничего не раскроют.

Света искренне изумилась:

– Разве? А что нам, по-твоему, надо делать?

– Отдать милиции улики. Перчатки, след и нож.

– След давно смыт, – возразила я. – Где мы взяли перчатки, милиция не знает. А на ноже теперь полно Светиных отпечатков пальцев. А свои убийца наверняка стер, иначе не стал бы его подбрасывать.

– И вообще, – опомнилась Света, – в этой милиции мне было как-то неуютно. Всякие вопросики с подковыркой, запугивания. «Знаете ли вы меру ответственности за дачу ложных показаний?» Не знаю и знать не хочу! И добровольно я к ним не пойду. Хотите отдать им улики – идите сами. Там из всех только один ничего. Такой, вполне…

– Высокий, – уточнила я.

– Можно выслать им все по почте, предварительно протерев нож, – предложила Настя.

Я пожала плечами:

– И по какому адресу? «Петербург, милиция»? И потом, сами по себе наши улики ничего не значат. Им нужны подробные объяснения. Что за перчатки, что за след. Да и про нож, в конце концов, что-то наврать. А по письму нас сразу вычислят. Во всех детективах стоит написать письмо, и можешь собираться в тюремную камеру.

– Мы же его напишем не от руки, а на компьютере!

– В детективах обычно пользуются машинкой, – заметила я, – причем по такому письму автора легко вычисляют благодаря индивидуальным особенностям ее шрифта. Интересно, у принтеров есть индивидуальные особенности или нет? На вид они печатают одинаково. В любом случае, надо действовать в перчатках, чтобы на бумаге не осталось отпечатков пальцев. Хотя я все равно в сомнении.

– Ладно, обдумаем потом. Когда вернемся в Питер.

– А пока возьмите нож себе, – тоном хорошей хозяйки, потчующей гостей, предложила Света. – Вы совершенно правы – вдруг меня обыщут? Теперь из-за вас я себя с ним буду чувствовать неуверенно.

И она в очередной раз ткнула нам в нос ужасное орудие. Мы шарахнулись в разные стороны. Однако оставлять его Свете и впрямь опасно. Хранить у нас в домике – тоже, учитывая слежку неизвестных.

– Зароем! – сообразила Настя. – А перед отъездом заберем.

– И увидим, – не удержалась я, – что на этом месте выросло целое дерево, украшенное новенькими, роскошными, окровавленными ножами.

– Не надо о гадостях! Ладно уж, когда отроем, я отвезу его к себе домой. Он ведь может понадобиться, а я все-таки связана с этим делом меньше, чем вы.

– Вот и хорошо! – обрадовалась Света. – У меня гора с плеч. Как здорово, что я к вам приехала! Поделилась, и стало легче.

– Да, – вспомнила я, – а твои перчатки и мой список должников? Ты о них что-нибудь знаешь?

– Перчатки мне предъявили для опознания. Я сказала, что в первый раз вижу. Они стали бубнить, будто это мой размер, но я стояла на своем.

– А если твои коллеги их опознают?

– Не опознают. Они старые. Перчатки то есть. Кроме тебя, их опознать некому. А про список не слышала. Может, его не нашли? Кстати, вот еще что! Не знаю, почему, но в милицию таскали и бедного Темочку. И даже его бывшего начальника – ну, Гену из школы бандюганов. Странно, правда? Уж они-то там сбоку припеку.

Настя подозрительно покачала головой:

– Милиции лучше знать. Вообще-то, они мне по Катиным рассказам с самого начала не внушали доверия. Особенно их поведение в театре! Зачем они врали, что платят все налоги? Зачем хвалили законодательство, которое все ругают? Ангелов решили изобразить? А сами наверняка задумали гадость. И милиция запросто могла найти улику, которую вы не заметили. Улику именно против них. К тому же очень странное совпадение – стоит этому Артему устроиться к вам на работу, тут же происходит ЧП. Не верю я в совпадения!

Во время этого спича мы со Светой обе мотали головами – она горизонтально, а я вертикально. Вдоволь намотавшись, мы отправились искать место, подходящее для зарывания улики. Оно должно быть уединенным, но запоминающимся. Мне хотелось высказаться по поводу поля чудес и страны дураков, однако я взяла себя в руки и сдержалась. Наконец, мы присмотрели ветвистую сосну у самой дороги, огляделись по сторонам в поисках шпионов, но не найдя их, мы вырыли неглубокую ямку, в которую опустили наше добро. И на душе у меня тут же стало легче!

– Пора обедать, – взглянув на часы, с удовлетворением отметила Настя.

– Мы поделим две порции на троих.

– Еще не хватало! – возмутилась Света. – За кого вы меня принимаете? Пока я здесь, вы не будете есть эту мерзкую столовскую пищу. Я привезла еды на три дня. Сейчас мы устроим восхитительный пикник. Только мне надо переодеться.

Крик восхищения вырвался из самой глубины моей души:

– И ты шла с тонной еды пять километров от станции?! И выглядела после этого как гений чистой красоты.

– Да нет, – снисходительно возразила Настя, – на электричке ей так рано было бы не добраться. Она плыла на катере.

– Ну, девчонки, – весело засмеялась Света. – Придумаете тоже! Меня привезли на машине. А как еще?

– И кто? Смена-то уже началась. Кто и зачем мог сюда приехать?

– Темочка. У него БМВ. Летит – сказка. Как по воздуху промчались.

Я остановилась на полном ходу. Потом решила, что у меня что-то не в порядке со слухом. А потом осторожно осведомилась:

– Темочка – это не каланча из школы бандюганов?

– Ах, – мило защебетала моя подруга, – он вовсе не каланча. Он замечательно высокого роста. Я уверена, он вам понравится.

– Я его видела, – напомнила я.

– Да, конечно. Скажи, милый? Мне стоило только заикнуться, что я хочу поехать к подругам на базу, и он тут же предложил свои услуги. А завтра отвезет меня обратно. Я надеюсь, вы найдете, где устроить его на ночь? В крайнем случае, одну-то ночь поспим по двое. На одной кровати вы, а на другой мы с ним. В тесноте, да не в обиде.

Я грустно села на придорожный валун, непроизвольно приняв позу знаменитого «Мыслителя» Родена. Теперь я поняла, почему у него такой понурый вид. Наверное, от него тоже в последний момент уплыл восхитительный пикник, а в отдалении маячила перспектива ночевать в лесу.

– Ты что? – удивилась Света.

– Это ты – что? – рявкнула на нее Настя. – Ты понимаешь, что ты сделала? Ты завела шашни с подозреваемым номер один! Он с радостью тебя привез! Еще бы! Хочет выпытать побольше, чтобы удобнее было все на тебя свалить. Надеюсь, ты не показывала ему нож? И не рассказывала про этот чертов компромат, который собрал на тебя Эдик? Ну?

– Я… я… – залепетала Света, – я как раз хотела спросить у вас совета. Мне кажется, надо ему все рассказать. Он мне поможет. Он такой милый! Но без вашего разрешения я не рискнула. Так, намекнула пару раз…

– Ух, – вздохнула Настя, – рада слышать, что у тебя есть хоть какой-то разум. Чтобы этому типу – ни слова. Он все использует против тебя. И, между прочим, у него наверняка большие руки. Как раз под ваши перчатки.

– Но ноги тоже большие.

– Значит, был с сообщницей. А Катю ты подставила здорово. Даже и не знаю, где ей лучше прятаться.

– Прятаться? От кого?

Я всплеснула руками:

– Ты еще спрашиваешь! Он же меня видел! Ладно, я могу еще с грехом пополам поверить, что он – круглый идиот и ему, что ты, что я в парике, – все едино. Но, встретив тебя и меня вместе – то есть тебя в двух экземплярах, – даже идиот заподозрит неладное. Даже если он не убийца, ему достаточно проболтаться милиции, и, так как ты и без того под подозрением…

Я замолчала, поскольку у меня прервалось дыхание. Света изумленно похлопала глазами:

– Настя… Она ведь при тебе переодевалась под меня?

– Да.

– Надеюсь, макияж она наложила?

– Оштукатурилась в лучшем виде.

– Ну вот. И платьице было – первый сорт. А теперь посмотри на нее внимательно. Ты считаешь, есть что-нибудь общее? Если честно?

И они так на меня уставились, что мне стало не по себе. Господи, чего во мне такого? Ну, резиновые сапоги, разумеется, не новые и несколько великоваты. И правильно – я ведь поддеваю двое носков. Спортивные штаны… я их купила много лет назад, и сейчас они пузырятся на коленях… и на заду, пожалуй, тоже. Зато без дырок. Я все аккуратненько заштопала. Даже вот эту, на боку, где вчера зацепила сучком. Свитер толстый и длинный. Он со временем очень удачно растянулся и греет мою драгоценную поясницу. Куртка… она не до конца высохла после вчерашнего вояжа и стала какой-то пятнистой. Лицо… лица не видно. Наверное, слегка обветрилось. Или не слегка. Вот губы потрескались, это точно. А в остальном – конфетка.

– Пожалуй, – медленно произнесла Настя, – разница имеется. Трудно утверждать наверняка, можно ее узнать или нет. Зависит от наблюдательности человека.

– Женщину делает имидж, – заявила Света. – А Темочка совсем не наблюдательный. Зачем ему это надо? И потом, веришь же ты Кате, что она часто путает своих студентов? В смысле, они ей кажутся на одно лицо. Многим мужчинам все женщины с хорошим макияжем тоже кажутся на одно лицо.

Определенный смысл в этом был, и мы, наверное, еще долго спорили бы на эту тему, если бы перед нами неожиданно не возникла высокая фигура. Как из-под земли выросла!

– Темочка! – заворковала Света. – Это мои подруги. Катя и Настя. Я так по ним соскучилась!

– Здрасте, – буркнул Артем, вовсе не собираясь, похоже, падать в обморок от лицезрения моей особы. – Есть хочется! Я съел пирожки из маленькой корзинки.

– Умница! Пирожки есть еще. Сейчас я переоденусь, и мы начнем пикник. Как здорово, да?

Пикник и впрямь был чудесен. Света настояла на том, что он должен проходить на свежем воздухе, и мы вытащили на улицу стол и стулья. А на столе… лучше я помолчу. Что было, того уже нет. Что касается ночлега, то за небольшую мзду нашим гостям предложили отдельный домик. Живи и радуйся! Но наутро нас ждал очередной сюрприз.

Мы мирно сидели на берегу реки. Артем ловил рыбу в отдалении, а мы с девчонками восторженно изучали сделанные вчера снимки. Хорошая вещь – цифровой фотоаппарат, особенно с большим дисплеем!

Света, как всегда, получилась великолепно. Что касается нас с Настей, привередливый эстет мог бы придраться к состоянию нашего гардероба или к цвету лица, но мы лично были вполне довольны. Главное – не люди, а фон. Торча в загазованном переполненном городе, мы будем рассматривать фотографии и вспоминать мирные деревянные домики, зеленые лужайки и густые леса. Поэтому мы с Настей именно их изображению уделили особенно пристальное внимание. Так что ничего удивительного, что Насте было суждено сделать выдающееся открытие.

– Что это? – спросила она, тыча пальцем в живописный куст, весьма украшающий снимок, где я в грациозной позе стою на пеньке.

– По-моему, бузина, – неуверенно ответила Света. – Если б были ягоды, я бы сказала точно, а так…

– Хоть белена, – махнула рукой Настя. – Вот сюда смотрите. Я не я, если это не нога.

Мы с интересом уставились на указанный фрагмент. Пожалуй, и впрямь нога. Мужская. Правда, видна весьма нечетно. Обман зрения? Сосредоточившись, мы с огромным тщанием заново изучили фотографии – уже в новом аспекте. И обнаружили локоть. Он торчал из-за толстого ствола. Не буду скрывать, что лично я углядела еще множество интересных объектов, от гребня дракона до модели строения атома, но мои достижения завистливые подруги признать отказались. Однако факт остается фактом – ногу и локоть заметили все. Вот так номер!

– А мы-то думали, что оторвались от слежки, – горестно поведала я.

– А я думала, – вздохнула Света, – что вы все про слежку выдумали. Для смеха.

– Вопрос в другом, – прервала нас Настя. – Сможем ли мы по этим деталям опознать бандитов? И за себя я ручаюсь, что нет. Единственное, в чем я уверена, – что это мужчина.

– И, по-моему, крупный, – сделала вывод я после некоторых размышлений. – Локоть довольно высоко. Похоже, ему подойдут те большие перчатки.

– Большие перчатки наверняка принадлежат Артему. У него не руки, а грабли.

Лучше б Настя этого не говорила! Света тут же закусила удила и сообщила ей свои мысли по поводу некоторых свирепых особ, которые в качестве развлечения любят порочить честных людей.

– К тому же, – гневно добавила она, – рядом с телом был след женской ноги. Тоже большой. Может, и он принадлежит Теме?

– Вике, – брякнула я. – У нее огромная ступня. Как раз под размер следа.

– Не болтай ерунды! Никто не возьмет на такую работу уродину с большой ступней. На такую работу берут высоких, стройных, длинноногих блондинок.

– Вот именно! Сейчас какая-то мания. Главное – длина ног, а то, что по форме они напоминают кривые макаронины, никого не волнует. А ступни у этих громанж такие, что им и лыжи не нужны.

– Вы из зависти! Вам лишь бы посмеяться, и вы любого изничтожите! Вы…

Я поспешила прервать эту филиппику:

– Девчонки, у меня есть мысль! Конечно, узнать по нашим фотографиям никого невозможно. Но зато какую-нибудь конкретную кандидатуру мы сейчас с легкостью можем проверить. Например, Курицына. Вдруг это он валяет дурака, а мы напридумывали тайны мадридского двора?

– Ты предлагаешь сравнить Курицынский локоть с этим снимком? – изумилась Света. – И у тебя получится?

– Да нет, я предлагаю другое. Ведь нас теперь трое! Ты должна занять Курицына любезным разговором и не выпускать из виду, а мы с Настей пойдем за сверчками. И проверим, будут за нами следить или нет. Если будут, то это наверняка не он. Ну и, значит, дело в убийстве Костика, потому что больше вариантов я не вижу. А если не будут… значит, нам не повезло.

– Попробовать стоит, – согласилась Настя. – Только учти – нельзя ни на минуту выпускать его из виду. Поняла?

И, натравив бедную Свету на моего изумленного коллегу, мы с Настей отправились в лес. Точнее, мы медленно пошли по шоссе, внимательно вслушиваясь, не раздаются ли из лесу подозрительные звуки. Ведь преследователи наверняка решат красться за нами по обочине – не идти же им по открытой местности! Звуки раздавались, а окончательно мы убедились в своей правоте, когда я резко повернулась к придорожным кустам и рявкнула: «Прочь!» После этого мы даже увидели, как сгибаются и разгибаются сучья, будто кто-то прорывается сквозь них в чащу. Итак, задача была решена.

– Не понимаю, – откровенно призналась Настя, – зачем они это делают? Если бы хотели тебя убить, так возможностей была масса. К тому же это удобнее сделать, когда ты одна.

– Подслушивают наши разговоры. Они не знают, что я знаю про убийство, а что нет. А им важно знать все, что я знаю.

– Может, и так, а все равно странно. Овчинка выделки не стоит. Что мы, дурочки, постоянно болтать про убийство? И вообще… раз сюда приехала Света, для них весь резон переключиться на нее. А они предпочли нас. Дебилы какие-то!

– Света говорила, у них в конторе все дебилы, – вспомнила я. – Да, дело странное. Наверное, нам с тобой не понять психологию бандитов. Мы слишком честные. Раз они за нами следят, значит, есть причины. А отгадать их невозможно. А насчет желания меня убить я согласна. Сомневаюсь, что им и впрямь этого хочется. А если захочется, то всегда найдут способ, и ничего тут не попишешь. Так что махну-ка я на них рукой!

За милой беседой мы и не заметили, как вернулись на базу. Точнее, почти вернулись. На самом ее краю стоял огромный валун – вот к нему-то мы и приблизились. И с изумлением узрели Курицына, со скоростью ветра несущегося вокруг валуна. Я и не подозревала, что Курицын так хорошо развит физически! Он буквально летел, не касаясь ногами земли. Но этого мало! Та же трасса оказалась привлекательной еще для одного мужчины – для Артема. Не прошло и мига, как он тоже предстал нашим глазам – и тоже явно намереваясь поставить рекорд. Откровенно говоря, я всегда считала, что бегом удобнее заниматься на прямой, однако вынуждена была признать, что ошибалась. Оба спортсмена демонстрировали потрясающий результат, наматывая круг за кругом, и резкие повороты абсолютно не заставляли их снижать скорость.