Текст книги "Империя под ударом"

6
Макс Таныш. Немного не повезло

На пути к дому кузнеца я влип в две схватки. От одной на улице сумел уйти, конь вынес. А вот вторую объехать не смог. На меня разом насели трое каторжников, причем в руках у них было самое опасное для конного оружие – длинные рогатины. Если не меня, то коня достать смогут.

Я спрыгнул с седла, громко крикнул Снежку:

– На месте!

И сам шагнул к каторжникам. Пистолет бы достать, но тут слишком много народа, и не всем заткнешь рты. Ладно, железкой справимся.

О технике и тактике рукопашного боя эта троица имела весьма приблизительное представление, но компенсировала навык дикой яростью и желанием убить. Каторжники попробовали заколоть меня, но попытка провалилась. Я ушел влево, к крайнему, фальшионом отвел древко рогатины в сторону и сократил дистанцию до полуметра. Вот теперь их рогатины бесполезны.

Противно орет человек, которому вскрывают брюхо. И от боли, и от страха, и от вида вываливающихся внутренностей. Такой ор не прибавляет настроя подельникам, зато заставляет отступить. Если смогут.

Я толкнул недобитого каторжника, длинным шагом сократил дистанцию до второго, легко отвел неловкую попытку ударить рогатиной и повторил вскрытие. Печень каторжника была развалена на две части, а вместе с ней и прочая требуха. Новый ор, еще громче прежнего.

Третий противник сообразил, какая участь ему уготована, и дал деру, бросив оружие.

Я свистнул Снежку, тот, недовольно всхрапывая, подбежал, кося глазом на тела под ногами. Хоть и привык к виду трупов и запаху крови, все равно не любил их.

Дом кузнеца стоял на окраине, недалеко от озера. Рядом несколько пристроек и сама кузня. В этот конец поселка бойня еще не дошла, хотя буквально в трех десятках метрах двое или трое каторжников шныряли во дворе другого дома. Вроде кого-то били, наверное, хозяев.

Я оставил коня за пристройкой, чтобы с улицы не был виден, и вбежал на узкую террасу с покатым навесом. Толкнул дверь. Закрыто. Стукнул кулаком, рявкнул:

– Откройте, нужна помощь!

Глупо, конечно, кто же откроет в такой момент!

За дверью послышался шум. Ага, дом не пустой. Но вот открывать никто не спешит. Ладно, времени на деликатность нет.

– Открывай. Не то подпалю! Ну! Я свой!

Взгляд скользнул по окнам. Они закрыты ставнями изнутри, враз не вышибешь. Через крышу? Там дранка. Добротный дом, сразу видно, кузнец не бедствует. Черт, чем дверь ломать? Наверняка бревном подперли. Настоящая крепость!

– Спалю, чтоб вас всех! Я человек префекта, откройте!

Без толку. Чего доброго, на крик каторжники сбегутся. Взгляд прошел по двору, отыскал небольшое бревно у кузни. Пойдет в качестве тарана, ставни вышибет, если ничего не остается…

Я еще раз долбанул кулаком по двери, и та вдруг скрипнула. Чисто машинально я отступил, и, как оказалось, вовремя. Из полутьмы вдруг вылетел топор и просвистел перед носом. Вот так встреча!

Я отшатнулся, потом быстро шагнул вперед и врезал по двери. Донесся чей-то вскрик и стук упавшего топора.

Рванув на себя дверь, шагнул через порог, выставив фальшион перед собой. Слабо освещенная прихожая, стол, лавка, занавеска и очаг в углу. На полу лежит молодой парень лет пятнадцати, плечистый, коротко стриженный и потирает лоб. У очага бабка с ухватом в руках, смотрит зверем, а у самой ноги трясутся.

Я откинул лежавший под ногами топор, взял небольшое полено, прислоненное к стене, закрыл дверь и подпер им. Глянул на хозяев и сказал:

– Я не каторжник. Не враг. Где магик? Ну? Живо! Где?

Бабка ухват так не опустила, стояла на месте. Видимо, понимала, что против такого молодца, что против скалы, – идти глупо. Парень подобрал ноги и сел, не решаясь вставать. Косил взглядом на топор.

Я шагнул к нему, схватил за ворот безрукавки и рывком поднял. Он оказался мне по плечо, крепенький такой, с широкой костью и пока не очень развитой мускулатурой. На бледном лице гримаса страха, на лбу след от удара дверью.

Сунув фальшион ему под нос, я с угрозой повторил:

– Где магик? Живо, сопляк, говори!

Он сглотнул и кивнул на занавеску:

– Там. В светелке.

– Веди. И без глупостей. Я же сказал – не враг, ясно?

Глядя в круглые от страха глаза юнца, я мимоходом порадовался, что именно он был в прихожей. Кто-то из взрослых ни за что бы не открыл. И тогда бы я терял время, долбя бревном в ставни.

Светелка – от «светлая», то есть комната, освещенная лучами светила. Сейчас это название мало ей подходило. Ставни закрыты, мрак разгоняют несколько плошек, наполненных жиром, с фитилем из скрученной пеньки. Воздух в комнате спертый, вязкий, наполненный запахом жира, пота и крови.

У стены возле широкого лежака возилась женщина в длинной, до середины голени, тоге. Рядом на лавке были чаши, кулечки, рядом лежали корпия, ножик и маленькие высушенные тыквы, какие используют как емкости для жидкостей и сыпучих материалов.

На полу я заметил обрывки окровавленной одежды и корпии. А еще заметил крупное мускулистое тело, лежащее на покрывале. Без сомнения, это хозяин дома, кузнец. Видимо, ему хорошо досталось в бою.

С другой стороны лежака сидела средних лет женщина, жена кузнеца. В руках она держала тазик с водой. Глаза неотрывно смотрели на мужа, по щекам текли слезы.

На наше появление внимания никто не обратил, и только когда мы подошли ближе, взгляд женщины скользнул по лицу сына.

– У вас гость! – громко сказал я, подходя к лежаку.

Хозяйка отпрянула, едва не выронила тазик. Вторая женщина даже не обернулась, что-то делала с ранами кузнеца. Парень при виде отца заметно побледнел, встал возле матери.

– Так это вы магик? – спросил я женщину, которая продолжала свое дело. – Так?

Она наконец соизволила обернуться и в упор посмотрела на меня. Зря…

Карие очи, роскошные локоны черных волос, тонкие черты красивого лица, пухлые сочные чуть раскрытые губы. Ноздри тревожно трепещут, взгляд строгий, полный печали.

Меня как током шарахнуло. Я повидал много красавиц, блондинок, брюнеток, шатенок, видел голубые, серые, зеленые и карие глаза. Целовал немало сочных губ, обнимал немало стройных тел. Я знал женщин, изучил вдоль и поперек их тела, легко проникал в их мысли, мог даже угадать настроение по одному слову, взгляду, жесту.

Но ни одна не задевала моего сердца и не проникала в душу. А вот эта знахарка как-то вдруг притянула меня, не сделав ровным счетом ничего. Только посмотрела и легким жестом отвела прядь волос со щеки. А я словно приклеился к ней взглядом, страстно желая приклеиться и телом.

Замешательство длилось от силы секунду, но за эту секунду я вдруг понял, что обычным влечением плоти это не объяснить и что мне позарез надо прийти в себя.

Я сделал некоторое усилие, мимолетно прикинул ее возраст и дал ей около двадцати трех. В самом соку баба! А мы-то думали, что магик – старая карга!

Уж не знаю, ощутила она мое состояние или нет, но не смутилась и взгляд не опустила.

– Я адепт факторума, – чувственным бархатным голосом сказала она. – Адъюнкт. Меня зовут Тинера.

Имя ей шло. И голос.

– Я… – Разум быстро возвращался на место после эмоционального скачка. – Я мэор Мард. Ищу магика. Только не знал, что он – женщина.

– Я занята, видите?

– Что с ним?

Тинера опять склонилась над раненым и глухо сказала:

– Он очень тяжело ранен. И я не могу помочь…

Хозяйка в углу охнула и опустила тазик на пол. Сын обхватил ее за плечи и присел рядом.

Я подошел к изголовью, посмотрел на кузнеца. Ему вспороли бок и чем-то врезали по груди. Раны обширные, повреждены внутренние органы, кости. Он не жилец, и так ясно. Чудо, что дотянул до дома.

Тинера, видимо, пыталась своими средствами остановить кровотечение и как-то закрыть раны, но ее старания успехом не увенчались. Тут нужен магик посильнее, хотя вряд ли и он что-то сделает.

Женщина промокнула корпию в чашке с зеленоватой жидкостью, приложила к ране, сверху прижала рукой.

– Отец… – негромко позвал парень, глядя испуганными глазами на кузнеца. – Ты меня слышишь?

Я приложил пальцы к его шее, нащупал сонную артерию. Поднес тыльную сторону ладони ко рту и носу. Тинера удивленно посмотрела на меня.

– Он умер. Пульса нет, дыхания нет.

Женщина быстро провела ладонью по груди кузнеца, охнула и закусила губу. Хозяйка, поняв, что произошло, припала к телу мужа и глухо зарыдала.

– У меня не хватило силы… я не смогла… простите…

Тинера обессиленно опустила руки, ее взгляд прошелся по всем порошкам, отварам, снадобьям, теперь бесполезным.

– Нам надо уходить, – сказал я. – Поселок захвачен, сюда могут ворваться.

Тинера безучастно смотрела на умершего, никак не реагируя на мои слова. То ли впервые видела мертвеца, то ли это был ее первый неудачный случай лечения.

– Тинера, надо идти.

Она окатила меня взглядом своих очей, потом вдруг встала. Тога плотно облегала ее стройное тело и четко прорисовывала хорошо развитую грудь. Я почувствовал, как у меня по спине пробегают мурашки. Какая красота! И с чего это я так запал на нее?..

– Куда идти? В поселке много раненых, им нужна помощь.

– Некому помогать, идет бой. Не слышишь?

– Нет.

К слову, и я не слышал. Даже шум у соседнего дома стих. Неужто каторжники сбежали?

Я не успел ничего сказать, когда в двери сильно заколотили и чей-то ломкий детский голосок прокричал:

– Дядька Садай, дядька Садай, открой! Это я, Думи…

Орал он громко, не преставая стучать в дверь. Сын кузнеца отвел взгляд от убитого и встал.

– Это Думи… сын синдика Броуха.

– Пошли, откроешь ему, – сказал я.

На террасе стоял мальчонка лет тринадцати. Вихрастый, в веснушках и с поцарапанным носом. Увидев в дверях незнакомого мужчину с оружием, малец отступил и хотел было дать деру. Но тут вышел и сын кузнеца.

– Думи, что?

Думи испуганно покосился на меня и скороговоркой выпалил:

– Отец сказал, чтобы все собирались и бежали в рощу! Быстрее!

– Почему? – спросил я. – Зачем бежать?

Малец переступил с ноги на ногу, ему явно хотелось уйти поскорее.

– Из-за озера прискакали, сказали, к нам идет много каторжников. Тех, кто напал, мы отогнали, но теперь нам не удержаться. Отец велел всем бежать в рощу и прятаться там. Он послал Стыка в город за помощью… Бегите, Акелем, бегите!

И, не дожидаясь ответа, драпанул сам.

Акелем, стало быть, и есть сын кузнеца. Парень застыл в дверях, не зная, что делать. Столько всего свалилось на него разом, что он впал в ступор.

Но мне-то застывать некогда, надо сваливать. Хотя интересно узнать, что за каторжники и с чего они вдруг напали на поселок? Каторжникам место на каторге, если я ничего не путаю.

Я схватил парня за плечо, развернул и толкнул в прихожую.

– Подними мать, возьмите самое необходимое и бегите. Живо!

Парень очухался и поспешил в светелку. Я пошел следом.

Тинера так и сидела на лежаке, глядя на рыдающую хозяйку и на труп кузнеца. Похоже, и она в шоке. Не вовремя, совсем не вовремя.

Я поднял ее и развернул к себе лицом.

– Сюда идут каторжники. Большой отряд. Надо бежать, слышишь? Немедленно! Собирай свои… вещи.

– Сюда? Зачем?

Вот что раздражает, так это неуместное торможение в экстремальной ситуации. Есть у женщин такая черта! Если мысли гуляют далеко, к реальности они возвращаются не сразу. Хоть ори, хоть доказывай – без толку.

Остается один способ – резко вывести ее из забытья. Но сейчас у меня рука не поднимется дать ей пощечину. Водой окатить что ли?

Выручила, как ни странно, хозяйка. Услышав слова о нападении, она глубоко вздохнула, оторвала себя от тела мужа и с натугой сказала:

– Надо идти. Сынок, возьми лепешек и мяса. А я соберу корзину.

– Некогда собирать, берите монеты, если есть, еду и мигом из дома! – рявкнул я. – Сюда скоро нагрянут!

Подействовало. Хозяева забегали по дому, хватая самое необходимое, и через пять минут мы все выскочили на улицу. Хозяйка с сыном и бабкой побежали к роще, куда тянулась цепочка уцелевших жителей. Тинера тоже хотела бежать за ними, но я придержал ее.

– У меня конь, доскачем быстрее.

Она промолчала, но послушно пошла за мной. С момента сборов Тинера не произнесла ни слова. Хорошо, хоть слушала, что говорят.

Снежок легко принял дополнительный вес и понес нас прочь. Я прижимал сидящую впереди Тинеру, чувствуя ее тело. Черт, меня аж в жар бросало от прикосновений. Вот колдунья, очаровала прям! Да еще так не вовремя.

По идее надо выбираться отсюда. Проехать рощу и свернуть к дороге. Витя, наверное, уже обыскался меня. И обматерил раз пять. Коммуникатор у него, выйти на связь я не могу. Эх, надо было сразу брать средства связи на всех, а не парный комплект! Влип, Максик, по своей дурости угодил в переплет. Хотя если бы не поехал, магика точно бы не нашел. Но порцию люлей я, видимо, получу. Но это потом, а пока уйти подальше, узнать, что произошло, и увезти Тинеру отсюда.

Беглецы рощу знали хорошо, отыскали большую поляну и разбили на ней временный лагерь. Впрочем, лагерь – это громко сказано. Просто побросали скудную поклажу и попадали на землю. Я насчитал около сотни женщин, детей и где-то десятка два мужиков. Многие ранены, у кого-то набухли кровью повязки, кто-то вообще не успел себя перевязать.

Среди сельчан царила паника. Нападение стало для них неожиданным, как гром среди ясного неба. Всегда жили спокойно, и вдруг такое! Странно, что сообразили в рощу убежать. Видимо, глубинная память сработала – в случае нападения тикать из дому.

Тинера сразу бросилась к раненым, а я отыскал взглядом синдика – здорового мужика с окровавленной повязкой на голове – и пошел к нему. Пора наконец прояснить обстановку.

Синдик Броух, узнав, что с ним говорит дворянин, поспешно стянул с головы треух и выразил готовность помочь, чем может.

– Кто напал на поселок, что за каторжники? Откуда они здесь?

– Мэор Мард, это беглые с каменоломен. На шестой день октана Огалтэ сбежали. Перебили стражу и ушли.

– Откуда известно?

– Вчера был человек из города, рассказал. Говорит, новую партию пригнали, а стража на праздник выпила много. Ну каторжники на них напали, как-то перебили, взяли оружие и ушли.

Броух страдальчески сморщился и тронул замотанный лоб. Видно, ему попало дубиной или рогатиной по голове и здорово рассекло кожу. Вон повязка вся в крови.

– Где эти каменоломни?

– Так в каньоне. Каньон Навнир, до него всего-то двадцать верст. Видать, беглые по поселкам пошли, а потом и к нам нагрянули. Я старшего сына послал в Ностах, чтобы помощь привел.

– Помощь… помощь это хорошо. А чего же вы раньше из поселка не ушли, если знали о беглых?

Синдик потупился, неловко кашлянул.

– Так это… думали, мимо пройдут. А они вон нагрянули…

Да, не угадал синдик, жадность подвела. Хотя и его понять можно, не привыкли в империи от всяких беглых драпать. И вообще драпать не обучены. Да и от кого? Вот и поплатились за свое неумение.

– Сколько всего каторжников, не знаешь?

Синдик пожал плечами.

– Там где-то сотни полторы-две всегда работало. А недавно каменоломни расширили, что-то еще копать стали. Говорят, согнали еще около сотни. И вот новых привели.

То есть около трех сотен каторжников, обозленных, разъяренных, почувствовавших вкус свободы, вырвались из каньона и пошли по поселкам. Это большая сила! А самое смешное, что остановить их некому. Гарнизоны провинции давно ушли в Бамареан, воевать с вооргами. Других войск нет. Городская стража малочисленна и не обучена ловить беглых. Им бы города защитить. Когорты из соседних провинций еще когда подойдут?! Выходит что вся округа в руках каторжников. А они щадить никого не будут.

Вообще на каторгу попадают разные люди. Бандиты, разбойники, убийцы, шустрилы с прикордонья. Словом, всякое отребье. Но бывает, идут на каторгу и совершившие преступления обычные граждане, бывшие легионеры. Эти особо опасны, владеют оружием, умеют воевать. И если парочка таких ренегатов встанет во главе беглого сброда, мало не покажется.

Вот о чем говорил бургомистр Дунима. А мы-то думали, он о хордингах прознал! Но дело плохо. Парни о каторжниках ничего не знают, как бы не влипли. При случае отобьются, но все равно ничего хорошего нет. По любому их надо предупредить. А вот как, если я здесь завис?..

Синдик с трудом стоял на ногах и постоянно трогал голову.

– Отдохни, – сказал я ему. – Здесь есть магик, она поможет. И пошли чуть позже кого-нибудь к поселку, пусть посмотрит. Понял?

– Да, мэор.

– Нет ты не понял. Посмотри на своих.

Синдик обернулся, окинул взглядом поляну.

Сельчане расположились, кто как мог. Кто-то сидел прямо на земле, кто-то на поваленном стволе дерева, несколько раненых лежали на плащах и зипунах. Женщины держали малых детей на руках. Кто-то развел костер, но его тепла не хватит и на троих.

Уставшие, измученные, запуганные внезапным нападением, потерявшие близких, потерявшие дома и все нажитое, выброшенные прочь почти без вещей и без еды. А на улице зима, и хотя днем явно выше нуля, ночью-то подморозит. Что с ними будет под утро?..

– Теперь понял? – спросил я. – Они здесь не выживут. Помощь придет не скоро, а вы тут вымрете.

Броух вздохнул. Об этом он не думал.

– Пошли к поселку человека, только попозже. Не думаю, что каторжники там задержатся. Поселок разгромлен, да еще пожары. Они уйдут. А вам надо вернуться.

– Я пошлю, – кивнул Броух. – Но почему вы, мэор, думаете, что помощи не будет?

Выдавать ему весь расклад я, конечно, не стал, просто повторил:

– Поблизости нет войск, а городская стража быстро не придет. Если каторжники все же в поселке, вам надо организовывать ночлег.

Синдик опять вздохнул, со стоном приложил руки к голове и побрел прочь. Не повезло ему, угодил под налет каторжников, ушел из поселка, потерял много людей. Как еще на ногах стоит?..

Вообще-то я хотел сам съездить к поселку, но боялся выпустить из виду Тинеру. По-хорошему надо ее увозить прямо сейчас, но она не пойдет, а устраивать шум с похищением на глазах сотни людей глупо. И потом, волочь ее, словно куль, я не хотел.

Кстати, Тинера времени зря не теряла. Лечила своими снадобьями раненых, помогала детям. Следом за ней ковыляли две старухи, были на подхвате.

Я с удовольствием смотрел на нее. Ладная, ловкая, она легко двигалась, ее жесты были плавными, уверенными. Своим поведением она успокаивала людей, и даже раненые переставали стонать.

Росту в ней где-то сто шестьдесят пять сантиметров или чуть выше, но выглядела рослой из-за стройной фигуры и хорошей осанки.

Видимо, она чувствовала мой взгляд, несколько раз оборачивалась и смотрела на меня. Для нее я загадка – приехал, хотел увезти, помог убежать от каторжников. Да еще благородный. Кто такой?.. Нам бы поговорить, но некогда.

Вообще-то меня проблемы сельчан волновали мало, своих забот хватало. Где искать Витьку? Как дать знать о себе? И наконец, как, черт побери, вытащить отсюда Тинеру?

Надо думать, и думать быстро.

На краю поляны бил небольшой ключ. А метрах в тридцати от него протекал ручей. Сельчане уже успели проторить к нему дорожку и теперь поили лошадей, которых успели забрать с собой. Я тоже решил напоить коня и накормить заодно. Снежок уже кивал головой и тыкал губами в плечо – просил.

Ладно, займемся им и подумаем, как вылезать из этой ловушки.

7
Макс Таныш. Со мною что-то происходит

Тинеру я нашел возле синдика. Она заново перевязывала ему голову. Закончив, дала что-то выпить и сказала, чтобы он полежал.

Прихватив девушку за локоть, я заставил идти за собой.

– Надо отдохнуть. Ты уже по второму кругу пошла, хватит.

Тинера послушно шла рядом, глядя по сторонам. Люди отдыхали от пережитого. Кто-то ел, кто-то дремал. Раненые после лечения почти все спали. Для них и для детей уже устроили лежаки из веток.

Синдик по моему совету выставил у тропинки и у ручья сторожевых. Хотя я не думал, что каторжники пойдут в рощу, им здесь делать нечего и добычи никакой. Но пусть постерегут для спокойствия.

Я тоже обустроил временный приют. Соорудил небольшой шалаш, сделал там лежак, застелил его плащом. В яме развел костер, поставил котелок с водой.

Приведя Тинеру к шалашу, заставил сесть на лежак и подал кружку с горячим отваром.

– Пей. Ты дрожишь вся.

Девушка устало улыбнулась.

– Слишком много силы ушло на лечение. Я еще не могу ее расходовать, как положено.

Она и впрямь дрожала, а руки были холодные. Я достал одеяло, набросил ей на плечи. Потом выложил на чистое полотенце вяленое мясо, лепешки, яйца, сыр.

– Ешь. Иначе вовсе заледенеешь.

– А ты?

– Уже поел. Давай, давай, налегай.

Я старался не особо пристально смотреть на нее, но ничего не выходило. Взгляд сам скользил по лицу, шее, телу.

Ее очарование и шарм разили наповал. Откуда такое в простой девушке, пусть даже магике? Не красотка из модного журнала, не актриса, не звезда эстрады, не столичная штучка в супернарядах. Одета в тогу и меховую безрукавку, на ногах сапожки. Ни макияжа, ни маникюра, ни затейливой прически. Роскошные волосы собраны в прозаический хвост.

Но ведь отвести взгляд невозможно! Меня тянуло к ней, как магнитом. Напустила чар? Бред, какие чары! Гипноз? Не катит, на нас эти фокусы не действуют. Наоборот, сами можем повлиять при случае. Тогда что? Просто влечение озабоченного самца? Но я-то себя знаю и точно могу сказать – банальным сексом тут и не пахнет. Но ведь запал определенно!..

– Кто ты? – спросила она, неторопливо отпивая из кружки. – Я так и не поняла, зачем ты меня искал.

– А… Да так, у нас друг отравился. Искал магика, чтобы вылечить, – равнодушно пересказал я прежнюю легенду.

– Где он?

А в самом деле, где? Об этом как-то не думали.

– В Ностахе.

– Это недалеко. Но я пока нужна здесь.

– Ты помогла им, чем смогла. Раненые выживут?

– Да. Сюда привезли тех, кто имел не очень серьезные ранения.

– Ну вот. Так что можно ехать.

– Сейчас? – улыбнулась она. Допила отвар, и протянула руку к ломтику сыра.

Я сел рядом с ней, вдохнул запах волос. Пахло чем-то терпким и приятным.

«С ума так сойду, – мелькнула мысль. – Если не сдержусь, наброшусь… глупо будет».

– Сперва поедим, а там посмотрим. Ты ешь.

Она послушно съела сыр, яйцо, отломила кусок лепешки. Я налил еще отвара, поставил кружку на тряпку.

– Хороший шалаш ты построил. И быстро, – вдруг сказала она. Потом повернула ко мне голову. – Ты воин?

– Воин тоже.

– Не легионер?

Я обнял ее за плечи, чуть притянул к себе. Держа ее взгляд, наклонился ближе.

– А что?

– Я не могу понять. Не вижу тебя, не чувствую. Это странно.

– Может, ты устала.

– Может быть, – несколько растерянно произнесла она. – Я хорошо чувствую твое настроение. Вижу, что ты меня очень хочешь.

Я опешил от ее откровенности, качнул головой. Во дает!

– Сперва я думала, что ты просто хотел овладеть мной. Но теперь чую, что дело не только в этом. Я не могу понять, кто ты такой. Для меня закрыты только… высшие магики. Но не обычные люди.

– А я не обычный человек.

– Да. Но тогда кто ты?

Я честно пытался сдержать себя, но близость ее губ, взгляд ее глаз просто сводили с ума. Положив руку ей на затылок, я притянул девушку к себе и поцеловал.

Накрыло меня сразу. От нее шел такой жар, что я мгновенно завелся. Но сумел удержать себя на грани, только целовал. Губы у нее мягкие, нежные, податливые.

Она не отстранилась, не закричала. Лежала в моих руках, чуть прикрыв глаза, и отвечала на поцелуй.

Не знаю, сколько мы так сидели, потому что я вообще потерялся. Потом где-то недалеко хрустнула ветка, вторая. Я с огромным трудом оторвался от Тинеры, сдерживая желание опрокинуть ее на лежак и стащить одежду.

– Ты околдовала меня?

– Что?

– Ну, использовала свои способности…

Тинера улыбнулась. Дышала она тяжело, губы набухли, в глазах дымка.

– Я чувствую твое тело, но тебя не вижу.

– Это все?

Она вдруг провела рукой по моим волосам, потом по щеке.

– Ты добрый. Ты очень сильный, могучий воин. Ты не причинишь мне зла. И ты очень хочешь меня. Прямо сейчас. Но больше я ничего не чувствую.

Похоже, это ее всерьез заботило. Я наклонился вновь поцеловать, но тут снаружи раздался голос синдика:

– Мэор Мард. Мэор Мард, вы здесь?

Дурацкий вопрос, он же видел меня у шалаша. Я кое-как встал, подмигнул Тинере и вышел.

Броух стоял возле костра. Выглядел он чуть получше, на голове новая повязка, крови не видно. Тинера свое дело знала.

– Мэор Мард, вернулся Унбер.

– Кто?

– Унбер, мой зять. Я посылал его к поселку.

– И что там?

– Никого. Трохем пуст. Каторжники не пришли.

Я посмотрел на небо. Светило уже падало вниз, через час-два стемнеет. Значит, гостей сегодня больше не будет. Каторжники не попрутся никуда в ночь.

– Поднимай людей, надо идти в поселок.

– Вы думаете?..

– Нечего думать, собирайтесь!

В поселок жители вернулись вечером. Сперва вошли мужики с оружием в руках, осторожно обошли дворы и улицы, а потом уже потянулись бабы с детьми и старики. Вместе с ними на лошадях завезли и раненых.

Трохем был разорен. Сгорели пять домов и около десятка построек, заборы, деревья. Многие дома разграблены, выбиты двери и ставни, внутри все перевернуто вверх дном. Тела убитых лежали всюду, вперемешку жители и каторжники.

Нескольких еще живых налетчиков прирезали на месте. Трупы сволокли за околицу и бросили в овраг. А тела своих собрали и положили во дворе одного из сгоревших домов. Завтра их будут хоронить.

Измученные, убитые горем сельчане как могли привели свои дома в порядок. Погорельцев приютили соседи. Синдик пообещал помочь с постройкой нового жилья.

Все устали сверх меры, к тому же беспокоила вероятность возвращения каторжников. И хотя на улице стемнело, мужики, подростки и несколько баб побойчее ходили по улице с оружием в руках.

Нас с Тинерой приютила семья кузнеца. Хозяйка выделила комнату, сын принес жаровню. Убитого кузнеца отнесли в сарай, чтобы был на холоде.

Пока осиротевшая семья обустраивалась в доме, а Тинера им помогала, я вышел на улицу и разыскал синдика.

– Вели всем спать. Пусть укрепят двери и ставни и держат топоры под рукой. А по улице нечего разгуливать. Каторжники не вернутся.

Броух недоверчиво посмотрел на меня. Дворянину и воину он доверял, но страх перед каторжниками перевешивал. Однако усталость брала свое, вот-вот добровольные стражники начнут падать в изнеможении.

– Почему не вернутся?

– Потому как бродить по округе ночью им неохота. Они куда-то спешили и на поселок напали, потому что он был на их пути. Весть о втором отряде оказалась неверной. Видимо, этот отряд свернул куда-то. А обратной дороги у каторжников нет.

Броух тронул повязку, помолчал, обдумывая услышанное. Он тоже устал и хотел спать. Но если вдруг?..

– Не запугивай сам себя, – сказал я. – Завалите двери бревнами, забейте окна изнутри. Каторжники, если какие и сунутся, долбить долго не станут. Они знают, что их уже ищут. Им надо спешить.

К слову, дальнейшие планы каторжников меня очень даже интересовали. И впрямь, куда они могли двинуть? Ведь даже тупому понятно, что рано или поздно их начнут искать. Затеряются на просторах империи? Кто-то сможет, а кто-то и нет. Цензоры и приставы напрягут всю агентуру, но найдут беглецов. Осядут на кордонах? Но там легионеры и брантеры, что пострашнее всех цензоров и приставов, вместе взятых. Пополнят ряды шустрил и бандитов. Для кого-то это выход. А основная масса что будет делать? Побежит через кордоны. Но куда? Ближний от этих мест кордон – это домининги. Несколько дальше закатные границы с Ренемкассом и Гемерат Таном. Куда бы каторжники ни рванули, рано или поздно они налетят на хордингов. Так что надо предупредить Бердина о таких гостях. Три сотни человек не бог весть какая опасность, но лучше их ликвидировать как можно быстрее.

Так что мне нужна связь со своими. И побыстрее.

– А вы, мэор Мард, еще будете здесь? – спросил синдик.

– До утра. Утром уеду.

Броух довольно кивнул. Присутствие воина его успокаивало. Хотя он не мог не понимать, что один воин много не навоюет против сотни каторжников. Ну да ладно, пусть тешит себя мыслью.

Синдик ушел, пообещав убрать людей с улиц. А я потопал к дому кузнеца. Точнее, теперь к дому вдовы кузнеца. Пустые улицы были мне на руку. Надо провернуть одно дело, а лишние зрители ни к чему. Но это чуть позже.

Тинера за время моего отсутствия успела сделать многое. Выстирала и развесила сушиться одежду. Помылась сама и сменила наряд. Разложила свои лекарские запасы на столе, видимо, хотела приготовить еще снадобья.

Мой приход встретила улыбкой. Ни тени смущения, никакой неловкости. Словно там, на поляне, мы просто говорили и она не знает о моем настроении.

Вдова принесла ужин – мясо, сыр, кашу, лепешки, соленья. Дела у кузнеца шли хорошо, раз он мог позволить себе разносолы. Теперь, видимо, его место займет сын. Парень вымахал почти с отца, плечи наработал. А опыт придет со временем.

Ужинать не хотелось, и я кое-как затолкал в себя мясо, а остальное не тронул. Тинера, наоборот, ела много, видимо, лечение отняло все силы. Пила какую-то свою настойку и мне предлагала, но я не стал. Водки бы жахнуть, но ее нет. Местное вино так себе. Впрочем, у меня есть фляга с вином – подарок бургомистра Оверода. Но это потом.

– Что там? – спросила Тинера, когда я сел рядом с ней за стол.

– Ничего. Все пошли спать. Каторжники больше не придут.

– Ты точно знаешь?

Карие очи окатили меня внимательным взглядом, и я ощутил дрожь в спине и ногах. Ну, прям колдунья!

– Не придут, точно!

– Хорошо, – улыбнулась она.

«Еще пара таких улыбочек и взглядов, и я за себя не ручаюсь! – мелькнула шальная мысль. – Издевается она, что ли? Или не понимает, каково мне? Неужели не знает, как ее обаяние действует на мужиков? Вроде в факторуме обеда целибата нет, и девственность хранить никто не обязан. Или она не успела еще стать женщиной? Да ну!..»

От таких мыслей мне стало еще хуже. Я кое-как встал, глубоко вздохнул, унимая дрожь.

– У меня есть дело. Я скоро вернусь. Ты будешь спать?

Тинера взглядом указала на свои принадлежности.

– Мне надо приготовить настойки и порошок. Раненым утром нужна перевязка.

– Хорошо, работай, а я пока выйду.

Она проводила меня взглядом, но промолчала.

В прихожей я встретил вдову. Женщина успела скрыть волосы под траурным чепчиком. Взгляд у нее был потухший, но вид деловой. Большое хозяйство не терпит долгой печали. Надо работать.

Вдова предложила еще еды и питья, выслушала мой отказ и благодарность, спросила, что еще нужно. Я попросил согреть воды для мытья. Женщина пообещала скоро все сделать.

«А вот интересно, чего это она выделила нам одну комнату? Да еще с одним большим лежаком? Ведь мы с Тинерой почти незнакомы. Или догадалась, что искать второй не надо? Женщины такое чуют. А может, Тинера сказала? Хотя бред… ладно».

Для своего дела я выбрал задок двора. Забор здесь был снесен, а за ним шло поле. Самое удобное место для задуманного. От ближайшего сгоревшего дома я приволок несколько обугленных бревен, потом десятка два поленьев. Выложил все как надо и раздул огонь. Пламя быстро схватило поленья и бревна и весело заиграло яркими красками. Вблизи костер выглядел нелепо, но уже с высоты крыши дома было хорошо различима огромная буква «Я».