Текст книги "Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых"

Дом на слом
^{реалити-шоу для театра в двух частях}

Я уверен, что пьеса или книга, или фильм на эту тему существуют – если не в России, то где-то еще. Их просто не может не быть. Но меня это не смущает: дело не в теме. А. С.

Действующие лица

Квартира 1

Суепалов Николай Иванович, за 60 лет, пенсионер, бывший мелкий госслужащий, человек желчный, обиженный на жизнь.

Суепалова Нина Петровна, его жена, около 60-ти, тоже пенсионерка и тоже где-то служила. Фаталистка: жизнь сама все за нас решит. Единственное, что мы можем, – помочь близким.

Квартира 2

Павел Рамкин, 26 лет, успешный работник успешной крупной компании, деловые ухватки переносит в жизнь, уверен, что все можно решить и обо всем договориться.

Лина, 22 года, его жена. О таких говорят: девушка из хорошей семьи. Четко знает правила жизни и хорошего тона, блюдет себя, но почему-то ощущение, что она боится на чем-то подорваться.

Квартира 3

Костя Бурский – 27 лет, одет как рок-музыкант, на самом деле играет что придется и где придется, важен не столько заработок, сколько общение с приятелями. Свобода превыше всего. На досуге творит.

Настя, 23 года, его подруга. Работает продавщицей в музыкальном магазине, любит Костю, мечтает о семье.

Квартира 4

Жучков Михаил, 35 лет, таксист-одиночка. Схема жизни для него проста: поработал – отдохнул. Перемен не любит, предел мечтания – сменить старый автомобиль на менее подержанный.

Жучкова Нина, за 30 лет, его жена, домашняя командирша. Обусловлено профессией – педагог в детском саду.

Квартира 5

Куренина Юлия Юрьевна, одинокая пенсионерка, 30 лет проработала директором библиотеки. Директором. Но библиотеки. Вернее, все-таки: библиотеки, но директором.

Максим Казаченко, под 30 лет, жилец Курениной (начиная со 2-го эпизода), бывший актер, теперь риелтор. Научившись деловитости, не вытравил из себя человечность, и в этом его проблема.

Квартира 6

Римма, 23–24 года, девушка из провинции, купившая квартиру на деньги родителей и мечтающая о славе и богатстве. В этом никакой романтики, она просто категорически не согласна прозябать, она все сделает, чтобы не прозябать. Почти все.

А также:

Вадим Лепешинский, под 30 лет, друг Максима, телевизионный, а в мечтах киношный режиссер с огромными творческими амбициями.

Режиссер, Продюсер, Голос Сережи.

Оформление сцены, естественно, на усмотрение художника. Можно сделать двухэтажную конструкцию – по три квартиры на каждом этаже. Выгородка побольше – сама квартира, рядом с нею крохотная клетушка – санузел. Подразумевается, что в квартирах телекамеры есть, а в санузлах нет. Неплохо бы построить в центре старинную широкую лестницу с резными перилами, с прутьями-зажимами на ступенях – для ковровой дорожки. На переднем плане – общая кухня. Правда, в таком варианте персонажи, не занятые в эпизоде, вынуждены будут пережидать – ничего не делать или изображать бытовую деятельность, что отвлечет внимание. Но можно поработать со светом, затемняя их секции.

А можно воспользоваться кругом, если он есть: круг поворачивается – меняются квартиры.

Не исключены и другие решения.

Часть первая

В кафе. Два приятеля, Максим Казаченко и Вадим Лепешинский, идут с подносами к столу. Максим заканчивает разговор по телефону. По ходу разговора они садятся за стол, едят.

МАКСИМ. Только вы тоже не рассчитывайте, что я с первого раза… Нет, но я… Я говорю: с первого раза, сами понимаете… Балахин сколько с этим домом работал? Я не отказываюсь, я просто – человек за два месяца не решил, в больницу из-за этого слег, а вы хотите… Еще не встречался, сегодня или завтра. Я говорю: Балахин два месяца… (Еле скрывая досаду.) До свидания.

ВАДИМ. Начальство?

МАКСИМ. Дом надо расселить. А жильцы уперлись. Коммуналка с видом на Кремль, видите ли.

ВАДИМ. В Москве есть такие дома?

МАКСИМ. В Москве все есть. Вот так вот. Ты режиссер, известный человек, а я… Коммерция. Но лучше быть хорошим риэлтором, чем плохим актером.

ВАДИМ. Ты на меня намекаешь?

МАКСИМ. Я же сказал – актером. А ты в режиссеры выбился. Снимаешь что-нибудь?

ВАДИМ. Что-нибудь, да.

МАКСИМ. Не сердись, я просто отстал от всего, телевизор не смотрю, в кино не хожу… Главное, они что хотят, ты подумай! Либо каждому по квартире в центре, либо элитные квартиры в экологически чистом районе. Обнаглели! (Посмеиваясь.) Там старушка вроде бы комнату сдает, вселюсь на недельку и начну диверсионную работу.

ВАДИМ. По ночам в простыне ходить? Пугать?

МАКСИМ. Рассорить всех. Одному уксус в суп, другому мусор под дверь. Да нет, шучу, конечно.

ВАДИМ. А в чем твой интерес? Проценты?

МАКСИМ. Доля. Чем меньше мы им заплатим, тем больше я получу. Обратно пропорционально то есть.

ВАДИМ. Лихо. (Задумчиво помешивает ложечкой в чашке.) А хочешь, помогу?

МАКСИМ. Ладно, брось.

ВАДИМ. Ты с ними, как я понял, еще не встречался?

МАКСИМ. Другой работал, чуть инфаркт не получил.

ВАДИМ. Отлично. Ты там селишься. Через пару дней я появляюсь и уговариваю всех сняться в реалити-шоу. Не даром, конечно.

МАКСИМ. Не согласятся.

ВАДИМ. Согласятся. Я же говорю – не даром. Победитель получает хорошую квартиру, остальные – какие-то деньги. Вам ведь все равно придется кому-то дать то, что требуют?

МАКСИМ. Придется. Нет, а смысл?

ВАДИМ. Смысл простой: через месяц они друг друга возненавидят и разбегутся. А ты будешь контролировать процесс.

МАКСИМ. А если не разбегутся?

ВАДИМ. Разбегутся.

МАКСИМ. Понял. А тебе-то зачем?

ВАДИМ. Творческий интерес. Реалити-шоу, но без шоу, без игры, без подделок. Давно хотел. Кино под названием «Камера». Одна-единственная камера и все, что туда попадет. Но им скажем, что везде. Муляжи повесим.

МАКСИМ. Только скажешь мне, где настоящая камера. Я светиться не хочу.

ВАДИМ. Значит, согласен?

МАКСИМ. Черт… (Смеется.) Идиотская затея. Но они тоже идиоты. Так что может и сработать!

ВАДИМ. Ты, главное, уговори свое начальство. Чтобы была квартира, деньги, в самом деле, какие-то.

МАКСИМ. Уговорю, они не дураки, поймут, что дешевле обойдется. Надо же, как судьба нас опять сводит!

Поднимает руку, Вадим ударяет своей – так они скрепляют уговор.

Общая кухня. Вечер. Постепенно будет темнеть, тогда зажгут свечи, керосиновую лампу. Суепалова готовит ужин, Миша Жучков у окна читает газету и пьет пиво из большой пластиковой бутылки, Римма, стоя на табурете, развешивает постиранное белье. Входит Максим.

СУЕПАЛОВА (вполне добродушно). Максим, вы опять свою кастрюльку на мою горелочку поставили? Неделю уже здесь живете, запомнить уже можно!

МАКСИМ. Извините, Нина Петровна. Переставлю.

СУЕПАЛОВА. Да я переставила уже. У нас шесть горелочек на каждую квартиру и две общие. Вы лучше на общую ставьте тогда, чтобы не ошибиться.

МАКСИМ (Римме). Помочь?

Она не отвечает.

ЖУЧКОВ. Рим, а чего тут носить? Тут носить нечего. (Таз с бельем Риммы стоит возле него, он подцепляет пальцем трусики Риммы – крошечные.) Что с ними, что без них!

Входит Жучкова, Жучков бросает трусики обратно, а бутылку поспешно ставит между кухонным столом и стеной. Но Жучкова заметила. Подходит, достает бутылку.

ЖУЧКОВА. Не много тебе?

ЖУЧКОВ. Достаточно. Я отдыхаю.

ЖУЧКОВА (отпивает). О чем собрание будет, кто знает?

СУЕПАЛОВА. Уговаривать опять будут. Грозить, что снесут. Прямо с людьми. И ведь могут! Или подожгут. Я уже ночью не сплю, боюсь!

Входит Суепалов.

СУЕПАЛОВ. Я им сразу скажу: в суд на вас! Обнаглели, не боятся никого! Света лишили, скоты! Мы в государстве живем или где? Я на государство всю жизнь работал, между прочим! (Суепаловой.) Соли не сыпь, я в тарелку потом.

СУЕПАЛОВА. Я немного.

СУЕПАЛОВ. Пересаливаешь всегда. Суставы – видишь? (Показывает пальцы.) Бугры!

СУЕПАЛОВА. Сам соль всегда любил, а я виновата?

СУЕПАЛОВ. А кто сыпал-то? Ты меня приучила. Сама солеедка, и меня тоже.

СУЕПАЛОВА. У меня бугров нет.

СУЕПАЛОВ. Мало ли. У всех свой организм. У тебя не отлагается, а у меня отлагается. Не сыпь, сказал.

СУЕПАЛОВА. Да не сыпала я ничего!

Эта перепалка – вполне миролюбива.

Входит Павел Рамкин, видит Римму, развешивающую белье.

РАМКИН. Рим, ты извини. Может, потом?

РИММА. Что?

РАМКИН. Белье потом повесишь? А то они придут, увидят условия, подумают: ага, им плохо. И начнут давить.

ЖУЧКОВА. А нам хорошо, да? Ты по свету обещал что-то сделать, Паша.

РАМКИН. Ходил. Показали акт: проводка в аварийном состоянии, эксплуатации не подлежит.

ЖУЧКОВА. Пусть на новую меняют!

РАМКИН. Дом на слом, не положено. Если хотим, меняем сами.

ЖУЧКОВ. Хотим, но не можем! Ты знаешь, сколько это стоит?

РАМКИН. Я продумываю вариант – кабель кинуть через окно. Договориться с электриками частным порядком.

СУЕПАЛОВА. Все равно отрежут.

РАМКИН (Римме, которая застыла в нерешительности). Чего ты? Давай помогу?

РИММА. Я полчаса вешала.

РАМКИН. А снимем за минуту. Помочь?

РИММА. Не надо.

ЖУЧКОВА. Я помогу, а, Рим? (Встает на другой табурет.)

РИММА. Не надо, я сама. (Снимает белье, не выпуская бутылки из руки.)

ЖУЧКОВ (тянется к бутылке). Уронишь!

РИММА. Будешь дергаться – точно уроню. (Сняв белье, остается на табурете.)

МАКСИМ. Они все равно что-нибудь придумают. Вам же будет хуже.

РАМКИН. А тебе-то что? Ты жилец тут.

МАКСИМ. Я просто… Сочувствую.

Входит Куренина.

КУРЕНИНА. Максим, в аптеку не сходите?

РАМКИН. Юлия Юрьевна, в чем дело? Не надо болеть, сегодня не надо, держитесь!

КУРЕНИНА. Да все нормально, просто посмотрела – валокордина нет. А вдруг ночью что-нибудь? (Максиму.) Сходите?

МАКСИМ. Конечно. (Идет из кухни.)

КУРЕНИНА. Деньги возьмите.

МАКСИМ. Да не надо!

КУРЕНИНА. Максим, я этого не люблю!

Дает ему деньги, Максим уходит.

ЖУЧКОВ. Темнят. (Жучковой.) Ты чего встала как постамент?

Жучкова спрыгивает, отхлебывает из бутылки, отдает мужу.

КУРЕНИНА (подходит к окну). Дерево спилили, никакого вида теперь нет.

СУЕПАЛОВ. Паша спилил.

КУРЕНИНА. Зачем?

СУЕПАЛОВ. Машину ставить. Я без обид, Паша.

РАМКИН. С обидой, Николай Иванович, а зря! Дерево сухое уже пять лет, я специалистов вызывал, они четко сказали: дерево мертвое.

ЖУЧКОВ. Площадку можно было сделать детскую.

РАМКИН. Миша, у тебя у самого машина теперь на этом месте стоит.

ЖУЧКОВ. Раз освободилось место, почему не поставить. И моя в два раза меньше твоей.

РАМКИН. Купи больше, я не против.

ЖУЧКОВ. Не наворовал еще.

РАМКИН. Если у кого-то неплохая зарплата, он обязательно ворует?

ЖУЧКОВ (благодушно усмехнувшись). Как правило.

Римма, закончившая собирать белье, выносит таз из кухни. В двери сталкивается с Линой, вернее, почти сталкивается, Лина обходит ее.

ЛИНА. Что, уже собрание?

РАМКИН. Еще нет. Спит?

ЛИНА. Только заснул.

СУЕПАЛОВА. Рано укладываете. А тихий он у вас! Наш орал, помнишь, Коль?

СУЕПАЛОВ (пробует суп). А?

СУЕПАЛОВА. Толик наш как орал, помнишь?

СУЕПАЛОВ. Он и сейчас орет. Сорок лет орет – никак не успокоится. Пересолила!

СУЕПАЛОВА. Вот ни крошки соли не сыпала, вот ни одной! Это тебе мерещится!

Входит Костя Бурский. Длинные волосы, кожаные потертые штаны, джинсовая рубашка. Сохраняющийся уже несколько десятков лет образ рок-музыканта.

БУРСКИЙ. Органолептические галлюцинации?

СУЕПАЛОВ. Чего? (Жене.) Готово уже. Неси, а то не успеем.

СУЕПАЛОВА (берет кастрюлю, Бурскому). Не хочешь тарелочку? А то твоя тебя не кормит совсем, я смотрю.

БУРСКИЙ. Мы в ресторанах обедаем.

ЖУЧКОВ. Оно и видно.

БУРСКИЙ. Как тебе видно, Миша? (Осматривает одежду.) Следы пищи?

РАМКИН. Многолетние.

БУРСКИЙ. Представителю малого и среднего бизнеса мое почтение! (Суепаловой.) Налейте, если не жалко.

Берет тарелку, Суепалова наливает ему суп, Бурский пристраивается у кухонного стола, начинает есть. Суепаловы уходят.

Входит Настя. Заспанная, вялая.

НАСТЯ. Суп?

БУРСКИЙ. Горячий.

Настя достает из стола ложку, садится рядом с Костей, ест из его тарелки.

ЖУЧКОВА. Сутки! Прямо зависть берет. Настя, я серьезно, это надо уметь, ты сутки спала.

НАСТЯ. А ты бы постояла каждый день на ногах.

ЖУЧКОВА. Я не только стою, я бегаю! У нас одна пришла, через три дня сбежала. Говорит, я думала, детский сад это сюси-пуси, а это же, говорит, каторга! Один орет, другой пищит, третий обделался, четвертый ложку проглотить хочет! Ужас!

НАСТЯ. Дети все равно дети. Ну, кричат. А ты послушай музыку по десять часов подряд. Покупатели – как глухие все, ставят на полную громкость.

БУРСКИЙ. Не цивилизованно. В наушниках надо слушать.

НАСТЯ. У хозяина политика такая: чтобы на улице слышно было. Чтобы заманивать.

ЖУЧКОВ. Смени магазин. Иди в автомобильный – вон, за углом который. Тишина, как в музее. Стоят три машины – «Крайслер» и два «мерина». И людей – никого.

РАМКИН. Еще ужинать будет кто-то? Я к тому, что скоро уже придут.

БУРСКИЙ. Пусть приходят. Меня не смутит.

ЖУЧКОВА. А чего вы не поженитесь, Костя, Настя? Устроим свадьбу, а? Сто лет на свадьбе не была, все подруги замуж вышли.

КУРЕНИНА. В браке быть абсолютно не обязательно. Я обошлась без этой формальности и прекрасно себя чувствую.

ЛИНА. Без детей скучно, Юлия Юрьевна.

КУРЕНИНА. До сорока лет я тоже так думала, Линочка. А потом поняла: что бог ни делает, все к лучшему. Я привыкла жить для себя, для своей работы – тридцать лет директором библиотеки, это, согласитесь… Я эгоистка, не умею ни о ком заботиться. Скорее всего, я плохо воспитала бы детей. Вопрос: что лучше – плохие дети или совсем без детей? Я природой обречена на вымирание, я тупиковая ветвь человечества.

БУРСКИЙ. Обожаю! Юлия Юрьевна, такое остроумие в семьдесят лет – преклоняюсь! Есть надежда, что я в семьдесят не буду маразматиком. Если доживу.

НАСТЯ. У тебя уже сейчас маразм.

Темнеет, Лина начинает зажигать свечи. Рамкин тоже зажигает свечи и керосиновую лампу.

ЖУЧКОВ. Каменный век! Телевизор даже посмотреть нельзя!

ЛИНА. А мне нравится. Нет, без света плохо, но когда свечи – красиво.

Все смотрят. Тишина. Свет медленно гаснет.

Через некоторое время. Стемнело, стало сумрачнее, но свечи горят ярче. Все собрались, сидят – кто где, слушают Вадима.

ВАДИМ. Повторяю еще раз: я не представитель риелторской компании. Я режиссер. Я искал дом для проведения съемок реалити-шоу. На тему выживания, ну, вы такие видели.

КУРЕНИНА. Извините, мерзость!

СУЕПАЛОВА. Если хуже не сказать.

КУРЕНИНА. Но вы же смотрите телевизор, Нина Петровна!

СУЕПАЛОВА. Очень редко. Смотрю и удивляюсь – до чего люди дошли, ужас!

ВАДИМ. Мы сейчас не об этом.

РАМКИН. А о чем? Конкретней нельзя?

ВАДИМ. Говорю конкретно. Мне рассказали о вашем доме. Появилась идея: снять настоящих, живых людей. Не подобранных специально.

РАМКИН. Цель? То есть это бред, никто не согласится, мне просто интересно.

ВАДИМ. Цель, как и в жизни, – борьба. «Дом на слом», так и будет называться. Условия, о которых будут знать телезрители: победителю – денежный приз и отличная квартира. За второе место тоже квартира, тоже отличная, в центре, но без денег. За третье – замечательная квартира, но уже не в центре. И так далее – по мере убывания.

МАКСИМ. Кто победителя определит? И как?

ВАДИМ. Вы определите. В конце месяца, а это рассчитано на месяц, вы должны будете проголосовать – начиная с конца. То есть выбрать, кто худший. Он выбывает. Остальные выбирают следующего. В результате остаются, как вы понимаете, две семьи.

РАМКИН. И на этом все кончится. Каждая семья проголосует за себя – и все. Победителя не будет.

ВАДИМ. Будет. Его выберут зрители.

РИММА. То есть – кто больше понравится?

ЖУЧКОВА. О, о, оживела! Победила уже?

ВАДИМ. Да, кто больше понравится. По опыту знаю, что это дело непредсказуемое. Победителем может стать самый вредный и самый наглый участник. И при этом не самый умный. Если уж у нас за таких политиков голосуют, то в такой ситуации – тем более.

МАКСИМ. Миша, у тебя есть шанс!

ЖУЧКОВ. А по морде если? Ты вообще тут ни при чем, ты жилец!

ВАДИМ. Кстати, жильца тоже решено включить в состав участников.

РАМКИН. А гарантии какие? Договор будет?

ВАДИМ. Естественно. С каждым заключается договор на оплату, потому что, естественно, вам за это шоу заплатят.

ЖУЧКОВ. Сколько?

ВАДИМ. По три тысячи в эквиваленте евро.

ЖУЧКОВА. Ничего себе!

РАМКИН. Это меньше, чем…

ВАДИМ (прерывает). Обсуждаемо! Все обсуждаемо!

РАМКИН. Я только не понял, квартиры нам в самом деле дадут?

ВАДИМ. Нет.

Общие смешки, выкрики разочарования, чей-то свист.

ВАДИМ. Вы меня все-таки не поняли. Мы разыгрываем эту ситуацию! Ра-зы-гры-ва-ем! В итоге вы получаете деньги, вас узнаёт вся страна, но вы остаетесь в своих квартирах. Вы же этого хотите?

РАМКИН. Мы хотим получить за них достойное жилье!

ВАДИМ. Ну и получите. Может быть. Если покупатель не откажется от своей затеи. Одно другому не помеха, что тут непонятного?

ЖУЧКОВ. Пять тысяч – и я все пойму. Сразу.

ВАДИМ (что-то прикинув). Хорошо.

ЖУЧКОВ. Все, я согласен!

СУЕПАЛОВ. Согласен он! А ты других спросил? Лично я с голым задом перед людьми никогда не бегал – и не буду!

ВАДИМ. Вас никто об этом не просит.

МАКСИМ. Получается ни за что бороться будем? То есть деньги – это хорошо, но победитель должен быть. Настоящий. Если уж без миллиона, то с гарантией хорошей квартиры!

РАМКИН. Мы и так получим хорошие квартиры – все!

МАКСИМ. Удивляюсь тебе. Деловой человек, а веришь в глупости. Да никто на это не пойдет! Знаю я риелторов, имел с ними дело. Это такие волки, они все равно вас обманут!

РАМКИН. Посмотрим!

НАСТЯ. Постойте! Вы извините, но я ничего не поняла. (Вадиму.) Вы еще раз можете объяснить, что мы тут будем изображать?

ВАДИМ. Объясняю. В течение месяца вы будете изображать самих себя. Людей, живущих в доме на слом и борющихся за победу. Что знают зрители – что вы должны получить призы по убывающей, что будете голосовать, что будете бороться. Чего не знают и о чем вы, кстати, ни в коем случае не должны говорить – что вам за это платят и что вы получаете инструкции. И что призов в виде квартир не будет – это к риелторам и к тем, кто хочет купить ваш дом.

МАКСИМ. Реальный приз должен быть! Хотя бы одна квартира – гарантированно.

ВАДИМ. Хорошо. Согласен.

ЛИНА. То есть вы здесь везде камеры установите?

ВАДИМ. Да, мадам.

РАМКИН. Она тебе не мадам!

ВАДИМ. Извините. Да, конечно, мы установим камеры в ваших квартирах. Кроме санузлов, естественно.

ЛИНА. Я не согласна!

ЖУЧКОВ. А как вы их поставите без электричества? Как снимать будете?

ВАДИМ. Я договорился, проводку восстановят.

ЖУЧКОВ. Телевизор можно будет смотреть!

ВАДИМ. Нет. Условия – телевизоры выносятся, телефоны отключаются, в том числе мобильные.

КУРЕНИНА. Вы шутите? А «Скорую помощь» вызвать?

ВАДИМ. Дежурный врач всегда будет наготове. Я предлагаю: не решайте сгоряча. Условия я озвучил. Через сутки, то есть завтра, в то же самое время я вернусь – с договорами, со всеми документами, которые понадобятся, и вы объявите свое решение.

ЖУЧКОВА. Минуточку, я не поняла, этот месяц мы на работу ходить не будем, что ли?

ВАДИМ. Конечно, нет. Возьмете отпуск – очередной или за свой счет.

РАМКИН. За ваш.

ЖУЧКОВ (жене). Тебе нужна работа вместо пяти тысяч?

КУРЕНИНА. Только зря теряете время, молодой человек!

ВАДИМ. Возможно. У нас еще как минимум три объекта, просто ваш по случаю оказался первым. Варианты имеются!

Затемнение.

Вадим звонит Максиму, который один в кухне. Максим – у кулисы, в сторонке.

ВАДИМ. Что говорят?

МАКСИМ. Разошлись все. Пошумели и… Но, похоже, дело не катит.

ВАДИМ. Посмотрим. Слушай, а эта девушка, она кто?

МАКСИМ. У нас их целых три.

ВАДИМ. Которая не жена Рамкина и не подруга музыканта?

МАКСИМ. Римма?

ВАДИМ. Кто она?

МАКСИМ. Вообще-то она не москвичка. Старушка тут померла, а она купила эту квартиру.

ВАДИМ. Есть спонсор?

МАКСИМ. Нет, родители помогли. Ничем не занимается, хочет стать моделью или актрисой. А что? Понравилась?

МАКСИМ. При чем тут это? Есть одна мысль. Но потом. Ты не пускай на самотек, ладно? Давай там что-нибудь по мере возможности!

Квартира 1 — Суепаловых.

СУЕПАЛОВ. Клоуном никогда в жизни не был – и не буду!

СУЕПАЛОВА. Почему обязательно клоуном? Никто не заставляет. Пять тысяч, Коля, ты подумай! Толику поможем, ты знаешь, в каком он положении!

СУЕПАЛОВ. Сам в него попал! Набрал долгов – и что теперь? А у нас только пенсия!

СУЕПАЛОВА. Живые деньги предлагают, Коля! Всего за месяц!

СУЕПАЛОВ. И ты веришь? Они сейчас чего хочешь наобещают!

СУЕПАЛОВА. Аванс можно взять. Толик прямо возродится, ты представь! Соня звонила ему, он в полном ужасе, пить начал.

СУЕПАЛОВ. Как будто он переставал!

СУЕПАЛОВА. Не так!

СУЕПАЛОВ. Ты соображай вообще, что предлагаешь! Увидят в телевизоре мои знакомые, друзья. Скажут – дожил, скачет как козел!

СУЕПАЛОВА. А ты не скачи, кто велит-то? А друзья у тебя все вымерли, у тебя их и было всего ничего! Ты же не знаешься ни с кем, Коля!

СУЕПАЛОВ. А сестра?

СУЕПАЛОВА. Ох, сестра! Хоть по телевизору увидитесь, вы три года друг с другом не общались совсем!

СУЕПАЛОВ. Все, я сказал!

СУЕПАЛОВА. Коля…

СУЕПАЛОВ. Я сказал – и все! Без разговоров!

Выходит, хлопнув дверью. Суепалова плачет.

Квартира 2 – Рамкиных. Лина говорит по телефону, Рамкин лежит на диване с ноутбуком и смотрит кино. Звуки кино громкие, хотя невозможно разобрать слова.

ЛИНА. Ты представляешь, да? Представляешь меня в этой роли? Да брось ты! Перестань! Ладно, даже обсуждать нечего. Пока. (Кладет трубку.)

РАМКИН. Что говорит?

ЛИНА. Говорит: если хотите, поживите у нас, а мы за вас поучаствуем. Дура.

РАМКИН. А может, и не дура. Участие в любом шоу – это узнаваемость. А узнаваемость в наше время – капитал. Клиенты увидят: «Кто это?» – «А тот самый, который». И у них сразу к тебе возникнет интерес. И ты на волне этого интереса берешь их в оборот.

ЛИНА. Ты что, хочешь согласиться?

РАМКИН. Я просто рассуждаю. (Пауза.) Этот телевизионщик, он, наверно, риелторов притормозил. Не появляются, не предлагают уже ничего.

ЛИНА. И черт с ними, нам и тут хорошо!

РАМКИН. Ну, не так уж и хорошо. Это я не к тому, чтобы соглашаться. Ничего, заработаем, купим нормальную квартиру…

ЛИНА. А вдруг они что-нибудь… Нина Петровна вон боится – подожгут.

РАМКИН. Не сходи с ума, это же криминал!

ЛИНА. Испугались они криминала!

БУРСКИЙ. Дай досмотреть, а? (Звуки в ноутбуке обрываются.) Черт, аккумулятор разрядился! (С досадой захлопывает крышку ноутбука.)

Квартира 5 — Курениной.

КУРЕНИНА. Полная ерунда! Кто на это согласится? Перед всей страной устроить… Даже не знаю что… Разборку и базар!

МАКСИМ. Не обязательно.

КУРЕНИНА. Вы мне говорите? Я же видела, как это бывает: разборка и базар!

МАКСИМ. Это потому, что никому не хватает мужества показать свою интеллигентность.

КУРЕНИНА. Вы советуете мне принять участие?

МАКСИМ. Сами говорили, что вам не помешало бы пройти настоящее обследование.

КУРЕНИНА. Это ужасно дорого.

МАКСИМ. Вот. А вам предлагают деньги.

КУРЕНИНА. За это? Да я лучше умру нищей, чем… Смешно!

МАКСИМ. И люди, действительно, посмотрели бы и сказали: вот как надо себя вести. Достойно, интеллигентно. Могли бы стать примером.

КУРЕНИНА (машет рукой). Перестаньте! Никому эти примеры не нужны!

Квартира 4 — Жучковых.

ЖУЧКОВ. Ко мне в мою машину уже не садится никто. Один недавно прямо в глаза: мужик, тебе на свалку надо ее, а не людей возить.

ЖУЧКОВА. Не зуди! Было бы за что, за квартиру, в самом деле…

ЖУЧКОВ. А чего это ты считаешь, что мы не можем и квартиру выиграть? Да и без квартиры – пять тысяч! Могу купить даже иномарку, трехлетку вполне приличную. Ты представляешь, сколько я тогда заработаю? Анатолий вон Локтев на фирму работает на каком-то «Опеле», да еще по дороге клиентов подбирает – зарабатывает раза в три больше меня. Москва же, Нина! Люди уже не хотят на что попало садиться! Светланка девушка почти уже, тринадцать лет, сама говоришь – плачет, надеть нечего! Васька тоже растет. Как ты себе перспективу их воспитать представляешь?

ЖУЧКОВА. На пять тысяч воспитаешь!

ЖУЧКОВ. Это основа! Вложение капитала! Или ты боишься, что в детсаду скажут?

ЖУЧКОВА. Я там не вечно работать собралась.

ЖУЧКОВ. Тем более! Тогда почему не хочешь?

ЖУЧКОВА. Я тебе честно скажу: если бы по правде, я бы согласилась.

ЖУЧКОВ. В чем дело тогда?

ЖУЧКОВА. Обдурят нас. Я вот прямо кожей чувствую – обдурят! А я дурой быть не хочу!

ЖУЧКОВ. А кто хочет?

Пауза.

ЖУЧКОВ (вздохнув). Пять тысяч…

Квартира 3 — Бурского. Настя собирает вещи.

БУРСКИЙ. Слушай, остынь. Я еще ничего не решил.

НАСТЯ. Да вижу я. Уже настроился. Гитару новую купишь, аппаратуру… Квартиру, может, получишь. И будет тебе счастье.

БУРСКИЙ. Нет, уходить зачем?

НАСТЯ. А в качестве кого я тут буду?

БУРСКИЙ. Во-первых, я еще не согласился. Хотя – возможность что-то спеть, а люди слышат, это неплохо. Это шанс.

НАСТЯ. Ну и пой. Один. А я как буду смотреться? Типа приживалка, что ли?

БУРСКИЙ. Настя, я тебя честно предупреждал, что никогда не женюсь. Я не приспособлен для этого. Детей ненавижу. А главное, я сейчас захотел – ушел, захотел – пришел. А будет семья, всё, хочешь не хочешь сиди дома! Разве не так? Не так разве?

НАСТЯ. Ты мне?

БУРСКИЙ. А кому же?

НАСТЯ. Я думала, ты сам с собой. Всё. Твоего ничего не взяла. Общее тоже оставила.

БУРСКИЙ. А что у нас общее?

НАСТЯ. Презервативы. Оставляю, пользуйся!

БУРСКИЙ. Да стой ты! Даже если бы я захотел, пока заявление подадим, пока распишут…

НАСТЯ. Отстал от жизни. В один день можно все оформить. Я Тамаре позвоню – уже утром печати в паспортах поставят.

БУРСКИЙ. Ты серьезно?

НАСТЯ. Нет, конечно. Я тебя люблю вообще-то, замуж хочу, но тебе-то что? Тебя не касается. Слушай, иди на фиг, чего ты пристал? Только нервы мотаешь. Все, я ушла!

БУРСКИЙ. Настя!

Она выходит.

БУРСКИЙ. Настя, подожди! (Выходит вслед за нею.)

Римма в кухне, шарит по шкафчикам. Входит Максим.

РИММА. У тебя кофе нет?

МАКСИМ. Растворимый сойдет?

РИММА. Сойдет.

МАКСИМ (достает банку). Чего это ты на ночь?

РИММА. А на меня не действует. Наоборот, ритуал – чашечку кофе и спать. Давление пониженное. Будешь?

МАКСИМ. Нет.

РИММА (сыплет кофе в чашку, заливает водой из чайника). Как думаешь, это серьезно?

МАКСИМ. В наше время все может быть. Что, повело?

РИММА. Я уже год по кастингам хожу, все агентства меня знают. Говорят одно и то же: вы красивая, но сейчас другие параметры. У вас красота штучная, а нужен стандарт. Но оригинальный. Ты что-нибудь понимаешь? Как это – оригинальный стандарт?

МАКСИМ. Наверно, чтобы смотрели и думали: на кого-то похожа, но непонятно, на кого.

РИММА. В меня почему-то мало влюблялись. В классе девчонки были намного хуже, в них влюблялись. А в меня нет. Почему?

МАКСИМ. Я влюбился.

Римма машет рукой.

Твоя проблема знаешь в чем? У тебя в глазах читается: мне никто не нужен.

РИММА. Может быть. Мне действительно никто не нужен. То есть нужен будет один – когда на ком-то переклинит. Но пока нет.

Идет к выходу из кухни, спотыкается, кофе выплескивается. Два вскрика – ее и Лины, входившей в кухню.

РИММА. Обожгла?

ЛИНА. Нет, я напугалась…

Римма уходит, Лина подходит к плите. В руках у нее бутылочка с соской. Она включает газ, ставит кастрюльку с водой. Максим наблюдает.

ЛИНА. Ты не смотри так. При муже особенно. А то он уже спрашивает.

МАКСИМ. Так заметно?

ЛИНА. Римма вон свободна – займись. Красивая девушка.

МАКСИМ. У меня по жизни один парадокс: если девушка мне не нравится, она свободна. Если нравится – уже занята. Замужем или еще как-то. (Подходит.) Действительно, надо держать себя в руках. (Протягивает руку, дотрагивается пальцами до плеча Лины.) Все, я от одного этого уже умер. Представляешь, как мало мне надо для счастья?

ЛИНА. Убери.

Максим убирает руку.

ЛИНА. У нас с тобой никогда ничего не будет. Никогда и ничего, понял? И успокойся.

Вечер следующего дня. И снова – общее собрание. Все держат в руках тексты договоров.

СУЕПАЛОВА. Аванс не обозначен. Мы без аванса не согласны!

ВАДИМ. Я предусмотрел, что будет такое требование. (Достает из папки листки, раздает.) Приложение. Договор на авансовую сумму.

ЖУЧКОВ. Мало!

ВАДИМ. Не зарывайтесь, вполне достаточно.

СУЕПАЛОВ. Предупреждаю – буду критиковать правительство!

ВАДИМ. На здоровье.

ЖУЧКОВА. Все равно вырежут!

КУРЕНИНА. Скажите, молодой человек, а будут, как бы это сказать… Лакуны?

ЖУЧКОВ. Чего?

КУРЕНИНА. Лакуны, зоны вне видимости камер?

ВАДИМ. Конечно. Туалеты и ванные комнаты.

НАСТЯ. И на том спасибо.

ЖУЧКОВА. Настя, тебе-то что? Ты здесь не прописана, как ты собираешься участвовать?

НАСТЯ. Прописка не главное. Муж есть – все нормально.

ЖУЧКОВА. Когда успели?

ЖУЧКОВ. Да врет она.

НАСТЯ. Паспорт показать?

ЖУЧКОВА. Молодцы! Слушайте, так свадьбу надо! Прямо со свадьбы и начнем!

ЖУЧКОВ. И первую брачную ночь – в прямом эфире!

НАСТЯ. Ага, щас!

РИММА. А ночью камеры тоже будут работать?

ВАДИМ. Всегда.

РИММА. Зачем? Неприятно: спишь, а на тебя смотрят.

БУРСКИЙ. Это если кто спит. А кто не спит?

КУРЕНИНА. Давайте без пошлостей, ладно? Неужели вам не хватит достоинства вести себя подобающим образом?

ВАДИМ. Если вопросов нет, подписываем – и вперед!

ЛИНА. Все должны подписать?

ВАДИМ. Конечно.

ЖУЧКОВА. Минуту! А детей тоже, что ли, снимать будут?

ВАДИМ. Извините, чуть не забыл. Детей не надо. Это не смотрибельно. Детей – бабушкам, родственникам, няням.

ЛИНА. У меня маленький совсем, вы что?

РАМКИН. Мы на Гоа летали на две недели, отдавала же матери.

ЛИНА. Тут две недели, а тут месяц! (Вадиму.) А если кто-то не подпишет, тогда что?

ВАДИМ. Тогда мероприятие не состоится.

ЛИНА. Значит, не состоится.

МАКСИМ. Против коллектива идешь?

ЛИНА. Чтобы на меня смотрела вся страна? Чтобы видели, как я ем, сплю с мужем, как я… даже не уговаривайте! Паша, ты же не собирался!

РАМКИН. Не так все страшно…

ЛИНА. Паша, я тебе при всех говорю – вплоть до развода! Я серьезно.

РАМКИН (кладет договор на стол). Извините. Мы выбываем.

ЖУЧКОВ. Еще бы, блин! Огребает в своей конторе бешеные деньги и доволен! А люди из-за тебя страдать должны?

БУРСКИЙ. Для менеджеров среднего звена людей нет. (Загибает пальцы.) Есть партнеры, клиенты, агенты, субподрядчики… Кто там у вас еще?

ЛИНА (встает, направляется к двери). Начинается! Паша, пойдем отсюда!

СУЕПАЛОВА. Ничего не начинается, но вы, в самом деле… Вы подумайте о нас!

Вадим в это время тихо говорит с кем-то по телефону. Или делает вид.

ВАДИМ. Вопрос решен. (Рамкину и Лине.) Предлагаем на месяц квартиру со всеми удобствами, намного лучше вашей.

ЛИНА. А вместо нас кто будет? Я никого в свою квартиру не пущу!

ВАДИМ. Мы ее просто не снимаем, будто ее в доме нет.

РАМКИН. Тогда мы останемся.

ЛИНА. Но сниматься не будем.

РАМКИН. Ты за себя боишься, что ли?

ЛИНА. Чего это?

РАМКИН. Видел я эти шоу: некоторые сначала тихие-тихие, а перед камерой такое начинается!

ЛИНА. Ты так обо мне думаешь? (Резко возвращается, садится.) Снимайте! Хоть сейчас!

ВАДИМ. Спасибо всем, прошу вернуть подписанные договоры. Улаживайте свои дела, пока ставят камеры, пристраивайте детей, и завтра начнем. Никаких связей с внешним миром. Продукты будем вам доставлять. Вести себя естественно! Хотя, вы сами через пару дней забудете про камеры, это быстро происходит. На каждого прикрепят микрофоны и наушники. Через наушники я буду подавать команды.