Текст книги "Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых"

СУЕПАЛОВ. И себя мне тоже не жалко. Умру – не жалко. Плакать не стану.

СУЕПАЛОВА. Все умрем. Так ужинать будешь?

СУЕПАЛОВ. Буду.

Квартира 3 – Бурских. Бурский и Настя в санузле, сидят на краю ванны и курят.

НАСТЯ. Как-то мы с тобой вне игры оказались. Римма занята, мне задания нет кого-то охмурять… Скандал, может, устроим?

БУРСКИЙ. На тему?

НАСТЯ. Ну, ты будешь играть, я скажу – надоело.

БУРСКИЙ. А тебе надоело?

НАСТЯ. Нет. Зато заработаем. И просто скучно ничего не делать.

БУРСКИЙ. Тоже верно.

Выходит, берет гитару, начинает играть и напевать.

Чуть погодя выходит Настя.

НАСТЯ. Не надоело тебе? Дай передохнуть, а?

БУРСКИЙ. Я работаю.

НАСТЯ. Какая это работа?

БУРСКИЙ. Творческая.

НАСТЯ. За работу деньги платят. Ты сколько песен сочинил?

БУРСКИЙ. Не считал.

НАСТЯ. Ну примерно?

БУРСКИЙ. Сотни две.

НАСТЯ. Ого! И ни одну не купили. По радио не поют, на диски не записывают. Почему?

БУРСКИЙ. Покупают попсу. Мне один продюсер объяснил: твои песни слишком хорошие. Ясно? Для эфира песня должна быть достаточно плохой.

НАСТЯ. Неужели у тебя не нашлось ни одной достаточно плохой песни?

БУРСКИЙ. Я подозреваю, что ты говоришь серьезно.

НАСТЯ. А как еще? Время тратишь, а толку нет. Вот у нас магазин – если бы у нас не покупали ничего, мы бы тут же закрылись.

БУРСКИЙ. Ты предлагаешь мне закрыться? Спасибо. Нет, я давно вижу, что ты ничего не понимаешь в моем деле. Тебе наплевать. А я тебе сразу говорил: я могу жить только с женщиной, которая меня понимает.

НАСТЯ. Костя, я тебя понимаю…

БУРСКИЙ. Хочешь правду? Я очень жалею, что мы поженились. Есть единственная девушка, с которой я хотел бы жить. Римма. Она сейчас с Максимом – это ерунда. Это временно. Я умею дожимать, и я ее дожму. Вот. Это тебе вся правда.

НАСТЯ. Костя, ты что? Да я верю в тебя! Ты еще себя покажешь! Эти идиоты ничего не понимают!

БУРСКИЙ. Как только все кончится, мы расстанемся. Заявляю официально.

НАСТЯ. Костя, не говори так! (Становится на колени перед Бурским, обнимает его.) Ты что? Я тебя обожаю, я ребеночка от тебя хочу! Я умру без тебя просто! (Вскакивает, кричит в камеру.) Эй вы, сволочи! Я перебью вам все камеры! (Хватает плюшевую игрушку, бросает в камеру.) Мне надоело! Я отказываюсь! Вы сволочи, вы фашисты, вы издеваетесь над людьми!

ГОЛОС ВАДИМА. Отлично, Настя, спасибо.

Кухня, общий сбор.

ВАДИМ (просматривает свои записи). Так… Это я сказал, это сказал… Да! За секс в эфире отдельное спасибо и отдельная премия! (Вручает конверты Рамкину и Римме.)

ЛИНА. Какой секс? Паша?

РАМКИН. Я изображал.

ВАДИМ. Очень достоверно и красиво.

ЛИНА. Ты скот! Ты…

РАМКИН. Что я? А ты с Максимом – что?

ЛИНА. Ничего! Я по-человечески, я увлеклась, я пар выпускала, признаю. Но я себе ничего не позволила! Максим, ведь так? А ты – как животное! Набросился на кусок мяса!

РИММА. Это о ком, интересно?

ЛИНА. О тебе! Это ты его затащила! Порнозвездой хочешь стать? Станешь! Если я тебе рожу не испорчу. (Хватает кастрюльку, плещет водой в Римму.)

РИММА (отскочив). Ты с ума сошла?

ЖУЧКОВ. Так обварить можно!

ЛИНА. Убью!

Бросается на Римму, та защищается. Драка. Их растаскивают.

МАКСИМ. Девочки, девочки!

ЖУЧКОВ. Не шалить!

РАМКИН. Вы что, с ума сошли?

Куренина подходит к Вадиму и отвешивает ему пощечину.

ВАДИМ (в камеру). Сережа, снял? Отлично!

Затемнение.

Кухня. Ночь. Входит Суепалов с лестницей-стремянкой. Замирает, прислушивается. Все тихо. Суепалов снимает бельевую веревку, ставит лестницу, поднимается по ней, привязывает веревку к массивному крюку, на котором когда-то висела люстра, а сейчас – лампочка. Завязывает узел.

Где-то – звонок телефона.

Сонный голос Вадима.

ГОЛОС ВАДИМА. Сережа? Что случилось?

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Старик вешается. Что делать?

ГОЛОС ВАДИМА (после паузы). Ничего.

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Вадик, ты с ума сошел? Это статья. Непредотвращение.

ГОЛОС ВАДИМА. Непредотвращение убийства – это статья. Непредотвращение самоубийства – такой статьи нет.

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Ну, доведение.

ГОЛОС ВАДИМА. Это надо доказать. Скажем: у мониторов никого не было. Кстати, можешь отойти.

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Нет, но человек же все-таки.

ГОЛОС ВАДИМА. Ты уволен. С этой минуты. Поэтому не несешь никакой ответственности.

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Я не могу. Я сейчас включу громкую связь и кого-нибудь позову!

ГОЛОС ВАДИМА. Только попробуй!

Суепалов уже встал на стремянку и примеривается к петле…

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Все, включаю!

Тут распахивается дверь и вбегает Суепалова.

СУЕПАЛОВА. Коля! Не смей!

СУЕПАЛОВ. Отойди!

СУЕПАЛОВА. Тогда со мной! (Лезет по стремянке, обнимает мужа.) Тогда вместе! Я одна не останусь! Коля… (Плачет.) Бог меня разбудил!.. Пойдем отсюда… Как меня толкнуло что-то… Пойдем! Я прошу тебя!

Затемнение

В кухне — Максим и Вадим.

МАКСИМ. Ну что, доволен?

ВАДИМ. На сто процентов. Сегодня финальный аккорд – и… Такого не было. Я показывал материал, все с ума сходят. Гениальное кино!

МАКСИМ. А что будет, когда ты им скажешь, что их не показывали по телевизору?

ВАДИМ. Им уже все равно, деньги-то платим. Предложи я им сейчас кого-нибудь убить, начнут возмущаться, кричать. Но убьют. А что, это был бы мощный финал.

МАКСИМ. Убийство и так почти уже было.

ВАДИМ. Самоубийство. Нет, предлагать я, конечно, не буду, это подстрекательство, уголовка, статья – сто процентов. Но если бы само собой…

МАКСИМ. Учился с тобой, не думал, что ты станешь такой сволочью.

ВАДИМ. Значит, плохо разбираешься в людях. Актеру простительно, а риэлтору нет. Дисквалифицируют. А чего ты не рад, я не понимаю? Получил женщину своей мечты.

МАКСИМ. Да. Только я – не мужчина ее мечты.

Появляются бредущие под руку, усталые и словно постаревшие, Суепаловы.

ВАДИМ. Здравствуйте, проходите.

Постепенно собираются остальные.

ВАДИМ. Михаил! Ты трезвый?

ЖУЧКОВ. Хватит.

ЖУЧКОВА. Не такой сегодня день, чтобы пить!

Все рассаживаются. Лина – с Максимом, Рамкин с Риммой.

ВАДИМ. Итак, господа, сегодня решающий момент. Голосование. Вот урна (указывает на кастрюлю). Вот бумажечки. (Раздает.) Пишем имена первых кандидатов на выбывание, учитывая состав новых пар. То есть Лину пишем с Максимом, а Пашу…

РАМКИН. Нет.

ВАДИМ. Что нет?

РАМКИН. Я буду один.

ВАДИМ. Не получится. Либо парой, за исключением Юлии Юрьевны, либо никак.

РАМКИН. Тогда никак. Я выбываю. Пока.

Хочет уйти.

ЛИНА. А со мной не хочешь?

РАМКИН. Я наигрался.

ЛИНА. Безо всякой игры. (Максиму.) Извини.

МАКСИМ (пожимает плечами). Я ждал чего-то в этом духе.

РИММА. А я имею право одна, как Юлия Юрьевна!

МАКСИМ. Я тоже. У меня договор на мое имя.

ВАДИМ. А кто против? Никто не против! Я даже рад, что любящие сердца соединились!

РАМКИН. Ты можешь не брехать?

ВАДИМ. Действительно, к делу, к делу! Пишем имена кандидатов. Или кандидата. Принцип: одна семья – один голос.

Все пишут и кладут записки в кастрюлю. Вадим начинает доставать по одной и читать вслух.

ВАДИМ. Юлия Юрьевна. Римма. Максим. Бурские Настя и Костя. Рамкины Паша и Лина. Юлия Юрьевна. Юлия Юрьевна. Юлия Юрьевна – извините. Можете присутствовать, можете отдыхать.

КУРЕНИНА. Нет, но за что? Я ничего никому не сделала!

ВАДИМ. Вот именно за это. Вы самая благородная, но самая беззащитная, Юлия Юрьевна. Вы можете даже радоваться: лучшие в таких играх выбывают первыми. Их боятся.

КУРЕНИНА. Сволочи! Мещане! Пошлые люди! Будьте вы прокляты! (Неумело кидает тряпкой, попадает в Жучкову.)

ЖУЧКОВА. Ну, ну, полегче!

КУРЕНИНА. Чтобы вам сдохнуть в ваших новых квартирах! Уроды! (Зуммер, зуммер, зуммер.)

Куренина отходит, берет кружку с водой, садится в углу, достает из кармана таблетки…

ВАДИМ. Продолжаем.

Все пишут, кладут записки. Вадим вынимает.

ВАДИМ. Максим. Римма. Жучковы. Суепаловы. Максим. Римма. Незадача. Максим и Римма – по два голоса. Макс, уступишь даме?

МАКСИМ. Запросто. Все равно в следующем туре выкинут.

Отходит в сторону. Следующий тур.

ВАДИМ (достает записки). Римма. Жучковы. Рамкины. Бурские. Римма. Красавица, увы!

РИММА. Начхать.

Отходит к Максиму. Следующий тур.

ВАДИМ. Рамкины. Рамкины. Бурские. Жучковы. Паша, Лина! Вас считают серьезными соперниками!

РАМКИН. И правильно делают. Все только начинается.

ВАДИМ. Что вы имеете в виду?

РАМКИН (Лине). Кофе хочешь?

ЛИНА. Я сама сделаю.

Идут к плитам, занимаются приготовлением кофе.

Следующий тур.

ВАДИМ. Суепаловы. Жучковы. Суепаловы.

СУЕПАЛОВА. Неправда!

ВАДИМ. Что неправда? Тут написано.

СУЕПАЛОВА. Все равно! Подтасовка!

СУЕПАЛОВ. Замолчи! Пойдем отсюда!

СУЕПАЛОВА. Нет, я останусь! Я посмотрю, кого они победителем сделают! И сразу все пойму!

СУЕПАЛОВ. Да нечего тут понимать…

ВАДИМ. Итак, их осталось двое, как поется в веселой песенке, известной нам по книге Агаты Кристи! Костя и Настя – Михаил и Нина. У нас есть результаты зрительского голосования по всем кандидатам. Подлинность может подтвердить наш сотовый оператор – есть статистика. Достаем список, смотрим, у кого из наших победителей больше голосов.

ЖУЧКОВА. Не дай бог.

ВАДИМ. Что?

ЖУЧКОВА. Ты смотри, смотри.

ВАДИМ. Смотрю. (Ведет ручкой по списку.) Подавляющим, извините, большинством голосов окончательными победителями становятся… Бурские Костя и Настя! Поздравим!

Аплодирует. Но никто не присоединяется. В том числе и Костя с Настей.

ЖУЧКОВА. Ну и чего ты радуешься? Думаешь, все? Ничего подобного. Если ты мне такую же квартиру, как им, не предоставишь, то есть даже больше, с учетом детей, то я… Я даже не знаю, что я с тобой сделаю. Мне самой страшно подумать. Ты понял?

ВАДИМ. Господа, успокойтесь! Вы забыли, у вас приличные бонусы! Деньги – и слава! Вас смотрела вся страна.

МАКСИМ. Хоть сейчас не ври. Они завтра уже узнают, что по телевизору ничего не было.

СУЕПАЛОВ. Как это не было?

МАКСИМ. Не было. Он для кино это снимал. Гений штопаный. На тему манипулирования людьми.

ВАДИМ. Ну кино. Какая разница? В контракте, между прочим, есть строчечка – возможна киноверсия. Вы даже не обратили на нее внимания.

СУЕПАЛОВ. Нет, минутку! Значит, мы мучились – зря?

ВАДИМ. Почему зря? И почему мучились? Получится шедевр, я вас уверяю!

Суепалов идет на Вадима со страшным лицом.

ВАДИМ. Николай Иванович, в чем дело? Слушай, старче, не заставляй применять силу!

СУЕПАЛОВ. Силу? Ты эти руки видишь? Думаешь, я только на калькуляторе тюкал? У меня от природы… Я в своем управлении всех… Этот самый… (Сгибает руку, нетерпеливо – Суепаловой.) Как называется?

СУЕПАЛОВА. Армреслинг.

СУЕПАЛОВ. Именно. Я в армреслинг всех ломал! Без исключения!

ЖУЧКОВА. А у нас тоже ручки не слабые.

ЖУЧКОВ. Как клопа его! Чтобы кровь из людей не сосал!

ВАДИМ. Я не понял, вы что, серьезно, что ли?

Все идут на него. Затемнение, возня, вскрики.

Появляется свет. Никого – только Вадим на полу.

Входят Режиссер и Продюсер. Продюсер останавливается, не приближаясь к Вадиму.

РЕЖИССЕР. Сережа, снято?

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Да.

РЕЖИССЕР (наклоняется, щупает пульс Вадима). Потрясающе. Он уверял, что гарантирует драку с убийством в конце, я сомневался. Он угадал. Гениальный был человек. Настоящая смерть режиссера в кадре, Голливуд отдыхает навсегда!

ПРОДЮСЕР. А кому это вообще в голову пришло?

РЕЖИССЕР. Ему и пришло. Явился и сказал, что давно хотел снять кино о том, как можно манипулировать людьми. И есть такая возможность. Просил помощи и содействия, я же его учитель как никак. Он не подозревал, бедный, что я сам давно хочу снять кино – о том, к чему приводит манипулирование людьми. Он работал на меня и не знал этого. Но я не вмешивался, все случилось само собой. Ну что, Виктор Викторович, эффектно? А вы боялись за свои деньги.

ПРОДЮСЕР. Продюсера не всегда интересуют деньги.

РЕЖИССЕР. Возьмем Канны, а? Конечно, сомнительный пункт – подлинное убийство. Но это же почти документальное кино. Человек провоцировал и нарвался. Мы ни при чем.

ПРОДЮСЕР. Ты меня успокаиваешь или себя?

РЕЖИССЕР. Я спокоен.

Пока они беседуют, к Режиссеру подкрадывается Куренина с топориком для рубки мяса. Лицо сумасшедшее. Продюсер видит ее, но молчит. Куренина взмахивает топором, бьет обухом по голове Режиссера. Ненатуральный звук – громкий, резкий, на весь театр. Режиссер удивленно падает. Куренина, бросив топор, уходит.

ПРОДЮСЕР. Надо же, как бывает. А говорят, бомба в одну воронку не падает. Сережа, ты снимал?

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Да.

ПРОДЮСЕР. Отлично. Теперь это окончательно гениально. Канны будут, он прав. В случае чего, Сережа, меня тут не было, тебя у мониторов тоже не было. Я в кадр не попал?

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Только сейчас.

ПРОДЮСЕР (Режиссеру). Увы, друг, я пришел слишком поздно. Я ничего не мог сделать.

К Продюсеру подкрадывается Максим, подбирает топор, подходит все ближе.

ГОЛОС СЕРЕЖИ. Может, еще успеете.

ПРОДЮСЕР. Что успею? Как-то ты странно это сказал. Сережа, это ты вообще? Я голоса не узнаю. Сережа? Кто там? Чей это голос?

Максим взмахивает топором.

Затемнение.

Громкий резкий звук.

Занавес.

Дурак
(«Не дайте мне вас убить»)
^{современная притча в двух действиях}

Действующие лица

ДУРАК, 25 лет

РЕГИНА, врач, около 30 лет, она же РЕГИНА, ДОЧЬ ВРАЧА АДА, СТАРУХА, БАРМЕНША

ВРАЧ (мужчина), около 50 лет

ЛЫСЫЙ (самом деле рыжий), 25 лет, он же ЗАЩИТНИК, БРАТ ДУРАКА, БАРМЕН, СЫН ВРАЧА ДЭН, ЖУРНАЛИСТ-1, ЖУРНАЛИСТ-3

РЫЖИЙ (на самом деле лысый), около 50 лет, он же ОБВИНИТЕЛЬ, ДОДУРАК, ЖУРНАЛИСТ-2, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ, ЖУРНАЛИСТ-4

ЛОХМАТЫЙ (действительно лохматый), за 60 лет, он же СУДЬЯ, СТАРИК, ПСИХИАТР, ГЛАВВРАЧ, ОРУЖЕЙНИК

Выходят сын Врача (он же Бармен, он же Брат, он же Защитник, он же Лысый – т. е. рыжий) и дочь Врача (она же Регина). Сына зовут Дэн, дочь зовут Ада.

Примечание. В пьесе обозначено, что всех героев играют 5 актеров и 1 актриса. Но при постановке не исключен и обычный подход: 1 персонаж = 1 актер (актриса).

Первое действие

1

РЕГИНА сидит в кабинете. Это довольно симпатичная женщина, настроенная вполне благодушно.

Заходит молодой человек, имя которого ДУРАК. В руках у него только что заведенная больничная карта.

РЕГИНА. Здравствуйте, проходите.

ДУРАК. Здравствуйте. (Пятится назад, смотрит на дверь с обратной стороны.) Извините. Тут фамилия. По фамилии непонятно, что тут женщина. А там не сказали.

РЕГИНА. Где?

ДУРАК. Где запись.

РЕГИНА. Для вас это имеет значение?

ДУРАК. Да.

РЕГИНА. Вы лечиться пришли?

ДУРАК. Да.

РЕГИНА. Какая вам разница, у кого? На что жалуетесь?

ДУРАК. Жаловаться зачем мне? Просто… Болеет что-то.

РЕГИНА. Да вы проходите. Садитесь. Давайте карту.

Дурак дает ей карту. Регина смотрит.

РЕГИНА. Дурак. Это что?

ДУРАК. Имя. Звучит оно, как ваше слово дурак.

РЕГИНА. А фамилия?

ДУРАК. Нет фамилии у нас. Повторяем для паспорта имя. Получается Дурак Дурак. Я знаю, это вам смешно.

РЕГИНА. Почему? Всякое бывает. Вы, значит… перемещенное лицо?

ДУРАК. Я, да, из другой страны, да. Другой климат там совсем, все другое там. Не болел никогда там я. Не болел тут тоже никогда. И заболел вдруг. Заболел нет. Чешется немного там оно.

РЕГИНА. Покажите.

ДУРАК. Не могу.

РЕГИНА. Почему?

ДУРАК. Вы женщина. Показывать у нас нельзя это чужим женщинам. И своим. Никому. Вообще женщинам нельзя. Только жене – в темноте.

РЕГИНА. В темноте отлично видно.

ДУРАК. Сказал я неправильно. Знаю плохо язык, кажется, что я неумный. А я не неумный. Знаю много. Выучил ваш язык. Я хотел сказать, разрешается видеть в темноте на ощупь жене. Руками.

РЕГИНА (улыбается). Я врач, понимаете? Мне можно и руками, и глазами. И даже нужно.

ДУРАК. Извините, нельзя.

РЕГИНА. А как я буду лечить? Хорошо, скажите хотя бы – где это?

ДУРАК. Не могу. Сказать не могу при женщине это слово.

РЕГИНА. А я могу. Хорошо. Я буду называть, а вы кивните.

Она очень тихо, почти беззвучно называет, Дурак неподвижен.

РЕГИНА. Вы не поняли?

ДУРАК. Не знаю этих слов.

РЕГИНА. Расшифровываю. (Делает знак Дураку пододвинуться. Объясняет.)

ДУРАК. Говорите зачем это вы? Вы женщина, вам нельзя!

РЕГИНА (с улыбкой). Я врач! Как я буду лечить, интересно? Не называя?

ДУРАК. Почему. Есть слова, которые около. Например: то, что ниже низа живота.

РЕГИНА. Уже легче. Итак, у вас болит то, что ниже низа живота? Как болит? Резь, выделения, сыпь, опухоль, что?

ДУРАК. Это не там. Это… Это ниже пояса с обратной стороны.

РЕГИНА. На ягодицах? Что? Порез, укус, язва?

ДУРАК. Сидеть больно. Было сперва немного, теперь больше. Болит, чешется.

РЕГИНА. Какого цвета?

ДУРАК. Не знаю. Увидеть как могу я? Это же там.

РЕГИНА (с улыбкой). В зеркало, например.

ДУРАК. Смотреть в зеркало на это не могу я. Нельзя.

РЕГИНА. Господин Дурак, давайте договоримся. Вы пришли лечиться, правильно? Я ничего не напутала? Лечиться. Не рассказывать о своих обычаях, о том, что в вашей стране другой климат. Правильно?

ДУРАК. Смеетесь надо мной?

РЕГИНА. Упаси боже! Самое большее – немного подшучиваю.

ДУРАК. Подшучивать над мужчиной нельзя женщине.

РЕГИНА. Скажите пожалуйста, цари природы какие! А мужчине можно подшучивать над женщиной?

ДУРАК. Нельзя тоже.

РЕГИНА. А кому можно?

ДУРАК. Нельзя никому.

РЕГИНА. Веселый вы народ! Смеяться-то можно вообще?

ДУРАК. Да, очень. Смеется когда ребенок. Улыбается мама. Или папа. Идет когда дождь.

РЕГИНА. Дождь идет – это да, это смешно. Обхохочешься, в самом деле. Ладно, к делу. Придется вам все-таки показать. У вас обычаи, я понимаю. Но вы в другой стране. У нас другие обычаи. А у болезни, должна вам сказать, обычаев вообще нет. Болезни у всех одинаковые – независимо от нации, вероисповедания и политических убеждений. Понимаете? Инфаркт, например. Имя – инфаркт, фамилия – инфаркт, национальность – инфаркт, вероисповедание – инфаркт.

ДУРАК. Кажется мне, говорите не очень умные вещи вы. Извините. Ошибаюсь наверно я.

Регина смеется.

ДУРАК. Что?

РЕГИНА. Да так. Смешной вы. Сколько вам лет?

ДУРАК. Двадцать пять лет мне. Почему смешной?

РЕГИНА. Давно здесь?

ДУРАК. Три года.

РЕГИНА. А такое ощущение, будто только что прибыли.

ДУРАК. Работаю на стройке работаю, выхожу мало совсем. Там у нас свои все.

РЕГИНА. Дорогой Дурак, должна признаться: мы в тупике. Вы хотите вылечить болезнь, я хочу вам помочь. Но, не посмотрев, что там у вас, я помочь вам не сумею. Понимаете?

ДУРАК. Да. Пойду, где записывают, и скажу, чтобы записали к мужчине.

РЕГИНА. Зачем вам время терять? (Смотрит на часы.) Сейчас я приглашу своего коллегу, он тоже дерматолог. Ему покажете?

ДУРАК. Да. Спасибо вам.

РЕГИНА. Хорошо. (Идет к двери. Останавливается. Возвращается, берет со стола визитную карточку, дает Дураку.) Это моя визитка. Телефон, адрес. Если заболит то, что можно показать, звоните. И просто так звоните. Вам нужно понять здешнюю жизнь, чаще выходить за пределы своей стройки.

ДУРАК. Хотите, чтобы я вас имел?

РЕГИНА. Юноша, у вас с головой все в порядке? С чего вы взяли?

ДУРАК. Говорили мне – такие обычаи у вас. Если женщина приглашает мужчину, она это делает, чтобы он с ней лег.

РЕГИНА (с улыбкой). Вам говорили те, кто хочет, чтобы так было. Понимаете? На самом деле, во-первых, я вас не приглашала. То есть приглашала – как врач. Во-вторых, даже если бы пригласила не как врач, это ничего не значит.

ДУРАК. Неправда. Значит. Нравлюсь вам я.

РЕГИНА. Что?!

ДУРАК. Смотрите вы так. Вижу.

РЕГИНА. Я так смотрю, надо же! Я смотрю – человечно! Меня так воспитали! Я на всех так смотрю! Доходит?

ДУРАК. Не доходит. Но уже идет.

РЕГИНА. И слава богу! Я имею право при вас говорить «слава богу»?

ДУРАК. Да, конечно.

РЕГИНА. Слава богу! А то ведь при вас скоро и своего бога нельзя будет упомянуть!

ДУРАК. Это неправда.

Регина выходит. Дурак подходит к зеркалу. Поворачивается спиной. Щупает больное место и словно пытается рассмотреть сквозь брюки.

Стремительно входит врач (около 50-ти лет), которого так и будем называть — ВРАЧ.

ВРАЧ. Здравствуйте. Снимаем штанишки, молодой человек. Мне сказали, какие у вас проблемы. Не стесняйтесь. Я мужчина. При этом не гомосексуалист. Ну?

Дурак чуть приспускает брюки.

ВРАЧ. Ниже!

ДУРАК. Видно уже.

ВРАЧ. Только краешек. Мне надо все рассмотреть.

ДУРАК (еще чуть приспускает). Теперь?

ВРАЧ. Ниже, я сказал! Мне надо осмотреть кожные покровы вообще! И насколько это распространяется! Слушай, мальчик, меня ждет пациент – между прочим, профессор искусствоведения, уважаемый человек! Я вас по двадцать человек в день принимаю – и вы тут еще кочевряжиться будете! Снимай, говорю! (Одним рывком сдергивает с него брюки.) Ну вот, а ты боялся.

Хочет осмотреть Дурака, но тот отскакивает со спутанными ногами, не знает, как повернуться, чтобы не видно было его срамных мест, одной рукой прикрывается, второй рукой натягивает брюки.

ДУРАК. Сделали что вы?!

ВРАЧ. Ничего пока не сделал! Не хочешь лечиться – до свидания! Развелось придурков…

Хочет выйти, но дурак встает на его пути.

ДУРАК. Сделали что вы?! Убить должен вас я!

ВРАЧ. Ого! Это уже интересно! А ну, отойди!

ДУРАК (вытягивает перед собой руки). Видели вы, что видеть не может чужой мужчина! Убить должен вас я!

ВРАЧ (отходит к столу, берет скальпель). Ну? Убивай.

ДУРАК (идет к нему). Сделали вы это зачем? Убить должен вас я.

ВРАЧ. Убивай, убивай. Иди ко мне.

И Дурак идет. Врачу приходится отступить.

ВРАЧ. Ты что, псих?

ДУРАК. Нормальный. Убить должен нормально.

ВРАЧ. Это лучше, чем ненормально. Так. Мальчик, давай успокоимся. Возможно, я сделал что-то неправильно. Обычаи и все такое. Но я-то не знаю ваших обычаев!

ДУРАК. Не меняются от этого они. Убить должен вас я. Сразу же.

ВРАЧ. Не подходи! А то я тебя тоже убью. Придется.

ДУРАК. Пусть. Должен я.

ВРАЧ. Повторяю: я не знал, что этого нельзя делать!

ДУРАК. Спросить было надо.

ВРАЧ (размахивает скальпелем). Не подходи! Урод! Нарожали вас на наши головы! У себя там места вам не хватает – приехали, да еще свои порядки тут заводят!

ДУРАК (оцепенел). Сказали что вы?!

ВРАЧ. Что слышал! Живи здесь по нашим законам, понял?

ДУРАК. Законы везде одни. Оскорблять нельзя мать.

ВРАЧ. Какую мать, кто про мать говорил?

ДУРАК. Сказали вы: нарожали на наши головы. Нарожал кто? Рожают только матери. Нарожали кого? Нас, то есть в том числе меня. Оскорбили, значит, вы мою мать. Это плохо. Сняли когда вы штаны с меня, не жить вам было, не жить теперь вам тем более.

ВРАЧ. Ничего, два раза не умирают!

Он так храбр, потому стоит у двери процедурной комнаты. Дурак бросается к нему, врач юркает в процедурную. Дурак ломится туда, раздается вой сирены. В комнату вбегают два человека в форме охранников.

Затемнение.

2

В тюремной камере — ЛЫСЫЙ (он на самом деле рыжий), РЫЖИЙ (он на самом деле лысый) и ЛОХМАТЫЙ (он действительно лохматый). Лысый – юркий, ерничающий, хамоватый, Рыжий – большой, тугодумный, мрачный, Лохматый – желчный, недобрый, больной (кашляет).

Открывается дверь, на пороге появляется Дурак. Лысый тут же бросает перед ним на пол грязное полотенце. Дурак поднимает его.

ДУРАК. Уронили.

ЛЫСЫЙ. Не уронил, а бросил! Ты пропал, мальчик! Я тебя проверил! Если человек серьезный, бывалый, наш – он ноги вытрет, понял? Если совсем новичок – перешагнет. А ты вообще поднял! Ты тут будешь не человек, а крышка от параши! (Рыжему.) Правильно, папа?

РЫЖИЙ. Как зовут?

ДУРАК. Дурак.

ЛЫСЫЙ. Чего? Ты смеяться над нами вздумал?

ДУРАК. Такое имя. Дурак.

Троица после паузы начинает хохотать.

ЛЫСЫЙ. Вот спасибо! Утешил!

РЫЖИЙ. Молодец. Нам тут скучно, а ты развеселил. Молодец. Так как тебя зовут?

ДУРАК. Дурак.

ЛОХМАТЫЙ. Не смешно уже.

ЛЫСЫЙ. Давай, колись, как тебя звать по-настоящему? Ты не бойся, мы никому не скажем! Мы тут сами всех запутали. Я вот рыжий, а сказал, что Лысый. Кличка такая будто бы. А он лысый, а сказал, что Рыжий.

ДУРАК. Зачем?

ЛЫСЫЙ. Я же говорю, чтобы запутались. А он – Лохматый.

ДУРАК. А на самом деле?

ЛЫСЫЙ. Он и на самом деле Лохматый. Увлекаться тоже нельзя, ты соображай! Когда они узнают, что я Рыжий, а Рыжий – Лысый, они начнут думать, что Лохматый тоже не Лохматый. И запутаются окончательно, им в голову не придет, что он действительно Лохматый! Понял? Давай, колись, как тебя зовут?

ДУРАК. Дурак. Такое имя. Звучит оно по-вашему как дурак. Означает у нас – первый. Называют так первого ребенка.

ЛОХМАТЫЙ. С гор спустился? Из пустыни выполз?

ДУРАК. Там все есть. Горы, да. И долина. Пустыни нет. Нас всего две тысячи человек.

ЛЫСЫЙ. Будет на одного меньше!

ДУРАК. Почему?

ЛЫСЫЙ. Потому что тебя прибьют. Или они (кивает в сторону двери), или мы!

ДУРАК. За что вы? Не сделал ничего вам я.

ЛОХМАТЫЙ. Воздух портишь.

ЛЫСЫЙ. Вот именно! Нам и так тут воздуха не хватает, теперь ты пришел! Нам мало воздуха! Не трогай наш воздух! Ты что, не понял? Не дыши! Перестань дышать сейчас же!

ДУРАК. Шутите вы?

ЛЫСЫЙ (Рыжему). Убить его, папа?

РЫЖИЙ. Не сразу. Дай получить удовольствие. Объясни ему вообще.

ЛЫСЫЙ. Объясняю. Дурак, это наша родина (обводит руками пространство камеры). Мы тут живем почти всю жизнь. То есть уже четыре дня. У нас тут все права, а у тебя – никаких прав. Поэтому ты должен нас слушаться, понял? Сказано не дышать – не дыши!

ДУРАК. Это глупо. Не дышать не может человек, умрет он.

ЛЫСЫЙ. Так и умри!

ЛОХМАТЫЙ. Мертвый он еще больше вонять будет.

ЛЫСЫЙ. Ничего, вынесут! (Дураку.) Ну? Все понял?

ДУРАК. Да. Вам скучно. Устали, издеваются все над вами. Издеваться теперь хочется над кем-то вам. Не дам я.

РЫЖИЙ. Как это ты не дашь?

ДУРАК. Дышать буду я.

РЫЖИЙ (неспешно поднимается). Нет, брат, не будешь. Сейчас я тебе кислород перекрою.

Подходит к Дураку, закрывая его своим громоздким телом. Поднимает руку. Дурак делает какое-то движение – и Рыжий падает с поднятой рукой.

Пауза. Рыжий недвижим на полу.

Лохматый подходит, становится на колени, приникает к груди Рыжего.

ЛОХМАТЫЙ. Не дышит.

ЛЫСЫЙ. Давно пора! Жизни не давал никому! Заставлял над людьми издеваться! (Пинает ногой Рыжего.) Зверь! Гад! Сволочь!

Дурак отталкивает его.

Начинает делать Рыжему искусственное дыхание. Массирует грудь, дышит в рот.

Рыжий оживает. Медленно встает, садится на лавку. Ложится.

ЛЫСЫЙ. Ты как? Ты нормально? Врача не вызвать?

Лысый молчит.

ДУРАК. Где здесь туалет?

РЫЖИЙ. А вон – ведерко в уголке. Они в нормальный тут не водят. Говорят, ремонт. В ведерко, в ведерко. Не промахнешься!

ДУРАК. Отвернитесь.

ЛОХМАТЫЙ. Нужен ты кому. Встань спиной сам – и все.

ДУРАК. Отвернитесь.

Все отворачиваются. Дурак встает лицом к ведру.

Рыжий поднимается. Тихо подходит, поднимает обе руки, сцепляет пальцы в двойной кулак и обрушивает этот кулак на голову Дурака.

Затемнение.

3

Зал суда. Слева (если смотреть из зала) ОБВИНИТЕЛЬ, справа ЗАЩИТНИК, в центре СУДЬЯ. Перед ними ВРАЧ и ДУРАК. Сбоку — РЕГИНА. Обвинитель – это тот, кто был Рыжим (то есть лысым, которому около 50), Защитник – Лысый (то есть рыжий, 25), Судья – Лохматый (за 60). Обвинитель заканчивает свою речь.

ОБВИНИТЕЛЬ. Таким образом, ваша честь, в действиях обвиняемого предусматриваются злоумышленные намерения к совершению осознанного противоправного действия, а именно – покушения на жизнь человека. Я кончил.

СУДЬЯ. Спасибо. Слово защите.

ЗАЩИТНИК. Вопрос потерпевшему. Условно потерпевшему, поскольку он не потерпел на самом деле. В чем заключались злоумышленные намерения обвиняемого?

ВРАЧ. Как в чем? Собирался меня убить.

ЗАЩИТНИК. Напал? Ударил? Схватил?

ВРАЧ. Он не успел. Но четко сказал: «Я тебя убью!»

ЗАЩИТНИК (Дураку). Вы это говорили?

ДУРАК. Да. Потому что…

ЗАЩИТНИК. Спасибо. Да, он говорил. Ну и что? «Я тебя убью!» само по себе ничего не значит. Это речевой оборот! Я скажу, например вам, ваша честь, я просто хочу привести пример, я скажу вам не здесь, а на улице, когда вы случайно наступите мне на ногу, что я имел вас или вашу мать. Конечно, это означает, что я невоспитан. Но вы наступили мне на ногу, у меня был повод. А главное, вы же не будете меня убивать?

ДУРАК. А надо бы.

ЗАЩИТНИК. Помолчите!

СУДЬЯ. Пример некорректный. Я – не он. У каждого свои представления о достаточности оснований для преступления.

ОБВИНИТЕЛЬ. Вот именно! Закон призывает нас учитывать личность обвиняемого. Обвиняемый же воспитан так, что за оскорбления, подобные тем, которые он претерпел от уважаемого доктора, можно и убить! Таков обычай этого народа.

СУДЬЯ. Аргумент не принимается во внимание. Он живет здесь, по нашим законам, и обычаи его народа могут уважаться, но юридически их не существует.

ЗАЩИТНИК. Согласен! Но наш закон дает право защищаться. Ваша честь, если на вас нападут в темном переулке, вы будете защищаться?

СУДЬЯ. Бессмысленный вопрос.

ЗАЩИТНИК. Позволю себе предположить, что будете. Может, всего лишь оттолкнете, а он упадет – и головой об асфальт. И умрет. Но никто и речи не будет вести о злоумышленном убийстве! Это даже не превышение мер защиты. Это всего лишь убийство по неосторожности, да и то вряд ли. Я к тому, что мой подзащитный не нападал, а защищался. Прошу, ваша честь, разрешить задать несколько вопросов свидетельнице.

СУДЬЯ. Разрешаю.

Регина встает.

ЗАЩИТНИК. Скажите, как реагировал господин Дурак на ваши просьбы обнажить часть тела для осмотра?

РЕГИНА. Он этого не позволил.

ЗАЩИТНИК. Вел себя агрессивно?

РЕГИНА. Нет.

ЗАЩИТНИК. То есть конфликта между вами не возникло?

РЕГИНА. Нет.

ЗАЩИТНИК. Почему же возник конфликт между господином Дураком и доктором?

РЕГИНА. Меня там не было. Но я знаю, что доктор сдернул с него брюки. И высказался в том духе, что матери рожают неполноценных детей, имея в виду в том числе и мать обвиняемого. (Врач смотрит на нее изумленно, взгляд Регины тверд.)

ЗАЩИТНИК. Спасибо, садитесь! Итак. Доктор нападает на человека, насильственно снимает с него, извините, штаны, обзывает его мать – какой тут ждать реакции? Впрочем, я сейчас даже не об этом. Ваша честь, защита подает встречный иск. Мы просим возбудить уголовное дело в отношении доктора, применившего в отношении господина Дурака насильственные действия, оскорбившего его, фактически напавшего на него, злоупотребив своими должностными полномочиями!

ВРАЧ (вскакивает). Что?!

ОБВИНИТЕЛЬ. Возражаю, ваша честь!

СУДЬЯ. Суд вынужден принять иск и передать следствию. Слушание откладывается.

ВРАЧ. Минутку! Вы что, с ума тут сошли все?

СУДЬЯ. Я штрафую вас за оскорбление суда!

ВРАЧ (Дураку). Надо было мне тебя зарезать, тогда все были бы на моей стороне! Ваша честь, я хочу сделать заявление!

СУДЬЯ. Разрешаю.

ВРАЧ. Мне надоела эта ерунда. У меня нет смертельного желания засадить этого дурака…

СУДЬЯ. Господина Дурака.

ВРАЧ. Да. Господина Дурака в тюрьму. Но и оправдываться в связи с идиотскими обвинениями я тоже не хочу. У меня пациенты, семья, мне некогда! Я отзову свой иск – если защита отзовет встречный иск. И пошли они все в задницу. Это не для протокола.

СУДЬЯ (Защитнику). Вам понятно это предложение?

ЗАЩИТНИК. Вполне. Мы согласны.

СУДЬЯ. Ввиду примирения сторон дело объявляется закрытым. Слушание закончено, все свободны!

ЗАЩИТНИК (Дураку). А? Как мы их? (Регине). Между прочим – бескорыстно! Не за деньги!