Текст книги "Антихрист и Русский царь"

Алёна прочитала приглашение царского помощника приехать в Иерусалим для работы над статьёй и, недолго думая, отправила отрицательный ответ. Не успела она как следует рассмотреть фотографии храмового комплекса, как пришлось срочно бежать к сыну. У него опять начался приступ. На этот раз он забился в тёмный угол и истошно кричал. Глаза, как всегда, были крепко зажмурены, ещё он прикрыл их ладонями рук. Так повторялось изо дня в день. Кошмары отнимали последние силы у исхудавшего мальчика и его родных. Врачи пожимали плечами, не ставя диагноз.

– Может, это шизофрения в начальной стадии? – предположил один седобородый врач-психиатр, но так и не смог подвести под это обоснование. – В любом случае ваш ребёнок страдает какой-то манией.

«Навязчивое состояние», «истерический синдром Кауза», «припадки слабоумия» – всё чаще врачи склонялись к тому, что у Всеволода налицо симптомы психического расстройства. Многие, узнав о похищении ребёнка, разводили руками: «А что же вы хотели, мамочка, в таком нежном возрасте любая психическая травма чревата последствиями». В этом врачам добавляли уверенности и беседы с Севкой, который постоянно твердил о мёртвой собаке, загрызшей главного бандита. Его хотели госпитализировать в детскую психиатрическую больницу, но мать не отдала.

– Ну, что с тобой, сыночек, родненький. – Алёна сидела на корточках рядом с сыном, который кричал от страха, спрятав маленькое личико в ладошки.

– Мне страшно! Прогони их, они опять пришли! – Сева уже сорвал голос и теперь только затравленно сипел.

– Да кто они?! Страшилки, черти, домовые? Может, Баба-яга?

Сын не называл имена и всякий раз замолкал, словно пугающие его гости запрещали сообщать о своём существовании посторонним.

Севка уже не мог восстановить в памяти подробности. Кошмар лишил его возможности нормально думать и хоть немного анализировать происходящее. Только помнил, что в тот день, когда мама поехала в командировку, он проснулся достаточно поздно. Ему показалось, что из кухни доносится запах его любимых блинов. Он открыл глаза и тут же в ужасе закрыл, так как понял, что это сон и он сейчас проснётся. Иначе чем объяснить сидящее на его кровати существо, похожее и на варана и на человека. Осторожно приоткрыв глаза, чтобы не спугнуть сон, он увидел, что человек-рептилия выпустил из рта узкий раздвоенный язык, который стал приближаться к его лицу. «Не хочу такой сон, хочу блинов со сметаной», – подумал мальчишка, проснувшись окончательно. Он потянулся, схватил себя за нос и больно сдавил, чтобы понять, что не спит. Открыв глаза, увидел, что красные глаза рептилии и раздвоенный язык никуда не делись, нависая над ним. Из приоткрытой пасти с множеством острых зубов на его кровать стала стекать жёлтая тягучая слюна, попадая ему на грудь, на лицо. Севка прикрылся рукой и, соскочив с кровати, побежал в ванную. Открыв кран с холодной водой, стал обливать себе лицо, утрачивая остатки сна, стараясь поскорее смыть из памяти неприятное видение. Он посмотрел в зеркало и истошно закричал, увидев за своей спиной мертвеца. То, что это мертвец, было понятно по изменениям в лице, отсутствию мышц и кожи на теле. Он инстинктивно оглянулся, продолжая звать на помощь бабушку.

– Что?! – В ванную комнату влетела перепуганная Наталья Андреевна. – Что случилось?

– Вон! – Севка ткнул пальцем в зеркало.

– Чего? – Бабушка ничего не увидела. – Привиделось что-то?

Она перекрестила внука. Но мертвец не исчезал. Он подошёл вплотную к зеркалу и прижался лицом, растворяясь в гнилостной массе. Севку стало рвать. В дверном проёме показались монстры. Слизняки с десятками глаз и мокрым следом, маленькие мохнатые сущности – нечто среднее между домовыми и гремлинами. Призраки умерших людей с верёвками на шеях, с ножами в теле, утопленники с водорослями в волосах. Бесов было особенно много. Старые черти, маленькие юркие бесенята. Нечто среднее между свиньей и козлом. Они особенно изгалялись. Если от других можно было отгородиться, закрыв глаза, от чертей это не помогало, они лезли в голову мальчика, прикидывались мыслями, обманывали, убеждая, что никого нет, радовались его очередному крику, питаясь его испугом.

Они проникали в мозг ребёнка и кричали визгливыми голосами, лишая его аппетита и сна. Единственное, что помогало отгонять бесов, – молитва и святая вода. Только после того, как бабушка прочитала «Отче наш» и окропила Севку освящённой в церкви водой, черти на время пропали. Однако оставались иные сущности, от присутствия и встреч с которыми Севка медленно терял рассудок. Самое ужасное – он не мог рассказать об увиденном. Всякий раз, когда он пытался описать визитёров, горло сжимал спазм, и он не мог вымолвить ни слова. Он не понимал, где он находится, когда спит или бодрствует. Беседы с врачами становились всё короче, поскольку за их спинами появлялись сущности и приходилось прятаться от всех, зажмуривая глаза. Среди этой чертовщины маленький мальчик вспоминал дядю Юру, который спас его от бандитов. В минуты затишья Севка отчаянно просил мать и бабушку позвать своего спасителя. Женщины обещали, но его всё не было.

В этот вечер Севка почувствовал, что ни мать, ни бабушка не смогут помочь ему избежать встречи с самым страшным чудовищем. Об этом его заранее предупредили бесы. Он явился среди ночи. Страшный пупырчатый червь с несколькими рядами зубов острых, как пилы, круглыми рыбьими глазами и витыми рогами, нескончаемо длинный, он заполнил собой комнату Севки. Мальчик пытался разбудить мать, но Алёна не просыпалась. Мальчик вскочил с кровати и попытался проскочить сквозь многочисленные кольца, которыми он обвивал пространство комнаты, но у него ничего не получилось. Он задел одну из бородавок, и она сразу вцепилась ему в плечо. Все бородавки на теле червя оказались головами монстров, одна страшнее другой. Их было сотни, тысячи, они лопались, одна за другой, являя перепуганному ребёнку маски смерти и других ужасов преисподней. Кольцо червя обхватило малыша, и бугры, словно присоски спрута, вонзились в его беззащитное тело.

…Изувиль был доволен собой, как никогда. Падший ангел знал, что ни один человек не сможет пережить его появление. Изувиль быстро разделался с сыном Оборотня, заранее зная, что его противник примчится по первому звонку, узнав о несчастье. И тогда он не сможет ни помешать, ни омрачить главное событие в истории человечества, после которого, наконец, воцарится безраздельное господство Зла. На шахматной доске преисподней будет появляться все больше игроков, а «белых» фигур не останется вовсе. Войско Иисуса не наберёт себе воинства из душ праведников. И тогда Сатана объявит «мат» самому Богу.

Выиграть давнюю битву, доказать своё преимущество и самому стать единственным властителем Вселенной. Ему достанется место рядом с новым Богом, и история повторится вновь. Теперь Изувиль бросит вызов Сатане и докажет, что он – Первый. Но это будет уже спор между ними, когда Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух исчезнут из Вселенной сквозь чёрные дыры в отдалённую галактику. Не будет людей, лишь маленькие злобные существа – чебесы, карлики с чёрной душой. Именно для них станет Сатана богом, а Изувиль начнёт с ним вековую борьбу и выиграет. Так до безконечности, пока не будет выведена новая сущность, которая разрушит любую материю, поскольку не сможет сосуществовать ни с кем и ни с чем. Но это случится не скоро. Сейчас ему нужно довести задуманное до конца. Ведь уже сегодня, с приходом Антихриста к мировому господству, начнётся отсчёт нового времени. Эпохи безраздельного Зла.

Алёна проснулась от ощущения, что сына нет в кровати. Она инстинктивно протянула руку на его половину и обнаружила холодную пустоту. Вскочив, увидела сына лежащим на полу у двери комнаты. Казалось, он спал, но что-то в его позе её сильно настораживало. Рука. Она как-то неудобно сгибалась в локте. Так спать ужасно неудобно. Отказываясь верить в плохое, Алёна попыталась унять охватившую её панику и, словно наблюдая за собой со стороны, подошла к сыну. Осторожно погладила его волосы и расправила руку. Он не пошевелился. Казалось, он не дышит. Алёна толкнула его сильнее, стараясь вывести из глубокого сна. Закричала. В комнату вбежала бабушка.

– Что с ним? – не дожидаясь ответа дочери, запричитала Наталья Андреевна. – Упал? Ушибся?

– Да нет же, я проснулась, а он здесь на полу… – пояснила дочь.

Бабушка попыталась нащупать пульс, но тщетно. Тут же нашлось зеркальце, которое успокоило женщин проявившимся дыханием. Его перенесли на кровать и вызвали скорую. Приехавший молодой, но очень внимательный врач осмотрел мальчика и вынес приговор. Кома!

– Вы накануне никаких лекарств ему не давали? – Он искал возможную причину такого состояния ребёнка. – А что это у него под пижамой?

На плече у Севки поступило множество мелких отметин, словно полопались сосуды. Стали осматривать его спину, ноги. Всё тело было в красных точках, которые располагались параллельными рядами.

– Первый раз такое вижу, – развёл руками доктор. – Может, это аллергия? Случаи комы от анафилактического шока известны.

– Доктор, умоляю, верните мне Севу! – взмолилась мать мальчика. – Вы же можете вывести его из этого состояния. Ну, там, укол…

– Только в стационаре, – отрицательно замахал головой врач, – одевайтесь, мы вас сейчас отвезём.

– Почему я не позвонила его любимому дяде Юре? – сокрушалась Алёна. – Может быть, ничего бы и не случилось.

– А что бы ты сказала человеку, находящемуся за границей? – урезонивала её Наталья Андреевна. – «Срочно бросайте вашу службу и приезжайте к моему сыну, потому что он вас зовёт»?

– Да, ты права, – согласилась дочь. – Он же не отец, бросать всё и мчаться по первому зову. Мы и так ему многим обязаны.

– Но ты позвони ему, – предложила Наталья Андреевна. – Пусть знает, какое несчастье случилось с нашим мальчиком. Мне кажется, он очень хорошо к нему относился, даже любил, по-твоему.

– Ну о чём ты, мама? – прервала её недовольная дочь. – У него свой сын такого же возраста, вот его он любит, а к Севке всего лишь из чувства вежливости так относится.

– Или ты ему приглянулась, страшилке этому, – кивнула в знак примирения Наталья Андреевна.

Алёна вспомнила последний эмоциональный разговор с этим странным мужчиной. Да, она ему нравилась, несомненно. Именно поэтому не позвонила ему, когда её об этом просил сын. Ей просто не хотелось быть обязанной человеку, который внушал неприязнь.

Похищение Патриарха Иерусалимского прошло как по маслу. Для этого Дроздов, при помощи подкупленного палестинца, который знал водителя Патриарха, встретился с его шофёром-греком. Встреча проходила в специально арендованной на этот случай квартире. Апартаменты располагались неподалёку от резиденции Патриарха, возле которой стояла его машина в ожидании, когда его святейшество поедет домой по окончании вечерней молитвы. Грек и глазом не моргнул, как из глушителя вылетела пуля и, прошив ему голову, застряла в обивке кожаного дивана.

Форменную одежду снимали уже с трупа. Палестинец спустя мгновение, вместо тридцати сребреников, получил в голову аналогичную пулю. В планы подполковника ФСБ не входило оставлять живых свидетелей. Замыв наскоро воротник пиджака, он с трудом влез в форму шофера и, нахлобучив на голову фуражку, а на глаза большие чёрные очки, добрался до автомобиля и занял место водителя. Когда Патриарх сел в машину, он быстро тронулся и остановился лишь в условленном месте, где в машину подсел Иванов. Бывший генерал, недолго думая, оглушил пассажира. Потеряв от удара сознание, Иерусалимский Патриарх сполз вниз между сиденьями, не издав и звука.

– Помнят ещё руки-то, – рассмеялся Тихоня, поддержанный ответным смехом своего бывшего подчинённого.

– И куда его теперь? – спросил Дроздов.

– Едем в условленное место к реке, – указал Тихоня.

Дорога заняла приличное время, но Патриарх не шевелился. В условленном месте их ожидали. Мерзавой подошёл к автомобилю Патриарха и заглянул в салон. К тому моменту пленник стал приходить в себя, издавая стоны и пытаясь подняться на сиденье.

– Приведите его в чувство быстрее, – недовольно поморщился Мерзавой.

Вскоре Патриарх, обильно политый водой из реки, стал понимать, что произошло, и молиться. Мерзавой прервал молитву, быстро переходя к делу. Он объяснил, что от него требуется, в случае если Благодатный огонь не сойдёт.

– Вы, ваше святейшество, должны нам гарантировать, что выйдете из Гроба с Благодатным огнём в любых случаях. – Он сделал паузу, со значением чиркая в руках зажигалкой. – Прежде чем ответите, знайте, в случае отказа мы утопим вас прямо здесь, в Иордане.

Последнее он сказал с нескрываемым сарказмом. Его телохранитель достал из багажника тяжёлый колёсный диск и цепь и бросил под ноги духовному лицу. Седобородый грек поднял глаза к небу и попытался с новой силой обратиться к Богу но Мерзавой ударил его по руке, занесённой для крестного знамения.

– Заканчивай мне тут театр устраивать, – прорычал статс-секретарь. – Говори своё решение, возьмёшь с собой зажигалку на всякий «пожарный» случай? Правда, здорово получилось – пожарный случай!

Мерзавой, поддержанный окружением, засмеялся каламбуру.

– Меня обыскивают, – зацепился за «соломинку» священник, – будет скандал.

– Не переживай, отец, – ухмыльнулся Мерзавой, – с армянином мы уже договорились.

– Нет, я отказываюсь, – отрицательно покачал головой Патриарх. – На всё воля Бога.

– Нет, дед, не на всё, – разозлился Мерзавой.

Телохранитель, с помощью Дроздова, пристегнул цепью тяжёлый автомобильный диск к ногам пленника и, скрутив сзади руки, потащил Патриарха к берегу Иордана.

– Твоё последнее слово, дед? – подошёл к нему со спины Мерзавой.

– Спаси и помилуй Боже, – едва успел вымолвить тот.

Мерзавой толкнул его в спину, и он полетел в мутные воды Иордана.

– Моя воля, – подытожил секретарь Антихриста и тут же осёкся.

Иерусалимский Патриарх показался из воды живым и невредимым.

– Это ещё что за дрянь? – взвизгнул испуганный Мерзавой. – Как это произошло?

Его помощники в какой-то миг растерялись, всматриваясь в Патрирха, который с мокрыми спутанными волосами был похож на водяного.

– Да там мелко, – догадался Иванов. – Он просто встал на ноги.

– Ну, так решите это как-нибудь, – прошипел Мерзавой, – или мне надо тебя учить, как это сделать?

– Дай ствол, – протянул Иванов руку к телохранителю Мерзавого.

Получив пистолет, он подошёл к краю обрыва и, прицелившись, с первого выстрела прострелил Патриарху голову. Тот окунулся с головой в воду, но оставался виден с берега, словно погружённый поплавок.

– Да, блин, надо было его просто отбуксировать на глубину, чтобы он с головой под воду ушёл, – высказался Дроздов, поймав на себе недовольный взгляд Иванова, в руках которого всё ещё оставалось оружие. – Я в том плане, что теперь без лодки не обойтись.

– А я думаю, надо его вытащить и привязать диск к животу, вот он и ляжет на дно, – возразил Иванов. – Займитесь. Я свою работу сделал.

Дроздов оглянулся на Мерзавого и увидел одобрительный кивок. Ничего не оставалось, как вместе с телохранителем и водителем Мерзавого раздеваться и выволакивать на сушу труп Патриарха. Переместив груз на середину тела, они наконец справились с задачей, и покойник ушёл на дно, скрывшись из глаз.

– Только непонятно, как теперь пройдёт церемония сошествия Благодатного огня, если в Гроб за ним некому лезть, – выразил свои сомнения Сергей Сергеевич.

– Король умер, да здравствует король, – усмехнулся Мерзавой. – Ваше святейшество, соблаговолите явиться перед глазами сомневающихся, укрепите их в вере.

Дверца его «мерседеса» открылась, и оттуда показался живой и невредимый Патриарх Иерусалимский.

– Господи, да что же это? – вырвалось у Иванова, рука которого сама по себе осенила тело крестным знамением. – Не может быть?

– Смотри, Тихоня, не наделай в штаны со страху, – засмеялся довольный произведённым эффектом Мерзавой.

Мокрый телохранитель инстинктивно полез за пистолетом, но Иерусалимский Патриарх среагировал моментально, ударив своим увесистым посохом точно в кисть.

– Эй, эй, остановитесь, – приказал Мерзавой. – Это не наш утопленник, это совсем другой человек. И, в отличие от первого, этот щёку не подставит.

– Я понял, – произнёс телохранитель.

– Поразительное сходство, – опомнился Тихоня. – Мои поздравления, шеф, теперь я понял всю гениальность вашего плана. Можно не переживать. Огонь будет гореть, так ведь, святой отец?

Тихоня поймал взгляд «Патриарха» и почувствовал, что от его глаз исходит жар.

– Как скажешь, сын мой, – произнёс глухим сдавленным голосом «Патриарх». – Хочешь, чтобы горел, будет гореть.

Иванов увидел, как от огненного взгляда «Патриарха» его одежда вспыхнула, словно была облита горючей жидкостью. Охватившая всё тело боль заставила его, не раздумывая, прыгнуть в воду.

Остальные тоже напряглись, готовые в любой момент прыгнуть следом за товарищем. Но странный двойник моментально потерял интерес к их персонам. Те, воспользовавшись случаем, побежали к берегу посмотреть, жив или нет Иванов. Сергей Сергеевич был жив. Только одежда полностью сгорела, теперь было непонятно, как он в таком виде будет возвращаться назад.

– Зачем, господин мой, вы так с ним жестоко поступили? – осторожно спросил Мерзавой, боясь ненароком навлечь на себя гнев падшего ангела. – Он много для нас сделал и будет делать.

– А теперь ещё будет меньше говорить не по делу, – пояснил Изувиль, возвращаясь к машине. – Не выношу, когда меня святым отцом называют, – сказал он Мерзавому.

Проехав с километр, машина свернула на гравийную дорогу, ведущую в пустыню. Через десять минут за небольшим холмом показался летательный аппарат падшего ангела.

– Можно спросить? – заискивающе поинтересовался Мерзавой и, получив одобрение, продолжил: – Я не понял, зачем вам было нужно присутствовать на казни Патриарха. Вы не верили, что мы выполним задание?

– Нет, мне нужно было видеть оригинал, прежде чем принять его внешность, – пояснил Изувиль. – Теперь меня даже его родная мать признает.

– А Оборотень?

– Что Оборотень?

– У него всё так же, как у вас, происходит? – Секретарь Антихриста задал провокационный вопрос. – Кто из вас сильнее?

– Ты что, сомневаешься? – разозлился Изувиль, но моментально остыл. – Мы разные. Я могу принимать обличья только мёртвых людей. Поэтому, если мне понадобится твоя внешность, ты умрёшь.

Изувиль посмотрел в испуганное лицо статс-секретаря Фонда и рассмеялся, весьма довольный его реакцией.

Юродивый проснулся от телефонного звонка. Было раннее утро. Звонила Алёна.

– Севка в реанимации в коме, – первое, что услышал мужчина от любимой женщины.

Остатки сна улетучились в мгновение, на смену пришла тревога, граничащая с отчаянием.

– Отчего, когда произошло? – выпалил отец.

– Два дня назад, а отчего, врачи не знают, – уставшим голосом произнесла Рощина.

– Почему же ты сразу не перезвонила? – возмутился мужчина. – Я бы сразу прилетел.

– Мы уже перешли на «ты»? – хладнокровно зафиксировала женщина. – Вот как.

– Извините, не заметил, вырвалось, – удивился Юродивый её реакции. – Разве это важно сейчас?

– Мы не родственники и не близкие люди, – твёрдо дала понять мужчине Рощина. – Я бы и вовсе не позвонила, но сын, ещё будучи в сознании, просил, чтобы ты пришёл. Можно сказать, что я выполняю его волю.

– Хорошо не добавила «покойного», – разозлился он.

– Ты что, врач или волшебник, чтобы я тебя первым поставила в известность? – Тон Рощиной становился всё более раздражённым. – Что ты вообще можешь в этой ситуации? А впрочем, ещё не поздно сесть в самолёт и сегодня быть у Севки в реанимации.

– Я не врач и не волшебник. – Юродивый не заметил, как потерял контроль над своими эмоциями. – Но я переживаю за сына не меньше, чем ты.

– Вы опять пропустили «твоего», – ещё больше разозлилась Алёна. – Не надо примазываться, вы не имеете отношения к моему сыну. Вы Всеволоду никто! Помогли один раз, спасибо. Но на этом давайте остановимся. Не надо приезжать к нему в больницу, считайте, что этого разговора не было. И ещё. Вы мне противны как мужчина, так что не теряйте времени даром. У нас с вами ничего не будет.

– Мне сейчас более важна жизнь Всеволода, – перебил её Юродивый.

– Опять ложь. Откуда такая забота к чужому ребёнку? – злилась женщина. – Вы ему кто? Сват, брат? Может быть, дядя? Ах, ну да, как же я забыла, дядя Юра! Который на самом деле и не Юра, и не дядя, а обыкновенный…

Алёна захватила в лёгкие больше воздуха, чтобы раз и навсегда поставить жирную точку, мысленно перебирая слова. Обманщик, ухажёр, старый женолюб, сластолюбец.

– Отец! Ты хотела сказать «отец». – Невольное признание прорвало наэлектризованное пространство.

Сказанное в сердцах, на эмоциях, победившее осторожность, которую Юродивый всегда культивировал в себе, общаясь с любимой женщиной.

– Мерзавец! – нашла наконец подходящее слово Рощина. – Старый, безсовестный наглец! – продолжала возмущаться Алёна, шагая по реанимационной палате, где, подключённый к аппаратуре, лежал её сынишка. – Ему хоть в лоб, хоть по лбу.

Рощина подумала, что если он ещё раз появится на глаза, то она заявит в полицию. А лучше сообщит его жене, что он ухлёстывает за другой женщиной.

Первым порывом Юродивого было бежать в аэропорт и ближайшим рейсом лететь в Москву. Он выскочил из гостиницы, поймал такси, за рулем которого сидел старый еврей в чёрной шляпе с ниспадающими на плечи пейсами.

– Наверное, встречаете друзей? – с довольной улыбкой предположил тот, когда услышал, куда ехать.

– Нет, улетаю в Москву, – автоматически ответил пассажир.

– Теперь весь мир смотрит в сторону храма Соломона, а вы зачем-то покидаете Иерусалим, – удивился шофёр. – Вы разве не пойдёте на коронацию нашего Машиаха?

– Вашего Машиаха, – резко отрезал Юродивый, чувствуя сомнения.

Он не мог допустить, чтобы заговор, который он наблюдал в кувуклии, удался и христопродавцы явили миру обычный, разожжённый вручную огонь.

– Вы ещё пожалеете, что пропустили этот исторический момент, – продолжал водитель. – Потом, когда Машиах станет повелевать всем миром, вы скажете своим внукам, что были в тот день в Иерусалиме, но улетели и ничего не увидели.

– Уговорили, разворачивайте машину, – к удивлению и радости еврея, скомандовал Юродивый.

Сердце мужчины разрывалось на части. Сын или долг. Ничего, уже завтра он сможет вылететь. Один день ничего не решит. И все же, вернувшись в гостиницу, он разложил свою походную икону – складень и стал молиться, прося у Господа, Божьей Матери и Николая Чудотворца помощи своему тяжелобольному сыну.

Храм Гроба Господня и территория около него были полны паломниками со всего света. Они стояли, держа в руках свечи, и, несмотря на предстоящее долгое ожидание, были полны радости, что подобрались так близко к месту ежегодного божественного явления. В самом же храме люди стояли так плотно, что рассчитывать на проход к кувуклии мог разве только сумасшедший, да и то в составе своих соплеменников в рамках предстоящего праздника. И ещё Юродивый в безтелесной сущности. Проходя сквозь тысячи верующих, мужчина чувствовал тонкие вибрации их энергии. Тело невидимки словно плыло в этом море положительных эмоций… и вдруг натолкнулось на холод, исходящий от небольшой группы людей, среди которых сразу узнал своих старых врагов.

Иванов и Дроздов ничем не отличались от других. Та же одежда, праздничные свечи. Невидимка обошёл их группу, словно боялся испачкаться, и приблизился к кувуклии. В этот момент в храм ворвалась группа христиан-арабов и с криками и песнями проследовала в центральную часть храма. Словно мартышки, они полезли на оставшиеся свободные от паломников парапеты и ниши, расположенные на приличной высоте. Вскоре появились два основных действующих лица. Армянский Патриарх был бледный, с потухшими глазами, однако выполнял свои обязанности как обычно. Осмотревшись внутри кувуклии и не найдя ничего подозрительного, он, согласно чину восхождения, осмотрел облачение Патриарха Иерусалимского. В правом кармане подрясника обыскиваемого отчётливо прощупывалась зажигалка. Та, о которой его предупреждали люди, он заметил их краем глаза совсем неподалёку. Кредиторы Гамлета. У одного подозрительно оттопыривался карман. Что там? Неужели оружие? Патриарх поднял глаза, пытаясь найти в выражении лица Патриарха Иерусалимского намёк или подсказку, как поступить. Может быть, иерусалимский брат, как и он, обработан или запуган и надеется на него? Что именно он, армянин, проявит твёрдость духа и обнаружит в кармане зажигалку.

«А что будет с Гамлетом? А со мной?» Мысли роились с бешеной скоростью. Неожиданно он почувствовал резкую боль в стопе. Ему на ногу своим каблуком наступил Иерусалимский Патриарх.

– Ну, чего заснул, – процедил сквозь зубы совершенно незнакомым голосом второй Патриарх. – Оглашай, что я чист.

Армянский Патриарх встретился с ним глазами и понял, что тот и впрямь чист. Мысли, словно под гипнозом, улетучились, и от этого стало легко.

Он, повинуясь приказу Изувиля, провозгласил, что при нём нет ничего, чем можно развести огонь, и «Патриарх Иерусалимский» направился к входу в Гроб Господа. На пороге Изувиль остановился, заскрежетав зубами. Почувствовал, что внутри находится его вечная помеха – Оборотень. Падшего ангела бесило, что он не мог вступить в схватку, поскольку находится на виду тысяч людей и должен вынести Благодатный огонь. Он пролез в пещерку и огляделся по сторонам. В преддверии свершения таинства все лампадки, висевшие над его головой, были погашены. Изувиль усмехнулся, подумав, что было бы весьма интересно увидеть схождение Благодатного огня ему, падшему ангелу, ведь в Библии нет указаний на то, что в канун воцарения Антихриста огня не будет. Это всего лишь устоявшиеся человеческие слухи, ставшие частью веры. Однако время шло, но всполохов божественного огня не наблюдалось. Пачка свечей, лежавшая на ложе в ожидании возгорания, оставалась нетронутой.

Видимо, Бога не перехитрить. Он видит его маскарад и не даёт огня падшему ангелу, делающему всё для воцарения врага человеческого. Изувилю стало очень тяжело в святом месте, где сохранилась вечная энергия Сына Божьего.

Всё его тело ныло и стонало криками многочисленных грешных душ, горящих в аду. Словно мистический магнит выдавливал его из пещерки, притягивая назад на грешную землю. Не выдержав положенного по чину времени молитвы, он достал зажигалку и чиркнул. Пламя загорелось, но, когда поднёс к свечам, оно резко колыхнулось и погасло, словно с чьей-то помощью. Изувиль скривился в злой ухмылке.

– Ты зря не улетел к сыну, – обратился он к невидимке. – Ему ты бы ещё мог чем-то помочь. Мне же не в силах помешать.

Юродивый дождался, когда Изувиль опять зажжёт огонь, и снова маленьким вихревым потоком потушил язычок пламени. Затем ещё и ещё.

– Не надоело гонять воздух? – разозлился Изувиль, отбросив зажигалку в сторону. – А как ты с этим справишься?

Он взял пачку свечей, и от его взгляда они вспыхнули адским пламенем.

– Сегодня много человеческих рож лишатся бровей и волос, когда будут умываться нашим огоньком, – рассмеялся Изувиль, видя, как ветерок не в силах потушить огонь Преисподней, а только лишь его раздувает.

Юродивый не мог справиться. В отчаянии он попытался быстро трансформироваться в молекулы воды, залить адское пламя, но падший ангел разгадал его намерение и выскочил с огнём из пещерки наружу. Выйдя в придел Ангела, Изувиль, к своему ужасу, увидел, как огненный факел погас, словно его опустили в бочку с водой. Даже зашипел.

Стоящий в приделе в ожидании, армянский Патриарх посмотрел вверх, словно выискивал прореху в крыше, через которую могла пролиться влага, и перекрестился. Рядом коптский священник замер, как статуя, не понимая, что делать дальше, ведь он своими глазами видел, как Патриарх вынес огонь, который моментально потух. Изувиль нырнул в пещеру и снова воспламенил пачку свечей, но на выходе свечи снова погасли. Между тем в кувуклию стали заглядывать священники, недоумевая о причинах задержки.

– Почему гаснет огонь? – весь бледный от волнения, поинтересовался копт.

– Потому что толпа съела весь кислород, – уверенно произнёс Изувиль, с угрозой посмотрев на армянского Патриарха, который сокрушённо качал головой, понимая, что причина совершенно в другом.

– Так давайте зажжём несколько пачек сразу и быстрей выбежим к людям, – предложил копт. – Чтобы огонь разошёлся по церкви.

Он нырнул в пещерку, но не обнаружил Благодатного огня.

– Благодатного огня нет, – вскрикнул он, показавшись обратно.

– А ты что думал, он будет по сто раз сходить на землю? – иронизировал Изувиль, но понял, что не в силах противостоять Богу.

Это его рука вмешалась, не допустив подмену Благодатного огня. Юродивый, также понимая, что произошло, возликовал и своим энергетическим всплеском выдал себя.

– Напрасно радуешься, – выкрикнул Изувиль Оборотню. – Не ты мне помешал, но к сыну опоздал именно ты. Теперь его уже не вырвать из лап смерти, и ты ещё не раз пожалеешь, оплакивая его потерю.

Коптский священник и Армянский Патриарх в испуге перекрестились, не понимая, с кем говорит их брат по вере, и думая, что у него от переживаний случилось помешательство. Но истинный шок они испытали мгновение спустя, когда «патриарх» неожиданно исчез из вида, а его одеяние, лишённое опоры тела, опало на мозаичный пол кувуклии, подобно брошенной тряпке.

– Это был бес или сам Дьявол, – испуганно ворочая глазами, крестился коптский священник. – Ты видел, он вселился в тело Патриарха?

– Иди скажи людям, что Благодатный огонь не сошёл, – перебил его армянин, который в мыслях уже благодарил Господа и испрашивал у него прощения за свою слабость.

– Иди ты, армянин, – не соглашался копт, – нас и арабов и так не любят. А тут ещё и дурная весть!

Так они и стояли, глядя друг на друга и не решаясь выйти к начинающей волноваться толпе. Наконец в кувуклию один за другим стали заходить представители разных церквей, требуя отчёта о происходящем. Они показывали на вход в пещерку и спрашивали, почему Патриарх Иерусалимский до сих пор не вышел. Свидетели проявления нечистой силы молчали, словно глухонемые, да и что могли сказать армянин и копт, чтобы не навлечь на себя гнев толпы. Что Патриарх Иерусалимский вовсе не патриарх, а нечистая сила, которая испарилась в воздухе, оставив одежду? Или что его здесь не было вовсе? Но тысячи свидетелей – весь храм – наблюдали его вхождение в кувуклию. И ровно столько же – что он оттуда не выходил. Оставалось только молчать. Поняв, что Благодатного огня нет, монахи вышли и огласили горестную весть всему православному миру. В храме раздался вздох разочарования, похожий на всхлип ребёнка, лишившегося родителя.