Текст книги "Сербские союзники Гитлера"

4. Подавление восстания

По словам С. Кракова, сразу же после формирования правительства «национального спасения» М. Недич попытался вступить в контакт с Д. Михаиловичем. С. Краков подробно описывает переговоры между М. Недичем и личными представителями командующего «движения ДМ» – майором А. Мишичем и полковником Павловичем. М. Недич коротко обрисовал содержание своего разговора с генералом Данкельманом и внес следующие предложения: разорвать союз с коммунистами, прекратить нападения на немцев, перейти на неофициальное финансирование из фондов правительства Сербии, перенести основные боевые действия на территорию НГХ, а точнее, в Боснию, где усташи проводили политику полного истребления сербов. Так как ответа на эти предложения не поступило, в середине сентября М. Недич послал к Д. Михаиловичу курьера с письмом, которого перехватили партизаны, таким образом, узнавшие о переговорах Д. Михаиловича с М. Недичем[96]96
  Краков С. Генерал Милан Недић, Београд, 1995, књ. 1, с. 149–154.


[Закрыть].

В начале сентября немцы активно занимались укреплением «местных сил» для того, чтобы восполнить недостаток собственных ресурсов: 12 сентября 1941 г. был сформирован Русский корпус из белоэмигрантов (РОК)[97]97
  Альбом Русского Корпуса. Нью-Йорк, 1960; Верные долгу. 1941–1945. Наяк (Нью-Йорк), 1961; Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941–1945 гг. Нью-Йорк, 1963; Русский Корпус на Балканах во время II Великой войны 1941—45 гг. Cб. II. С.-Петербург, 1999; Тимофеев А.Ю., Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945, Москва, 2010.


[Закрыть], а 14 сентября 1941 г. – Сербский добровольческий корпус из единомышленников Д. Льотича (СДК), формально подчиненный М. Недичу. В то же время М. Недич начал формирование собственных силовых структур. Для координации процесса формирования вооруженных отрядов М. Недич 7 сентября создал при МВД «военное отделение», непосредственно подчиненное премьеру, а не главе МВД. Во главе этого отделения встали военные – генерал Александр Стоянович и его помощник генерал Богдан Маглич. В казармах Баницы 6 сентября 1941 г. в присутствии генерала П. Драшкича, министра труда в правительстве М. Недича, и заместителя министра внутренних дел Ц. Джорджевича состоялась церемония формирования восьми воинских частей, которые получили название «сербские вооруженные отряды» (СВО). Их командирами были офицеры югославской армии (полковники и подполковники), а помощниками командиров – старшие офицеры жандармерии. Личный состав был сформирован из унтер-офицерского состава королевской армии и части жандармерии, из-за чего СВО иногда называли «унтер-офицерскими отрядами». СВО были подчинены начальнику жандармерии генералу Стевану Радовановичу, который уже на следующий день распределил эти части по охваченным восстанием частям Сербии. При этом в боевом приказе С. Радовановича было указано, что этим частям надлежит бороться с партизанами, опираясь на помощь местной полиции, сторонников движения «Збор» и четников Д. Михаиловича[98]98
  Краков С. Генерал Милан Недић, Београд, 1995, књ. 1, с. 160.


[Закрыть]. Уже 7 сентября 1941 года VII отряд СВО выбил из г. Свилайнца (около 100 км от Белграда) партизанский отряд, который незадолго до этого вошел в этот городок, не имевший немецкого гарнизона. В официальных немецких документах СВО фигурировали как «подготовленные батальоны жандармерии» сербского МВД, а общая численность оценивалась в 1600 человек[99]99
  З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ.1, Београд, 1978, с. 360–362; Карапанџић Б.М. Грађански рат у Србији 1941–1945. Београд, 1993. С. 87–90.


[Закрыть].

Немецкое командование продолжило свою политику решительных мер, и с этой целью 19 сентября в Сербию прибыл генерал Беме, командующий XVIII армейским корпусом, которому предстояло усмирить сербское восстание. Отряд СВО, направленный Недичем в район г. Шабаца, не смог выполнить полученное задание и успокоить мятежный край. Более того, командир и заместитель отряда настолько увлеклись переговорами с четниками, что немцы разоружили их отряд и отослали его в Белград. Поэтому в действие вступила немецкая 342-я дивизия вермахта, усиленная усташами, которой удалось деблокировать Шабац и оборонявшиеся там части – II батальон 750-го пехотного полка 718-й дивизии вермахта и полицейскую роту «Шабац». Согласно приказу Беме № 861/41 от 21 сентября 1941 г., мужское население Мачвы было направлено в лагерь на территории НГХ для того, чтобы использовать их в качестве заложников для «акций возмездия». Дома в населенных пунктах, где оказывалось сопротивление немцам, сжигались, скот и имущество реквизировались на нужды вермахта. Эта акция была проведена 24–27 сентября, а окончательно закончена к 9 октября. Немцы педантично подсчитали, что они потеряли 5 человек убитыми и 26 ранеными. В бою с немцами погибли 88 повстанцев. Были расстреляны 1127 заложников, еще 21 440 человек (в возрасте от 14 до 70 лет) были отведены в лагерь в районе Митровицы на территории НГХ. Гнавшие туда сербов усташи обращались с ними с крайней жестокостью, безжалостно пристреливая ослабевших и отстававших, что увеличило число жертв. Значительное число сел в Мачве было сожжено. У населения были реквизированы 1205 голов крупного рогатого скота, 1861 овца, 940 свиней[100]100
  72. Infanterie-Division—342. Infanterie-Division. Dokumentation, Hannover 1978.


[Закрыть].

В октябре немцы продолжили борьбу с объединенными силами партизан и четников в Западной и Центральной Сербии, которые перенесли свою активность в этот район. К тому времени пришлось эвакуировать гарнизоны вермахта из городов Ужице, Пожега и Чачак[101]101
  З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ.1, Београд, 1978, с. 458–460.


[Закрыть]. Немцы отвоевывали город за городом. После неудачного нападения партизан и четников на город Кралево, имевший развитую промышленность и военный аэродром, оборонявший город I батальон 737-го полка 717-й пехотной дивизии вермахта потерял 2 офицеров и 12 солдат, а 10 солдат были ранены. В ответ на это 18 октября 1941 г. командир 718-й дивизии приказал расстрелять заложников – 1736 мужчин и 19 женщин. В то же время в результате авианалета был почти полностью разрушен захваченный партизанами г. Горни-Милановац[102]102
  З.д.и.п. о НОР н.Ј, т. XII, књ.1, Београд, 1978, с. 463.


[Закрыть]. Самым массовым расстрелом заложников был расстрел 2300 заложников из числа жителей этого города за смерть 10 и ранение 26 военнослужащих вермахта, попавших в засаду у села Люляк[103]103
  Месна команда Крагујевца, Обзнана, 21. октобар 1941.


[Закрыть]. В отличие от всех предыдущих расправ при этой присутствовал и V отряд СДК, под командованием крестьянина Марисава Петровича, насчитывавший около 200 добровольцев, которые уже доказали немцам свою решительность в борьбе против повстанцев. Судя по немецким документам, добровольцы в отборе заложников и расстреле участия не принимали[104]104
  ВА, NAV-T-501, мф. 246, л. 555–558.


[Закрыть]. В то же время коммунисты активно обвиняли льотичевцев в соучастии в трагедии Крагуевца[105]105
  Дедијер В. Дневник. Београд, 1951, ц. 33–34; Зборник докумената и материјала о октобарском покољу 1941. у Крагујевцу, Крагујевац, 1953.


[Закрыть]. Эти обвинения, скорее всего, были не обоснованны, ведь если СДК действительно принимал участие в организации расстрела заложников из Крагуевца (в том числе гимназистов), вряд ли бы всего год спустя в рядах сербских добровольцев преданно сражались 58 (!) гимназистов из Крагуевца[106]106
  Borković M. Kontrarevolucija u Srbiji. Kvislinška uprava 1941–1944, knj. 1, Beograd, 1979, s. 174.


[Закрыть].

Вместе с немецким наступлением, сопровождавшимся массовыми расстрелами заложников, на восстание негативным образом повлиял разлад между партизанами и четниками. Корни этого разлада можно искать и в отрицательном отношении британских менторов четнического движения к распространению на Балканах влияния Советской России[107]107
  Интересно отметить, что именно в эти дни, 25 октября 1941 г. к Д. Михаиловичу прибыла первая английская миссия.


[Закрыть], и в диаметрально противоположном отношении обоих движений Сопротивления к монархии, и в личной антипатии между подготовленными в спецшколах Коминтерна руководителями КПЮ и королевскими офицерами, стоявшими во главе движения Д. Михаиловича. Как бы то ни было, полного доверия между партизанами и четниками не было никогда, а с конца октября начались и первые вооруженные стычки. Очередная встреча Тито и Михаиловича, организованная 27 октября в с. Браичи, не привела к успеху, а холодность ее атмосферы показала, что гражданская война неизбежна. Точно так же, как четники имели основание видеть в лидерах КПЮ наемников иностранного государства, партизаны не меньше могли подозревать отряды Д. Михаиловича в тесных связях с недичевским аппаратом. Речь в первую очередь шла о контактах четников с жандармерией, в структурах которой было слишком много недавних офицеров, вчерашних друзей и коллег. Наиболее же острым, насущным вопросом был вопрос о разделе власти в сельских общинах, подразумевавший не только право навязать свои идеологические взгляды, но и собирать «помощь», и самое главное – проводить мобилизацию для нужд своего движения[108]108
  Димитријевић Б., Николић К.,Ђенерал Михајловић. Биографија, Београд, 2004, с.167–170.


[Закрыть]. В то же время по инициативе командующего силами четников были установлены контакты с сотрудником отделения абвера в Белграде, профессором славистики из Граца капитаном Йозефом Матлом[109]109
  Matl J. Jugoslawien im zweiten Weltkrieg, Köln, 1954.


[Закрыть]. В результате 11 ноября 1941 г. в с. Дивци произошла встреча Д. Михаиловича и А. Мишича с представителями немецкого коменданта Сербии. Конкретных договоренностей на этой встрече достигнуто не было, т. к. Д. Михаилович предлагал прекратить нападения на немцев и переключиться на борьбу с партизанами, но немцы были уверены в своих силах и настаивали на безоговорочной капитуляции[110]110
  См. сообщения об этом участников событий – Б. Пантича, Й. Матла, А. Шварца в Карапанџић Б.М. Грађански рат у Србији 1941–1945. Београд, 1993. С. 429–430; ВА, NAV-T-77, 1934 / 6506108-15.


[Закрыть].

В результате слаженного наступления немцев, отрядов СДК и СВО районы, которые держали повстанцы (и партизаны, и четники), оказались под угрозой. В отчаянной борьбе за то, чтобы остановить наступавшие силы немцев у села Кадиняча, в 14 километрах от г. Ужица, 29 ноября 1941 г. погиб Рабочий батальон Ужицкого партизанского отряда. Партизаны были выбиты из Ужице и, покинув территорию Сербии, отступили на территорию сопредельных Боснии, Санджака и Черногории. После того, как пала партизанская «Ужицкая республика», пришел черед четников. Однако, если остатки разбитых партизан просто покинули Сербию вместе со своим штабом и командиром И.Б. Тито, то ситуация с четниками была намного сложнее. Значительная часть сторонников Д. Михаиловича «легализовались», т. е. формально вступили в ряды недичевских вспомогательных отрядов. Штаб Д. Михаиловича был разгромлен 7 декабря 1941 г., причем Александр Мишич попал в плен и был расстрелян. Оставшийся без своих отрядов Дража Михаилович покинул Сербию и с группой приближенных перебрался в Черногорию. Силами СДК и РОК немцы до конца 1941 г. продолжали полную зачистку гор Западной Сербии от разрозненных малочисленных групп повстанцев, уцелевших после подавления восстания. Сербия, омытая кровью заложников и повстанцев, покрытая сожженными городами и деревнями, вновь была покорена. С тех пор и до самой осени 1944 г. партизаны больше не смогли организовать подобных массовых действий и присутствовали в Сербии лишь в качестве маленьких разрозненных групп, силы которых хватало лишь для мелких диверсий, но никак не для захвата населенных пунктов. При этом они неоднократно пытались прорваться в Сербию из Боснии и Черногории, но наталкивались на рубежи обороны СДК и РОК. Что же касается Д. Михаиловича, то он вернулся в Сербию, однако до осени 1944 г. не переходил к активным действиям, концентрируя силы в ожидании высадки англо-американских союзников.

5. Эксплуатация Сербии немецкими оккупационными властями и недичевский аппарат

История экономических связей Сербии и немецкоязычных стран Центральной Европы имеет давние корни. Фактически на всем протяжении существования государства Сербия, с момента его возрождения в начале XIX века эти экономические связи имели для Белграда ключевое значение. Австрия и сегодня остается крупнейшим инвестором в экономику Сербии. В XIX веке у Сербии, не имевшей (как и теперь) выходов к морю, обладавшей зачаточной сетью железных дорог и граничившей с аграрными районами Турции, Черногории и Болгарии, не было другого выбора. Даже «таможенная война» 1906–1910 гг. между Сербией и Австрией, хотя и привела к некоторому ослаблению гегемонии австрийского капитала в Сербии, в большей мере усилила роль сербских экономических связей не с Францией и Англией, а с… Германией. В межвоенный период вслед за развалом австрийской и падением мощи германской империи на место основных экономических партнеров Белграда на некоторое время выдвинулись Франция и Англия. Однако для этих стран, обладавших обширными колониями и развитой сетью морской торговли, Балканы не могли иметь столь же важного экономического значения, как для индустриальных государств Центральной Европы, имевших традиционные экономические и культурные связи с юго-восточной Европой. Нельзя не заметить, что экономики двух этих соседних регионов взаимодополняли друг друга, взаимодействуя по модели сырье – в обмен на индустриальные товары, север – юг. В результате экономического кризиса в начале тридцатых годов Англия и в особенности Франция исключили сотрудничество с Югославией из числа перспективных задач, протекционистскими мерами защищая свой рынок от югославских товаров. С тех пор германско-югославские экономические связи вновь стали возвращаться в накатанную колею[111]111
  Марјановић Б. Осовина Београд – Берлин: економски односи Србија (Југославија) – Немачка, Београд, 2007; Чалић М.-Ж. Социјална историја Србије 1815–1941, Београд, 2004.


[Закрыть].

В еще большей степени ситуация изменилась после аншлюса Австрии, раздела Чехословакии и образования гигантского индустриального монстра Третьего рейха. В «великом пространстве» (Grossraum) Юго-Востока нацистские аналитики видели свое законное «вспомогательное хозяйственное пространство», откуда было необходимо вытеснить «чуждые этому пространству государства». При этом на первых порах активно использовались такие меры, как демпинг, интенсивное влияние монополии в отдельных областях экономического сотрудничества, а потом и прямое экономическое давление[112]112
  Ristović M. Nemački «novi poredak» i jugoistočna Evropa: 1940/41—1944/45: planovi o budućnosti i praksa. Beograd, 1991, s. 22–95.


[Закрыть]. После начала Второй мировой войны, когда англичане в рамках своей доктрины экономической войны перешли к прямым диверсиям, немецкое экономическое присутствие лишь усилилось. После капитуляции Франции и «победоносного шествия» гитлеровцев по Западной Европе Югославия подписала в 1940 г. с Третьим рейхом ряд договоров, которые сделали ее экономику полностью зависимой и даже встроенной в немецкую[113]113
  Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 101–111.


[Закрыть].

Оккупация Югославии задумывалась и осуществлялась немцами как продолжение их экономической политики другими средствами. Для этой цели на территории восточной части Югославии (в том числе и Сербии) действовал 13-й технический батальон (Technisches Bataillon 13 (mot). Из состава этого батальона были выделены 3 отдельные временные команды, которые наступали вслед за боевыми порядками армии и не только обеспечивали жизнедеятельность крупных населенных центров, необходимых для размещения и обеспечения войск, но и старались захватить и сохранить крупные объекты сырьевой и оборонной промышленности. Одна группа в 100 человек захватила рудник меди в Боре (Восточная Сербия), другая, также численностью около 100 человек, – рудник свинца и цинка Трепча (Косово), а оставшиеся с командованием батальона заняли портовые постройки в Белграде и связанные с ними объекты Югославского речного пароходства. Кроме того, передовой группе немецких диверсантов из состава 7-й роты 2-го батальона 800-го учебного полка «Бранденбург» удалось в первые минуты Апрельской войны обезвредить мины и захватить неповрежденным оборудование Сипского канала на Дунае. Этот узкий канал, шириной всего в 80 метров, имел стратегическое значение, так как в случае выхода его из строя судоходство по Дунаю могло быть блокировано. Помощь немецким диверсантам оказало и коварное мероприятие агентов абвера, русских эмигрантов Л. Чухновского и А. Ланина, проведенное ими по указанию немецкой разведки. Охрана и инженеры, оставленные югославской королевской армией для подрыва, были в ночь накануне нападения напоены ими до невменяемого состояния[114]114
  Terzić V. Slom Kraljevine Jugoslavije 1941: uzroci i posledice poraza. knj 2, Beograd – Ljubljana – Titograd, 1982, с. 279–280; Avramovski Ž. Treći Rajh i Borski rudnik, Bor, 1975. s. 149–151; Petrović D. Istočna Srbija u ratu i revoluciji. Beograd, 1985. S. 26; Obradović M. Dve krajnosti u političkoj delatnosti ruskih izbeglica. Tokovi istorije. 1997, № 1–2. S.143; Јаковљевић Р. Руси у Србији. Београд, 2004. С. 33–37.


[Закрыть].

Сразу же после оккупации немцы приступили к сбору военных трофеев, захватив имущество бежавшей югославской армии, неэвакуированную часть золота, серебра, валюты и акций Народного банка Югославии. Намечалась немедленная «ариизация» еврейского имущества (т. е. бесстыдный грабеж в пользу немецкой оккупационной администрации). В то же время в демагогически пропагандистских целях было заявлено, что частное имущество «арийских граждан» (т. е. всех кроме цыган и евреев) не должно подвергаться захватам и реквизициям, а в случае изъятия такового военным частям было приказано платить за него специальными оккупационными обязательствами (Reichskreditkassenscheine). Однако эта политика также была способом экономического ограбления захваченных территорий, так как в дальнейшем банк недичевской Сербии был обязан выкупать эти обязательства у населения по фиксированному курсу (1 RKK к 20 динарам) без права последующего обмена на рейхсмарки. В дальнейшем вся территория Югославии была разделена именно в соответствии с экономическими интересами рейха и его сателлитов, а не с планами дальнейшей территориальной или иной трансформации оккупированных территорий. Важно отметить, что согласно немецким экономическим планам уже в 1941–1942 гг. в качестве единого «Юго-восточного пространства» рассматривались территории Словакии, Венгрии, Румынии, Хорватии, Сербии, Черногории, Албании, Болгарии и Греции, вне зависимости от того, были ли эти территории оккупированными, союзными странами с формально независимыми режимами или новорожденными государствами, появившимися на руинах многонациональных славянских государств. При этом экономическая эксплуатация сырья и трудовых ресурсов планировалась в прямой пропорциональности с силой сопротивления, которую рейх затратил на вливание этих стран в пространство Юго-Востока[115]115
  Čulinović F. Okupatorska podjela Jugoslavije, Zagreb, 1970; Ristović M. Nemački «novi poredak» i jugoistočna Evropa: 1940/41 – 1944/45: planovi o budućnosti i praksa. Beograd, 1991, s. 256–269, 344–345; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 117–128.


[Закрыть].

Дальнейшим процессом эксплуатации экономики Сербии занимались две конкурирующие организации – Управление военного хозяйства и вооружения вермахта и Полномочный представитель фюрера по четырехлетнему плану немецкого хозяйства Г. Геринг. Представителем вермахта был Немецкий военно-экономический штаб Югославии, который сразу же по завершении раздела страны был трансформирован в военно-экономический штаб Сербии, а летом 1941 г. после объединения немецкого военного управлений в рамках территории Юго-Востока получил название Военно-экономического штаба Юго-Востока. Эта организация, согласно договоренности между Герингом и фон Браухичем, была подчинена представителю по вопросам четырехлетнего плана в Сербии – Францу Нойхаузену. Нойхаузен с 1935 г. работал Генеральным консулом в немецкой дипломатической мисси в Югославии, прекрасно знал страну и ее реалии, являясь одновременно фигурой, близкой Г. Герингу. Понятно, почему последний выдвинул его на роль Генерального уполномоченного по экономике Сербии. В своей деятельности Нойхаузен опирался на собственный штаб, отделения и группы которого контролировали практически каждую отрасль сербской промышленности, а после капитуляции Италии – и промышленности Черногории, Албании, Македонии. Задачей этого штаба было «максимально использовать местную экономику в интересах Рейха, но в то же время не допустить ее полного краха»[116]116
  З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1131; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 142–154.


[Закрыть].

Этот процесс эксплуатации сербской экономики не был бы возможен без участия Министерства народного хозяйства Сербии, возобновившего свою деятельность в рамках комиссарского управления, а потом и недичевского правительства. Министерство народного хозяйства Сербии взяло на себя не только довоенные функции, но также обязанности и полномочия Министерства лесного и рудного хозяйства, Министерства торговли и промышленности, а также Управления внешней торговли и Отдела по надзору цен, которые ранее находились в ведомстве других министерств. Министерство народного хозяйства действовало в полном соответствии с приказами, поступавшими из Штаба Генерального уполномоченного по экономике Сербии.

Особую роль сыграли указания о поддержании фиксированных цен для закупки сельскохозяйственной промышленности, исключительно сложной в условиях мелкого сельского хозяйства, господствовавшего в Сербии и препятствовавшего успеху прямых реквизиций[117]117
  Из 470 тыс. сербских хозяйств недичевской Сербии в 1942 г. около 85 % можно было отнести к бедняцким и середняцким (до 10 гектаров), около 10 % к зажиточным (10–20 га) и лишь оставшиеся 5 % можно было бы назвать товарными (свыше 20 га), т. е. пригодными для прямых изъятий продуктов труда. Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с.170.


[Закрыть]. Фиксированные низкие закупочные цены естественным путем приводили к падению интереса крестьян производить товарные излишки и вели к попыткам мелких хозяйств переориентироваться на натуральное, самодостаточное производство. Убыль мужского населения (за счет погибших и попавших в плен), а также последствия восстания осени 1941 г. также сокращали продуктивность сельского хозяйства, что поставило Сербию зимой 1941–1942 г. на грань голода. Даже в плодородном Банате, избежавшем волны восстаний 1941 г., в 1942 г. произошло крупнейшее за предыдущие 70 лет наводнение, в результате которого не удалось засеять около 200–250 тыс. га пашни. В среднем по Сербии и Банату в 1942 г. остались необработанными около 1/3 всех пахотных земель[118]118
  Здесь и далее мы опираемся на подробный обзор экономической ситуации Сербии, который дают опубликованные суммарные ежегодные доклады Ф.Нойхаузена. З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1126–1165; књ. 3, Београд, 1979, с. 743–814.


[Закрыть].

Попытка заморозить цены на уровне 5 апреля 1941 г., предпринятая 11 июля 1941 г. Советом комиссаров, оказалась неудачной и привела к расцвету черного рынка. Не помогли даже суровые наказания, предусматривающие тюремное заключение и штрафы. Чтобы сократить потребление населением ценного сырья, уже летом 1941 г. было запрещено производить туалетное мыло (содержавшее высокий процент жиров), а также введено два обязательных постных дня, по которым запрещалось продавать мясо в магазинах, подавать мясные блюда в ресторанах и забивать скот на бойне. В дальнейшем была введена нормированная торговля большинством продуктов питания – карточки и пайки. Распределением питания занималось специальное Управление питания («Дирис»), вскоре превратившееся в гнездо коррупции, которую было трудно побороть даже крайними мерами[119]119
  Доходило до того, что министр народного хозяйства М. Олчан ворвался в здание Управления питания, где, созвав всех чиновников в зал заседаний, размахивая пистолетом, произнес перед ними пламенную, но короткую речь, пригрозив расстреливать без суда и следствия всех, кто будет заподозрен в коррупции. Однако коррупция в «Дирисе» не прекратилась до самого конца его существования, а вот Олчан на месте министра оставался сравнительно недолго. ИАБ, ф. BdS, д. O-39.


[Закрыть]. В результате в преддверии весны 1942 г. недичевской Сербии пришлось перейти на плановое сельскохозяйственное производство с подробным распределением не только обязанностей по продаже излишков, но и планов по конкретному производству сельхозпродукции. При этом с целью не допустить голод угрозы перемежались с патриотическими призывами. В организации первой в Сербии плановой посевной недичевский аппарат прибегал не только к угрозам и воззваниям к патриотизму. Была организована служба местных агрономов для консультирования крестьян, проводились акции молодежной помощи крестьянам. В местных общинах организовывались специальные комитеты, в которых заседали несколько человек, в том числе староста, местный учитель и священник. Осенью 1942 г. был принят очередной план на 1942–1943 гг., в рамках которого в Сербию из рейха и Венгрии завозились селекционные семена для разведения овощей и картофеля, а также определенное количество высокопородных свиней, коров и овец для восстановления пострадавшего животноводческого фонда. В последнем, частично осуществленном плане 1943–1944 гг. с еще большей очевидностью проявились тенденции немецкого управления сельскохозяйственной политикой Сербии: постоянное сокращение числа площадей, засаженных зерновыми, наряду с увеличением числа масличных, технических культур и табака, которые Германия вывозила из Сербии.

Стоит сказать, что при выполнении первого плана энтузиазм недичевского правительства и его уверенность в том, что эти меры действительно необходимы для спасения от голодной смерти сербского городского населения и беженцев, были подогреты немецким обещанием не вывозить в 1942 г. продукты питания из Сербии, за исключением продуктов переработки масличных культур. Это обещание действительно было реальным, о необходимости отказаться от вывоза из Сербии продуктов питания в 1942 г. в связи с тяжелейшей ситуацией писал в своем служебном докладе сам Ф. Нойхаузен[120]120
  З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1133.


[Закрыть]. В начале июля 1942 г. Ф. Нойхаузен пообещал М. Недичу оставить зерно, выращенное на территории Сербии для голодавшего сербского городского населения и многочисленных беженцев. Поставки зерна предполагались лишь для обеспечения военнослужащих вермахта, СС дивизии «Принц Евгений», немецкой полиции, организации Тодта, комендатур, а также Русского корпуса. Болгарские оккупационные силы, размещенные в Восточной Сербии, кроме сена, соломы, картофеля и овощей, всю провизию получали из Болгарии. Поставки продовольствия в рейх предполагались только из богатых сельскохозяйственных территорий Баната, откуда вывоз продовольствия в Сербию был запрещен и потому не имел столь большого значения для обеспечения голодавших в Сербии. Опираясь на эти заверения, 2 августа 1942 г. М. Недич обратился к сербским крестьянам с призывом сдавать зерно по фиксированным ценам для спасения жизней сербских беженцев и голодавших горожан. Особое место в его речи заняло обязательство (базировавшееся на обещании Нойхаузена) не вывозить зерно из страны. Однако на проведенном Г. Герингом в августе 1942 г. совещании представителей по четырехлетнему плану были пересмотрены ранее принятые обязательства и принято решение о вывозе из Сербии зерна в количестве 100 000 тонн.[121]121
  Српски народ, 7. август, 1942; ВА, NAV-N-T-120, мф. 200, л. 153774.


[Закрыть] В конце августа 1942 г. немцы начали проводить насильственный выкуп зерна силами полевой жандармерии, прибегая к крайним мерам: взятию заложников из числа «авторитетных крестьян», изъятию семфонда, запрету на вывоз зерна в город до полного выполнения закупочного плана. Чтобы понять масштабы немецких требований, стоит привести цифры из меморандума М. Недича, который указывал на то, что полный объем урожая в Сербии в 1942 г. составил 24 тыс. вагонов пшеницы и 45 тыс. вагонов кукурузы. Немцы же требовали вывезти 9 тыс. вагонов пшеницы и 38,4 тыс. вагонов кукурузы. Страна была поставлена на грань голода, явления для плодородной Сербии мало знакомого. Все это вызвало у М. Недича гневную реакцию и заявление об отставке. Уже 13 августа 1942 г. М. Недич объявил своим министрам, что далее не в силах исполнять обязанности главы правительства, проинформировав об этом и немецкие власти[122]122
  ВА, NAV-N-T-501, мф. 256, л. 1024–1034.


[Закрыть]. Немцам пришлось пойти на компромисс, который их в значительной степени устроил, – сербские власти получили возможность сами заниматься сбором зерна для репараций (что позволяло четко сохранить границу между семфондом и зерном для голодавших и излишками, которые можно было изымать, т. е. «выкупать по фиксированным ценам»). Была проведена определенная рассрочка вывоза зерна, что помогло предотвратить угрозу голода и стабилизировать снабжение городской бедноты и беженцев, находившихся в тяжелейших условиях. В конечном счете, немцам так и не удалось получить все объемы зерновых, которые они надеялись вывезти из Сербии. В результате всех этих хаотических действий авторитет недичевского режима, и без того невысокий в глазах населения, еще более упал. В 1943 г. немцы вновь пытались задействовать свою полевую жандармерию и комендатуры для насильственного выкупа, однако более эти мероприятия не проводились в столь агрессивной форме, как в 1942 г. Кроме зерна для нужд оккупационного аппарата и для вывоза в Германию, сербские власти предоставляли оккупантам и другие пищевые продукты: животные жиры, скот, яйца, овощи, алкогольные напитки[123]123
  Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 272–277; Borković M. Kontrarevolucija u Srbiji. Kvislinška uprava 1941–1944, knj. 1, Beograd, 1979, s. 359–395.


[Закрыть].

^{Сербский крестьянин на митинге – воплощение идеологических штампов недичевской Сербии}

Столь же сложная ситуация, как в сельском хозяйстве, сложилась и в промышленности. Промышленное производство Сербии немцы после оккупации не рассматривали как серьезное подспорье. Речь шла о вывозе в Германию пригодного к употреблению оборудования иностранного производства при сокращении местных фабричных мощностей[124]124
  Исключение составляли несколько фабрик, построенных незадолго до войны и занимавшихся производством радиоаппаратуры, оптических приборов и резервных частей для нужд люфтваффе.


[Закрыть]. В результате к концу 1941 г. значительная часть машин и станков оказалась вывезенной. Исключение составляли лишь местные фабрики, занимавшиеся первичной переработкой сырья. Эти фабрики, принадлежавшие до войны английским, французским и бельгийским компаниям, перешли теперь в собственность или под управление крупных немецких фирм: «Пройсаг», «Мансфельд», «Крупп», «Шахтолитейное производство – Оберунг», «Герман Геринг», «Магнезит Юго-Восток – Берлин», «Асбест-цемент – Берлин», «Поссехел – Гамбург»… Переориентация рабочей силы и энергоснабжения на предприятия по переработке сырья приводили к затруднениям в работе местной легкой промышленности, служившей для нужд местного населения. Потребности населения в одежде и обуви могли удовлетворяться крайне ограниченно в результате падения оборотов международной и межрегиональной торговли, а также сокращения объемов сырья, производимого собственным сельским хозяйством Сербии. В результате пришлось вводить ограничения свободной торговли одеждой и обувью. Существовали значительные проблемы и в области эксплуатации шахт. К ним относились как нехватка квалифицированных рабочих, так и специфический для Сербии дефицит древесины хвойных пород и дуба, использовавшейхся в то время в качестве крепежного материала. Довоенные поставки с территории бановины Хорватии были затруднены. Все это вело не только к сокращению производства металлов (необходимых в большей мере для немцев), но и к уменьшению количества топлива, необходимого не только для отопления, но и для приготовления пищи. Это также привело к резким ограничениям на свободную продажу различного твердого топлива, что особенно остро чувствовалось в зимний период. В 1941 г. немцы были вынуждены ввезти в Сербию (имевшую значительные запасы угля) уголь из Германии, Хорватии, Болгарии и Румынии, который, в основном, использовался для железных дорог, электростанций и нужд оккупационного аппарата.

^{Население Сербии подвергалось пропагандистской обработке, основанной на популизме и демагогии}

С 1942 г. местные сербские власти стали важным подспорьем для немецкого оккупационного аппарата. С другой стороны, стал очевидным факт, что война не будет закончена в ближайшее время. Сербские власти должны были обеспечить рабочую силу для «возрождения» промышленности в Сербии. Эта первостепенная задача решалась мерами внеэкономического принуждения. Рабочие потеряли право покидать рабочие места и фактически были переведены в категорию мобилизованных. Так как денежные выплаты не давали им возможности оплатить ежедневные расходы, единственным источником их существования стали ограниченные объемы продовольствия, которые продавались им по фиксированным ценам (ниже уровня рыночных). Кроме рабочих, часть трудовой силы удавалось обеспечить с помощью Обязательной трудовой службы (ОТС) – организации, созданной недичевским аппаратом в качестве замены обязательной воинской службы. Так как служба в СДК и СГС была добровольной, каждый молодой человек, подлежавший по довоенному законодательству службе в армии, но не служивший, был обязан прослужить несколько месяцев в Обязательной трудовой службе, работая за небольшое фиксированное вознаграждение в сельском хозяйстве, на фабрике, в шахте или в качестве трудового мигранта на предприятиях в Германии. Профессиональные рабочие с довоенным стажем составляли большинство на добывающих и перерабатывающих сырье предприятиях, а также в промышленных производствах. Например, в 1942 г. на руднике оловянных и цинковых руд Трепча работали 70 % профессиональных рабочих, 17 % выполняли трудовую повинность в рамках трудовой службы, 13 % были военнопленными[125]125
  Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с.295.


[Закрыть].

Кроме поставок сырья и продовольствия, Сербия была вынуждена и напрямую финансировать немецкий оккупационный аппарат. Шаги к нормализации денежного обращения были предприняты вскоре после оккупации Сербии. Первым таким шагом стала замена югославского динара новым платежным средством – сербским динаром. Сначала в оборот были пущены напечатанные старые банкноты, а потом в обращении появились банкноты и монеты нового, недичевского правительства. Замена югославского динара сербским помогла защитить рынок Сербии от потока югославских динаров, которые оказались на оставшихся за границей территориях Югославии, где новые венгерские, болгарские и итальянские оккупационные власти провели лишь ограниченный обмен. По данным вышеупомянутого меморандума М. Недича, в сентябре 1942 г. немецкой стороне в качестве компенсации за расходы на оккупацию Сербии было выплачено около 255 миллионов динаров, 100 миллионов непосредственно на размещение войск, из сербского бюджета финансировалось и формирование СС дивизии «Принц Евгений» – 200 миллионов динаров, а также расходы на создание Русского корпуса – 250 миллионов динаров. Так как некоторые из этих выплат выделялись несколько раз в течение года, за весь 1942 г. Сербия, по оценкам М. Недича, была вынуждена передать немцам 4–5 миллиардов динаров общих оккупационных выплат[126]126
  ВА, NAV-N-T-501, мф. 256, л. 1024–1034.


[Закрыть]. Требовались объемные выплаты и на содержание самого недичевского аппарата, что также приводило к увеличению эмиссии. В результате объем денежной массы в обращении постоянно возрастал, все более теряя связь с реальным наполнением рынка товарами. В 1941 г. денежная масса Сербии составляла 8 443 миллионов динаров, в 1942 г. – 16 243 миллионов динаров, в 1943—25 623 миллионов динаров, в 1944 г. – 49 249 миллионов динаров![127]127
  Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 309.


[Закрыть] Это, конечно же, вело к инфляции, а наличие фиксированных цен в таких условиях – к бурному росту черного рынка и повальным дефицитам. К лету 1942 г. даже фиксированные цены возросли по сравнению с довоенными на 100–200 %, а цены на черном рынке на 600–700 %; к концу 1943 г. фиксированные цены превосходили довоенные на 300–400 %, а рыночные – на 1400–1600 %![128]128
  Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 328.


[Закрыть] К неудачным попыткам укрепить курс динара стоит отнести запрет на владение иностранными акциями и валютой, которые рекомендовалось сдать в Сербский народный банк по фиксированным (заниженным) курсам, прописанным немцами. Не смогла решить проблему постоянной инфляции и международная торговая деятельность недичевского правительства. Сербский экспорт в Германию не приводил к росту импорта из Германии. Из рейха в Сербию поступало незначительное число химикатов и медикаментов, необходимых в основном для существования самого оккупационного аппарата или предприятий, чья деятельность была необходима для немцев. В то же время в торговых отношениях с другими странами «Новой Европы» определенный торговый паритет все же наблюдался, хотя и тут речь шла о ввозе в Сербию товаров, важных для самих немцев: строительный лес, цемент, дрова и т. д.