Текст книги "Собрание сочинений в десяти томах. Том 9"

Клавдий. И это неверно…

Тараканов (Клавдию). Подойди! (Тараканов поднимается, наводя страх.) Сейчас, я тебя… (Ничего не сделав, садится.) Потом, отойди…

Клавдий отходит.

Квашнева. Все это, отец мой, терпимо… Одного не могу снести – вчера за ужином подали шампанское, пили за здоровье жениха и невесты, и вдруг такой пассаж… Девица-невеста в доме, а он, невзирая ни на что, эту шельму в кабинет привел…

Клавдий. Эх – вы…

Тараканов (Клавдию). Ты что… порядку не знаешь?

Клавдий. Пусть до конца говорит, потом я…

Квашнева. Видел? Ответить нечего… Уселся с этой дрянью, вот здесь чай пить, и то она, то он высунутым языком дразнят. Софьюшка до сих пор слезами ревет.

Клавдий. У вас бред, Марья Уваровна.

Квашнева. Это ты бредишь, у тебя и глаза мутные.

Тараканов. Действительно, дело серьезное… Погодите тарантить… Разберусь, подумаю… Капель!

Квашнева. Нил!

Нил (входит с подносом). Дядья приехали… (Уходит.)

Квашнева. Батюшки, где у меня Софья, – встретить некому… (Бежит к выходу.) Сейчас, сейчас! (Ушла.)

Тараканов (Клавдию). Как же ты это… сдрейфил?

Клавдий. Дядюшка, я никому не хочу зла; просто очень тяжело; жизнь вдруг стала важной и сложной, а заставляют жениться… Пожалейте меня, отпустите…

Тараканов. Я холостой и ты холостой, нехорошо… ты в роду последний, над собой права не имеешь…

Клавдий. Нет, имею…

Тараканов. А я говорю – нет…

Входят Носакин, Фока и Кобелев.

Носакин. Ну вот – ехали, ехали и доехали… (Сыну.) Фока, улыбнись Вадиму Вадимычу. Как ваш желудок?

Тараканов. С желудком швах. Что не заедешь?

Носакин. Фоку не могу ни на минуту с глаз спустить… А везти к вам опасно…

Тараканов. Привози, ничего… (Кобелеву.) Ну, а как ты?

Носакин подходит к Клавдию.

Кобелев. Я прямо с веялки, нашу управскую выписал, отлично работает… даже не успел помыться… Что – опять неприятности?

Тараканов. Клавдия и Соньку на смычок… норову много; Квашнева одна не сладит.

Кобелев. Та, та, та! Женить его, женить!.. (Наклоняется к уху.) А знаешь, из-за чего все это?

Носакин (Клавдию). Что грустен, родной? Все думаешь?

Клавдий. Все думаю.

Носакин. Счастливые не думают. А ты ценишь ли свое счастье как надо?

Клавдий. Я рад вас видеть…

Носакин. Это что за новая мода… Откуда «вы». «Ты», кажется, всегда было. Ах ты забывчивый!

Клавдий. Спасибо. Ты вникни… Я расскажу подробно… Началось это… Идем к окну… Идут. Клавдий рассказывает.

Кобелев (Тараканову). Уверяю тебя – и ко мне заезжала… Страховой агент, и препикантна…

Тараканов. Призвать надо… Погляжу. Пикантна, говоришь?

Кобелев. Из-за чего бы Клавдий на стену полез?

Тараканов. Да… Зря не полезет.

Кобелев. Приезжает ко мне под вечер, дождик страшный; я ведь на холостом положении; думал, думал – оставил ночевать – а сам глаз не могу сомкнуть. Понимаешь, в ней есть что-то такое… Вышел со свечкой в коридор, дверь у нее отворена, она спит на кровати… Ну, чтобы ты сделал? Честное слово даю – не струсил, но вернулся… ведь я грязен, mon cher,[6]6
  Мой дорогой (фр.).


[Закрыть] как помазок, – весь день верчусь: то в амбары, то на скотный; послушал бы, как я с мужиками ругаюсь… Прибежал к себе, взялся вот так… и час проклял, когда управляющего прогнал… Ведь не брать же мне ванну среди ночи!

Тараканов. Компрометируешь сословие, возьми управляющего…

Кобелев. Ах, не расстраивай, mon cher.

Входит Квашнева, ставит портрет к стене, здоровается.

Носакин. Добрейшая Марья Уваровна, ручки, ручки, позвольте. А вот мой Фока.

Фока кланяется.

Квашнева. Какой балбес вырос.

Фока (угрожающе). Папаша!

Носакин. Молчи, терпи, Фока…

Квашнева (Кобелеву). Ну, спасибо, спасибо, приехал.

Кобелев. Прямо от веялки оторвали, матушка; не пеняй, если грязен.

Квашнева. И верно. В бороде целый ворох… Ну, все равно, поцелуемся. Что жена?

Кобелев. Телеграфирует из Парижа: «Сезон начался – вышли тысячу». А у меня хлеб не продан…

Квашнева. И нипочем не высылай. Вернется.

Кобелев. Сохрани бог…

Тараканов. Капель!..

Квашнева. Нил, водки! Господа, садитесь… Вадим Вадимыч, садитесь… Просила я вас приехать для того, чтобы рассудить меня с племянником моим, Клавдием Петровичем. Записки мои прочли, с делом ознакомились, жених перед вами, что думаете, говорите…

Носакин. Я скажу… Клавдий мне растолковал. Я вот как рассуждаю: Софьюшка – Марьи Уваровны дочь, девица отменная, и я бы за счастье почел быть ее свекором… Ведь Фока мой – поглядите на него – учиться нипочем не хочет, только дерется со всеми да грубит, силы у него неестественно много. В Симбирске, например, повыдергал на бульваре все скамейки с корнем.

Квашнева. Ты на другое сбился, Алексей Алексеевич, о Фоке не горюй, за него всякая дура пойдет…

Носакин. То-то, что не всякая, страшен очень… Как ухватит предмет тяжелый, – так душа у меня вон со страху.

Фока. Не срамите, папаша, я уйду.

Носакин. Фока, сиди, пожалуйста; я вот к чему – думает и думает Фока мой о Софьюшке; сегодня, как узнал про ее обручение – ухватил угол на крыльце, да так все и своротил на сторону. Поэтому я рассудил – Клавдий, если отказывается, имеет резон, принимая в расчет наше с Фокой счастье. Бобылями ведь живем.

Клавдий. Конечно… Не понимаю, чем я лучше Фоки? Если он так чувствительно любит, я не хочу мешать его счастью.

Квашнева. Фоку боюсь и дочь за него не отдам… Разговор кончен.

Тараканов. Резонно!

Кобелев. Действительно, Алексей Алексеевич, ты немного не на ту тему. Я только что высказал Вадиму Вадимычу мое мнение. Так. Женщина, господа, должна быть равноправна – это труизм.[7]7
  Избитая истина (англ. truism).


[Закрыть] Всеобщий конституционный строй, небывалый подъем техники, движение суфражисток…

Квашнева. Понес!

Кобелев. И цетера, и цетера…[8]8
  И прочее, и прочее (лат. et caetera, et caetera).


[Закрыть] все в сумме ведет к тому, чтобы женщина высоко подняла знамя своих прав.

Тараканов. Ты тово…

Носакин. Говорит, как… на прошлом собрании плакали…

Кобелев. Итак – мы имеем случай: девушка без средств, без имени, без положения, смело бросается в волны жизни. Кроме обычных препятствий, для нее возникает еще новое одно – это мужчины… Мужчина, который не верит, который подмигивает… который готов на всякий скверный анекдот…

Квашнева. Батюшки, она и его околпачила… Да ты знаешь ли, что она страхует-то?

Кобелев. Подождите, господа! Женщина – страховой агент, это сильно… При этом привлекательная, умна, молода… И вот, скучающий помещик, который не умеет сам себе изжарить яичницу, – он, встретив молодую, кипучую энергию, понятно и законно увлекается: она – откровение…

Тараканов. Не таранти…

Квашнева (Носакину на Кобелева). Как начнет говорить, так и потопит…

Носакин. Соловей…

Кобелев. С другой стороны, Марья Уваровна, вы простите меня, эта часть речи немного щекотлива…

Квашнева. Уж ври до конца.

Кобелев. Помня ваш дружеский совет о моей жене, позволяю себе быть откровенным. Господа, Сонечка еще дитя, но женщина…

Квашнева. Как женщина? Кто тебе сказал?

Кобелев. А, боже мой, я говорю о поле… И мы, господа, не знаем ее симпатий. Мы помним только, что этот брак желателен Марье Уваровне…

Квашнева. Ошельмовал! Зачем же я тебя позвала тогда?

Кобелев. Я не могу говорить, когда обостряются личные интересы… Мое резюме[9]9
  Краткий вывод (фр. resume).


[Закрыть] – спросите их, они вернее сами себя рассудят. (Сел.)

Тараканов. Ты знаешь тово… неблагонадежный…

Носакин. Ни к чему свел, вот всегда так…

Клавдий. Теперь можно мне?

Квашнева. Не позволяй, Вадим Вадимыч, я теперь должна обелиться.

Тараканов. Сама позвала, не пеняй… Клавдий, скажи, да покороче…

Кобелев (Носакину). Я всегда за молодежь.

Носакин. Эх, молодежь. (На Фоку.) Вот она, молодежь, стоит – орясина!

Фока. Папаша!

Клавдий. У меня никогда не было секретов, но я молчал оттого, что жил до сегодняшнего дня как во сне. Сегодня совершилось необыкновенное – я проснулся…

Тараканов. Это я, брат, каждый день делаю.

Клавдий. Я полюбил женщину. Она отказалась от моей любви… Что будет – не знаю.

Тараканов. Отказалась – и слава богу. Значит, дело просто.

Клавдий. Это ничего не значит. Жить, как раньше, я не могу, я полюбил…

Квашнева. Объясни ему, наконец, Вадим Вадимыч…

Клавдий. Вы ее совсем не знаете, Марья Уваровна, и не вам… судить… Она необыкновенная…

Кобелев. Я говорил…

Клавдий. Ио все равно, кто бы ни была она… Я ждал ее всю жизнь. Она пришла, и я полюбил… Все изменилось, все стало прекрасным… Вы знаете чувство, когда проснешься в солнечное утро…

Тараканов. Постой, постой… Как ты ее ждал? Ждут, брат, знакомых…

Клавдий. У меня висел портрет, такой похожий, будто с нее и списан…

Квашнева (бежит к портрету). Этого я и ждала, врешь ты, любезный друг. Портрет такой действительно есть, писан с его троюродной прабабки, Квашневой, с моей родной бабушки, и похож, как две капли, на дочь Софью.

Клавдий. Неправда.

Квашнева. А вот мы посмотрим, правда или неправда! (Показывает портрет.)

Клавдий. Я плохо вижу, что с ним…

Квашнева. То-то, что с ним? На кого похож? Ну?

Носакин. Действительно, будто на кого-то похож.

Клавдий. И то, и не то.

Тараканов. Нос замазан…

Квашнева. Какой нос, что нос, премилый нос…

Клавдий. Не спал всю ночь и смутно вижу…

Квашнева. Как хочешь глаза продирай, Софья, вылитая Софья. Господа, я его как стеклышко вижу. Клавдий против совести не пойдет. Вчера вечером Софья моя беседовала с Артамоном Красновским в саду, и нахал этот возьми да и облапь ее у Клавдия на глазах! А страховая-то эта, тоже видела, вылетела бомбой, шельма, на шею ему кинулась, и он ее в кабинет… Ну, а уж потом, с нашим-то благородством, – коли согрешил, так женись.

Клавдий. Марья Уваровна, я очень сдержанный, но за себя не отвечаю. Не смейте так говорить про чистую женщину. {Наступает.)

Квашнева. Ай, ай, ай! Озверел, держите его… (Отступает за кресло.)

Клавдий. Все равно… Я не позволю… (Наступает.)

Носакин (прячется за Фоку). Стой, не вертись, Фока…

Кобелев. Моп cher, перестань, ты смешон.

Клавдий доходит до Тараканова, который схватывает его и сажает в кресло.

Тараканов. Садись…

Клавдий. Дядюшка, мне нельзя мешать… Тараканов. Слушай мое решение. Марья, сходи за дочерью.

Квашнева уходит.

Кобелев. Простите, господа. Я уезжаю. Мне просто неприятны эти эксцессы… Вы как-нибудь разберетесь… Да, Клавдий, пожалуйста, передай этой барышне мою просьбу заехать в Отрадное, я хочу застраховать постройки. До свидания. (Уходит.)

Тараканов (вдогонку). Ты, послушай, застрахуй в другом месте.

Кобелев (в дверях). Что? не понимаю. (Прощается с вошедшею Квашневой и Сонечкой.)

Квашнева. Уезжай, уезжай, батюшка, я на тебя сердита.

Кобелев. Я только исполнил свой долг, Марья Уваровна. До свидания. (Ушел.)

Носакин. Может быть, Вадим Вадимыч, и нам с Фокой уехать?

Тараканов. Нельзя, Фока нужен.

Квашнева. Вот моя дочь! Софьюшка, мы обсуждаем родственные дела, не стыдись, сядь…

Сонечка. Мама!

Квашнева. Молчи! (Берет портрет.) Глядите, вот портрет, а вот лицо.

Носакин. Удивительно.

Тараканов. Конечно, похожа. Гляди, Клавдий…

Клавдий. Это обман!

Тараканов. Так и постановим – Марье Уваровне верить, племянника моего Клавдия в расчет не принимать, а девицу Софью допросить – желает ли обрачиться. Вот. Уф! Нил… капель…

Нил входит с подносом.

Сонечка (вскакивая, ласкает Тараканова). Вадим Вадимыч, милый вы, хороший, вы добрый, пожалейте меня. Я сама ничего не смею. А мама заставляет замуж идти.

Квашнева (хватает дочь). Не слушай ее, Вадим Вадимыч.

Сонечка. Дядюшка, я не люблю его, я за другого хочу.

Тараканов. Что, не слышу. (Тянет Сонечку к себе).

Квашнева (тянет дочь к себе). А ты не слушай, а приказывай: она рехнулась.

Сонечка. Я не рехнулась, но замуж я не пойду. Квашнева. Клавдий, иди сюда… (Стаскивает его с кресла.) Сюда, ближе… Проси прощения, поцелуй невесту и шабаш.

Клавдий. Не хочу.

Тараканов. Захочешь…

Клавдий. Нет, не хочу…

Тараканов. Ты мне говоришь?

Клавдий. Вам, дядюшка, и всем.

Носакин. Фока, видишь, гадкий пример.

Тараканов. Да ведь я тебя заставлю…

Клавдий. Заставить нельзя…

Тараканов. Я тебя в амбар запру.

Квашнева. Опомнись, Клавдий.

Клавдий. Сонечка, откажись от меня, заяви твердо…

Сонечка. Я бы сама рада, Клавдий, только ты не поддавайся.

Тараканов. Коли вы так, Фока, сбегай в сад, приведи сюда страховую девицу…

Клавдий. Вы не сделаете этого.

Носакин. Фока, беги мелким горошком…

Фока побежал.

Клавдий. Фока, подожди…

Фока стал.

Боже мой, что говорить?

На лестнице появляется живописец.

Живописец. Эй, вы там, господа хорошие, деньги платить желаете?

Квашнева. Уходи, уходи, кто тебя звал?

Живописец. Звал меня желудок, требующий водки…

Квашнева. Вот тебе деньги, убирайся…

Тараканов. Ты кто такой?

Живописец. Я живописец, а ты кто?

Тараканов. Я?.. Я Тараканов.

Живописец. А мне наплевать, что ты Тараканов.

Тараканов (затопав ногами). Как ты смеешь спрашивать, кто я такой?

Живописец. Ио, но, но! Ловко подмазал, ай да я, талантище! (Уходит.)

Тараканов. Как он меня… Уж… как он меня…

Клавдий. Так вы меня обманули… Значит, все – обман, обман… (Берет портрет, стирает замазанное.) Посмотрите, дядюшка. Вот она настоящая… Красавица…

Тараканов. Эге…

Клавдий. Я вам покажу, что это она… (Подбегает к окну.) Где-нибудь там в саду…

Квашнева. Не беспокойся… вот она на балконе с Артамоном целуется.

Носакин. Одно лицо…

Тараканов. Хороша мордашка.

Клавдий. Она… он с ней. За руки ее схватил… Что он делает… Негодяй… Он оскорбит… Ударила его… Так… Еще… Милая… Пустите…

Тараканов. Шалишь!..

Квашнева. Вадим Вадимыч, Фока, держите его… Убежит, не поймаем.

Клавдий. Не смейте в моем доме… Отпустите меня… Я позову людей… Я вас выгоню…

Фока бросается на Клавдия.

Носакин. Ах, убьет! (Убегает.) Тараканов. Меня, старика, из дому гнать! Мальчишка! Подожди, умру, делай что хочешь… Кверху ногами ходи. А пока посиди под замком; Фока, тащи его в кабинет, под замок. Ах, затылок… Сейчас жила лопнет…

Квашнева (Клавдию). Гляди, убили старика…

Фока утаскивает Клавдия в кабинет, запирает.

Сонечка. Мама, уйдемте… (Заплакала.) Квашнева. Идем, идем, Софьюшка. Уложу тебя и сама лягу.

Ушли.

Тараканов. Фока!

Фока подбегает к нему.

(Ему на ухо.) Беги на конюшню. Закладывай тройку… Немедленно девицу эту вези сам в Колывань… Там ждите меня… Понял?

Фока. Понял… Вас обязательно дожидаться?

Тараканов. Посмей не дождаться! Марш!

Фока уходит.

На этакую бабу всякий облизнется!

Занавес

Действие пятое

Картина первая

Там же. В столовой зажжена лампа. Из столовой выбегает Н и н а, за ней Фока с чемоданом.

Нина. Что вы пристали, куда захочу, туда и поеду…

Фока. Ну, ну, какая бойкая… Говорю, довезти вас велено до Колывани. А уж там поезжайте сами по себе…

Нина. Что это? Конвой? Где Клавдий Петрович?

Фока. Спрятан.

Нина. Я буду жаловаться… вы все насильники! Сию минуту дайте лошадей я поеду… где Клавдий Петрович?

Входит Тараканов и запирает двери на крючок.

Тараканов. Тсс… что, цыпленочек? Нина. Кто вы такой?

Тараканов. Успокойтесь, цыпочка. Я дядя его… Тараканов. (Отводит.) Клавдий Петрович страшный развратник, он про вас сейчас такие вещи наговорил. Он сказал, будто выписал вас по карточке из Москвы…

Нина. Это неправда!

Тараканов. Мы его заперли, чтобы он за вами не кинулся… Поезжайте немедля в Колывань, ночью сам там буду… (На ухо.) Я думаю, он спятил…

Нина (страшно задумалась). Нет, не может быть…

Тараканов. Коли я говорю, значит…

Фока (поглядел в окно). Лошади поданы.

Тараканов. Пожалуйте.

Нина. А впрочем, может быть, вы и правы… Женщине так мало нужно, чтобы поверить. Передайте ему… Нет, ничего не передавайте… Прощайте… (Уходит.)

Тараканов. Фока, ты понял?

Фока. Понял!

Уходят все.

Квашнева (выводит из столовой). Кому лошадей подали? (Увидев Нила за диваном, который вошел раньше.) Ты что тут делаешь?

Нил. От Катерины прячусь, пришипился…

Квашнева. Хорош…

Нил. Я заявляю вам, что служить больше не могу и не желаю…

Квашнева. Ах ты, рожа…

Нил. У меня не рожа, а образ… Пожалуйте расчет по всем книгам… Теперь я что захочу, то и делаю. Захочу ходить – ногами топать, и затопаю. И еще врать буду; начну врать и врать через колено. Всем навру-с, как сегодня некоторые.

Квашнева. Вот я Вадима Вадимыча позову, он тебе внушит.

Входит Тараканов.

Вадим, он мне нагрубил, поговори с ним…

Тараканов. Некогда, некогда, сестра, уезжаю.

Квашнева. Куда?

Тараканов. И так запоздал. По делам…

Квашнева. Ты рехнулся. Ведь я же за попом послала… Поутру обручение…

Тараканов. Ты что тут грубишь?

Нил. Если барина моего за крючок посадили, то я и подавно готов страдать. Хотя от вашего обращения от меня одна шкурка осталась.

Тараканов. Какая шкурка?

Нил. Бездушная шкурка безо всякой преданности… И для вас я теперь не Нил, а Нил Иваныч Перегноев и водяным именем больше называться не желаю. Батюшка мой был шутник и при святом крещении изволил надругаться, хотя и сам назывался Иваном. Поэтому я хоть и Нил, а Иваныч, а просто Нил – это река-с, на которой живут эфиопы…

Тараканов. Ну, извини меня, братец, я тебя поколочу.

Нил (зажмурясь). Претерплю… Пострадаю… За Клавдия Петровича муки приму.

Носакин (вбегая). Женщину, женщину в пруду нашел…

Квашнева. София!

Носакин. Нет, бог еще миловал, не она… Вот эта, как… Думаю… дай перед ужином посижу на пруду… Пришел, сел на пенек, гляжу, а в воде плавает женщина, на груди своей охапку белья прижала, боится упустить…

Нил. Катерина!

Носакин. Она самая, Катерина, в пруде… И и л. Окромя Катерины, хоть в распьяном виде, никто не полезет ночью белье полоскать… Вадим Вадимыч, вдарьте вы ручкой, чтобы дух из меня выскочил. Каюсь… Я убийству причина… Через подлое мое обращение спозналась она с холодной водой…

Носакин (радостно). Подготовил такой эффект – обрадую вас, господа, сюрпризом: бог миловал. Вытащили бабу без повреждения. Сейчас сидит на траве и громким голосом своим восклицает: «Где мой Нил, где мой Нил…»

Нил. А вы не врете?

Тараканов. Что, попался, нет, брат, иди!.. И женю я тебя на ней в наказание, сватать приеду сам нарочно, ха-ха!..

Нил. Она из хитрости в пруд кинулась… Водой меня доняла…

Носакин. Идем же… Презабавнейший анекдот, господа… Сейчас к вам Артамона и Сонечку пришлю. Они подробно все расскажут. (Уходит с Нилом.)

Квашнева (вдогонку). Кого пришлешь? Кого?

Носакин. Артамошку и Сонечку, на пруду они все время сидели… (Ушел.)

Квашнева (Тараканову). Ты понял? Что делают… Ведь Артамона я сама проводила.

Тараканов. Проводила, а он вернулся. Будто не знаешь, нынче ночью…

Квашнева. Что ночью?..

Тараканов. Не ночью, а под утро.

Квашнева. Ну? Говори, идол!..

Тараканов. А ты не наваливайся… Я думал, ты знаешь. Все видели…

Квашнева. Что видели?

Тараканов. А ну тебя, и видели, и знают. В мезонине…

Квашнева. В мезонине…

Тараканов. Вот то-то. Спроси кого хочешь. Не глухие и не слепые… Да и сам я недавно видел, как они целовались…

Квашнева. Целовались!.. Вадим, позови ты их. Суди… Я не могу больше…

Тараканов. Ну да… Прощай, десятый час…

Квашнева. Не пущу.

Тараканов. Все равно уеду…

Квашнева. Вадим, я все знаю. Ты в Колывань едешь. Постыдись.

Тараканов. Однако, прощай… (Идет.)

Квашнева. Вадим, через труп мой перешагнешь… (Цепляется.) Не пущу…

Тараканов. Марья, обижусь…

Квашнева. Сейчас дочь приведу… Посиди секунду… (Убежала.)

Тараканов. Так и посидел. (Уходит.)

Клавдий (стучит). Куда все ушли… Что случилось… Отоприте.

Из столовой быстро выходит Сонечка.

Сонечка (подбегает к окну). Артамон, Артамон, здесь никого нет… Все на пруду. А дядя уехал…

Через окно впрыгивает Артамон.

Артамон. Вот ключ от его двери. Сонечка. Какое счастье! Где нашел? Артамон. У мамы под подушкой. Сонечка. Постой… Ты думаешь все сказать ему?

Артамон. Я тебе это тысячу раз толковал, он только будет доволен.

Сонечка (прыгая). Ты любишь меня? Я твоя?.. Милый, милый… (Тихо.) Муж… Поцелуй…

Артамон (суя ключ). Не мешай…

Сонечка. Не хочешь?

Артамон. Боже мой… (Целует.) Вот… черт, не отпирается…

Сонечка. Постой… А вдруг он передумал и сам захочет жениться?..

Артамон. Тогда что? Я не знаю… Сонечка. Опасно… Артамон. Спроси через дверь… Сонечка. Спроси ты… (Толкает его.) Артамон. Нет, ты… (Толкает ее.) Сонечка. Меня не послушает. Артамон. А на меня зол.

В саду голос Квашневой: «Софья, Софья!»

Сонечка. Все пропало, мама… Артамон. Ах, черт!.. Сейчас… (Наклоняется к замочной скважине, оттуда громкий голос.) Голос Клавдия. Отоприте… Артамон отскакивает.

Сонечка. Ай!

Голос Клавдия. Выпустите меня…

Артамон. Видишь ли… Собственно, мы не можем, но если ты побожишься?.. Ты не сердит?

Голос Клавдия. Нет, я совсем не сердит… Я все слышал и вполне согласен. Я хочу дать вам денег на свадьбу, сколько хочется Марье Уваровне…

Артамон. Черт возьми, ты очень умно придумал. (Отворяет дверь.) Постой, а ты не шутишь?

Клавдий (выходя). Я никогда не шучу. Милые мои, только ведь она не согласится…

Артамон. Согласится! (Отводит Клавдия в сторону.) Как бы тебе сказать… Соня и я… (Он и Клавдий глядят на Сонечку, которая покраснела.)

Клавдий. Я сразу заметил, вы стали другими. Как хорошо. Вы теперь, как один человек. Пока не любишь, нет и жизни. Я ужасно измучился взаперти.

Артамон. Ты начал о деньгах. Прости, но сейчас для всех это – самое важное…

Клавдий. Да возьми сколько нужно.

Артамон. Но ведь меньше пятидесяти тысяч едва ли…

Клавдий. Возьми больше… Мне ведь не особенно нужно… Когда-нибудь отдашь… Сонечка, поди сюда…

Сонечка (со страхом). Что тебе?

Клавдий. Соня, он сделал мне большое зло…

Артамон. Нет, неправда. Я должен все рассказать…

Клавдий. Я знаю, ты не мог иначе. Сегодня я сидел и думал: застрелить мне тебя просто или на дуэль вызвать…

Артамон. Вот тебе и выпустили!..

Сонечка. Клавдий, голубчик… ты плохо думал. В него стрелять нельзя…

Клавдий. Наконец я решил, что нужна дуэль… Видишь ли, Артамон: в сущности мне больше хочется самому умереть, чем убить тебя.

Артамон. Ты прав… отчасти…

Сонечка. Да, да… ты прав…

Клавдий. Я объясню, и ты поймешь… Во мне всегда был изъян… Тебе трудно понять – ты всегда жил, а я готовился жить. Я ждал женщину, ты только вдумайся – женщина… Я представлял, как на портрете, что она должна быть такой, и ждал такую… Нина Александровна похожа совсем… но разве значит, что она та, о ком я думал?

Артамон. Нам нужно поторопиться… Что ты хочешь – устроить наше счастье, как ты обещал, или драться?.. Марья Уваровна с минуты на минуту влетит.

Клавдий. Ты все-таки не понял. Вот Сонечка поймет, быть может, она еще нежная… Сонечка, ты знаешь: он любит еще Нину?.. Да?

Сонечка. Право, не знаю.

Артамон. Терпеть не могу, хочешь, побожусь!

Клавдий. Сонечка, закрой глаза и загляни, она любит его?

Артамон. Хороша любовь, сам в окно видел, закатила мне две пощечины!

Сонечка. Вот если бы он так же надо мной насмеялся, сразу бы разлюбила… Помни это, Артамон, никогда не изменяй!..

Клавдий (Соне). Ты уверена? Ты заглянула? Да? Загляни поглубже… Соня, Соня, она оттолкнула меня…

Артамон. Клавдий, ты просто наивен… Я побожусь, что она тебя даже полюбит…

Клавдий. Полюбит! Что ты, что ты…

Сонечка. Когда так влюблены, разве девушка может отказать?

Клавдий. Вы не смеетесь? Погляди в глаза ты… (Оборачивается к Артамону, потом к Сонечке.) и ты… А не оскорблю ее, если не послушаюсь, поскачу вслед?

Сонечка. Нисколько!

Артамон. Скачи, брат, сломя голову, если ты действительно влюблен, так под землей найдешь…

Сонечка. К тому же я сильно опасаюсь, что Фока над ней снахальничает…

Клавдий. С ней разве Фока?

Артамон. Да. В том-то и дело. И сам Вадим Вадимыч в Колывань поскакал… Скорей сию минуту, верхом!

Сонечка. Да не свались.

Клавдий. Ох, нет… Я вцеплюсь в гриву, стисну ногами. Ты знаешь Баяна, он любит меня… умрет… а не остановится, только надо говорить ему ласковые слова, и он все скачет, все скачет… Артамон, сожми руки, как можно сильней. (Жмет руки, подходит к Сонечке.) Поцелуй меня в губы покрепче…

Голос Квашневой.

Сонечка. Не надо, Клавдий.

Артамон. Ничего, он, как брат…

Клавдий. Нет, не как брат, а как влюбленный, но не в тебя, в твою любовь к нему… в нежность… Во все чудеса…

Сонечка. Вот тебе. (Целует.)

Артамон. Черт не раз вывозил, – и теперь – вывезло!

Убегают Соня и Артамон в одну сторону, Клавдий – в другую.

Занавес