Текст книги "Земля предков"

Глава четырнадцатая
«Урок истории»

Но прежде, чем удостоиться привилегии рассмотреть подробно карту города, в котором они жили, Итао неожиданно отложил расчерченную табличку в сторону и заговорил совсем о другом. Он подал сигнал охраннику и тот внес в «камеру для допросов», – как ее называли все финикийцы, хоть раз побывавшие здесь, – длинный изогнутый предмет, завернутый в кожу.

– Покажи, – приказал Итао воину.

Индеец развернул сверток и восхищенному взгляду Чайки открылась его собственная фальката. Он уже потянул к ней руку, но неимоверным усилием сдержался. А воин, похоже, ожидавший такого движения, сделал быстрый шаг назад и закрыл за собой дверь. Федор остолбенел от неожиданности, – его испытанное оружие почти коснулось его руки. Он мог бы выхватить его и положить всех, кто находился в комнате и рядом, а потом попытаться освободить остальных пленников. С фалькатой в руке ему было все нипочем. Но Федор сдержался, лишь сжав покрепче ладонь, а потом осторожно поднял голову, встретившись взглядом с учителем. Итао внимательно изучал бурую эмоций промелькнувшую за секунду на его лице и не ускользнувшую от проницательного сапотека, который хотел казаться проще, чем был на самом деле. «Так это была проверка, – решил Федор, – перед тем, как выпустить меня на прогулку. Постановщик хренов».

Он решил, что не прошел эту проверку. Но Итао ничем не выказал своего неудовольствия, если оно и было.

– Хорошее оружие, – только и сказал он, – крепкое. У нас такого нет.

– Но ведь вы умеете плавить металл, – искренне удивился Федор, – ваши храмы покрыты золотом, а у военачальников я даже видел шлемы, покрытые этим металлом[9]9
  Золото – тяжелый металл. Шлем целиком из золота был бы слишком тяжелым для использования в бою. Кусок золота размером со спичечный коробок весит полкилограмма. Литровая бутыль, заполненная золотым песком, весит приблизительно 16 кг.


[Закрыть].

До этого они почти целую неделю потратили на то, чтобы объяснить друг другу понятия «металл» и «золото». Теперь они могли говорить об этом, хотя и не без проблем.

– Да, мы украшаем дома богов…золотом, – ответил медленно Итао, бросив взгляд в прорезь окна, – потому что боги так захотели. Это они даровали нам золото, и только они одни достойны жить вместе с ним. Но, мы не получаем его с помощью огня…

Услышав это, Федор озадачился. Он хоть и не был металлургом, но другого способа добычи золота не представлял, опираясь на знания из прошлой жизни. А там каждый школьник, даже двоечник, знал, что золото как-то выплавляют. Может, конечно, и были другие способы добычи этого драгоценного на всех континентах металла, но Федору они были не ведомы. Похоже, сам Итао знал об этом процессе больше.

Он сделал жест, напомнивший Чайке о фалькате.

– Но это другое…другой …металл. Он твердый и гибкий одновременно. Режет все, что встречает на своем пути. У нас такого нет.

Федор кивнул головой. Пока что он действительно встречал у сапотеков только каменное оружие. Хотя шлемы на головах военачальников выглядели изготовленными из металла, очень похожего на золото. И Федор ну удержался, чтобы не уточнить этот момент.

– Избранные среди нас могут быть подобны богам, если всегда готовы умереть, – туманно ответил сапотек.

«Значит, шлемы военачальников все же из золота, – перевел для себя этот витиеватый ответ Федор, – тогда как же они изготавливают эти вещи? С виду так похоже на литье. Темнит что-то учитель». Но, больше вопросов на эту тему задавать не стал, решив не раздражать ученого сапотека излишним вниманием к золоту, которым здесь по определению обладали лишь боги, да еще избранные. Это как везде.

В свою очередь Итао также интересовал способ изготовления оружия из металла.

– Как вы сделали свое оружие таким прочным и острым, как камень? – напрямую спросил Итао, в глазах которого сверкнул огонек, словно он приблизился к разгадке большой тайны, обладание которой сделает его народ сильнее всех соседей, – у вас его много?

Но, Федор слегка разочаровал собеседника, попытавшись, однако, смягчить отрицательный ответ, чтобы не потерять доверие учителя. Оно было еще нужно ему самому, чтобы получить кое-какие ответы.

– Да, у нас его много. Каждый воин имеет фалькату или меч, а также копье с наконечником из твердого металла, – с плохо скрываемой гордостью и даже превосходством произнес Федор, не удержавшись от удовольствия немного попугать местных властителей мощью далекого Карфагена, – твердый металл у нас везде. Мы делаем из него шлемы для воинов, сосуды для питья и даже гвозди и скобы для кораблей.

При этих словах Итао схватил пустую табличку и стал что-то на ней нацарапывать каменным резцом. «Давай, давай, – подбодрил его мысленно Федор, – конспектируй для потомков. Вот потом археологи с ума то посходят».

– Но, я не ученый, – продолжал Федор, откинувшись назад на своей неудобной скамье, – Я воин. Знаю лишь, что твердое оружие делают наши мастера-оружейники в больших количествах с помощью огня.

Итао принял этот ответ на веру и даже записал. Огонь в качестве участника производства металлов был ему наверняка знаком. Странный разговор, иногда напоминавший игру в кошки-мышки, продолжился.

– Ты говорил о кораблях, – сменил тему сапотек, немного подавшись вперед и отвлекшись от таблички. Его лицо опять приняло выражение крайней заинтересованности, только на этот раз оно казалось искреннем, как у ребенка, который говорит о своих любимых игрушках, – расскажи мне о том корабле, на котором вы приплыли сюда.

«А парень любит корабли, – озадачился Федор, – интересно, откуда он о них знает. Большого флота у ольмекских берегов я что-то не заметил. Может, у этих друзей флот имеется».

– Нарисуй, – предложил Итао, пододвинув к Федору табличку и каменный резец.

«Ну вот, опять, – озадачился Чайка, ощутив себя ненадолго в шкуре Лехи Ларина, – ну, не художник я, чтобы по-вашему на жизнь смотреть. Солдат я». Но все же схватил резец и как мог, изобразил профиль квинкеремы.

– А парус, – попросил Итао, – нарисуй парус.

«Лучше скажи, «высеки»», – едва не огрызнулся Чайка, которому вырезание по глине давалось путем больших усилий. Он невольно посмотрел на руки ученого сапотека, не слишком крепкого с виду. Руки учителя, однако, были жилистые и сильные. Это бросалось в глаза, если присмотреться.

«Немудрено при таком письме. Вы бы тут бумагу, что ли выдумали, – зло думал Федор, вычерчивая корявые контуры паруса каменным резцом, – чем с камнем так постоянно развлекаться».

Наконец, Федор закончил и протянул картину сапотеку. «В семье не без художника, – подумал Чайка, провожая взглядом свои путанные линии, которые иначе как каракулями назвать и не мог. Он даже распереживался о отсутствия художественного таланта, чего раньше за собой не замечал. Но, сапотек жадно схватил табличку и с интересом впился в нее глазами, вновь став похожим на удивленную птицу. Некоторое время он молчал, не отрывая взгляда от рисунка, а потом пробормотал.

– Большой корабль. Больше прежнего. Но, парус у тех был другой.

– А какой у них был парус? – попытался использовать момент Федор, видя, насколько поражен его художествами ученый сапотек, – и где вы его видели?

К его удивлению Итао схватил резец и быстро нацарапал на другой табличке схематичное изображение корабля и почти треугольный парус. Учитывая точность исполнения, которая превосходила художественный способности Федора в несколько раз, это был корабль среднего размера, меньше квинкеремы, но с двумя мачтами и парусами. Вёсел на нем Чайка не увидел. Впрочем, даже на таком судне можно было при большом везении и небольшой команде переплыть океан. Только вот зачем? Угрозы местным жителям, в отличии от мощного флота Карфагена, это суденышко явно не представляло. «Может быть, это были какие-то беглецы из своей страны, – подумал Чайка, – интересно, из какой. И что с ними стало потом».

– У вас есть флот? – напрямик спросил Федор, и, увидев непонимание в глазах учителя, пояснил, указав на табличку, – ну, вот такие корабли, большие лодки, как у нас или у. них. Много.

Итао молчал некоторое время, размышляя. Но, все же ответил, хоть и уклончиво.

– Сапотеки облачный народ, наша страна – горы.

«Тоже ответ, – кивнул Федор, – хотя и не однозначный. Долина то до океана тянется, кажется. Даже если они и не мореплаватели, как спартанцы, и флота у них, допустим, нет, то с кораблями этот ученый сапотек явно знаком».

– А откуда они приплыли? – продолжал гнуть свою линию Чайка, увидев, что Итао был настолько поражен новостями, что мог и рассказать нечто интересное, пока не очнулся, – Ну, те, кто появился здесь до нас.

Сапотек долго не отвечал. Молчал и сопел, думая о чем-то своем.

– Мы не знаем, – наконец разоткровенничался Итао, – их видели только мои далекие предки. А я видел лишь рисунки их лодок. Рассказывают, что люди из-за бесконечного моря были смуглыми и на их лицах отчего-то росли волосы[10]10
  Некоторые археологические находки на месте древних поселений ольмеков и сапотеков говорят о том, что еще в доколумбовой эпохе могли состояться контакты индейцев месоамерики с жителями других материков. Например, было найдено немало базальтовых скульптур, изображавших людей, которые имеют бороды. Современная генетика утверждает, что у чистокровных американских аборигенов никогда не было бород. Исследователями было высказано множество гипотез и предположений, однако постепенно все пришли к единому мнению, – на рельефных скульптурах изображены вовсе не сами американские индейцы.


[Закрыть]. Как …у вас.

«Значит, кораблей было несколько, – чуть не вскрикнул Федор, – да и прибыли они сюда, скорее, со стороны Тихого, или как он тут называется, океана. Похоже, из того региона где позже будет Япония или Китай, если будет, конечно. А мы добирались до этих берегов совсем из других земель. Да тут просто проходной двор какой-то, а не затерянный мир».

Чайка хотел задать еще один вопрос, но не успел. Итао вдруг тряхнул своей шевелюрой, собравшись с мыслями. И разговор потек в другом направлении.

– А откуда твой народ приплыл на большой лодке? – спросил сапотек, глядя прямо в глаза своему собеседнику, – Ведь вас захватили в землях ольмеков[11]11
  Безусловно, ольмеки и сапотеки называли друг друга иначе. Эти названия даны племенам месоамерики современными исследователями.


[Закрыть].

– Да, – кивнул Федор, нехотя вспоминая этот эпизод своей жизни, и начал трудный рассказ, который должен был показать карфагенян в лучшем свете, – так оно и было. Мы приплыли на своих…своем корабле к берегам ольмеков, чтобы…

Он помолчал, подбирая слова и образы, понятные сапотекам.

– Чтобы торговать. Обменяться товарами и оружием. А они захватили нас и захотели принести в жертву своим богам вместе с двумя вашими солдатами.

Немного упростив ситуацию, о неудачном нападении карфагенской армии на город Чайка умолчал, как и том, что его друг Ларин просто ограбил священное место ольмеков, позаимствовав оттуда золотого идола. При виде золота у многих пропадал рассудок, и просыпались совсем другие, потаенные чувства. Это он уже давно заметил и не особо удивлялся таким проявлениям человеческой души.

– Но, случилось землетрясение и нам удалось бежать, – продолжал Чайка, – а заодно спасти их. Так мы оказались в горах, где повстречались с вашей армией.

Федор, нервно облизал губы, припомнив детали этой встречи.

– Когда мы столкнулись с вашими солдатами, нас было уже мало и они вдруг напали на нас. Военачальник сапотеков взял нас в плен, хотя мы не хотели с ним воевать.

– Тарки-Чулу храбрый воин, – согласился Итао, едва заметно улыбнувшись кончиками губ, – и любимец богов. Он никогда не признает поражения.

«Да, – подумал Федор, отводя глаза, – это я заметил. Неблагодарный».

– До сих пор он был нашим самым сильным воином и недавно стал военачальником. Жрецы Питао-Шоо приблизили его к богам. Но, я слышал, что ты его победил в честном бою, – медленно проговорил Итао, – хотя и не очень в это верю.

Чайка промолчал, решив, что в этой ситуации слова ни к чему. Его собеседник уже сделал правильные выводы.

– Но, на тебе есть и другое проклятие, – напомнил ученый сапотек, – смерть священного животного. Ты лишил жизни одно из воплощений Питао-Шоо. Своего спасителя.

Федор вздрогнул. «Да, грехов у меня не мало, по местным законам на высшую меру давно насобирал. Чего теперь отпираться, все равно не забудут. Но причем тут спаситель? Этот спаситель меня съесть хотел, на куски порвать».

– Но, как хранитель священных знаний богов и третий жрец Питао-Шоо, – на удивление спокойным голосом заявил Итао, – воплощением которого на земле является ягуар, я говорю тебе, что вы с ним связаны.

Чайка напрягся, но услышав столь неожиданный вывод, поднял голову, позабыв даже повиниться.

– Из плена ольмеков вас спас именно Питао-Шоо, – заявил ему собеседник, вдруг оказавшийся третьем жрецом ягуара.

Лишившись дара речи от такого предположения, Федор, молча, ждал дальнейших объяснений жреца.

– Питао-Шоо разгневался и наказал ольмеков, – с праведным гневом в голосе заявил сапотек, даже вскочив со своей скамьи, – именно поэтому он разрушил их грязный город.

Чуть успокоившись, он вновь сел и вперил гневный взгляд в Чайку.

– Но, для похода наших воинов, направлявшихся на войну, это был дурной знак, – пояснил он дальнейшие события, – бог сказал нам, что сам уничтожит жадных ольмеков. А нам велел возвращаться домой и ждать нового знака.

«Так вот почему сапотеки развернулись назад, – едва не ухмыльнулся пораженный открытием Федор, – землетрясения испугались. Теперь все ясно. А мы, значит, с ягуаром друзья навек. Он меня из плена ольмеков вывел, а я его после этого заколол. Просто чудовище получаюсь, не иначе. Сами-то они тут, сердобольные, сердца пленников своему ягуару на раз вырезают и скармливают. Нет, мне теперь одно интересно, куда они потом его шкуру подевали? Наверное, висит где-нибудь, как амулет и злых духов отгоняет».

Но, от нахлынувших внезапно богохульных мыслей Федора оторвал другой вопрос, вернувший его в суровую реальность.

– А как вы попали в плен к ольмекам? – спросил вдруг Итао, слегка прищурившись, – обычно, они жертвуют своим богам воинов, захваченных в сражении. Сколько людей из твоего народа приплыло на большой лодке?

– Не много, – соврал Федор, решив стоять на первой версии до конца, в надежде, что этот проницательный сапотек все же не узнает правды, – несколько раз по столько, сколько нас сейчас.

Цифры они почти не проходили, поэтому Чайка объяснил, как смог. Он сглотнул слюну и посмотрел собеседнику прямо в глаза, продолжив врать уверенным тоном.

– Мы приплыли торговать, и воинов среди нас было немного. Но, когда мы оказались на побережье, на нас напали воины ольмеков. Целая армия. Большинство из нас погибло, а оставшихся в живых взяли в плен. Потом мы сбежали. А остальное вам известно.

«Кажется, прокатило, – подумал Федор, опуская глаза, – хотя с этими жрецами до конца ни в чем уверенным быть нельзя. Сегодня он со мной любезничает, потому что я ему нужен, а завтра сердце вырежет и ягуару скормит».

– Как далеко находится твоя земля? – помолчав, спросил бесцветным тоном Итао, слегка встряхнув волосами.

Чайка так и не смог понять, поверили ему или нет.

– За морем, очень много дней пути отсюда, – ответил он, первое, что пришло на ум.

– А зачем вы отправились так далеко? – улыбнувшись, словно это был самый простой и незначительный вопрос, проговорил сапотек.

Чайка уже начинал уставать от затянувшегося общения. Сегодня они говорили много и очень долго. Еще ни разу их беседы не затягивались больше часа, а сегодня собеседники поневоле не выходили из этой каморки уже часа три, если не больше.

– Нас отправили наши старейшины, чтобы найти новые места, где можно свободно торговать с чужеземцами, – произнес истинную правду Федор и добавил, напомнив сапотеку о своей фалькате, – У нас есть что предложить: оружие, корабли и еще кое-какие знания. Мы должны…были вернуться на родину и рассказать о том, что видели.

– Сапотеки счастливы тем, что дают им боги, – заявил Итао так, словно выносил приговор, – мы не любим торговать с чужеземцами.

«Ну, да, – подумал Федор, глядя в глаза собеседника, словно затуманенные пеленой, – зато регулярно пытаетесь грабить ольмеков, а может и еще кого. Видно те, все-таки живут получше».

Федор, конечно, уразумел еще далеко не все насчет отношений между местными народами, но соперничество между сапотеками и ольмеками, судя по всему, беспокоившими друг друга регулярными набегами из своих крепостей было настолько явным, что его нельзя было не заметить. По ряду признаков и беглых наблюдений ольмеки показались ему не просто более богатым, но и более древним народом, чем сапотеки. Однако, это же наблюдение говорило, что сапотеки моложе, они развиваются и будущее, вполне возможно, за ними. Насчет других местных народов Чайка пока ничего не знал. Если они и были, то вероятно, не занимали столь больших территорий, как эти два государства, делившие между собой протяженный кусок земли от одного океана до другого.

«Кстати, о крепостях», – вспомнил он вдруг одно из своих важных наблюдений.

– Скажи, а кто построил ту крепость в толще скалы, что я видел на окраине ваших владений? – задал давно мучивший его вопрос Чайка, особо не надеясь на ответ, и честно признался, – она меня поразила. Грандиозная постройка.

Но, к своему удивлению, финикиец услышал ответ.

– Эти каменные проходы существовали задолго до того, как первые сапотеки пришли в эти места, – объявил ему Итао, – их создали боги, научившие наших далеких предков обрабатывать камень. А мы лишь унаследовали их.

«Интересно, – подумал пораженный Федор, – у ольмеков я видел почти такие же катакомбы в скалах. А их кто научил? Вероятно, те же боги, только чуть раньше. Одно ясно, в древности тут жил кто-то, умевший обращаться с застывшими глыбами также легко, как с мягкой глиной».

– А как называют ваших врагов? – вдруг спросил Федор, и сам удивился собственной наглости, – ведь они живут на равнине и гор у них меньше. Может, «болотные люди»?

Ученый сапотек и тут не задержался с ответом, видимо, посчитав его вполне уместным.

– Нет. Их называют «жители страны…», – последнее слово ускользнуло от Чайки и ему понадобилось еще несколько минут внимательно слушать объяснения нового понятия, прежде чем он окончательно уразумел, что речь шла о какой-то резине или ее подобии. Еще через десять минут, посмотрев на несколько пиктограмм и иероглифов, начерченных терпеливым Итао, вернувшимся в роль учителя из роли жреца ягуара, Чайка, наконец, вспомнил слово «каучук».

– «Жители страны каучука», – проговорил он от радости вслух, – так вот, как вас здесь называют.

Из объяснений Итао следовало, что ольмеки, единственные из индейцев этих мест, еще в древности овладели искусством собирать и производить каучук, используя его во многих областях своей жизни. Например, на строительстве зданий и кораблей, которых, из-за обилия рек у них было гораздо больше, чем у сапотеков. Ольмеки использовали каучук почти повсеместно, чего не умели остальные индейцы. Секрет производства этого удивительного материала им, конечно, даровали боги, их предки, – древние черные великаны, обитавшие еще в незапамятные времена в этих местах. С тех пор этот секрет хранили жрецы ольмеков, которые контролировали весь процесс от сбора сырья до производства.

– Разве предками ольмеков были черные гиганты? – удивился Федор, еще в своем времени слышавший какие-то обрывки подобных легенд.

– Ты слишком много хочешь знать о наших врагах, – заметил сапотек, по голосу, которого было видно, что и он уже смертельно устал, – а мне уже пора уходить. Меня еще ждут дела в храме. Сегодня вечером мы должны принести жертвы Питао-Шоо.

– Это правда – не стал юлить Федор, стараясь не показывать, что слегка разволновался, когда жрец ягуара неожиданно заговорил о жертвах, – я действительно хочу знать больше о ваших врагах. Но лишь для того, чтобы понять, как их победить и помочь сапотекам выиграть новую войну.

Итао немного помедлил, размышляя над словами своего собеседника, как будто решая верить ему или нет. Наконец, решил.

– Ладно, – смилостивился третий жрец Питао-Шоо, немного подаваясь вперед, – я расскажу тебе о том, откуда взялись наши враги. Но, это будет последняя история на сегодня.

Федор с радостью кивнул.

Прежде чем начать свой рассказ о предках врагов, ученый сапотек неожиданно достал из груды табличек ту самую, что в начале разговора случайно заметил Чайка и, перевернув, положил ее перед собеседником. Это была карта страны сапотеков с прилегающими к ней территориями. Довольно схематичная, но все главные районы на ней были отображены вполне сносно.

– Совет вождей разрешил мне научить тебя нашему языку и поведать нашу историю, – вдруг сообщил Итао Федору неожиданную новость, – но наша жизнь и смерть неотделима от жизни и смерти наших врагов. А, значит, ее ты тоже можешь узнать.

«Интересно, – невольно подумал Чайка, благодарно кивнув, – чего больше хотел добиться этот совет вождей: научить меня истории сапотеков или услышать мою собственную. Впрочем, какая разница. Главная радость в том, что я могу теперь увидеть карту местности. Вот это удача. И не ждал такой. А откуда там взялись эти изверги, что нас чуть не казнили на пирамиде, это мне наплевать».

И он впился глазами в глиняную табличку, лежавшую перед ним.

– Знаешь ли ты, что такое…., – высокомерно поинтересовался Итао и минут пятнадцать, прежде чем перейти к легендам ольмеков, объяснял недогадливому ученику из далекой страны «Картхадаш» значение слова «карта».

«Куда уж нам, – ухмылялся Чайка, изучая карту страны сапотеков под мерное бормотание Итао, – лаптем щи хлебаем. Знал бы ты, что такое компас или самолет, вот я бы удивился».

Держава сапотеков простиралась, если верить глиняной карте, почти от самой середины «узкого» перешейка между двумя океанами, разделенного в этом месте горами, выраставшими из самых болот, вплоть до одного из этих океанов, который Федору был знаком под именем Тихий. Вся страна сапотеков размещалась главным образом в системе долин под названием Оахака[12]12
  Для простоты ориентации на местности в тексте используется современное название.


[Закрыть], перетекавших одна в другую. В той, самой широкой долине, где стоял главный город сапотеков, известный Федору как Монте-Альбан, было еще несколько более мелких поселений, ближе к океану. Исконное название «запретного города» звучало на языке сапотеков как восхваление сразу нескольких воплощений Питао-Шоо и представляло собой почти двадцать пять букв, произносимых нараспев, которые Федор предпочитал пока не использовать. В кругу финикийцев он употреблял более короткое название, всего из одиннадцати букв, тоже казавшееся ему порой слишком длинным. Все равно кроме него никто так углублено не изучал язык сапотеков. Последние недели Итао общался только с Федором, прекратив обучать остальных.

Главная долина была разделена несколькими дорогами. Вероятно, все они были мощеными, как и та, по которой их привели сюда. Две из них проходили вдоль края долины, повторяя изгиб горных хребтов, обе имели ответвления, пересекавшие эти хребты на перевалах, неподалеку от других поселений сапотеков. «Значит, в соседних с ними долинах тоже теплиться какая-то жизнь, – подумал Федор, – а, кроме того, эти дороги, могут быть предназначенными для переброски армии сапотеков в направлении главного удара».

Но, если левый «отросток» действительно вел через хребет в соседнюю долину, где мог жить еще кто-то еще, кроме сапотеков. То правый выводил потенциальных захватчиков прямиком в горную страну, которая простиралась с запада на север до самого центра перешейка, где уже начинались владения загадочных ольмеков, хранителей секрета изготовления каучука.

«Неужели там еще кто-то живет? – озадачился Чайка, – судя по рисунку, высота гор там гораздо больше. Впрочем, все может быть».

Самый «изученный» и короткий путь обратно, – назад, по единственной знакомой дороге и сквозь каменную крепость, – в случае побега представлялся самым невероятным для исполнения.

«Значит надо придумать что-то другое, – размышлял Федор, изо всех сил делая вид, что слушает своего учителя, – похитрее, чтобы запутать преследователей. Возможно, двинуться в сторону океана, а потом повернуть назад, не исключено что через горы, раз другого пути не видно. Достичь океана и спускаться по карте вдоль него, тоже можно, но это самый дальний путь. Неизвестно вообще, что там, на берегу и куда попадем, если выживем. В общем, для начала надо как-нибудь добраться до гор, а там посмотрим. Идти лучше, все-таки обратно, строго на север. Может быть, кто-то из наших людей все-таки выжил. Конечно, придется сделать небольшой крюк, но для бешеной собаки…».

Все реки здесь текли в сторону Тихого океана. Это было не по пути. Скорее, наоборот. Но, размышляя как именно добраться до ближайших гор, Чайка вновь обратил свое внимание на единственную обозначенную реку, – хотя их наверняка было больше, – огибавшую Монте-Альбан и стремившую свои воды сквозь самую крупную долину к Тихому океану. На местном наречии она называлась Куаукутера, и один из ее изгибов находился буквально в двух шагах от хребта, перевалив через который можно было вновь начинать двигаться в обратном направлении.

«Хорошо бы слепочек с этой карты сделать, – размечтался Федор, – хотя в целом я все итак запомнил. Спасибо, ольмекам, только ради них наш Итао расщедрился на карту».

Закончив свои наблюдения, Чайка вновь обратился вслух, тем более, что учитель уже давно рассказывал увлекательную историю про каких-то великанов.

– …легенды наших врагов гласят, что их предки пришли на эту землю из далеких мест, объятых горным холодом. Их далекая родина носила название Семи Пещер и обратный путь к ним указывали звезды.

– Пещеры на севере, – непроизвольно проговорил Федор, пытаясь представить, где это место могло находиться.

– Их предки приплыли морем, как и вы, долгое время бороздив край бесконечных вод на огромных кораблях без весел и парусов, – продолжал вещать своему ученику знакомую до мельчайших подробностей легенду ученый сапотек, – а, сойдя на берег, обосновались в селении Тамоанчан[13]13
  Тамоанчан. Изначально мифическое место под названием Тамоанчан индейцы месоамерики связывают с легендой о появлении в далекой древности могучего народа, основавшего здесь свое царство. Согласно легенде в царстве (и городе) Тамоанчан жили великие правители и жрецы, а также искусные в разных областях мастера и хранители знаний. Именно этот полумифический народ создал цивилизацию, влияние которой испытали впоследствии все другие народы центральной Америки, – в числе которых сапотеки, тольтеки, ацтеки и майя. Слово «Тамоанчан» на языке майя означает «Страна дождя и тумана». Чаще всего этим именем древние обитатели называли влажные тропические равнины на южном побережье Мексиканского залива (Веракрус и Табаско). В старинных индейских преданиях говориться, что в этой области издавна обитали ольмеки. Археологи считают, что именно ольмеки и их достижения стали «базовой» цивилизацией для всей Месоамерики.
  Впоследствии в древних преданиях центральноамериканских индейцев название Тамоанчан упоминается как земной рай, родина кукурузы и других растений. В мифологии более поздней цивилизации ацтеков, Тамоанчан (земля Пернатого Змея) – также земной рай. Считается ацтеками местом рождения человечества.


[Закрыть], что на древнем языке означало «место дождя и тумана».

«Стоило плыть так долго, чтобы поселиться в таком гнилом месте, – удивился Федор, – видно на их прародине дело обстояло еще хуже. Да и с интуицией на погоду у них не лучше, чем у Петра Первого было, как я погляжу».

– Затем мудрецы племени уплыли, – произнес Итао, – а оставшиеся заселили эти земли и стали называть себя по имени своего великого вождя.

– Как его звали? – не удержался Чайка.

– Они называли своего первого вождя Ольмека Уимтони, – заявил Итао.

– Это все? – уточнил Федор, решив, что легенда иссякла.

– Это только начало, – удивил его жрец ягуара, – имей терпение, если хочешь изучить прошлое своих врагов.

И стал так неторопливо излагать историю возникновения племени ольмеков, что Федор даже посмотрел на него с некоторым удивлением. Еще пять минут назад этот ученый сапотек горел желанием куда-то уйти, но стоило ему войти в роль учителя истории, как он позабыл обо всех делах. В том числе, похоже, и о жертвоприношении ягуару, на котором должен был исполнять какой-то обряд. «Ну, ладно, – даже обрадовался этой заминке Федор, – может быть, жизнь кому-нибудь спасем».

Однако, по мере того как он слушал, Чайка находил легенду все более занимательной. Оказалось, что прародина ольмеков, город Тамоанчан была, каким-то мифическим местом. Тамоанчан по преданию был построен великанами, имевшими, кроме огромного роста еще и черный цвет кожи. По преданию древних индейцев именно там был «сделан» первый человек, расселившийся впоследствии по всей Земле. «Интересная версия, – подумал Федор, – мы рай у себя ищем, они у себя. Видимо всем чего-то не хватает».

– И где находится этот Тамоанчан? – как бы между делом поинтересовался Чайка, осмелившись прервать своего собеседника.

– Точно этого не знает никто, прошло уже огромное время, а оно стирает все, – пояснил Итао, и свойственным ему театральным жестом указал на карту, – но где-то здесь, в краю, где смыкаются непроходимые горы и болота, краю дождей и туманов, находится город Безголовых. Дальше в горах, есть еще один заброшенный город Чолула. И Тамоанчан и эти города по преданию построили великаны.

Федор проследил за указующим перстом жреца ягуара и уразумел, что город Безголовых должен находиться где-то на стыке центрального горного хребта и болотами, примыкавшими к владениям ольмеков. А, может быть, эти таинственные и труднопроходимые земли, тоже были владениями ольмеков.

– Чей город? – переспросил удивленный Федор, вспомнив о каменной голове, которую ему довелось увидеть во время бегства из плена.

– В этом городе по преданию находилось множество статуй великанов, – спокойно заявил Итао, – которые считали себя равными богам и восхваляли себя таким образом. Но, однажды Питао-Шоо разгневался на них и разрушил город гигантов, оторвал головы всем статуям и разбросал их по всему миру.

– Хм, – озадачился Федор, вновь посмотрев на карту, – похоже на правду. Хоть какое-то объяснение тем головам.

– О чем ты говоришь? – не понял его ученый сапотек.

– Да видел я одну такую голову, в лесу, – нехотя признался Чайка, – когда бежал из плена ольмеков. Мы думали, что это местное божество.

– Ольмеки до сих пор чтят великанов как своих предков, – кивнул Итао, – они верят, что в древние времена на Земле жила раса древних гигантов. И ольмеки, а точнее, все люди, произошли от чернокожих великанов.

«Ну, дела, – ухмыльнулся Чайка, постепенно вспоминая детали, – значит, по местным поверьям, я тоже произошел от чернокожего великана. Не знаю, как оно там было на самом деле, но каменную голову действительно, словно с негра лепили: пухлые губы, рот, уши….Такое ощущении, что африканский след здесь все же был. Но как? Мы сами живем в Африке, а я что-то не припомню там столь сильных и цивилизованных народов, как финикийцы, чтобы они могли построить флот и переплыть океан. Неужели, правда, в далекой древности мы были великанами, да еще чернокожими, а потом стоптались немного? Бред какой-то».

Федор помолчал, вдруг подумав о том, что этот самый город Безголовых великанов, а, может быть, и сам древний Тамоанчан находится как раз на пути возможного бегства к побережью. «Вот бы на него посмотреть, – размечтался Федор, совершенно позабывший. Что он пленник в самом закрытом городе на Земле».

– А этот город Безголовых, кто-нибудь видел? – вновь задал вопрос Федор, заинтригованный информацией легендарного свойства. Головы-то были совершенно реальными, а выглядели действительно так, будто их кто-то перенес по воздуху и сбросил в лес. «Может и правда, Питао-Шоо разбушевался?» – нахмурился он.

– Есть древние свидетельства о том, что этот город существовал, – туманно пояснил Итао, – как и Тамоанчан. Многие жрецы уверены, что он и сейчас существует в джунглях, краю дождей и туманов, только он скрыт от глаз и показывается лишь избранным.

– Значит простым смертным его не увидеть, – кивнул Федор, – ясно.

Он посмотрел в прорезь окна, замолчав ненадолго.

– А за что разгневался на древних великанов Питао-Шоо? – почему-то переспросил Чайка, – только за то, что понастроили множество статуй?

– Не только, – терпеливо пояснил сапотек, у которого, казалось, был ответ на любой вопрос, – они слишком часто смотрели на звезды, пытаясь украсть у богов больше мудрости, чем им было отпущено.

– Это как? – не понял Чайка.

– Легенда гласит, что когда–то в Тамоанчане и городе Безголовых было множество обсерваторий, чтобы наблюдать за перемещением звезд.