Текст книги "Земля предков"

Глава двадцатая
«На свободе»

Проснувшись, Чайка не сразу открыл глаза, а некоторое время лежал с закрытыми. Потом, еще минут пять, прищурившись, привыкая, поскольку ему в лицо светило уже яркое солнце. Когда он, наконец, встал, услышав шум в лагере, то обнаружил что остальные бойцы давно на ногах и занимались кто чем. Ганнор и Пирг разбирали собранные впотьмах одежды индейцев, Цорбал пересчитывал стрелы из двух колчанов, которые прихватил с собой, складывая их в один. Лиед рассматривал доставшийся ему каменный меч. В общем, вооружены теперь все были прилично. На каждого приходилось как минимум по копью и мечу, а у лучников не было недостатка в боеприпасах.

– Что брат, придавило? – весело поприветствовал его Ларин, сидевший в трех шагах на теплом камне и с наслаждением поедавший отмытую от горной пыли кукурузу, – бывает.

«Вот он, груз ответственности, – подбодрил себя Федор, проснувшийся последним, и теперь с удовольствием потянувший затекшие руки и ноги, – действительно, так придавило, что не встать».

– Надо же и командиру иногда отдыхать, – незлобиво ответил Федор, и, взяв из корзины початок, присел рядом с другом на плоский камень, осматриваясь и поминая добрым словом Косихо-Питао за то, что дал миру кукурузу.

– Надо, – согласился Ларин, – Командир не лошадь. Тоже отдыха требует.

В целом, все складывалось удачно. За ночь никто на них не напал и не обнаружил стоянки беглецов. Все выспались и отдохнули, вернув себе прежнюю форму. С первого взгляды было ясно, что бойцы, встряхнувшись за вчерашний день бега по пересеченной местности, уже были готовы к дальнейшим трудностям и лишениям. А в том, что они предстояли, Федор не сомневался.

Заночевали они случайно у самого подножия перевала, который вывел их в соседнюю долину. Справа за высоким хребтом, насколько мог судить Чайка, по-прежнему оставались сапотеки. А прямо перед его глазами расстилалась изрезанная отрогами, длинная и узкая долина, в которую стекало множество ручьев. Один их них начинал свой бег буквально в десяти шагах от места стоянки беглых финикийцев. Дальнего конца изломанной долины было не видно, но даже отсюда Чайка мог наблюдать, что примерно через полдня пути, в сторону уходила еще одна долина, терявшаяся в высоких горах.

– Думаю, нам туда, – указал на нее Федор, после недолгой рекогносцировки, – дойдем до поворота и налево.

– А почему туда? – удивился Леха, также доедая свой вегетарианский завтрак, хоть немного порадовавший его пустой желудок, – долина и дальше идет прямо. Если глаза мне не врут, то север и, значит, океан, как раз туда.

– Это так, – терпеливо пояснил Федор свою мысль – только за хребтом находятся наши старые знакомые. А мне, проделав такой долгий путь, совершенно не хочется вновь узреть перед собой в один прекрасный момент эти размалеванные рожи. Они ведь могут запросто опять спуститься с какого-нибудь перевала. Страна у них длинная. Еще на несколько таких долин хватит.

Леха, подумав, кивнул.

– Так что, предпочитаю удалиться от границ сапотеков и пробираться дальше на север козьими тропами.

– И долго нам здесь прыгать, как горным козлам? – уточнил Леха, прищурившись.

– Понятия не имею, – честно ответил Федор, – думаю, неделька уйдет, а, может, и больше. Мы же в обход пойдем, да неизвестно еще куда выйдем. Так что насчет кукурузы ты молодец, но посматривай в пути по сторонам, горные козлы как раз нам очень пригодятся в качестве сухого пайка.

Леха, молча, вздохнул.

– А кто сказал, что будет легко? – усмехнулся Федор, отбрасывая обгрызенный со всех сторон початок, – зато впереди нас ждет свобода. Так что, вперед. Карфаген нас уже заждался.

Собрав оружие и трофейную одежду, помогшую пережить прохладную ночь, финикийцы устремились вниз по склону. Они старались передвигаться быстро, но осторожно, вспоминая тот злополучный камнепад, чтобы не наделать лишнего шума. Это был еще, все-таки, приграничный район. Никакого жилья или людей здесь не наблюдалось, а едва заметная тропа была узкой и постоянно петляла, сильно затрудняя движение. Кроме того на пути шумели многочисленные ручьи, стекавшие с окрестных склонов, так что ноги у беглецов не успевали обсохнуть после одной переправы, как они уже форсировали другую водную преграду. К счастью все они были неглубокими. Настоящих горных рек, представлявших опасность, в этой долине пока не попадалось.

Небольшой отряд растянулся почти на сотню метров. Ларин и Федор шли рядом в центре колонны, посматривая на пустынные отроги и перевалы, в ожидании постоянной опасности. Время от времени они переговаривались.

Так прошло полдня и в назначенный срок беглецы свернули влево, удаляясь от владений сапотеков. Тропа пошла верх к новому перевалу, видневшемуся вдали. Он был небольшим и довольно крутым, а совсем рядом с ним, на склонах красных гор, лежал снег. Эта долина тоже казалась безжизненной.

– Ты уверен, что мы двигаемся правильной дорогой? – вновь спросил Леха, когда они устроили очередной привал в середине новой долины, – может, стоило идти прямо, ничего не выдумывая. Похоже, сапотеки не слишком часто посещают соседнюю долину.

– Уверен, – заявил Федор, поглощая кукурузу, – рисковать, не стоит. Я лучше встречусь с этими бойцами, которых видел вчера впервые в жизни, чем вернусь к сапотекам.

Леха понял, что решение идти через горы неизменно, и умолк, больше не задавая вопросов. В таких ситуациях он чаще полагался на интуицию друга, чем на свою. Остальные воины вообще не подвергали сомнению приказы Федора Чайки. Он их привел сюда сквозь огромное водное пространство, он попал вместе с ними в плен и организовал побег оттуда. Значит, он и должен вывести их из этого ада. Пока жив командир, они оставались солдатами, а судьба их управлялась богами Карфагена, каким бы далеким он сейчас не казался.

Новый перевал они прошли уже затемно. Ночевка была похожей на первую, если не считать, что здесь было заметно выше и холоднее. Спали, укутавшись в трофейную одежду, и все равно к утру у всех зуб на зуб не попадал. За перевалом обнаружилась еще одна узкая долина, на которую у финикийцев ушла пара дней, а в конце, когда они перевалили через новый перевал, уже полностью занесенный снегом, закончилась еда. И тогда Федор стал вспоминать переход многотысячной армии Ганибалла через Альпы, когда от холода и голода гибли не только люди, но и слоны, которых они тащили за собой. А весь путь пролегал под обстрелом и постоянными атаками местных племен, служивших римлянам.

Слонов в этот раз у финикийцев с собой не было. Но и многочисленных врагов, к счастью здесь тоже не оказалось. Места были пустынные. Видимо, индейцы из недружественного к сапотекам племени жили южнее. А в эти суровые районы не совались ни они сами, ни сапотеки. Индейцев можно было понять. Земли, пригодной для обработки здесь не было, климат был холоднее и любимый индейцами маис здесь вряд ли бы поднялся, не говоря о других теплолюбивых культурах.

Два дня они брели вверх и вверх, замерзая от холода и голода, когда их постигла первая потеря. Проходя ледник у одного из горных отрогов, Лиед провалился и рухнул в глубокую трещину. Когда остальные финикийцы подобралась к ее краю, чтобы попытаться его вытащить, то увидели лишь окровавленное месиво из костей и мяса на самом ее дне. Лиед упал прямо на острые глыбы льда и умер мгновенно.

Отползая от трещины, Федор уронил туда свой башмак, со счастливым лезвием в каблуке, – порвался ремешок. Вернувшись на твердую каменистую почву, он был вынужден выкинуть и второй, изорванный в хлам, с омерзением натянув запасные сандалии, снятые с мертвого сапотека. Они были не совсем в пору и сразу стали натирать ноги, но Федор не обращал на это внимания, понимая, что другого выхода нет. Идти босиком по камням и льду было невозможно.

Все они порядком исхудали и уже поглядывали голодными глазами друг на друга, когда на шестой день пути, им улыбнулось счастье. Ближе к вечеру, когда солнце уже давно миновало зенит, Цорбал смог подстрелить горного козла, засмотревшегося на невиданных в этих местах зверей, что брели, едва не падая от усталости под палящим солнцем. Его любопытство позволило людям, наконец, насытиться. По такому случаю, они даже раздули огонь и устроили себе отдых на небольшом плато, завялив несколько кусков мяса впрок. Каждую ночь Федор проверял свой путь по звездам и понимал, что они двигаются в целом верным курсом, но из-за причудливого рельефа долин не могут идти строго на север. Им все время приходилось забирать на северо-запад, поневоле делая большой крюк.

Так прошло еще дней пять или шесть, а когда Федор Чайка уже начал сбиваться со счета, они вскарабкались на очередной перевал и заметили на горизонте что-то странное. Это не был ставший за время затянувшегося перехода привычным красновато-коричневый цвет скал. Это не было белым снегом, укрывшим крутые склоны. Цвет горизонта и примыкавшей к нему долины был зеленым. Это стало настоящим потрясением для заплутавших в горах беглецов, которые замерли на месте от неожиданности, не в силах сделать дальше и шага.

– Земля, – пробормотал хриплым голосом Федор, словно моряк, который очень давно не видел родных берегов,

– И вода, – поднял руку Леха Ларин, облизнув свои обветренные губы, – вон там, видите, сверкает какая-то золотая лента. Это, наверняка, река.

– Точно, – едва не воскликнул от радости Федор, у которого вспыхнуло в памяти изображение сапотекской карты, где изображалась заболоченная область, примыкавшая к владениям ольмеков, – там должна быть река. Она течет к нашему океану.

Чайка с блаженным выражением лица осмотрел выживших солдат и повернулся к Лехе.

– Мы почти дома, орлы, – заявил он, – сапотеки и горы остались позади.

Дальше путь, хоть и петлял извилистыми зигзагами, шел только вниз к пущей радости карфагенян, обретших второе дыхание. Еще через двое суток они достигли пологой долины, в самом центре корой плескалась широкая река, уносившая свои воды с окрестных гор в направлении огромного залива.

Впрочем, самого залива и вообще «широкой воды», как называли ее индейцы даже с этого перевала, Чайка не видел. Пару раз показалось, что блеснуло что-то на самом горизонте. Но это мог быть и обман зрения, а значит, до побережья еще предстояло добраться. В чьих они теперь находились землях, Чайка совершенно не представлял. Знал только, что бояться стоило ольмеков, а заодно и все остальных, по возможности избегая контактов с местным населением.

– Интересно, где мы сейчас? – озвучил за Федора его мысли верный друг, – и сколько еще до моря добираться.

– Знал бы прикуп, – сделав усилие над собой, усмехнулся Чайка, отдыхавший сейчас в тени кустов на берегу реки, – жил бы в Сочи.

Он поднял голову и посмотрел на Леху.

– Одно я знаю точно, – добавил он, – устал я ходить пешком.

Ларин не нашел, что ответить и Чайка вновь стал разглядывать пустынные берега неизвестной реки, обильно поросшие лесом.

– Странно как-то все здесь, – заявил вдруг Леха, – пустынно. Сколько идем уже, считай по равнине, а ни одного поселения или хотя бы следа от костра. Словно и не живет никто, хотя места подходящие. Дичи много.

– Значит, – серьезно ответил Федор, тоже ощутивший какую-то мрачную загадочность в здешних землях, – не совсем подходящие. И я хотел бы как можно быстрее отсюда убраться.

– Я тоже, – согласился Ларин, – только, как и в какую сторону?

– Все просто, – объяснил Федор, посмотрев на Пирга, который бродил неподалеку между деревьями с луком, высматривая дичь на ужин, – сегодня мы отдохнем. А завтра начнем строить плот. Посмотри, как много деревьев вокруг. Они не такие толстые, как баобабы, и не слишком тонкие. Для крепкого плота в самый раз. Грех не воспользоваться такой возможностью, чтобы не срубить его. А насчет направления, так тут и думать нечего, – все реки текут в океан. И эта река, не знаю, как она называется, но, к счастью течет она именно в тот, океан который нам нужен.

– А рубить-то чем будешь? – уточнил Леха, посмотрев на друга.

– Я видел, на что способны каменные мечи сапотеков, – сказал Федор, – они вполне подойдут. А, кроме того, для хорошего дела и фалькаты не жалко. Так что, как-нибудь справимся. Лес влажный, лианы имеются. Свяжем, скрутим, сколотим нам плавсредство. А на нем мы быстро до океана доберемся. Все лучше, чем пешком.

– Уговорил, – согласился Леха, уже с интересом посматривая то на стволы деревьев, то на свои ободранные в кровь ноги, – честно говоря, я сам стоптался за последнее время.

На рассвете следующего дня они принялись за работу. Дело пошло быстро, благо не только у Ларина были каменные мечи. И к вечеру был готов вполне приличный плот, метров десять в длину, на котором спокойно могли разместиться пять человек, бежавших из сапотекского плена. Пока все строили плот, Пирг настрелял и закоптил в дорогу столько дичи, что должно было хватить дня на три пути. Ему удалось набить в прибрежных лесах несколько мясистых и неповоротливых птиц, похожих на куропаток, одну дикую свинью и даже длинную змею, которую Ларин определил как удава. После ящериц, которыми их некогда кормили сапотеки, мясо такой змеи показалось всем просто деликатесом. Завернув всю дичь, а также остатки пиршества со змеей, в широкие листы, Пирг уложил все это аккуратно на палубе под специальный навес, который был сделан в средней части плота специально для таких целей, а также, чтобы скрываться от дождя, который в этих местах мог пойти в любую минуту.

Спереди на плоту имелось четыре грубых уключины, на которые можно было положить весла, заботливо выструганные Чайкой, чтобы грести или хотя бы направлять его движение по реке. А за навесом разместилось длинное рулевое весло, прибитое к своему основанию деревянными гвоздями и привязанное лианами.

– Не Ноев ковчег, – подытожил результаты совместных действий Федор, разглядывая на закате плот, груженный припасами и готовый к отплытию, – но, нам должно хватить, чтобы добраться до океана.

Он повернулся к остальным «строителям» и приказал:

– Всем спать. На рассвете отплываем.

Глава двадцать первая
Река далеких времен

Выспавшись, если не вспоминать тучи комаров, которые неожиданно появились ближе к середине ночи, финикийцы поднялись с первыми лучами солнца, собрали свои нехитрые пожитки, и принялись спускать плот на воду.

– Хорош, – еще раз похвалил плот и заодно всех солдат Федор, наблюдавший за спуском своего нового «корабля» на воду, – нам только паруса не хватает.

– Ну, да, – поерничал Леха, помогавший воинам закончить спуск, – натуральная квинкерема, хоть метательные орудия ставь.

При упоминании о квинкереме, Чайка немного загрустил. Он подумал о том, что если его призрачные надежды тщетны и они никого не найдут на побережье, то весь этот путь был проделан зря. «Ну, уж нет, – отругал сам себя Чайка, запрыгивая на плот и привычно вставая у руля, – пока я не увижу пустынный берег океана, никто не скажет мне, что мы спаслись зря. Вот доберемся, посмотрим, а там все и решится. В любом случае, в плен я больше не сдамся. Никому».

Широкая река подхватил плот финикийцев и вскоре они были на ее середине, где течение было сильнее. И все же оно было не настолько сильным, чтобы испугать бывалых мореходов, к тому же не так давно уже сплавлявшихся по реке.

– Она пошире будет, чем Куаукутера, – заявил Чайка, после недолгих наблюдений, – раза в три.

– Может быть, – кивнул Ларин, стоявший у навеса и помогавший править плотом с помощью бокового весла, – зато спокойнее и даже быстрее.

– Ты прав, – согласился Федор, всматриваясь вдаль, – надеюсь, с такой скоростью она доставит нас к побережью дня за три.

Почти день они радовались жизни, без особых усилий быстро передвигаясь по реке, загорая на плоту и пугаясь только гигантски змей, то и дело бороздивших мутную воду рядом с ними. Но, к вечеру, когда они оставили позади предгорные районы, течение реки стало постепенно замедляться.

– Три дня, – заявил, несмотря на это Федор, когда они пристали к заросшему деревьями берегу и поедали заранее приготовленный ужин, разогрев его на костре, который развели тут же на палубе, выложив очаг из мокрых бревен.

– Три дня и мы будем на побережье.

– Хорошо бы, – согласился Леха, обгрызая мясистое крылышко неизвестной птицы и прислушиваясь к ночным шорохам, – а то, как-то тоскливо стало в этом зеленом раю. Одни гады плавают, даже рыбы не видать в мутной воде. Скорей бы закончилось это плавание.

Он наклонился к Федору и уточнил по-русски, понизив голос:

– Старшой, а это не Амазонка, случайно? Больно широкая стала. А то по Амазонке, говорят, можно и месяц плыть.

– Нет, – успокоил его Федор, – не знаю, как он называется, но это не Амазонка. Так что будь спокоен. Еще день, ну два и будем на месте.

– Ну-ну, – как-то с недоверием пробасил Леха и улегся спать прямо на плоту, подложив себе под голову ножны каменного меча с амулетами, и укрывшись индейской накидкой.

На следующий день плот прошел четыре больших изгиба реки, и к последнему повороту Чайке показалось, что река стала еще шире. Он счел за благо держаться поближе к левому берегу, хотя течение замедлилось.

– Еще два дня, – продолжал упорствовать Федор на ужине, не признавая потерю времени, из-за того, что река стала гораздо медлительнее, словно ей вовсе не хотелось впадать в океан. С ним никто не спорил, даже вечный бузотер Леха.

Так прошло еще два дня, без каких бы то ни было приключений. С тех пор, как они укрылись в горах, уже много дней беглецы не видели ни одного живого человека. А теперь и звери стали попадаться все реже. Свой следующий день они плыли по этой неизвестной реке при почти полном молчании природы и чем дальше удалялись от ее истока, тем тише становилось вокруг. На шестой день они уже не слышали даже криков птиц. У всех создавалось ощущение, что они приближаются к какому–то страшному месту, которого бояться даже звери.

– Что-то мне все это перестает нравиться, – проговорил Ларин, глядя на росшие вдоль берега сплошной стеной безмолвные джунгли, – командир, а мы точно к океану плывем?

– Больше некуда, – нехотя отозвался с кормы Федор, наблюдавший, как солнце медленно опускается за кромку леса, – все реки текут в океан.

И тихонько добавил себе под нос, будто засомневался:

– Надеюсь.

За очередным изгибом реки Федор не ожидал увидеть ничего нового, – все ту же бесконечную воду и все те же молчаливые джунгли, без признаков жизни. Однако, то, что он увидел, заставило его ненадолго позабыть даже про рулевое весло.

Неожиданно плот вышел на открытое пространство, почти идеально круглое и заросшее по краям деревьями. Река разливалась здесь метров на триста, превращаясь в настоящее озеро и сильно сужаясь у дальнего края. Но, не этот гигантский круг воды поразил Федора, а, то, что находилось в самом центре странного водоема.

Прямо из воды метров на двадцать возвышалась статуя огромного человека, словно вытянувшего руки по швам. Вода доходила ему до пояса. Федор скользнул взглядом снизу вверх по фигуре этого колосса, желая увидеть его лицо, и…не увидел. Статуя была без головы.

– Командир, – первым нарушил возникшее молчание Леха, вцепившийся в свое весло, как в спасительный круг, – ты смотри, а он же черный. Что, насчет наших предков…не легенда, выходит?

После этих слов, повисших в прозрачном воздухе, и Федор заметил то, что должно было броситься в глаза в первую очередь. Статуя безголового человека действительно была черной, как смоль.

– Не знаю, Леха, – пробормотал он, пытаясь определить, из какого камня изваяли этого великана, – я сам теперь ничего не знаю точно.

Плот финикийцев проплыл под левой рукой черного великана и направился дальше к единственному выходу из этого озера, очень похожего на рукотворный водоем. Некоторое время все молчали, не зная, что и думать насчет увиденного. Когда плот вновь вошел в русло реки, Ларин опять нарушил молчание.

– Интересно, – подумал он вслух, – это кто же такую статую посреди речки постаивал?

Но, ответом ему было всеобще молчание. Воины гребли, стараясь держать плот посередине потока, который стал заметно уже и быстрее. А у Федора, управлявшего рулевым веслом, возникло предчувствие, что это не последний артефакт, который они сегодня увидят. Больно уж прямым стало русло реки после этого странного водоема, слишком похожим на широкий канал. Чайка поневоле вспомнил легенду о городе Безголовых, что рассказывал ему Итао еще в Монте-Альбане. По легенде древний город черных великанов находился как раз в этих местах. «Неужели это не просто легенда?». – спросил он сам себя, почти повторяя слова друга в то время, как плот снова выходил на открытое водное пространство.

Когда деревья разошлись в стороны, плот оказался на просторе, но уже другого колоссального водоема прямоугольной формы, тянувшегося не несколько километров. Назвать его озером у Федора уже язык не повернулся. Закрытый со всех сторон джунглями этот водоем представлял собой странное зрелище. Повсюду из воды вздымались статуи черных безголовых великанов разной высоты. Здесь были статуи, едва показавшие из мутной воды плечи, были возвышавшиеся над ней метров на десять-пятнадцать и просто давившие своим весом на проплывавших мимо финикийцев, но такой огромной, что стояла «у входа» в это пространство здесь уже не было. Время обошлось с каждой статуей по-разному, у кого-то не хватало руки, у кого-то ноги, но было одно странное обстоятельство, объединявшее всех, – абсолютно все эти статуи не имели голов.

– Да, не пощадили боги великанов, – прошептал пораженный Чайка, – прав был Итао.

Продолжая свое плавание среди этих фигур, Федор вскоре заметил, что из-под воды торчат не только безголовые великаны. В нескольких местах в небо взлетали колонны, украшенные странным орнаментом незнакомых символов по кругу, покатые крыши домов, а в самом конце этого прямоугольного водоема над водой возвышалась верхушка полуразрушенной ступенчатой пирамиды, очень похожая на те, что уже не раз видели финикийцы в городах ольмеков и сапотеков. Приблизившись к ней, Чайка заметил, что под самой поверхностью мутной воды угадывается еще одна, каменная поверхность, и поймал себя на мысли, что это могла быть обсерватория, стоявшая на верху пирамиды. Обсерватория древних людей или…гигантов, живших когда-то в этом странном городе. А, увидев, что в каменной стене этой пирамиды зияет пролом, Чайка не смог удержаться и направил плот прямо к ней.

– Похоже, – заговорил после долгого молчания Федор, когда плот приблизился к пролому, – здесь когда-то был огромный город и этот город на две трети ушел под воду.

– Город? – не поверил своим ушам Леха, и даже обернулся, – ты думаешь, что это город?

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Чайка.

– А что ты собрался делать? – настороженно спросил Ларин, глядя, как плот притирается к полуразрушенной пирамиде.

– Я хочу посмотреть, что там внутри.

– Не лезь туда, – посоветовал Леха, нахмурившись, – неспроста этот город так хорошо отутюжили. Значит, было за что. А там, внутри, сейчас наверняка и нет ничего, кроме змеиных яиц. Сам же видишь, тут одни змеи живут.

– Вот и посмотрим, – не уступал Федор, подводя плот к цели, – не могу же я проплыть мимо и упустить такой случай.

Он немного повозился у жаровни, устроенной прямо на плоту, раздул тлеющие угли и поджог заранее приготовленный для ночевки факел.

Перед тем, как шагнуть в пролом, Федор обернулся.

– Всем ждать моего возвращения здесь. Если что, плывите дальше по течению.

Остальные финикийцы хоть и прекратили грести, заставив плот замереть у замшелой каменой стены, по которой ползали ящерицы, но смотрели на своего командира, как на умалишенного. Словно он решился в одиночку нарушить покой спящих, но по-прежнему грозных богов.

– Ладно, – нехотя отпустил спасительное весло Леха, поглядев на затопленную поверхность пирамиды, которое находилось сейчас не глубже чем в метре от днища плота, – я с тобой, археолог хренов.

И вслед за своим другом вскарабкался в пролом, находившийся чуть выше уровня бревен плота.

Несколько секунд оба стояли на самом краю, привыкая к полумраку, царившему внутри. Мерцающее пламя факела выхватило из мрака только часть скошенных стен и несколько замшелых стеблей каких-то вьющихся растений, свисавших вниз. Под ногами у Федора юркнула в угол потревоженная пестрая змейка. Люди были здесь не первыми посетителями. После исчезновения хозяев растения и животные уже давно захватили это место.

Наконец, Федор шагнул в глубину, зачем-то достав фалькату из ножен, словно на самом деле собрался сражаться с древними злыми великанами как заправский былинный богатырь. Но, вопрос об этом застрял у Лехи в глотке, кода он посмотрел вперед и увидел два огромных светящихся глаза, воззрившихся на пришельцев из мрака.

– Это…еще что такое, – наконец выдавил из себя Ларин, одеревеневшей рукой сжимая меч.

– Думаю, – пояснил спокойно Федор, продолжая двигаться в темноту, – лицо бога. Или какая-то маска. Надо подойти поближе.

– Ты там осторожнее, с богами, – попросил Леха, все еще стоя на месте, – не любят они, когда их беспокоят.

– Да мы осторожно, – пообещал Федор, отодвигая рукой свисавшие стебли, – только посмотрим.

Когда он преодолел метров десять замшелого пространства с факелом в руке, Ларин смог разглядеть контуры помещения более отчетливо. Они находились в зале с пирамидальной крышей, в котором, если не считать заполонивших его растений и мхов, на первый взгляд ничего не было.

Только в дальнем конце, почти у самой стены находился огромный длинный стол из щербатого камня, а за ним круглый алтарь, похожий на лицо с огромными светящимися глазами и разинутым, словно пасть, ртом. Вокруг этих глаз и клыкастого рта явственно проступали черные круги, делая лицо похожим скорее на хищную морду какого-го животного. А когда Леха также осторожно ступая, чтобы не наступить на потревоженных змей или ящериц, подошел ближе, то увидел еще три узких прорези со зрачками на лбу этого существа. Только они не светились, в отличие от двух основных. По кругу этого огромного лица шли какие-то сложные повторяющиеся рисунки.

– Это что? – спросил Леха, глядя, как его друг деловито протирает блестевшие отраженным светом факела глаза звероподобного божества.

– Не знаю, – ответил Федор, – похоже на какую-то смесь кварца. Впечатляет. Представляешь, как они блестят, когда сюда попадает солнечный свет.

– А почему их пять? – уточнил наблюдательный Леха.

Федор вновь взглянул на изображения глаз.

– Может быть, у наших предков глаз было больше, – предположил Федор, а рассмотрев изображения по краям, добавил, – и рук тоже. А может это все только аллегория. Но, какой жертвенный стол, ты посмотри, просто загляденье.

– Стол как стол, – пробормотал Леха, опуская взгляд на каменные плиты перед собой, – наверняка, тоже сделали, чтобы людей резать.

– Да, – кивнул Федор, – наверняка. Только каких людей. Посмотри, он же почти в два раза больше нашего роста.

Ларин пригляделся и действительно заметил, что размеры стола значительно превосходили его собственные. Но, обдумывать эту мысль мозг Лехи просто отказывался.

– Кто его знает, что они тут препарировали. Пойдем отсюда, – предложил Леха, оглянувшись по углам, куда свет от факела так и не мог пробиться, – видишь же, здесь ничего нет.

– Обожди, – сказал Федор, обходя алтарь по кругу, – что-то здесь должно было остаться…ага.

И он вдруг пропал из вида, а свет факела стал опускаться вниз.

– Ты куда? – вскрикнул Леха, увидев, как его друг опускается по ступенькам узкой лестницы, внезапно открывшейся за алтарем, в нижнее помещение.

– Мне кажется, тут должен быть саркофаг или что-то в этом роде, – пояснил Ларин, светивший себе под ноги и острием фалькаты отбрасывая оттуда всякую копошащуюся живность, – надо попытаться найти и посмотреть. Итао как-то проболтался, что под его обсерваторией есть хранилище древних знаний. Может и здесь…

– Вот черт! – услышал Леха через пять минут.

Затем раздалось скрежетание металла о камень и вновь чертыханье. Потом несколько ударов металл о металл. Федор явно пытался вскрыть какую-то дверь.

– Что там? – поинтересовался Ларин, тоже спустившийся на несколько ступенек, чтобы не оставаться в кромешной тьме с этим пятиглазым монстром.

– Здесь какая-то очень странная дверь, – раздалось снизу, – каменная и без отверстий для ключей. Наверняка есть тайные пружины. А под ногами круглый люк и что самое интересное, его крышка сделана из металла. Попробую вскрыть.

Леха спустился еще на пару ступенек и увидел, что его друг сидит на коленях, прислонив к стене чадящий факел, в узком тамбуре перед массивной замшелой дверью с изображением того же божества. Под ногами его действительно виделся какой-то люк, скрывавший вертикальный проход вниз. Федор безуспешно пытался просунуть в щель острие фалькаты и поддеть его. В последний момент ему это удалось, но тут случилось самое неожиданное. Заостренный кончик фалькаты вдруг завибрировал, треснул и рассыпался. А Федор отдернул руку, словно от резкой боли, уронив обломок лезвия на камни.

Затем Чайка снова схватил его и, не веря своим глазам, уставился на верное оружие, никогда его еще не подводившее.

– Странно, – только и смог выдавить из себя командир финикийцев, – такое ощущение…

Но, не договорил, умолкнув на полуслове. Некоторое время он тупо смотрел на обломок, а потом в гневе выбросил его в угол, распугав ящериц. Фальката обижено звякнув, застряла во мху.

– Идем, – неожиданно заявил Чайка, подхватывая факел, – больше нам тут действительно нечего делать.

Леха, которому давно хотелось отсюда убраться, с облегчением выдохнул и, пропустив Федора вперед, последовал за своим командиром. Выходя тот задел ногой какой-то предмет, валявшийся у жертвенного стола на замшелом полу, и резко остановился. Подняв и потерев его пальцами, Чайка увидел, как под слоем плесени что-то тускло сверкнуло. Это был синий полупрозрачный камень, в квадратной оправе из кости на цепочке из светлого металла. Явно чей-то амулет, утерянный здесь много сотен лет назад. Федор, не думая, засунул его за отворот индейской рубахи и направился к выходу. У пролома он вдруг остановился, сбросил на пол уже ненужные ножны и факел, а затем спустился на плот.

Покинув город по длинной и узкой протоке с быстрым течением, напоминавшей своим видом отводной канал, финикийцы вскоре вновь попали в русло настоящей реки, и устремились по нему дальше. Больше никаких площадей и расширений, похожих на рукотворные строения, им не попадалось, лишь несколько высоких холмов в лесу, чуть в стороне от движения воды, напоминали своим видом занесенные временем пирамиды. Похоже, жители города некогда построили его у самой реки, изменив ее русло и направив воду вокруг города, что их в конечном итоге, и погубило. Во всяком случае, вода играла в жизни странного города не последнюю роль. Колоссальная система каналов была видна даже после затопления всего остального. Как бы то ни было на самом деле, затерянный город остался позади и беглецов вновь обступили непролазные джунгли.