Текст книги "Земля предков"

Глава седьмая
«Судьба ягуара»

Однако, индейцы отказались даже приблизиться к тому месту, где лежал мертвый ягуар, несмотря на красноречивые жесты Ларина. Наоборот, поняв его намерения, они в ужасе попятились к дальнему краю долины и там опустились на землю, припав к ней, и начали что-то бормотать.

– Оставь их, – приказал Федор, понемногу приходивший в себя, – не видишь, мы убили их божество.

– Так они что теперь, наши грехи замаливают? – уточнил Ларин, переводя вновь взгляд на самого Федора, – ты бы лучше, командир, наших богов поблагодарил, что уберегли тебя от верной смерти. Кошка-то тебе досталась не из слабых.

– Это верно, – выдохнул Чайка, как-то отстраненно разглядывая тушу убитого ягуара, распластанную на земле, и проводя рукой по окровавленным и разорванным в хлам доспехам, – еще немного и силы бы у меня закончились. Так что, брат, я твой должник.

– Да ладно, с кем не бывает, – отмахнулся Леха так, словно речь шла о сущей безделице, – подумаешь, ягуар. Мы и покрупнее хищников видали. Хорошо, что не лев.

– А богов я обязательно отблагодарю, – добавил Федор, вновь брезгливо ощупывая свой дырявый нагрудник, – Попозже, когда помоюсь.

– Предлагаю принести его в жертву, – подбоченившись, заявил Ларин, – ну хотя бы часть мяса, лучшую. Остальное съесть. А шкуру себе возьмешь, на память.

– Не вежливо так поступать с местными богами, – на мгновение озадачился Чайка, а потом махнул рукой, – а впрочем, делай, как знаешь.

И отошел к ручью, пока его друг, подозвав нескольких помощников в первых лучах рассвета, разделывал мертвого ягуара прямо на глазах у обескураженных сапотеков. Индейцы не знали, куда им деться от ужаса, но не осмеливались помешать людям, победившим божество.

Федор, между тем, снял остатки панциря, лишний раз похвалив себя за предусмотрительность, бросил их тут же и с наслаждением облил лицо и грудь водой из ручья, смывая кровь. Струйки холодной воды проделали глубокие бороздки в почти запекшейся крови животного, покрывавшей все его тело, кроме разве что ног. Когда его лицо и торс вновь оказались чистыми, Федор оглядел себя с пристрастием. Однако, не обнаружил никаких глубоких ран, которые мог не заметить в первые минуты после нападения местного божества. Лишь несколько длинных царапин на плечах и ребрах, но они были не опасны для жизни. Несмотря на всю свою силу и ловкость, ягуар смог лишь кончиками когтей достать Чайку. Даже лицо, всего в паре сантиметров над которым несколько раз с клацаньем смыкались челюсти хищника, оказалось в порядке. «Похоже, я в рубашке родился, – возблагодарил богов Федор, и пошутил, расслабляясь, – вернее, в панцире. И с фалькатой. А, кстати, где она?»

Чайка вернулся к месту разделывания туши ягуара, процессу же подходил к концу, и обнаружил свою окровавленную фалькату в паре метров от расчлененного ягуара.

– Вот ты, моя родная, – с любовью поднял свое оружие с земли Федор и, вновь вернувшись к ручью, омыл и его в холодной воде, – в который раз мне жизнь спасла.

Закончив разделку туши, Леха вывесил шкуру сушиться на открытом месте, и, еще раз посоветовался с командиром насчет мяса. А, получив разрешение, велел раздуть угли и приступить к копчению. Федор, уже почти оклемавшийся от ночного нападения, не видел смысла бросать столько мяса. И, не прошло и нескольких часов с момента вторжения ягуара на их стоянку, как финикийцы уже жарили его тело на медленном огне, принеся лучшую часть в жертву, как и полагалось. Опасность была позади, а впереди предстоял большой переход, и нужно было хорошенько подкрепиться.

Однако, сапотеки этого не оценили. Индейцы, окончательно потерявшие дар речи, в ужасе взирали на карфагенян, поедавших божество, пестрая шкура которого сушилась на солнце в нескольких метрах. От копченого мяса они отказались.

А отдохнувшие финикийцы не придавали столько значения условностям, расценив поверженного хищника как добычу на охоте. Мясо ягуара, однако, оказалось довольно жестким на вкус. С трудом откусив сочную мякоть от большого куска, с почетом переданного ему лично Лариным, Федор подумал о превратностях судьбы. Ведь, всего несколько часов назад этот ягуар забрел на их стоянку и напал на него, чтобы полакомиться его телом. А, теперь коптился на вертеле сам. Видимо эти мысли так отчетливо читались на лице Чайки, что Леха не удержался от замечания.

– Чего загрустил, командир, – толкнул его в бок Леха, сидевший рядом на поваленном дереве, – думаешь о судьбе ягуара? Не бери в голову. Мы же, считай, на войне.

Федор, молча, кивнул, а Леха продолжил.

– Если бы ты его не достал, он бы сейчас тобой лакомился. И даже жарить бы не стал, съел бы тебя сырым и не поперхнулся. А потом за меня и остальных принялся.

Прожевав кусок, Ларин кивнул в сторону помрачневших индейцев и добавил.

– Уверен, эта тварь даже своих почитателей бы не пощадила.

Немало повидавший на своем веку Федор, одетый теперь лишь в изорванную тунику, при этих словах все же поперхнулся, перестав есть.

– Ладно, хватит болтать об этом. Выжили и ладно. Давай думать лучше, что дальше делать.

– Пора, – согласился Леха, – да только, что тут особенно думать. Надо к морю двигать, я так разумею.

– К морю-то к морю, – не стал спорить Федор, – да только как? Обратно через долину не резон, там люди есть. Перед нами горы. Да и направление теперь не ясно, легко сбиться можем с пути и опять в лапы угодить к этим жрецам. Там нам и этого ягуара припомнят.

– Да брось ты каркать, командир, – возмутился Леха, которого воспоминания о жрецах, способных разделывать человеческие тела не хуже животных, ничуть не обрадовали, – А может, вдоль гор пойдем и попробуем эту длину обойти по предгорьям.

– Длинный путь выйдет, – ответил Ларин в задумчивости.

– Может и длинный, зато к морю, – продолжал гнуть свое Леха, – а в этих горах думаешь, нам лучше будет?

– Не уверен, – признался Федор, – хотя там, похоже, живут эти сапотеки.

Он бросил короткий взгляд на мрачных индейцев, молча взиравших на эту кощунственную трапезу.

– Может, замолвят за нас словечко. Мы же их спасли, как ни крути. Вернее, ты спас.

Леха посмотрел на спасенных им индейцев и с сомнением покачал головой.

– Да шут с ними. Пусть идут своей дорогой. А нам нечего там делать.

Обернувшись к другу, добавил.

– Идем к морю, командир. Последний корабль искать.

– А если его там уже давно нет? – предположил Федор, который и сам не хотел слишком удаляться от спасительного побережья, но старался продумать все варианты, – если все наши уже погибли? Шансов мало, что найдем. Лучше бы отсидеться где-нибудь, разведать. С местными подружиться, да проводников найти.

– Да чего зря время терять, – восстал Леха, – думаю, как раз наоборот все может выйти. Пока будем отсиживаться, если кто и был в живых, то отыщут и добьют. Тут торопиться надо.

– Ну, хорошо, – сдался Федор и, окинув взглядом всех своих солдат, напряженно вслушивавшихся в беседу командиров, объявил, – идем к морю. Но, сначала поднимемся еще чуть повыше в предгорья, а затем возьмем правее. Так идти будет проще.

Все финикийцы поддержали это решение. Никто не знал, что ждет их впереди, но местной земли они тоже не знали. И никому не хотелось удаляться от моря, уходя в горы. Тем более, что от погони, если она и была, они уже оторвались.

– Тогда в путь, – закончив трапезу, Чайка встал, поправляя ножны фалькаты на боку. Непригодный больше к ношению нагрудник он с сожалением выбросил. Оставшись в рваной тунике и штанах, командир финикийцев выглядел сейчас не слишком грозно.

– Шкуру забери, – напомнил Федор Лехе, – трофей все-таки. Да и ночи в горах холодные.

– Ясное дело, тут не оставлю, – кивнул Ларин, и не упустил случая позубоскалить, – только это твой трофей. Как подсохнет, наденешь на себя, сойдешь за божество. А пока дам кому-нибудь из бойцов понести.

Федор невольно ухмыльнулся, а потом вдруг встал и подошел к растянутой между деревьев шкуре. Осмотрел ее, ощупав пальцами несколько ровных отверстий, оставшихся от ударов копья и фалькаты. Посмотрел на голову животного, которую Ларин все же отрезал, отбросив в сторону, чем слегка попортил трофей. И, неожиданно, произнес.

– Ладно, сам понесу. На вид не слишком тяжелая, хоть и не высохла еще.

И сняв ее с креплений, набросил себе на спину, перевернув мехом вниз.

– По дороге подсохнет, а так незаметней будет.

Ларин приблизился и с наигранным интересом осмотрел друга, который пытался связать у себя на груди лапы животного в один узел, чтобы тяжелая шкура не свалилась во время движения.

– Ну, чистый ягуар, – подвел он итог своим наблюдениям.

Покинув стоянку, отряд карфагенян в сопровождении хмурых индейцев вновь устремился вверх по склону и вскоре вышел на вершину небольшого хребта, тянувшегося вдоль всей долины. Именно по нему Федор и намеревался идти в обход. За первым хребтом виднелось еще несколько. Там начинались настоящие горы, хоть и не слишком высокие, поросшие лесом. Путь дальше был возможен только по долинам и через перевалы.

Чтобы взойти на ближний хребет финикийцам поневоле пришлось покинуть спасительный лес и начать небольшой подъем по узкому оврагу вверх. Другого пути не было. Посовещавшись с Лариным, друзья еще раз порешили пробираться по довольно пологому на вид хребту, а не вдоль края болот, где с большей вероятностью можно было повстречать людей. Даже двигаясь по этому оврагу его, не покидало ощущение, что они не первые люди, избравшие его для передвижения. То и дело ему попадались следы. Этим путем, судя по всему, иногда пользовались. А в середине подъема Федор наткнулся даже на след от костра, окончательно убедивший его в том, что они случайно выбрались на местную дорогу.

– Надо прибавить темп, – сказал он Ларину, с трудом волоча на себе мокрую шкуру, казавшуюся тяжелее с каждым шагом, когда они поднялись еще метров на сто, – не ровен час, появятся местные. Не одни мы ту бродим тайком.

– Может ты и прав, командир, – отмахнулся хорошо отдохнувший Леха, – да только зря беспокоишься. Сколько идем, полная тишина. Людей здесь отродясь не бывало. Ну, разве что, пара охотников за рябчиками.

Преодолев овраг до конца, они оказались на вершине и там Чайка едва не присвистнул от удивления, а балагур Леха вообще потерял дар речи. Им на встречу по широкой тропе поднимался огромный отряд пестро разодетых воинов. Масок у большинства не было, лишь у некоторых, но каждый нес длинный щит, украшенный снизу бахромой из плетеных веревок, и мощное копье. У многих Федор разглядел на поясе уже знакомый каменный меч, способный творить чудеса в умелых руках. Индейцы были не высоки ростом, но их количество впечатляло. Отряд, вернее целая армия, растянулась по всей долине, и ее хвост терялся у следующего горного хребта. От авангарда неизвестной армии беглецов отделяло не больше пары сотен метров.

– Вот те раз, ушли от погони, – нервно рассмеялся Ларин, оглядываясь назад в сторону болот, из которых они только что поднялись.

– Не успеем, – спокойно заметил Федор, изучая амуницию и пристально всматриваясь в бодро перепрыгивавших с камня на камень передовых бойцов отряда, – нас уже наверняка заметили. Интересно, кто это? Что-то они не похожи на тех индейцев из золотого города, от которых мы сбежали.

– Да, кто их разберет, – выругался Леха, нервно сжимая рукоять фалькаты, – по мне эти местные индейцы все на одно лицо.

Он подтолкнул недвижимо стоявшего командира в плечо и прохрипел, отчего-то переходя на шепот:

– Может все-таки деру, пока еще не поздно.

Но, в этот момент, поднявшиеся на хребет последними индейцы из племени сапотеков, издали радостный клич, и, бросились вниз, размахивая руками. Быстро приближавшиеся к вершине солдаты передового отряда, которых от карфагенян отделяло уже не больше сотни метров, на мгновение остановились, приподняв копья и щиты. Но, увидев лишь двоих индейцев, продолжили подниматься.

– Вот тебе и ответ, – спокойно заметил Федор, когда их провожатые добежали до солдат с копьями и затараторили, размахивая руками и пытаясь что-то сбивчиво им объяснить, – это их родня, сапотеки.

– Думаешь, они нас не убьют? – с сомнением пробормотал Леха.

– Не знаю, – спокойно пожал плечами Федор, – все будет зависеть от того, что расскажут им наши спасенные друзья.

– По мне лучше бежать, пока не поздно, – напомнил Леха, пытаясь убедить командира, который, судя по всему, решил сдаться.

– Уже давно поздно, – ответил Федор, – посмотри направо, потом налево. Нас уже отрезали.

Леха в ярости метнул взгляд в указанном направлении и действительно увидел еще один отряд сапотеков, взобравшийся на хребет примерно в трехстах метрах и второй, поднявшийся туда же левее метров на двести. Путь вдоль хребта был перекрыт в обоих направлениях.

– Назад еще успеем, – не сдавался Леха.

– Назад нам не надо, – ответил Федор, – обратим тыл, и нас все равно догонят. Я не хочу получить каменное копье в спину. Уж лучше в грудь.

– Ты прав, – нехотя согласился Леха, выхватывая фалькату, – лучше умереть в бою. Это славная смерть для воина.

– Погоди умирать, – схватил его с силой за руку Федор, – может, еще договоримся с этими ребятами. Шанс слабый, но есть. Они ведь враги наших врагов.

– Тогда что они здесь делают? – уточнил Леха, нахмурившись, – эти наши друзья-миротворцы. С оружием, да еще в таком количестве. Или мы уже на земле другого государства?

– А вот это правильный вопрос, – кивнул Федор, и, заметив, что продвижение головного отряда замедлилось, из-за того что спасенные индейцы, что-то оживленно втолковывали их командиру, – но ответа ждать недолго. Потерпи. Погибнуть всегда успеем.

– Уговорил, – нехотя вернул вытащенную наполовину фалькату обратно в ножны Ларин, – подожду чуток.

Федор взглядом приказал и остальным бойцам финикийцев не обнажать оружия, а лишь сгрудиться вокруг него. И, молча, стал ждать, рассматривая командира передового отряда, слушавшего сбивчивые речи освобожденных индейцев. Тот стоял буквально в сотне метров и спокойно взирал на горстку финикийцев, которую уже обложили со всех сторон его солдаты, но приказа атаковать, пока не отдал. Бойцы двух фланговых отрядов приблизились к карфагенянам на расстояние броска копья, сомкнулись у них за спиной, и остановились, выстроившись для атаки. Путь назад был теперь тоже отрезан, но Чайка и раньше не верил, что им удастся уйти. Гораздо больше сейчас он надеялся на помощь богов, а потому удержал своих людей от решительных действий.

Впрочем, ожидание действительно не затянулось. Командир передового отряда, на голове которого виднелся помпезный плоский шлем в виде головы орла, украшенный яркими перьями, а в ушах какие-то серьги, услышав очередную порцию откровений от бывших пленников, вдруг взмахнул рукой. Солдаты его отряда, за спиной которых виднелась поднимавшаяся из долины армия, вновь начали движение и, поджав снизу финикийцев, почти замкнули окружение.

– И что теперь? – пробормотал Леха, которого так и подмывало вытащить фалькату из ножен.

– Мирные переговоры, – ответил ему, почти не открывая рта Федор, – надеюсь.

Военачальник сапотеков, пройдя сквозь строй расступившихся воинов в сопровождении двух знакомых Чайке индейцев, приблизился к нему и остановился на расстоянии десяти шагов. Встреча состоялась в небольшой безлесной ложбине, окруженной со всех сторон скальными выступами. Облеченный властью сапотек откровенно рассматривал одетых в странную одежду, на его взгляд, людей, имевших при себе оружие еще более странного вида. Впрочем, сам он, по мнению Федора, тоже выглядел весьма экзотично. Весь в каких-то разноцветных веревках и перьях, свисавших отовсюду, – с рукавов, со щита, с боевого топора, по краю пестрой одежды. Чего стоил один шлем в виде головы орла с огромным, нависавшим надо лбом изогнутым клювом и нащечниками со вставленными драгоценными камнями, не считая ряда длинных перьев, довершавших все это великолепие. Ну и, конечно, боевая раскраска на теле и лице, делавшая его похожим на коммандос из американских боевиков, только гораздо более колоритным.

– Натуральный павлин, – в полголоса озвучил общие наблюдения Леха.

В ответ командир сапотеков, удостоил Ларина коротким взглядом, полюбовавшись его кожаным нагрудником, – единственным из сохранившихся в отряде беглецов доспехом, – и шагнул к скромнее одетому Федору, словно угадав, кто из них главный. «Наверное, пленники нашептали, – подумал Федор, – может, подарить ему Лехин нагрудник для начала разговора?». Однако, немного поколебавшись, передумал. Ларин вряд ли отдаст его добровольно, да и неловко было так поступать с другом. Но, что-то надо было делать. Причем, срочно. Это затянувшееся молчание под взглядами нескольких десятков вооруженных до зубов индейцев и присутствие чуть пониже в долине целой армии таких же аборигенов действовало на него удручающе. Решив сделать жест доброй воли, командир посланцев далекого Карфагена осторожно шагнул вперед и, вскинув руку, проговорил по-финикийски:

– Я, Федор Чайка, и мои воины приветствуют тебя, храбрый вождь!

Командир передового отряда сапотеков едва заметно напрягся, но в целом выслушал воззвание Федора весьма благосклонно. И тут случилось неожиданное. Завязанная на груди шкура ягуара, вывернутая на изнанку, вдруг развязалась и упала к его ногам, засверкав яркими пятнами. Едва взглянув на нее, сапотек пришел в ярость. Он отскочил назад, дико взвизгнув, выхватил деревянный меч и махнул рукой в сторону карфагенян. Все его бойцы, выставив копья, тотчас бросились в атаку.

– Мирный план не прошел, – констатировал Леха, с каким-то мрачным наслаждением, выхватывая фалькату из ножен, – придется помирать командир, извини.

И отбил брошенное в него копье.

– Значит, судьба, – кивнул Федор, также молниеносно выхватив оружие, – не знал я, что они тоже любители ягуаров. Как то не подумал, что для этих «друзей» мы будем выглядеть, как безбожники.

– Да, ладно, – сплюнул Леха, отбивая еще одно копье, на этот раз направленное сильной рукой ему в грудь одним из сапотеков, и затем нанося ответный удар от которого щит нападавшего разлетелся вдребезги, – с кем не бывает. Не бери в голову. После договорим, если выйдет.

Федор, методично отбивая удар за ударом, лихорадочно искал выход из положения, в которое сам отчасти завел своих людей. «Прав был, Леха. – мысленно бичевал себя командир карфагенян, нанося ответные удары наседавшим сапотекам, – бежать надо было, может, и спаслись бы. Дипломат хренов».

Драка шла уже не на жизнь, а на смерть. Попавшие в окружение финикийцы, не смотря на то, что не имели щитов, умудрялись отражать волну за волной и не умирать мгновенно. Сапотеки наседали со всех сторон. Финикийцы крутились как ужаленные, отбивая и нанося разящие удары, от которых полегло уже не меньше двух десятков индейцев. С их же стороны погибло пока всего двое: один боец умер от брошенного издалека копья, а второй от какой-то короткой стрелы, впившейся ему в шею. Чайке показалось, то это был не лук, – луков он у нападавших не заметил, – а скорее духовая трубка. В общем, посланцы Карфагена желали умереть героями, подороже продав свои жизни, как и подобает солдатам.

Пока руки его были заняты битвой, мозг Чайки искал спасительное решение. Однако решение все не приходило и, оказавшись в пылу схватки рядом с помпезным вождем сапотеков, Чайка решил отомстить за провал дипломатической миссии. Обезоружив и заколов ближнего к нему индейца резким выпадом в грудь, Федор оказался один на один с человеком в шлеме орла.

– Ну, вот и я, – вновь представился Федор, ухмыляясь и поигрывая фалькатой, – продолжим переговоры?

Но, едва успел поднять над головой лезвие клинка, чтобы не дать боевому топору индейского военачальника опуститься ему на голову. Топор сапотека со звоном отскочил от фалькаты, а Чайка ушел в сторону и нанес мощный удар снизу в корпус своего противника. Тот прикрылся щитом и щит едва не развалился от такого удара, но все же выдержал, хотя и потерял все украшения. В ярости Федор нанес удар противнику в голову, срубив несколько перьев, а затем еще и еще прямо по выставленному щиту. Командир сапотеков был вынужден отступить, хотя по его лицу Чайка видел, каким позором для него это было.

– Куда же ты, – насмехался Федор, бросив быстрый взгляд вокруг, – мы еще не договорили. Или у вас все такие трусы?

Военачальник сапотеков не знал, что говорит ему чужеземец, но нетрудно было понять, что над ним насмехаются. Развивая успех, Федор прыгнул вперед и последним ударом раскроил щит пополам. Сапотек отшатнулся, запнулся о камень и упал, выронив боевой топор. Чайка же, не теряя времени, бросился на него коршуном и точным ударом сбил с его головы шлем, а затем приставил свой клинок с его горлу, – обезоруженный сапотек замер. На кончике фалькаты показалась капля крови, но Федор почему-то медлил. Он пристально посмотрел в лицо побежденного сапотека, поймав его затравленный взгляд, и почему-то решил оставить ему жизнь. Какое-то предчувствие шевельнулось у него в душе.

И Федор, уже готовый умертвить этого помпезного индейца, неожиданно шагнул назад, опустив клинок.

– Извини, брат, – пробормотал он, – с ягуаром мы погорячились.

Увидевший это Ларин едва не издал вопль отчаяния. Его взгляд откровенно говорил, что друг сошел с ума, оставив жизнь своему поединщику. Однако то, что последовало за этим поступком, самого Федора почему-то не удивило. Едва сглотнув слюну, вождь сапотеков бросил гневный взгляд на Чайку, а потом издал какой-то гортанный крик, и драка мгновенно прекратилась. Все индейские воины отступили назад, образовав кольцо вокруг оставшихся в живых карфагенян, среди которых были Федор, Леха, Цорбал и еще несколько бойцов.

– Ты что творишь, командир? – не удержался от вопроса Леха, шагнув к нему, – думаешь, он тебя простил бы?

Но, его вопрос остался без ответа. Ларин напряженно ждал, буравя взглядом военачальника сапотеков. Поверженный индеец, между тем, встал, подняв свой боевой топор и, обернувшись, что-то коротко приказал своим людям. В глубине индейских порядков начались передвижения, не ускользнувшие от Ларина.

– Ну, все, сейчас просто копьями закидают, – решил Леха, не спуская глаз с размалеванных воинов, – зря ты его отпустил, брат.

И, словно в подтверждение его слов из глубины тотчас вылетело что-то бесформенное. Не успел Федор и глазом моргнуть, как его друг уже валялся на земле, опутанный по рукам и ногам какими-то веревкам. Затем такое же лассо стегануло его самого, мгновенно спеленав. Рухнув на камни, и больно приложившись о них головой, Чайка ускользающим сознанием поймал себя на мысли, что теперь их не убьют. Во всяком случае, не сразу. А это уже шанс.