Текст книги "Что снится розе. Добрые сказки для детей и… взрослых (сборник)"

В ШКОЛЕ И ДОМА
(в шутку и всерьёз)

Петин аппетит

Настенька позвонила Пете:

– Здравствуй, Петя!

– Привет! Чего надо?

– Петь, скажи, что по математике задали. Я болела…

– Нашла время уроки узнавать. Не знаешь разве – я в это время обедаю!

И трубку повесили.

Настя подождала и снова набрала номер. К телефону долго не подходили, потом в трубке послышалось недовольное жевание:

– Ты фто котлету съесть не даешь?

В третий раз телефон молчал так долго, что Настя подумала:

– Не буду больше ему звонить!

Но не успела повесить трубку, как услышала затаенный шепот Петиной бабушки:

– Спит Петенька, спит. Он после обеда всегда отдыхает. Позвони, девочка, через часок.

Но через час Петя ушел гулять. Надо было растрясти то, что осталось после обеда.

В школе учительница спросила Настю, почему она не приготовила уроков. Настя собралась с мыслями и… промолчала. Не хотелось подводить Петю. Петя оценил благородный поступок Настеньки и сразу после уроков помчался домой погонять мяч. Надо было нагулять аппетит, чтобы порадовать бабушку. Петин аппетит иногда думает и о других.

Почему нельзя соврать только один раз?

Однажды Даша писала изложение, а когда написала, сразу стала болтать.

Учительница спросила:

– Опять ты болтаешь?

– Я все сделала! – ответила Даша.

– Ой ли? – спросила учительница.

– Ни одной ошибки! – сказала Даша.

– Ну, смотри, – сказала учительница, – найду ошибки, поставлю «два».

Учительница, конечно, нашла ошибки. Разве можно написать изложение без ошибок, если торопишься поболтать? Учительница поставила, что обещала. Даша легла на парту и стала плакать: чтоб никто не видел, но все слышали. Тогда учительница поставила «двойку» в дневник: чтоб видела мама.

Был самый тяжелый день недели – пятница. В этот день родители подписывают дневник. Даша протянула дневник и сказала:

– Подпиши с закрытыми глазами!

Мама удивилась:

– Почему с закрытыми?

– Так интересней!

Пока мама удивлялась, ее позвали к телефону. Разговор и забылся. (Мама, как и Даша, любила поболтать.) Но как идти в школу с неподписанным дневником? И Даша расписалась за маму. Аккуратно так вывела: «Даша Степанова».

В классе учительница спросила:

– Кого же зовут Даша Степанова?

Даша немножко растерялась, но успела подумать: «Может, сказать правду?» Но ребята смотрели так внимательно. И тогда Даша неожиданно для себя выдохнула:

– Мама случайно мое имя поставила!

– Надо же, какая рассеянная у тебя мама, – сказала учительница, – зато почерк у нее – хоть на выставку тетрадей. – И добавила: – пригласи маму в школу. Хотелось бы узнать: как она выработала такой красивый почерк?

Даша собирала ранец и думала: «Опять придется что-нибудь придумывать. И почему так устроено: нельзя соврать один раз и остановиться? Врешь и врешь дальше. Даже если совсем не хочется…».

Укрощение Семенкина

Настенька пришла из школы какая-то не такая.

Мама насторожилась:

– Что, «двойку» схватила?

– Не-а.

– Так что же стряслось?

Настенька молча разделась, и мама увидела на платье белые засохшие полосы. Но не стала охать и ахать. К приходу дочери она старалась держать себя в руках. Та не раз являлась вымазанная клеем или спрыснутая пепси-колой. Так некоторые мальчишки выказывали свое положительное отношение к Настенькиному вздернутому носу. Но на этот раз роспись не шла ни в какое сравнение с предыдущими знаками внимания.

– Что же случилось? – спросила мама, все еще держа себя в руках.

– С Семенкиным посадили, – ответила Настенька.

– Щедрый человек ваш Семенкин! – мужественно пошутила мама. – Небось, упаковки силикатного на тебя не пожалел!

– Две. Он и Дашину прихватил. Обрадовался, что от нее пересадили.

Мама начинала что-то понимать. Ее дочь (учеба которой заставляла желать лучшего) посадили с первым драчуном в классе!..

– …И дразнилой, – добавила Настенька, как бы прочитав мамины мысли.

– Постой, постой, – сказала мама, отлепляя Настеньку от платья. – Ты что, довольна, что сидишь с Семенкиным? А я хотела пойти к учительнице…

– Не надо к учительнице, – сказала Настенька. – Сама справлюсь.

Маме ничего не оставалось, как промолчать. Из педагогических соображений. И все же за ужином она не выдержала и спросила дочку, не отвлекает ли ее на уроках Семенкин.

Последовал ответ:

– Не отвлекает. Но жужжит.

– Как жужжит?!

– Обыкновенно. В ухо.

– Зачем жужжать в ухо на уроке?

– А когда же еще?..

Только один раз Настенька пожаловалась, что Семенкин тычет ей карандашом в бок.

– И что же ты? – спросила мама, напрягая оставшуюся силу воли.

– Даю сдачи, – ответила Настенька.

– Тоже карандашом?

– He-а. Линейкой. Карандаш об него я уже сломала.

Настал день, когда в целях укрощения Семенкина Настенька выпустила на него импортного заводного паука. Паук был черный, страшноватый и рассчитан на человека с железными нервами. А Семенкин был обыкновенным мальчишкой и не знал, как ведут себя в подобных случаях настоящие мужчины.

Когда паук энергично запрыгал к Семенкину, тот диковато вскрикнул и отъехал на другой конец скамьи. Тут учительница все-таки заметила, что между Семенкиным и Настенькой что-то происходит. И снова пересадила Семенкина к Даше.

Теперь Семенкин, можно сказать, угомонился. Он не жужжит в ухо на уроке и тем более не тычет в соседку школьными принадлежностями. Высвободившуюся силу мышц Семенкин кинул на гармоничное развитие: записался в секцию бокса. Лишь когда его взгляд, конечно, случайно, останавливается на Настенькином банте, в глазах Семенкина появляется тихая грусть.

Как Петя чихал на математику

Есть в одном классе мальчик Петя. Мальчик как мальчик. Ничего особенного. Сидел однажды Петя на уроке, ловил галок. Не тех, которые за окном, а тех, которые в рот рассеянным залетают.

Ему часто так и говорили:

– Закрой рот, а то галка влетит!

Но Пете хоть говори, хоть нет. Учительница задачку объясняет, а Петя галок ловит. Да еще на Светку наезжает: мало ему места за партой!

– Я, – говорит, – писателем решил стать и на вашу математику чихал с высокой вышки. Чехарда какая-то. Пока одну цифру в уме держишь, другая улизнуть норовит. От знаков умножения и деления в глазах чертики скачут. А на контрольной и вовсе ум за разум заходит!

Тут Светка не выдержала:

– Какой же ты мужчина, если на точную науку чихаешь? И потом, надо еще иметь то, что за разум заходит!

Что тут с Петей сделалось!

Глаза стали круглыми (обычно он их прижмуривал, когда дремал на уроке), а голос осип:

– Чего, чего у меня нету?

– Того, что за разум заходит!

Петя даже поперхнулся от возмущения. А Светка не растерялась (она никогда не теряется) и выдала под занавес:

– А то, что в твою РАЗ-умную голову не приходит: и математику, хоть ее не любишь, уважать надо! Даже если в писатели собрался!

Петя почесал свою «гениальную» макушку, но ответа там не нашел.

Справедливое … многоточие

Некоторые думают, что ошибки в письме – это просто ошибки. А Петя уверен: ошибки – всегда с вредным характером. Назло норовят в диктант насыпаться.

Петя так и говорит:

– Когда человек пишет, он занят делом, а не грамматикой. Я, например, когда пишу – мыслю. А запятые потом расставляю. Правда, не всегда угадываю, какую – куда.

Однажды притомился Петя от своей хлопотливой работы, поднял руки вверх:

– Пас! Сдаюсь!

Но все просто так не обошлось.

Какой запятые писк подняли! Чуть не передрались между собой за руководящие места. Одно многоточие сохранило чувство собственного достоинства. Не стало суетиться. И даже с Петей воспитательный разговор затеяло.

– Так, – сказало оно, – с нами не справиться.

– А как? – спросил слегка обалдевший Петя. – Может, прикажете грамматику зубрить? Так об этом слыхали. И вообще, вам лично, уважаемое многоточие (Петя под настроение бывал и вежливым), невыгодно, чтоб я правила учил: первым из моих изложений вылетите! Я люблю расставлять все точки над «i». Поэтому многоточия принципиально игнорирую.

Петя сделал паузу, так как задумался. И добавил:

– Хотя, между нами, многоточие – штука, выгодная для лентяев и незнаек. Поставит лодырь (к ним себя Петя, естественно, не причислял) три точки. А вид у него, боже ты мой, вроде жутко глубокую мысль не закончил.

– Что ж делать, – сказало многоточие, – вылечу так вылечу! Зато все будет по справедливости.

Петя удивился:

– А зачем справедливость, если она не в твою пользу?

Многоточие ничего не ответило, только грустно посмотрело на Петю внимательными глазами-точками. Так иногда мама смотрит, если до сына что-нибудь не доходит.

А у Пети, хотя он мог кому-то показаться поверхностным и даже вздорным, здравые мысли иногда в голове оседают. Поэтому после разговора с многоточием он решил все же заняться грамматикой. Хотя любви к ней у Пети как не было, так и нет. Зато, как человек мыслящий, он утвердился в главном: надо, чтобы все было по справедливости. Не только на бумаге, но и в жизни.

Как львы Женьку испугались

Жил на свете мальчик Женька. Папа с мамой его очень любили. А Женька любил мороженое. Приехали однажды в город львы. Женька давай канючить:

– В цирк хочу! В ци-ирк!

Папа, как всегда, был занят. Мама же цирк не признавала.

– Что, – говорит, – там хорошего? Сидишь и трясешься, как бы гимнаст не сорвался. Выходит, за свой страх еще и деньги плати!

Женька в эти рассуждения не вдавался: что они, взрослые, понимают? Но без них в цирк не пускают. И продолжал канючить:

– В цирк хочу! Хочу в цирк!

Мама сдалась первая:

– И вправду, пусть ребенок развеется. Глядишь, не придется тебе по утрам на голове стоять, пока Женечка кашу ест.

Папа сразу согласился. Пришли на представление. Смотрит Женька, как акробаты друг дружкой перекидываются, хохочет вместе с клоуном. А сам ждет, когда львов на арену выпустят. И вот они появились – важные, кисточками хвостов помахивают. Один даже подмигнул Женьке. Подмигнул или показалось? Женька девочку из первого ряда в сторону сдвинул. Чтоб бантом своим в глаза не лезла.

Пока сдвигал, соседнему мальчишке за ворот мороженым капнул. Тот как вскинется:

– Не видишь, люди сидят?

Женька как зашипит:

– Не подставляй свой шиворот!

Пришлось папе вмешаться.

– Не волнуйся, Женюня, – сказал он. – У тебя здоровье слабое. Его нельзя растрачивать на разных там мороженым закапанных.

После таких слов Женька вошел в полную силу. Ногами стучит, руками размахивает. Но со львов, между прочим, глаз не спускает.

Вдруг видит Женька, что лев, который ему подмигивал, к выходу начал пятиться. За ним – другой, третий. Хвосты поджали и – домой, за кулисы.

Доел Женька мороженое безо всякого удовольствия, а потом, когда из цирка выходили, спросил отца:

– Чего это львы так быстро с арены убежали?

Папа замешкался, а кто-то возьми и скажи:

– Львы одного мальчишку вредного испугались. Решили, наверное, что он – самый злой зверь на свете!

Про девочку, которая не умела говорить

Живет у нас во дворе девочка, Светочкой звать. Всем бы хороша: щечки румяные, дубленка новомодная. Только вот говорить – ничего не говорит.

Возьмет у нее кто лопатку, она сразу:

– Вяя-яя!

Выхватит лопатку – и на другой конец двора.

Зовет ее бабушка из форточки:

– Светочка, иди обедать!

А она снова:

– Вяя-яя!

И спиной к форточке повернется.

Удивлялись во дворе дети. А однажды решили: давайте проверим, впрямь Светочка говорить не умеет или притворяется?

Достал Захар из кармана «Белочку», подошел к Свете:

– Хочешь?

Молчит Светочка, только глазами стрижет. Сунул Захар ей в руку конфету:

– Да ты ешь, не стесняйся!

Схватила Светочка конфету и – за щеку.

Тут дотошный Захар выступил не как заводила нашего двора, но вполне с педагогической точки зрения:

– А что надо сказать? Или ты в самом деле разговаривать не умеешь?

Съела Светочка угощение, набрала воздуху и выпалила:

– Не умею я говорить! Не умею и не буду!

Выходит, Светочка и вправду не умеет разговаривать? Она же САМА ТАК СКАЗАЛА…

За что любили обезьянку

Солнце заглянуло в Настенькину комнату:

– Ого! Да здесь еще спят! Так можно проспать все на свете!

И пощекотало лучом щеки.

Первой проснулась игрушечная обезьянка Кика.

Она задернула штору и погрозила солнышку:

– Не балуй! Настенька спать хочет. Она вчера со мной допоздна играла.

Тут вмешалась красивая кукла Нина, сидевшая на секретере:

– И за что Настенька тебя любит? Я б и не глянула. Рот у тебя до ушей. Не то, что мой – бантиком. Глаза круглые и глупые. Одежды вовсе нет, одна шерсть. А у меня – платье по последней моде.

Говорила так кукла Нина и не замечала, что Настенька проснулась. А раз проснулась, то все и услышала. А раз услышала, то и вмешалась.

– Разве, – сказала Настенька, – у Кики рот большой? Да он самый разсимпатичный. Потому что все время улыбается. А глаза такие придуманы, чтоб со мной перемигиваться. А от тебя ни тепло, ни холодно. Сидишь со своей красотой и трясешься: только б твои оборочки не измяли!

И Настенька глянула на Нину так, как не смотрела даже в нелюбимый задачник.

У куклы глаза от возмущения стали действительно круглыми и совсем глупыми. И все, все это заметили. А не только обезьянка, которая знала это давно. Просто молчала из деликатности.

Теоретик Семенкин
(несерьёзный рассказ)

Теперь пошла мода жить наперегонки: кто быстрее мяч в ворота забьёт, у кого мобильник покруче.

А Даше соревноваться не нужно. У неё конкурентов нет: она кого хочешь переплачет. Было бы нормально, если б у неё в дневнике «паслись» «тройки» и «двойки». Как, например, у Семёнкина. Так нет, Даша – отличница.

Хотя, если судить по виду, за отличника бы скорее сошёл Семёнкин.

Он – признанный смехач. Любого в классе перешутит.

Учительница его так и называет: «неунывающий Семёнкин».

И точно: Семёнкина никакой «двойкой» не прошибёшь.

Он выработал теорию, по которой обращать внимание на оценки – ниже мужского достоинства.

Теория Семёнкина пользуется успехом: она облегчает жизнь.

Но, будучи по призванию теоретиком, Семёнкин не отрывается от практики. Глядя на Дашу, он не раз задумывался:

– Почему девчонки любят плакать?

Он спросил себя:

– Стал бы я реветь, если б меня дёрнули за косу?

И сам себе ответил:

– Конечно, нет!

И погладил свою стриженую макушку.

Человек по натуре не злой, Семёнкин решил развеселить Дашу.

Он стащил у своей кошки игрушечную мышку и подложил Даше в ранец. И ждал:

– Во смеху-то будет!

Он, Семёнкин, весь бы обхохотался, выкини кто с ним такую штуку.

Но Даша, увидев на переменке мышь, устроила такой крик, что набежали привыкшие ко всему буяны из соседнего класса, который за стенкой. Семёнкин до того удивился, что сразу во всём признался. И был наказан учительницей, которая давно говорила, что Семёнкина пора призвать к порядку.

Совсем ничего не понял Семёнкин, когда Даша расплакалась из-за куклиного сарафана, который «ушёл» в соседний класс и не вернулся.

– По мне, – сказал Семёнкин, – хоть бы куклиных сарафанов вовек не было!

Тут Дашу поддержали подружки, которые дружно заревели в один голос.

Увидев, что её полку прибыло, Даша неожиданно для себя перестала плакать и пошла в наступление.

– А тебе, Семёнкин, – сказала она, – только бы шайбу гонять!

И насмешливо пропела:

«В хоккей играют настоящие мужчины!»

Потом, не дав Семёнкину опомниться, допела:

– И трусы играют в хоккей!

От такой наглости Семёнкин потерял дар речи.

А Дашины подружки, как по команде, перестали реветь и уставились на Семёнкина:

– Ну что, съел?

Семёнкин собрал волю в кулак и обрёл дар речи. Он ответил за себя и всех хоккеистов:

– «Трус не играет в хоккей!» – вот правильные слова, и не надо их перекривливать! Тем более трусихам, которые поднимают крик из-за игрушечной мышки!

На этот раз не выдержала одна из подружек.

– А ты, а ты, – сказала она, от возмущения заикаясь, – разве ты бы не испугался? Вдруг на тебе – мышища в портфеле!

– Я-то? – переспросил Семёнкин. – Да я бы и крокодила не испугался!

И, оглядев всю компанию, добавил:

– А кто не верит – попробуйте, подкиньте в мой ранец африканского крокодила!

Как у Пети отнялся аппетит
(почти фантастическая история)

Петя очень любил компот. От этого все в доме просто пропадали.

Сравниться с компотом могли только мультики. Петя запивал их компотом и никогда не наедался – ни тем, ни другим.

Книжки у него выглядели, как неухоженные сиротки.

Поэтому мама и папа переживали:

– Как пойдут дела в школе? Полюбит ли он ее?

А Петя полюбил, места себе не находил. Так рвался в школу.

Петины родственники ходили очень важными: какого ребенка вырастили!

И ходили бы так долго, если б… не компот. ‘

Однажды ребята окружили учительницу. Вперед вытолкнули Дашу-артистку: она наловчилась плакать по заказу.

– Что стряслось? – спросила учительница.

– Петька всехний компот съел, – всхлипнула Даша.

– А вы куда смотрели? – спросила учительница.

– Мы посмотрели в стаканы и не стали эту кашу есть, – сказала Даша со слезой в голосе.

– Какую кашу? – удивилась учительница.

– С петькиными знаками, – всхлипнули хором несколько человек за спиной Даши.

– Что за знаки?

– Обыкновенные-хлебные катышки, – объяснила Даша. – Он и раньше их бросал некоторым…

– А сегодня всему столу накидал! – не выдержала Маша, любившая компот, может, не меньше Пети.

И добавила:

– Он компот с хлебом ест. А мы – нет. Вот ему брошенные компоты и достаются.

– Это правда? – спросила учительница.

Петя сделал вид, словно его и не было. Петя вообще умел исчезать.

Только что был человек, а остались стоять одни брюки и курточка.

Но учительница тоже научилась у ребят, как быть неплохой артисткой.

И притворилась, что ничего этого не заметила.

Она повернулась к Пете:

– Разреши тебя поздравить!

– С чем это? – растерялся Петя.

– Как с чем? С компотным рекордом. Потрудился ты на славу! – сказала учительница.

И пожала Пете руку, как победителю на ринге.

Пете на минутку показалось: тут что-то не так.

Но думать было некогда. Он впервые купался в лучах славы.

Все увидели, как от гордости петины уши сделались цвета школьного борща.

Но вдруг все как-то смялось.

Учительница безо всякого перехода сказала:

– Теперь будем вызывать скорую!

– Зачем скорую? – опешил Петя, и уши вмиг утратили свой радостный цвет.

– Тебя спасать! Шутка ли – столько компотов одолеть! – ответила учительница.

– А скорая будет уколы делать? – спросила Даша, забыв, что ей время от времени полагалось всхлипывать.

Перехватив инициативу, кто-то самый находчивый из ребят поставил точку:

– Ясное дело! Какая же скорая без уколов!

Пете удалось уговорить учительницу не вызывать скорую – честно говоря, в ней не было необходимости. Вместо скорой приехал Петин папа, красный и весь взбаламученный.

На летучем классном собрании все очень кипятились.

А когда откипели, решили… войти в Петино положение.

Он так расстроился после разговоров про скорую, что на глазах начал худеть. И, главное, у него от переживаний отнялся аппетит.

Как потом выяснилось, прежде всего – к чужим вкусностям.

Маленькая балеринка
(сценарий мультфильма)

Светлая, но небольшая комната в скромной современной квартире. Мама, женщина лет тридцати, старательно гладит нарядное дочкино платье. Рядом – дочка Настенька, внимательно наблюдающая за происходящим. Она спрашивает:

– Мы идем в театр?

– Да, – отвечает мама.

– На балет? На «Щелкунчика»? – спрашивает Настенька.

– Нет. На этот раз – на «Золушку», – отвечает мама. – Посмотришь, что значит быть настоящей принцессой! Отведу тебя на спектакль, а сама пойду по делам. (Балет мама с Настенькой очень любили. Но бывали на нем нечасто: билеты дороговаты. Зато каждый раз это был для Настеньки праздник – как в первый раз.)

…Сверкающий зал, ожидание чего-то необычного, сказочного… Хрустальные люстры медленно гаснут. На сцену выбегает, нет, как бы летит по сцене балеринка в платье Золушки. Поначалу она выглядит такой маленькой, а зал, превратившийся в большую черную дыру (таким он кажется со сцены), – таким пугающе огромным!

По поведению Настеньки, сидящей в зале, видно, что она нешуточно испугалась за балеринку: как там ей одной, на пустой холодной сцене? Правда, видно, что Настенька немного разочарована. Балеринка оказалась, на первый взгляд, совсем не такой красавицей, как ожидала Настенька. Ну, просто миленькой.

Но звучит чарующая музыка Прокофьева. Балеринка продолжает танцевать. Каждым своим движением, жестами она рассказывает о чем-то прекрасном. Далеком и таком близком – о своих девичьих мечтах.

Постепенно все вокруг исчезает – и для балеринки, и для Настеньки. Все растворяется в танце, в пленительной мелодии. Настенька завороженно смотрит на сцену.

(И как хорошо, что никто ничего не говорит! Ведь танцем можно сказать так много! А словами – не всегда. К тому же, некоторые из них бывают фальшивыми…)

На глазах происходит чудо. ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО НА СЦЕНЕ ТЕАТРА. (Мы продолжаем смотреть на балеринку глазами Настеньки.) Балеринка становится как бы выше ростом. Она превращается в высокую стройную красавицу. Вместо обаятельной простушки перед нами – принцесса в бальном платье и хрустальных туфельках. (В этом перевоплощении ей помогает Добрая Фея, появляющаяся на заднем фоне. В руках у нее – волшебная палочка, напоминающая дирижерскую. По мановению палочки, в такт мелодии, и происходит «переодевание» балеринки. Рядом с Доброй Феей – юный паж, который учится на волшебника. Он старательно повторяет ее движения.) Балеринка прекрасна, как бывают прекрасны Сказочные принцессы. (Все в руках художников.)

Балерина разговаривает только с ней, с Настенькой. Она зовет ее в свой радостный, звенящий мир. И случается то, что может (впрочем, должно) происходить в сказках, если они взаправду волшебные!

Балерина спускается в зал, подает руку Настеньке и уводит ее за собой.

…Королевский бал. Среди кружащихся в вальсе пар – красавица Золушка с принцем и… Настенька с пажом Доброй Феи.

Крупный план: будущий волшебник ВОЛШЕБНО улыбается Настеньке… (Ну, кто из девочек не мечтал о подобном? А мечты должны сбываться! Особенно – в наш компьютерный век, пусть рационалистичный по духу, но зато фантастический по своим возможностям!)