Текст книги "Что снится розе. Добрые сказки для детей и… взрослых (сборник)"

Кость в горле
(почти что быль)

Никто не заметил, как из маленького черного котенка-замухрышки вырос суровый кот. Вернее, не замечали процесса.

Кот поставил всех перед фактом:

– Вот он – я! Извольте считаться!

На руки, кроме хозяйки, кот ни к кому не шел. Шипел и мог поцарапать, уже не играючи. Потому имя ему было дано в соответствии с характером: Цапун.

Но, как известно, любят не за что-то, а просто так. Особенно, если нет рядом близкой души.

У Анны Алексеевны так и случилось. Муж в свое время ушел к другой, сын уехал в Киев учиться и приезжал редко, на студенческие каникулы.

Хотя Ялту, в которой родился и вырос, любил. За пляж и море, за возможность заплыть далеко-далеко и побыть наедине с волнами и морским ветром.

И осталась Анна Алексеевна одна-одинешенька в маленьком уютном домике в неприметном переулке.

Правда, она знала, что дома ее ждут. Верный Цапун неизменно встречал у калитки уставшую после работы хозяйку и вел ее в дом.

Привычно ожидал, пока она разденется и пройдет на кухню.

Нет, не только угощения хотел Цапун. Не меньше он искал ласки, которой недодала ему нещедрая кошачья судьба в детстве (котенка Анна Алексеевна подобрала когда-то на улице: не смогла пройти мимо его просящих глаз).

Так и жили они, что называется, душа в душу, понимая друг друга с полуслова.

Но однажды случилась беда. Цапун, который никогда не отличался жадностью, на этот раз, уплетая с аппетитом ужин, подавился рыбьей костью.

Ни охнуть, ни вздохнуть.

Перепуганная Анна Алексеевна кинулась к соседке Ангелине-женщине, сухой как жердь, с острым недоброжелательным взглядом глаз-осколочков.

(А к кому обращаться, если обращаться больше не к кому?)

Ангелина глянула на Цапуна (она его не признавала, впрочем, как и всех прочих кошек) и сказала:

– А я что могу сделать! Сам подавился – сам пусть и управляется!

И ушла по своим делам, которых у Ангелины всегда невпроворот: она не тратила время на душевные переливы!

Положение спасла ее племянница Натка, которая пришла из школы и случайно услышала разговор.

Натка была добрым ребенком, полной противоположностью своей тетке (так в семьях тоже бывает!).

Она взяла страдальца на руки, приговаривая: «Не бойся, Цапунчик, сейчас мы тебе поможем».

И, представьте, Цапун, известный своим крутым нравом, затих и молчаливо терпел, пока Натка самоотверженно засовывала руку ему в пасть.

– Р-раз! – и внушительных размеров кость, застрявшая поперек горла, была удалена.

Анна Алексеевна ахнула:

– Как ты не побоялась? Он же мог цапнуть!

– А вот и нет, – ответила Натка. – Тем, кто любит животных, они доверяют.

И потому легко подчиняются.

Цапун был полностью согласен со сказанным. Он благодарно посмотрел на свою спасительницу и спрыгнул на пол.

А потом… удалился в сад: потихоньку приходить в себя.

Правда, спокойствие несколько нарушили причитания Ангелины, которые он услышал из-за забора:

– Надо же, кота спасать меня вызвала! Нет у меня других забот, кроме как в пасть драчливому коту лазать!

Цапун не стал обижаться на соседку: что с нее возьмешь?

Но задумался:

– И откуда такие злобные ангелины берутся? Они же у всех – и у людей, и у котов – как кость в горле!

К вопросу о красоте жемчужин
(не вполне кошачья байка)

Серая кошка шлёпнула по носу кошку-красотку:

– Ты на него глаза не закидывай! Этот Белый Ангорский – принц! Скажешь, ему нужна принцесса? Да, я – не принцесса. Зато я – не такая, как вы все! И не только по окрасу. Потому этот принц будет мой!

Очаровательный Ангорский не мяукнул ни слова.

Но когда Серая закончила свою речь и спокойно направилась в его сторону, он поднялся ей навстречу.

– Но почему так вдруг? – можете спросить вы.

– Почему же «вдруг»? Секрет несложен и, мне кажется, в духе времени.

Неотразимый блондин устал от современных принцесс – символов гламурного стандарта. (Тем более, что по характеру он не был мартовским котом. Просто уступал моде.)

Потому на фоне идеально округлых, одинаково сверкающих белых и розовых «жемчужин» он выбрал единственную, не совсем правильной формы, которая притягивала своей неповторимостью…

(Недаром сегодня среди людей попадаются любители ожерелий из нестандартных жемчужин.)

ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Что снится Розе

Я люблю животных. Иногда мне кажется – больше, чем людей. А муж любит растения. Особенно цветы. Ранней весной приезжает на дачу, чтобы поздороваться с нежно-голубыми крокусами.

Крокусы, примула, колокольчики забот не требуют. Только не наступайте на них. Не загубите небрежным движением.

А вот с розами – совсем другая история. Непростая. Зимой в нашем северном климате они могут замерзнуть. А укрывать их хлопотно и рискованно. Присмотреть некому – зимой мы живем в городе.

Муж и придумал «ведерную эпопею». Пересадил кустики роз в ведра с землей и осенью, когда розы отцветут, переселяет их в подвал деревенского дома. Весною же – сначала в дом, а потом, когда исчезнет опасность заморозков, – во двор. Некоторые соседи даже перенимают опыт.

Сидишь у крыльца, читаешь иную малосимпатичную прессу и отводишь душу в розовом окружении.

Я только любуюсь, а муж умеет с розами разговаривать. Ведь растения тоже с нами общаются. А иногда помогают людям. Я, например, знаю, что рассказы со мной вместе сочиняет раскидистая липа. Под нею, за летним столиком, лучше всего пишется.

Недаром говорят, что многие деревья людей как бы подпитывают. Не знаю, как насчет общей подпитки, но мозги точно проясняются.

Я решила поговорить с одной розой цвета любви. Ее зовут Софи Лорен. Красива, изящна, можно сказать, сексуальна. Правда, капризна, как и положено звезде. То ей слишком много солнца, то мало воды. То соседние розы раздражают. Ни с того, ни с сего – чисто по-женски. Я подумала: как же ей зимой в подвале? Холодно, неприютно. А может, она спит и ничего не чувствует? Я собралась с духом и спросила об этом Софи Лорен. Она посмотрела на меня сверху вниз, не сразу отличив от старого шезлонга, в котором я сидела. Роза сказала (с естественным высокомерием переходя на «ты»):

– Что ты можешь смыслить в растениях? Тем более – в розах моего уровня? Ты же обожаешь четвероногих. А какая от них радость? Одни лают без толку, другие мяукают, выпрашивая подачку. А эти мартовские ночные концерты? Они шокируют каждую нормальную розу. Мы же, цветы, разговариваем шелестом лепестков, дуновением аромата. Уловить его может только утонченная натура.

– Я и хотела понять, – промолвила я, – как вы можете зимовать в мрачном подвале?

Роза слегка изогнула тонкий стан.

– Где вам, людям, постичь сущность прекрасного? Потому и оставляете нас в подвале до весны! Недаром, кажется, ваш Шекспир сказал: «Мы только люди!».

– Но мы стараемся сделать как лучше, – попыталась оправдаться я.

– А получается как всегда! – отрезала Роза.

О человечьем племени она знала все.

Я впала в уныние. Смягчившись, Софи Лорен снисходительно заметила:

– Что можно от вас, людей, потребовать? Вам и в голову не приходит, что так не поступают с дамами.

– Но вы бы зимой погибли, – промямлила я.

– Это ваши проблемы, – леденящим тоном прошелестела Роза. – Не можете создать благородной даме условия – не надо ее покупать!

На это в наш меркантильный век мне ответить было нечего. Но даже высокомерные собеседники иногда проявляют великодушие. Когда видят, что противник подавлен и «лежит в руинах».

Так поступила и Софи Лорен. Переждав шум электрички, она продолжала:

– Ну, хорошо, я расскажу тебе, как мы проводим зиму. Да, мы спим. Я, например, просыпаюсь тогда, когда меня, наконец, выносят на солнце, на свободу. Хотя я предпочла бы городские оранжереи, но деревенский воздух (раз так сложились обстоятельства) оценила. Он помогает мне накопить сил на зиму больше, чем ваши невкусные удобрения и скупые поливки. За короткое северное лето я стараюсь набраться впечатлений. Я (не в пример твоим собратьям, не понимающим язык растений) слушаю разговоры умных людей. Как ни странно, они иногда приходят к вам в гости. Когда наступают тяжелые времена и меня вместе с моими сестрами по несчастью спускают в угрюмый подвал, я, конечно, не показываю, как мне тоскливо. И пытаюсь скорее уснуть. Я засыпаю не только потому, что не хочу слышать шум осеннего дождя: в нем столько безнадежности. Я знаю, что моя романтическая фантазия поможет встретиться с теми, о ком можно лишь мечтать.

– Кто же вам снится? – спросила я.

– Мне снятся, – ответила Софи Лорен, – да, принцы. Они принимают облик цветов, с которыми я бы никогда не встретилась. В этом их грустное неповторимое очарование. Однажды мне приснился принц в образе белоснежного жасмина. Я знаю, такой же цветет у вас под окном. Но мы никогда не видимся. Жасмин отцветает, когда распускаюсь я. Так как я многое знаю не только о людях, но и о цветах, его появление меня не удивило. Он, может, не так аристократичен, как я. Над ним не колдовали искусные цветоводы. Но жасмин оказался удивительно нежным и, главное, понимающим мою ранимую душу. Он шелестел о том, что красивее Софи Лорен роз не видел. О том, что весной, когда раскрываются душистые чашечки его цветков, он думает обо мне, о моих чудных бутонах, которые еще не распустились. А стылой зимой, изгибаясь на ветру под мокрым снегом, жасмин уходит как я, в мир снов. Там мы встречаемся и поддерживаем друг друга, как равные (пусть это и покажется моим высокородным сестрам излишне демократичным).

А последний раз мне приснился протея – дивный цветок из Южной Африки. Он напоминает большой яркий тюльпан на высоком стебле. (Кстати, протея – один из символов ЮАР.) Протея выглядел таким сильным и уверенным в себе. Он, как некоторые наши бессмертники, может стоять в вазе столько, сколько пожелает хозяйка. И будет выглядеть почти таким же, каким был в молодости. Разве что со временем поблекнут, побледнев, его яркие крупные лепестки. Протея шептал мне о красоте его страны. Какие там волшебные закаты! Смотреть на них приезжают туристы с разных концов света. В этих закатах, говорил Протея, заключена особая завораживающая сила. Огненный шар солнца медленно погружается в океан, как в пучину, из которой нет возврата. А завтра все повторится в своем победительном великолепии. Протея звал меня в Южную Африку, где всегда тепло, а осень короткая, как наше северное лето. Зимы же нет вовсе, и розы живут в просторных розариях круглый год. Он сказал, что в городском парке в Кейптауне в таком розарии процветает его знакомая роза, очень привлекательная и приветливая. Я спросила: «Почему же ты снишься МНЕ? Если она такая привлекательная?»

Принц Протея склонил в поклоне гордую голову.

– Наверное, потому, – ответил он, – что тебя зовут Софи Лорен. Но главное, ты соединила в себе, казалось бы, несоединимое: холодное обаяние севера и жаркую мечту юга. Ты поэтична, как все розы. И умна. Умнее, чем моя подружка из Кейптауна. Впрочем, она не виновата. Вероятно, благополучная жизнь не располагает к глубоким размышлениям… Я приду к тебе еще. Ты жди. Ожидание счастья (если я смогу его дать) – лучшее, что есть в жизни. И не только в жизни цветов.

– Почему вы не ответили принцу Протея на его приглашение в Африку? Ведь он произвел на вас, и вы этого не скрываете, большое впечатление? – осмелилась я спросить под конец диалога.

– Да, – ответила Софи Лорен после печальной паузы. – Он – настоящий принц. И джентльмен. Сразу защитил знакомую розу из Кейптауна. Но изменить свою судьбу я еще не готова. К тому же все это было во сне…

Роза замолчала. С ее лепестков соскользнула слеза.

Или это была росинка?..

Я хотела рассказать о нашем необыкновенном разговоре с Розой синичке, которая прилетает к кормушке полакомиться сливочным маргарином. Но она быстро глянула на меня острым глазом и улетела по своим делам. А я стала смотреть на Софи Лорен другими глазами. Прекрасная и высокомерная, близкая и недостижимая – потому что совершенна, как греза художника. И, несмотря на это, не очень счастливая.

Я подумала:

– Выходит, цветы умеют разговаривать не только с теми, кто за ними ухаживает? Надо лишь постараться их услышать…

Печаль Королевской лилии

Ранней осенью, когда уже отпело лето, на уютном дачном участке в Любани расцвела белая лилия.

Её прекрасные лепестки раскрылись навстречу нежданному теплу с надеждой и радостью:

– Посмотрите, как мы хороши! Днём мы восхищаем своей красотой, а ночью светимся, словно недостижимые манящие огни.

Да, лилии было чем гордиться: чистый белый цвет и изысканная форма её лепестков, царственная осанка – всё говорило о том, что она – действительно Королевская лилия!

И, заметьте, при таком высоком происхождении – ни чуточки высокомерия (качество, которое неизменно отличает истинных аристократов).

Тонкий дурманящий аромат лилии разносился далеко по участку, даже проникал в комнату, приглашая:

– Полюбуйтесь лилией, пока она дарит вам свою недолгую прелесть!

…Но почему недавно в наклоне гордой головы Королевской лилии «зазвучала» лёгкая печаль?

– Вы подумали, она была навеяна невесёлой мыслью: пройдёт ещё несколько дней, и она увянет?

Но все цветы знают, что их век короток.

А что, если Королевской лилии стало грустно потому, что она скоро останется совсем одна?

По прихоти природы она расцвела поздно и оказалась… в гордом одиночестве. Рядом доживали последние денёчки привядшие маленькие розочки, и осень, спокойно и уверенно вступавшая в свои права, устилала землю опавшими листьями.

Королевская лилия подумала:

– Спору нет, хорошо быть единственной красавицей – все смотрят только на тебя!

Но, может, было бы лучше, если б меня окружали цветущие розы и другие цветы, которые уже заснули до следующего лета?

Моя красота ничуть не померкла бы рядом с ними.

Напротив, вместе мы бы ещё больше радовали глаз.

Ведь прекрасный слаженный оркестр звучит богаче даже дивного звучания одной скрипки?

Многоцветье всегда чарует – как в музыке, так и в природе…

Кто же краше?

Берёза была не в настроении: лето убегает!

Вот уже первые листочки пожелтели и слетают на землю. Это ж берёзкино платье!

Берёза сердито осмотрелась вокруг: не на чём глаз остановить!

Рядом росла липа. Она почему-то всегда была в хорошем настроении. Хотя особой красотой, по мнению Берёзы, не отличалась.

Такие нелогичности раздражают красавиц. Тем более, если они в данный момент не в духе.

Берёза прошелестела соседке:

– И чего ты, простушка, всегда весела? Чему радуешься, подрагивая на ветру своими разлапистыми ветками? Твои привычно-зелёные листья не могут сравниться с моими, серебрящимися на солнце!

Липа не обиделась. Не только потому, что была хорошо воспитана своей матушкой, старой липой.

Молодая Липа была от природы деликатной, потому тактично умолчала о том, в чём можно было бы справедливо упрекнуть высокомерную соседку.

Берёза, как и её собратья, отроду не терпела вблизи себя других растений, затрудняя их рост.

Липа вежливо качнула ветвями в сторону гордячки-Берёзы:

– А чего мне грустить? Я с тобой и не сравниваюсь. Я – другая. Ну и что? Зато мои цветки любят пчёлы (всем известен вкусный липовый мёд). К тому же под моей, как ты говоришь, привычно-зелёной, но уютной сенью хозяйка нашего садового участка любит работать в тёплые летние дни. Она говорит, что мы вместе с ней сочиняем детские рассказы. Нет, я не хвастаюсь. Но горжусь, что могу приносить пользу людям. Особенно тем, которые любят и понимают природу.

Берёза почувствовала себя задетой. Ей подобные мысли как-то не приходили в голову (хотя она и слышала стук машинки под липой).

Но не все красавицы не любят задумываться. Если их серьёзно озадачить, многие найдут достойный ответ вовсе не красавицам (но, как правило, мнящим себя умницами!).

Берёза сказала:

– Подумаешь, мёд! А из моих веток делают отличные берёзовые веники. Без них ни одна русская баня не обходится! Но, главное, я – не просто красивая. Я – символ изящества! Недаром люди, которых ты так привечаешь, говорят о своих девушках: «Она стройна, как берёзка!»

Липа не стала возражать и на этот раз. Действительно, о чём тут спорить?

Она ответила:

– Я рада за тебя. Этот образ известен всем. Держи марку! А я не гонюсь за изящной фигурой. Да мне и не угнаться – не та комплекция. Я буду стараться делать на своём месте каждодневную летнюю работу. Ведь помогать другим – не только долг, но часто и приятная обязанность?

Берёза задумалась во второй раз. Но не подала виду.

Всё равно её красота осталась при ней!

Что же касается долга, то Берёзе просто подходящий случай пока не представился.

А если б и представился, то, в конце концов, она бы всё сделала не хуже толстушки Липы.

Но при этом выглядела бы наверняка шикарнее!

«В лесу родилась ёлочка…»
(зимняя сказка)

Домой принесли ёлочку. Зелёную, пахучую.

И сразу принялись украшать. Не успела ёлочка как следует осмотреться, как увидела себя в зеркале стенного шкафа: такую нарядную, сверкающую огнями!

– До чего ж я красивая! – не выдержала ёлочка. – Кто меня лучше?

Первой почувствовала себя задетой игрушечная Снегурочка:

– Я лучше всех на свете! Я – вечно молодая! Талия у меня тонкая, шубка – всем на загляденье!

Тут не выдержал Дед Мороз, до сих пор чинно стоявший под ёлкой.

– Ну, расхвасталась, Снегурка! Одно слово – слабый пол! А я чем хуже? Да такой бороды, как у меня, у Снегурочки вовек не будет! – пробасил он.

Снегурочка и маленькая Балеринка, присевшая на соседнюю ёлочную лапу, прыснули:

– Ну, Дед, ты даёшь! Зачем нам, девочкам, бороды? Мы и в старости их бы не вздумали носить! Даже накладные. Кстати, как у тебя…

Но Дед Мороз не стал обижаться: он был выше мелких обид. (Всё-таки возраст обязывает.)

Он поправил свою (да, накладную, но какую роскошную!) бороду и заключил:

– Всё равно я – всех нужней и интересней! Потому что подарки детям раздариваю! За это меня любят и ждут и стар и млад!

Игрушки не стали спорить с упрямым и чуточку самовлюблённым Дедом Морозом.

Каждая знала себе цену и была уверена, что сможет порадовать ребятишек. Так и случилось, когда они пришли шумной гурьбой в гости.

Каждому разрешили снять с ёлочки игрушку, которая понравилась больше всего.

Мальчики быстро разобрали машинки и роботов, а у девочек наибольшим успехом пользовались игрушечная Снегурочка и Балеринка.

Из-за них даже возникла небольшая перепалка.

Но всех успокоил полный сознания своей значимости Дед Мороз (его время – раздача подарков – приближалось. И он должен был держаться на уровне).

Дед Мороз сказал:

– Да будет вам спорить! Каждая из них хороша по-своему. Лично я даже бы растерялся, кого, например, пригласить на танец! Обе юные и изящные!

Снегурочка и Балеринка были польщены и обе зарделись от удовольствия. Они больше не сомневались в том, что Дедушка Мороз, действительно, самый нужный и, получается, мудрый.

Шли дни. Зимние каникулы пролетают так быстро!

Отшумели праздники, погасли ёлки.

С нашей ёлочки сняли все игрушки. А её… выбросили за ненадобностью. Ёлочка тихо умирала и думала: «Стоило ли это яркое, но короткое счастье моей жизни в родном лесу? Да, она не была такой шумной и красочной, зато – долгой. И – в кругу близких подружек. Так славно было встречать вместе с ними звонкую весну и наше нещедрое лето. И даже – зиму. Она не забывала заботливо укутывать нас от холода в пушистые белые шубы. Они сверкали на солнце порой ярче, чем серебристый серпантин на моих ветках в новогоднюю ночь!..»

Кого мы любим?

У нас на подоконнике расцвёл Декабрист. Так называется растение, которое цветёт (не удивляйтесь) в декабре.

Пришёл час, и из прежде незаметных бутонов возникли, нет, «вспыхнули» весёлые цветочки необычного красного цвета с фиолетовым оттенком.

– По-моему, с малиновым, – негромко сказала геранька, которая росла по соседству.

Декабрист тряхнул роскошными зелёными кудрями:

– Не тебе судить! Твои цветочки совсем маленькие. И цвет у них банальный: ярко-красный!

Геранька обиделась:

– Не говори так! Да, мои цветы, может быть, не такие видные, как твои, зато полезные! Считается, что они помогают от бессонницы.

И добавила:

– Меня потому и привезли из Любани в Петербург поздней осенью мои хозяева, когда возвращались с дачи.

И, не сдержавшись, пожаловалась:

– Правда, подмёрзла в машине. Боялась, не выживу.

– И что же?

– А то: хозяева оказались внимательными и сразу, по приезде, пересадили меня в горшок с землёй, стали поливать. И жалели. А цветы, как ты, наверное, знаешь, чувствуют доброе отношение.

Декабрист согласился с геранькой:

– Это точно. Как только меня перенесли из северной комнаты в южную, мои бутоны начали распускаться. Им понравилось солнышко, хотя в декабре оно очень даже нещедрое.

– Но ты – теневое растение, как говорит наша хозяйка, – ответила геранька. – Мог бы и без солнца расцвести. А на твоё место поставили бы кого-нибудь другого, кому солнышко нужнее.

Декабристу такой поворот пришёлся не по нраву.

– Зачем же «без», когда можно с солнышком? – резонно заметил он. – И потом, кто ж захочет находиться в тени, если можно оставаться на виду?

Геранька задумалась.

– Наверное, ты прав, – неохотно согласилась она. – А мне в тени после поездки было бы неуютно. К тому же, я привыкла веселить глаз на солнечном окошке.

– Но мы сбились с главной мысли, – сказал Декабрист. – Она – в том, что я – нарядней и красивее всех на этом подоконнике.

Ещё раз тряхнув для выразительности своими кудрями, он спросил:

– За что люди любят цветы?

И сам себе ответил:

– Ясное дело, за красоту!

Тут в разговор вмешался кактус, который до сих пор из вежливости не перечил Декабристу.

– О чём вы спорите? – спросил он. – Любят не только за красоту и полезность. Иногда – за необычность. Вот я, например (кактус слегка шевельнул своими иголками), цвету очень редко. Но меня любят и поливают, как положено кактусам.

Тут задумались и Декабрист, и геранька, и остальные цветы, стоявшие на широком подоконнике. Они всё слушали. Но из робости помалкивали.

Неожиданно один из них – неприметный цветок, названия которого никто не знал, тихо произнёс простые, но верные слова:

– За нами ухаживают, – сказал он, – потому что любят. А любовь проявляется всегда в заботе. Независимо от того, красив ты или не очень…

(Хотите, дорогие читатели, я поделюсь секретом: эту маленькую сказку подарила мне геранька за мою скромную заботу о ней.)