Текст книги "Скандал"

Трое мужчин резко повернулись к ней лицом в едином порыве мужского негодования.

– Эмили! – возопил Чарльз.

С выражением ужаса на лицах оба близнеца потянулись за своими рубашками, висевшими на стоящих вблизи стульях.

– Черт знает что, Эмили! – в бешенстве закричал Саймон. – Здесь не место для женщины. Немедленно убирайтесь и закройте за собой дверь.

– Вы тренируетесь в какой-то необычной форме бокса, Саймон? Это вы на Востоке научились? Мне бы ужасно хотелось посмотреть. Пожалуй, я даже могла бы взять несколько уроков… – Эмили с надеждой посмотрела на него.

– Вы сию же минуту покинете эту комнату, мадам! И закроете за собой дверь! – прогремел Саймон.

Эмили бросила быстрый взгляд на нахмуренные лица братьев и нашла их столь же неумолимыми.

– Ну и ладно. Но должна сказать, вы просто шайка жалких зануд.

Эмили ретировалась в коридор и закрыла за собой дверь.

Глава 17

– Ну пожалуйста, милорд, скажите мне, что вы делали в детской с Чарльзом и Девлином, – не унималась Эмили вечером того же дня, сидя за обеденным столом напротив мужа. – Мне ужасно любопытно.

– Любопытство отнюдь не самая восхитительная женская черта.

Саймон изучал экзотически уложенное карри по ост-индски, которое только что поставил перед ним Гривз.

Эмили метнула в него лукавый взор:

– Вряд ли можно было ожидать, что, проходя мимо двери детской, я не услышу эти громкие звуки ударов.

Саймон понимал, что Эмили нарочно поддразнивает его. Понимал он и то, что прислуживавшие за столом Гривз и Джордж ловят каждое слово.

– В будущем, дорогая моя, будьте любезны стучаться, прежде чем врываться в комнату, где слышны звуки.

– Ну разумеется, – сказала Эмили, кивнув в знак согласия. – Ведь никогда не знаешь, что можно обнаружить, отворив дверь на звуки, так похожие на удары. Там может оказаться все, что угодно. Можно даже наткнуться на трех снявших рубашки мужчин или еще что-нибудь столь же из ряда вон выходящее…

– Хватит разговоров на эту тему, мадам жена. – Он бросил на Эмили свирепый взгляд.

В ответ послышался неукротимый смех.

– Я отказываюсь прекращать беседу, пока не узнаю, что вы там делали. Вы тренировались в каком-то особом виде борьбы?

Саймон сдался:

– Ну да. Не очень понимаю, как это вышло, но вашим братьям удалось уговорить меня продемонстрировать им один прием. Кое-что из того, чему я научился за годы, проведенные на Востоке.

– А меня научите?

Саймон был поистине потрясен подобным предложением. Очаровательное своеобразие Эмили могло быть временами забавным, но порой она заходила слишком далеко.

– Разумеется, нет. Совершенно не подходящее занятие для женщины. И несомненно, не принадлежит к тому, чему муж должен обучать свою жену.

– Хм. А по-моему, это не такая уж плохая мысль – дать мне урок борьбы, – задумчиво протянула Эмили, все еще не смирившись. – В конце концов, лондонские улицы не так уж безопасны, не говоря о таких местах, как Воксхолл-гарденс. Нельзя угадать заранее, когда, например, повстречаешь на темной аллее опасного злодея и будешь вынуждена защищаться от участи худшей, чем смерть…

– Довольно, мадам!..

Прислуживавшего за столом в этот вечер лакея Джорджа вдруг охватил приступ сильнейшего кашля. Он выскочил из комнаты. За дверью в коридоре кашель превратился в хохот. У дворецкого Гривза тоже был чрезвычайно страдальческий вид.

Саймон свирепо уставился на Эмили:

– Опасность улиц и есть одна из причин, почему вы никогда не должны ездить в город без сопровождения, мадам. И раз уж речь зашла о поездках… Тетя сказала мне, что получила для вас приглашение в Олмак.

– Она упоминала об этом, – рассеянно заметила Эмили, угощаясь чатни . – Но признаться, Саймон, мне не особенно хочется туда идти. Селеста говорит, что балы у Олмака ужасно скучны. Туда ходят только для того, чтобы подыскать мужа, а мне ведь этого не требуется, правда?

– Да, но появиться в Олмаке не помешает, – твердо сказал ей Саймон. В конце концов, еще один бриллиант в короне светского успеха Эмили за последнее время. – По-моему, вам следует поехать в следующую среду.

– Я предпочла бы не ездить. Саймон, ваш шеф-повар готовит совершенно изумительные блюда. Вы отыскали его на Востоке?

– Да, Смоук был там со мной несколько лет.

– А почему его так прозвали – Смоук? «Дым»? Потому что у него еда пригорает?

– Нет, потому что он незаконный сын островитянки и британского моряка. Он был никому не нужен с самого рождения и выжил, потому что научился передвигаться, словно струйка дыма. Всегда тут как тут, но никем не замеченный.

Весьма полезная способность, когда зарабатываешь на жизнь, выуживая у людей кошельки в грязных портовых городах, заметил про себя Саймон.

– А как вы с ним повстречались?

– Кажется, он попытался меня ограбить, – проворчал Саймон.

Эмили рассмеялась от удовольствия:

– И это заставило вас предложить ему место повара?

– Он просто счастлив готовить пищу, к которой я пристрастился на Востоке. Имея его на кухне, мне не придется есть традиционные английские блюда, вроде седла барашка, жирных колбас и тяжелых пудингов.

– Я обратила внимание, что мы едим много блюд с лапшой и рисом, – заметила Эмили. – Они мне нравятся. А чудесные приправы весьма будоражат чувства…

Саймон бросил на нее нетерпеливый взгляд, прекрасно понимая, что она пытается сменить тему.

– Вы отправитесь в Олмак, дорогая моя, – тихо и подчеркнуто выразительно произнес он.

– Да? – Она казалась восхитительно равнодушной к светской суете. – Я посоветуюсь с леди Мерриуэдер. Ведь она просто кладезь мудрости во всем, что касается умения вести себя в свете, не так ли? Саймон, я подумываю открыть свой литературный салон. Я посетила один сегодня днем и, признаться, была очень разочарована. Мы едва коснулись литературных тем. Всем хотелось поговорить о капиталовложениях.

Последним замечанием ей удалось сразу переключить внимание Саймона.

– Вот как? – Он откусил еще кусочек карри и внимательно посмотрел на жену. – И кто же посещает этот салон?

– Он проходит в доме леди Теркбуля, – легким тоном отвечала Эмили. – Собрался небольшой кружок. Признаюсь, я забыла некоторые фамилии… – Она сосредоточенно, нахмурилась. – Но там был некто Крофтон. Его я запомнила, потому что он мне не особенно понравился.

Раз там был Крофтон, значит, неподалеку находился и Эшбрук, мрачно заключил Саймон. Он решил попробовать узнать побольше:

– По-моему, я как-то познакомился с Крофтоном у входа в его клуб. На меня он тоже не произвел приятного впечатления. Не припомните ли еще кого-нибудь из посетителей салона леди Тернбулл?

– Ну… – Эмили метнула в него осторожный взгляд. – Еще двое других. Я же сказала, что не уловила всех имен.

Значит, Эшбрук действительно был там, и Эмили почему-то пытается это скрыть. Саймон вдруг похолодел от гнева, одним взглядом услав из комнаты Гривза. Он подождал, пока останется наедине с женой, усердно трудившейся над куском карри с чатни.

– Эмили, мне бы хотелось знать все, что произошло сегодня в салоне леди Тернбулл.

– Дело в том, милорд, – серьезно заявила Эмили, – что я предпочла бы не говорить вам, пока не буду знать наверняка, что все получится…

Саймон уставился на нее в яростном недоумении.

Черт подери! Уж не собирается ли она сбежать с Эшбруком во второй раз? Конечно, он не верил ни во что подобное, но в то же время внутри у него уже начала разгораться ревность.

– А что же именно должно получиться, мадам?

– Пока секрет, милорд.

– Я хочу знать.

– Если я вам скажу, милорд, это уже не будет секретом, – рассудительно заметила Эмили.

– Эмили, вы замужняя женщина. У вас не должно быть секретов от мужа.

– Дело в том, что мне будет ужасно стыдно, если все кончится неудачно.

Саймон, взявший было бокал с вином, поставил его обратно, чтобы он не хрустнул в его невольно сжавшихся пальцах.

– Вы скажете мне, в чем дело. Боюсь, я вынужден настаивать, мадам.

Эмили тяжко вздохнула и бросила на него пытливый взгляд:

– Вы даете мне честное слово не говорить об этом ни единой живой душе?

– Уж конечно я не собираюсь сплетничать о своей собственной жене.

Эмили немного успокоилась. Глаза ее вспыхнули, и возбуждение, которое она явно сдерживала весь день, вдруг прорвалось наружу.

– Да, думаю, что так. Ну что ж, милорд, секрет заключается в том, что Эшбрук обещал прочесть мою поэму и сказать, достаточно ли она хороша, чтобы передать ее издателю Уиттенстоллу. Я так волнуюсь, что теряю всякое терпение.

Саймон почувствовал, как под выжидательным взглядом Эмили холодный узел внутри него ослаб. Разумеется, она не собиралась сбежать с Эшбруком. Он, должно быть, спятил, подумав о таком. Он достаточно хорошо ее знает. Эмили беспомощно влюблена в своего мужа-дракона.

Однако его реакция на столь маловероятную угрозу ясно показывала, как сильно влияет эта женщина на его самообладание. Саймон нахмурился.

Но теперь другая проблема встала перед ним. Эмили-то, может, и не собирается позволить поэту соблазнить себя, но Саймон ни на минуту не сомневался, что у Эшбрука далеко не невинные цели. Эмили быстро становилась гвоздем сезона, а Эшбрук считал себя необычайно модным. Любовная связь с очаровательной своеобразной женой графа Блэйда, без сомнения, привлекала поэта как интересное и опасное приключение. Возможно, ему любопытно, что же он потерял пять лет назад, когда Эмили опустила на его голову горшок.

Эшбрук, ах ты негодяй! Ты же сразу догадался, что единственно верный путь привлечь внимание Эмили – проявить интерес к ее поэзии.

Саймон решил, что непременно наведается к поэту. Но пока можно успокоиться – Эмили вовсе не собирается бросать его.

Внушая себе, что причин для тревоги нет, Саймон невольно понял, как дорога ему Эмили. Он пытался справиться с этой неуютной мыслью, и тут Эмили заговорила вновь:

– Ну как, Саймон? Разве это не чудесная возможность для меня?

Он чуть заметно усмехнулся, видя взволнованное ожидание в ее прелестных глазах:

– Несомненно, чрезвычайно интересное развитие событий, дорогая моя.

Эмили удовлетворенно кивнула:

– Да, и теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал прежде, чем Ричард скажет мне свое мнение. Будет слишком унизительно, если он решит, что «Таинственная леди» не годится для издания. Я обнаружила, что свет питает особое пристрастие к низким сплетням.

– Вы совершенно правы, дорогая моя, держите это в тайне, – пробормотал Саймон. – И я считаю очень недурной мысль об основании собственного литературного салона, вместо того чтобы посещать салон леди Тернбулл. Боюсь, она не отличается искренней любовью к литературе. Ее салоны служат просто предлогом для определенного круга лиц, чтобы собраться и обсудить последние сплетки. И как вы заметили, здесь, в столице, эти сплетни бывают порой очень жестоки.

– Да, именно такой вывод я и сделала. – Эмили вернулась к трудам над своим карри. – Надо как можно скорее организовать собственный салон! Полагаю, я приглашу Селесту с матерью и леди Мерриуэдер, конечно. И еще двух-трех леди, с которыми я недавно познакомилась и которые проявляют большой интерес к последним новинкам литературы. Надеюсь, они откликнутся.

– Вы должны дать мне список тех, кого собираетесь пригласить.

Эмили быстро взглянула на него, в глазах ее появилась настороженность.

– Нет, милорд, я не собираюсь этого делать.

Он замолчал от неожиданности, получив такой отпор.

– Могу я узнать почему?

Она обвиняюще наставила на него вилку:

– Потому что я наконец узнала от вашей тети, каким образом вы управляетесь с делами, милорд. У вас явно имеется привычка запугивать людей, чтобы они выполнили то, что вам нужно. Если говорить совсем уж честно, мне бы не хотелось, чтобы вы просто вынудили всех из моего списка принять приглашение посетить мой салон.

Саймон сначала был поражен, а потом нехотя рассмеялся:

– Ну ладно, Эмили. Приглашайте всех, кого пожелаете, а я обещаю полностью устраниться.

Она окинула его подозрительным взглядом:

– Я буду твердо стоять на своем.

– Да-да, я понимаю. Не бойтесь, Эмили. Я не распугаю ваших гостей.

– Вот и замечательно. – Она одобрительно улыбнулась, морщинки на лбу разгладились как по волшебству. – Тогда я немедленно приступаю к составлению планов.

– Не забывайте, что вам еще надо проследить за последними приготовлениями к приему.

Эмили мгновенно приняла озабоченный вид:

– Я усердно тружусь, милорд. Клянусь, я делаю все возможное, чтобы он имел успех. Хотя так и не понимаю, как мы сумеем всех разместить в доме. ***

Саймон наконец напал на след Эшбрука в одном из клубов Сент-Джеймса. Поэт уютно пристроился в кресле у камина с бутылкой портвейна, явно в перерыве между партиями карточной игры.

– О, Эшбрук, какое приятное совпадение. – Саймон уселся в кресло напротив поэта и тоже взял себе портвейна. – Я уже с час вас разыскиваю. А где ваш друг Крофтон?

– Мы встретимся с ним позже. – Эшбрук раскрыл табакерку небрежно элегантным жестом, несомненно отрепетированным долгими часами. – Собираемся прогуляться по более интересным заведениям.

– Это к лучшему, что его здесь нет. – Саймон отведал портвейна и нашел его излишне сладким. – Я хотел поговорить с вами наедине.

Пальцы Эшбрука плотнее обхватили бокал.

– Не вижу причин для этого. Я соблюдаю наше маленькое соглашение. Я не проронил ни слова о скандале в прошлом Эмили.

Саймон мрачно улыбнулся:

– Не имею представления, о чем вы говорите. В прошлом моей жены не было никакого скандала. А вы намекаете, что мог бы произойти скандал?..

– О господи, да ни на что я не намекаю. – Эшбрук залпом проглотил портвейн. – Какого дьявола вы от меня хотите, Блэйд?

– У вас на руках, я полагаю, есть нечто, принадлежащее моей жене. Мне хотелось бы, чтобы оно было немедленно отослано обратно.

Во взгляде Эшбрука на миг зажглось изумление, быстро сменившееся, ленивым безразличием.

– Мы говорим о поэме, как я понял?

– Вот именно, – без тени юмора улыбнулся Саймон. – Эшбрук, не стоит играть со мной. Мы оба знаем, зачем вы предложили Эмили свои услуги. Вы не отказались от попытки соблазнить ее в конце концов, не правда ли? Она теперь, без сомнения, кажется вам более интересной, чем пять лет назад. Чем больше пресыщаешься, тем сильнее тянет к невинности и наивности? И вы рассчитываете привлечь ее к себе, похвалив поэму.

Эшбрук вздернул бровь.

– Похоже, путь вам знаком. Не так ли вы сами убедили ее выйти за вас замуж, Блэйд? Расточая комплименты ее стихам вместо ее глаз?

– Как я заполучил ее в жены, вас не должно интересовать. Единственное, что вам следует помнить, – что она моя жена. И предупреждаю вас, если вы попытаетесь заманить ее к себе в постель, я прослежу, чтобы ростки вашей поэтической карьеры завяли, не дожив до расцвета.

– Вы угрожаете мне вызовом на дуэль, Блэйд?

– Только в случае крайней необходимости. Я предпочитаю более тонкие методы убеждения. В вашем случае, я полагаю, моим первым шагом стал бы разговор с вашим издателем Уиттенстоллом – с тем чтобы убедить его, что у вас все же нет таланта.

Эшбрук рот раскрыл от удивления:

– Вы заплатили бы ему, чтобы он не издавал меня?!

– Я проследил бы, чтобы ни один уважающий себя книготорговец или издатель в городе не счел бы выгодным издавать вас. Я все достаточно понятно объяснил, сэр?

Эшбрук захлопнул рот и откинулся в кресле. Первоначальное потрясение на его лице перешло на выражение невольного восхищения.

– Вы просто невероятны, Блэйд. Я кое-что слышал о том, как вы добиваетесь своего, но, сознаюсь, не совсем этому верил. Право же, я восхищен!

– Вам совсем не обязательно восхищаться. Важно лишь, чтобы вы перестали дразнить мою жену приманкой возможного опубликования поэмы.

– Вы не считаете ее произведение достойным публикации? – понимающе спросил Эшбрук.

– Я пришел к выводу, что внушительный список талантов моей жены лежит вне мира литературы. Я не возражаю, пока она забавляется попытками писать стихи или еще чем-то в том же роде. Но я ни в коем случае не позволю ни вам, ни кому-либо другому использовать ее интерес к литературе как средство привлечения ее внимания к себе.

– Вы думаете, что ее так легко отвратить от вас? – Губы Эшбрука изогнулись в насмешливой улыбке. Саймон допил портвейн.

– Моя жена не способна к измене. Это просто не в ее характере. Но ей может быть нанесена обида из-за обещаний некоторых людей, не имевших ни малейшего намерения их выполнять. Она склонна видеть в людях, лучшую сторону.

– А вы не допускаете, что я действительно собирался прочитать «Таинственную леди» самым внимательным образом?

– Нет, – сказал Саймон, вставая. – Я не поверил в это ни на миг. Буду ждать возвращения рукописи завтра утром.

– Черт возьми, Блэйд, попридержите лошадей… Как, по-вашему, я объяснюсь с Эмили?

– Скажите ей, что не считаете себя в силах дать беспристрастную оценку, – предложил Саймон. – К тому же это истинная правда. Как может человек вынести справедливое суждение о чьей-то рукописи, если знает, что его собственная писательская карьера висит на волоске?

– Негодяй! – Но в голосе Эшбрука слышалась скорее приниженность, чем вызов. – Вы бы поостереглись, Блэйд. Вы обрели целую кучу врагов. В один прекрасный день кто-нибудь из них может решиться и попытать счастья, проскользнув мимо всех разбойников и телохранителей, которых вы любезно называете прислугой.

Саймон улыбнулся:

– Маловероятно. Видите ли, Эшбрук, у меня не так много врагов, как вы думаете. Потому что в целом я делаю больше добрых услуг, чем произношу угроз. Я могу оказаться и полезным. Запомните на всякий случай.

Эшбрук кивнул, глядя на него:

– Теперь я понимаю, как вы действуете. Вы и в самом деле так умны и загадочны, как о вас говорят, Блэйд. Полезные услуги в обмен на содействие, определенная кара, если вам становятся поперек дороги. Любопытный метод.

Саймон пожал плечами и удалился, не потрудившись ответить. На сегодняшний вечер с делами он покончил. Пора отыскать Эмили. Она должна появиться на балу у Линтонов, вспомнил он. Он с удовольствием предвкушал еще один вальс со своей женой.

Через двадцать минут он вышел из экипажа и поднялся по ступеням большого особняка. Суетливо подскочившие лакеи в ливреях взяли у него шляпу и проводили в холл, в затем наверх в бальный зал.

Сквозь смех и жужжанье разговоров слышались звуки контрданса. Саймон остановился в дверях, осматривая переполненную залу в поисках Эмили. В последнее время угадать, где она, было совсем не трудно. Нужно просто найти взглядом самый оживленный кружок гостей вокруг его рыжеголового эльфа. Кружок этот будет состоять из множества новых друзей и поклонников Эмили. Из мужчин там непременно окажется несколько пожилых джентльменов, желающих потолковать об акциях и капиталовложениях; группка вдохновенных поэтов с мятежно взлохмаченными кудрями и пылающим взором, жаждущих порассуждать о романтической поэзии; и стайка юных денди, заботящихся о том, чтобы их увидели беседующими с настоящей оригиналкой.

И как было известно Саймону, который, углядев свою добычу, пробирался к ней сквозь толпу, в окружающей Эмили свите будет не меньше и женщин. Во-первых, леди, столь же вдохновленные романтической поэзией, как сама Эмили, а также те, кто, подобно леди Норткот и ее дочери Селесте, нашли в Эмили обворожительную подругу.

В ее кружок войдут и те дамы, чьи мужья поощряли их к усиленной дружбе с молодой графиней Блэйд. Будут девушки, не так давно оставившие классные комнаты, чьи мамаши очень верно сообразили, что, находясь поблизости от новоявленной графини, их дочери смогут завязать знакомства со многими достойными молодыми людьми. И наконец, несколько «синих чулков», считающих Эмили чрезвычайно умной и замечательно своеобразной особой.

Саймон как раз добрался до весьма оживленной свиты Эмили, когда она почувствовала его присутствие. По толпе ее поклонников пробежал шепоток, и они расступились, уступая ему дорогу.

– Блэйд! – подняв на мгновение лорнет, Эмили увидела мужа. Она улыбалась, приветствуя его, глаза ее вспыхнули от радости. – Я надеялась, что вы найдете время заглянуть сюда.

– Я хотел просить у вас танец, дорогая моя, – сказал Саймон, склоняясь над ее рукой. – Вы, случайно, не оставили один для меня?

– Не будьте глупым. Разумеется. – Она бросила извиняющийся взгляд на молодого человека с тщательно уложенными с помощью щипцов белокурыми волосами. – Вы не станете возражать, если мы отложим наш танец, не правда ли, Армистэд?

– Нисколько, леди Блэйд, – ответил Армистэд, окинув Саймона уважительным взором.

Эмили, смеясь, с готовностью повернулась к мужу:

– Вот видите, Блэйд. Я совершенно свободна для танца с вами.

– Благодарю вас, дорогая моя.

Ведя Эмили на танец, Саймон ощутил прилив удовлетворенного чувства собственника. Когда Эмили с сияющим видом шагнула в его объятия, он с холодной уверенностью подумал, что все в зале знают то, что знал он.

Эмили принадлежит ему.

И пусть свет знает еще и другое: он сумеет защитить то, что принадлежит ему.

Два дня спустя Саймон приехал домой в середине дня и с изумлением услышал от дворецкого, что его жена принимает в гостиной трех леди.

– Леди Мерриуэдер, леди Канонбери и миссис Пеппингтон, – доложил Гривз без всякого выражения на лице.

– Черт подери! – пробормотал Саймон, шагая к двери в гостиную. – Какого дьявола она замышляет на этот раз?

– Мадам приказала подать самого лучшего чая «Лэп Сэнг», – тихонько добавил Гривз, открывая хозяину дверь. – Смоука попросили приготовить сладкое печенье. Он до сих пор не перестал жаловаться.

Саймон бросил на дворецкого хмурый взгляд и вошел в библиотеку. При виде жены, непринужденно беседующей с женами его двух старинных врагов, он остановился как вкопанный.

Эмили подняла на него глаза и улыбнулась:

– А вот и вы, Блэйд. Вы присоединитесь к нам? Я как раз собиралась позвонить, чтобы принесли еще чаю. Вы, я полагаю, знакомы с леди Канонбери и миссис Пеппингтон?

– Да, мы встречались раньше. – Саймон приветствовал обеих дам с ледяной вежливостью. Те в свою очередь, казалось, испытывали смущение и неловкость.

– Боюсь, нам уже пора. – Леди Канонбери величественно поднялась с дивана.

– Да, у меня еще несколько визитов, – быстро проговорила миссис Пеппингтон.

– Я понимаю. – Эмили бросила на мужа негодующий взгляд.

Когда за ними закрылась дверь, она спокойно налила Саймону чашку чая и протянула ему, как только он устроился:

– Необязательно было их пугать, Саймон.

Араминта Мерриуэдер издала смешок:

– У Саймона это неплохо получается.

Саймон не обратил на тетушку внимания и с самым угрожающим выражением лица уставился на сидящую с невинным видом жену.

– Мне интересно узнать, какой предмет вы нашли для беседы именно с этими леди, мадам.

– Да-да, я так и думала, что вас это заинтересует. – Эмили победоносно улыбнулась. – Ну что ж, милорд, сказать по правде, мы вели деловой разговор.

– Ах вот как? – Уголком глаза Саймон заметил, как поморщилась тетушка от его холодного тона, но Эмили, казалось, ничего не замечала. – И о каких же делах вы беседовали?

– О разработках полезных ископаемых, – ответила Эмили. – Речь идет о том, что и лорд Канонбери, и мистер Пеппингтон вложили значительные суммы в разработки рудных месторождений. Теперь перед ними встала задача перевозки руды на рынок, и они сделали ошеломляющее открытие, что канал, которым они собирались воспользоваться, куплен неким частным лицом. Владелец не дает им твердого согласия на пользование каналом. Уже несколько месяцев он держит их в постоянном напряжении.

– Понятно.

– Канал принадлежит вам, милорд, – разоблачающим тоном заявила Эмили. – Ничто не передвигается по каналу без вашего соизволения. В вашей власти сделать разработку этих месторождений финансовым крахом Канонбери и Пеппингтона. Они оба просто в ужасном беспокойстве. Такие убытки могут их погубить. Они очень много вложили в свой проект.

Саймон пожал плечами, не пытаясь скрыть злорадного удовлетворения:

– Ну и что дальше?

– Ну, и я как раз говорила леди Канонбери и миссис Пеппингтон, что вы несомненно примете решение продать канал их мужьям.

Чай резко плеснулся в хрупкой фарфоровой чашке в руках у Саймона. Несколько капель скатилось по ней и упало вниз на его безукоризненные желтовато-коричневые бриджи.

– Черт подери!

Эмили с беспокойством разглядывала пятна:

– Позвонить Гривзу?

– Нет, не позвонить – ни Гривзу, ни кому-нибудь еще. – Саймон со стуком водрузил чашку с блюдцем на ближайший столик.

– Какого черта вы решили, что вправе раздавать подобные обещания леди Канонбери и Пеппингтон? Как, черт возьми, вы собираетесь их выполнять?

– Она не собирается выполнять никаких обещаний, поскольку их не давала, – мягко заметила Араминта, и в глазах ее заиграли насмешливые огоньки. – Она собирается посмотреть, как это сделаешь ты, Саймон.

Саймон сверкнул на тетушку свирепым взглядом и вновь обернулся к Эмили. Похоже, его жена совершенно уверена в себе, отметил он. Он явно был к ней слишком снисходителен в последнее время.

– Не угодно ли вам объясниться, мадам?

Эмили откашлялась.

– Мне хорошо известно, почему вы хотите обрушить свое возмездие на Канонбери и Пеппингтона, Саймон. Ваша тетя мне все объяснила, и вы имеете полное право наказать их.

– Очень рад, что вы это признаете.

– Дело в том, милорд, – мягко продолжила она, – что они уже много страдали, и, право же, зачем усугублять еще их несчастье.

– В самом деле? И как же они страдали? – процедил сквозь зубы Саймон.

– У лорда Канонбери, по-видимому, больное сердце. Доктора предупредили его, что он может не протянуть и года. Кроме того, в последние несколько лет он потерпел ряд крупных финансовых неудач. Единственная радость его жизни – внучка. Помните ее? Та, которой стало дурно и которая упала в обморок, когда вы появились в бальном зале?

– Допустим, помню.

– Бедняжка ужасно боялась, что граф Блэйд собирается потребовать ее руки, желая отомстить ее деду, – пробормотала Араминта.

– Чепуха, – возразила Эмили. – Как я уже говорила Селесте, Блэйд никогда бы не женился на молодой леди, склонной падать в обмороки. Ну так вот, внучка – самая большая радость в его жизни. Он хочет использовать прибыль от рудных разработок, чтобы обеспечить ей приданое. Если вы его погубите, Саймон, она останется без единого пенни. Я знаю, вы не захотите, чтобы бедная девочка оказалась вынуждена появиться на брачном базаре без приличного приданого.

– О господи! – пробормотал Саймон.

– А что касается Пеппингтона, я с глубоким огорчением узнала, что три года назад в результате несчастного случая на верховой прогулке погиб его любимый сын. И видимо, единственное, что теперь поддерживает несчастного, – это сознание, что его внук обещает стать весьма деловым человеком, проявляющим большой интерес к фамильным землям. Пеппингтон надеется оставить ему хорошее наследство.

– Не вижу, почему я должен проявлять хоть какой-то интерес к будущему внучки Канонбери и внука Пеппингтонов, – заметил Саймон.

Эмили мимолетно улыбнулась:

– Я знаю, милорд. Сначала я тоже не слишком задумалась нал этим, но потом начала размышлять, какую важную роль в жизни человека играют его дети и внуки, если вы понимаете, что я имею в виду…

Саймон глядел на нее, не отрываясь:

– Нет, я не понимаю, что вы имеете в виду. О чем вы сейчас вообще говорите?

– О наших детях, милорд. – Эмили скромно отпила глоточек чаю.

На мгновение Саймон потерял дар речи.

– О наших детях? – выдавил он наконец. И тут его охватило небывалое, неведомое ранее возбуждение. – Уж не говорите ли вы мне, что ждете ребенка?

– Ну, пока я этого утверждать не могу. Скорее всего нет. По-крайней мере, сейчас. Но полагаю, это скоро случится при наших отношениях… – Эмили порозовела, но по-прежнему улыбалась.

Араминта вздрогнула и поперхнулась глотком чая.

– Прошу прощения, – сказала она, с трудом хватая ртом воздух.

Саймон не обратил на свою тетушку никакого внимания. В этот миг он думал только о том, как начнет округляться Эмили, вынашивая его ребенка. Он вдруг понял, что до сих пор не слишком-то задумывался о будущем. Все его планы сконцентрировались на прошлом. А теперь Эмили сидит здесь и говорит, что у нее могут быть дети. Его дети.

– Вот проклятье! – пробормотал он.

– Да, я вас понимаю, милорд. Несколько шокирует, когда об этом начинаешь думать подобным образом, правда? Но нам несомненно нужно задуматься. И признаюсь, именно мысль о том, как мы будем любить и лелеять наших собственных детей, заставила меня понять, что вы не можете желать зла внучке Канонбери или внуку Пеппингтона. Жестокость вам не свойственна, милорд. В глубине души вы благородны и великодушны, я-то знаю…

Саймон молча смотрел на Эмили. Он понимал, что ему следовало бы сделать ей хорошее внушение, чтобы она не смела касаться его деловых проблем, но он, похоже, был не в силах отогнать от себя видение своего сына у нее на руках…

– Как вы думаете, у нашего сына будут ваши глаза? – медленно произнесла Эмили, словно прочтя его мысли. – Я представила сейчас, как он будет бегать по дому. Неугомонный и озорной. Вы станете учить его своим приемам борьбы, как учите сейчас моих братьев. Мальчики обожают подобные вещи.

– Я полагаю, мне пора, – тихо сказала Араминта, поднимаясь. – С вашего позволения.

Саймон едва заметил, как удалилась его тетушка. Когда за ней тихо закрылась дверь, он понял, что все еще смотрит на Эмили, представляя ее с темноволосым золотоглазым младенцем у груди. Или, пожалуй, с зеленоглазой рыжеволосой малышкой.

– Саймон? – Эмили вопросительно заморгала.

– Прошу прощения, но, кажется, кое-какие дела требуют моего внимания в библиотеке, – рассеянно произнес Саймон, вставая со стула.

Двадцать три года он цеплялся за прошлое. Это давало ему силы, волю, стойкость. Но он осознал наконец, что в тот день, когда женился на Эмили, он уже ступил в будущее, хотел он этого или нет.

Тем же вечером, входя в один из своих клубов, Саймон все еще пытался отогнать видение – Эмили, окруженная их детьми. Он все еще чувствовал неловкость и странную неуверенность в собственных намерениях.

По велению судьбы первыми, кого он увидел в клубе, оказались Канонбери и Пеппингтон.

Перед Саймоном вдруг возникли образы глупой внучки Канонбери, падающей в обморок на балу, и серьезного юноши Пеппингтона, постигающего науку управления земельными угодьями. С глубоким вздохом он направился к двум своим старым врагам.

Без дальнейших размышлений Саймон сделал Канонбери и Пеппингтону предложение о продаже канала… Огромное потрясение, отразившееся на лицах обоих джентльменов, принесло ему чрезвычайное удовлетворение.

Канонбери поднялся с болезненной медлительностью.

– Весьма признателен вам, сэр. Мне хорошо известно, что еще совсем недавно у вас были другие намерения – намерения, которые погубили бы Пеппингтона и меня. Можно спросить, что заставило изменить решение?