Текст книги "Королевская охота"

ГЛАВА 52. ПОСЛЕДНИЙ АКТ

Эктор и Поль переправились через Шельду вплавь и поскакали в сторону армии принца Евгения. В стане принца царила суматоха; казалась, вся армия готовилась покинуть лагерь. В густом мраке ночи, свободно объяснявшийся по-немецки Эктор легко смог все разведать.

Они воротились, когда бледная заря начинала рисовать на горизонте светлую черту.

– Отправляйтесь к маршалу де Вийяру, – сказал Эктор Полю, – и доложите ему, что мы видели; я же поеду к маршалу Монтескье. Он человек предприимчивый и велит пробить тревогу при первых же моих словах. Мы атакуем неприятеля.

– Не дожидаясь приказаний герцога де Вийяра?

– Не дожидаясь ничего…Сражение будет начато до восхода солнца и выиграно или проиграно до полудня.

– Лечу на крыльях! – вскричал Поль.

Он вонзил шпоры в бока своей лошади и полетел, как стрела.

Эктор же поскакал галопом к Монтескье.

То было 24 июля 1712 года.

Когда Поль доложил, что прислан от мсье де Шавайе, его провели к де Вийяру.

Поль передал главнокомандующему, что видел в ночном дозоре.

– Стало быть, – произнес победитель Хохштета, – вы полагаете, что принц Евгений удалился за Эскайон?

– Я в этом уверен.

– Поблагодарите Шавайе за присланное им известие, а я прикажу предупредить об этом Монтескье.

– Это уже сделано.

– Тем лучше, он скоро будет готов к атаке.

– Он уже должен выступить.

– Со своим авангардом, не дожидаясь главный сил?

– С принцем Евгением следует спешить, как на пожар.

Вдруг грохот пушек прервал разговор.

– Господин маршал, бал начинается, я спешу туда! – воскликнул Поль.

Он достиг берегов Шельды в ту минуту, как батальоны под предводительством Монтескье и Шавайе осаждали Денен. Поль промчался в первые ряды и присоединился к Эктору.

В полдень Денен был взят, гарнизон пленен или уничтожен, все склады и запасы неприятеля с многочисленной артиллерией достались французской армии. Принц Евгений не мог атаковать крепость, где укрепился маршал Монтескье.

Этот первый успех, суливший важные последствия, вернул французской армии первоначальное мужество. Войска испускали тысячегласный крик восторга. Полки, отправленные тут же для взятия Маршьена, пошли в атаку с песнями. Непостоянное счастье вернулось под знамена короля, и храбрые солдаты надеялись удержать его отныне при себе.

Эктор дрался в первых рядах, лично заинтересованный в победе, и был в крови с головы до ног.

– Вы ранены? – спросил его Поль, обтирая клинок своей шпаги.

– Я сам не знаю, – сказал тот.

И, повернув лошадь, прибавил:

– Я еду к маршалу де Вийяру. Вы со мной?

– С удовольствием, но зачем?

– Получить известия для Версаля.

– Ну, – ответил граф, – я был при отъезде, буду и при возвращении.

Маршал принял маркиза де Шавайе в присутствии всех своих офицеров.

– Ваше высокопревосходительство, – произнес Эктор, – мое поручение окончено: принц Евгений обращен в бегство. Я везу известие об этой победе королю и пришел к вам за депешами.

– Справедливость требует вверить их вам, принимавшим такое жаркое участие в этом счастливом бою, – отвечал маршал. – Через час они будут готовы.

Эктор получил две-три раны, из-за которых потерял много крови. Он велел медику перевязать себя и бросился в карету.

Кок-Эрон смотрел на него с беспокойством: видно было, что маркиз горел в лихорадке.

Путешествие продолжалось молча. Эктор считал часы и находил, что едут слишком медленно.

На третий день, вечером 27-го, карета въехала в Версаль. Доложили королю, бывшему в комнатах мадам Ментенон, он перешел в свой кабинет, и привратник ввел Эктора.

Король был очень бледен. Он сделал шаг навстречу де Шавайе.

– Сражение дано, мсье?

– Да, государь. Войска вашего величества осадили неприятеля в Денене, принц Евгений обращен в бегство.

– Значит одержана победа, мсье?

– Победа полная, ваше величество, и следуя вашему приказу, я вам принес известие о ней.

– Франция спасена…Благодарю тебя, Господи! – вскричал король, снимая шляпу.

Людовик XIV хотел знать все подробности сражения. Эктор передал их глазами очевидца.

Вдруг король прервал его.

– Вы ранены, мсье?

Одна из повязок сползла, и капли крови запятнали платье Эктора.

– Это ничего, ваше величество…Это живое свидетельство битвы.

– Мой медик здесь, и если…

– Нет, государь, я спешу к другим делам, более важным, не терпящим промедления.

Король внимательно взглянул на Эктора. Его волнение, бледность и смущение поразили его.

– Мсье, – сказал он, – если у вас есть ко мне просьба, говорите. В чем могу я отказать человеку, который так усердно служит своему королю?

– Государь, – ответил Эктор, – не помнит ли ваше величество о письме, которое я имел честь вручить вам до отъезда моего во Фландрию?

– Оно здесь, мсье, – сказал король, указывая на бюро.

– Теперь, ваше величество, я вас прошу прочесть его.

– Сейчас?

– Да.

Король отпер бюро и вынул письмо. Уже при первых строчках лицо короля исказило сильное волнение.

– Блетарен! – воскликнул он.

– Да, государь, – ответил Эктор, преклоняя колени; – я прошу ваше величество помиловать преступника: его дочь – моя жена, государь.

Король побледнел.

– Боюсь, что уже поздно…

Эктор вскочил.

– Вечно то же слово, – прошептал он.

– Мсье, – продолжал король, – я не могу вам ни в чем отказать…Но может быть вам неизвестно случившееся за время вашего отсутствия?

– Я все знаю.

– Так спешите и не теряйте ни минуты. Это может стоить жизни.

Эктор задрожал при этих словах короля.

Людовик XIV взял со лист бумаги и быстро его подписал, добавив несколько слов.

– Вот, мсье, – прибавил он, – возьмите это, прикажите седлать лучшую лошадь из моих конюшен и спешите.

Эктор поцеловал королю руку и выбежал.

Три минуты спустя он мчал во весь опор по дороге к Парижу.

Поль с Кок-Эроном его сопровождали.

Перед глазами Эктора стояло лицо короля. Оно порождало в нем самые мрачные предчувствия, и этот страх придавал ему крылья.

Три лошади, выбранные из самых резвых, не скакали, а летели.

Меньше чем через полчаса они въехали на улицы Парижа.

Эктор отправился прямо в Шатле.

Проезжая Луврской набережной, они встретили толпу бегущего народа и должны были придержать лошадей, пробиваясь среди любопытных.

В окрестностях Гревской площади толпа была ещё многочисленней. Уже настала ночь, и во мраке виднелись движущиеся тени, между тем как с площади доносился неясный гул.

Когда они выехали на площадь, ужасное зрелище представилось их взорам.

Посредине был сооружен эшафот, освещенный зажженными факелами в руках всадников. Его окружали вооруженные солдаты.

Три человека, палач и два помощника, прохаживались по подмосткам, их силуэты были ярко освещены красноватыми бликами факелов, колеблемых ветром.

Трепет пробежал по телу Эктора.

Он пришпорил лошадь и, рискуя раздавить прохожих, устремился к эшафоту.

Его товарищи последовали за ним, и толпа расступилась.

В ту минуту, как лошадь Эктора уперлась грудью в солдат, окружавших печальное сооружение, мужчина, лицо которого было закрыто широкими полями шляпы, отделился от толпы любопытных и обошел трех всадников. Рассмотрев их внимательно, он поспешно пересек площадь и бросился в один из прилегавших переулков.

На подмостках видна была лужа крови, сочившейся через щели и капавшей на землю. Большая корзина стояла на полу, покрытая белым сукном, запачканным там и сям кровью.

– Мсье, – спросил Эктор, – чья это была казнь?

– Уголовного преступника, обвиняемого в измене королю, ответил офицер, командовавший солдатами.

– Имя можете прочесть там, на столбе, – сказал палач, отирая обагренную сталь топора.

Эктор перевел взгляд на надпись и при свете факела, поднятого одним из солдат, прочел имя Блетарена над переломленным гербом.

Кровь застыла в его жилах.

– Клянусь, – сказал Поль, – что если я не убью шевалье, он меня убьет!

– А что стало с его дочерью, не можете сказать? – спросил де Шавайе едва слышно.

– Не знаю, – покачал головой капитан стрелков.

Шавайе сошел с лошади и преклонил колени возле корзины. Он молился несколько секунд, взял один из углов сукна и молча поцеловал его. Поль и Кок-Эрон также сошли с лошадей.

Окончив прощание, Эктор встал, и обращаясь к офицеру, сказал:

– Со мною было, мсье, прощение несчастного дворянина. Прошу вас позаботиться, чтобы тело его было погребено на церковной земле.

– Даю вам в этом слово, – отвечал офицер. – Почему вы не приехали часом раньше? Несчастный был бы спасен.

Эктор молча повернул лошадь и поскакал во весь опор к Шатле.

Каждое слово, слышанное им, напоминало о пророчестве цыганки и пронзало сердце, как нож. Опоздав спасти Блетарена, он боялся опоздать и к Кристине.

Королевский приказ отпер ему ворота темницы.

При имени мадмуазель де Блетарен тюремщик покачал головой.

– Ее нет с самого утра, – сказал он.

– Где же она?

– Может быть, в Сен-Лазаре.

В глазах Эктора потемнело при этом ужасном имени.

– Но полицейский офицер, приехавший за ней, – прибавил тюремщик, – вам лучше скажет, что стало с бедной барышней.

– Его имя?

– Блез-Гийом Пайо.

– Где он живет?

– На улице Тиктон.

Эктор дал шпоры лошади и помчался на улицу Тиктон.

Лавочник указал ему дом офицера. Эктор вошел туда.

Женщина с ребенком на руках отворила ему дверь. При виде офицера она побледнела.

– У меня дело к Блезу Пайо, офицеру полиции. Он здесь? – спросил Эктор.

– Он вышел, мсье – ответила женщина.

– Надо найти его. У меня приказ короля…

При этих словах женщина затрепетала и упала к ногам Эктора.

– Ах, мсье! – воскликнула она, заливаясь слезами. – Не погубите нас!

Она рыдала и протягивала к Эктору улыбающегося ребенка.

– Объясните, в чем дело – попросил её Поль.

– Несколько дней назад, когда мой муж получил приказ арестовать дворянина по имени, кажется, Блетарен, пришел человек. Он предложил моему мужу тысячу дукатов за его патент офицера полиции и приказ на арест, обещая вернуть патент через пару недель. Вид золота ослепил моего мужа…

– И он согласился?

– Да, мсье. Но потом им овладел страх, и он бежал.

– Но где же человек, купивший приказ?

– Я не знаю.

Эктор молча вышел.

По мере того, как он двигался вперед по своей горестной стезе, каждый новый шаг лишал его одной из надежд. Лихорадка пожирала его. Отчаяние терзало сердце.

Сев на лошадь, Эктор взглянул на Поля.

– Этот полицейский офицер – шевалье. Бедная Кристина, – сказал он. – Едем в Сен-Лазар.

Три всадника поскакали к ужасной темнице.

Кристины там не было уже часа два.

Когда этот ответ потряс слух Шавайе, он грустно обратился к Кок-Эрону.

– Ты этого хотел, – сказал он. – Мой честь спасена, но Кристина потеряна.

Совесть старого солдата его оправдывала, но он не знал, что отвечать.

– Господи милосердный! Возьми мое доброе имя, но спаси её, – простонал Эктор, провел рукой по лбу и нерешительно взглянул вокруг себя. Затем произнес:

– Она ещё недалеко, я её отыщу. Кок-Эрон, скачи к брату Иоанну в харчевню на улице Старых Августинцев. Я же отправлюсь к Сидализе.

– Вы полагаете, что Сидализа что-то знает? – простодушно спросил Поль.

– Сидализа женщина.

– Это верно…В хитрости одна женщина стоит троих мужчин.

– Место сбора на Пон-Нев, – заметил Эктор, обращаясь к Кок-Эрону.

– И если я застану брата Иоанна?

– Веди его прямо к Сидализе.

Солдат отправился на улицу Старых Августинцев, а два дворянина поехали на улицу Турнон.

Сидализы дома не было.

– Ах, мсье, – сказала горничная, узнав Поля, – барышня как с ума сошла. С самого утра только и знает, что ездит взад-вперед и не перестает плакать.

Сгорая от нетерпения, Эктор готов был ехать к Пон-Нев, когда явилась Сидализа, в ужасном виде. Увидев Эктора, она бросилась в его объятия.

– Что с ней? – вскричал Эктор.

– Вы этого не знаете? Лучше ей было умереть.

– Что же случилось?

– Ее отправили в Луизиану или Канаду, не знаю, вместе с распутными женщинами, которых полиция собирает на улицах для заселения колоний!

Эктор издал ужасный крик. Он боялся сойти с ума.

– Боже мой, – сказал он, – возьми мою жизнь и спаси ее!

– Нет, – возразила Сидализа, – никакое человеческое могущество теперь её не спасет.

– Читайте, – сказал Эктор, показывая актрисе приказ короля.

– Так идите же скорей! – вскричала Сидализа, и её глаза вспыхнули надеждой. – С этим приказом вы все можете, правда?

– Да.

– Прекрасно. Аржансон советует искать Кристину в каком-нибудь морском порту. Вы её проводите…

– И я, – добавил Поль.

– С Богом!

Друзья приехали в Пон-Нев и встретили Кок-Эрона. Через него они узнали, что брат Иоанн ждет Эктора у Вуайе-д'Аржансона. И действительно встретили его у дверей начальника полиции.

– Есть новости! – сказал брат Иоанн, увидев трех всадников.

– Шевалье? – спросил Поль.

– Вы его видели? – спросил Эктор.

– Как вас, с утра. К полудню он был уже в мундире офицера полиции. Знать бы, как он его достал.

– И вы его не прикончили? – Кок-Эрон был поражен.

– Да нет же! Не убьешь человека, окруженного десятью сопровождающими. Но зато я знаю, куда он направился.

– Куда? – быстро спросил Эктор.

– В Гавр.

– С ним Кристина! – воскликнул Эктор.

– И правда, я видел с ним женщину.

– Немедленно в погоню!

– Отдайте мне приказ, – произнес Фуркево. – Так будет надежней. Сами понимаете, шевалье вас знает…

И четверо всадников пустились вскачь.

ГЛАВА 54. СЛИШКОМ ПОЗДНО

Но когда ещё Шавайе скакал по дороге в Париж, в тюрьме Сен-Лазар происходила ужасная сцена. Туда прибыл шевалье, чтобы сопровождать Кристину в пути.

Несколько дней, проведенных Кристиной в тюрьме в ожидании помощи от Эктора, который все не появлялся, привели её в ужасное состояние.

Но, услышав шаги шевалье, она гордо подняла голову.

– Мадмуазель, – произнес он, входя, – прежде чем поставить все точки над «и», позвольте последний раз побеседовать с вами.

Кристина не ответила.

– Вы молчите. Хорошо, выслушайте меня. Но если мы не договоримся, вы развязываете мне руки.

Он расположился, как человек, собирающийся говорить долго.

– У нас с мсье Шавайе, – начал шевалье, – в жизни разыгрывается целая трагедия. Началась она в замке Волшебниц. Где закончится, неизвестно. Но судя по всему, конец близок. В этой трагедии было много событий и не было недостатка в развязках. Первый акт, должен признаться, закончился совершенно в пользу Шавайе. С того дня завязалась борьба. Она была бескомпромиссной с обеих сторон, и часто один из противников оказывался близок к смерти: Шавайе едва не убили в лесах Марли, я чуть не погиб на улице Арбалетчиков. Мы были квиты, и ни один не мог ни в чем упрекнуть другого. В другой раз я был в руках маркиза. Его удержало глупое понятие о чести…Теперь он в моих…И ничто меня не удержит. Вот к чему мы пришли.

Шевалье перевел дух, будто давая Кристине время поразмыслить, понюхал табак и продолжал:

– Я ненавидел всех, кто любил Шавайе, и всех, кого любил он. Он захотел на вас жениться…И во втором акте нашей трагедии я неожиданно отправил его во Фландрию, где он оставался целых пять лет. Пока он дрался с неприятелем, я был возле вас. Знаете, чего мне стоило преуспеть в этом? Только нескольких слов, сказанных на ухо монаху: «– Шавайе – янсенист.» В третьем акте внезапное возвращение, один из тех неожиданных поворотов, что бывают в хороших трагедиях, едва не лишило меня плода долгих усилий. Победа была на стороне моего соперника. Его шпага коснулась моей груди, вас у меня похитили, и он завоевал симпатии короля. Другой бы уступил – моя жизнь была на волоске. Но мое имя – шевалье Сен-Клер, и когда я отступаю, то для того, чтобы дальше прыгнуть. Мое убежище было открыто, я нашел укрытие во дворце короля. Кто мог меня здесь преследовать? Зато отсюда мне было видно все. В разгар борьбы между мной и Шавайе появился его могущественный покровитель. Он должен был исчезнуть. Он исчез.

– Исчезли и бумаги, которые могли спасти вас с Блетареном. Я это сделал.

– Но потом я все же попался и едва не заплатил за свои успехи дорогую цену. Король подписал приказ о моем аресте. Но он же подписал приказ о моем освобождении. Здесь мне пригодились некие тайны, которые я разузнал, скитаясь по различным местам.

– Знаете ли вы, что сказал отец Ла-Шез королю на смертном одре? Иезуиты это знают. Я тоже это знаю, вот почему отец Телье мне покровительствует. Это все равно, что обладать сверхъестественной силой. Нет решетки, которая меня задержит. Мне стало известно место вашего уединения, и я поспешил ускорить катастрофу, которую подготовила некая принцесса. Я предоставил свободу её ревности: она иногда приводит к ненависти.

Кристина пристально взглянула на шевалье.

– Я вас понял, – сказал он, выдерживая этот взгляд. – Вы, стало быть, не знаете, что герцогиня Беррийская обожает вашего Эктора? Я видел момент зарождения этого чувства, хотя не слышал слов. Но зато попытался извлечь их этого пользу. Отсутствие любви со стороны господина Шавайе вызвало ревность герцогини. Этого было для меня достаточно. Она сказала что надо королю, а он мне предоставил возможность отомстить.

Несколько слезинок упало на руки Кристины. Шевалье, заметив это, иронически усмехнулся.

– Надеюсь, это слезы счастья, которые вы найдете в том, что представляете несчастьем. Я тоже ощущаю счастье, поскольку последние события приводят вас ко мне.

Кристина вздрогнула.

– Вы, разумеется, и не подумали об этом, – продолжал шевалье, – но я-то постоянно о вас мечтал. Один мой друг сообщил мне о том, что подписан приказ о вашем аресте. Мой друг сообщил мне также имя полицейского офицера-исполнителя. Немного золота и…Остальное вы знаете. Сегодня последний акт трагедии. Вы на пороге пропасти: она разверзнется завтра, сегодня вечером, через час…Время не ждет. Я вам предлагаю сделку.

– Очередную низость! – прошептала Кристина.

– Судите сами, – хладнокровно заметил шевалье. – Наше с вами положение весьма определенно. Ваш отец арестован. Ваш защитник Рипарфон мертв. Шавайе, Фуркево и Кок-Эрон во Фландрии. Когда они вернутся – если вернутся, – где будете вы?

– Бог мне поможет.

– Бог или случай – я философ, и для меня название не имеет значения, – конечно, возможен. Но я его первый министр, и я действую. Вы в моих руках. Есть приказ отправить вас в Гавр. Там вас посадят на борт судна с девицами легкого поведения, которое направляется в Новый Орлеан…Вижу, вы дрожите. От вас зависит избежать всего, включая пребывание в Америке.

Шевалье выждал несколько мгновений и сделал круг по комнате.

– Вы ведь помните монастырь кармелиток в Шеврезе? И то, что я вам говорил? – Он остановился и уставился на Кристину.

– Я говорил, что люблю вас, и повторяю это снова.

Краска стыда залила лицо Кристины.

– Вы можете меня убить! – воскликнула она. – Но зачем вы меня оскорбляете?

– Послушайте меня внимательно. Я не скрываю, что моя любовь сопряжена с ненавистью к Шавайе. Но вы можете, в конце концов, спасти ему жизнь. Одно ваше слово, и мы с вами покидаем Францию. Я богат, и трагедия окончится мирно. Если же откажетесь, вы погибли, а он умрет. Ибо я посажу вас на борт судна, которое только вас и ждет, возвращаюсь в Париж, и поразив Шавайе в его чувствах, поражу его в жизни…Выбирайте!

– А что мне выбирать? – воскликнула Кристина. – Бесчестие, ожидающее меня в Луизиане? Бог избавит меня от него, призвав к себе. Что же касается предлагаемого вами позора, он хуже тысячи смертей.

– Это ваше последнее слово?

Громкий удар, раздавшийся в дверь, прервал разговор. Шевалье отпер, появился Коклико.

Он отвел шевалье в сторону и рассказал о своей встрече с Шавайе на Гревской площади.

– Они были втроем, на лошадях, покрытых пеной. Конечно, они вас ищут. Что теперь делать?

– Ехать сию же минуту.

Шевалье обернулся к мадмуазель де Блетарен и, кланяясь, сказал:

– Вы решили…Все кончено. Будьте готовы ехать.

Она встала, и пять минут спустя карета уносила её по дорогам Нормандии.

Шевалье скакал возле дверей, сопровождаемый несколькими полицейскими.

Была глубокая ночь, и он надеялся, прежде чем нападут на его след, оказаться намного впереди всякой погони. Но для пущей предосторожности он оставил в арьергарде Коклико с тремя людьми.

– Если они явятся по нашим следам, – сказал он при отъезде, – у вас есть ружья и пули…Не щадите их.

Шевалье хорошо понимал, что пора разыграть наконец последний акт.

Когда Эктор выехал из Парижа, пробило полночь. Шевалье опережал их на два или три часа. Но карета и тяжелые солдатские лошади не могли ехать так скоро, как всадники, несущиеся во весь опор.

На рассвете около Манта им сказали, что карета проехала не более часа назад.

Спустя четверть часа им показалось, что черная точка катилась по горизонту вдоль белой черты дороги.

Они пришпорили лошадей, но больше ничего не было видно. В этом месте дорога делала тысячу поворотов и проходила через большое болото, покрытое кустарником. На всем расстоянии видимости дорога была совершенно пуста.

Вдруг четыре вспышки сверкнули из-за деревьев. Легкое облачко дыма поднялось над их вершиной, и над дорогой раздался пронзительный свист пуль.

Одна пуля перешибла ветвь вяза возле Кок-Эрона, другая пробила шляпу брата Иоанна. Лошадь Поля бросилась в сторону.

Эктор подпрыгнул в седле.

– Вы ранены? – спросил брат Иоанн.

– Нет, – ответил Эктор, наклонясь к лошади.

Тут из-за деревьев на дорогу выехали четыре вооруженных человека. Ехавший позади на ходу заряжал ружье. Брат Иоанн быстро скинул с плеча свое, прицелился и выстрелил.

Заряжавший раскинул руки, выронил ружье, наклонился к шее своей лошади и скатился на дорогу.

Четверо всадников подъехали к трупу, упавшему навзничь поперек дороги.

Лошади попятились, чтобы не задеть его.

Брат Иоанн наклонился, чтобы лучше видеть.

– Это Коклико, – произнес он.

– Значит, шевалье неподалеку, – прошептал Фуркево.

Он не договорил, как его лошадь рухнула наземь. Пуля попала ей в шею. Друзья остановились.

Поль топал ногой и грыз усы.

– Бедное животное, – сказал он. – Ну, брат Иоанн, посадите меня за собой.

Но тут Эктор вынул из под одежды руку всю в крови.

– Возьмите мою, – сказал он, хотел сойти на землю, но упал на колени.

Кок-Эрон вскрикнул и спрыгнул с седла.

Лицо Эктора покрыла смертельная бледность.

– Пуля попала сюда, – сказал он, прижимая руку к груди. – Я не хотел говорить…Я надеялся успеть… Но силы меня покинули…Поль, возьмите приказ и скачите вперед!

Он сделал усилие и, поддерживаемый Кок-Эроном, сел у дерева на краю дороги.

Старый солдат дрожал всем телом.

– Не теряйте ни минуты, – произнес Эктор, – и забудьте обо мне…Спешите и вернитесь ко мне с Кристиной.

Кок-Эрон протестующе отбросил узду своей лошади. Видно было, что старый слуга желал остаться.

– Я, может быть, требую от тебя в этот раз последней услуги, – продолжал Эктор, – ступай, прошу тебя…

И поскольку Кок-Эрон не торопился, Эктор прибавил:

– Раз так, я тебе приказываю!

Кок-Эрон вскочил в седло, подобрал поводья, и ударивши обеими шпорами, полетел, как стрела.

Поль с грустью пожал руку Эктора и понесся следом за старым солдатом.

– Положитесь на нас! – закричал брат Иоанн.

Вся эта сцена заняла не больше трех-четырех минут. Бешеный галоп позволила им наверстать потерянное время.

Три солдата, бывшие под командой Коклико, устрашенные смертью своего начальника, разбежались в ту же минуту. Один из них, унесенный своей лошадью, прискакал к шевалье, когда тот менял лошадей.

– Коклико убит! – сказал всадник, оглядываясь назад на дорогу.

Шевалье побледнел.

– Четверо несутся по нашим следам во весь опор, – продолжал солдат. – Их лошади летят, как на крыльях…Мы в них выстрелили. Ни один не упал, хотя Коклико оперся ружьем на ветку, чтобы лучше целиться во всадника, скакавшего впереди.

– Запрягайте скорее! – закричал шевалье.

Конюхи засуетились.

Но Кристина слышала рассказ беглеца. Она пробудилась от оцепенения и выскочила из кареты, догадываясь, что Эктор спешит к ней на помощь.

Шевалье с беспокойством смотрел в сторону Парижа и кусал побледневшие губы.

– Торопитесь же! – вскричал он снова, обернулся и увидел Кристину посреди дороги.

Испустив крик ярости, шевалье бросился к ней. Она хотела бежать, но упала на колени, полуживая от страха и изнеможения. Шевалье соскочил с седла, поднял её, как ребенка, и бросил в карету.

– Эй, вы, по коням! А ты на козлы! – кричал он солдатам и кучеру.

– Бедная девушка! – прошептал один из них.

Они в нерешительности теснились вокруг шевалье. Между тем черная точка все росла. Светало, и можно было различить три черных фигуры, которые неслись с быстротой ветра.

– Я размозжу голову первому, кто не будет повиноваться, – сказал шевалье, выхватив пистолет.

Кучер сел на козлы, солдаты выстроились позади кареты.

– Вперед! – закричал шевалье.

Карета двинулась, но тут раздался выстрел, и одна из лошадей, пораженная в грудь, упала.

Карета остановилась.

Солдаты обернулись и увидели человека, бросившего ружье на дорогу. То был Кок-Эрон.

Шевалье позеленел. Приближалась последняя сцена трагедии.

Он быстро отворил дверцы и схватил Кристину, чтобы бросить её через седло и ускакать.

Но Кристина защищалась с мужеством отчаяния.

– Сабли наголо и вперед на эту сволочь! – закричал шевалье, близкий к сумасшествию от ярости.

Солдаты лениво повиновались.

– Приказ короля! – кричал Фуркево, скакавший с поднятой шпагой.

Солдаты вложили оружие в ножны.

Лошадь Кок-Эрона проскакала между каретой и шевалье, отскочившим в сторону, чтобы не быть раздавленным.

Вскочив в седло, он огляделся. Полицейские оставались в нерешительности. Три храбреца, его непримиримые враги, окружали его; положение было ужасное, но шевалье был не таков, чтобы отступать. К тому же Шавайе среди них не было.

– Приказ короля? – сказал он. – У меня тоже приказ короля.

– Он ещё рассуждает, – возмутился брат Иоанн, взводя курок пистолета.

– Эй, брат Иоанн, без подобных шуток в моем присутствии! – сказал Поль, проворно оттолкнув руку товарища.

– Мсье, – продолжал он, обращаясь к шевалье, – я согласен оказать честь драться с вами, хотя людей, подобных вам, просто бьют. Потому прошу вас вынуть шпагу, и кончим дело.

Граф был с правой стороны шевалье, почти касаясь его коленом; брат Иоанн немного впереди, а Кок-Эрон возле Кристины.

Побег был невозможен. К тому же полицейские казались вовсе не расположенными вступиться за шевалье.

Его рука дергала узду лошади, которая плясала и становилась на дыбы.

Шевалье хорошо понимал, что победитель или побежденный, он погиб. Потому он хотел не дуэли, а побега, чтобы после возобновить борьбу, и медлил.

– Вы меня слышали? – спросил Поль.

– Очень хорошо, мсье, но вы видите, что с такой лошадью я не могу драться, – отвечал шевалье.

– За этим дело не станет. Мы можем сойти на землю.

Поль соскочил с седла, но в тот миг, как нога его коснулась земли, шевалье схватил его за волосы, и выхватив пистолет, размозжил ему голову.

Поль упал на землю, не издав ни звука.

Избавившись от одного врага, шевалье вонзил было шпоры в бока лошади, но брат Иоанн был тут как тут. Он схватил лошадь шевалье за узду и ударил кинжалом с такой силой, что ноги животного подкосились. Шевалье спрыгнул на дорогу. После совершенного им он не мог ожидать пощады; но прежде смерти он хотел довершить свою месть.

Кристина стояла возле кареты рядом с Кок-Эроном, который поддерживал её одной рукой, держа шпагу в другой.

Шевалье навел на неё второй пистолет.

– Ах, негодяй! – вскричал брат Иоанн.

Бросившись на шевалье, он схватил того за горло. Грянул выстрел, но пуля пролетела мимо.

Шевалье заревел от злости и обхватил туловище брата Иоанна.

Они были почти одних лет и одной силы. Если брат Иоанн был немного выше, шевалье имел, быть может, больше гибкости.

Они боролись с бешеной злобой и кружились несколько минут на одном месте, не уступая один другому.

В этом месте от края дороги начиналась пропасть, обрываясь рядом утесов до самых вод Сены, протекавшей пятьюдесятью шагами ниже.

Борьба увлекала противников к обрыву.

Кок-Эрон осторожно следовал за ними. Едва можно было различить их лица, беспрестанно заслоняемые одно другим. Они быстро кружились, стараясь повалить друг друга, но руки подобно клещам не выпускали добычи.

Десять раз Кок-Эрон готов был прицелиться в шевалье, и десять раз страх ранить брата Иоанна его удерживал.

Он не смел оставить Кристину одну, не зная, какого рода люди их окружали. В их числе мог легко оказаться какой-нибудь сообщник Коклико.

Что касается полицейских, те хладнокровно смотрели на борьбу, не принимая в ней участия.

Оба противника были вооружены кинжалами и старались поразить один другого. Незначительные раны только усиливали их бешенство, не истощая сил.

Вдруг колени шевалье подкосились и он застонал: кинжал брата Иоанна пронзил его бок.

– Умри! – закричал брат Иоанн, вырывая оружие.

Но шевалье откинулся назад, обхватил пустынника и в последнем яростном усилии увлек его с собой в пропасть.

Они соскользнули с обрыва одновременно.

Кок-Эрон подбежал к краю пропасти и наклонился вперед. Кристина тоже едва подошла, полумертвая от ужаса.

Шевалье и брат Иоанн были распростерты рядом на утесах, неподвижные и изувеченные. Красноватая пена реки омывала их головы, погруженные в воду.

Кок-Эрон взял Кристину за руку.

– Пойдемте, – сказал он, – вас ждет маркиз.

Между тем Эктор, сидя на краю дороги, считал минуты. Он приложил платок к ране, но кровь сочилась сквозь пальцы и медленно стекала на траву. Биение его сердца слабело; красное облако застилало глаза, и он чувствовал, как холод смерти растекается по его телу.

– Приедет ли она? Приедет ли? – спрашивал он себя, не сводя глаз с дороги.

И на память приходила вся его жизнь со времени горестной потери отца до той минуты, как он приложил уста к окровавленному савану Блетарена. Сколько грустных дней и как мало светлых!

Он все ждал и чувствовал, как уходит жизнь.

Наконец стук копыт двух лошадей заставил его приподняться, опираясь на локоть. В этот раз он не ошибся – то были Кристина и Кок-Эрон.

Он раскрыл объятия, Кристина бросилась в них.

– Где Поль? – спросил Эктор.

– Мертв, – ответил Кок-Эрон.

– А брат Иоанн?

– Тоже.

Эктор опустил голову на плечо Кристины.

– Все, меня любившие, умерли, все, кроме тебя, – сказал он, протягивая руку Кок-Эрону.

В эту минуту взошло солнце и озарило поля. Небо было ясное, день обещал быть прелестным. Пели жаворонки.

Эктор посмотрел на горизонт, залитый светом, и сжал Кристину в слабеющих объятиях.

– Жизнь была бы так прекрасна! – сказал он.

Его голова упала на грудь, легкий трепет пробежал по телу. Кристина покрыла его лоб поцелуями, чувствуя, как холодеют руки Эктора.

Он приподнял веки и взглянул на рыдавшего Кок-Эрона.

– Помнишь цыганку? – раздался шепот. – Она была права.

Кок-Эрон хотел отвечать, но рыдания заглушили его слова.

– Поздно! Поздно! – прошептал Эктор.

Он обнял Кристину, закрыл глаза, тяжело опустил голову на её плечо…И его не стало на свете.