Текст книги "Сейчас и больше никогда"

Саша прошлась вдоль фасада бледно-зеленого в стиле модерн здания. У киосков толпились люди: покупали лекарства, украшения, газеты и журналы в дорогу. Практичные люди – в поезде тоже можно газету купить, но там дороже выйдет.

Саша подошла к киоску и сразу увидела номер «Bête noire». Свежий номер. На обложке – в ореоле самых завлекательных рубрик улыбающаяся девушка: «Прогуляйся по столице с Викторией Петелиной!», «Сделай феерический макияж!», «Экономика и экономия: найди семь отличий»… Когда-то Дмитрий вот так же случайно увидел их журнал за стеклом киоска. Возможно, именно этого. Он ведь собирался домой – шел к вокзалу… Один взгляд перевернул всю их жизнь – ее и его. Они даже подумывали об одной общей жизни… О, как давно это было! Ей хотелось заплакать от невыносимой жалости к тем двоим, мечтающим и влюбленным. О, как наивно и одновременно как горестно смотрелась отсюда, с грязной вокзальной площади, их хрустальная мечта, их любовь.

«Мне не горько, не больно, не жаль. Что имею я – все заслужила…» – вспомнила Саша давнишние стихи собственного сочинения. Ведь было уже такое. С ней самой и с другими. И все по этому поводу уже сказано. Ей не стоит даже стараться: все уже сказано до нее. Тогда о чем она?

…Обидно, что нельзя купить «Bête noire», – слишком он дорогой при ее нулевых доходах. Почитала бы труды Виктории Петелиной. Раньше Вику дальше отдела писем не допускали, зато теперь она пошла в гору – прогуливается по столицам… А сведения об искусстве экономии вопрос вообще не праздный. Не учили ее в детстве этому искусству, не учили! Вот и очень зря.

Но хорошо бы и вправду что-нибудь купить. Вот эту иллюстрированную газету. Господи, да что за название такое – «По рукам»?..

Но киоскерша объяснила Саше, что название «По рукам» означает «договориться». Один – купил, другой – продал. В результате участники сделки ударили по рукам.

– Тогда давайте, – обрадовалась Саша. – А то, знаете ли…

Она с брезгливой усмешкой вспомнила, как в поисках работы натыкалась на полуподпольные издания «Секс для нищих» или «Мир ночных бабочек». Еще не хватало тратить последние деньги на эту мерзость!..

Отойдя немного в сторону от киоска, Саша развернула газету. При помощи бесплатно напечатанных в газете объявлений люди рассчитывали продать автомобили, деревенские дома, обменять комнаты в историческом центре Губернского Города на квартиру в новых районах. Рассчитывали устроиться на работу, не имея специальной подготовки, при этом зарплату надеялись получать в СКВ (свободно конвертируемой валюте). Какое-то темное малое предприятие приглашало служащих на полный рабочий день. Платить они собирались в рублях, обещая, правда, ежеквартальную индексацию.

Саша так устала от бесплодных поисков работы, что всерьез задумалась над перспективой поступить на малое предприятие. Ее слегка пугал полный рабочий день. Она не привыкла отсиживать на службе. Ничего, привыкнет – куда денется.

Саша еще раз перечитала объявление и вдруг случайно зацепила глазами следующее: «Газете «По рукам» срочно требуется редактор объявлений. Условия по телефону». Это уже ближе. Хотя, конечно, тоска. Постоянно читать чужие глупые, безграмотные опусы. Тоска объявлений – избитый каламбур.

Куда податься человеку в тоске? Саша физически ощущала тоску, разлитую по всем клеточкам ее организма, одновременно понимая, что это не предел. Предел – последняя точка, когда совсем, совсем уж все плохо. А у нее в сумке лежат деньги, а в руках – объявление о подходящей вакансии. Правда, она может оказаться и неподходящей. Но совокупность вышеперечисленных фактов, пожалуй что, потянет на просвет. В крайнем случае на просветик…

Саша предпочла бы другой сценарий. Все плохо. Очень плохо. Тотально, глобально… Ни работы, ни денег. Ложись и умирай. И вот, когда она дойдет до полного отчаяния, до последней точки, выплачет последние слезы – тогда вдруг откроется просвет. Настоящий, в сто сорок солнц… Саша была не слишком избалована жизнью, но подспудно продолжала верить в свою звезду. Она выберется из точки замерзания легко и красиво. С ней такое не однажды случалось. В последний раз – когда в ее жизни почти одновременно появились Ельчанинов и «Bête noire».

А вот в ситуации «просветик» можно задержаться надолго. Полуголодное существование на зарплату редактора объявлений, одиночество, провинциальная скука. Фортуна скорее улыбнется невинно страдающей талантливой журналистке, чем безликой редакторше, подернувшейся газетной пылью!..

Но пренебречь объявлением газеты «По рукам» Саша все-таки не решалась. В редакции, правда, ей не предложили ничего конкретного. Попросили перезвонить в понедельник с утра, когда на работу выйдет начальство.

Саша сидела на диване, продолжая обдумывать свое грустное будущее, и вдруг за дверью послышались шаги. Она испугалась. Кто это может быть? Они с Олей теперь одни в квартире – кто может не таясь расхаживать в коридоре?

Оказывается, Валентина. В лисьем рыжем полушубке, в зеленом расписном платке, разрумянившаяся с мороза, громкая, звонкая – одним словом, русская женщина.

– Ты думаешь, я чего приехала? – налетела она на Сашу. – Соскучилась? По общей уборной? По коммунальной кухне? Ха-ха-ха-ха. Ха!.. Я мебель приехала забирать. К матери отвезу, в деревню. Там все пригодится. Начинайте, чего встали! – прикрикнула она на заскучавших грузчиков. – В деревню ехать шестьдесят километров, а время – четвертый час!.. А тут-то теперь чего? – спросила Валя, указав на дверь бывшей комнаты Стаса.

– Ничего, – объяснила Саша. – Никто здесь все еще не живет.

– Тогда вот что! – недолго подумав, объявила Валя. – Я и его барахло прихвачу. Стенка у него, кажись, новая была. Мягкая мебель «Березка» – желтая. Хорошенькая такая! Стол журнальный на колесах…

– Как же ты попадешь туда? Комната заперта и опечатана!

– И чё? – расхохоталась Валентина. – Грузчикам на бутылку дам, они дверь плечом высадят.

– Ну здрасте! – воспротивилась Саша. – А я потом за все отвечай: дверь высадила, мебель украла.

– Это ты брось! Не думай даже! Знаешь, кто у меня комнату купил? Азербайджанцы! Азеры мрачные! Неужели, что случись, подумают на тебя? На них, конечно! К тому же народу их там видимо-невидимо. Они вторую комнату захотят выкупить. И чего, она им с мебелью достанется, да? Жирно больно!

– Подожди, – не верила своим ушам Саша. – Ты говоришь, продала комнату азербайджанцам?

– Ну да! Азербодам, азерам!

– А когда… Когда же они успели ее посмотреть?

– Да тут на днях. Пришли – тебя нет. Наверное, ты на работе была. Хотела я записку тебе оставить, потом, думаю, как-то…

– А их много, азербайджанцев-то?

– Ну смотри. Мужик, лет сорока пяти… Имя у него – оборжешься! Знаешь, как звать? Абдул-казы. У него жена и двое детей, вроде девочка и мальчик. Потом еще брат. У брата…

– А чем они занимаются? – перебила Саша.

– На рынке торгуют.

– Фруктами?

– Картошкой и луком! В Москву перебираться хотят. Но по закону надо сначала стать гражданином России, то есть купить что-нибудь в провинции…

Саша, не дослушав, ушла к себе в комнату, села на диван и опять стала думать.

Ну это уже совсем… Это же просто кошмар и ужас… Она знала, в каком направлении развиваются такие сюжеты: азербайджанцы оккупируют квартиру, им с Олей даже в туалет будет выйти страшно! Милиционеры только посмеются: нам что, пост в вашей коммуналке устанавливать? Вы представляете, сколько у нас таких? Полгорода.

У кого же ей попросить защиты? Кто сможет в этой ситуации помочь? Да и кто захочет? Нет, люди здесь, похоже, бессильны. Остается Бог…

…Дождавшись, когда Валентина и ее грузчики уйдут из квартиры, Саша стала собираться в церковь. Церквей в Городе теперь много. Старинные открывают, и новые строятся. В Заречье недавно построили деревянный храм во имя иконы Пресвятой Богородицы «Неупиваемая чаша». Икона эта, говорят, чудотворная, от пьянства помогает. В храме, чтобы к ней приложиться, выстраиваются километровые очереди.

На улице Володарского есть Рождественская церковь. И улица эта по-старому называется Рождественка. Как-то они с Нелли Константиновной и Олей ездили к литургии в Рождественский храм.

– К ранней обедне, – немного рисуясь, пояснила свекровь.

Она зашла за ними в длинной черной шелковой юбке и в маленькой кружевной косынке. Саша надела синий джинсовый сарафан, а Ольга не удосужилась даже снять свои вечные джинсы. Свекровь возмутилась: как же это так?! В Божий дом собрались! В храме надо и креститься, и кланяться, и на колени вставать… Но толком она сама ничего не знала, поэтому, повторив несколько раз про «кланяться, креститься и падать на колени», заговорила об архитектуре.

Искусство барокко – прекрасное, одухотворенное! Самый светлый стиль за всю историю существования Московской Руси. В провинции такие памятники большая редкость…

– Вы только взгляните на этот храм, до чего он стройный! В небо летит!

Нелли долго и с упоением рассказывала им о том, как обычное для русской архитектуры тяжеловесное строение, имеющее в основании крест и называющееся потому крестово-купольным, сменил в московском барокко уходящий в небо столп. Сверху его надстраивали тремя восьмигранными призмами, а самую верхнюю венчали куполом-луковицей.

– А сколько неповторимых декоративных украшений можно найти на фасаде храма! – восклицала Неля, не останавливаясь. – А окна какие – заметили? Огромные. Московское барокко отражает тяготение к большому свету!

Таким образом, их паломничество чуть было не превратилось в экскурсию. В результате они сильно опоздали на службу – стоять пришлось чуть ли не у самого входа. Но даже и здесь была страшная давка и толкотня. Лишний раз руки не поднимешь, чтобы перекреститься, тем более не упадешь на колени.

Саше запомнилось, как прихожане всем храмом пели молитвы. «Верую!» и «Отче наш». Свекровь тоже подпевала, а они с Олей помалкивали – не знали они молитв. Саша решила, что после службы непременно купит молитвослов и выучит слова. Но не купила.

После службы священник говорил проповедь – объяснял прихожанам евангельскую притчу о мытаре и фарисее. Фарисей благодарил Бога за то, что он во всех отношениях лучше мытаря. А мытарь смиренно стоял в церковном притворе и молил Бога: «Боже, милостив буди мне грешному». И вышел оправданным.

Саша подумала тогда, что в заучивании молитв наизусть тоже есть какое-то фарисейство. Во-первых, их смысл не до конца ясен ей. А во-вторых, наверное, лучше прийти к Богу с простой покаянной просьбой: «Боже, милостив буди мне грешному». Постоять на пороге – в притворе храма, просто помолиться и попросить. Хотелось бы, конечно, выйти оправданной…

Сначала Саша решила поехать в полюбившуюся ей Рождественскую церковь, но вдруг передумала. Стоит ли выбирать: тот храм или этот – сказано же: дом Божий. Она поспешно вышла из трамвая, свернула в переулок и скоро уже была на Благовещенской площади.

Благовещенский собор – главный в Городе. По большим праздникам в нем совершает литургию местный епископ. А во время своих визитов в Город здесь служит московский патриарх. В такие дни на Благовещенской площади выставляют милицейские кордоны. Многие рвутся за благословением к самому патриарху…

У входа в храм Саша ненадолго остановилась. Ослепительно белели мощные классические колонны, серьезно и строго глядел на нее фронтон, и даже крыльцо показалось вдруг неприступно высоким… Когда идешь к Богу, надо смириться. Попросить: «Боже, милостив буди мне грешному».

В чем ее грехи?

О, грехов так много, что перечесть ей не хватит пальцев.

Дмитрий. По меркам современной морали это не грех. Она любила его, он – ее. Между его женой и Сашей велась здоровая конкуренция. И шансов на победу у Саши было достаточно. Она уже приближалась к победе, но… вышло не так. Совсем даже не так… А может, дело в том, что на их семье лежит печать благословения Божьего? И оно сильнее брони защищает семью от… всяких темных сил. От татей – есть в нашем языке такое старинное слово. Тать означает «вор», но у него и другое значение есть. Тать означает «нечистый», «лукавый»… Это о ней!

Саша неожиданно отчетливо поняла, что не просто скучает по Дмитрию. Не просто любит его. Она мучается, страдает оттого, что не суждено сбыться ее честолюбивым планам, оттого, что ее победа не состоялась. А это уже называется по-другому – гордость. А гордость – это гордыня. А гордыня – это грех сатанинский…

«Боже, милостив буди мне грешной!

Господи, помоги мне исправиться! Я больше никогда, никогда не совершу ничего такого. Не посмею. Дмитрий должен остаться в своей семье. Дмитрий. И Павел. Павла я вообще не любила ни капли. Господи, не любила – просто тешила самолюбие. В глубине души я считала себя несправедливо обойденной. Всем: карьерой, деньгами, мужским вниманием! Прости меня, Господи, – в Твоем мире справедливо все!»

От понимания собственной темной греховности Саша тихо-тихо заплакала. Всегда она стремилась выглядеть спокойной, мягкой, интеллигентной. А в душе была другой – грязной и хваткой… Грязной – вот единственное правильное слово!

Но теперь на нее снизошло озарение! Какое счастье разобраться в самой себе. Впервые в жизни она заплакала от счастья. И как не похожи были ее теперешние тихие слезы на те злые и удушливые, которые Саша лила в коммунальном коридоре после их с Дмитрием очередного телефонного разговора.

В храме тем временем выключили верхний свет. На середину вышел молодой послушник со свечой.

«Шестопсалмие», – прошептал кто-то за спиной у Саши.

Она, инстинктивно осознав, что служба приближается к особенному, патетическому моменту, торопливо вытерла слезы и немного продвинулась вперед к центру храма.

«Господи, что ся умножиша стужающие ми. Многи восстают на мя, многи глаголят душе моей: несть спасения ему в Боге его. Ты же, Господи, заступник мой еси. Слава моя и возносяй главу мою. Гласом моим ко Господу воззвах и услыша мя от горы святые своея…»

Как будто «Шестопсалмие» не послушник читал – оно у нее внутри прозвучало! Это были ее слова покаяния, ее мольбы о прощении, ее робкие надежды на Божью милость. Боже, милостив буди мне грешной!

Вниз по ступенькам высокого крыльца Саша шла со спокойной решимостью. Будь что будет! И азербайджанцы, и работа редактором в газете бесплатных объявлений. О каждом из нас промышляет Господь Бог. Только, в отличие от нас самих, Он думает не о наших амбициях, а о наших душах…

При переходе площади кто-то окликнул ее.

– Сашка! – Она не обратила внимания. – Сашка!

Саша подняла голову и увидела Стаса.

Неужели на земле все еще существует Стас? Шефиня, «Bête noire», их коммунальная квартира?..

– Что с вами, поручик? Вы пьяны-с? – потешался Стас над ее растерянностью. – Но время, смотрю, даром не теряешь! Платочек повязала, доху до пят нацепила! Монашкой, что ль, заделалась?

– Брось ты, – устало ответила Саша.

Она не представляла, как ей разговаривать с ним теперь. Раньше все было просто: Стас к ней неравнодушен, Саша якобы этого не замечает, кокетничает. Они разыгрывают добрых друзей. Стас парень веселый, с юмором, но она отлично знала – ему непросто удерживаться в этой тональности. Она дразнила его своей исключительно дружеской приветливостью. Саша приманивала его и одновременно отталкивала. Конечно, он мужчина, держится стойко… в угоду ее тщеславному кокетству… Нет, никого больше она не заставит страдать!

– В церковь ходила? Плакала о грехах? – серьезно вдруг, без тени иронии спросил Стас.

– Пора уже начинать плакать…

– Ну, поплакала – и хорошо. Делу – время, потехе – час.

– Плач о грехах – это не потеха.

– Так говорится. Пословица такая есть. Поплакала – пора и за работу.

– За работу – потом. Сейчас вечер пятницы – все отдыхают.

– Эх, Сашка! – непритворно вздохнул Стас. – Понятия же у тебя!.. Одно слово – совковые. Да в современном мире человек крутится все двадцать четыре часа в сутки.

– Я так не хочу.

– Да ладно! Есть тут одно дело. Пошли ко мне зайдем. Потолкуем.

– Пошли, – согласилась Саша.

Теперь она во всем полагалась на Божий промысел.

Глава 17

«Быстрый рост СП на территории России объясняется целым рядом причин: отсутствием сложившейся рыночной конкуренции, заинтересованностью России в привлечении иностранного капитала, дешевой рабочей силой, емким рынком относительно дешевого сырья и всепоглощающим рынком потребления, успехами России в продвижении к рыночной экономике и, самое главное, высоким процентом прибыли, во много раз превышающим среднюю прибыль в странах со зрелой рыночной экономикой. Принятие России в ведущие международные финансовые организации (такие как МВФ, МБ, ЕБРР) в какой-то степени повлияло на повышение доверия к России и открыло ей доступ к новым источникам внешнего финансирования.

Однако большинство иностранных предпринимателей, не желая рисковать большими суммами, лишь формировали структуры для своей предпринимательской деятельности, не наполняя их финансовыми средствами, выжидая, когда ситуация будет стабильной. Для предпринимательства с иностранным капиталом в целом характерны: небольшой уставный фонд, стремление привлечь дополнительные средства в форме краткосрочных кредитов, ориентация на продажу готовой продукции за СКВ.

При общем сокращении производства в стране выпуск продукции на совместных предприятиях заметно увеличивается.

Торговля и общественное питание составили около 30% всех СП».

www.ladam.ru/ История совместных предприятий в России

Все дела, все разговоры – одним словом, вся жизнь вертелась у них теперь вокруг совместного предприятия. «Будь оно трижды неладно!» – подумывала иной раз Елена. Но тут же почти с суеверным страхом себя одергивала. Зачем же она так про собственный бизнес? Что творит – призывает проклятия себе на голову?.. Но мысли не слушались Елену, вились – сами собой.

Разладится предприятие – ну и пусть. Живут люди и без всяких предприятий. Можно опять бухгалтером устроиться. Девчонки, с которыми она на курсах училась, отлично зарабатывают, покупают что только захотят и отдыхать ездят за границу. Елена тоже с удовольствием поехала бы. Всей семьей: с Димой и со Светланой.

Но пока у них фирма, об этом не смей и помыслить! Суббота-воскресенье на даче – только и возможное для них удовольствие.

А появление нового – совместного – предприятия и подавно лишало последней свободы. Наоборот, добавилось проблем: ночные звонки, дальние перелеты, долгие разлуки… Муж стал нервным, замкнутым и чужим. Встревоженная Елена записалась на прием к психологу.

На приеме ее успокоили. Для каждого человека, тем более для мужчины, самое главное – реализоваться. Ваш муж реализует себя в бизнесе. Он уже перерос рамки МП. Штурмует новые рубежи – ваша задача быть ему крепким тылом.

Хорошо, раз сказали, Елена готова и тылом стать: не обижаться на резкости, не задавать лишних вопросов, готовить мужу вкусные ужины вечерами и пылко любить его по ночам, по-прежнему оставаясь главным бухгалтером МП «Мебель фараонов». И даже – будучи бухгалтером в основном.

Но довольно скоро она убедилась: все ее усилия тщетны. Дмитрий не чувствовал исходящего от нее тепла. И на ее тепло теплом отвечать не торопился. Вот хотя бы недавно. Привез им со Светкой подарки из Голландии. Первое попавшееся. Купил на какой-нибудь распродаже или в аэропорту… в последний момент вспомнил, что у него есть жена и дочь. А может, просто сэкономил? Может, он на них экономит, а деньги тратит на любовницу?

Однако любовница требует не только денег, но и времени. А в свободное время Дмитрий пропадает на работе.

«Нет, это на него не похоже, – заключила Елена, все внимательно обдумав и взвесив. – У моего мужа в жизни теперь одна страсть – совместное предприятие».

И дальнейшие наблюдения только укрепили ее в этой мысли. Дни и ночи напролет он был готов заниматься делами новой фирмы. Чудак! Побоялся доверить ей бухгалтерию. С валютой она никогда не работала, видите ли! Не работала – так поработает! В общем, Елена узнавала своего увлекающегося, чуть сумасбродного мужа. И чем больше узнавала, тем больше успокаивалась.

И вдруг в начале февраля, когда у них пошла самая запарка с этим непонятным совместным предприятием, в их доме раздался телефонный звонок.

– Алло, кто это, Дима? – послышался из трубки стариковский голос.

– Вам нужен Дмитрий? Его еще нет, – удивилась Елена. В последнее время она в основном общалась с людьми, хорошо представляющими, чего они хотят.

– Это Борис Васильевич, – объяснил старик дружелюбно.

– Вы ошиблись, наверное.

– Как это ошибся?! Вы уже купили квартиру?

– Квартиру? Нет…

– И прекрасно. То, что и требовалось доказать! – обрадовался старик. – Завтра с утра давайте уже начнем оформление. Потому что после обеда мне срочно надо будет в посольство. Вы же знаете, как у них там все! А тут еще Клара приболела. Сегодня весь день температурит. И утром она сразу уедет в больницу. И один леший ведает, когда она вернется оттуда. У женщин всегда что-нибудь болит, вы же понимаете…

– Понимаю, сама женщина. Оформлять чего?

– Очень нравятся мне ваши вопросы, девушка! Куплю-продажу, конечно! Мы сегодня получили подтверждение из посольства. Так что вопрос продажи квартиры для нас теперь…

– Что вы хотите?..

– Продать вам квартиру на Воронцовом Поле! Ну вы же тысячу раз уже приходили, смотрели ее! И мы обо всем договорились уже!

– Я ничего не смотрела!

– Да как же так не смотрели?! Вы согласились купить ее с мебелью! Мне крайне нравится наш с вами разговор! Девушка, вы приходили с мужем! Муж у вас высокий, черный, симпатичный. Дмитрий.

– Да, муж – Дмитрий.

– А вас как? Я забыл…

– Меня – Елена.

– Ну хорошо, хорошо, пусть так – я не спорю! Леночка, вы же приходили к нам три раза. Дима нам весь телефон уже оборвал! Ах, Клара же очень правильно советовала: «Боря, не валяй же дурака – возьми с них задаток». А я подумал: такие интеллигентные люди! Зачем мне их задаток?

– Я с вами ни о чем не договаривалась.

– Ох, я прекрасно вас понимаю, девушка. Вы хотите торговаться! Мне очень это нравится, хорошо! Только я скажу: ко мне сегодня уже звонили двое покупателей и предлагали продать квартиру им. Им нужно очень срочно. А я им пока отказал! Пока! Потому что мы договорились с вами. Вы понимаете меня? Ну, хорошо, хорошо, давайте торговаться. Пусть будет по-вашему. Но только сейчас ко мне должен звонить еще один покупатель. Он меня просит, на коленях умоляет продать только ему. Вот Клара свидетель. Клара! – крикнул Борис Васильевич. – Клара, ну подойди же к телефону скорей!.. Они хотят торговаться!..

Разговор грозил затянуться на долгие годы, и поэтому Елена сказала:

– Мы с Дмитрием раздумали покупать вашу квартиру. Все, прощайте.

– Ну какая же ваша будет окончательная цена?.. Клара, вставай, скорей иди сюда! Они хотят сбивать нашу цену! Я могу вам уступить, но только знайте, девушка, что так порядочные люди себя не ведут! Клара!.. Вы хотите без мебели? По-вашему, мы ее с собой должны тащить?

– Вы не поняли! У нас изменились обстоятельства.

– Клара – ужасно умная женщина. Она правильно говорила: «Они аферисты, Боря, возьми с них задаток, у них же семь пятниц на неделе!..» Клара, скорей иди сюда, чертова баба!.. У них изменились обстоятельства! Они теперь хотят покупать без мебели!.. Я участник войны, девушка. И за меня есть кому заступиться! Клара, чертова же кукла, быстрей!.. На, поговори с ней сама!..

Елена швырнула трубку, но телефон зазвонил почти сразу же. Тогда она отключила его. Было как день ясно: Димка у нее за спиной собирается покупать квартиру. Зачем? Первое напрашивающееся: любовница. Точнее, без пяти минут жена…

Но тут опять вмешался спасительный здравый смысл. Любовница? Жена? Это при его-то способности увлекаться?! Какая чушь! Она бы узнала обо всем первой, по неизбежным в таких ситуациях многочисленным мелочам. А что она видит?.. Нет у него времени на эти глупости!

Тем не менее вечером Елена учинила мужу форменный допрос. Набросилась, не давая опомниться:

– Квартиру собрался покупать?!

Дмитрий опешил:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю – и все! Квартира здесь недалеко – на Воронцовом Поле.

– Это удобно, что недалеко, – ответил Дмитрий, немного подумав. – Наши голландские компаньоны, когда будут приезжать в Москву, смогут останавливаться в ней.

– Ты хотел купить квартиру для компаньонов? На наши деньги?! Собирался ради них кругленькую сумму выложить? – сердито заговорила Елена, чувствуя, однако, как у нее отлегло от сердца.

– СП вообще необходима своя квартира, – нудно объяснил Дмитрий. – Хорошая квартира с евроремонтом…

– На чьи денежки ремонт-то? Твое совместное предприятие не работало еще ни одного дня!

– Ошибаешься. На днях мы проплатили первую партию мебели.

– Проплатили? Значит, и бухгалтер у тебя уже есть?!

Дмитрий добился своего – ему удалось переключить внимание жены. Елена еще пошумела, повозмущалась его скрытностью и одновременно безалаберностью. Но он чувствовал, что на этот раз гроза миновала.

Перед сном Елена, успокоенная окончательно, с упоением мечтала о путешествии в теплые страны. Или хотя бы об экскурсионной поездке по Золотому кольцу. Ведь и на такую малость у них вряд ли найдется время!

– А кроме Золотого кольца, в России еще полно всего интересного, – рассуждала полусонная Елена. – Ты бывал в старых русских городах? В Киеве, во Пскове, в Новгороде?.. – и заснула, не дождавшись ответа.

Дмитрий тихо поднялся и вышел на кухню.

Вечер для него прошел в страшном напряжении. Обманывать – это, оказывается, очень трудно. Да нужно ли было обманывать? Их с Еленой развод – дело недалекого будущего – рано или поздно придется сказать. Но он ни с того ни с сего испугался, оробел… Он был совсем не готов к этому разговору. И к столь пристальному вниманию со стороны Елены – тоже. Едва переступив порог квартиры, он почувствовал на себе ее напряженный, даже тревожный взгляд. И хотя она с легкостью приняла довольно складные объяснения Дмитрия, однако время от времени продолжала беспокойно посматривать в его сторону, пока он ужинал, читал вечернюю газету, искал что-нибудь интересное в телепрограммах. Говорить им вдруг оказалось совершенно не о чем. И ничего, кроме телевизора, не нарушило за весь вечер этой неловкой, временами почти гнетущей тишины. Даже день и ночь трезвонящий телефон не подавал признаков жизни.

Дмитрий поднял трубку и не услышал гудка. Что произошло? Елена зачем-то выдернула шнур из розетки. Вот в чем дело! Иначе внешний мир непременно напомнил бы о себе… Дмитрий присел на корточки, втыкая телефонную вилку в розетку, и не успел он подняться, как телефон уже вовсю зазвонил.

– Алло, Дима? Наконец-то! Это Борис Васильевич! Как вы себя чувствуете? Как ваше настроение? Я недавно разговаривал по вашему номеру с какой-то девицей. Пусть она живет сто лет, по крайней мере!..

– К сожалению, покупать квартиру я не буду, – прервал Дмитрий его воодушевленную речь. – У меня изменились обстоятельства.

– С мебелью не будете? Клара! Ты слышишь, Клара! Иди скорее же сюда! Это кем надо быть после этого?!

Дмитрий снова присел на корточки и во избежание продолжения поспешно отключил телефон. Невозможно общаться в таком режиме! Наверное, и Елена не смогла… Да при чем тут Елена! Только что он сам добровольно отказался от покупки квартиры на Воронцовом Поле. Той квартиры, в которой должны были поселиться они с Сашей. Они – счастливые совладельцы совместного российско-голландского предприятия… Он точно рассчитал, все должно было получиться именно так! А получилось – как обычно. Полгода они ждали, когда освободится квартира. И она освободилась… именно в тот момент, когда все деньги до копеечки вложены в новое предприятие. Но ведь и предприятие необходимо. На что бы они стали жить в этой квартире? Да там один ремонт потянет тысяч на десять баксов!

Сколько времени пройдет, прежде чем деньги успеют обернуться? Потом надо будет – все сначала! – искать подходящую квартиру, ждать, пока прежние владельцы выпишутся из нее… Ждать-то, может, на этот раз придется недолго. Но до чего не хочется ждать! Какой трудной – с каждым днем все труднее и труднее – делается без Сани его жизнь!

Дмитрий сидел неподвижно, как в экран, глядя в темное, подсвеченное далекими огнями окно, и представлял Сашу. Она была какой-то неконкретной: то девочкой-подростком со скрипичным футляром в руках, то вдруг – красивой и взрослой женщиной, лежащей на льду грахта и тихо разглядывающей холодное голландское небо, а то вдруг он видел ее стиснутую толпой суровых мужчин в расстегнутой кожаной курточке, с полудетскими серыми глазами… Прежде чем он вспомнил, откуда ее знает, она поразила его сердце своей нежной беззащитностью. Незащищенностью. И это ощущение потом возникало у него не однажды.

При этом он отлично знал: у Саши есть характер и она журналистка. Люди этой профессии умеют постоять за себя. И в то же время ему казалось: по отношению к Саше у него, Дмитрия, особые обязательства.

И выходило: он своих обязательств не исполняет. Как он объявит о квартире Саше? Что услышит в ответ? Ее голос дрогнет. Но она постарается не подавать виду, скажет: потерпим, не расстраивайся. Еще и его успокаивать начнет!

Потом он вспомнил, как настаивал на покупке именно этой квартиры. Ему хотелось сделать осмысленное приобретение, а ей было все равно. Лишь бы скорее, лишь бы с ним. Она смотрела на него тогда такими преданными, такими умоляющими глазами, а он… он убеждал ее быть разумной. Неужели и теперь будет убеждать? А что остается? Что он скажет ей завтра по телефону? Как объяснит, что пока у него нет денег купить квартиру на Воронцовом Поле? А когда деньги найдутся, квартира, вероятнее всего, уйдет. Хозяева торопятся – им пора уезжать…

Он не знает, не знает, как обо всем этом ей говорить!

Состояние, которое переживал, сидя на кухне, Дмитрий, правильнее назвать безысходностью. Хорошее лекарство от безысходности – слезы. Слезы – это уже выход. Но слезы – это для женщин. А настоящие мужчины переживают безысходность молча.

Должно быть, Дмитрий был из настоящих. Он продолжал неподвижно сидеть перед темным окном. И что уж ему виделось там, когда на кухне появилась Елена – недовольная и заспанная?

– Димка, ты что? Что ты не спишь? – пробормотала она, натягивая на ночную сорочку старую шерстяную кофту. – Время-то – второй час! – Дмитрий в ответ даже не пошевелился. Тогда Елена потрясла его за плечо. – Ты чего, Дим?

– А? – Он вздрогнул, точно только что заметил Елену. – Я? Я ничего. Так, немного задумался.

– Ты все про предприятие? Про СП? – спросила Елена, всем телом прижимаясь к нему сзади. – Пойдем спать.

Дмитрий согласился: пойдем.

Но и в спальне Саша по-прежнему не отпускала его – дерзкая, улыбающаяся, серьезная, счастливая или подавленная, но всегда одинаково прекрасная. Он готов был поклясться, что видел, как беззвучно приоткрылись двери их супружеской спальни и Саша возникла на пороге в чем-то длинном и черном. Она окинула взглядом комнату, потом подошла к кровати и, склонившись над изголовьем, прошептала: «Дим, мы скоро расстанемся с тобой, понимаешь?» – «Нет! – силился возразить ей Дмитрий. – Нет! Мы не расстанемся! Скоро у нас будет свой дом – хорошая квартира в районе бульваров!» Но как это часто бывает во сне, что-то мешало его словам вырваться наружу. Саша молча поцеловала его в лоб и ушла. Простила и простилась.