Текст книги "Сейчас и больше никогда"

Утром Дмитрий проснулся сам не свой.

– Ну что у тебя с этим предприятием? – не отставала Елена. – Половину ночи заснуть не можешь, потом вскрикиваешь во сне. Не успели открыться, а что-то уже не так?

– Мне нужны деньги, – ответил он совершенно неожиданно.

– Деньги?! Так ты же заплатил уже за товар, теперь жди, когда…

– Мне нужно еще!

– Сколько же, интересно?

Он назвал сумму, необходимую для покупки квартиры на Воронцовом Поле.

– Дурачат они тебя! – фыркнула Елена презрительно. – За нос водят. Все этот твой распрекрасный бухгалтер… Знаток валютных операций, – добавила она, смешно копируя мужнины интонации. – Ты же сам такого искал, я тебе, видите ли, неподходящая! А теперь правильно – ночами не спи, думай, что там твой бухгалтер против тебя затевает!

Елена энергично запахнула халат и удалилась на кухню.

«Сорвалась! – с досадой думала она. – Столько терпела – а тут пожалуйста! Да сколько ж терпеть-то можно?! Замкнутый, нервный, резкий – это полбеды. Но деньги ему для чего понадобились? Или на самом деле загорелось купить квартиру для голландцев?! Будет перед ними расшаркиваться! Ох, дурак, дурак!»

А Дмитрий в это время пребывал в драматичном состоянии поиска. Денег взять негде – это понятно. И Елене про деньги он зря заикнулся. Она ничем не сможет ему помочь, но вопросов задаст – не расхлебаешь! Похоже, ему остается одно-единственное: ждать. Как только появятся первые деньги, он сразу обзвонит все риелторские компании и немедленно перевезет в Москву Сашу…

А пока остается ждать… Только бы поскорее обернулись деньги. Но ведь он и так сделал все от него зависящее. И он, и его компаньоны-голландцы. Они недаром поставили на хай-тек.

Хай-тек – концептуальный стиль. Он не для каждого. Не каждый сможет по достоинству оценить строгость и простоту его конструкций, прямизну линий, гармонию стекла и металла. Никакого дерева, сложной отделки и обоев в цветочек!.. Хай-тек для тех, кто мечтает жить в интерьере космического корабля, для тех, кого манят образы великого Рея Брэдбери, для тех, кто, возвращаясь после работы, хочет созерцать у себя в доме светлое будущее. И никаких компромиссов и промежуточных вариантов! Только весь интерьер – целиком и полностью.

Такова идея их салона – все от плинтуса до светильника. Плюс услуги дизайнера-декоратора и даже архитектора, при желании. Понятно: взять и вдруг перекроить все пространство квартиры – удовольствие не для бедных. Но иначе – ничего не получится: одно тянет за собой другое.

Взять, например, двери. Эксклюзивные двери из стекла, оснащенные разными техническими наворотами… Самый простой вариант – дверь с эффектом битого стекла, состоящая из трех слоев, битый слой зажат между двумя небьющимися панелями. Надо признаться, дверь смотрится достаточно дорого – дорого, но и скромно. И стоит скромно – от полутора до четырех тысяч зеленых. А прозрачные двери со светодиодами обойдутся покупателям несколько дороже.

Но дело в том, что такая дверь потребует конкретного окна и полной замены мебели. И тогда в обновленные жилища со склада их СП хлынут столы со строго прямоугольными или круглыми стеклянными столешницами, стулья с металлическими ножками и спинками, яркие диваны-трансформеры, состоящие из модулей, позволяющих менять форму.

Разумеется, хай-тековская мебель стоит недешево. Особенно если покупатели действительно рассчитывают на мебель от известных дизайнеров. Но такие покупки, кстати, совершенно оправданны – теперь Дмитрий это хорошо понимал. Допустим, купите вы кожаный стул от Reflex, меняющий окраску в момент прикосновения к нему, или прозрачный шкаф – любая авторская вещица прослужит гораздо дольше, чем предмет массового производства. И следовательно, в такую мебель стоит вкладывать деньги.

Дмитрий знал также: по данным социологических опросов, предпочтение мебели в стиле хай-тек отдают молодые успешные топ-менеджеры. Стиль этот стремительно входит в моду. И значит, с деньгами не должно возникнуть особых проблем. Крупные заказы в итоге обернутся крупными суммами. В общем, ждать остается недолго. Но поверит ли во все это Саша?

И вдруг ему стало страшно – не поверит!

«Все равно я должен ей позвонить, – говорил себе Дмитрий. – Позвоню сегодня же вечером. Так и скажу: ждать осталось недолго… Опять недолго?!»

И хотя ему очень хотелось если не увидеть, то по крайней мере услышать Сашу, позвонить ей в тот вечер он так и не решился. Не позвонил и назавтра. Дмитрий уличал себя в малодушии, но вдруг почувствовал, что он не в силах преодолеть этот внезапно возникший барьер. К тому же дела совместного предприятия занимали у него все время, а звонить в коммунальную квартиру после полуночи было неудобно.

«Позвоню, когда будут деньги, – успокоил он в конце концов сам себя. – Какая разница – в марте, в феврале? Неделей позже, неделей раньше… Мы собираемся прожить вместе целую жизнь!»

Но в марте у него неожиданно возникла необходимость навестить компаньонов в Голландии. Поездка оказалась длительнее и серьезнее, чем он предполагал вначале. Ему пришлось погрузиться непосредственно в производственный процесс, общаться с дизайнерами и даже инженерами-конструкторами, занимающимися разработкой моделей. На живую нитку приходилось решать проблемы, о существовании которых он имел довольно смутное представление.

Когда, наконец, Дмитрий вернулся в Москву, была уже настоящая весна. По темному асфальту бежали ручейки, белые облака хаотично плавали по голубому небу, пригревало солнышко.

Воодушевленный весенней погодой и первыми успехами совместного предприятия, он бросился звонить в Губернский Город, но там почему-то не отвечали.

«Наверное, еще рано, – вспомнил Дмитрий. – Наше время – с девяти до десяти».

Но трубку в Сашиной квартире не снимали ни в девять, ни в десять. А в половине двенадцатого мужской голос с сильным кавказским акцентом сказал, что Саши дома нет. На следующий день с утра ее телефон снова не отвечал, а ближе к вечеру из трубки послышалось нечто совсем нечленораздельное .

Дмитрий особо не огорчался. Он считал, что главное сейчас – найти подходящую квартиру, и бросился обзванивать риелторские агентства. На этот раз на Дмитрия буквально посыпались заманчивые предложения. Квартиры – двух– и трехкомнатные – продавались на Чистопрудном, Цветном и Рождественском бульварах, в Харитоньевском и Колобовском переулках. Некоторые по описанию очень нравились Дмитрию, он договаривался с риелтором и приблизительно раз в неделю ездил взглянуть на один из предложенных вариантов. Общение с фирмами недвижимости сильно облегчилось с появлением сотового телефона. Агенты теперь звонили ему постоянно, и, если рядом в тот момент бывала Елена, он просто говорим им: вас плохо слышно, перезвоните позже. Такое объяснение выглядело абсолютно правдоподобным. Агенты как ни в чем не бывало перезванивали снова, стараясь прельстить Дмитрия очередной квартирой:

– Двухкомнатная. Комнаты двадцать шесть и двадцать, кухня двенадцать. Тихий центр – улица Машкова, окна на запад и на юг. Встроенная кухня, свежий евроремонт. Возможна продажа с мебелью…

– Не надо с мебелью, – перебил Дмитрий.

– Это дело ваше! Ну что, будете смотреть?

Квартира Дмитрию в самом деле очень понравилась. Она была именно такой, как описал ее риелтор по телефону: чистой, просторной и солнечной. Дмитрий, не задумываясь, купил бы ее сейчас… если бы мог.

– Вы можете подождать? – спросил он у хозяйки.

– Смотря сколько, – осторожно ответила она. – И если вы хотите, чтоб мы ждали, давайте задаток!

За год формальная ситуация нимало не изменилась: будучи законным мужем Елены, Дмитрий мог приобрести квартиру только по Сашиной доверенности. Но действие старой доверенности закончилось, а новой они не написали.

Три дня, забыв обо всем на свете, Дмитрий дозванивался в Губернский Город. Один раз позвонил даже ночью, но голос с кавказским акцентом по-прежнему не сказал ничего определенного.

– Когда она бывает дома?

– Я сказать не могу.

– А бывает вообще?

– Не знаю.

Отчаявшись, Дмитрий решился поехать в Город, но скоро увидел, что эта поездка ничего не даст и положения не исправит. И в самом деле, он сможет только лично пообщаться с кавказцем, который, наверное, сильно занят и домой приходит только в половине двенадцатого. Если же Дмитрий приедет днем, ему откроет не говорящая по-русски жена кавказца. Она просто молча разведет руками. Эти люди не знают, где Саша. Она, скорее всего, по-прежнему прописана в этой квартире, но в ней больше не появляется.

Дальше он не мог думать. Все разрывалось внутри и расплывалось снаружи… Она не дождалась. Слишком долго пришлось ей ждать. Неужели месяц – это слишком долго?.. Неужели она ушла к другому? Или с ней случилось что-то ужасное? Может, в эту минуту, пока он праздно сидит у себя на кухне, Саше срочно требуется помощь. А он ничего об этом не знает. Он только догадывается, мучась ревностью и беспокойством.

– Дима! Дим… – видя, что с мужем опять происходит что-то неладное, позвала Елена. – Ешь, Дим, а то все остынет.

– А давай купим квартиру!

– Какую?

– Двухкомнатную. Тут неподалеку.

– Для голландцев? – вспомнила Елена. – Я думала, ты выбросил из головы эту блажь.

– Это не блажь! В Амстердаме голландская сторона оплачивала мне гостиницу. А они, между прочим, собираются сюда летом…

– Не выдумывай! – Елена обиделась. – Не обманывай меня! Я теперь понимаю: ты просто хочешь переехать в другую квартиру. И я с тобой согласна: нам эта двушка скоро будет тесна. Светка немного подрастет и…

– Да! – Несказанно обрадовавшись, Дмитрий ухватился за этот разговор, как утопающие хватаются за соломинку. – Я недавно смотрел одну квартиру. Она гораздо больше нашей, хотя и двухкомнатная. И в очень хорошем месте – на улице Машкова.

– Двухкомнатная? – презрительно переспросила Елена. – На улице Машкова? Это по нашим временам выброшенные деньги!

– На что же ты рассчитываешь?

– Знаешь, что делают теперь практичные дальновидные люди? Я тебе отвечу: строительством собственного дома занимаются!

– Загородного?

– Ну, я думаю, собственный дом в Москве мы пока не потянем. А так нам даже не надо тратиться на участок, – продолжала Елена с энтузиазмом, – у нас же дача рядом с Москвой! Сломаем старый дом… – И, видя, что муж ее энтузиазма не разделяет, страстно перебила саму себя: – Ну хорошо, вот ты ездил в Голландию. Там кто-нибудь в двухкомнатной квартире живет?!

– Там все совсем по-другому!

– И у нас скоро все будет по-другому!

Почти всю ночь Дмитрий пролежал без сна, слушая, как рядом тяжело ворочается Елена. Она тоже глаз сомкнуть не могла. Не нравились ей все эти разговоры про квартиру. Ой не нравились! Может, эти голландцы выжимают из него деньги? Наверное, требуют: покупай квартиру на предприятие. Хитро так подступаются, а он стесняется отказать. И от нее зачем-то все скрывает, а сам – извелся весь!

А Дмитрий, затаившись, думал о Саше. Что с ней? Где она? Как он, дурак, не догадался позвонить на работу? Она говорила, что уволилась, но, может, прежние коллеги скажут ему что-то о ней?

Дмитрий с трудом дождался утра и первым делом набрал телефон редакции.

– Журнал «Bête noire». Здравствуйте, – услышал он голос женщины, которая встретила его, когда в первый и единственный раз заходил в редакцию «Bête noire».

– Попросите, пожалуйста, Ивину… Александру.

– Она здесь больше не работает, – ответила хмуро женщина.

– А вы не знаете, она в Городе? Или… уехала?

– Уехала, – подтвердила она насмешливо. – Уехала… в Кострому.

– В Кострому? – переспросил Дмитрий. – В Кострому? Да не может быть!

– Я же вам говорю, мужчина, – на этот раз голос женщины прозвучал совершенно равнодушно и поэтому убедительно.

И он поверил: теперь Сашу надо искать в Костроме.

Глава 18

«Рябина – символ одиночества.

Видеть во сне, как птицы клюют кисти рябины, – одинокий человек будет нуждаться в вашей помощи, и вы не откажете ему.

Рябиновые бусы – знак вмешательства в вашу жизнь влиятельного человека, однако вы по-прежнему будете чувствовать себя одиноко.

Жабу видеть во сне – пресыщение; раздавить – дурное предзнаменование, а выгнать из дома – смерть.

Смотреться в зеркало, но не видеть своего отражения – сон сулит вам перемены, которые коснутся прежде всего вашего внутреннего мира, ваших взглядов на жизнь.

Если вам приснилась осина с опавшими листьями, то наяву вы прольете слезы.

Если во сне вы услышали бой часов, которые давно остановились, то впереди вас ждут серьезные неприятности.

Увидеть во сне остановившиеся часы или человека без собственной тени – знак печальных известий и разочарований.

Увядшие или засохшие незабудки, как и ива над водой – вас ждет долгая разлука или потеря любимого человека.

Но если молодая женщина видит себя во сне в бархатном платье – ее ждут почести.

Дневным снам в большинстве случаев нельзя придавать значения, и вообще они очень редко сбываются. Зато сны с трех часов утра до рассвета сбываются очень скоро».

Из сонников, изданных в 90-х годах прошлого века

Стояла ночь. Чуткая, прозрачная майская ночь. Саша не спеша, точно нехотя, разделась и легла в постель. В тишине было слышно, как идут-спешат-перестукиваются наперегонки часы. В черном простенке между окон большие электронные мерно, глухо отсчитывали безвозвратные секунды. На стуле у изголовья кровати маленькие, наручные торопливо стучали серебряными молоточками.

Через четыре часа вставать. А спать совсем не хотелось. Саша лежала и всматривалась в неподвижную тень на потолке. И в прошлую ночь эта тень была. И в позапрошлую. Что-то знакомое, близкое было в ней.

Каждую ночь теперь Саша ложилась, выключала свет, и тень появлялась на потолке. А раньше ее не было. От чего она?

Саша представила белый уличный фонарь, который снизу светит ей в окна, но ему мешает липа. Она подросла и недавно распустилась. Это тень липы, растущей под окнами. Тень напоминала почему-то Диму.

Незаметно Саша привыкла лежать и наблюдать за тенью, которая вдруг начинала шевелиться, точно кивать. Ветер дышал ночной прохладой в открытую форточку, покачивая ветви за окном. У Димы была привычка немножко покачивать головой в такт словам.

Каждую ночь Саша находила новые сходства тени с Димой. А днем жила ожиданием новой ночной встречи с ним. Но не признавалась себе в этом.

Последний раз он звонил ей тридцатого числа. И по его интонациям Саша сразу поняла – ему не до нее. Дима говорил, что скучает, что ждет, а сам норовил поскорее закончить разговор. Он звонил ей из нового офиса.

– Я сейчас не один. Тут коллеги… Но ведь это все для нас с тобой, – закрывая трубку ладонью, шептал он на фоне хохота и звона посуды. – Помнишь наш разговор в гостинице Амстердама? Наше с тобой СП…

С тех пор он больше не звонил.

А к марту Саша дошла до полного, кажется, отчаяния. У нее было отнято все – и деньги, и работа, и в квартиру еще подселили азербайджанцев. Но вот промозглым весенним вечером, когда она вышла из Благовещенского собора и переходила площадь, Саше показалось вдруг, что случилось чудо! Сзади скрипнули тормоза, ее окликнули: «Сашка!», а она услышала:

– Санька!

У нее захолонуло сердце.

– Дима!..

В тот вечер она долго беседовала со Стасом в его губернаторских апартаментах. Стас запросто, как всегда, прихлебывая крепкий чай из широченной пиалы, предложил Саше поучаствовать в его избирательной кампании. Помочь ему ни много ни мало стать мэром!

– Мне до зарезу нужны, Саш, свои люди. Работы выше крыши. Ты, Сашка, мне очень нужна. Ты – спец. Тебя в Городе каждая собака знает. С оплатой труда не сомневайся. Денег у нас сейчас полно…

– И что я должна буду делать?

– Родину предавать! – засмеялся Стас. – А если серьезно, писать статьи, листовки сочинять, наши речи к народу править. Ну еще, если ты не против, выступать перед избирателями. Но, если, Сашка, ты откажешься, я не обижусь. Мы останемся друзьями… Ну хочешь, подумай.

– Не хочу.

– Нет?! – Он мгновенно омрачился.

– Не хочу думать. Думать не хочу, – невольно засмеялась Саша. – Я готова тебе помочь! Я очень хочу, чтобы ты стал мэром.

– Ну теперь я им точно стану! – У Стаса радостно загорелись глаза.

На следующее утро Саша приступила к работе.

Дел оказалось действительно выше крыши. Домой она теперь возвращалась не раньше полуночи. Олю на время избирательной кампании пришлось сдать на руки Нелли Константиновне. Свекровь лишь понимающе кивнула:

– Ваша программа, Сашенька, мне нравится больше всех. Вы правы, коммунисты не в состоянии заботиться о людях. Им самим бы спастись. Я буду голосовать только за вас!

Хотя Саша ничего не рассказывала о своем новом поприще, свекровь уже успела увидеть ее по местному телевидению.

Саша отлично знала: за предвыборными обещаниями либерал-патриотов не стоит ничего. И ей часто бывало стыдно и тяжело говорить людям в глаза неисполнимые, фантастические вещи. И говорить, обещать, убеждать нужно было не просто, а вдохновенно! Она не была политиком и поэтому стыдилась своей откровенной вдохновенной лжи.

Со Стасом все это время они почти не виделись – встречались на людях и мельком. Но в дальнейшем, если ему удастся все-таки стать мэром (а к этому шло), Саша рассчитывала повлиять на Стаса. Пусть он выполнит хотя бы некоторые из своих предвыборных обещаний, хотя бы их небольшую часть. Пусть сделает что-то реальное для Города и для его жителей. Ведь Стас всегда прислушивался к ее словам!.. Хотя она и сама не вполне верила в этот сценарий. Но как по-другому можно оправдать бурную деятельность на благо либерал-патриотов? Как оправдаться хотя бы перед собой?

Дома она теперь почти не бывала. В их коммуналку вскоре въехали азербайджанцы. Не так страшен черт, как его малюют! Это оказалась семья из трех человек. Муж, глава семьи, весь день пропадал на рынке. Жена, маленькая, толстая мананка, совсем не понимающая по-русски, безвылазно сидела в своей комнате и смотрела телевизор. Она даже в магазин не выходила – все продукты привозил муж. Их дочь – девочка лет десяти – двенадцати, тихая, вежливая, даже забитая.

Поздно ночью Сашу довозил до дому служебный шестисотый «мерседес». Водитель-телохранитель молча провожал ее до дверей квартиры. Саша входила – из соседской комнаты высовывалась заспанная физиономия мананки. Она почтительно здоровалась и мгновенно исчезала.

В дневной суете Саше удавалось не помнить о Дмитрии, но вот она ложилась, выключала свет и видела на потолке знакомую тень. Когда под утро она нечаянно засыпала, ей казалось, что начинает разговаривать с Дмитрием. А просыпаясь, Саша часто слышала свой смех. Значит, ей снился Дмитрий.

12 июня, в День независимости России, в Губернском Городе прошли выборы мэра. Три дня ушло на подсчет голосов. А на четвертый – были объявлены результаты «свободного волеизъявления губернских избирателей».

С колоссальным отрывом от прочих кандидатов победил Верхоланцев, собрав пятьдесят три процента всех бюллетеней!

Предвыборная кампания либерал-патриотов закончилась грандиозным банкетом в загородном ресторане. Саша вернулась домой поздним утром уже на собственной персональной машине. Впереди после недельного отпуска работа в должности пресс-секретаря Верхоланцева. А еще через неделю – пресс-секретаря мэра.

На банкете все считали своим долгом лично поздравить Сашу с победой. А Стаса полушутливо называли первым в Городе человеком после Саши, намекая на что-то, чего не понимала она одна. Стасу это ужасно нравилось. Он радостно хохотал, поздравляя всех и вся с окончанием этого «шоу по выбору мэра, пэра и хера». Последнее слово, впрочем, он добавлял только под утро.

Вернувшись домой, Саша расстелила постель, скинула черное вечернее платье, но, случайно заметив себя в зеркале, остановилась.

– Господи, какой ужас! В кого я превратилась! – грустно улыбнулась она своему отражению, разглядывая в зеркале измученное похудевшее лицо и синие круги под глазами. – Хорошо, что Дима не видит меня такой.

В зеркале отражалось сумрачное пространство комнаты. А в самой глубине ее, в темном простенке между солнечных окон, большие электронные часы ровно и глухо, как всегда, считали секунды, но что-то изменилось теперь… Саша всмотрелась в зеркало. Часы шли в обратном направлении: назад, назад, назад…

И вдруг она снова оделась, подхватила сумочку и вышла из квартиры.

От дома до вокзала было рукой подать. Но сейчас этот знакомый путь казался бесконечным. Она быстро шла, то и дело сбиваясь на бег.

Через десять минут Саша жила уже напряженной вокзальной кутерьмой.

«…Пассажирский поезд «Губернский Город – Москва» отправляется с третьего пути…»

Сунув в окошко кассы деньги и паспорт, Саша недовольно буркнула:

– Побыстрее пожалуйста, девушка…

Саша купила билет, пересчитала сдачу, сосредоточенно протолкалась из здания вокзала на площадь и двинулась вдоль поезда, обходя возбужденно веселые группки отъезжающих, деловито отыскивая номер своего вагона.

«…На первый путь прибывает скорый поезд «Москва – Брест»… Будьте внимательны…»

«…Пассажирский поезд «Губернский Город – Москва» отправляется с третьего пути… Провожающих просим отойти от края платформы…»

Но когда поезд дернулся и за окном ее купе медленно-медленно поплыл перрон, люди с сумками, тележками, чемоданами, здание вокзала, Саша с внезапным удивлением оглянулась на Губернский Город, будто то, что он уплывает, явилось для нее неожиданным.

В Москву она приехала поздним вечером. Вышла на площадь из здания Белорусского вокзала и сразу увидела Тверскую – оживленную, сверкающую огнями. Саша решила, что жить она будет на Тверской. Времена «Зари» благополучно минули. Всему, как известно, свое время…

Такси доставило Сашу в гостиницу «Минск». Построенная в начале шестидесятых, гостиница изначально отличалась скромностью. Однако в новые времена здесь старались соответствовать. Хотя бы высокому географическому положению – гостиница находилась между станциями метро «Маяковская» и «Тверская».

Администратор оценивающе взглянула на Сашу и быстро без колебания предложила ей номер полулюкс. Смысл предложения Саша поняла немного позже, увидев свое отражение в большом, но слегка потускневшем зеркале номера. Боже мой! Она приехала в Москву в вечернем платье, с бальной прической и макияжем! А в руках вместо подобающего багажа – маленькая сумочка! Надо немедленно отправляться за покупками – срочно приобрести что-нибудь из повседневной одежды.

Несмотря на позднее время, жизнь на Тверской и не думала замирать. Работали не только рестораны и казино – магазины в основном тоже были открыты. Саше вспомнилась фраза, недавно сказанная ей в предвыборной полемике: «Коммунисты семьдесят лет героически защищали наш народ от шопинга». Теперь этот народ лениво прохаживался по просторным, прохладным, битком набитым всякими товарами залам. Большинство, правда, вид имело довольно-таки праздный – не покупатели, зрители скорее.

Но Саша-то, в отличие от большинства, настроена была решительно. Для начала выбрала обувь – светлые испанские мокасины. Обувь должна быть удобной – ей придется много ходить. Иначе зачем она приехала в Москву? А правда, зачем она сюда приехала?

Затем джинсы! Ее любимые джинсы, но такие, чтоб было видно: они из элитного магазина на Тверской улице. На Пешков-стрит, как говорили в юности… Песочный цвет, от колена – элегантный, умеренный клеш (в широких клешах хрупкая Сашина фигурка напоминала беспризорного), яркая эффектная вышивка и стразы внизу. К этим джинсам легко подобрать рубашку. Они здесь развешаны рядами: удлиненные и укороченные, потемнее и посветлее, с длинным рукавом и с рукавом до локтя. Саша искала долго. Такую, чтоб и рукав был длинным, и вышивка подходящая. Искала, искала и наконец нашла.

– Вам остается приобрести топик, – улыбнулась девушка за кассой.

Топиков в магазине тоже было предостаточно – ряд топиков соседствовал с рядом рубашек. Но всем на свете топикам Саша предпочла футболки. Тонкий трикотаж, такой нежный, что на ощупь его можно принять за шелк. Для себя она выбрала две футболки – ярко-красную, такого же цвета, как узоры на вышивке, и нарядную бежевую, отделанную шитьем; а для Ольги – с аппликацией, небесно-голубую.

Вернувшись в номер, Саша наскоро приняла душ, с удовольствием легла в постель и сразу же уснула. И на новом месте, уже утром, перед самым пробуждением, ей приснился сон.

Саша оказалась на замоскворецкой улице, которую знала с детства. В глубине она увидела трехэтажный желтый дом. Из него вышел Дима в окружении каких-то людей, мужчин и женщин. Саша стояла рядом с Димой, чувствовала его и разговаривала с ним.

Дима, любовно смеясь, показал на этот дом:

– Теперь я здесь живу.

Саша повернулась и долго смотрела на желтый фасад дома и поэтому хорошо запомнила его. Сразу за домом начинался глухой забор, но она видела, что за ним пустырь. А на краю пустыря – низенький плоский домик. В нем горел свет.

– Я знаю тот дом! – обрадовалась Саша. – Я там была когда-то. Там библиотека!

Дмитрий согласно кивнул:

– Конечно. Но только как же мы будем жить с тобой? Нас же четверо, а ты одна.

Саша проснулась. Только что она была рядом с Дмитрием. Она еще чувствовала его присутствие. Но он сказал: «Нас четверо…» Это – он, Елена, их дочь и кто-то еще. Может быть, у них родился второй ребенок? Может быть, именно поэтому он и не звонит ей больше?..

Саша собралась и отправилась на поиски желтого дома.

Улица, приснившаяся ей, шла от Садового кольца и упиралась в набережную. Димин дом в самом конце ее, слева, почти у Москвы-реки. Кажется, она знала это место. И там действительно должен стоять трехэтажный желтый дом.

Саша приехала на метро и с неожиданным замиранием сердца вышла на старинную улицу, только что виденную ею во сне. Улица оказалась совершенно такой же, точно во сне она видела документальный фильм.

Вон там, между зеленоватыми домами, в глубине, должен стоять дом, который она так хорошо запомнила. Ведь Дима на него указывал, и она долго и внимательно смотрела во сне, чтобы хорошенько запомнить…

Саша остановилась. Путь преграждал забор. За ним – стройка. На заборе – плакат: «Строительство трансформаторной подстанции Мосэнерго ведет…»

Из калитки вышел пропыленный рабочий в оранжевой каске. За ним трусила большая черная собака.

– Скажите, – Саша окликнула рабочего, – на месте будущей подстанции какой дом стоял?

– Трехэтажная хибара, – устало махнул рукой рабочий.

– Желтая?

Собака грозно зарычала на Сашу. Рабочий потрепал собаку по загривку и заскребыхал кирзачами прочь.

…И в их сквере на бульварах у метро все изменилось. Во всю его ограду теперь висела пестрая афиша: «Театр-студия Олега Табакова». И сам сквер, забитый машинами, казался совсем другим. Один дом стоял с пустыми нежилыми окнами и с забитой крест-накрест досками дверью.

Сквер напоминал сегодняшний обманчивый сон. Все было кончено.

Саша побрела в направлении гостиницы, больше уже ничего не вспоминая и стараясь не глядеть ни на что. Ей хотелось побыстрее забиться в свой номер, остаться одной, спрятаться ото всех.

Она вышла на какую-то улицу и вдруг остановилась. Здесь они с Димой сидели в машине среди сугробов в их первый вечер. Кругом тогда лились потоки веселых беззаботных людей. А они с Димой сидели в холодном и темном салоне и слушали настырный телефонный трезвон его жены. Сквозь этот трезвон Дмитрий кивнул на ту сторону улицы: «Вон мой магазин «Мебель фараонов»…»

Она вспоминала это как сон и машинально посмотрела в ту сторону, куда указывал Дмитрий, и увидела… «Мебель фараонов».

Не отрывая глаз от заветных слов, точно они могут в любой момент исчезнуть, она перебежала дорогу и вошла в магазин.

Ее объял мягкий сумрак большого помещения, прохлада, запах духов, тихий плеск воды. Посреди мебельного бутика бил фонтанчик. За тропическими растениями в кадках тонированное стекло превращало старую московскую улицу в суперулицу со всеми ее автомобилями и прохожими.

Навстречу Саше появилась элегантная девушка. Она вежливо улыбнулась:

– Здравствуйте. Вам что-нибудь подсказать?

– Меня интересует мебель в стиле хай-тек.

Саша помнила, что Дима вел переговоры с голландцами именно об этой мебели.

– Пожалуйста, мы специализируемся на этом стиле. – Девушка широким жестом обвела магазин. – Кроме того, в других залах вы можете ознакомиться с авторскими работами. Смелые интересные решения.

Саша принялась рассматривать кресла в виде изогнутых, расплющенных разноцветных труб, стальные перфорированные стулья, стеклянные столы-кубы.

– Здесь конечно же представлен далеко не весь наш ассортимент. Но у нас вы можете также выбрать по каталогам. Мы сотрудничаем с известными дизайнерами и декораторами… Извините, – улыбнулась девушка, заметив рассеянный Сашин взгляд. – Вам нужно что-то докупить к уже созданному интерьеру? Или же оформить, так сказать, создать его с нуля? Дело в том, что, приобретая отдельную вещь, покупатель зачастую…

– Дело в том, что я журналист. И мне нужно переговорить с вашим директором. Взять интервью.

Девушка на миг задумалась, но только на миг:

– Да, конечно. Как вас представить?

– А директор здесь?

– Да, у себя.

У Саши бешено застучало сердце.

– Скажите: корреспондент женского журнала «Bête noire».

Девушка стояла на месте, вопросительно глядя на Сашу.

– Александра Ивина, – холодея, добавила Саша.

– Одну секундочку. Подождите.

Девушка заученно красиво удалилась, блестя ухоженной головкой. Саша осталась стоять как вкопанная. Ее мысли летели кувырком. Сейчас она увидит Диму!..

Девушка быстро вернулась, приятно улыбаясь:

– Пожалуйста, директор вас ждет.

У Саши потемнело в глазах. Вслед за девушкой она переступила порог кабинета.

За директорским столом сидела женщина.

– У вас сменился директор? – отчаянно вырвалось у Саши.

– Нет. Кто вам сказал? – Женщина удивленно пожала плечами.

Саша взяла себя в руки и улыбнулась:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Директор по развитию, Елена Загудаева.

Девушка вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. А Саша осталась один на один в пустом кабинете с Диминой женой.

– Елена, расскажите, пожалуйста, об этом новом стиле хай-тек. Вообще, что это такое? Наших читательниц интересует, насколько он уместен в простых человеческих жилищах…

– Ну, начать с того, что хай-тек не такой уж новый, – грубовато заговорила Елена. Ей сразу не понравилась журналистка. Чем? Непонятно. – Английское выражение high-tech – высокие технологии – очень метко отражает суть данного направления в дизайне, – продолжила она. – Но тут следует сказать, что идея «дом – машина для жилья» появилась гораздо раньше. Например, в работах советских конструктивистов 20-х годов и в ранних творениях легендарного архитектора-новатора Ле Корбюзье в жилище легко читаются техногенные мотивы…