Текст книги "Очарованные"

Лена почти с жалостью думала о Вике. Она, оказывается, до безобразия романтична. Наивно верит в старую, то есть в нестареющую, то есть в вечную любовь! И Лену собирается заверить в том же... Старая любовь – это, пожалуй, очень красиво. Эдакое сильное чувство, пережившее все мыслимые и немыслимые испытания. Вот, например, Ленина любовь к Сергею погибла без всяких испытаний вообще – под гнетом ресторанных увеселений, заграничных поездок и роскошных подарков. Да разве это была любовь?

А вот ее первое чувство мучительно и долго боролось за жизнь. Теперь в это уже трудно поверить. Она выжигала свою любовь к Боре каленым железом, иначе просто не выжила бы. А когда с любовью было покончено, он позвонил ей сам. Лена запомнила все до мелочей. Сначала к телефону подошла мама и Боря перепутал их голоса. Мама отдала Лене трубку, прошептала: это он, тот... твой... И Лена мгновенно изготовилась сказать грозное и решительное: нет! И сказала. Сказано – сделано.

Больше Борис ей не звонил.

«Почему ты не звонишь мне, Боря? – поинтересовалась Елена мысленно. – А вдруг настоящая любовь и в самом деле не стареет?! Вика советовала приехать в Перепелкино, чтобы увидеть нестареющую любовь своими глазами. Вот поеду, увижу и позвоню тебе первая!..»

В этом месте Лена оборвала свой горячечный внутренний монолог. Поехать в Перепелкино? Да что она там увидит? Аретова на коленях перед Леонардой? О, какая чушь!

А вдруг не чушь? – подумала Лена с непонятной, но быстро нарастающей тревогой. Вдруг Вика сказала правду?

Несмотря на позднее время, дома никого не было. Мама, понятно, на приеме. В их салоне идут навстречу занятым пациенткам – два раза в неделю врач-косметолог работает допоздна.

А отчим? Где в самом деле может быть Саша сейчас? У клиентов на выезде? Пару раз такое происходило.

Он наверняка у клиентов, решила Лена, но все-таки схватилась за телефон. Набрала номер и ждала долго-долго. Саша не отозвался. Лена отжала связь, но через пять минут не выдержала – позвонила еще раз. И услышала голос отчима: странно взволнованный и одновременно раздраженный.

– Ты чего хотела? – спросил Саша.

– Узнать, где ты находишься. – Лена вдруг тоже почувствовала себя неловко, неуютно.

– Я скоро буду.

– А сейчас ты где? На заказе?

– На заказе! – словно обрадовался Саша. И повторил уже своим привычным отстраненным тоном: – На заказе.

Неподалеку от трубки раздался высокий женский смех, послышались голоса мужские и женские – все заговорили одновременно. С чего такое оживление? – торопливо соображала Лена. Заказ обсуждают?

– Лиза дома? – тихо поинтересовался Саша на фоне смеющихся голосов.

– Мама на работе. Я дома одна.

– Скучаешь?

– Да нет, все нормально. Приезжай, как освободишься. Пока.

После этого разговора Лена ощутила вдруг такую усталость, что сразу же легла и заснула. В тот вечер она не слышала, как приехал из Перепелкина Саша и как, почти вслед за ним, вернулась мама с работы. Она не знала, что супруги ужинали не разговаривая в атмосфере скованной и отчужденной. Мама рассеянно смотрела в тарелку, а Саша за ужином совсем ничего не ел и сразу после чая ушел спать.

Однако именно в тот вечер Лена впервые почувствовала: в доме у них неладно.

Глава 12

Ночью Александр Васильевич увидел себя в магазине одежды, похожем на бесконечно большой ангар без окон, залитый электрическим светом. Александр Васильевич шел в лабиринте нескончаемых вешалок, серебрянолицых манекенов и стеллажей с черно-белой одеждой. Рядом с ним шла незнакомая женщина, но он точно знал, что это Таня. Они оба в радостно-возбужденном состоянии спешили, быстрое движение будоражило кровь. Женщина на ходу стаскивала одежду с вешалок, сдергивала с манекенов, оголяя их серебристые тела. В руках у женщины образовался уже черно-белый ворох, из которого свисали такие же черно-белые этикетки.

Впереди справа они заметили примерочную кабинку, юркнули за ее шторку, но очутились в таком же громадном зале. В отдалении бродили покупатели, уже переодетые в черно-белое.

Женщина вывалила свой ворох на круглую кровать, стоящую на возвышении, и они, точно наперегонки, начали раздеваться. Лихорадочно освобождаясь от одежды, Александр Васильевич испытывал острое облегчение – сладострастный озноб пробегал по его телу.

Женщина разделась быстрее, и теперь она ловко стаскивала одежду с Александра Васильевича. Ее руки блуждали по его телу, мучительно приятно щекоча его.

Вдруг среди покупателей Александр Васильевич узнал своих старых знакомых и, прячась от них, нырнул в ворох черно-белого шмотья на кровати. Зарывшись в него с головой, они оказались точно в полупрозрачной палатке и, не в силах больше терпеть, отчаянно-исступленно предались любовной утехе.

От их толчков кровать сдвинулась с места, медленно закружилась и поплыла. Александр Васильевич испытывал острую радость. Ворох одежд над их головами пропал, кровать превратилась в фонтан посреди магазина. Вокруг гуляли знакомые, в толпе мелькнуло бледное страдающее лицо Лизы. Все смотрели, как в струях ласково щекочущей воды фонтана Александр Васильевич с Таней увлеченно занимались любовью. Неудобно, мелькнуло у него в голове, но от неожиданного сладострастного приступа в глазах все померкло – Таня, ухватив его торчащий пенис, подставила жадно раскрытый рот под льющийся поток теплой влаги из фонтана. Александр Васильевич в мучительно диком оргазме заорал на весь магазин...

Весь следующий день он находился под впечатлением сна, вновь и вновь переживая свой восторг в фонтане и острый стыд, оттого что это происходило у всех на глазах, но этот стыд, мешаясь с оргазмом, только усиливал его.

Александр Васильевич был как опоенный. Все валилось из рук. И ближе к вечеру он позвонил Тане.

– Тань, во сколько ты сегодня освободишься?

Он представил ее в комнате с балконом полулежащей в черном открытом платье. Ее восхитительные волосы разметались по диванному валику. Кисть руки Таня положила на лоб, открыв интимную подмышку, которую Александр Васильевич уже видел сегодня в фонтане.

– Вообще-то уже скоро. А почему ты вчера не приехал? Астерий с Викой тебя очень ждали.

– Закрутился.

Он до галлюцинаций ясно видел, как Таня покачивает смуглой ногой в открытой черной босоножке на маленьком изящном каблуке, как матово блестят ее коралловые ногти.

– Сегодня ты хочешь приехать? – задумалась Таня.

– Хочу... – Александр Васильевич тягостно напрягся, ему показалось, что она сейчас откажет, что на сегодня у нее совсем другие планы.

– Вот и приезжай. Я позвоню Астерию, предупрежу, что ты едешь.

– А ты?..

Александра Васильевича подмывало спросить, снился ли ей сегодня сон, но он не находил слов и робел. По ее голосу, интонациям он пытался понять, знает ли Таня про магазин одежды и фонтан. И ему казалось, что знает.

– И я тоже скоро буду, Саш.

После их разговора картины сна с новой силой ярко восстали в его мозгу. Вспоминались манекены, походя раздетые женщиной, они все до одного были похожи на Таню. Сердце сладостно екало, когда он с ней проскальзывал за шторку примерочной кабинки. Там она стаскивала с него одежды. Такого острого эротического восторга в реальности Александр Васильевич не испытывал ни с кем и никогда.

А магазин-то этот – ГУМ! – вдруг догадался Александр Васильевич. Он явственно вспомнил виденную им во сне высокую стеклянную крышу с частым переплетом, сквозь которую в фонтан било яркое солнце.

После работы Александр Васильевич заехал в ГУМ. И точно разведчик, только один знающий верный смысл всего происшедшего, пробрался на вторую линию. В самом центре ее, под стеклянной выгнутой крышей, плескался фонтан. Тот самый!

Вокруг него ходили посетители. Было прохладно и сумрачно. У Александра Васильевича заколотилось сердце. Он встал возле гранитного парапета, за которым шумела вода. Реальность мешалась со сном. Чувствуя где-то рядом присутствие Тани, Александр Васильевич огляделся. Подняв голову, торопливо, стесняясь и боясь вдруг увидеть ее и одновременно только этого и желая, окинул взглядом второй и третий этаж. Но от волнения, кроме чугунной решетки перил, ничего не увидел.

Тогда Александр Васильевич лег животом на холодный парапет фонтана и, дотянувшись руками до рябой прозрачной воды, умылся. Прохладная вода пахла московским водопроводом, хлоркой.

Он быстро вытер лицо носовым платком и вошел за стеклянную витрину какого-то отдела, тут же у фонтана.

Здесь пахло духами и Таней. Под стеклом на черном бархате покоились ювелирные украшения. Александр Васильевич сосредоточенно и поспешно пробежал их глазами. И нашел, что искал, – часы.

На розово-золотой браслет опустилась маленькими снежинками россыпь бриллиантов, но бриллианты, точно случайно, сложились в причудливый морозный узор. На квадратном опаловом циферблате узкие стрелки шли, как будто дышали Таней. Александр Васильевич приложил часы к уху. Под шум падающей воды они мелодично и холодно выстукивали: Та-ня, Та-ня, Та-ня...

Он купил эти часы и вышел к фонтану. Подышав сырой свежестью, Александр Васильевич еще раз умылся из него и отправился в Перепелкино.

Там его встретил Астерий. Сходя по ступенькам, он тер глаза.

«Должно быть, они уже спали», – подумал Александр Васильевич, всматриваясь в помятое лицо сына.

– Пап, мы думали, ты опять не приедешь.

– Кто мы?

– Мы с Викой. Мать еще в шестом часу позвонила и сказала, чтобы мы тебя встречали.

– Мать дома?

– Нет. Она недавно перезванивала и интересовалась: приехал ли ты. И сказала, что тогда она задержится и чтобы мы ужинали без нее.

Настроение Александра Васильевича сразу померкло.

– Да я ненадолго. Хотел только проведать вас. А то ты ведь теперь к нам ни ногой... Значит, она будет не скоро?

– Наверное, – зевнул Астерий. – Как всегда, поздно. Поужинаешь, пап?

– Честно говоря, есть совсем не хочется. И времени много. Чайку если только...

– Давай. Сейчас скажу... А пока готовится чай, пап, можно на бильярде сыграть. Будешь?

– Можно.

Они вошли в дом и стали подниматься по темной лестнице. Кругом царила мертвая тишина.

– А Вика где? – спросил Александр Васильевич.

– По телефону разговаривает.

– Это надолго. А ты уже лег спать, что ли?

– Нет. На компешнике книгу читал. Просто глаза устали.

– Интересную?..

Александр Васильевич все теребил в руках футляр с часами, который теперь показался ему неуместным, ненужным, и он спрятал его в карман.

Вошли в бильярдную. Астерий щелкнул выключателем. Точно нехотя, зажегся мутно-желтый свет и уныло осветил зеленое бильярдное сукно.

– Только одну партию, – предупредил Александр Васильевич тоном, не терпящим возражений.

Александр Васильевич проиграл.

Они спустились на террасу. Здесь уже был накрыт чайный стол, горела одинокая лампа. В стекло тупо билась ночная бабочка.

– У вас тут непривычно тихо, – произнес Александр Васильевич. – Даже глухо как-то. Кажется – жизнь кончилась.

Он вдруг заметил, что Астерий поправился. После еды сына сразу потянуло в сон. Сдерживая приступы зевоты, он начал вздыхать, но глаза его уже неудержимо слипались.

– Ладно, – поднялся Александр Васильевич. – Не скучайте, будьте здоровы, живите богато... Спокойной ночи.

– Когда приедешь? – без интереса спросил Астерий.

– Теперь уж не знаю.

Александр Васильевич сел в машину, ворота раскрыли черный провал улицы. Он включил фары и покинул территорию Леонардиного коттеджа.

Когда он выехал из Перепелкина, уличные фонари кончились, и дорогу обступила плотная тьма. Фары вырывали из нее лишь тревожно качающиеся кусты и частые стволы деревьев, похожие на бредущих странников. Невидимый лес шумел, точно вздыхал.

Но за поворотом неожиданно появилась встречная машина, которая быстро приближалась, а когда до нее оставалось метров пятьдесят, часто-часто замигала фарами и вслед за тем неожиданно выскочила на встречную полосу, прямо на Александра Васильевича, ослепляя его снопом галогенных прожекторов.

Деваться было некуда. Он дал по тормозам, а затем, прикрываясь локтем от нестерпимо белого света, двинулся к черному «порше-кабриолету» с сильно тонированными и наглухо задраенными окнами выяснять отношения. Но тут водительская дверца «порше» распахнулась, и из нее на шею ошеломленному Александру Васильевичу выпрыгнула Таня.

Он невольно схватил ее за талию, а Таня, обвив его шею и целуя в лицо, радостно защебетала:

– Я так неслась!.. Я так боялась опоздать!.. Не застать тебя... Это просто ужас!..

– Ну ты даешь! – Он крепко держал Таню в объятиях, ощущая под руками ее гибкую чувственную спину. – Ты даешь!

– Конечно даю!.. Когда я позвонила, а мне Астерий вдруг сказал, что ты был и только что уехал, я понеслась!.. Ты себе не представляешь!.. Два раза проскочила перекресток на красный свет!

Сцены эротического сна – магазин одежды, ГУМ, фонтан – разом ожили у Александра Васильевича и понеслись, толкаясь и мешаясь друг с другом.

– Тань, я же мог не успеть остановиться! – Он страстно ласкал ее спину, ноги, с трудом задирая узкое тугое платье. – И мы с тобой бы тогда в лепешку!.. Понимаешь, разом!..

– Хочешь прямо тут?! – хохотала Таня.

Он стоял на дороге в ярком свете фар двух машин. Таня висела на нем, болтая ногами. Его руки лунатически шарили по ним, стаскивая тонкие трусики.

От Тани исходил все тот же головокружительный аромат экзотического дерева, который так не вязался с ней. Исступленно вдыхая его, Александр Васильевич наконец поднял ей подол, а трусики теперь болтались на щиколотке ее левой ноги.

– И свет нельзя выключить. – Таня задышала прерывисто и часто. – А то в нас врежутся.

Около них притормозила машина, но тут же уехала. Ее красные габаритные огни быстро растворились во тьме.

У Тани раскрылся рот, точно она сейчас закричит, а глаза потемнели и страшно остановились. И, близко видя ее искореженный рот, дикие глаза, Александр Васильевич, как и во сне, впал в неистовый, сладострастный восторг...

Когда все было кончено, Таня опустилась на землю и небрежно скинула с босоножки в кювет свои трусики. После этого оправила платье.

У Александра Васильевича шумело в голове. Не поднимая брюк, он неуклюже шагнул к ней. Ему хотелось еще и еще.

– Давай теперь тут... – Таня подвела Александра Васильевича к своей машине. – У меня ноги трясутся. Я хочу лечь.

Она легла перед ним на капот, бесстыдно подняв платье. У Александра Васильевича молотками застучало в висках...

Через пятнадцать минут они разъехались.

Глава 13

С того дня, точнее с того вечера, Лена вступила в полосу напряженных поисков. Днем она искала гармоничные формы воплощения кошачьей сущности, а вечера посвящала поискам путей урегулирования семейных проблем.

Для того чтобы убедиться в Викиной правоте, Лене понадобилось ровно два вечера. В первый вечер Саша изнывал дома, а во второй возвратился поздно, находясь в состоянии смятения. Он лишь слегка коснулся красиво сервированного, аппетитного ужина, предусмотрительно приготовленного Леной. За бокалом мартини порывался сказать ей что-то важное, но не сказал, и от этого атмосфера на кухне сделалась более чем напряженной.

– Как там Астерий? – Не выходя из роли наблюдателя, Елена попыталась разрядить обстановку.

– Астерий в полном порядке. Ты не созваниваешься с ним?.. А с Викой?

– Ты уже и с Викой успел познакомиться? – коварно подчиняя разговор интересам следствия, осведомилась Лена. – Ну и как она тебе?

– Нормальная современная девушка. Реалистка.

– И тебя не пугает, что они с Астерием?..

– Да у них все по уму!

– А Леонарда тоже так считает?

Услышав имя Леонарды, Саша покраснел.

– Да, ее Вика тоже вполне устраивает. Они с ней как две подружки.

– Вот и хорошо.

Лена мгновенно утратила интерес к беседе, а к отчиму почувствовала глубочайшее отвращение. Женатый мужик, как на работу таскающийся на поиски приключений! Краснеющий и унижающийся перед Леонардой на глазах у Вики и собственного сына! В свое время Леонарда кинула его, как старую ненужную тряпку, собрала вещи и умотала в собственный коттедж, оставив мужа за воротами.

Если бы не мать, Лена немедленно довела бы их разговор с Сашей до логического завершения, расставила бы все точки над «i» и с огромным облегчением выгнала бы отчима из дома. Вытолкала бы ногами, не щадя.

Но сделать этого, увы, не могла из-за мамы, безгранично привязанной к мужу. В последнее время мама была такой грустной. Может, тоже о чем-то узнала? А может, просто догадывается? Господи, как тяжело, должно быть, пережить такое открытие! Но мама никому о своих переживаниях не говорит: не упрекает Сашу, не грузит Лену. Такой уж она человек, деликатный, тактичный. Лена на ее месте показала бы муженьку, кто есть кто! Давно показала бы.

Сколько он уже таскается к этой Леонарде? Месяц, полтора? Полтора месяца назад, в начале июля, мама с Сашей вернулись из Финляндии, и Леонарда вылезла из своего укрытия – прилетела из Южной Америки – примерно в это же время.

Лена задумалась. Плохое настроение у мамы давно. Дело, видно, не в Саше. Мама, может, и не догадывается, что ее муж гуляет налево. У нее какие-то свои проблемы. А Саша этот галимый, вместо того чтобы помочь ей, навострился ездить к Леонарде. Старая любовь у него, видите ли, взыграла! Старая любовь...

Все проанализировав и взвесив, Лена отказалась поверить в старую любовь. Леонарда Сашу заколдовала! И правильно – так ему и надо. Нечего было таскаться в гребаное Перепелкино за спиной жены.

Колдовство – это ведь действие темных сил. Но темные силы властны далеко не над каждым, а только над тем, от кого отказались светлые. Говорят же, что ангел-хранитель отходит от человека, когда тот нарушает нравственный закон. Саша обманул маму, вот и попался в сети Леонарды. Поделом!

А может, это из-за Леонарды у мамы началась депрессия? Может, Леонарда в отместку заколдовала ее? Позавидовала их счастью? А ведь когда Леонарде грозила тюрьма, мама и Наташа отмазывали ее в психбольнице. А потом мама еще возилась с Астерием. А Леонарда в благодарность за все это... Ну и скотина! Ничего, получит за это тоже по первое число! Мало не покажется!

Лена решительно устремилась в холл, где, она знала, на дне встроенного шкафа валялись старые газеты.

Рубрика «оккультные услуги» занимала в рекламной газете почетное место между объявлениями девушек по вызову и предложениями о снятии алкогольной и наркотической зависимости. Провидицы, маги и ведуньи, потомственные ясновидящие, академики высшей магии, черные и белые колдуны – все в едином порыве – обещали вернуть в семью неверного мужа и уничтожить злодейку, «посягнувшую на вашу брачную постель», причем сделать это быстро, сразу в день обращения.

Разнообразия никакого! С воображением у них – труба! – иронически заметила было Лена, но вдруг поняла, что возврат в семью загулявшего мужа – первейшая проблема в современном обществе.

А нужно ли вообще возвращать загулявшего?

И опять у Лены появились мысли про ее собственную старую любовь, про Борю. Боря повел себя с ней просто отвратительно. Но все-таки в глубине души ужасно обидно, что Боря ей больше не звонит. Когда, вернувшись из-за границы, он в первый и единственный раз позвонил, Елена швырнула трубку, не стала разговаривать с ним, уверенная, что он позвонит еще и еще. Надо же было наказать его! Ну хоть как-то...

Может, с ведуньями заодно и насчет Бори посоветоваться? – мелькнула мысль. Но мелькнула и ушла.

С неприятным чувством, словно переступая через себя, Лена позвонила по нескольким номерам телефонов, указанных в колдовской рубрике.

Условия агентств мало чем отличались друг от друга, и разброс цен на колдовские услуги оказался минимальным. Все требовали принести фотографию неверного мужа, в идеале – портрет любовницы, знать их полные имена, даты рождения, резус-фактор и группу крови.

В итоге Елена записалась на прием в десять мест, в трех из которых ее появления ожидали уже завтра. Хорошо, что все три офиса находились недалеко друг от друга: у станций метро «Новослободская», «Белорусская» и «Маяковская».

Дела с фотографиями обстояли хуже. Конечно, Сашиных фотографий у них дома было сколько угодно. Но где найти изображение Леонарды? Возможно, что Саша с некоторых пор таскает ее фотку во внутреннем кармане пиджака, но не лезть же к нему в карман! И вдруг Лена сообразила, что ее снимки можно найти в комнате у Астерия. Перебравшись на жительство в Перепелкино, множество своих вещей он оставил в таунхаусе, в том числе альбомы с фотографиями!

Сама не понимая зачем, Лена вытащила из них две фотографии Леонарды. Первая из них запечатлела молодую изящную светловолосую женщину с гордой посадкой головы и умным взглядом. Вторая – страшную колдунью в нелепом старинном платье, в очках, с совиным выражением лица. Такой Лена и узнала мать Астерия.

Одиссея по колдовским фирмам началась для Лены с агентства на Новослободской. Прием вели миловидная молодая девушка и крупный, с густой шевелюрой старик – профессор белой магии, как значилось в объявлении.

Роли между ними были четко распределены: ассистентка источала радушие, профессор задавал вопросы.

Прежде всего его интересовало, каков в этой истории личный интерес Лены. Ах, она дочь той несчастной женщины, которую муж решил поводить за нос?.. Что ж, похвально, похвально... такая трогательная забота о матери!

– И кто ж та, которая осмелилась посягнуть на святость брачного союза?

– Вот. – Лена достала из сумочки фотографии. – Эта женщина – первая жена моего отчима. Ее настоящее имя – Татьяна, но мы ее знаем под псевдонимом Леонарда.

– Леонарда?.. – Профессор протянул руку к фотографиям, тут же подозвал ассистентку и поинтересовался: – Ну-с, и что же вы собираетесь против нее предпринять?..

– Я бы хотела, – начала Лена, боясь, что из-за волнения не сможет четко обозначить своих целей, – я бы хотела, чтобы мой отчим, мамин муж Александр, никогда больше не вспоминал бы об этой женщине, а любил бы только мою маму... И еще... я хотела бы, чтобы вы наказали Леонарду.

– Наказали? – Профессор беззвучно усмехнулся. – Как же мы, по-вашему, ее накажем?

– Вы должны... Вы обещали по телефону. Я заплачу!

Лена почувствовала суеверный страх. С одной стороны, она была уверена, что Леонарда заслуживает самых страшных наказаний, но с другой – произнести что-то конкретное вслух означало для нее навлечь эти наказания на свою собственную голову. Показалось, что все пожелания зла рикошетом вернутся к ней самой.

– А давайте сделаем перерыв, – ласково улыбаясь, предложила ассистентка. – Вы обдумаете ваши пожелания, немного отдохнете, выпьете сока. Пойдемте со мной, у нас есть специальная комната отдыха.

В комнате отдыха она усадила Лену на низкий велюровый диван. На столике, как по волшебству, появились высокий стакан с холодным апельсиновым соком, бутылка минеральной воды, крекеры, орешки.

– Вы утомлены, вам нужно восстановить силы, – старалась убедить ее девушка.

И Лена действительно ощутила себя утомленной. Она выпила сок, но силы почему-то не восстанавливались, а наоборот – Лена почувствовала быстро нарастающую слабость. Казалось, что она уже не сможет встать с дивана без посторонней помощи: ноги сделались тяжелыми, будто свинцовыми, и эта тяжесть странно мешала сосредоточиться...

– Откуда вы знаете Леонарду? – властно и холодно спросила ассистентка.

Лена промолчала, чтобы не расплакаться. Она чувствовала себя раздавленной мамиными и своими несчастьями. Что они могут поделать против них? Они слишком слабы...

– Откуда вы знаете Леонарду?

– Я не знаю ее, – ответила Лена покорно. – Я видела ее несколько раз у нас дома и один раз, кажется, в Перепелкине.

– Вы бывали у Леонарды?

– Я не знаю, не знаю, – забыв о макияже, зарыдала Лена. – Я не помню.

– А фотография ее откуда у вас?

Лене показалось, что в голове у нее темная сырая ночь.

– Фото из личного архива, – произнесла она вполне связно, но совершенно помимо воли.

– У вас есть доступ к ее архиву? – последовал очередной вопрос ассистентки.

– К альбомам ее сына... Он жил у нас в таунхаусе, пока Леонарда скрывалась в Южной Америке.

Лена опять захлебнулась рыданиями. Ей очень хотелось рассказать ассистентке, как ее мама нянчилась с Астерием, как искренне, доверчиво она всегда относилась к Саше и даже Леонарде помогала. Но она не могла говорить и только плакала от сознания своего абсолютного бессилия.

– А разве Леонарда вернулась?

– Да, вернулась! В начале июля. После ее возвращения и началась вся эта история. – Лена всхлипнула, вытерла слезы рукавом белого льняного пиджака и попробовала продолжить рассказ: – Мой отчим начал ездить в Перепелкино и там снюхался, спутался... (всхлипывания) с этой Леонардой!

– Ваш отчим?

– Ее первый муж, Александр Аретов...

– Она уже полтора месяца в Москве, – объяснила ассистентка появившемуся на пороге профессору, – но пока еще никак себя не обозначила.

– Мы можем чего-то не знать, – заметил профессор резонно.

Но Лене уже совершенно было все равно. Она повалилась лицом на светлую велюровую обивку дивана, которая представилась ей резиновой губкой. Этой губкой она хотела тереть лицо, испачканное грязными подтеками косметики, но, к несчастью, на это у нее не было сил. Лена сделала отчаянную попытку и... полетела в пропасть...

А когда Елена подняла голову, она увидела маму. Мама склонялась над ней, безвольно валяющейся на заднем сиденье машины.

– Лена? Что случилось, Леночка? – Лена тупо уставилась на мать, не понимая, откуда она взялась в бюро магии. – Тебе стало плохо? На работе? Зачем ты задерживаешься так надолго? Сейчас почти десять часов!.. Ну, пойдем, пойдем. Выходи из машины. Лена, неудобно, мы задерживаем такси... Большое спасибо, что вы довезли мою дочь до дома... в целости и сохранности.

– Пожалуйста! У нас такая работа!

У Лены едва хватило сил самостоятельно доплестись до дверей и войти в прихожую. Опустившись на пуф, она снова зарыдала и плакала долго, тяжело, еще чувствуя слабость, но бред и подавленность остались в прошлом. Теперь она плакала от досады. Неужели против этой Леонарды нельзя ничего-ничего поделать? Неужели на этого оборотня не найдется никакой управы?

«Они ведь испугались! Элементарно перетрусили, увидев у меня ее фотку, – рассуждала Лена, лежа ночью без сна в постели. – Хорошо хоть мама ни о чем не догадывается! Леонарда, значит, – авторитет в колдовском мире... А я-то, лохушка, хотела ее – ее же оружием! Не получилось... Ну ничего. Слава богу, унесла ноги».

На следующий день Лена почувствовала себя гораздо лучше. У нее был здоровый, молодой организм, а средство, подмешанное в апельсиновый сок хитрой ассистенткой, обладало, по всей видимости, хотя и сильным, но краткосрочным действием. Однако вопрос с Леонардой так и остался неразрешенным. У другой на ее месте, возможно, опустились бы руки, но Елена была не из таких. Просыпаясь каждое утро, она убеждала себя, что рано или поздно должна что-нибудь придумать. Пока все ее планы оставались тщетными, однако Лена не унывала.