Текст книги "Кровь алая и кровь серая"

Глава 20. Сезон отцов

– Вот это да, – Рэй устало бухнулся на табуретку. – Даже и не верится, что они почти не сопротивлялись.

– А смысл им себя гробить? – пожал плечами Герман. – На Гаппехе и дворце Эрр-Херимов по-прежнему стоит защита. Даже будь у нас армия в тысячу раз больше, мы бы не смогли туда пробиться. А пока пирамида цела, нам не победить.

– Да уж, чертовски верно подмечено, друг, – пробурчал ван Оггенберг, вытирая лицо рукавом. – Чертовски верно подмечено.

…За два дня до этого Рэй и его эскадрилья дали в воздухе бой горюнам. Змеи оказались не слишком юркими. Не спасло их даже то, что каждым из них управлял наездник. Миринийские лётчики расправились с горюнами за полчаса и взяли курс на побережье. Назардимский флот к тому моменту уже представлял собой кучу болтающихся в воде брёвен, что, несомненно, добавило пилотам оптимизма.

Зенитчиков они застали врасплох. Антхери постарался и специально для этой атаки подготовил бомбы новой конструкции. И они не подвели. На уничтожение назардимской артиллерии и башни-глушилки ушло ещё меньше времени, чем на горюнов.

На земле миринийцев поджидал вооружённый отряд. Но они и не собирались сражаться. Рослый назардимец с белым флагом выбежал вперёд, выкрикивая имя Рири Штоллер. С помощью чудо-устройства «ратарэ» Рэй связался с кораблями. Ририко поговорила с парламентёром, а затем успокоила ван Оггенберга: она хорошо знает этого мужчину, его имя Шатри и он – лидер назардимского сопротивления.

К концу дня до берега добрались и корабли с дирижаблями. Объединённая армия Миринии, Раттании и назардимских повстанцев начала наступление на Нэйг – столицу западного континента. Немногочисленные защитники города сбежали, едва завидев противника. Энраны и светское правительство ретировалось из столицы ещё раньше. А найзарды, по сообщениям местных жителей, укрылись во дворце, расположенном в низине у центральной площади – ведь далеко уходить от пирамиды они не могли.

Рэй и его соратники оборудовали временный штаб в одном из бывших правительственных зданий и решили пока остановить наступление и собраться с мыслями.

– Ребята из сопротивления раздобыли план Гаппеха, – Рихард вошёл в комнату и принялся расшнуровывать плащ. – Я отправил Рири к ним, может, это как-то… О, а вот и сержант Штоллер. Легка, как говорится, на помине.

– Здравия желаю, Ваше Величество, господа командоры, господа инженеры! – на одном дыхании протарабанила Ририко, протискиваясь в дверь. В руке она сжимала сумку-планшет.

– Да к чёрту церемонии! – Бирецки повернулся к Рири. – Бумаги у тебя?

– Ага, – выдохнула Ририко. – И всё гораздо хуже, чем мы думали. Вот, смотрите.

Она достала из сумки план и разложила на столе. Рэй, Герман, Рихард, Эдмунд и Тиль склонились над ним. На схеме была изображена пирамида в разрезе, а под ней – подземелье. Оно состояло из несколько камер: одной большой – заполненное ядовитой жидкостью – и четырёх маленьких. Рири ткнула пальцем в самый крупный резервуар:

– Вот здесь, на дальней стене, находятся краны. Три штуки. Если их открыть, то можно спустить жидкость. Собственно, когда это произойдёт, то защита Гаппеха и отключится. Вы сразу это поймёте: как только сияние вокруг пирамиды исчезнет, она станет уязвимой. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Видите вот эти комнатушки? Там яда нет, но в каждой из них установлено что-то вроде сигнализации. Если она сработает, то в большой камере с потолка опустятся стержни. Они сделаны из особого материала, который вступает в реакцию с жидкостью. Коли в течение получаса её не откачать, то… то будет взрыв невиданной силы.

– А нам разве не это надо? – нахмурился Герман.

– Это… ну как бы сказать… не такой взрыв, как от бомбочек господина Антхери. Пирамида устоит, даже не треснет. Но в воздух поднимется ядовитое облако. Очень большое. Оно разделится на несколько и разлетится во все стороны. А потом прольётся дождями, которые уничтожат всё живое на своём пути. И пострадает не только Назардимия. Миринии и Раттании тоже достанется, да и океан отравлен будет… Ну, а если попытаться сигнализацию отключить, то произойдёт ровно то же самое. Короче, плохо всё.

– Я понимаю, ситуация такова, – Рэй запустил пальцы в волосы. – Чтобы изничтожить эту гадскую пирамиду, надо откачать жидкость, и сделать это быстро. Есть способ до кранов добраться?

– Человек может какое-то время в этой жиже находиться. Если побольше тряпок на себя намотать, то минут пять-семь, наверное, протянет. Но тут такое дело… – Рири вздохнула. – Даже при таком раскладе он через день-два умрёт…

– То есть, чтобы мы смогли под Гаппех взрывчатку заложить, кто-то должен собой пожертвовать? – Тиль медленно провёл пальцами по шраму от ожога на шее.

– Получается, что да… Только это ещё не всё. Когда мы взорвём пирамиду, связь между мирами прервётся. Но у найзардов останется ещё небольшой шанс её восстановить. Это малая пирамида, оракул, та, что в их дворце. Её надо будет уничтожить тоже. Тогда эти твари точно уже никогда не смогут сюда вернуться.

– Это я беру на себя, – решительно кивнул Рэй. – У меня ведь типа есть кое-какой опыт в расфигачивании этих пирамидок. Ну и с Эрр-Херимами разберусь заодно. Это, скажем так, уже личное…

– Но сперва всё же нужно решить проблему с Гаппехом, – вздохнул Эдмунд.

– И выбрать добровольца, который краны перекроет… – Тиль задумчиво уставился в окно.

– Я предлагаю вернуться к этому вопросу завтра утром, – Герман закашлялся, а потом продолжил. – Сейчас уже слишком поздно, мы все устали… Давайте хоть немного отдохнём. Нужно собраться с силами…

*

…Тиль, стараясь ступать как можно осторожнее, подошёл к окну и выглянул наружу. На улице стояла темень, единственным источником света был тонкий, почти проволочный серп убывающей луны. Готтентойл собрал волосы в хвост, спрятал под капюшон, натянув его до самого носа, сел на подоконник и спрыгнул. Гравий под его ногами громко хрустнул. Тиль замер. Убедившись, что шум никого не разбудил, инженер аккуратно перешагнул на газон и побежал в сторону дороги. Вскоре он скрылся за развалинами стены. А за ним, стараясь держаться на почтительном расстоянии и ничем себя не выдавать, последовали два крылатых существа, летящих низко над землёй…

Не прошло и получаса, как Готтентойл уже стоял на площади перед Гаппехом. Пирамиду никто не охранял. Вокруг неё в ночном небе подрагивало ядовито-голубое свечение.

– Ну ладно, – пробормотал Тиль, оглядываясь по сторонам. Увидев на противоположной стороне площади приземистую каменную постройку в тени деревьев, Готтентойл, не раздумывая, двинулся туда. Инженер преодолел большую часть пути, как вдруг над его головой промелькнули две быстрые тени и упали на площадь, преграждая Тилю дорогу.

– Самовольничаем? – раздался голос Германа, и миг спустя из темноты материализовался и сам Ковальски, окружённый сиянием Широтора.

– Тиль, ты совсем с ума сошёл? – Эдмунд спрыгнул со спины своего атаралева.

– Что вы тут делаете? – Готтентойл сделал шаг назад.

– Мы нашли твоё письмо, можешь не притворяться, – вздохнул Ковальски. – Значит, ты решил пожертвовать собой, парень? И ни с кем не посоветовался?

– А о Василине ты подумал? А об Эрвине? – профессор Ловеч, качая головой, подошёл к Готтентойлу.

– Как раз подумал, – Тиль опустил голову. – Пусть Василинка найдёт себе мужа покрасивее. Не такого урода со шрамами.

– Тебя случайно наша Саша не покусала? – печально усмехнулся Герман. – Ты что это тут выделываешься, будто барышня на выданье? Жена же всё это время с тобой была, это, по-твоему, так, из жалости?

– Она достойна лучшего…

– Знаешь, Тиль, – Эдмунд подошёл к зятю и мягко положил ему руку на плечо. – Я думаю, моя дочь сама в состоянии решить, чего и кого она достойна. И вот ещё что, – профессор несколько раз сжал и разжал кулак, – у меня есть аргумент, против которого ты, друг мой, точно не устоишь.

С этими словами он со всего размаха ударил Тиля в лицо. Готтентойл тихо ойкнул и осел на брусчатку. Эдмунд подхватил его, оттащил к краю площади и аккуратно усадил под деревом.

– Ну ты и суров, профессор, – фыркнул Ковальски, спешиваясь.

– Время поджимает. С ним всё в порядке будет. Полежит, да и очухается. Тоже мне, герой нашёлся!

– Ладно, и что теперь?

– Огнезверей надо… Как бы это сказать… перезапустить, что ли. Дать им исчезнуть, подождать чуток и снова призвать.

Ковальски молча кивнул и зажмурился. Широтор вздрогнул, рассыпался на светящуюся пыль, которая прозрачным облаком потянулась к рукам командора и растворилась над ладонями. А профессор Ловеч просто достал из кармана цилиндр и нажал на кнопку.

– Итак, – Герман, открыв глаза, покосился на Эдмунда. – Сколько у нас времени?

– Минут десять. Может, пятнадцать, – пожал плечами тот. – Дольше находиться в сознании даже огнезвери нам не позволят.

– Ясно, – флегматично пробормотал Ковальски. – А… а дальше?

– Примерно сутки. Но… заставлять тебя не буду… могу и сам справиться, хотя и будет тяжело…

– Я уже решил, Эдмунд… Какая судьба меня ждёт иначе? Вита молчит, кончено, но я-то знаю, что ногу уже не спасти… И если бы только ногу… Я не помню, как это у медиков называется… Когда опухоль как бы по организму расползается…

– Метастазы…

– Наверное… Да и какая разница теперь? Как бы там ни было, мы с тобой прожили вполне достойную жизнь.

– Согласен. Начнём?

– Начнём.

Эдмунд, тихонько выдохнув, снова нажал на кнопку. Из голубоватой пыли в воздухе возник атаралев. Он выглядел не так, как обычно – огнезверь больше походил на привидение, сквозь его прозрачное тело можно было увидеть ночное небо.

– Прости, приятель, – пробормотал профессор Ловеч, потерев рукой гладко выбритый подбородок. – Но это нужно сделать.

Огнезверь мотнул головой и подошёл к Эдмунду. Тот протянул руку, и она вошла в тело атаралева, словно в воду. Огнезверь вздрогнул, слегка увеличившись в размере. Профессор Ловеч зажмурился и сделал шаг. Атаралев превратился в большой, переливающийся голубым пузырь, внутри которого и оказался Эдмунд. Он открыл глаза и кивнул Герману. Ковальски раскинул руки, и кончики его пальцев засветились. Сияющие точки превратились в лучи, затем – в крылья, которыми Широтор словно обнимал наездника, укрывая его в такой же прозрачный кокон, как у профессора Ловеча. Герман и Эдмунд переглянулись и, окружённые сиянием огнезверей, двинулись к чернеющей впереди пирамиде.

– Там нет охраны? – голос командора Ковальски стеклянно зазвенел, пробиваясь сквозь защитное поле.

– А зачем? – ответил Эдмунд. – Они же уверены, что яд любого остановит.

– Но мы их немножко удивим, да?.. О, кажется пришли. Это же вход?

– Да, – профессор Ловеч кивнул. На границе мерцающего поля, что окружало пирамиду, в стене невысокой кирпичной постройки чернел прямоугольник двери. Она оказалась не заперта. Эдмунд осторожно толкнул створки, и в свете защитного кокона стало видно уходящие вниз ступени.

Спустившись, Герман и Эдмунд попали в квадратную комнату, стены, пол и потолок которой были покрыты стеклянной белой плиткой с угловатыми чёрными узорами. Где-то очень далеко капала вода. Ковальски сделал шаг, и плитка под его ногами хрустнула. Комната наполнилась гулким эхо, а звук капели ускорился.

– Похоже, сигнализация сработала, – вздохнул профессор. – Давай-ка поспешим. Вон там, впереди, должна быть первая камера.

Герман и Эдмунд бегом преодолели расстояние до конца коридора. В стене их поджидала небольшая дверь из бурого металла. Профессор Ловеч повернул вентиль и с трудом протиснулся в открывшийся проём. Ковальски последовал за ним. Они оказались в квадратной комнате, облицованной такой же плиткой, как и коридор, только зелёного цвета. Вода закапала ещё быстрее. Эдмунд, скользя на гладком полу, побежал к дальней стене, в которой тоже была дверь. Следующая комната оказалась синей, третья – жёлтой, четвёртая – красной. К тому времени звук капающей воды превратился в один сплошной надрывный гул.

– За той дверью, – Эдмунд, пытаясь перекричать его, повернулся к Герману, – уже должен быть резервуар! Ты готов, командор?

Ковальски кивнул, и вслед за профессором Ловечем полез в крошечную дверь. В нос командору тут же ударил резкий запах.

– Ох, ну и дрянь! – покачал головой Герман.

– Да уж, воняет она знатно, – ответил Эдмунд, стоящий на узкой площадке. С её края в бассейн спускалась каменная лестница. Возле неё из ядовито-жёлтой полупрозрачной жидкости торчало пять матовых чёрных стержней. У противоположной стены виднелись трубы.

– Судя по плану, – Ковальски поморщился, – краны находятся на этих трубах, на дне бассейна… Хм… не такой уж он и большой…

– Думаешь, быстро управимся?

– Да вот чёрт его знает… Это же не просто водичка…

– Да, и смотри, как она возле стержней бурлит. Реакция-то уже вовсю идёт.

– Ладно, словами делу не поможешь. Пойдём, Эдмунд.

Герман, окружённый сиянием огнезверя, осторожно спустился по ступеням. Соприкоснувшись с жидкостью, Широтор вздрогнул.

– Потерпи, друг, – прошептал Ковальски. – Совсем чуть-чуть…

Шаг за шагом командор всё глубже погружался в бассейн. Ядовитая жидкость оказалась очень вязкой, от её тошнотворного запаха кружилась голова. Герман погрузился в неё по шею, сделал ещё несколько шагов и потерял сознание…

*

… – Герман! Эй, Герман!

Ковальски с трудом приоткрыл глаза. Кожу на лице и руках слегка жгло.

– Вот, возьми, сотри с себя эту гадость, – кто-то протянул командору тряпку. Тот на автомате взял её и огляделся. В зале стало немного светлей – на стене неизвестно откуда появился факел. Ковальски увидел, что лежит на вершине лестницы, уходящей в бассейн. Поле огнезверя больше не защищало Германа, а сам он был измазан в ядовитой жиже.

– Широтор… – выдохнул Герман. – И что же… А вы-то ещё кто?

Последние слова были обращены к невысокому худощавому силуэту, который маячил в тени массивных колонн.

– Привет, Герман, – силуэт сделал пару шагов, выходя на свет. Спасительницей командора оказалась девушка. На вид ей было лет двадцать с небольшим. Светловолосая, голубоглазая, с правильными чертами лица и густыми бровями, она чем-то неуловимым походила на самого Ковальски. – Рада, что смогла наконец-то с тобой встретиться.

– Ты… вы…

– Я Мэй-И.

– Пресвятые купола… но почему… почему ты выглядишь так…

– Я не знаю, Герман. Правда, не знаю. Когда нас с Шией окончательно выкинуло из этого мира, я изменилась. Как профессор Ловеч когда-то…

– Чёрт, Эдмунд! Где он?

– Он там, в бассейне. Его огнезверь пока ещё цел. Но ему осталось недолго. И, боюсь, без твоей помощи он не справится…

– Но как ему помочь? – Герман сел и беспомощно огляделся по сторонам. – Если я нырну туда без защиты, то умру через пару минут. Я просто не успею…

Мэй в ответ улыбнулась и подошла к командору. Тот увидел, что вокруг её тела подрагивает в воздухе паутинка из золотистых искр. Мэй-И осторожно провела рукой по воздуху, словно загребая пальцами что-то невидимое. Над её ладонью появился светящийся белый шар. Мэй легонько подтолкнула его, и тот полетел в сторону Германа. Ударившись о его плечо, шар раскрылся вокруг командора прозрачным коконом.

– Это не так хорошо, как алев, – сказала Мэй. – Но ты сможешь продержаться какое-то время. Удачи, Герман. Если ты выживешь, мы с Шией и Эдом тебя ещё навестим.

– Спасибо… Адриана, – Герман спиной вперёд сделал пару шагов в сторону лестницы.

– Что?! – Мэй вздрогнула. – Ты догадался?

– У тебя глаза твоей матери, – Ковальски с печальной улыбкой кивнул и, развернувшись, с разбега нырнул в бассейн. Брызги ядовитой жидкости разлетелись в разные стороны. Ударившись о светящийся кокон, они с шипением испарились.

– Герман, – прошептала Мэй. – Герман…

И заплакала…

*

– Поля нет! – Андржей, спотыкаясь, выскочил на площадь. – Нет свечения!

– Да твою ж дивизию! – вслед за ним из-за кустов появился Рэй. – Если эти трое…

– Там лежит кто-то, под деревьями! – Рейко бросился к пирамиде. – Вот чёрт! Тиль!

Андржей бухнулся на колени перед Готтентойлом и тряхнул его пару раз за плечо. Инженер щурясь, приоткрыл глаза и пошарил рукой вокруг себя:

– Очки… где…

– Тиль, это я, ты меня слышишь? – Рейко помог другу сесть. – Что случилось? Почему у тебя синяк на лице? И где отец и Герман?

– Я… я… не знаю… – Тиль, наконец, нащупал на земле очки и надел их. – Понятия не имею…

– Я так полагаю, они в пирамиду эту попёрлись, – подошедший Рэй мрачно посмотрел на темнеющий впереди Гаппех. – Значит, и нам тоже туда надо… Готтентойл, ты идти-то можешь?

Тиль открыл было рот, чтобы ответить, да так и замер. У самого подножья пирамиды возникло светящееся белое облако, по форме похожее на яйцо. А потом оттуда появилась человеческая фигура, окружённая таким же сиянием, только золотистым. За ней, тяжело шагая, брёл Широтор – бледный и полупрозрачный. Со спины огнезверя свисали два безжизненных тела.

– О нет! – Рейко бросился им навстречу. – Отец!

– Андржей! – раздался из золотистого облака женский голос. – Стой! Не приближайся к нам пока!

Капитан Ловеч притормозил:

– Вы… вы кто? И что с…

– Они оба живы… пока живы… во многом благодаря Широтору… И моему защитному полю… А я – Мэй-И.

– Ох… – Рейко с громким выдохом опустился на корточки.

– Твой и мой… то есть профессор Ловеч и командор Ковальски отключили защитное поле. Теперь можете смело взрывать Гаппех. А раненых я отвезу в ваш штаб, пока Широтор ещё в состоянии летать… Алев скоро исчезнет… совсем…

– А… а… отец? И Герман?

– Я не знаю, Андржей… – вздохнула Мэй. – Держитесь.

Она взмахнула рукой, и золотое сияние поглотило Широтора. Мэй вскочила на его спину, и огнезверь вместе с ней поднялся в воздух.

– Ну, Готтентойл… – процедил сквозь зубы Рейко и бросился к Тилю, по-прежнему в недоумении сидящему на земле.

– Ты… если из-за тебя… никогда тебе не прощу! – Андржей схватил инженера за рубашку и занёс руку для удара.

– Да ты не гони-то так, Ловеч. Ему и так уже кто-то вмазать успел, – Рэй наотмашь шлёпнул капитана по запястью, и тот отпустил товарища. – Готтентойл, рассказывай, как так получилось.

– Я… – Тиль с опаской покосился на Рейко. – Я решил сам всё сделать… добровольно… Но командор Ковальски и профессор Ловеч за мной проследили… Андржей… Твой отец просто вырубил меня, я даже понять ничего не успел…

– Тиль… – Андржей опустился на колени и закрыл лицо рукой. – Ты идиот. Ты просто идиот… Почему ты нам ничего не сказал? Почему утра не дождался?

– Рейко, Тиль… – ван Оггенберг легко прикоснулся к плечу Андржея пальцами. Голос Рэя был тихим и усталым. – Потом разберётесь. Поднимайтесь и пойдём. А то не успеем.

– Что не успеем? – нахмурился капитан Ловеч. Ван Оггенберг ничего не ответил и, резко развернувшись, зашагал прочь.

*

– Ты как? – Рэй уселся верхом на стул.

– Я бы сказал, что сносно, – хриплым голосом ответил Ковальски. – А по мне и не скажешь, да?

Всё тело Германа было покрыто кровоточащими язвами, кожа посинела, волосы почти полностью выпали, правый глаз опух и загноился.

– Эдмунд умер полчаса назад… – пробормотал Рэй, глядя в стену. Ковальски закрыл глаза и откинулся на подушку. Некоторое время он молчал, а потом пробормотал под нос:

– Да, он же провёл в бассейне больше времени, чем я, да и огнезверь у него послабее… был… Он так и не пришёл в себя?

– Пришёл ненадолго, – ван Оггенберг вздохнул. – Как раз успел с детьми попрощаться… Я Виту попросил Андржею успокоительного дать, он что-то совсем плох… Василина в норме, вроде, но она сама по себе девочка скрытная, шут знает, что у неё на душе творится… Ещё и Тиль, чтоб его…

– А что с ним?

– Он вообще в шоке – сидит и смотрит в одну точку… Ни с кем не разговаривает… Похоже, себя во всём винит… Ну, Вита сказала не трогать его пока.

– Ох… А Широтор исчез?

– Ну да… Василина сказала, что Мэй едва успела его посадить и положить вас с Эдмундом на землю. И тут же в воздухе растворились, с огнезверем вместе.

– Странно… Но я до сих пор Широтора чувствую… но как-то… ну, не так, как раньше… Может, потому что мне самому осталось недолго?

– Герман… – ван Оггенберг опустился на одно колено перед кроватью. – Давай руку.

– Ты уверен? – попытался улыбнуться Ковальски и приподнял кисть. Она была перемотана окровавленными тряпками, кожа на пальцах покраснела и полопалась, свисая лохмотьями.

– Да плевать, – Рэй крепко сжал запястье командора. – Герман, ну твою же налево…

– Догадываюсь, что ты хочешь сказать. Мол, зачем ты полез туда, могли бы как-нибудь и по-другому справиться… Ну, во-первых, не могли. Всё равно кем-то пожертвовать бы пришлось. А во-вторых – я бы так и так долго не протянул…

– Знаю я, знаю! – выкрикнул ван Оггенберг, зло и обречённо одновременно. – Но я другого не знаю! Как я… как мы будем жить без тебя вообще!

– Тоже мне проблема! – Ковальски фыркнул. – Я что – господь бог, что ли? Тиль куда талантливее меня. Да и мало ли хороших инженеров…

– Ты идиот? При чём тут инженеры?! Я… послушай, Герман… Ты же всё помнишь… твой отец спас меня, а потом и ты… и ты… без тебя не было бы ни черта… Я так и остался бы вором, меня бы вздёрнули рано или поздно… Я же… да ёшкин дрын, я был один, сам по себе, а ты первый в меня поверил, дал мне понять, что я чего-то да стою… Я не помню своего родного отца… но, блин, командор! Ты всегда был мне отцом, пусть ты и не сильно старше! Я… я не знаю, Герман… – и Рэй заплакал.

– Э-э-эй, да ты чего это, капитан? – Герман приподнялся на локте. – Пресвятые купола, ты же сам отец, и Славка у тебя – барышня на выданье, глядишь, через пару лет и дедом станешь. И как бы ты там не прибеднялся, но ты пока ещё король. Ты – командир. И вот ты хочешь сказать, что без меня – без меня одного – не сможешь?

– Прости, друг, – Рэй громко шмыгнул носом, размазывая слёзы рукавом по лицу. – Накатило что-то…

Сзади кто-то тихонько кашлянул. Ван Оггенберг оглянулся и увидел стоящего в углу у двери Эдмира. Тот робко кивнул:

– Здрасьте… Простите, я помешал, наверное…

– Ух ты… – только и выдавил из себя Рэй. Герман же, прищурившись, уставился на гостя. Эд продолжил:

– Ещё раз простите… Забыл представиться. Я – Эдмир, сын Шии и Мэй-И, ну, то есть Адрианы Ковальски… Ваш внук, Герман…

– Так вот ты какой, значит… Прав был Андржей, ты и впрямь очень на меня похож.

– Не понял? – Рэй посмотрел сначала на Германа, а потом на Эдмира.

– Я расскажу, позволите? – Эд осторожно присел на край кровати.

– Конечно, я и сам всех подробностей не знаю, – Герман с помощью Рэя устроился поудобнее, опершись на подушку.

– Вы, капитан ван Оггенберг, наверняка в курсе, что у господина командора…

– Сделай одолжение, зови меня по имени хотя бы, – прервал его Ковальски. – Раз уж мы родственники…

– Да, хорошо. Так вот, у Германа были жена и дочь. Они погибли во время пожара. Но, как оказалось, Адриана – так звали девочку – осталась жива. Поджог устроил молодой человек по имени Дерек, он был раттанийцем и действовал по поручению Вильгельма Майнхелля. Дело в том, что мама – возможно, ошибочно – была определена как Позолоченная. Её увезли в Раттанию, чтобы превратить в Зэт. К. До этого все подобные опыты Майнхелля заканчивались неудачно – жертвы умирали. Мама стала первой выжившей. Но Зэт. К. из неё не получилось. Она не могла взаимодействовать с яйцом алева. Вильгельм думал прикончить её, но профессор Ловеч помог маме сбежать и дал новое имя – Мэй-И… Вот как-то так.

– Охренеть! – Рэй запустил обе руки в волосы. – У нас тут просто сезон внезапно найденных детей. А дальше что? Вита – внебрачная дочь отца Лукаша?

– С господином Ровенски-старшим я был в своё время знаком, и поверь мне, друг, нет никаких оснований сомневаться в его отцовстве, – негромко рассмеялся Герман и тут же снова закашлялся. – Простите…

Эдмир протянул командору Ковальски платок, и тот вытер кровь, стекавшую по подбородку.

– Знаете… знаешь, Герман… мы можем лечить серьёзные травмы… выращивать новые части тела… даже иногда из мёртвых воскрешать… но тебя вряд ли получится спасти. И алев твой тоже не поможет. Увы, поражение слишком сильное…

– Да и ладно, – командор скомкал платок в руке. – Я уже один раз возвращался с того света, думаю, с меня достаточно. В любом случае, умру я вполне счастливым.

– Но я могу всё же кое-что предложить… Мы сумеем продлить твою жизнь… Ненадолго, на несколько дней. Но на эти самые дни боль уйдёт. И смерть тоже будет лёгкой – ты просто уснёшь… Только для этого придётся забрать тебя в наш мир. Что скажешь?

– Провести последние дни с тобой, с Шией, с Адрианой? Рэй, отпустишь меня, а?

– Да кто я такой, чтобы тебе что-то запрещать? – ван Оггенберг снова шмыгнул носом. – Будь счастлив, чувак. Ты – лучший.

– Да и ты тоже ничего, чувачок! – Герман крепко сжал руки Рэя в своих. – Если твой приятель, Король-Гром, прав, и мы живём одну жизнь за другой, то тогда ещё увидимся. Так что, не прощаюсь.

– Ну значит покедова, – ван Оггенберг обнял командора. – Ты это… Повеселись там.

– Хорошо. Это я тебе, Рэй, точно обещаю.

*

Мечислава, скрестив ноги, сидела на краю обрыва. Оттуда открывался вид на белеющее вдалеке здание с тремя высокими башнями и ярко-красным куполом между ними.

– Ну, что там? – раздалось у Славы за спиной. Та оглянулась и увидела Рэя.

– Да тихо всё, бать. Интересно, они там живы вообще?

– А вот пёс их знает, этих змеюк, – ван Оггенберг опустился на корточки рядом с дочерью. – Завтра и посмотрим. Последний рывок остался. Раздолбаем этот их Оракул – и всё. Пока, ящерицы, валите домой.

– Угу… – пробормотала Мечислава, продолжая разглядывать дворец Эрр-Херимов. – Это… а как Герман там?

– Надеюсь, что хорошо… Эдмир забрал его… к семье…

– Это как это? – Мечислава недоумённо посмотрела на Рэя. Тот вместо ответа неожиданно сгрёб её в охапку и крепко прижал к себе.

– Ба… тя… – прохрипела Слава.

– Прости, маленький мой, – ван Оггенберг ослабил хватку. – Просто… просто я люблю тебя… очень-очень люблю…