Текст книги "Сфера Вне Времени"

«К вашим услугам, моя госпожа».

Еще одна волна мурашек спустилась у меня по спине, заставив меня сильно вздрогнуть.

Это были те же самые слова, который мой любимый из прошлой жизни говорил мне перед то, как заняться со мной любовью. Я посмотрела Джону прямо в глаза и оглядела наши сжатые с ним руки.

Я видела в глазах Джона желание поцеловать меня, мне тоже этого хотелось. Наши гуды приблизились друг к другу, и те секунды, которые нас разделяли, казались вечностью. Мы долго целовались, всецело объятые страстью, настойчиво и глубоко. Спустя немного времени, сами того не осозновая, мы были уже у него в постели, и наши тела были переплетены в схватке любви и страсти. Я над ним и чувствовала как возрастает его мужская сила, когда он нежно пытался войти в меня. Я не сопротивлялась, не могла, не хотела. Наши тела слились. Наши дыхания учащались, становясь все быстрее. Я чувствовала как бьются наши сердца, пока брала и дарила удовольствие, отдаваясь ему.

Мои глаза были закрыты. Я ничего не видела, но чувствовала все своим телом. Оно меня захватывало, и я позволяла этому произойти без каких либо преград. Если бы я умерла в этот самый момент, то мне это было бы уже безразличено, потому что я действительно в первый раз жила.

Я открыла глаза, и стены вокруг меня исчезли. Вокруг меня были деревянные стены, зажженые свечи источали нежный и приглушенный свет. Из окна виднелось озеро и перед окном стоял письменный стол с пером и чернильницей, стоявшими рядом с открытым дневником. Я занималась любовью с мужчиной и достигала при этом немыслимое удовольствие. Я посмотрела ему в глаза и это был не Джон. У него были глубокие зеленые глаза и аккуратно подстриженные усы. На его черном, брошенном на пол, костюме, виднелась бутоньерка в форме цветка, сделанного из белой ткани.

Это был тот же самый мужчина с картины, от вида которого я начала дрожжать. В этот момент я громко вскрикнула его имя, когда оргазм взрывал все наши чувства: «Гаррет»!

Я упала обессиленная и, когда открыла глаза, все было как прежде. Белые стены, окно, выходящее в сад и руки Джона, которые меня обхватывали. Я была возбуждена и покрыта потом как никогда ранее.

«Прости Джон, прошу меня простить за то, что потеряла над собой контроль», сказала я ему, лежа на боку и трогая его губы своими пальцами.

«За что я должен тебя простить Кэйт? Это было прекрасно. Я и не помнил, что секс может быть таким прекрасным».

«Как за что? За то, что я назвала тебя именем другог мужчины». Джон был удивлен и странно смотрел на меня.

«Ты уверена, что с тобой все в порядке Кэйт? Ты назвала меня моим же именем. Может слегка громковато, но это было мое имя», ответил он мне.

Я рассказала ему о моем видении и о Гаррете, мужчине, который был изображем на той картине.

«Я думаю, что понял в чем суть дела Кэйт», сказал он, будучи точно уверенным в тех словах, которые произносил, «По какой-то еще не известной мне причине, тебя настолько поразило зрелище этой картины, что ты впустила в себя это изображение, давая ему возможность управлять твоим подсознанием. Этот мужчина давно умер, если он вообще когда-либо существовал. Ты не можешь превратить это в дополнительную для себя проблему».

«Но Джон, поверь мне. Образ комнаты, письменного стола, дневника! Свечи! Они были реальными, я была в той комнате с тем мужчиной. Я чувствовала его внутри себя! Я не брежу, Джон, я в этом полностью уверена. Когда я достигла пика удовольствия, я воскликнула имя «Гаррет», а не твое!».

Джон мне не верил, это было очевидно. Это было понятно даже глупцу. Он смотрел на меня с подозрением, возможно начиная терять ко мне доверие.

«Скажи мне, ты со мной трахалась или с Гарретом?». Он был зол на меня и тон его глолса не осталял никаких сомнений. Он встал, чтобы одеться.

«Джон, я прошу тебя! Я была здесь в постели с тобой, когда вокруг меня все потемнело, а потом открылся вид того дома, той комнаты и того человека. Я занималась любовью с тобой и одновременно с ним, я уже ничего не понимаю! Отвези меня в гостиницу Джон!».

Я чувствовала, как горкие слезы стекают по щекам и падают на мою обнаженную грудь. Джо смягчился и вытер их простыней, брошенным скомканным на кровать.

«Ты бы хотела еще раз взглянуть на эту картину, Кэйт?», спросил он меня. На этот раз его слова были полны нежности. Или это была просто жалость по отношению к несчастной сумасшедшей.

«Пожалуйста, принеси мне ее пока я одеваюсь», ответила я.

Я еще раз внимательно рассмотрела катрину. Все детали с точностью совпадали. Гаррет был мужчиной с картины, я поддтвердила это Джону, внимательно смотрящему на меня, сохраняя молчание. Это был тот же самый мужчина, с которым я занималась любовью в своей голове. Я осмотрела всю картину целиком и заметила, что фигура мужчины не была в центре холста.

«Ты заметил, что этот человек не в центре полотна?».

«Да, я это заметил. Он сидит на кресле со спинкой, обращенной в право, а его силуэт был развернут налево. Должно быть художник решил его так изобразить, я не вижу в этом ничего странного».

Я не была полностью уверена, но в его рассуждении был смысл, и я решила больше об этом не задумываться. Я перевернула картину, чтобы прочитать надпись, оставленную владельцем, и найти какие-нибудь еще подсказки. Я ничего не нашла.

«Как ты думаешь, было бы возможным поговорить с бывшим владельцем картины, Джон?», спросила я, особенно не надеясь.

«Может быть и можно, но на что ты надеешься? И вообще, неизвестно где сейчас этот человек. Когда я купил этот дом, он говорил мне, что собирался переселиться куда-то далеко отсюда. Это были бы трудные для нас поиски, и может быть даже потенциально бесполезные».

«Для нас, Джон?». Я была счастлива, что он говорил о нас во множественном числе, он опять меня принял.

«Для нас, Кэйт. Я решил помочь тебе и я пойду до конца. Мы еще должны закончить ужин, пойдем».

Я последовала за Джоном в гостинную и наблюдала, как он убирает со стола. С самого детства я мечтала иметь рядом с собой такого человека.

Может быть потому, что никогда не видела, чтобы мой отец это делал. Мне нехватало присутствия мужской фигуры в доме, а сейчас я нашла ее в Джоне.

Картина вернулась на свое место, повиснув на стене. Теперь она мне уже не могла открыть ничего нового, для меня ее тайна прояснилась в самых темных глубинах. Этот человек с усами, зелеными глазами и в элегантном костюме занимал важную роль в моей прошлой жизни. Мне оставалось только понять какого черта это полтно делало здесь, в доме, в котором жил Джон.

ГЛАВА 7

Мы продолжала еще разговаривать только о нас, ни коим образом не затрагивая больше ту абсурдную тему, которая уже стала центром всех наших разговоров. Все же мой разум не мог полностью отвлечься от этих событий и Джон замечал это, посколько я часто погружалась в свои мысли. Мы рано пошли спать, еще раз занялись любовью, но спокойно, каких-либо отголосков или гостей из прошлого. Потом мы тихо уснули в объятиях друг друга. Как ни странно, я провела ночь безмятежно. Мне снилась мама, сидящая на кроватке у дочери и поправляющая ей одеяло, чтобы та не замерзла ночью.

«Мама, расскажи мне сказку!»

«Какую бы ты хотела сказку?»

«Красивую!»

«Красивую сказку… посмотрим, дай-ка мне подумать. Что бы ты хотела, что бы было в этой сказке?»

«Море, волны, солнце… нет, напротив я хочу небо, синее небо, как то которое отражается в нашем озере в ветреную погоду! Но где рождается ветер? Я бы хотела немного ветра в этой сказке!»

«Хорошо, я объясню откуда берется ветер, а ты тогда мне скажешь как начинается сказка, договорились?»

«Мне надо подумать…»

«Нет, не надо думать слишком много, иначе не считается! Скажи самое первое, что пришло тебе в голову»

«Значит так… Жил да был давным давно… ну мы же так никогда не делали, мама! Жила была давным давно девочка, которая просила маму рассказать откуда берется ветер…»

«…это была очень любопытная девочка и звали ее Кристин. Она очень любила сказки, которые ей рассказывала мама вечером перед сном. Однажды был очень ветреный день, и из-за этого девочка была вынуждена оставаться и играть дома. Она очень рассердилась из-за этого и попросила маму объяснисть откуда взялся этот ветер, заставлявший танцевать ветки деревьев и вызывающий рябь на озере, которое она так любила и которое всегда было в ее мечтах…

Было однажды, много лет назад, одно место, которое называлось «Весеннее солнце». Это был тихий городишко на правом берегу реки Топаз, а его жители были гномы и феи. Это были маленькие человечки, с телом как у людей, но большими цветными крыльями. Они жили в своих домиках, под прикрытием листвы и цветов, они любили играть на лугах около реки, но никогда не переплывали ее, чтобы попасть на другой берег. Левый берег реки принадлежал людям, поэтому гномы не могли там жить.

Они могли только смотреть издалека на тот густой еловый лес, который вел к Долине Людей, у подножия горных цепей, где люди поселились много лет назад после большого наводнения, которое разрушило их поселение на Горе Тишины. Гномы, феи и люди не могли встречаться. По легенде, рассказанной маленькими феями, страшное наказание настигнет того, кто даже по ошибке пересечет реку и встретится с человеком. Кто-то говорил, что с небес спустился луч солнца, обволок фею и увлек ее за собой наверх. Кто-то другой говорил, что фея заснула и не проснулась, а кто-то еще говорил, что это все неправда, потому что по ту сторону реки спрятаны несметные сокровища из золота и серебра, которые могли бы обогатить целые поколения, и только Великий и Просветленный Вождь знает, где они находятся.

Между феями царила дружба, никто никогда не слышал о ссорах или раздорах между ними в течение многих лет. Они жили мирно, в том числе и благодаря мягкому климату, который дарил им прекрасные солнечные дни, чтобы они могли отдыхать под деревьями или собирать на ужин землянику. Тата, Пата и Бата были три молодые феи. Было известно, что в День Радуги им придется войти в Общество Взрослых. День Радуги празднуется только раз в три года и обозначает начало взрослой жизни для молодых фей. После этого феи смогут покинуть родительский дом для того, чтобы жить одни и искать себе мужа. Это прекраснейший праздник, полный красок, песен, танцев, сладких угощений, который начинается на рассвете, а заканчиватся на закате первого дня весны. Подготовления занимают много времени, иногда даже длятся месяцами. Нада подготовить место, одеяния и желание, которое будет необходимо загадать. Вот, тот момент когда нужно загодать желание и который феи так нетерпеливо ждут, каждая из них должна сказать Великому и Просвещенному Вождю то, что бы она хотела получить, а он, слегка перед этим подумав, закрывает глаза и произносит наизусть волшебное заклинание и … паф! Желание сбыватся!

В тот день, сидя под цветущей магнолией, Тата, Пата и Бата как раз говорили про это:

«Я бы хотеле чтобы мои крылья стали еще более разноцветными, и чтобы по краям было побольше розового», сказала Тата.

«Я бы хотела, чтобы мои волосы были длинее и светлее», сказала Пата.

«А ты, Бата чего бы хотела?»

«Я… я еще точно не знаю», призналась Бата.

«Как так, завтра великий день, а ты еще не знаешь чего хочешь?», удивленно воскликнули ее две подруги.

«То есть… я… я знаю, чего бы я хотела, но никто никогда не сможет выполнить моего желания, даже вы бы не смогли меня понять!».

Сказав это, Бата разразилась слезами и всхлипываниями. Подруги ее обняли, стараясь утешить, но Бата, похоже не намеревалась прекращать плакать.

Потом она вытерла глаза, посмотрела на подруг и сказала.

«Я влюбилась в человека, подруги мои!»

За этим последовало долгое молчание, Бата сидела с опущенной головой, а Тата и Пата пораженно смотрели на нее.

«Но… Бата! Что ты такое говоришь? Это невозможно, не можешь влюбиться в человека, потому что ты нигде не могла бы его увидеть! Люди живут по ту сторону реки, и мы не можем перейти к ним, а они не могут перейти к нам».

«Да, я его видела, я уже много месяцев как его вижу, он приходит ко мне во сне, а вы точно знаете, что все сны – правда. Он прекрасен и так нежно со мной разговаривает! Я обожаю слушать его мелодичный голос, он мне рассказывает про все те красоты, которые находятся по ту сторону реки, об ароматах, о цветах, о снеге, падающем с небес…»

«И что же это такое “сне”?»

«Снег, Пата, снег! Это такая белая и мокрая штука, которая зимой падает с неба и покрывает все белизной!»

«И ты думаешь, в этом есть что-то хорошее?»

«Девочки, дело не в этом. Хорош снег или нет, дело не в этом! Дело в том, что ты, дорогая Бата, ты прекрасно знаешь, что на строжайше запрещено встречаться с людьми, ты должна выбросить из головы эти глупости, если не хочешь завтра натворить чего-нибудь!»

«Вот видишь, ты не понимаешь, что я его люблю!»

«Но как же можно любить кого-то, кого раньше никогда не видела?

«Но я же тебе сказала, что хорошо его знаю, мы разговариваем все ночи напролет, я все о нем знаю!»

«Девочки, я думаю, что будет очень трудно сказать об этом Великому и Просвещенному Вождю. Бата, ты рискуешь своими крыльями, ты прекрасно знаешь об этом!»

«Ничего я не знаю. И вы тоже не знаете! Нам с самого рождения рассказывают эту легенду, но еще никто сам в этом не убедился. Не будьте глупыми и раскройте глаза, это все обман, нам это рассказывают только чтобы запугать! Ох, девочки, если вы мне не поможете, то от кого мне ждать помощи?»

Ни Тата ни Пата не ответили подруге. Они огляделись вокруг себя, чтобы убедиться не услышал ли их кто-нибудь, а, потом, взяв подругу за руки, отпрвились в свое секретное убежище Позолоченную Пещеру.

«Ну хорошо. Теперь давайте присядем здесь и поищем решение что делать, потому что должно же быть какое-нибудь решение. Итак Бата, расскажи нам с самого начала всю историю во всех подробностях!», сказала Пата.

«В первый раз это случилось два месяца назад. В ту ночь было полнолуние, я поужинала, пожелала спокойной ночи папе и маме и пошла спать. Мне очень хотелось остаться одной. Сама не зная почему, я чувствовала себя странно, а потом я заснула. И пришел он, высокий мужчина с темными волосами и зелеными глазами. Он протянул руку и дотронулся ладонью до моей щеки. Внезапно я проснулась, сердце сильно стучало у меня в груди, я посмотрела вокруг себя но никого не увидела. И все же я была уверена, что кто-то дотронулся до моей щеки. Я постаралась снова уснуть, но все мои усилия были тщетными, мы была слишком возбуджена. На следующую ночь произошло тоже самое. Он сказал, что мне не нужно бояться, он не хотел причинить мне зла. Он просто пришел, чтобы забрать меня, потому что мне было предназначено быть вместе с ним. Он сказал, что его имя Ланцилот, и с тех пор он станет приходить ко мне каждую ночь. Я уверяю вас, девочки, так все и было. Мы даже здесь побывали вместе, мы приходили сюда на прошлой неделе. Мы спрятали букетик незабудок прямо там, где ты сидишь сейчас, Тата. Если ты мне не веришь, посмотри сама. Я поведала ему свое желание, а он сказал, что будет со мной в тот день и мне не стоит бояться, потому что он будет держать меня за руку. Поймите, я люблю его, я провела в его компании чудесные ночи и не хочу потерять шанс всей своей жизни из-за той глупой легенды. Если завтра у меня не хватит мужества сказать об этом, я все потеряю, потому что он все для меня.

Я никогда не узнаю вкус его губ и тепло его тела, если не проявлю смелость, и вы должны придать мне эту смелость, прошу вас!»

«Как прекрасно то, о чем ты говоришь Бата. Я надеюсь, однажды, испытаю те же самые чувства, что испытываешь ты. А он тебя действительно любит?», спросила Тата.

«Да, а иначе он не пришел бы ко мне во сне. Он говорит, что наша судьба уже прописана в Великой Книге и никто не сможет нам помешать».

Тем временем свет уступал место темноте, и день радуги приближался. Две подруги никак не могли ничего придумать, чтобы помочь Бате, они осознавали, что если она завтра все расскажет, случится обязательно что-нибудь ужасное. Они также понимали, что их подруга говорит о глубоких и искренних чувствах, и ничто не смогло бы заставить ее передумать. Внутри у Баты была любовь и именно она придавала ей силу, чтобы бороться. Никто прежде не осмелился принародно говорить о людях, даже не знаю из-за страха или просто потому, что никого это не интересовало. Теперь же эта юная фея решила, что было что-то более важное, чем легенда. Это все ради того, которого она дышала, им грезила и ради него она смогла бы рискнуть собственной жизнью. Нет необходимости рассказывать все подробности того, что произошло в тот день, потому что легенды часто описывают реальность. Скажу только, что когда Бата высказала свое пожелание Великому и Просветленному Вождю, все присутствующие разом замолкли, лица ее родителей исказила гримаса боли, Тата и Пата начали плакать, а глаза Великого и Просветленного Вождя наполнились ненавистью к молодой фее. Именно в этот момент появился он на том берегу реки, и все повернулись, чтобы посмотреть на него. Кто-то же, наоборот, отвел глаза в страхе или в замешательстве. Бата же, обернувшись к своим родителям, обняла их и просто сказала:

«Я делая это ради своей жизни. Он – это моя жизнь! Не ненавидьте и не осуждайте меня за это, прошу вас!

Потом она подошла к подругам, они взялись за руки и встали в круг и, глядя друг другу в глаза, хором произнесли:

«Никогда ничто и никто не сможет нас заставить забыть друг друга!»

В этот момент Бата приблизилась к реке и, не оборачиваясь, в ее мыслях еще был страх, но сознание того, что она вскоре обнимет своего Ланцилота, заставляло забыть ее све дурные мысли. Она взмахнула крыльями и перелетела на другой берег. Они долго смотрели друг другу в глаза и никто ничего не говорил. Они просто смотрели дуг на друга. Она читала его мысли, а он впитывал ее. Бата протянула руку, чтобы притронуться к его щеке, а он притянул ее всю к себе и нежно обнял, будто опасаясь причинить ей боль.

«Не бойся Бата, я здесь. Я всегда буду с тобой, куда бы ты не пошла, я последую за тобой».

Внезапно небо потемнело, тучи стали затмевать солнце.

«Я не боюсь, обними меня крепко».

В тот же самый момент нечто спустилось с небес и поглотило их обоих. Это не был луч света, а скорее нечто прозрачное, что, подняв, закрутило их в воздухе в течение нескольких минут. Звучал какой-то странный шум, будто листва вихрем гонялась по поляне, ветви деревьев шевелились и странный холодный ветер объял все в округе.

«Ветер! Это зовется ветер! Они будут вынуждены терпеть всю жизнь как он их бросает туда-сюда! Это их наказание! И слышите ли вы этот шум? Это их голоса, они просят у нас пощады. Вот вам урок: любовь – это не всегда легко. Она не всегда бывает справедливой, и не всегда является самым важным в жизни, но, вероятно, для Баты то было именно так. В жизни надо выбирать! Нужно учиться принимать решения не только сердцем, но и разумом, даже когда чувства начинают полностью затмевать реальнось. Я уверен, что для Баты то решение, которое она приняла, является верным, она пожертвовала своей жизнью ради любви к нему. Они навсегда остануться вместе, хотя и всегда будут терпеть мучения. Но их любовь никогда не закончится».

«Мама? А это правда, что “навсегда”?»

«Да Кристин. Это навсегда».

«Ты мне расскажешь ее еще раз?»

«Спи сейчас, сокровище мое, спокойной ночи».

На следующее утро, когда я проснулась, я нашла Джона лежащим на боку. Он смотрел на меня, его лицо было безмятежно, когда он пожелал мне доброго утра. Я ответила на его приветствие улыбкой, лежа и потягивая руки и ноги.

«Ты хорошо спала?». Его глаза блестели, отражая солнечный свет, проникающий в комнату через шторы.

«Я спала прекрасно, как королева. Я ожидала, что мне всю ночь будут сниться кошмары, но я великолепно выспалась. Мне даже сны снились!».

«Хорошо, счастлив этому»,

«Ну каковы планы на сегодня, мой дорогой сообщник?», спросила я подмигивая ему, заключив его в страстные объятия.

«Ты имеешь ввиду в постели?», спросил он подзадоривая и поглаживая мои спину и ноги своими горячими и нежными рукми.

«И это тоже… но давайте-ка расставим приоритеты, мой любезный господин! Сначало надо раскопать мое прошлое!», с силой ответила я, вскакивая с кровати, хлопнув его рукой по плечу.

Я была полностью обнаженной. Джон не сдвинулся с места, и когда я повернулась к нему, увидела, что он наблюдал за мной. Я почувствовала, что он осматривает меня, проникает в мою сущность, но мне это не было неприятно. Я постаралась прикрыться, стараясь не привлекать лишнего внимания.

«Ты стесняешься?», спросил он таким тоном, будто бросал мне вызов, а потом послал мне рукой воздушный поцелуй. Я продолжала одеваться, не поддаваясь на его провокации, хотя и сама испытывала безумное желание.

«Ты собираешься выходить из дома в таком виде, Джон?».

«Ты ревнушь к тем женщинам, которые смогут меня увидеть, не так ли?».

«Безумно ревную!».

Джон улыбнулся, встал и оделся. Мы наконец вышли из дома.

«Мы сейчас пойдем к озеру и обойдем его полностью вокруг. Мы постараемся увидеть все стоящие там дома, чтобы понять, есть ли среди них тот, про который ты говоришь». Я кивнула, возбужденная и испуганная одновременно. Я шла навстречу своей собственной жизни, своему прошлому. Все это, тем не менее, могло бы оказаться полным фиаско.

«Джон, не скрою, что я испытываю некий страх».

«Страх перед чем? Не стоит бояться. Если то, что тебе пердставляется в твоих вопоминаниях имеет какой-то смысл, если как-то совпадает с реальностью, то мы это узнаем. Если же напротив, это все является плодом твоего воображения, то тогда станет ясно, что тебе это надо будет принять как есть и смириться. Окончательно.»

«А что ты тогда обо мне подумашь?», спросила его встревоженно.

«В котором из этих случав?».

«В обоих».

«Меня бы порядочно сбило с толку, если бы я узнал, что удиденное тобой совпадает с действительностью. Тем не менее я не говорю, что не верю твоим словам, прошу меня понять, в противном случае мы бы не сидели сейчас вместе с тобой в машине».

«Да, но ты ищешь ответ на свой вопрос. Наверное, ты даже не задумываешься о последствиях, которые этот овет может спровоцировать». Джон не ответил, вероятно я была права.

Озеро было уже близко, оно было расположено всего в двух километрах от дома Джона. Пейзаж был просто великолепен: все было полностью покрыто снегом, нападавшим незадолго до того. Мне открылся вид на гладкую поверхность озера, на котором тут и там была короста льда. Деревья, стоящие вдоль его берегов, едва выдерживали на своих ветвях тяжесть насыпавшегося снега, который начинал уже опадать на землю.

Дома, стоящие тут и там, были разделены между собой парковками для автомобилей, стоящими под нетронутым покрывалом снега. Заснеженные горы Валловы представляли собой драгоценную рамку для такой сказочной картины.

«Как ощущения, Кэйт? Такой пейзаж ты ожидала увидеть?», спросил Джон, продолжая медленно вести машину и замедляя только тогда, когда мы подъезжали к перекрестку с дорожками или улочками, ведущими куда-то.

«Не знаю что и сказать. Сам пейзаж безусловно этот, но это может и ничего не означать. Мне необходимо увидеть какую-то деталь, дом, посмотреть на вид из окон его комнат. Именно эти образа так часто возникают у меня перед глазами. У меня нет четких воспоминаний самого места или озера», ответила я. До сих пор мы не увидели никаких следов того деревянного дома, которого мы искали, дома, покрашенного в красный цвет с белыми окнами.

«Мы проехали почти уже полностью все населенную часть Кэйт. Ты уверена?». Я немедленно почувствовала себя сбитой с толку. Надежда, внутри меня, начинала все больше и больше угасать. Тот замок, выстроенный в течение многих лет, оказался построенным без фундамента и начинал бесславно рушиться, преврашаясь в груду развалин, не имеющих для меня никакого значения. Мы полностью объехали озеро и оказались в исходной точке. Джон опустил голову, остановился и выключил мотор автомобиля. У меня не было сил посмотреть ему в глаза. Мне было очень стыдно за все, за себя и за собственное безумие.

«Ты не увидела ничего, чтобы тебя смогло заинтересовать Кэйт, я правильно понимаю? Ты в это уверена?», спросил он с доброжелательностью отца, который утешает разочарованную дочь, когда с ней происходит что-нибудь нехорошее.

Я кивнула головой. Разочарование овладело мною, и, постепенно, я начинала думать о том, чтобы сдаться.

«Хочешь, мы еще проедемся, чтобы ты смогла посмотреть получше и повнимательнее?», спросил он меня еще раз.

Я ответила легким пожатием плечей, сказав ему, что с меня хватат и мы могли вернуться домой.

Я не смогу найти ничего из того, что искала в этих краях. Мне очень захотелось расплакаться и я не сдержалась. Я выпустила со слезами всю боль из сердца, надеясь, что потом смогу воспрянуть с помощью Джона.

Он бы никогда не отказал мне в помощи. Я старалась понять, какова будет моя новая жизнь с этих пор. Я представляла себя освобожденной от рабства своего прошлого, которого в действительности и не существовало, но в то же время я чувствовала себя виновной, из-за того, что так испортила себе молодость. Я смотрела на большие деревья, согнутые под тяжестью снега, и чувствовала себя как они. Мне тоже приходилось нести на своих плечах непомерную тяжесть. Моя прошлая жизнь агонизировала, причиняя мне страдания своей пустотой. Ну все же, за-за чего же я страдала в действительности? Может быть потому, что думала, что стою вдвойне, а теперь поняла, что не мою составлять собой даже одну целостную личность. Перед моими глазами возник самый высокий пик горной гряды, которая окружала озеро, я почувствовала внутри себя еще раз эхо тех самых слов.

Я живу в Джозефе, в штате Орегон, в деревянном доме, находящимся на берегу озера Валлова, прекрасная зеркальная водная гладь которого расположена у подножия гор. Дом находится на небольшом мысе, который возвышается над озером по всей его протяженности, как и другие немногие дома, находяшиеся в этой зоне, где живут, в основном, крестьяне и пастухи. Гора Сакаджавеа хорошо видна из моего сада и из комнат, во всей своей внушительности и белизне снегов, покрывающих её в течение всего холодного времени года…

«Джон, остановись на секунду!».

«Что с тобой, Кэйт, ты меня почти напугала», ответил он чуть было не подпрыгнув.

«Посмотри на ту гору Джон, как она называется?».

«Это – Сакаджавеа. Самая высокая и красивая гора их всей горной цепы Валловы».

«Это там, Джон! Дом – там! Я сейчас это вспомнила. Там должен был мыс или что-то в этом роде. Дом находится именно там», возбужденно объясняла я ему, «Спальня расположена прямо напротив этой горы, так что ее хорошо видно из окна».

«Да, на озере есть небольшой мыс, там за деревьями. Но он спрятан он чужих взглядов из-за своего положения и его не видно с дороги. Мы могли его и пропустить». Джон быстро опять выехал на дорогу, не обращая внимание на клаксоны машин, которые мы обгоняли. Мы быстро добрались до непокрытой асфальтом дороги, и Джон остановил машину.

«Выходи Кэйт, отсюда мы пойдем пешком».

Мы вышли из машины и пошли по этой дорожке, она была очень маленькая и заросшая деревьями и кустарником, из-за которых проход по ней показался бы кому угодно весьма трудным. Было очень трудно пробраться, в особенности еще и из-за снега, затвердевшем на морозе и из-за ледяной коры, сформировавшейся под толстым слоем снега. От всего этого мы часто теряли равновесие и нашь путь становился все труднее и опаснее.

«Давай-ка будем осторожнее и постараемся не упасть Кэйт. Если мы поранимся, нам предется прекратить нашу прогулку. Держи меня крепко за руку». Поддерживая друг друга и держась за руки, мы прододжили нашу ходьбу еще в течение многих нескончаемых минут.

Растительность становилась все гуще, в некоторых местах снег уже не доставал до земли. Это позволило нам ускорить шаг и идти более уверенно. Наконец, листва раздвинулась, и перед нами открылся залитый светом мягкий и ровный ковер из белого снега. Не было видно никаких человеческих следов, разве что тут и там виднелись следы от птичьих лап на снегу, и, судя по их глубине, птицы должны были быть довольно крупными и увесистыми. Я подняла взгляд и окаменела: перед нами стоял красный деревянный дом, уже порядочно поврежденный временем, с белыми покосившимися окнами. Он находился как раз на небольшом мысе над озером и, перед ним, виднелась гора Сакаджавеа во всей своей мощи. Этого дома было совсем не видно со стороны дороги, его хорошо скрывала густая растительность, находящаяся за ним и гарантирующая полнейшую защиту от любовытных взглядов прохожих. На окнах отсутствовали ставни, но несмотря на это стекла первого этажа были целыми, хотя и очень грязными. Было разбито только несколько стекол на верхнем этаже.

«Вот, Джон! Вот он. Это мой деревянный дом, мой красный дом!» гордо воскликнула я. Моментально исчезли все мысли о моем безумии, которые уже начинали закрадываться ко мне в голову несколько минут назад. Джон удивленно смотрел на дом.

«Давай подойдем поближе Кэйт!», ответил он, не глядя на меня, тоже очевидно дрожжа от возбуждения. Он тоже торопился и хотел как можно быстрее во все разобраться. Я взяла его за руку и крепко сжала. Она была очень теплой, в отличии от моей, которая казалась ледяной. Мы обошли вокруг дома и сразу заметили, что тот полностью заброшен. Отделка внутри была оставлена в натуральном дереве. Может это и было совпадение, но это уж слишком странное. Слишком много вещей сопадало. Даже Джон, по всей видимости, начинал смиряться с вероятностью, что мой рассказ является действительностью.

«Ты когда-нибудь видел этот дом раньше, Джон?», спросила я его глядя в глаза.

«Никогда раньше Кэйт. Этот дом явно заброшен, в некоторых местах его структура кажется даже что шатается. Ты видишь как прогнулась крыша? Она может провалиться под тяжестью наваленного на нее снега! Я сильно сомневаюсь, что она сможет выдержать его вес».

«Давай зайдем!», повелела я. Я уже не могла сдерживать волнение.

«Нет Кэйт, ты сошла с ума? Если нас кто-нибудь увидет, если нам на голову что-нибудь упадет, что мы будем делать? У нас будут проблемы, ты знаешь об этом?», ответил он.

«Джон, давай зайдем! С нами ничего не случится, и нас никто не увидит. Посмотри вокруг, мы же полностью от всего изолированы! Кто нас увидит?».

Джон колебался, он не решался. Я посмотрела вокруг и увидела черепицы шифера на земле, прислоненные у стене дома. Я взяла одну достаточно большую, чтобы не порезать себе руки, и разбила ею стекло окна, находящегося прямо передо мною. Острые осколи осыпались по всему полу внутри комнаты.