Текст книги "Топтала"

– Понятно, – подытожил Алексей. – Но Германа убили, и, значит, он кому-то мешал. Кому?

– Я высказал свои домыслы.

– Кто после смерти Германа займет его место? – поинтересовался Алексей.

– Никто. Политиков и бизнесменов его масштаба в стране больше нет.

– Так что же, ваша компания исчезнет?

– Нет, простоим некоторое время на его идеях, но будем искать молодых стратегов. Благо Герман об этом заранее позаботился. Создал на конкурсной основе курсы молодых предпринимателей. Вел отбор лучших студентов во всех ВУЗах страны, посылал их учиться за границу. Вот вам еще одно проявление его стратегической мысли. Готовил себе и мне смену. Понимал, что рано или поздно нам придется уйти на покой, и ему очень не хотелось, чтобы компания, наше детище, плод многолетнего труда развалилась, лопнула как мыльный пузырь. У нас работают молодые талантливые парни, на всех ступенях бизнеса, и им продолжать наше дело.

– Никто из этих молодых и талантливых не мог его… Чтобы быстрее занять его место.

– Нет. Мы людей проверяем, готовим, и, как я вам уже сказал, они только смена. К оперативной информации они пока не допускаются, права слова не имеют. Надо многолетним самоотверженным трудом заслужить высокого поста и огромных денег, которые этот пост сулит. В условиях конкуренции, но не с руководителем, а между собой.

Алексей и Михаил смотрели на вице-президента, на его седые волосы, лицо в морщинках, на глаза усталого, немолодого человека, подумывающего об отдыхе и покое. В глазах проглядывалась озабоченность, тревога и скорбь. Герман был его компаньоном, другом, и Копысов, потеряв его, сильно страдал.

Опера распрощались с вице-президентом, вышли из здания, сели в машину и помчались в управление.

Глава 13

Получив ориентировку на Петровского, Сергей решил последить за ним, в надежде, что тот выведет на сообщников. Он поел в Макдоналдсе, прихватил с собой несколько гамбургеров, минералку и поехал в центр, на Сретенку, где находилась квартира режиссера. Краснов поставил машину напротив подъезда на противоположной стороне, поудобней устроился в кресле, включил музыку и стал ждать.

Он видел желтый «Лотус» у входа, с номерами, соответствующими номерам клиента, и надеялся, что Расписной дома – так окрестил режиссера Сергей. Он приготовился провести в дозоре несколько часов, но вдруг подъездная дверь открылась, и на пороге появился объект слежки. Он был в легких кремовых брюках, белых ботинках, светлой шелковой рубахе. В руке лежала борсетка, на поясе висел сотовый телефончик, левое запястье сжимал браслет часов, а правое – толстая золотая цепь. Такая же болталась на мускулистой шее. Рубаха была с коротким рукавом и на предплечьях виднелись разноцветные наколки. Красовался и дракон с девушкой.

«Модник да и только», – подумал сыщик, глядя на вальяжного надменного парня. Тот вразвалочку проследовал к «Лотусу», щелкнул сигнализацией, отворил дверцу, плюхнулся в кресло, завел двигатель и устремился в образовавшуюся брешь между машинами. «Мерседес» сыщика последовал за ним.

Они колесили по городу без толку и умысла около часа, и Сергей не понимал, зачем Петровскому это нужно. Тот ехал и ехал, нигде не останавливался, но и от возможной слежки оторваться не пытался. Создалось такое впечатление, что он просто катается. Сергей следовал за ним неотступно, не упускал его из виду, но и не приближался.

И вот наконец Расписной приехал на Лесную улицу, что в районе Белорусского вокзала, и встал у бордюра. Из припаркованного сзади «Фольксвагена» вышла высокая дама в черном и села в «Лотус». Шляпка, черный парик и темные очки скрывали лицо, но Сергей узнал Анну Фрейн. Узнал по прекрасной грациозной походке. «Лотус» рванул с места и, лихо маневрируя, скрылся за машинами.

Спортивные кары ниже обычных, и в потоке их легко потерять. Следить Краснову стало тяжелее, но он не отставал. Многолетний опыт оперативной работы даром не пропал.

«Лотус» несся по городу с умопомрачительной скоростью, обгоняя одну машину за другой. На поворотах он ехал с заносом и свистом шин об асфальт. Сергей жалел «Мерседес», на виражах притормаживал, боясь вылететь на тротуар. В этом случае слежка оказалась бы законченной.

И вот беглецы выехали за пределы города и понеслись по Ленинградскому шоссе. «Лотус» понемногу удалялся, почти скрылся из виду и детектив начал нервничать. Упускать Петровского не входило в его планы – слишком много зависело от этой погони. Наконец он плюнул на все, нажал на педаль газа и погнал так, будто преследовали его. Через минуту он снова увидел впереди низенькую широкую иномарку цыплячьего цвета и успокоился.

Погоня продолжалась уже час, и машины уехали от Москвы на сто километров.

«Куда они гонят, – думал Сергей, – в бега собрались, что ли? Дача Анны находится совсем в другой стороне, а у Петровского по документам она в Томилино».

А двигались они в дом, снятый режиссером на лето. Но Сергей этого пока не знал.

Через несколько минут «Лотус» сбросил скорость и свернул с трассы на проложенную в лесу асфальтовую дорогу. Поселок «Медное» – прочитал Сергей на придорожном указателе.

Краснов не отставал, но старался на глаза седокам преследуемым не попадаться. Держался в отдалении. Те въехали в небольшой поселок без названия и остановились у высокого кирпичного добротного забора. За ним виднелась крыша высокого особняка.

Сергей тормознул в начале улицы, заехал за куст, остановился и стал наблюдать.

Петровский вышел, отпер ворота, сел в машину и вкатился на участок. Воротины захлопнулись и скрыли наблюдаемых из виду.

Сергей помедлил немного, потом включил скорость и покатился по улице. Напротив дома приостановился, осмотрел забор, проехал дальше и встал за кустом. Взял с собой камеру, оружие, запасные аккумуляторы и вышел.

Закрыв дверцу, направился к особняку, дошел до высокого кирпичного забора, а потом вдоль него. В зарослях боярышника залез на забор и перемахнул на участок.

– Лишь бы собаки не было, – прокряхтел он.

Оглядев участок и не заметив признаков четвероногих хозяйских друзей, пригнулся и побежал к застекленной веранде.

Дом был большой, красивый, но ему недоставало той дороговизны и роскоши, сквозящей в каждом камне Фрейновского особняка.

Тихо ступая, Сергей подошел к распахнутому окну веранды, и, заглянув в него, увидел Анну и Петровского, сидящих в креслах возле невысокого стеклянного журнального столика. На нем возвышалась бутыль шампанского, а в вазе лежали фрукты. Коробка конфет завершала композицию.

Краснов следил из-за занавески, не боясь, что его заметят. Режиссер откупорил шампанское и наполнил высокие хрустальные бокалы. Анна сняла черный парик, очки, отстегнула длинную юбку, стянула блузку и осталась в коротком тонком обтягивающем ее прекрасное тело платье. Оно поблескивало чешуйками, как змеиная кожа, и делало Анну еще прекрасней.

Распустив светлые волосы, она взяла пальцами с длинными черными от лака ногтями бокал, они чокнулись и выпили. Сергей вынул пистолет, передернул затвор и, тихо ступая, пошел к открытому окну.

Вдруг запищал телефон на журнальном столике. Анна взяла его и поднесла к уху.

– Да, – произнесла она. В трубке забубнил голос, Анна слушала, и лицо ее мгновенно вытянулось от ужаса. Наблюдавший за ней Сергей понял, что ей сообщили что-то очень важное. Анна сказала Петровскому одно слово и резко встала. Вскочил и режиссер. Сергей понял, что пора действовать, схватился руками за подоконник, подтянулся, перекинул ногу в окно и запрыгнул на веранду.

От неожиданности Анна вскрикнула и отскочила к стене, Славик сделал шаг навстречу, размахнулся и хотел ударить Сергея, но тот врезал ему в челюсть первым. Режиссер рухнул на ковер возле камина и потерял сознание. Выставив пистолет перед собой, Краснов подскочил к испуганной Анне, приставил ствол к ее глазу и рявкнул:

– Не ожидала меня увидеть, сука. Теперь ты чистосердечно признаешься в убийстве Германа Фрейна, расскажешь перед камерой, почему со своим дружком решила убрать его. Напишешь признания на бумаге, а потом поедем в МУР. – Сергей был зол как никогда. Ему очень хотелось отдубасить красавицу, наставить синяков и шишек на ее прекрасное личико, сделать его похожим на лицо профессионального боксера после проигранного боя. Он схватил ее за горло, размахнулся пистолетом и хотел садануть рукояткой под глаз, но вдруг на голову ему обрушилась бутылка шампанского. От удара она разлетелась в игристую пыль. Сергей вздрогнул, потерял сознание, руки его опустились, он навалился на Анну и по ней осел на пол.

– Ты вовремя, а то я уж думала, он меня пистолетом трахнет, – улыбаясь, произнесла Анна. Девушка в черном лайкровом комбинезоне – стриптизерша из ресторана, выбросила горлышко бутылки, отряхнула руку, перешагнула через тело Краснова и пошла к креслу.

Анна наклонилась над Петровским, потормошила его, а тот только замычал.

– Вырубился.

– Мужики в нокауте, – произнесла танцовщица, плюхнулась в кресло и закинула красивые ноги на стол. Поправила черные волосы и облегченно выдохнула.

– Надо привести в чувство Владика, а этого спустить в подвал и связать, пока не очнулся, – произнесла Анна.

Глава 14

В восемь часов вечера все собрались на совещание в кабинете Максимова. Настроение у всех было подавленное, и офицеры молчали. Полковник тоже был расстроен.

Он как всегда развалился в своем кресле у рабочего стола, Алексей занял стул в углу кабинета, а Долгов и Михаил облюбовали места у стола.

Пришел Володя и положил перед шефом результаты всех экспертиз, проведенных за этот день. Максимов открыл папку, мельком просмотрел листы и отложил.

– Ну что скажете, господа сыщики, – начал шеф. Он всегда так начинал, когда у него было хреновое настроение и он хотел дать всем взбучку. – Воскресенье кончилось. Завтра в десять ноль-ноль я буду с докладом на ковре у Кошелева. И что я ему скажу?

Все насупились – выговор никому получать не хотелось. Но не это портило настроение оперативникам. Они проиграли партию с преступниками. Все понимали, что Краснов невиновен, а Анна – да, но доказать это не могли.

– Что мне сказать генералу? Мы вляпались в дерьмо и по горячим следам убийство крупнейшего российского олигарха не раскрыли. Краснов его не убивал, но доказательств этому нет. Напротив, есть доказательства, что убийца он. – Полковник обвел суровым взглядом всех присутствующих.

Алексей, как командир группы, обычно принимал гнев шефа на себя и тут не отступил.

– Я считаю, что у нас есть косвенные доказательства вины Анны Фрейн. Надо просить руководство дать нам время, неделю, две – и мы дело раскроем. Куда спешить-то, Краснов все равно не пойман.

– За это я тоже получу по первое число, – вставил Максимов.

– Хотите, я пойду с вами к Кошелеву и повторю все, что сейчас сказал вам, – спокойно произнес Фомин. – Скажу, что Краснов невиновен, что такие, тщательно подготовленные заказные убийства за два дня не раскрываются, и приведу доказательств.

– Я это могу и сам сказать, но если не терпится получить по голове – пошли.

– Ну сами посудите, Николай Иванович, – начал Алексей. – За эти два дня мы выяснили, что только Анна была заинтересована в смерти Германа.

– Это не совсем так, – парировал Максимов. – Зам Германа Копысов мог вам лапши на уши навешать. Сам заказал босса, а на жену свалил. Он получит рычаги управление империей Германа Фрейна, а это миллиарды долларов дохода и проценты с них. В направлении этого Копысова надо еще покопать. Во всех делах об убийствах крупных воротил бизнеса прямо или косвенно фигурируют соратники. Только свои могли убрать Германа, только свои. Или жена, или друзья. Друзья в кавычках, разумеется. – Максимов встал и пошел по кабинету.

– Ну вот, есть направление для дальнейших оперативных разработок. Надо ходатайствовать у руководства о продлении дела. Плевать на прессу, плевать на всех. Надо копать дальше.

– Надо копать, надо копать, – ехидно передразнил полковник. – Я и сам знаю, что надо, но согласятся ли Кошелев и прокуратура. Им сверху каждый день достается, захотят они пойти к министру с таким предложением? Осмелятся ли? Им проще закрыть дело, объявить Краснова в федеральный розыск и баста. Поймают его менты – молодцы, а нет – с них взятки гладки.

– Политика, я понимаю, но когда решается судьба нашего товарища, я…

– Стоп, – повысил голос полковник, и Алексей умолк. – Демагогии не надо. Если на чаши весов лягут судьба Сергея Краснова и твоя судьба, я уверен, ты поступишь в своих интересах. Как и каждый из нас. – Максимов обвел взглядом всех.

Все молчали. Алексей понурился и тяжело вздохнул.

– Поэтому вложим судьбу Краснова в его собственные руки и будем ждать. Я постараюсь убедить генерала в целесообразности продления дела в связи с его экстраординарностью и буду ходатайствовать… А как он поступит – не знаю. Может, он тоже за спокойное, без горячки расследование. – Максимов сел в кресло, положил ногу на ногу, взял остывший чай в подстаканнике и сделал глоток.

Ночь раскинула свой черный платок над землей и погрузила ее во тьму и спокойствие. Сколько прошло времени, Краснов не знал. Медленно приподнял веки и осмотрелся. Он лежал на холодном каменном полу в подвале какого-то дома. Под потолком тускло светила запыленная лампочка без абажура, в углах и у стен валялась мебель: старые стулья, матрацы, хлам, годами скапливаемый нерадивыми хозяевами. Дышалось тяжеловато, хотя маленькая форточка в паутине была приоткрыта. Сильно болела голова, правая ее часть, и нестерпимо хотелось пить. Во рту пересохло, точно после пьянки.

Сергей шевельнулся, внутренним взором «осмотрел» свое тело и нашел его в плачевном состоянии. Ноги и спина от долгого лежания в одной позе затекли, похолодели, и, кажется, он простудил поясницу. Он хотел принять более удобное положение, но тело с первого раза не послушалось. Его правая рука была пристегнута наручником к толстой трубе и мешала шевельнуться. Стальное кольцо больно сжимало запястье и острый край резал кожу. О том, чтобы сломать браслет, речи не было. Он осмотрел трубу, взялся за нее рукой, дернул пару раз, но она оказалась крепкая и даже не прогнулась.

Краснов некоторое время лежал и вспоминал, что с ним произошло, а когда наконец вспомнил – мысленно проматерился.

«Нельзя лезть сломя голову в неизвестный дом. Не изучив обстановки, постояльцев. Может, там взвод солдат. Вот и попал впросак – получил по затылку, и как выбираться из этого положения, не знаю».

Наконец нога согрелась, спина отошла, и сыщик решил действовать. Он привстал, потянулся ногой к куче хлама, зацепил носком ботинка моток алюминиевой проволоки и попытался притянуть к себе. С первого раза у него это не получилось, а вот со второго…

Когда спасительная проволока была в руке, Сергей взял валявшуюся рядом ножку от разломанного стула и пару раз сильно ударил по кончику проволоки, отчего тот сплющился и согнулся. Вставив самостийную отмычку в замок наручников, он без труда его открыл. Вынул руку, встал, отошел от стены и размял похолодевшее тело – потянулся, сделал несколько махов и боксерских ударов по воздуху.

Он нашел в куче мусора стальную трубу и решил использовать ее для ведения боевых действий. Сжал металл пальцами, со свистом махнул несколько раз по воздуху и по узкому проходу двинулся в глубь подвала. Шел между ящиками. Вдруг услышал скрип открываемой двери, насторожился, вернулся к батарее, сел на пол и вставил руку в наручник. Браслет защелкивать не стал, а сместил его вбок и задвинул рядом с замком. В любой момент мог скинуть кольцо и освободить руку. Трубу положил за спину – на всякий случай.

«Хотели бы убить – убили. Значит, я им для чего-то нужен», – подумал он и стал ждать.

Шаги приближались, и по ним Краснов понял, что идут несколько человек. Он решил действовать осмотрительно и не спешить. Через мгновение из темноты вышел Петровский, за ним Анна и следом ресторанная стриптизерша. Она была в неизменном лайкровом черном комбинезоне, режиссер в старых джинсах и темной футболке, а вот Анна разоделась, как на парад. На ней красовался белый блестящий пиджак, короткая белая юбка той же ткани, а под пиджаком – короткая, по пупок, узкая белая футболочка. Груди выпирали под ней великолепными буграми. Было видно, что о трауре она не вспоминает, хотя Герман Фрейн похоронен еще не был.

Все трое встали перед горе-детективом и с сожалением взглянули на него. Он немного изменил положение и с опаской взглянул на пришедших. Их появление не предвещало ничего хорошего.

Анна заняла позицию в центре, расставила ноги так, что Сергей заметил ее беленькие трусики, уперла руки в бока и изрекла:

– Попался, голубок, в собственный кукан. Думаешь, ты нас выследил? Нет – мы тебя. Ольга за тобой двое суток ездила. С того самого дня, когда ты вернулся в мой дом и взял в заложники одного из ментов. От муровцев ты уехал, а от ее маленькой беленькой машинки – нет. И Владик ей помогал. Он влез в твой офис в тот момент, когда ты там видеокамеру забирал, и затеял с тобой драку. Продемонстрировал свои наколки, и ты, как опытный сыщик, его по ним вычислил. Ты начал за ним следить, и он привел тебя сюда, в этот дом. Он его снял специально для того, чтобы тебя грохнуть. Теперь мы тебя убьем, а тело в лесу закопаем. Краснова Сергея Сергеевича объявят во всероссийский розыск, но никто никогда не найдет. Здорово придумано. Убийство Германа свалят на тебя, а я останусь чиста и девственна, как ландыш весной. – Анна улыбнулась, показав белоснежные ровные зубы и сверкнув недобрым взглядом. – Кончай его, – приказала она Петровскому. Тот вынул из-за пояса пистолет Сергея и передернул затвор.

– Зачем ты убила Германа? – спокойно спросил сыщик.

– Старый хрыч решил со мной развестись и лишить наследства. А я хочу быть богатой, очень богатой, жить как пожелаю, делать что хочу, любить кого хочу, и чтобы никто мне в этом не мешал. А он вздумал ревновать, импотент чертов, поэтому пришлось его ликвидировать, пока наследство оформлено на мое имя. Все здорово получилось, правда? – Анна усмехнулась.

– Правда, правда, лихо ты меня подставила, – угрюмо пробубнил сыщик.

– Я все сама придумала – тебя наняла и Германа убрала, а Владик с Ольгой помогли мне осуществить план.

– Я догадался, что он у меня ключи вынул, когда мы занимались сексом. Съездил в мой офис, привез пистолет и пристрелил Германа. Потом подбросил ствол в багажник моей машины, а ключи – в карман брюк.

– Правильно, только в одном ошибся. Германа я сама пристрелила из твоего пистолета. Собственноручно. Мы его держали несколько дней в комнатке в подвале моего дома, прикованного наручником к трубе, а потом поставили к двери и шлепнули. И тебя шлепнем. Давай. – Анна кивнула режиссеру.

Тот сделал шаг вперед, поднял пистолет и направил на Краснова.

– Стой, стой, я хочу сказать, – выпалил Сергей.

Сергей мог бы вскочить и кинуться на Петровского с трубой наперевес, но тот стоял в трех метрах от него и успел бы выстрелить. Умирать не входило в планы Краснова, и он решил схитрить:

– Я записал твое признание на видеокамеру, она в пряжке моего ремня, а магнитофон спрятан в кустах. Теперь вам всем крышка, и неважно, убьете вы меня или нет. Запись будет в МУРе, и вас арестуют, осудят, и наследства ты, Аня, не увидишь.

– Что, – удивилась красавица, – что ты несешь, урод? Проверь, – она кивнула Петровскому, и тот подошел к Сергею. Нагнулся, отстегнул ремень и выдернул из брюк. Повернув пряжку, приподнял крышку и увидел глазок миникамеры и плату передающего устройства.

– Вот сукин сын, – хмыкнул Влад, – камеру с собой носит.

– Есть? – удивилась Анна.

– Да, миникамера, а магнитофон не здесь, но где-то недалеко. Радиус действия передатчика не более ста метров.

– Наверное, в его «мерине», – добавила Ольга. – Когда он из машины вышел, то сразу направился к дому и в кусты не залезал.

И она оказалась права. На всякий случай, до слежки за Петровским, Краснов установил камеру в пряжке ремня, а принимающее устройство и магнитофон в салоне «Мерседеса». Признание Анны было записано на пленку, и запись эта была в его машине. Преступники могли открыть иномарку и забрать ее, но не это сейчас заботило Сергея. Его жизнь висела на волоске, и надо было в первую очередь спасать себя.

Петровский рассматривал камеру и руку с пистолетом опустил. Он отвел взгляд от Сергея и тот воспользовался его оплошностью. Вынул руку из наручника, схватил трубу, вскочил и бросился на режиссера. Тот от удивления рот открыл, а Анна и Ольга завопили в ужасе, как свиньи недорезанные. Петровский вскинул пистолет, но Краснов саданул трубкой по кисти, и оружие улетело в кучу хлама. Второй удар сыщик нанес по шее, но режиссер загородился и труба рубанула как раз по наколке на предплечье. Дракон и красавица мигом распухли, посинели и слились в большую багровую блямбу.

Ольга кинулась к выходу, на бегу задела старый ящик, он упал, наваленные в нем пустые бутылки рассыпались, раскатились, а некоторые разбились. Стриптизерша добежала до лестницы и ринулась наверх.

Сергей врезал Владиславу по темечку, труба согнулась, из рассечения хлынула кровь, но тот успел ухватиться за руку Краснова и за его рубаху. Мужчины повалились на пол и кряхтя покатились по проходу. Тщетно пытались победить друг друга.

Анна схватила лежащий под стулом ремень Сергея и помчалась прочь. Краснов оседлал режиссера, врезал ему кулаком по лицу, и тот на мгновение отключился. Сыщик прыгнул вперед, дотянулся до ноги убегающей Анны, подхватил ее и девица шмякнулась на пол. Туфля слетела, но Анна вырвала ногу, вскочила, и устремилась к лестнице. На бегу наступила босой ступней на бутылочную стекляшку и сильно разрезала подошву.

Воли в красавице было не меньше, чем силы, она вскрикнула, присела он пронзившей тело боли, со скрипом в зубах поднялась и, хромая, заковыляла к выходу. Сергей хотел рвануть за ней, но Петровский вцепился в него мертвой хваткой. Пришлось еще пару раз ломонуть в режиссерскую физиономию и довести дело до нокаута.

Ольга вбежала в гостиную, не помня себя от страха заметалась по ней, пока следом не приковыляла Анна.

– Где ключи от его машины? – рявкнула она.

– На столе, – стриптизерша нуждалась в руководстве и без него не могла даже из дома выйти. Так испугалась. – Что делать, что делать? – причитала она.

Анна плюхнулась на диван, подняла окровавленную ногу, нащупала пальцами осколок, выдернула и отбросила в сторону. Увидев ее манипуляции, Ольга охнула, потеряла сознание и опустилась на пол.

– Дерьмо, – процедила сквозь зубы Аня, схватила со стола брелок от «Мерседеса» и метнулась к двери.

Сергей расшвырял гору старых учебников, выудил из-под них запыленный «Макаров», протер тряпкой и побежал к лестнице. Вырубленный режиссер так и остался лежать на полу.

Сыщик шел и удивлялся. Кровавые отпечатки подошвы вели вверх по ступеням, а оттуда в гостиную.

– Анька, что ли, ногу порезала, или эта девица, – бубнил он.

Увидев на полу стриптизершу, решил, что кровь ее, но на ногах у той были туфли, и Сергей подумал про Фрейн.

Приподняв танцовщицу, он перетащил ее на диван, но в этот миг черный парик съехал с головы и пряди белых длинных волос вывалилась на пышную грудь. Парень расправил волосы и узнал в танцовщице соседку Анны по даче. Ту, что прогуливалась с собачкой, когда он дремал в машине, ту, что спросила его, не ушибся ли он, когда сиганул с балкона.

– Вот те раз, была черная, а стала белая, – хмыкнул он. – Но душа-то у тебя все равно черная. – Он взял со стола свою видеокамеру, ключи от «Лотуса», свой сотовый телефон и устремился к двери.

Анна в прихожей намотала на рану какую-то тряпку, сунула ноги в домашние шлепанцы Петровского и выбежала на улицу. Дохромала до «Мерседеса» Краснова, выключила сигнализацию, распахнула дверцу и уселась за руль. Она не стала искать видеомагнитофон, а завела мотор, включила фары и лихо, юзом, вырулила на дорогу. Надавила на газ и рванула прочь. Сергей выскочил ей навстречу, выхватил пистолет, направил на стремительно приближающийся «мерин» и готов был выстрелить по кабине, но Анна включила дальний свет. Ослепленный сыщик прищурился, но на курок надавил. Выстрел громыхнул в ночи, пуля просверлила душный воздух, пробила ветровое стекло, пронеслась в сантиметре от Анны и вылетела сзади. Красавица поддала газку и направила машину прямо на детектива. Тот рыбкой прыгнул в сторону, кувыркнулся в траву, вскочил, и с колена послал две пули ей вдогонку. Одна из них пробила багажник, а другая угодила в «молоко».

– Черт тебя подери, – зарычал он и бросился к «Лотусу».

Влез в салон, завел мотор, резко подал назад, с ходу выбив въездные ворота, и юзом развернулся на улице. Вдали за поворотом скрылись подфарники его «Мерседеса». Он надавил на педаль и устремился следом.

Была середина теплой ласковой летней ночи. Но умиротворенной и спокойной она была не для всех. Два умных, красивых, преуспевших в жизни человека посвятили ее не поцелуям под луной, не томным вздохам на скамейке, не любви, а смертельно опасной автомобильной гонке. Они неслись сломя голову в кромешной тьме деревенского шоссе, и каждый преследовал свою цель, но от этих целей зависела жизнь обоих.

Постепенно «Лотус» нагнал «Мерседес» и пристроился в хвост.

«Как ее взять. Взять живой и невредимой, – думал Сергей. – События развиваются как в захватывающем американском боевике, но только действие происходит не на экране, не со звездами Голливуда, а со мной, на этой ухабистой российской дороге, в ночи. Одна ошибка, один поворот руля могут стоить жизни мне или ей. А Анна мне нужна живая. Запись чистосердечного признания – это здорово, но живой преступник всегда приятней».

Машины мчались по прямой как стрела трассе, в нескольких метрах друг от друга, и если бы кто-нибудь со стороны увидел эту гонку, то решил, что ездоки с ума спятили.

У Краснова педаль газа «влипла в пол», а на спидометре стрелка уперлась в ограничитель. Тем не менее он скорость сбрасывать не собирался. Шел до конца, так как выбора у него не было. Он должен был победить в этой гонке любой ценой.

Анна тоже жаждала только победы. Для нее она означала богатство, независимость и свободу. Красавица уже ощутила эти прелести, попробовала на вкус и отказываться от них не собиралась. Тот, кто был богатым, колоссально богатым, потом, потеряв состояние, жить нормальной жизнью уже не может.

Погоня продолжалась, но успеха Сергею Краснову она не приносила. Некоторое время он анализировал ситуацию, рассчитывал ходы, а потом пошел в атаку. Прибавил скорости, благо запас был, перестроился слева от «Мерседеса» и несильно ударил бортом «Лотуса» в его борт. Это скорее была психологическая атака, чем фактическая. Крыло «мерина» и передняя дверца помялись, машина вильнула, но Анна не испугалась, а выровняла ее и атаковала сама. Отчаянная женщина. Она крутанула руль, и уже «Мерседес» таранил «Лотус». Силы она не рассчитала и удар получился мощнейший. Оба кара завиляли на дороге и чудом не улетели в канаву. Сергей ударился плечом о стойку, а головой о потолок. Его охватила ярость, и он понял, что запросто Анну взять не получится. Она не из тех, кто пугается опасностей и сдается. Как раненый зверь она шла напролом, сметая на своем пути все преграды.

И тогда Сергей решился на экстренные меры. Вынул пистолет, нажал кнопку на пульте двери, но опустить стекло у него не получилось. При таране правая передняя дверца помялась, и механизм заклинило. Тогда он выстрелил в стекло, и оно рассыпалось на мелкие кусочки.

Анна вздрогнула, услышав грохот, заерзала за рулем, стала чаще оборачиваться, следить за маневрами преследователя. Сергей прибавил газу, поравнялся с «Мерседесом», выставил руку в открытое окно и стал стрелять по переднему левому колесу. Попал только с третьей пули. Машина Анны вильнула, она судорожно вцепилась в руль и попыталась ее выровнять, но не смогла.

Пуля пробила бескамерную покрышку, она мгновенно лопнула, как тряпка закрутилась на колесе и через долю секунды слетела. «Мерседес» сел на обод и накренился влево. Сергей притормозил и чуть поотстал. «Мерседес» вильнул перед ним, скатился в канаву и понесся по полю подпрыгивая на ухабах. Наехал на корягу, перевернулся и закувыркался как мяч. Анна была пристегнута, но кресло оторвалось от крепления и загрохотало по салону. Совершив семь переворотов через крышу, исковерканный «мерс» пробороздил мордой грунт и встал.

Туча пыли окутала место аварии, и Сергей потерял его из виду. Он затормозил, дал задний ход, подъехал к облаку, остановился, выскочил на улицу и пошел по полю, ища обломки. Через минуту пыль осела, и он увидел вздыбленные к небу колеса своей машины. Ему не было жаль денег, иномарки и Анны, он хотел одного – справедливости и добился ее. Мысль о том, что он отмщен, грела его душу.

Заглянув в салон, он увидел лежащую на боку Анну. Ее придавило изогнувшейся стойкой кабины, глаза ее были открыты и она часто дышала.

– Жива? – спросил он, но девушка не ответила. По ее лицу текла кровь, и поза, в которой она была, не предвещала ничего хорошего. Краснов подумал, что у нее сломан позвоночник.

– Я тебя вытащу, – громко сказал он и просунул руку в проем ветрового стекла. Само оно, потрескавшееся, валялось неподалеку. Он дотянулся до руки девушки, сжал ее и потянул на себя. Анна застонала и перекривилась.

– Не тронь, слышишь, не тронь. Ноги больно, – она тяжело дышала, но была в сознании и здравом рассудке. – Бери камеру, сними меня в последний раз.

Сергей рот открыл от удивления.

– Лежи спокойно, я скорую вызову и спасателей, – он вынул сотовый и набрал девять один один.

– Потом. Сейчас сними меня, пожалуйста, – взмолилась Анна и Сергею пришлось идти за камерой. Он принес из машины «Сони», включил лампу на корпусе, навел на «Мерседес» и снял место аварии. Потом приблизился к Анне, просунул руки в проем и навел объектив на ее лицо.

В свете лампы краски стали ярче, кровь заблестела на лбу и губах и по выражению мутных глаз Сергей понял, что красавица при смерти.

– Снимай, снимай все, – прошептала она. – Ты же все снимаешь на свою чертову камеру. – Она на минуту замолчала, собралась с мыслями, с силами, а потом произнесла:

– Я, Анна Фрейн, дочь Германа Фрейна от первого брака.

Услышав эти слова, Сергей окаменел, подумал, что у девушки бред. Тем не менее он молчал и снимал. На мониторе лицо было крупным планом, видно отчетливо и резко.

– Он женился на моей матери ради денег и титула – мы потомки древнего знатного рода. Женился, а потом убил ее. Меня отдал в детский дом. Я выросла, и подруга матери рассказала мне, кто такой этот Фрейн. Кстати, фамилия тоже наша. Я поклялась отомстить и вернуть свои деньги. Всю свою жизнь я мечтала об этом, жила с мечтой об отмщении. Тебе это чувство тоже знакомо. – Сергей кивнул. – Я так желала ему смерти, что по ночам видела сны, как убиваю его. То из пистолета, то ножом, то палкой, то камнем или чем-то еще. Это превратилось в наваждение, – Анна тяжело вздохнула, кашлянула и изо рта у нее вытекла струйка крови.