Текст книги "Рассвет"

Серый

Зачем мне все это нужно?

На этот вопрос я и сам ответил не более часа назад и задай Амкер извечный вопрос: «Что делать?» – на пару часов раньше, то вероятней всего, получил совершенно другой ответ.

Пока события развивались в четко спланированном направлении. Хотя риск был велик, и все строилось на моих смутных подозрениях. Уж больно точно “Молния” в Хашею влетела, что случайностью подобное объяснить невозможно. Здесь отчетливо прослеживался запах “крысы” и я ощущал это чуть ли не физически.

Значит, не появиться никто на Синадре, а мне как раз и надо убраться подальше от цивилизации. Довольно подленький план, но и мне перспектива сдохнуть здесь через месяц с точностью до часа совсем не улыбалась. Так все и случилось. Сомневаться в моей искренности Амкер не мог под тяжестью неопровержимых доводов в пользу самостоятельных действий. И теперь я имел результат, как в той пословице: “За что боролись – на то и напоролись”.

Может весь замысел и удалось провернуть так непривычно без сбоев и неувязок, потому как это являлось ловушкой, которую я устроил себе сам. Я и без того предпочитал рассматривать все варианты до последнего момента, а этот план чем-то смущал меня с самого начала. И теперь я понял почему. Ситуация выглядела именно так, как я и предполагал. Энергии до Земли хватит, если только плестись как на колоше через лужу. Отсутствие сил Земной Федерации не только в этом секторе, но и полное молчание в эфире свидетельствовало о становившемся уже фатальным успехе моего замысла.

Все началось с того, что в той тягостной тишине, повисшей на шатле в последние сутки, глядя, как Амкер терзает рацию, я отметил, что и сам уже оказался бы рад услышать о подходе военных сил Земли. Осознав неуместность подобных желаний в свете осуществляемого мной плана, я был вынужден более тщательно разобраться с этой ситуацией. В результате выяснилось, что весь мой план – говно.

Ну не прилетит никто на помощь и просидим мы здесь весь срок до Контр-акции, прежде чем отправимся тихим ходом к Земле. Вот только в каком состоянии будет находиться к этому времени Амкер? Удивительно, если он еще не станет шизофреником. Но после годичного путешествия с окраин галактики, комплекс вины его неизбежно доконает. Вот такая веселая компания намечалась в конце моего жизненного пути. Потому как мне суждено провести все это время в его обществе, в лучшем случае наблюдая последовательность смены происходящих с ним фаз сумасшествия. В худшем, я даже сам боюсь представить, каким адом может показаться этот год, если весь отрезок пути предстоит провести с полным безумцем. Ну, уж нет.

Еще ни разу я не позволил загнать себя в ловушку, пусть даже самому себе. Верный своей привычке всегда иметь запасной план, а по возможности не один, я и на этот раз оставил себе выбор. В мире ничего не происходит просто так. И только от тебя зависит, окажутся ли происходящие с тобой события логичным завершением многовековой интриги, либо своими действиями ты образуешь новую линию событий, конечный итог которой предсказать невозможно.

Вот так и сейчас. Зачем я здесь? Слить все в чертовой матери и покончить со своим никчемным пребыванием в этом чужом для меня мире? Выходило, что мое присутствие здесь было бессмысленно, не сумев помочь практически никому, в том числе и самому себе. Обреченный на последнее путешествие в тесной камере шатла в компании с психом. Да уж, кислая перспектива.

И хоть от результата предыдущего плана удавиться хотелось, то и мой новый замысел не многим отличался от подобного финала. Разница заключалась лишь в том, что с большой степенью вероятности умереть предстояло быстро, не растягивая это удовольствие на год. И атаковать Ретранслятор у меня имелся личный мотив. Даже если нам каким-то чудом удастся вернуться к моменту проведения Контр-акции, и окажись, что уцелел еще один Ретранслятор, смысла в присутствии там, что моего, что Амкера, не будет иметь никакого. Уйдет девка под воду камнем, несмотря на все усилия, и никакая помощь не сможет прийти вовремя. Потому как еще один уцелевший Ретранслятор увеличивает воздействие на объект вдвое, исключая всякую попытку противодействовать их воздействию.

Поэтому единственно что оставалось – поверить в возможность выполнения плана самому, даже не пытаясь скрывать всей его нереальности от Амкера. Ввиду того, что между нами теперь имелось мало ограничений и тело считалось практически общим, когда он спал, я уже просчитал даже скорость при касании с поверхностью.

Прежде всего, я предложил подождать еще два дня. Может наши мрачные предположения беспочвенны, и мы за это время хотя бы услышим о приближении подмоги по системе связи. Если же наши подозрения, что мы остались с Ретранслятором один на один оправдаются, я готов, обойдя многоуровневую систему обнаружения, доставить нас на планету незамеченными.

– Но как? – не выдержал заинтригованный до предела Амкер.

– Вот на это нам и понадобятся те самые двое суток, или ты думаешь, что время отсрочки я с потолка взял? – осадил я его, продолжая в размеренном лекторском тоне.

– Тебе не хуже меня известно, что первые стычки с Джорганцами произошли у вас как раз на заре освоения космоса. Тогда ваши космические корабли имели совершенно другую конструкцию, и основное отличие заключалось в типе двигателей. Но вам удалось захватить образцы их технологий, что решило множество проблем на пути развития космонавтики. Я имею в виду двигатели, работающие на принципе Энергии Деления Ядра и возможность обеспечить корабль колоссальным запасом топлива, которого с избытком хватало и на взлет, и на посадку. Но изначально для приземления применялся посадочный модуль, спускаемый на парашюте.

– Я знаю об этом – решил блеснуть своей эрудицией Амкер.

– В таком случае, может быть ты знаешь, что и на шатле тоже имеется парашют – ответил я.

– Он используется для стабилизации шатла при посадке на планеты с большой атмосферной активностью – продолжал блистать эрудицией Амкер, в процессе ответа начав постигать суть моего замысла.

– Ну а если учесть, что радары Ретранслятора нацелены на обнаружение источников Энергии Деления Ядра – добавил я очередное звено рассуждения.

– А излучение комбинезона, без которого и думать нечего пройти атмосферу без громоздкой капсулы – по инерции задал вопрос Амкер, сам уже понимая ответ на свой вопрос.

– А Зонтик твой на что? – подытожил я.

“Сосиской” я прозвал посадочный модуль, еще когда он находился лишь в моем воображении. Первая же проработка его конструкции и получившийся результат еще более усилили эту ассоциацию. Парашютный стакан был демонтирован с шатла полностью, так как там находились все системы, отстреливающие сам парашют. Имея цилиндрическую форму, он стал первым элементом общей связки.

Следующий сегмент оказался самым большим. Нам предстояло разместиться внутри жесткого каркаса, обтянутого изолирующей пленкой, содранной с внутренней поверхности шатла. После посадки в модуль предстояло закачать внутренне пространство нейтральным газом, после чего при помощи специального состава склеить вход. Конечно, заморочка, но это значительно снизит нагрев при прохождении атмосферы.

Третьей сосиской стал грузовой модуль, который был вынесен отдельно для того, что бы отделив его заблаговременно, снизить скорость на момент касания с поверхностью. В нем находились все образцы оружия, которые я выбрал из богатого арсенала Шиханийцев, имевшегося на шатле. Компактная ракетная установка, снаряжаемая кассетой на три выстрела, сразу бросилась мне в глаза, на фоне груды плазмеров устаревшей конструкции. Боеприпасов к ней набралось аж пятнадцать кассет, поэтому, несмотря на превышающие в несколько раз габариты относительно других стволов, она была включена в наше оснащение. Гранат нашлось всего три, но с большим, чем обычно зарядом, а потому и площадью поражения. А вот взрывчаткой первым заинтересовался Амкер. Контейнер, с характерной маркировкой сразу привлек его внимание.

– Взрывчатка – сообщил он.

Взяв управление телом, он подошел к контейнеру, и умело открыл его. Увидев примерно килограмма полтора содержимого, я разочарованно поморщился, в то время как Амкер, на мой взгляд, совершенно неуместно возликовал. Но когда выяснилось, что это одно из наиболее мощных ныне существующих взрывчатых веществ, она уверенно вошла в состав богажа.

Да и вообще, барахла там хватало. Сменные батареи к Глушилке и комбезу, питательная смесь – кушать-то всегда хочется. Все это было сплетено в тугой рулон из той же изолирующей пленки и надежно зафиксировано. После чего, внутренне пространство запенилось огнеупорной пеной, в то время как сам груз находился в середине, как косточка в персике. Модуль с грузом раздулся, стравливая излишки пены через специальные отверстия и в конечном счете стал мало уступать в размерах основному модулю.

Все наиболее ценное было взято с собой. Зонтик Глушилки приспособлен для переноски на спине, поэтому он и сейчас находился за плечами, но на время посадки пристегнутый еще и к спинке кресла. Винтарь висел на правом плече и теперь уютно устроился в углублении кресла сбоку. На коленях лежал оперативный ноутбук Амкера к тому времени почти полностью забитый всевозможным программным обеспечением.

Процесс отстыковки был многократно просчитан. Выйдя на заданную траекторию, шатл освободил удерживающий нас монипулятор и оставив на этом курсе вновь ушел в тень луны раньше, чем в поле зрения показалось Синадра. Сидя в тесной кабине самодельного посадочного модуля, мы уже никак не могли повлиять на развитие событий, пока наша связка двигалась на сближение с планетой.

Никаких вестей от сил космического флота Земли мы так и не получили, похоронив последнюю надежду на вмешательство в ситуацию извне. Поэтому сейчас, подавив последние сомнения, просто молчали, думая каждый о своем. Мы уже находились в зоне уверенного действия радаров, но молчание плазмерных батарей воспринималось с философской естественностью. О происходящем снаружи мы могли только догадываться, но судя по времени, уже должны приблизиться к планете и притянутые ее гравитацией начать падение на поверхность. Первым тому подтверждением стало появление легкого свиста снаружи, что означало вхождение в верхние слои атмосферы. Сейчас мы проходили еще один пояс наблюдения, который осуществляли радары планетарного назначения. Шум снаружи становился все ощутимей, но после ледяного молчания космоса, беспокойства не доставлял.

В разряженной атмосфере от парашюта никакой пользы пока не было, да и более затяжное падение должно привлечь меньше внимания. Обрадовавший вначале шум, постепенно нарастал и вскоре он уже занимал все внимание, хотя микрофоны шлема я отключил полностью. Вскоре единственный прибор на нашем судне начал давать вразумительные данные. Знание высоты единодушно было признано обязательной задачей, учитываясь при проектировании модуля.

До момента открытия парашюта планировалось пройти большую часть атмосферного слоя, где плотность воздуха станет выше. Но уже сейчас, отражающийся зубной болью вой снаружи, обещал сделать этот отрезок пути не только ярким, но и крайне запоминающимся. Но вдруг, взяв нестерпимо высокую ноту, завывание переросло в свист и стало немного полегче. Но только с одной стороны, потому как начало все ощутимей подтрясывать. Это тоже было учтено при создании модуля. Прочность каждого его сочленения проектировалась с тройным запасом от предполагаемых нагрузок. Тем не менее, о том, что предстояло испытать в дальнейшем, даже думать не хотелось.

И как оказалось не зря. Трясло и мотыляло так, что невольно возникал вопрос: «Когда уже закончиться этот затянувшийся аттракцион?» Но продолжать терпеть этот бешенный костотряс имелись основания и кроме попытки таким образом закосить под метеорит. Предугадать движение воздушных масс невозможно. Поэтому, чтобы не повиснуть, зацепившись парашютом за противоорбитальный плазмер неподалеку от входа в Ретранслятор, следовало эту неопределенность свести к минимуму.

На стекло шлема могла выводиться самая разнообразная информация, причем нисколько не снижая его прозрачности. Сейчас в углу настойчиво высвечивались показания температуры. Несмотря на закачку модуля газом, жар снаружи передавался по его конструкции, и потеплело уже на десять градусов. Причем динамика роста температуры выглядела ярко выражено прогрессирующей.

Но доводить до критических параметров не пришлось, потому как наступило расчетное время открытия парашюта. По понятным причинам тянуть с этим никто не собирался, и после довольно жесткого рывка ситуация начала понемногу стабилизироваться. Трясти стало значительно меньше, да и то, что осталось, уже просто доставляло незначительное неудобство и постепенно шло на спад. А таким мелочам, как заунывное завывание снаружи, мы уже не придавали ровным счетом никакого значения.

По мере того, как атмосфера становилась более плотной, скорость падения постепенно снижалась. Дальнейшее наше путешествие, кардинально отличаясь от первого этапа, протекало скучно и однообразно. Пользуясь моментом, я решил еще раз ознакомиться с добытой нами схемой оборонительной системы Ретранслятора. Просматривая особенности многоуровневой оборонительной системы, я не мог поверить, что все это возможно сделать без участия человека. И тем не менее, это было именно так, и мало того, монтировалось все из космоса.

Через пространственный разрыв на орбиту планеты забрасывался многочисленный комплекс оборудования и материалов для создания инфраструктуры Ретранслятора и его оборонительного комплекса. Вот бы посмотреть на это эпическое зрелище! Возможно, избежать пробок на орбите позволяло то обстоятельство, что большинство крупногабаритного оборудования, такого как орбитальные плазмеры и радары большой дальности, имели собственные двигатели, и осуществляли процедуру приземления самостоятельно. Все остальное доставлялось на планету на Робошатлах, где уже непосредственно в пещере монтировалось оборудование для создания пространственного туннеля с миром Джорганцев. По нему и доставлялось оборудование для самого Ретранслятора и множество грузов, необходимых для его бесперебойной деятельности.

С этими задачами успешно справлялись роботы, но даже их бесчисленное многообразие не могло заменить присутствие человека. Несколько раз система обороны Ретранслятора оказывалась настолько эффективна, что ей удавалось предотвратить уничтожение объекта из космоса и не дать прорваться десанту на поверхности. Но он не срабатывал. Иногда виной тому являлось возникновение пожара, иногда неполадки, вызванные сотрясениями при обстреле из космоса. И при всей своей незначительности, они все же приводили к провалу Диверсии, потому как роботы в экстримальных ситуациях откровенно не справлялись, будучи по сути тупыми железяками.

Тогда на Рентрансляторах и стали появляться Немезийцы, ведь если кого и можно подписать на подобный замут, так только их. В связи со сложившимся стереотипом, они являлись представителями нации галактических гасторбайтеров. Их родная планета Линария, хоть и обладала мягким климатом, богатством полезных ископаемых похвастать не могла, что оставляло их на задворках индустриального мира. Но и в других мирах их брали только на неквалифицированную работу, которую местные жители выполнять не хотели.

Единственная специальность, полученная на Линарии и востребованная в других мирах, вела в ряды “солдат удачи”, всегда имеющих работу в неспокойном мире. И хотя наемники имелись и других рас, но на такое малоперспективное предприятие, как защита Ретранслятора от Землян, никто не писался. И только Немезийцы, официально признавая культ камикадзе – “санбунид” по ихнему, как нельзя лучше подходили для этой цели. По всей видимости, тяжелые жизненные условия и возможность пожертвовав собой, гарантированно обеспечить благополучие своих родных, в их психологии смогло переломить один из основных инстинктов – самосохранения.

В их задачу входило не только поддержание работоспособности оборудования совместно с роботами – ремонтниками. Главной их обязанностью являлось управление автоматическими турелями при высадке десанта Землян на поверхность планеты. Вплоть до вступления в прямое боестолкновение в случае прорыва противника внутрь пещеры. Убедившись в перечислении оплаты, они всегда оказывали ожесточенное сопротивление, сражаясь до конца, порой демонстрируя небывалые примеры самопожертвования. Хотя во многом их можно было понять. Таким образом они продлевали собственную жизнь, но а уж если суждено погибнуть, предпочитали делать это, оставляя яркий след на сером фоне своего существования.

Зная, с кем придется иметь дело на поверхности, я досконально изучил их тактику ведения боя, в общих чертах имея представление о их возможностях. А потому, время пролетело незаметно и вот уже на шкале указателя высоты тысячи метров сменились сотнями. Один километр. И насколько велика разница этого расстояния, в зависимости, в длину оно измеряется, или в высоту. В длину мы проходим его не единожды за день, а вот преодолеть его с высоты мне довелось раз сорок, прыгая с парашютом. И подобная аналогия не могла не вызвать улыбки от схожести настолько разных ситуаций.

К сожалению, сейчас я не видел купол парашюта над головой, как не мог похвастать прежней ширью обзора. Камеру, во избежание обнаружения я сам предложил не ставить, мотивируя тем, что как-то влиять на процесс приземления мы все равно не в состоянии. Подобная неопределенность вызывала непреодолимое желание вспороть обшивку капсулы уже сейчас и осмотреться. Но уж если мы не решились демаскировать себя камерой, то излучение лазера являлось еще большим палевом. Тем временем, я понял, что Амкер хочет мне что-то сказать, и приготовился выслушать его мнение о наших дальнейших действиях.

– Груз сбрасывать пора, уже тысячу прошли – обеспокоенно напомнил он.

Да, судя по указателю высоты, скорость падения оставалась еще приличной и меня это тоже несколько напрягало. Но искать потом груз полдня не хотелось, так как “маяк” в него, по понятным причинам, не установишь. А чем раньше мы его отцепим, тем дальше он упадет от места нашего приземления. Этот вопрос мы уже просчитывали и именно на тысяче метров определили оптимальный предел отстыковки грузового модуля для достижения наиболее благоприятной скорости при касании с поверхностью.

– Давай на трехстах – предложил я, мотивируя тем, что приземляться жестко нам не привыкать.

– Да, никуда он не денется, пойдет по той же траектории, что и мы, поэтому примерное направление поиска известно – выдвинул встречный аргумент Амкер, подытожив свою речь фразой:

– Предлагаю пятьсот.

– Интересно, где он так торговаться научился, у них это вроде не принято – подумал я про себя, вслух принимая его предложение, тем более что именно эту высоту я изначально и планировал.

После отстыковки грузового модуля, скорость падения начала постепенно снижаться, в то время как расстояние до поверхности стремительно сокращалось. Удар о поверхность хоть и оказался поистине сокрушительный, но не настолько, как при посадке на Хашее. Впрочем, порадоваться этому факту возможности не представилось. В связи с особенностью конструкции модуля, его можно было сравнить с мячом, а потому нас с не меньшей силой отшвырнуло от земли обратно. Рывок от вновь открывшегося парашюта, сначала резко затормозил модуль на его пути вверх, после чего резко выстрелил его в сторону поверхности.

Посадка получилась не только затяжная, но и невероятно непредсказуемая. Куда в следующий раз швырнет наш мячик со смещенным центром тяжести, предсказать было невозможно. И только парашют, гасящий эти суматошные шараханья, понемногу смог утихомирить нашу аномальную активность. Постепенно амплитуда неуправляемых скачков сошла на нет, и модуль наконец-то замер.

Пока все шло по плану, и основным тому подтверждением стал сам факт нашего благополучного приземления, что поневоле прибавляло уверенности и оптимизма. Первым делом я вскинул Винтарь, и переведя его в режим лазера, вспорол обшивку модуля, образуя проход почти во весь рост. После скудного освещения модуля, выглянув в образовавшийся проем, я вынужден был зажмуриться от встретившего меня обилия света. Светофильтры сработали моментально, да и глаза быстро привыкли к дневному освещению.

Царящая вокруг тишина, воспринималась настолько неестественно, что подобная идиллия подсознательно настораживала. Никто нас не атаковал и не преследовал. Хотя я поймал себя на мысли, что это вполне естественно, так как вероятней всего, никто и не знает о нашем появлении на планете. Ну а если учесть, что нападать предстояло нам, то это позволяло чувствовать себя чуть ли не хозяином положения.

Окружающая нас равнина носила скалисто-пустынный характер, раскинувшийся на всем обозримом пространстве. Царившую повсюду девственную нетронутость пейзажа нарушала возвышавшаяся вдали огромная конструкция, увешанная гроздью радаров, как разной величины, так и формы. Судя по всему, огромный шар на ее вершине скрывал самую большую и чувствительную антенну, предназначенную для наблюдения за дальним космосом.

Пока я осматривался, Амкер взял управление телом, и активировав ноутбук, успел сориентироваться на местности, определив наше положение относительно Ретранслятора. Результат оказался приемлемый – километров семьдесят, что вполне устраивало. Жаться к противнику не стоило, потому как нашим главным козырем являлся эффект неожиданности, и лишиться его раньше времени в мои планы не входило. Поэтому следовало как можно быстрей скрыть средство передвижения, на котором мы сюда прибыли. Запихав парашют внутрь модуля, я откатил его к ближайшей горной гряде, и найдя подходящую впадину у основания одной из скал, спрятал его там, для большей уверенности завалив камнями, найденными поблизости. Попутно я напряженно размышлял о наших дальнейших действиях. И маячившая в это время конструкция радарного комплекса, все больше притягивала мое внимание.

Приблизиться к ней вплотную означало окончательно убедиться в эффективности действия Глушилки. И выяснив это наверняка, мы сможем уверенней планировать свои последующие шаги. К тому же, если забраться наверх, это может значительно упростить задачу розыска багажа, поэтому, закончив прятать модуль, я уверенным шагом направился к вышке. Еще подходя к конструкции, я убедился, что Глушилка успешно справляется со своей задачей. Приближаясь к вышке по спирали, я отметил, что ни одна из тарелок планетарных радаров не повернулась в мою сторону, безучастно замерев, откровенно игнорируя наше присутствие. Подойдя к вышке вплотную, я наконец смог изучить ее устройство во всех деталях.

Широкое основание, придающее ей дополнительную устойчивость, делало ее чем-то похожей на Эйфелеву башню, и если бы не венчающий ее шар, сходство могло быть довольно близким. Особый интерес вызвала система замены антенн, для демонтажа которых не было необходимости карабкаться на самый верх. Площадка с неисправным радаром сама опускалась вниз по направляющей и после того, как на нее устанавливалась новая антенна, доставляла ее на прежнее место. На случай поломки механизма имелись резервные направляющие, что в условиях боя выглядело далеко не лишним. В общем, нашлось на что посмотреть, да и Амкер, добравшись, наконец до образцов Джорганской технологии, сразу позабыл о цели нашего визита.

Проблем с подъемом не возникло, потому как наверх вела вполне цивилизованная лестница. По бесчисленным маршам лестничных пролетов путь наверх занял около получаса. Но целесообразность подобного шага подтвердилась, не успели мы достигнуть первых радаров, остановившись передохнуть. С большой высоты нам удалось разглядеть грузовой отсек в одном из оврагов, коими изобиловали окрестности. Карабкаться дальше смысла уже не имело никакого, а потому Амкер, вполне обоснованно предложил:

– В обратку?

– Да я боюсь, как бы тогда снова не пришлось сюда карабкаться – осадил я его беззаботный настрой.

Задавать вопросы в такие моменты Амкер давно отучился, зная, что это только отсрочит объяснение.

– Ну, посуди сам, спустимся мы вниз, разберем брахло, и дальше что? – вкратце обрисовал ситуацию я.

– А потом все равно снова сюда полезем, чтобы антенну из строя вывести. Потому что это единственный способ заставить Немезийцев вылезти из своей норы – подытожил я свое умозаключение.

Смысл моего предложения стал понятен Амкеру еще до того, как я закончил его излагать.

– Шатл прибудет сюда не раньше чем через полчаса после поломки. Этого вполне достаточно, что-бы спуститься вниз и добраться до груза. Но действовать придется предельно быстро. – как всегда расчетливо проанализировал ситуацию он. Получив мое согласие в полном единодушии мнений, он по деловому задал резонный вопрос:

– Какой ломать будем – основной?

– Э-э-э, нет, тут, понимаешь, торопиться не надо. – с долей иронии возразил я.

– Сломай мы основной, сюда точно толпа на шатле припрется, а нам этого пока не надо. Поэтому предлагаю отключить один из планетарных, установленных на опускаемых платформах. Тогда, скорей всего, пришлют робота, ну а с железякой договориться проще, да и кипиша меньше – предложил я.

И вот мы несемся вниз сломя голову по металлическим лестничным маршам, и взятый темп лучше всего взводит тело в привычный боевой режим. Размер Линарии на треть уступает Земному, а потому и сила тяжести значительно ниже привычной. Я прикинул, что в данных условиях проще перепрыгивать с одного лестничного марша на другой, но вес Глушилки за спиной внес в мои планы свои коррективы. Перепрыгнуть на следующий марш оказалось несложно, но после этого последовал мощный занос за продолжавшей двигаться по инерции Глушилкой, и как следствие, потеря равновесия и времени. Так что пришлось отмотать весь путь вниз по честноку, что заняло чуть больше десяти минут.

Зато на поверхности я смог развить максимальное ускорение. Легкость бега при подобном притяжении не могла омрачить даже громада Глушилки, полностью компенсирующая выигрыш в массе. Теперь своей инерцией она словно толкала вперед, и порой приходилось успевать переставлять ноги, чтобы за ней угнаться. В общем, до груза добежали минут за семь, даже не успев как следует запыхаться. Еще на шатле, прикидывая его вес, я понял, что тащить эту сосиску волоком окажется вполне возможно и даже установил в конструкции крепления крупное кольцо. Теперь подобная дальновидность сослужила добрую службу, и вскоре грузовой отсек удалось протащить метров сто по оврагу, где он делал поворот почти под девяносто градусов, скрывая нас из зоны видимости антенны. Настроив на Винтаре лазер на определенную длину воздействия, я располовинил грузовой модуль, добираясь непосредственно до груза.

С момента отключения антенны прошло уже более получаса, но для ее ремонта так никто и не появился. Это время мы использовали для разбора груза, но до сих пор безмятежная тишина здешних мест не была потревожена гулом реактивных двигателей. А значит, как я и предполагал, следовало ожидать робота-ремонтника. Прикинув по карте направление, откуда он должен появиться, я решил занять более выгодную позицию для наблюдения. Хорошо хоть, торопиться особо никуда не нужно, потому что сейчас я напоминал смесь терминатора и китайского барыги на вокзале. Весь обвешанный оружием, боеприпасами, снаряжением и вдобавок ко всему двумя объемными сидорами.

Идти даже простым шагом оказалось максимальной скоростью, которую я смог продемонстрировать на этой дистанции. Достигнув намеченной точки, я расположился у основания небольшой скалы, венчавшей песчаный гребень, по дуге огибающий радарную установку. Безделье всегда влечет за собой появление сомнений. Так и сейчас, я невольно задумался – а не слишком ли я тороплюсь. Не успел оказаться на планете, а уже развил настолько бурную деятельность.

– Ну, а чего тянуть? – сам себе возразил я.

Конечно, сломай мы радар дальнего обнаружения и попытайся захватить шатл, на котором прибудут военизированные ремонтники – вот это, возможно и преждевременно. Может захватить шатл и получиться, но при этом спалимся мы наверняка. И будет чудом, если сможем на нем достичь Ретранслятора. Скорей всего нас собьют еще далеко на подлете, используя один из множества дистанционных плазмеров. Так что лучше прикинуться ветошью и не отсвечивать.

Утвердившись в обоснованности своих действий, я вскоре убедился и в правильности рассчетов. Функции бинокля выполняло стекло шлема, причем приближение нужного участка осуществлялось непосредственно при помощи глаз, с которых наведенные на них датчики считывали заданную команду. Стоило освоить управление, и оставалось лишь признать, что работала подобная система безупречно, превращая процесс наблюдения в приятную забаву. В процессе этого занятия, я и обнаружил робота. Хотя, по правде говоря, вначале я разглядел тарелку радара, которую он пер на себе, а потом уже смог рассмотреть под ней и самого потаскуна.

– Шустрый малый – отметил я, наблюдая, как ловко он маневрирует между скал и прочих каменных нагромождений, выбирая наиболее удобный маршрут.

Но в случае необходимости, его шестиколесная конструкция позволяла ему уверенно преодолевать и невысокие каменные насыпи. Своими размерами, как и формой, он напоминал небольшой пикап. Небольшая кабина впереди, по понятным причинам окон не имела, и скорей всего там размещались его мозги. Сразу за кабиной, в кузове, на поперечном кронштейне располагались два манипулятора, которыми он сейчас держал антенну, накрывшись ей, как перевернутым зонтиком. Ретрансляторы захватывали неоднократно, а потому вся использующаяся там техника, была уже изучена. И если в конструкции этой модели ничего не поменялось, я точно знал, где у него находится камера наружного наблюдения.

Приблизив изображение робота, я увидел характерный нарост на вершине кабины, после чего мой интерес к нему иссяк. Потому что мне вновь предстояла спешная и в прямом смысле тяжелая работа. Вновь загрузив на себя все имущество, я с противоположной от робота стороны гребня, направился в сторону, откуда он прибыл. Сделав приличный крюк, чтобы не попасть в поле его видимости, я вышел на оставленный им след, и направился в сторону Ретранслятора. Четкие следы робот оставлял только на песке, и когда он двигался по каменистым участкам, определить где именно он прошел, оказалось не просто.

Как и в том случае, когда он проехал по довольно опасному козырьку над отвесной осыпью, объезжая вставший на пути скальный кряж. Пройдя дальше, и окончательно убедившись, что маршрут робота пролегал именно здесь, у меня невольно вырвался вздох облегчения. Поскольку, наконец, появилась возможность исполнить план, избавляющий меня от участи вьючного животного. Но предстояло ударно потрудиться, потому как неизвестно, насколько робот задержится возле антенны. А усомниться в том, что возвращаться он будет той же дорогой, что и пришел, не позволяло его программное мышление.