Текст книги "5 наболевших вопросов. Психология большого города"

Глава третья
Семья на новый лад

«Как-то все у них слишком спокойно, без надрыва, без душевного трепета, без романтики. Они не пишут стихи, крепко спят по ночам, не сидят сутками у телефона. У них все гораздо проще, любые отношения – это проект, или долгосрочный, или некий мини-проект, – проведение досуга для получения удовольствия». Вот так, задумчиво и то ли с неявным осуждением, то ли с легкой завистью, охарактеризовал любовные взаимоотношения современной молодежи мой друг Кирилл, между прочим, преподаватель одного из творческих вузов Санкт-Петербурга. А ведь знает, о чем судит: по долгу службы он постоянно общается с молодежью, причем не со «среднестатистической», а с самой трепетной и романтичной – будущей творческой элитой и богемой. Что же тогда происходит в нетворческих вузах, неэлитарных школах, нестолицах?..

Мы сидели в кафе и, по давней традиции, отчитывались друг перед другом на тему «Как я провел лето». Кирилл был на море с супругой (второй) аж два месяца – ну очень длинный отпуск у преподавателей и учителей, даже завидно. Вместе с другом и его новой кандидаткой во вторые жены. А там – привычная для нашего поколения «Санта-Барбара»: после развода с первой долгие поиски той единственной, с которой хорошо и покойно. За последние пять лет – уже третья попытка. И все – никак. Вроде и мужик крепкий, с удовольствием пашет на работе, напахал уже на новую квартиру и машину, готов дальше пахать и сильно любить, озарен идеей создать новую семью, но… после отпуска разошлись как в море корабли. А женщина вроде симпатичная, дельная, душевная и хозяйственная, ребенок уже взрослый. И, как это присуще нашему поколению, накал страстей и море романтики. Что же помешало, почему не срослось?

Мы уже довольно далеко отошли от тех времен, когда старики привычно причитали: «Не та молодежь нынче пошла, один ветер в голове». «Молодежь» успела повзрослеть, возмужать и доказать отсутствие ветра в головах. Но теперь уже ей самой мерещится, что нынешняя молодежь «не та». О разной психологии разных поколений мы подробно говорили в прошлой главе, но интересно другое: это присущие возрасту иллюзии или действительно в сегодняшних взаимоотношениях мужчин и женщин произошли качественные изменения – как внутри, в трепетаниях чувств, так и снаружи, в построении семейных отношений? Да и не только у молодежи, а еще и у повзрослевших, изменившихся нас…

Многие книги Андрея Курпатова посвящены взаимоотношениям мужчины и женщины. И в каждой – невыдуманные истории, конкретные примеры того, как «устроены» мужчина и женщина, как они взаимодействуют, как они не знают друг о друге чего-то важного и как из этих неверных представлений вытекают многие проблемы и конфликты. Ну и, конечно, ответы на вопрос: как этого можно избежать.

После того как я прочла книгу «Красавица и чудовище», я стала совсем по-другому воспринимать мужчин, правда. Теперь я гораздо более спокойно отношусь ко многим вещам – их словам, поступкам, – которые раньше меня как минимум удивляли. Потому что лучше понимаю, ПОЧЕМУ они так себя ведут.

Но в этой книге – другая история. История изменения представлений о любви, семье и браке в нашей стране, у наших людей. Мне кажется, что они сильно изменились. А моя приятельница Анна утверждает, что все осталось таким же: и чувства, и стереотипы восприятия друг друга, и проблемы. Кто прав? Приглашаю Андрея на роль судьи.

После секса и любви

– Андрей, так все-таки изменился характер отношений – эротических, любовных, семейных – между мужчинами и женщинами в последние годы? И если изменился, то как?

– Изменился. Но я бы предпочел не разделять эти отношения на любовно-эротические, супружеские, детско-родительские и так далее. Это все-таки системный вопрос, и надо говорить об этом в комплексе. Разумеется, брак – это область особенной, я бы сказал – заостренной проблематизации. Но лишь по той простой причине, что с увеличением благосостояния и степеней свободы каждого отдельного человека в нашем обществе брак все больше стал рассматриваться людьми как система ограничений, а не приобретений. То есть если раньше брак больше давал человеку, чем требовал от него, то теперь вроде как получается наоборот.

Раньше брак определял социальный статус гражданина, и это было очень важно как для мужчин, так и для женщин, он являлся своеобразным экономическим инструментом, с ним была связана тематика «продолжения рода», «семейной традиции», он являлся сферой «добропорядочной» сексуальности и так далее. А сейчас – нет. Все это уже не так важно и не так нами ценится. Сейчас сексуальная свобода на гребне волны, «красивая жизнь» и ее «зажигание-прожигание». Но под таким «гребнем», который располагается на поверхности и поэтому более очевиден наблюдателю, глубины мирового океана. Этого никто не отменял.

В нашем подсознании, в том, что мы, как говорят, впитали с молоком матери, есть мечта о счастливой семье, о счастливой «ячейке общества» и, как это ни покажется странным, о патриархальной организации брака. Причем не только у мужчин такая греза в подсознании, но и у женщин она имеет место быть – «рыцарь», «каменная стена» и так далее. В общем, мы в новые одежды переоделись, а внутри – все те же. Как результат: здесь – жмет, тут – болтается. Неудобно. Вроде бы хочется новому наряду соответствовать – больно он нам нравится, а не получается. Отсюда напряжение, недовольство, разочарование и хронический стресс. Кому ни скажешь: «Брак!» – и сразу стресс…

– Неожиданное мнение. Я бы его даже назвала консервативным. Хотя, конечно, подсознание более консервативно, чем сознание, – это психологическая аксиома. Но мне казалось, что в современном обществе – и в России, и в мире в целом – в сфере взаимоотношений мужчины и женщины все изменилось и внешне, и внутренне. Люди знакомятся по-другому, по-другому проявляют чувства, по-другому принимают решение жить вместе и даже по-другому расходятся. Кстати, к браку, к семье это часто не имеет прямого отношения.

– По поводу «мира в целом» – это я не готов рассуждать, а то, что касается России… Тут у меня такая аналогия напрашивается: это как с желанием бросить курить или начать бегать трусцой с понедельника. Человек вроде бы для себя все решил – мол, все, с понедельника здоровый образ жизни! И весь он уже в восторге от принятого им решения, и прямо уже видит себя необыкновенно оздоровленным. А наступает понедельник, и что-то вдруг ломается. Почему? Потому что одно дело – решить, другое – реализовать. Одно дело – думать определенным образом, другое дело – жить определенным образом.

Понимаете, есть то, что на поверхности, а есть то, что внутри. Есть то, что легко поменять, есть то, что поменять трудно. Представление о себе поменять несложно, тем более если оно нам льстит и открывает какие-то дополнительные возможности для реализации наших потребностей. Тут мы всегда готовы, всегда – «за». Но поменять представление о себе и измениться – это разные вещи. И сейчас именно такая у нас история – представления о себе и о браке мы изменили, а внутренне к новой системе устроения брачно-семейных отношений не готовы. Пока все идет нормально – это не слишком заметно, а когда возникают трудности – все и вылезает наружу.

В середине девяностых и мужчины, и женщины теряли работу, были вынуждены менять профессию, идти на менее престижные должности и так далее. Но лавинообразным стал рост мужских суицидов, а не женских. В 1994 году мы вышли на первое место в мире по числу самоубийств за счет именно мужского, трудоспособного населения. Мужчины сводили счеты с жизнью «всего лишь» из-за того, что потеряли работу, а следовательно, оказались нахлебниками у своих жен. Одно осознание изменения своей роли в семье было для мужчин достаточным поводом, чтобы залезть в петлю.

Или каким-то другим образом себя медленно убивать, разрушать… У моей сокурсницы в то время случился волшебный роман с юношей со старших курсов, любимцем всего факультета. Они в итоге поженились.

После окончания института он остался в аспирантуре и стал преподавать на родном факультете, заставляя тайно вздыхать по себе уже не только ее сокурсниц, но и своих студенток. У ребят была настоящая любовь, хоть и первая для обоих, мы все им очень завидовали, а им было хорошо вместе, и самые голодные годы перестройки они прожили счастливо. Тем более что до начала девяностых аспирантам платили большую по тем временам стипендию, а преподавателям – зарплату.

Но так продолжалось только до тех пор, пока Ольга была студенткой. А после окончания института она устроилась в частную компанию, где быстро пошла наверх, получила руководящую должность с приличной зарплатой. Зарплаты же преподавателей на фоне дикой инфляции съежились до смешного. В результате она стала получать больше мужа сначала в 2, 3, 5, а потом в 10–20 раз. Он не смог выдержать этот дисбаланс, начал выпивать, потом больше и больше, пришлось уйти из вуза, он стал безработным и весь день маялся дома, а она по 12–14 часов работала на износ… Этот мучительный период их жизни закончился драматически, разводом. Большую любовь доконали финансовые сложности и, наверное, молодость и неопытность, просто неумение стойко выдерживать такие испытания для семьи.

– Если бы мужчины действительно переменились внутренне, то, лишившись работы, они бы просто стали «домохозяевами»: может женщина больше зарабатывать – пусть зарабатывает, а я возьму на себя домашние заботы. Но мужчина привык иначе себя чувствовать – главой семейства, добытчиком, его начальственный статус в семье был неразрывно связан с его положением в «полисе». А тут – бах, и все. Казалось бы, просто думай теперь об этом иначе – жена имеет возможность больше зарабатывать, так пусть, а ты будь ей помощником. Но нет. Думать, положим, так можно попытаться, но стать другим – это труд адский и зачастую непосильный.

То есть идеология может меняться как угодно – мол, это рыночная экономика, кто более успешен – тот пусть и будет добытчиком, сейчас все равны. Ага… Конечно… Мужчина по-прежнему испытывает потребность быть лидером – «умывальников начальник и мочалок командир». Причем он и сам в этом внутреннюю потребность испытывает, и женщина – сознательно или неосознанно – именно такой роли от него ждет.

И мы можем сколь угодно долго рассуждать о том, что все мы теперь самостоятельные и «самы с усамы», и каждый – независимый экономический субъект и личность самоценная. Но вот сойдемся в тандемчик – и сразу, бах, откуда-то из глубин подсознания: «Мужчина – добытчик, женщина – хозяйка дома». При этом женщина, например, и не хочет быть этой хозяйкой, и довольна, что не обязана ею быть, а внутри кошки все равно скребут – «нехорошо это, что я не хозяйка, нехорошо, как-то неправильно…» И когда это переменится в нас? Лет через триста?..

И дальше же вообще начинается бог знает что! Степень женской самостоятельности, действительно, увеличилась. Женщины преуспевают. Они более адаптивны, они лучше приспосабливаются, они более трудоспособны, усидчивы и терпеливы, они не чураются никакой работы – легко пойдут на нижнюю ступеньку в компании, а потом уже, глядишь, в совете директоров порядок наводят. Это прекрасно! Но что делать мужчине?.. Он же должен продолжать быть для своей женщины олицетворением мужественности, что включает в себя и то, и другое, и третье. Как этому в современных условиях соответствовать?

Раньше мужчине нетрудно было быть мужественным в глазах женщины. Если женщина не работает, социального веса не имеет, если она домохозяйка и прав у нее особенно никаких нет, если деньги ей не принадлежат… Легко быть солнышком в оконце. А если она сама по себе вполне состоятельна, получается, что надо быть более состоятельным, чем она. То есть если раньше мужественность давалась мужчине почти автоматически, то теперь ее надо зарабатывать дополнительными, подчас чрезмерными усилиями. И ради чего? Чтобы просто быть мужчиной для своей женщины?..

Мотивация неплохая, но явно недостаточная. И мужчины предпринимают ход конем… Они отказываются от вступления в брак, саботируют это мероприятие. Что это им дает? А вот что… Во-первых, нет единого хозяйства и объединения капиталов, а следовательно – нет уже и шансов с ним помериться в этом. Во-вторых, женщина хочет в брак (а женщины в целом продолжают хотеть этого не меньше прежнего), а он отказывает, и в этой модели он сильный, а она – слабая. То есть он мужественный, потому как от его желания, решения и воли зависит положение женщины. Наконец, в-третьих, не вступая в законный брак, мужчина в целом представляет собой «сексуально свободного» субъекта, не обремененного никакими обязательствами перед женщиной. То есть женщина не может думать, что он должен быть ей верен, а коли так – то его «демонизм» чертовский и потому привлекательный в ее глазах необыкновенно увеличивается. В общем, опять же – рост мужественности.

Ну разумеется, любой частный случай – это частный случай. Я надеюсь, это понятно. Как, впрочем, и то, что невступление в брак для мужчины в сложившихся обстоятельствах стало самым удобным способом быть более «мужественным» в отношениях с женщинами. Таким вот странным образом устраняется этот внутренний разрыв между новой реальностью, где женщина стала активной и самостоятельной, и прежней, но сохранившейся в нас потребностью в наличии мужской, руководящей функции. Нарушение всех устоявшихся параметров отношений не лишило женщину потребности в том, чтобы любить настоящего мужчину, а мужчину не лишило потребности быть неким начальником, поводырем женщины. Эти потребности не пропали. А вот соответствующие возможности и у тех и у других на нуле.

А тем временем объем требований, предъявляемых к мужчине, растет необыкновенно. Соответствовать этим завышенным требованиям все сложнее и сложнее, и как следствие – многие мужчины просто сходят с дистанции. Мужчины существенно упрощают формат своих отношений с женщиной… в целях самосохранения. Никаких взаимных обязательств, ничего серьезного, все сводится к примитивной модели – просто секс или секс и быт, пока не надоест. А еще мужчины упрощают эти отношения и в объемах «человечности»: «А чё с тобой разговаривать-то? Ты вообще кто такая? Ты мне что, мать или, может, жена?» Мужчина дискредитирует женщину, ее способности и потенциал, тем самым субъективно повышая свою собственную значимость.

Поэтому многие современные браки – это действительно что-то такое без знака качества, именно «браки». Ценность брака становится несущественной, ценность отношений, в общем, тоже уменьшается. И, вообще говоря, это общемировая тенденция. Помню, у меня был в качестве пациента юноша лет пятнадцати, который с шести лет жил за границей, учился там в самых престижных колледжах. Я его спрашиваю: «У тебя девушки были?» Он уточняет: «Долго или нет». Я не понял: «Что значит “долго или нет”?» – «Сейчас нет, а один раз была долго», – отвечает. И я пытаюсь понять, что значит это «долго». Ну откуда в пятнадцать лет взяться этому «долго»? То есть если два года, например, то, выходит, это в тринадцать началось? «А “долго” – это сколько?» – я спрашиваю с недоумением. «Почти месяц», – отвечает. Это, чтоб вы были в курсе, у них «долгий роман» называется – «почти месяц». Я уже не понимаю, что тогда «недолго». Что там было «коротко» и как это называлось? И какие отношения между людьми вообще могут за такое «долго» сформироваться, чтобы иметь право называться «долгими» в смысле серьезности дела?

И у нас в этой части то же самое происходит – снижается качество отношений между партнерами, их, так сказать, глубина и объем. Они выхолащиваются. Потребность в серьезных отношениях, в обретении пары, «своего человека» сохранилась – это вне всяких сомнений. Но нового «формата», адекватного современным реалиям, новых принципов того, как это должно происходить между людьми, не сформировалось. То есть где-то там внутри у них что-то такое клокочет, но на уровне сознания – а чего делать-то?! И в результате: встречаются два таких персонажа, у которых внутри что-то там клокочет, но на уровне сознания – полная прострация: «Чего делать? Зачем делать? Куда бечь?» И вот они пытаются что-то такое создать, наподобие отношений. И даже если брак между ними случается, то разводятся они уже на первом году жизни. Тут статистика ужасающая, сейчас львиная доля разводов приходится на первые годы совместной жизни.

При этом надо понимать, что сам институт брака в новой России был дискредитирован самым чудовищным образом. Вы вспомните, какая отводилась роль семье в советское время – «молодая семья», «ячейка общества», «член партии не может разводиться» – и какая теперь отводится. Точнее – не отводится. Все, кому не давали – прямо или косвенно – разводиться в СССР, мигом развелись в начале 90-х. Количество разводов доходило до каких-то немыслимых цифр. Были годы, когда количество заключенных браков равнялось количеству разводов. Количество детей, воспитывающихся в неполных семьях, превысило все возможные пределы, а если семья неполная, то у ребенка и не формируется необходимой настроенности на создание брака.

Кажется, «время собирать камни» для этого поколения – детей 90-х – настанет уже лет через пять-десять…

– Брак перестал быть ценностью, семья – ориентиром. И если раньше роман почти автоматически предполагал некую перспективу, некую нацеленность на будущий брак, то теперь – ничего подобного. Роман – это пожалуйста, но какое это имеет отношение к браку? Мы просто встречаемся… А ради чего жениться-то? По любви? Но, во-первых, любиться-то и так можно, а во-вторых, годик-другой полюбились вне брака, и потому уже как-то совсем не тянет. Любовь нечаянно нагрянет, а потом точно так же ведь и отойдет. Да и потом, если это только любовь и нет по-настоящему у партнеров серьезного отношения друг к другу, чем все это закончится? А ничем. На пятом году брака вспомнят, что можно «Гюгу» или «Муму» почитать для общего развития.

– Так поздно? Мне-то казалось, что совместные интересы могут существовать и с самого начала – знакомства и зарождения близких отношений. Или сейчас это тоже скорее исключение, чем правило?

– К пятому году брака, ну или к седьмому, эротическое влечение между супругами неизбежно меняет свое качество. Да и дети уже, как правило, есть, и привыкли к ним, как к чему-то естественному. И тут встает вопрос – а что мы, собственно, вместе-то делаем? Ну и ищут какие-то общие занятия – вот, например, «Гюгой» пробуют заниматься. Типовой сценарий: сначала у молодых была любовь, влечение сексуальное, потом они вступили в брак (готовились к нему, деньги копили, гостей приглашали), потом как-то решили квартирный вопрос – с кем жить, как жить, потом еще что-то по хозяйственным делам, быт, работа, потом беременность, роды… Годы прошли на бегу, просвистели, оглянуться времени не было, а на пятый-седьмой год оглянулись и давай искать новых взаимных впечатлений – или разводиться.

– С театральной фразой: «Между нами нет ничего общего, кроме детей».

– Да, если Гюго и «Муму» не помогли или до них просто руки не дошли. В общем, есть специфическая динамика чувства, основанная опять же на нашей психофизиологии. Если не слишком романтизировать человека и согласиться с тем, что любовь – это все-таки нечто иное, как некое, пусть и очень сложное производное сексуального влечения, а сексуальное влечение – физиологическая реакция, то мы увидим, что изменение любовного чувства есть вещь неизбежная. Другое дело, что мы можем руководить этим процессом и трансформировать любовь в по-настоящему серьезные, глубокие, необыкновенно ценные для человека межличностные отношения, а можем пустить дело на самотек, дождаться абсолютного эмоционального фиаско в браке и затем благополучно разбежаться.

Не нужно романтизировать человека – мы такие, какие мы есть, со всеми нашими достоинствами и недостатками, возможностями и слабыми местами, и всего этого в сумме вполне достаточно. По крайней мере, ничего более удачного и успешного природа не придумала. И надо отдавать себе отчет в том, что на одном только пламени взаимной влюбленности долгого семейного счастья не построишь. Если человек не ставит перед собой такой цели – построить свое семейное счастье, несмотря на весь перечень предстоящих проблем и неурядиц, если он искренне не заинтересован в своем партнере, не испытывает потребности делать его счастливым, ничего не получится.

Кто там из классиков писал: «Всем хорош, да вот только ленив и нелюбопытен»? Это в целом про нас, родимых. Так что хотите счастья – надо задаться целью ставить семью и счастье в ней во главу угла и еще уметь нести на своих плечах счастливый груз ответственности за детей, которых мы произвели на свет, понимая, что тяжело нам это дается или нет, но мы обязаны дать им счастливых маму и папу. И это должно быть нашей общенациональной задачей. Мы все должны начать думать об этом, думать, делать и говорить. Не стесняться, а говорить: семья – это благо и это очень большое счастье, если над ним предварительно хорошенько потрудиться. Если же мы сейчас этого не сделаем – я не знаю, что будет происходить дальше.

А если отвечать на вопрос – зачем он нужен, этот брак, в современных реалиях конкретному человеку? То тут ответ один: да, социальная, экономическая, сексологическая и какая угодно другая функция брака – это теперь уже исторический рудимент, главная и неоспоримая ценность брака – это то, что у тебя появляется «твой человек». А в современном мире, с его гонкой, информационной передозировкой и, как следствие, формальностью социальных связей, самое страшное – это то самое чувство одиночества, о котором мы с вами говорили. Не успевает человек задержаться и сконцентрироваться на личности другого человека, все мелькает, куда-то несется… И нет истинной близости.

Нас друг с другом объединяют дела, а не взаимные симпатии – в этом горькая правда о современном мире. И единственный человек в этой жизни, который «ваш», с которым вас объединяет не ситуативный интерес, а взаимное чувство, – это ваша вторая половина. Тот самый человек, который поможет вам не чувствовать себя одиноким, потому что он перед вами настоящий и вы перед ним – настоящий. Вы два прижимающихся друг к другу существа, стремящиеся согреться взаимным теплом. Два существа, обогревающих друг друга в мире, который, к сожалению, холоден по отношению к человеческой душе и весьма агрессивен. Впрочем, я об этом уже написал целую книжку – «Брачная контора “Рога и копыта”».