Текст книги "Дикие домохозяйки. фантастика, шпионский боевик"

Пока Акулы загорают на нарах, нужно дать Бенни, прикрывшему их задницы, хоть подзаработать! А что может лучше помочь в этом плане, как разнести вдребезги всю мебель и барные стойки у всех баров соседнего квартала, как раз и «крышуемых» Акулами?!

Сжимая кто – бейсбольную биту, а кто – и цепи от мотоцикла, они направились к двери уже не таясь.

Ларссон на появление отреагировал невнятно, но адекватно: просто взял и убежал в подсобку, захлопнув и заперев за собой железную дверь.

Однако Кайл ничего не успел сказать остальным клиентам, пьющих что-то каждый в одиночку за пустыми столиками по углам.

Потому что вдруг… Почувствовал себя нехорошо.

Словно после второй бутылки синтетической текилы.

В голове зашумело, зрение скосилось, а ноги почему-то подогнулись…

Боли от удара о пол он не почуял. Но видел, как и его банда, и все остальные клиенты, кто уже успел встать, или даже сделать пару шагов к выходу, валятся на пол, словно переспелые груши от порыва осеннего ветра. (Да, он видел груши только по видео, но картина эта врезалась в подкорку лучше всего: недоступная красота Природы, мать её!..)

Потом…

Глаза сами собой закрылись, сознание куда-то уехало, словно на роллере.

И больше он ничего не видел.

Выйдя, Дайана, однако, сразу отбежала подальше, и достала из лифчика телефон.

Мать, однако, трубку не брала. А-а, всё ясно: идёт её любимый сериал «Кружок рукоделия» – о мелких и изобретательных с-сучках Второго Уровня в провинциальном Сент-Луисе… Вот уж – смертельная привычка.

Телефон отца оказался «вне зоны обслуживания». Не иначе, опять в дороге.

Лесли… Вне зоны обслуживания. Проклятье!..

Тогда нужно постараться помочь хотя бы…

– Алло, Черри?!

– Да. Привет, Дайана!

– Черри, я у тебя в долгу… Так вот – хотела отплатить! Ты дома? Слушай внимательно. Сделай в точности! Прошу – сделай! Я – не сошла с ума! Но объясню – потом!

Намочи самое большое полотенце, которое у тебя есть! Как следует намочи! И оберни вокруг всей головы! Скорее! Иначе – умрёшь! Нет, не перебивай! Это очень важно: я не лгу – ты умрёшь!!! – Дайана уже тихо – чтоб не услышала сумасшедшая за стенкой! – рыдала, понимая, что Черри, похоже, считает всё глупым детским розыгрышем! Но она должна хотя бы попытаться!..

– Умоляю!!! Да. Вот обмотай, и сиди так… Не меньше часа! Твоя мать дома? Ах вот как… Ладно – тогда сделай сама! Если сможешь – заставь и Билли своего сделать… Я… Перезвоню вам, когда станет безопасно! Всё! Пожалуйста, Черри – сделайте это.

Для меня и себя!..

Она вернулась обратно в кабинет. На неё словно бы и не обратили внимания. Потому, наверное, что «беседа» была в самом разгаре:

– … так какого же ещё… вам не хватало?! Что плохого вам сделала ваша страна?!

– Ха-ха. Молодой человек, вы что – действительно ждёте, что на этот личный вопрос я отвечу?

– Ну… Да! – с такого обычно невозмутимого Максима уже градом тёк пот. Интересно, чего она тут ему успела наговорить?!

– Весьма оригинально. И глупо. А я вас удивлю: действительно отвечу! – она снова предплечьем откинула со лба закрывающие глаза пряди, – Страна-то… Не моя!

– ?!

– Да-да, вы правильно, в принципе, подумали, когда начали разбираться, что к чему тут с этим делом… Внушениями, саботажем, тщательно пестуемым недовольством…

Я – Враг. Причём – Враг с большой буквы, для вашей проклятой Америки! – лицо, только что такое спокойное и даже улыбавшееся, вдруг исказила ужасная гримаса столь умело до этого сдерживаемых эмоций.

Теперь женщина не говорила, а как бы выплёвывала слова:

– Ненавижу! Ненавижу-ненавижу-ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!

Вы, гнусная и отвратительная пародия на «Единую Великую Нацию» – сынки вонючих эмигрантишек со всего мира – итальяшек, евреев, англичан и мексиканцев! Которые не смогли навести порядок у себя в странах, и, как жалкие трусы, поджав хвост, побежали туда, где можно начать «С чистого листа»!

Тупая иллюзия – вы точно так же плясали здесь все, словно паяцы на проволочке, под дудку продажных политиков, и тех, кто им платил – ворам в законе! Миллионерам, нажившимся на вашей же эксплуатации!

Это вами правят гнусные твари Глобалисты, решившие, что если уж у них в руках деньги всего Мира, можно остальных попросту давить, как клопов! Травить, взрывать, морить голодом! – на открывшийся было рот Макса она завопила:

– Заткнись, сопляк, и не перебивай! Да, я – голодала! Выжила вообще – чудом! А мать моя так и умерла от голода! И чтобы выжить, и отомстить, мне пришлось СЪЕСТЬ ЕЁ!!! И своего родного брата!!! Пока вы тут жрали от пуза свои гамбургеры, смотрели сериалы, да развлекались компьютерными симуляторами «для развития мышления»!!!..

А мой отец погиб от осколков кассетной бомбы. Ему разворотило живот, и он кричал почти час! Этот крик до сих пор стоит у меня в… А дом разрушило взрывной волной! Да и весь город. – она сделала паузу, откинув голову назад, и выдохнув, словно очнулась, вынырнув на поверхность из чёрных пучин омута мучительных воспоминаний.

Но пистолет в руке не дрожал, и не сдвинулся ни на миллиметр.

– А больше всего меня бесит это ваше подлое лицемерие: нам, обесчещенной, завоёванной, и на девяносто девять процентов обезлюдевшей и загаженной всякой радиацией, и химикатами, стране, привезли «гуманитарную помощь»! Бросили, словно голодным собакам кусочек косточки – подачку!

Дескать, жрите, и не вякайте против нас! Больше никогда!..

Ненавижу!

Она замолчала, но взгляд пылал такой страстью, что у Дайаны мороз шёл по коже.

Фанатичка. Таких она видала только в кино…

Она внушала подлинный ужас – своей целеустремлённостью и…

Терпением. Долго же она, наверное, шла к своей Цели, и ждала!

Макс тоже всё это понял:

– Вы… из России?

– Да. Я – из России. Из той страны, что «представляла опасность» для вашей поганой «демократии», и которую вы разбомбили, когда Нуннес сделал вам Поле, и вы смогли накрыть США непроницаемым для ракет колпаком… Я думала, отец шутил, или преувеличивал, когда говорил, что вы воюете только тогда, когда вас не могут достать, не могут ответить… Из «безопасной позиции».

Технологическое превосходство. Ну так оно вам же и выйдет боком.

Вот уж спасибо за «Предохранители» – без них я бы никогда… – она дёрнула краем рта.

– Я поставила таймер на десять минут. – увидев его начатое было движение, она засмеялась. Злобно оскалившись, словно загнанная в угол крыса, – Смотри сюда, патриот хренов! Вот – кнопка нажата! Стоит мне разомкнуть контакт, и всё произойдёт даже раньше!

Макс словно только теперь увидел вскинутую левую руку: в ней устройство, похожее на пульт управления детской машинкой, смотрелось гротескно глупо. Но палец женщины действительно лежал на большой чёрной кнопке. Макс сглотнул.

– Дорис… Мне чертовски понятно ваше желание отомстить… Но – погибнут же невинные люди! Что они-то вам сделали?

– Ох, уж эта ваша проклятая демагогия из дешёвых боевиков! – женщина покачала седой головой со слегка съехавшей на бок (похоже – следы от потери сознания!) шикарной прической.

– Что сделали… Да хотя бы, посадили себе на шею – «добровольно избрав»! – кучку гнусных тварей и мерзавцев!..

А что вам сделали сто девяносто миллионов россиян?! Живущих вообще на другом континенте. Вот – лично вам, агент Гольдблюм? За что вы позволили их убить?!

– Ну… – он сглотнул, ощущая, как холодный пот ручейками бежит по лопаткам, – Лично мне – ничего. Но, наверное, это было вызвано объективными… – он сглотнул, и докончил совсем уж замогильным голосом, – и интересами страны.

Дорис рассмеялась. Слушать этот смех было неприятно – словно есть гамбургер с песком. Он буквально скрипел на зубах.

Циничный. Жестокий.

Но, похоже, она смеялась не столько над неубедительными для него самого теперь, словами, сколько над ним самим, загипнотизированным штампами о патриотизме и любви к своей стране, и лишь недавно сбросившем пелену с глаз…

Невольно Макс потянулся и потрогал шрам на затылке, ещё откликающийся острой болью.

Дорис смеялась.

Она смеялась и над собой.

И над страной врага, так боровшейся за демократию, что и своих Граждан превратила в рабов! Безмолвных и послушных роботов, не интересующихся ничем.

Кроме личного благосостояния. Дома. Телевизора. Хвастовства перед соседями. Согласившейся – добровольно! – поделиться на Привелегированных, и людей второго и третьего сортов…

Но он-то, как разносторонне образованный и «подкованный», и изучавший мировую историю, и как Агент, знал – так было не всегда. Люди ещё семьдесят лет назад были РАВНЫ!!! Недаром же произошли те восстания – кое-кто не мог не понимать того, что делить на высших и низших…

Нельзя!

– Вижу по вашим глазам, что вам тоже неприятно. Неприятно то, что вот это. – она постучала по своему виску. – делает вас всех рабами. Заложниками. Роботами!

Да-да, вы все – рабы и безвольные роботы! Стадо баранов, которым надо управлять! Ваши хозяева создали вам видимость рая на земле…

А за рай надо платить. Вот с вас и взяли, как плату, право на собственную свободу. Приятно слушать правду?

Макс почувствовал, что краска стыда заливает лицо, расходясь и по шее.

Да, это – правда. Гнусная и унизительная правда о его родине, его стране.

Но всё равно – это его страна! И он не должен позволить вот просто так убить всех её жителей этой свихнувшейся на почве личной вендетты русской!

– Опоздал. – констатировала Дорис, всё это время внимательно следившая за сменами выражений на его лице, – я уже всё отпустила. Прощения прошу только за твою дурочку. Она-то точно ни в чём… А кстати… – тень беспокойства набежала вдруг на её чело, – Почему это вы не падаете и не умираете?

Злорадного удовлетворения Макс, как ни странно, не чуял. Вместо этого он молча достал из кармана и показал металлическую коробочку с четырьмя крошечными зёрнышками со следами запёкшейся крови.

– О! Умно. Никогда бы не подумала, что кто-то догадается… Я имею в виду – догадается о подлинном назначении Предохранителей. А уж тем более – вынуть их…

Как вам удалось?

– Какое это теперь имеет значение?! – горечь поражения разлилась по телу, словно жгучая волна, отдавшись тяжестью в сердце и болью в голове, – Вы… Правда – отпустили?

– Да. И можешь не сомневаться – все остальные мертвы. Я опробовала этот способ пять лет назад. Последним из убитых был ваш полковник. Ну и эти два придурка, – она покосилась вниз и топнула носком туфли по полу, – Если тебе будет от этого легче – умирая, Кларксон не мучился.

Макс, поняв смысл ударения, заскрипел зубами. Но спросил:

– И – что же?! Все остальные… люди… просто… Умерли?

– Нет. Умерли – не люди. Умерли только тупые бараны, позволившие отнять у себя право первородства за миску чечевичной похлёбки!

Я счастлива. Что с вами, «держателями акций и контрольных пакетов» покончено навсегда! На нашей планете теперь остались лишь те, у кого нет этого! – она снова постучала себя по виску, – И кто ещё способен понять и признать, что все люди РАВНЫ!

И не важно: пред Богом ли, пред Законом, пред другими людьми… Просто – равны!

Чёрт. Извини за излишнюю патетику – я не готовилась… Слова шли сами.

– Вы… очень жестоки.

– Я?! – она рассмеялась – теперь уже почти весело, – Да, я – жестока! И чтобы доказать тебе, что я не только жестока, но и принципиальна, я покажу вам ещё кое-что! Теперь, когда мои родные и близкие отомщены, моя Миссия окончена!

И я не вижу смысла тянуть.

Раньше, чем Макс успел пошевелиться, она поднесла пистолет к виску и нажала спусковой крючок.

С глухим стуком на ковёр упал пистолет. Затем – и тело.

Ноги нелепо раскинулись.

Макс заставил себя подойти и прощупать её горло.

Пульса не было. А крови из крошечной дырочки на виске натекло совсем немного.

Аккуратная такая смерть. Только кто будет теперь хоронить её…

Да и всех остальных.

Он повернулся спиной к её трупу, и вышел из овального кабинета, Дайана шла за ним. Слёзы сами текли по щекам, а она даже не думала утирать их.

Как-то сама собой всплыла глупая мысль, что они так и не спросили – зачем эта женщина провоцировала бунты и беспорядки… Ах, да – перевыборы.

Но это – версия её мужа. А чего всё-таки хотела она?.. Ведь доступ к кнопке так и так у неё уже был?!

Макс старался на кабинет не оглядываться.

Нечего им там делать. Хотя… Может быть, как раз и есть!

Кто-то же должен управлять страной, пока удастся привести всё в порядок.

Он одёрнул сам себя – какой, к чертям, «страной». Какой, в задницу, «порядок»!

Здания-Башни останутся стоять мёртвыми гигантскими монолитами, осыпаясь под действием Времени и Природы. Фабрики и подземные заводы тоже сгниют от ржавчины. И некому будет жить и работать в них. Все мертвы.

И ещё он подумал – интересно, почему она не нажала на эту кнопку сразу, когда только получила доступ в эту Комнату…

Что это – желание продлить чувство всемогущества? Комплекс леди Макбет? Или – любовь к драматическим эффектам? Но теперь узнать не у кого.

Он пошёл к лифту. Дайана, шмыгая носом, так же молча, двигалась чуть сзади.

Лифт не работал. Пришлось идти по лестнице. Но здесь перед ними возник завал. Пришлось идти в обход, через другой коридор.

В подвале они направились туда, где оставили Майлза и Дик.

Дик уже успела перебраться назад в комнату с двумя трупами, так и привязанными к креслам, и перетащить туда же Майлза. И теперь Агенты лежали рядышком, уставив глаза – равнодушные и пустые – в белый потолок Бункера. Вот только из глаз Дик по грязным щекам катились слёзы. Макс вздохнул.

– Майлз?..

– Он… не мучился.

А я… Даже не успела забеременеть. Что мне делать теперь?! – Дик повернулась к Максу. – Скажи! Для чего всё это?! Ведь все они – мертвы?..

– Да. – Макс сглотнул. Слова не шли. – Она всё равно убила бы всех. Фанатичка. Отомстила за Россию.

– Она… Рассказала вам – ПОЧЕМУ?!

– Да. Кстати, до сих пор не понимаю этого. В-смысле, почему – рассказала. Может, тщеславие? Желание… покрасоваться?

– Нет. – Дайана говорила жёстко и зло, как никогда до этого, – Она не хотела покрасоваться. Она… Вызвала нас, чтобы воочию убедиться, что мы… Ну, а в нашем лице – и все остальные… Умрут! Ей было на… рать на тщеславие! Она хотела УВИДЕТЬ.

И увидеть – уже объяснив, хоть кому-то, за что…

– Д-да… – Макса передёрнуло, – Ты права, наверное. Кому же понять другую женщину, как не женщине. Поэтому её так и удивило, что мы не падаем.

Но покончить с собой она, как я думаю, хотела с самого начала.

– Все и правда мертвы. – Дик повернула глаза, наконец, к ним, – И что мы будем делать теперь… Со всеми этими трупами?

– Не знаю. Но вытащить их отсюда, – Макс обвёл глазами Белый Дом, – придётся. Чтобы «оплот демократии» был готов к нашему… Воцарению.

– А-а, правда: мы – последние из могикан. Герои, победившие несмотря ни на что. «Избранные», чтобы возродить Великую Нацию! – в голосе Дик было столько горечи, что Дайане свело челюсть и защипало глаза. Но Дик ещё не закончила:

– Так ты теперь… Последний мужчина Америки? – она хмуро смахнула слезу.

Макс поперекатывал в мозгу эту мысль и так и этак…

Хм! А ничего, занятная мысль!

Сам-то он готов… Постараться воссоздать из пепла, как выразилась Дик, «Великую Нацию»! Парень он молодой и крепкий. А у, например, мормонов, или мусульман, так и положено – иметь две-три-четыре жены! Вон: в Солт-Лейк-Сити как раз была мормонская Община. Пока их не запретили и не расформировали.

Но опытом воспользоваться можно. Архивы в бумаге не пострадали.

– Чёрт. Значит, полигамия. Впрочем, и… с ним! Если Дайана готова поделиться, я не возражаю. Рожать настоящих американцев. От тебя. – Дик вновь отвернула глаза к потолку, но Макс понял, что она не шутит.

Дайана надулась. Потом, вероятно, чувство ответственности перед Будущим возобладало:

– Ладно. Если бы это сказала одна из этих сучек – моих подруг, я бы… Но тебе – можно. Похоже, у нашего мужа будет Гарем.

– Гарем – это когда жён много, а не две.

– Три. И у тебя будет, возможно, помощник… Если только Черри сделала, как я сказала. – Дайана рассказала, о чём она просила Черри, – Я увидала этот способ в одном старом фильме.

– Молодец. Это… Должно было сработать. Позвони-ка ей – проверь.

Вот. Он – ее парень. Или уже – Муж. Он может теперь отдавать приказания.

Дайана не заставила себя долго упрашивать: номер подруги набрала сразу.

– Алло, Черри? – ждать пришлось подозрительно долго, и Дайана уже и не надеялась, когда сквозь скрип и треск донесся голос подруги: «Алло. Кто это?»

– Черри! Черри – я так рада тебя слышать! Ты жива?!

– Ну… – после ещё одной долгой паузы последовало уточнение, – Можно это и так назвать. Если не считать того, что я только что еле поднялась с пола. Меня минут пять назад – будто осел лягнул в голову!

– Это – не осел. Я тебе всё потом объясню! А сейчас – что там… твой? Он – жив?

– Не знаю. Ещё не звонила. Сейчас выясню и перезвоню тебе. Но ему затея с полотенцем показалась идиотской шуткой. Розыгрышем. Так что сделал или нет – не знаю.

– Ладно. Попробуй узнать, и перезвони мне сразу!

И вот ещё что. Ничего не бойся! Мы тут, в Вашингтоне, с моими… Друзьями. И тоже живы!

– Ладно. Я… перезвоню. – тон такой, словно подругу тошнило. А может, так и было: кто знает, как воздействовал, даже ослабленный мокрым полотенцем, смертельный импульс…

Дайана повернулась к Максу:

– Она – жива. (А то он и сам не догадался!) Она перезвонит.

Макс обнял Дайану. Молодец у него девушка. Уже позаботилась об их маленькой общине: чтоб генетического материала было побольше.

Такой приятно будет руководить.

Руководить.

Да!

А что: он теперь – бог и Царь, и Большой Начальник. И может устанавливать любые правила. Любые законы! Страна – полностью в их распоряжении!

Впрочем, почему – их? Его!

Править должен компетентный мужчина! Лидер. Это однозначно. А помогать должен парень этой Черри. Если, конечно, выжил.

Только… как бы это потактичней объяснить девушкам?!

А! Очень просто! Нужно предложить им поправить.

Вот уж чего женщины не любят, так это – лишних хлопот! Особенно, когда у них на руках несколько шустрых и вечно голодных сорванцов… Плита с кастрюлями. Стирка. (А вот стирать, похоже, придется в реке! Как сотни лет назад – их бабушки.)

Значит, сами отдадут эту сверкающую и вожделенную игрушку – Власть.

А для себя предпочтут более конкретное занятие: воспитание детей, готовку, шитьё. Теперь-то всё будет на них! И работы у них – чтоб ему лопнуть! – будет, ох, много!..

Ведь это подлинное Призвание – быть НАСТОЯЩЕЙ Домохозяйкой!