Текст книги "Суворовец"

Вскочив с ложа, Рашель подбежала к окну. Голая, с распущенными по плечам волосами…

Гость как раз спешился, бросив поводья коня вечно хмурому великану Аббасу.

– Ах, Рауль…

– Вам помочь одеться, моя госпожа?

– Что? Нет-нет. Беги за вином. Я сама оденусь.

Она успела лишь надеть шальвары да белую прозрачную сорочку… Еще для приличия накинула домашний кафтан голубого шелка…

– Доброго дня, мадам. Да пошлет Бог удачу во всех наших делах, – войдя, поздоровался Мустафа-бей. Прошмыгнувшую мимо служанку он не удостоил и взгляда… Впрочем, нет – обернулся-таки на пороге… мельком…

– Ах, Рауль, как я рада тебя видеть! Выпьешь вина?

Они как-то незаметно перешли на «ты»… обычное дело…

– С удовольствием… Как наши дела? Что с каменоломнями? Землекопы уже наняты?

– О, не все сразу, мой друг!

Рашель расслабленно рассмеялась и кивнула на софу:

– Ну, садись же. Не стой.

Как и всегда, говорили по-французски, так что вошедшая с подносом Бояна снова ничего не поняла. Тем не менее Мустафа-бей все же не стал говорить при служанке о важном. Подождал, пока та уйдет… Спросил, понизив голос:

– Давно у тебя эта девушка?

Госпожа Рашель улыбнулась, томно облизав губы:

– У меня нынче все недавно. Разве что кроме Давида. Ах, сейчас так непросто отыскать верных слуг… Почему ты спросил? Понравилась рыжая?

– Не в этом дело, – дернул головой гость. – Понимаешь, такое чувство, будто я уже видел эту девчонку. Не так давно… И при весьма недобрых обстоятельствах. Хотя… эта – рыжая… Или волосы выкрашены хной…

– Рыжая, не рыжая, что тебе за дело до какой-то служанки? Мало ли их…

– Ну да, ну да… Так что наш секунд-майор?

– О! Он именно что наш, – мадам Рашель явно была рада преподнести добрую новость. – Частенько сюда заглядывает. С этой твоей… Ивонной…

– Ивонна знает свое дело, – сухо бросил Рауль. – Секунд-майор служит в интендантстве и уже много чего выболтал. Нужно его опекать!

– Опекаем! И моя рыженькая служанка – тоже.

– Славно. Да… – отпив вино, Мустафа-бей поставил бокал. – Я сегодня узнал о неком Сурене, портном.

– А! Этот тот, что держит лавку на рынке?

– Говорят, он всегда ненавидел имперскую власть и этого не скрывал. Тогда почему сейчас, при русских, живет так скромно? Может быть, специально. Доносит им обо всем, что происходит в городе.

– О! Доносчиков здесь хватает и без него, – Рашель потянулась к кувшину. – Валахи, армяне, болгары, греки…

– И тем не менее портной весьма подозрителен. Надо бы за ним посмотреть. Так что ты сказала о землекопах?

– Найдем…

– И еще… есть один человек. Правда, он хочет много денег, – задумчиво протянул Рауль.

– О, друг мой! Деньги все хотят! Покажи мне такого, который не хочет. Разве что какой-нибудь дервиш.

Мустафа-бей погладил щегольскую бородку:

– Для этого человека денег жалеть не будем. Даже если придется продать дом.

– Даже так? – вскинула глаза хозяйка. – Кто же он такой в самом-то деле?

– Ingénieur de fortification!

– Ingénieur de fortification? Действительно, очень нужный…

Задержавшаяся у дверей служанка эту фразу не совсем поняла, но запомнила. Еще бы – целых два раза повторили. Значит, что-то важное.

* * *

Что такое геджеконду, Бояна хорошо знала. Так назывался дом, самовольно выстроенный за одну ночь. В Османской империи подобные самострои не поощрялись, однако, по закону, любая самовольная постройка, сарай или лачуга, выстроенная за одну ночь, не могла быть снесена без решения суда. Судебное же разбирательство длилось иногда и годы, чем многие пользовались.

– Э, зачем тебе землекопы, дэвушка? – погладив живот, расхохотался старый черт Фарух. – Колодец хочешь рыть?

– Говорю же – дом. Мне бы еще камень…

– Камень ей! Дворец будешь строить, вах? Ты знаешь, сколько стоит хороший строительный камень? Да даже кирпич…

– Ну и ладно, – девчонка пожала плечами, собираясь уйти…

Торговец тут же схватил ее за руку:

– Подожди! Для госпожи ищешь, да? Тогда вот что… – Фарух опасливо огляделся по сторонам и понизил голос: – Есть один болгарин, Данко его зовут… Таверну за крепостью знаешь? Спросишь. Скажешь, что от меня… Он даст людей, сколько надо. Землекопы, плотники, каменщики… Парни крепкие – за ночь что хочешь раскопают, выстроят. Поняла? Да, госпоже своей передай про меня. Мол, старый Фарух помог работников отыскать. А ты… С тобой еще прогуляемся… ну туда, в крепость, в развалины… умм… Хоть сейчас пойдем, дэва…

– Некогда мне сейчас, – Бояна довольно грубо вырвала свою руку из потной ладони торговца.

Тот скривился, как будто только что проглотил лимон:

– Ах, ты ж…

– Говорю же – некогда. Прощай.

Дома госпожа Рашель изволила похвалить верную служанку за старания. За землекопов с плотниками… и за баню. Бояна поклонилась и, как хорошая служанка, взялась за стирку. Правда, не особо-то еще накопилось белья, хотя… вот эти вот зеленые шторы явно грязные!

– Сальные все, аж смотреть неприятно. Правда, тетушка Салима?

Старая Салима презрительно хмыкнула:

– А по мне – так и повисели бы еще. Ну, стирай, коли заняться нечем. Только смотри, недолго – поможешь мне приготовить обед.

* * *

Секунд-майор заявился уже на следующий же день!

Где-то в полдень госпожа Рашель вызвала служанку:

– Нынче у нас гость к ужину. Ну, тот, с которым ты в бане была.

– Опять баня будет? – поклонившись, почтительно уточнила Тамия.

Госпожа отрицательно кивнула – как делают болгары:

– Нет. Нынче обойдемся ужином, но ты будь наготове… Если что – в красную гостиную пойдете. Ничего-ничего, от тебя не убудет. Смотри только не забеременей раньше времени! Все. Пошла пока прочь.

В последнее время хозяйка что-то частенько была не в духе. То ли охватила ее обычная старческая хандра (все-таки тридцать лет – не шутка), а, скорее всего, дело было в Рауле. Как-то не складывалось у них. Вернее, может, и складывалось, да не так, как госпоже Рашель хотелось бы. Была ведь еще и молодая соперница – Ивонна. Так думала Бояна… и тетушка Салима с ней согласилась:

– Да уж, сохнет хозяйка наша по молодому господину. А тот ее в гарем не берет. Почему так? Ну да, уж не молодка. Зато красива, и в постели, говорят, старательна. А уж какая умница! Да что я тебе говорю… На, вон, мясо порежь. И не забудь про капусту.

* * *

Вечернего гостя принимали со всей любезностью. На этот раз секунд-майор явился один, без женщин и сразу же изволил откушать вишневой наливочки, недавно приготовленной тетушкой Салимой и называемой ею «палинка».

– Пью за вас, обворожительная госпожа Рашель! Ах, какой у вас вкусный нынче паштет! Очень, смею вас заверить, вкусен. А вино… А ну-ка, ну-ка, дайте-ка попробовать… Сидите, сидите, я сам налью. Умм… Нектар! Божественно!

– Ах, любезнейший господин мой Иван Андреевич. Поди, упарились на службе-то государевой? Что там у вас в интендантстве новенького? Проверок, не дай боже, никаких нет?

– Ох, господи… – услыхав про проверки, гость чуть было не подавился паштетом. – Вот уж действительно – слава Богу. Кстати, любезнейшая мадам Рашель… Вам сукно не нужно? Доброе сукно, аглицкое… О цене сговоримся.

– Сукно? Надо бы посмотреть, пощупать…

– Так вы отправьте слугу… Я ему штуку-то и передам.

Секунд-майор рассмеялся и снова потянулся за бутылкой:

– А славно у вас, голубушка вы моя! Вот, ей-богу, славно. Так это тихо, спокойно все, по-домашнему. Слуги взад-вперед не снуют, не надоедают.

– Ах, господин мой, прошу извинить. Сейчас же кликну кого-нибудь – чтоб было кому наливать.

– Ой, нет, не надо, голубушка! Так ведь все хорошо. А налить – я и сам могу налить. Мы, интенданты, люди не гордые.

– Так, а сукно-то у вас откуда и для кого?

– Да на мундиры. Бригаду Милорадовича нам на помощь недавно прислали. Так ведь солдатушки-то поизносились все! Прямо сердце разрывается. В рванине все! Не солдаты, а, как у вас говорят – дервиши какие-то. Хорошо еще не завшивели!

– Бригада… И где же они стоят? Далеко от вашего интендантства?

– Так у ручья и стоят. В шатрах да в палатках.

– А, так я их видала! Там и пушки есть…

– Ха, пушки! Шесть полковых орудий. Как вдарят по турку – ух-х!

Круглов врал складно. Даже, можно сказать, почти не врал. Орудия действительно в том месте имелись. Только не шесть, а шестнадцать.

* * *

Пока гость вкушал наливочку под гусиный паштет и жареное мясо, попутно выбалтывая важные воинские секреты, Бояна, волнуясь, ждала, когда позовут. Все думала, как бы не забыть важную фразу… да и важная ли она? Может, какая-нибудь ерунда. Хотя… фортификасьон – фортификация – крепость. Нет, все же фраза важная. Вот только что такое «инжэнер»?

– Не угодно ли отдохнуть, Иван Андреевич? Можете прилечь пока… есть у меня тут для гостей спаленка. Тамия, служанка, проводит… А потом, как отдохнете – шербет турецкий отпробуете, да в карты сыграем.

– Отдохнуть? Ой, голубушка, а, пожалуй что и да. На службе-то целый день вертишься, как белка в колесе, света белого не видишь…

– Так я позову служанку… Тамия! Эй, Тамия! Проводи гостя отдохнуть… Да все, что захочет – исполни.

Девушка молча поклонилась, никакого недовольства не выказала. Ну, подумаешь, по приказу хозяйскому удовлетворить чужого мужчину! Хочет она, не хочет, противно – не противно – кто когда рабынь да служанок спрашивал? Приказали – изволь исполнять! Иначе зачем тогда господам слуги?

– Вот, извольте сюда, мой господин… Осторожно, об комод не зашибитесь…

* * *

– Ingénieur de fortification, – задумчиво повторил гость. – Инженер фортификационных укреплений. Птица да – важная. Однако таких много у нас. В массе своей – немцы. А ты большая умница, Бояна! Очень важные новости вызнала. Смотри, осторожней будь. Ну и да – скоро все это закончится. Зимы-то турки дожидаться не будут. По осени наступление начнут.

* * *

– Ingénieur de fortification… – Ляшин, хоть и не говорил по-французски, но фраза-то оказалась вполне понятной. Еще бы не понять. Инженер по фортификациям. Таких да, много было. Человек двадцать. Вовсе не только немцы – всякие. И в офицерских чинах, и вольнонаемные тоже имелись. Вот и пойди тут, вычисли. А ведь надо! Да и двадцать человек – не сто!

Землекопы еще, каменоломни… Каменоломни… ходы подземные. Ходы… А что, если… А есть ли такой подземный ход, что ведет прямо под башню? Может, и есть. Старик Харитон сказывал, что завалены они все, давно еще. Так дорыться до него, а там… Вообще-то турки бы поспешать должны – сентябрь на дворе, и зима не за горами. Скоро дожди пойдут, пути-дорожки раскиснут – какое тут наступление? Значит, быстрей надо. Допустим, есть такой ход – прямо под главной башней! Туда и порох – мину заложить!

Но сначала до хода подземного дорыться надо, и желательно – как можно быстрей. Да еще и тайно.

Ну, и как этот подкоп вычислить? Земля… Землю они ведь должны куда-то девать. Будут вывозить на телегах? Так ведь каждую-то повозку проверять не станешь. Да и необязательно землицу-то вывозить, вполне можно и во дворе у себя складывать…

– Не, Алексей, во дворе невозможно, – перебил Круглов. – Этак во дворе-то целая гора земли будет. Соседи донесли бы уже. Повозки – да. Все и проверить. Не так их тут и много.

– А сколько? – невесело парировал Ляшин. – Сотни две, три? Напроверяемся – упаримся проверять. Что там еще Бояна говорила?

– Знатока каменоломней господа шпионы ищут, – секунд-майор хохотнул и принялся раскуривать трубку. – Ах, турецкий-то табачок – хорош! Ты вот, Алексей, почему не куришь?

– Не хочу. Привычка вредная.

– Ну-у, ты скажешь!

Оба – поручик и секунд-майор – сидели во дворе, у кухни. Хорошо было – тень, да на столе – кувшин холодного хмельного кваса. В жару – самое оно то! Не напиться решили, нет – так, от жажды. Заодно поговорить, обсудить все дела – хозяин-то, старый грек Харитон, с утра еще на рынок ушел, так что лишних ушей не боялись.

– Да уж. Скорей бы мы этого инженера вычислили, – гость вздохнул и поднялся на ноги. Прошелся по двору, кафтан снял да на ветку повесил – жарко. – Эх, напортачил бы этот чертов инженер… себя бы и выдал.

– А что бы он мог напортачить? – заинтересовался Ляшин. – А ну-ка, ну-ка, Иван Андреевич – дело ведь говоришь!

– Ну-у… Тут уж я не ведаю.

– К Суворову надо, – Алексей решительно рубанул рукой воздух, густо пахнущий виноградом и яблоками. – Схему глянуть!

Секунд-майор хохотнул:

– Ага, его превосходительству больше делать нечего, как только схемы секретные перед нами расстилать! Прогонит. Как пить дать – прогонит.

– А мы все же попытаемся. Прямо сейчас и пойдем! Пока мысль не перегорела.

– Сейчас? – присвистнув, гость покрутил пальцем у виска. – Да Александр-то Василич, поди, спит сейчас. Отдыхать изволит. Эвон, жарища-то! А тут мы…

По здравом размышлении, Круглов был абсолютно прав – день прямо-таки плавился зноем. Все улицы опустели, на рыночной площади – никого, даже землекопы – те, что рыли шанцы – попрятались в тень. Так что, поразмыслив, коллеги решили подождать до вечера. А то ведь и впрямь прогонит!

* * *

К большому удивлению секунд-майора, комендант Гирсова отнесся к предложению Ляшина весьма серьезно. Не говоря ни слова, велел Епифану никого не пускать, сам же вытащил схему из обитого железными листами шкафа, раньше принадлежавшего какому-то турецкому бюрократу. Видно, так хранились отчеты за последние десять лет… а то и за пятьдесят. Всякие ОО-1, ОО-2 и еще – «Отчет самообследования организации». Так вот почему-то представилось Алексею, что и вызвало едва уловимую улыбку на его устах.

– Эй, ты почто лыбишься-то, Леша? – Суворов, однако ж, улыбку заметил. – Сам говоришь – дело серьезнее некуда.

– Да шкаф ваш, Александр Василич…

– А что шкаф? Шкаф как шкаф. Ну, вот вам схема… расстилайте, вон, на столе… чего встали-то?

Нарисованная на листе плотной желтоватой бумаги схема фортификационных укреплений Гирсова оказалась размерами где-то метр на полтора и на столе едва уместилась. Ее и принялись внимательно изучать под личным руководством господина генерал-майора. Обошли, посмотрели, секунд-майор даже склонился низенько-низенько… потом попросил увеличительное стекло.

– Может, тебе, Иван Андреич, еще и трубу зрительную? – съязвил Суворов.

– М-да-а, – Круглов машинально потянулся к носу. Видать, хотел высморкаться, да постеснялся и просто махнул рукой. – Э, да мы тут без инженеров вовеки не разберемся!

– Звать никого не будем, – жестко предупредил генерал-майор. – Нечего тут лишних ушей разводить. Сами же про инженера и предупредили! Много их у нас. Пока каждого проверите…

– А нельзя ль на стенку ее повесить, – Алексей задумчиво потрогал мочку уха. Чего-то чесалась еще с вечера. Может, вошь какая в пудру попала? Хотя какая, к черту, пудра. Пудрились-то только к парадам да к строевым смотрам. Ну, в караул еще – для порядку.

– На стенку?

– А то вон, загибается вся. То тот край свесится, то этот… Все вместе взглядом не охватить.

– Не охватить им… – Александр Васильевич недовольно хмыкнул. – Ну, вешайте… поглядим. Поручик, у Епифана гвоздики попроси… ага…

Повесили-таки схему. Гвоздиками к обоям прибили, растянули – как тут и была. Сверили с рисунком, что передала Бояна…

И сразу все видно стало… Ну, ладно, не сразу, а как присмотрелись. Первым удивился секунд-майор:

– А что это тут за шанец? Зачем?

– А зачем шанцы вообще? – тут же съязвил комендант. – Ты же у нас всю жизнь в инфантерии, в пехоте. Что, шанцев не видел?

– Да уж повидал немало, – Круглов упрямо набычился, толстая шея его давно истекала потом, щеки покраснели. – А все же этот вон – зачем?

Подойдя к схеме, он ткнул пальцем в одно из обозначенных укреплений.

– Иван Андреич, я бы попросил растолковать, – насторожился Ляшин, в подобных делах не особенно-то еще и опытный.

– Ай, ну да, ну да, – господин генерал-майор тут же поддержал идею, закивал, ухмыльнулся. – Давай, давай, поясни поручику, в чем тут дело?

– А дело все в том, что шанец этот – лишний, – спокойно объявил Круглов. – Или – вот этот редут. Ну, вот рядом они. Редут – вон, видно – дорогу прикрывает, а шанец… что ли овраг? Да в овраге и так можно пару пушек поставить. Зачем еще шанец рыть? Тем более редут рядом.

Суворов неожиданно расхохотался:

– Так я не понял, что тут лишнее – редут или шанец? Ну, вообще шанец – да… Сейчас, сейчас… определим, кто там у нас…

Пробормотав что-то себе под нос, Александр Васильевич задумчиво посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на схему, явно что-то припоминая:

– Ага, ага… Выборгский пехотный полк – вот у нас кто там! Хотя… вот же я старый дурень! С неделю назад сам же туда других, из подкрепления, поставил. Ныне там парни пехотного полка! Из бригады Милорадовича… Епифа-ан! – Суворов подошел к двери, распахнул. – А ну, покличь-ка мне Милорадовича, Андрея… Как захворал? Ах, еще не поправился? Надо ему наливки послать, на травах… Вместе него, как помню, полковник Давид Мачабелов. Грузин, храбрый, как барс. Этакий горный князь! Давай-ка… Ах, нет, нет…

Заткнув себе рот ладонью, Суворов округлил глаза в деланом ужасе:

– Коль мы князя тотчас позовем, этак еще прознают, вражины. Мы проще поступим… Епифан!

В дверях тут же возникла плечистая фигура порученца, хорунжего:

– Чего, ваше превосходительство, изволите?

– Узнай-ка, братец, быстренько – кто в штабе у Милорадовича инженер? Я вот так, наобум, не помню… А дело важное!

– Понял, ваше превосходительство! – казак выпятил грудь – Вызнаю сей же час.

– Ну, вот… А мы пока еще схему посмотрим. Вдруг да не один там такой шанец есть?

Снова все трое принялись рассматривать схему. Встали эдак, рядком, и давай пялиться… Прямо как бараны на новые ворота, помилуй, Господи! И, чем дольше смотрели, тем больше всякого подозрительного находили.

– О! А вон, вон – а этот шанец зачем?

– А вон тот редут? Тут же башня рядом с ним крепостная!

Пока рассматривали, возвратился Епифан с докладом. Фортификацией в бригаде Милорадовича занимались двое – премьер-майор Осип Людвигович Финкельберг, выходец из лифляндских немцев, и его помощник, вольнонаемный, из чиновников бывших – Петровский, Кузьма Лукич.

– А кто у них там в работниках? – Ляшин вопросительно взглянул на Епифана.

Тот повел плечом:

– Да всяко! И сами солдатики роют, и артельщики тутошние. Да ведь, ваше превосх…

Комендант отмахнулся:

– Да знаю, знаю… Что там на рисунке-то? Ну, который девочка твоя, Леша…

– А! Так он, ваше превосходительство, на восточную башню указывает. А уж с какой стороны к ней подобраться решили – бог весть.

– Бог весть! – скривившись, передразнил Суворов. – Давайте, ступайте уже. Проверьте там всех! Завтра к вечеру с докладом жду.

Проверяли осторожно. Снова пересмотрев схему, уяснили – все же первые выводы были правильными: самые подозрительные – шанец у оврага, что у реки Боруй, и там же – редут. Остальные дополнительные укрепления в общую схему укладывались вполне.

– Ну, Алексей… Ну… – выходя из штаба, Круглов развел руками и наконец-то высморкался. – Ай! Простыл что-то… А ведь жара!

– Да на жаре-то проще простого.

– Вот и я думаю… А про шанец твой так скажу. Далековато от него до восточной башни! Ежели именно ее взорвать удумали – так какой в том шанце смысл? Ближе, ближе искать надобно. Я уж и приметил, где. У Московского ретраншемента, вот где! Я там многих знаю…

– Ну, так, Иван Андреевич, и ступай, – согласился поручик. – А я пока про немца того вызнаю. Зачем ему шанец-то?

* * *

Старший фортификационный инженер пехотного полка генерала Андрея Милорадовича премьер-майор Осип Людвигович Финкельберг вот уже неделю пил. Совсем по-русски, бессовестно и беспробудно. О том Ляшину поведали в первом же греческом кабаке, ближайшем к расположению бригады. Двое посыльных, один каптенармус, плюс еще парочка офицеров, гусар. В кабаке все они не просто закусывали да пили – играли, и по-серьезному, не мелочась!

– Ментик свой заложу и ташку, вот, ей-богу! – порывисто божился гусар. – А, как война кончится – дом. Есть у меня, в Казани, наследство бабкино…

– Э, Карл Иваныч! Договорились же – на форму не играть. А ты – ментик!

И впрямь, ментик – часть гусарской формы, а ташка – плоская полевая сумка с вензелем самой государыни-матушки! Стыдно такое проиграть. Лучше уж – дом.

– Вообще, Карл, завязывал бы ты с игрою. Сначала деньги найди!

– Да найду я… Вот как заварушка будет…

– Тогда и придешь… Ну вставай, вставай уже! Да пойми – не о себе печалимся. О тебе!

Один из игроков – грузный штабной майор, видно, всеми тут признавался за старшего. Проигравшийся гусар его тоже послушался и грустно вышел из-за стола:

– Пойду-ка к лошадкам…

– И то дело… Господин поручик! – майор глянул на Ляшина. – Гляжу, вы к нам присматриваетесь… Не хотите ли? Если, конечно…

– Деньги есть, – достав из подсумка три рубля (из тех, что были выданы на расследование), молодой человек присоединился к игравшим. Сразу же и познакомились.

– Ляшин, Алексей Васильевич… Астраханский пехотный полк!

– А-а-а! Так вы, считай, местные… А мы у полковника Милорадовича служим. В помощь, значится, вам. Секунд-майор Подвойский, Яков Кузьмич. Этот вот – корнет Ибрагимов, Муса, и ротмистр Аникушев. Ну, а с остальными после познакомитесь. Когда играть сядут… Сядут, сядут – дойдет и до них очередь.

Майор усмехнулся в усы и принялся тасовать колоду. Поговорка про то, что новичкам везет, увы, нынче не подействовала. Видать, партнеры попались прожженные, да и карта не шла – одна бубновая марьяжная дама, остальное все баккара – шваль. Следующий заход оказался не лучше. Проиграл Алексей все свои деньги, все три рубля. Сумма по тем временам немалая.

Зато много чего интересного вызнал! И совершенно безо всяких подозрений. Картежники, они поболтать любят, вот только разговоры потом мало кто помнит. О чем говорили? Да пес его… Играли ведь!

Играя, Ляшин хитро направлял беседу в нужное для себя русло. Наверное, еще и поэтому игра у него не шла – не тем был занят.

Фортификационного инженера Финкельберга хорошо знали все. Знали и почему запил – от неразделенной любви.

– Письмо плохое получил, уже с неделю… – пояснили картежники. – Дама сердца выскочила замуж. То ли в Риге, то ли в Ревеле. Где-то там.

Да, Прибалтика уже давно была российской. Уже почти что век. После того, как Петр Первый ее честно купил у шведов.

– Да, любовь – такое дело… У меня вот как-то… А кто же схемы фортификационные составлял? Шанцы вон, редуты… Время-то, сами знаете – война. Вот-вот турок наступать начнет!

– Насчет этого не сомневайтесь. У Осипа помощник толковый имеется. Из вольнонаемных. Петровский Кузьма. Из мещан, кстати. Не сказать, что голова. Но старательный. Главное – непьющий и в карты не игрок.

– Не пьет, да прижимист! – усмехнулся корнет. – Деньги любит, да.

– Деньги все любят. Муса Ирекыч, сдавай!

На следующий день, с утра, Алексей прихватил с собой выпрошенную в штабе зрительную трубу и отправился прогуляться к речке Боруй. К тому самому оврагу, где рыли подозрительный шанец.

Устроился в рощице, постелив под себя плащ. Приложил окуляр к правому глазу… Часа через три уже было ясно, что с шанцем что-то нечисто! Во-первых, работали там местные нанятые артельщики, а не солдаты, а во-вторых…

Поначалу Ляшин просто посчитал количество вывезенных от шанца возов да прикинул, сколько кубометров земли там выйдет… Вышло так себе. Не очень-то и много. Не-ет, лишнего они не рыли, не вывозили лишнего… Зато – привозили! На телегах и в арбах, совершенно в открытую – а кого стесняться-то? – везли потребные для строительства материалы – дерево на сваи, кирпич… За три часа – дюжина возов! Больших, четырехколесных. И еще – три арбы. Зачем столько? Они там метро собрались строить?

* * *

Через пару дней Иван Андреевич Круглов вновь отправился в гости к госпоже Рашель, откуда принес важные новости. Бояне удалось узнать, что шпионы нашли-таки сведущего в каменоломнях и подземных ходах человека – бывшего раба. Нашли давно, просто хозяйка только вот сейчас проговорилась, невзначай, когда считала деньги. Разложила прямо на софе – и серебро, и ассигнации – русские и французские. Считала, да про себя приговаривала – это вот тому, это вот этому. Это – землекопам, это возчикам, то – за порох, а то – старику из каменоломни…

Старик из каменоломни, ага… Бывший раб.

Еще Бояна сообщила о том, что со дня на день ожидается прибытие в Гирсово отряда разбойных людишек.

– Вот тут непонятно, – усевшись во дворе, у кухни, Круглов устало вытянул ноги. – Зачем головорезов откуда-то вызывать? Что, своих, местных, нет? Хоть тот же Джелал Кирмизи Эл – Красная Рука.

Красная – от крови, конечно. Очень уж был, поганец, жесток и лишних свидетелей оставлял в живых разве что по ошибке. Шайка у него была, еще при турках. Все, как обычно – грабили богатые дома, нападали на караваны, даже воинскими обозами не брезговали – обнаглели совсем. Правда, как русские в Гирсово пришли – исчезли. Сбежали или, может быть, затаились… Примету всегда оставляли – как ограбят караван или дом, атаман обязательно ладонь в кровь опускал – и кровавый сей отпечаток на стене или, там, на повозке, на лошади даже, оставлял. Этак – вот вам на память! Чтоб боялись. Чтоб уважали. Чтоб помнили!

– Экий и впрямь поганец, – усмехнулся поручик. – Только вот убили его. Опознали даже. О чем и доложили господину коменданту. При мне и докладывали.

– Убили, говоришь… Не знал.

– Так мало кто и знает. Война ведь, не до разбойников.

Алексей потянулся к кувшину с квасом. Налил в большие глиняные кружки, себе и собеседнику. Оба с наслаждением выпили.

– Да и, думаю, искать-то им особо некогда. Легче своих пригласить лиходеев, знакомых. Уж куда быстрей и надежней.

Зачем туркам понадобились головорезы, было вполне понятно: посеять панику и, если выйдет, ударить в тыл. Да и так, перед наступлением запугать обывателей. Чтобы русским не помогали ничем.

– Знаешь, я что еще думаю, – поставив опустевшую кружку, Ляшин задумчиво забарабанил пальцами по столу. – Если есть подземный ход… Так, может, его под восточной башней и поискать? Там и тайный караул выставить – вдруг кто из-под земли-то и явится?

– Из-под земли, Леша, только черти являются! – хохотнул Круглов. И тут же посмотрел совершенно серьезно. – Но тут ты прав!

* * *

– Инженеров, Рашель! Они ищут инженеров. Лично Суворов затребовал все списки. Понимаешь, все!

Потянувшись в кресле, Рауль Мустафа-бей нервно закурил трубку. Вытянув ноги, расстегнул кафтан… Тут же положил трубку на стол, вскочил на ноги и, пройдясь по «синей» гостиной, остановился перед висевшей на стене картиной кисти Шардена. Какой-то салон, диван, девушки…

Девушки…

– А эта, твоя служанка? Она не могла подслушать?

– Я же уже говорила – она не понимает по-французски, – госпожа Рашель томно улыбнулась.

По случаю прихода важного – и столь симпатичного ей – гостя женщина нарядилась в шелковое светло-зеленое платье с широкой юбкой, тонкой осиною талией и таким глубоким декольте, что, казалось, еще немного – и станет виден пупок. Впрочем, шпиону нынче было не до платьев подельницы.

– Тамия много делает для нас, Рауль. – Рашель тряхнула волосами – прическа осталась ее прежняя, на турецкий домашний манер, просто распущенные локоны, перетянутые широкой лентой. Некогда было делать сложную, европейскую, как принято в лучших домах. Некогда. Да и некому.

– Не забывай, именно она нашла землекопов и бывшего раба из каменоломен…

Мустафа-бей повел левой бровью:

– Надеюсь, этого раба вы…

– Уже! – светски улыбнулась хозяйка. – Он ведь больше не нужен.

– Это хорошо, хорошо, – отвернувшись от картины, гость зябко потер руки. – И все же служанка явно подозрительна. Она заходила в лавку к этому армянину, портному… А что касается французского, то слова «инженер» и «фортификация» звучат одинаково понятно на всех языках. Так что могла и подслушать. И передать.

– Но зачем? Ты знаешь, сколько я ей плачу? Янычарам столько не платят!

– Явное расточительство! Просто страшно представить, сколько денег ушло! Наш русский друг, хоть и в небольших чинах, но вхож ко многим. Знает свое дело – и требует денег. Очень и очень не маленьких.

– Во-от!

– Но он того стоит, да.

Хмыкнув, Мустафа-бей уселся на диван, рядом с хозяйкой. Та порозовела и чуть-чуть наклонилась, так, чтобы еще больше стала видна грудь.

Рауль наконец-то сделал комплимент и даже на «вы»:

– У вас очень красивое платье, мадам!

– Я шила его у того же портного… Ах, может, и я тоже – подозрительная?

– Ты – милая, Рашель!

– Какие приятные слова… Как жаль, что в Порте не приняты балы. Я так хотела потанцевать с вами… с тобой… Ах, Рауль, друг мой…

Подвинувшись к гостю как можно ближе, красавица заглянула ему в глаза – непозволительная вольность! Впрочем, не для свободной вдовы. Словно само собою платье сползло с левого плеча… обнажив грудь…

– Ты красивая, Рашель…

Склонившись, Мустафа-бей накрыл губами твердеющий аппетитный сосочек…

– Сними с меня платье, Рауль…

Легко сказать!

Бедняга запыхался, пытаясь развязать стягивающие корсет шнурочки – больно уж много их было.

– Турецкая одежда как-то больше приспособлена для любви… Как-то все быстрее…

– О, не торопись, друг мой… Не торопись…

Вот, наконец, обнажилась спина… шурша, упали на пол юбки…

* * *

Подойдя к двери «синей» гостиной с подносом, Бояна в нерешительности остановилась. Доносившиеся из комнаты звуки красноречиво свидетельствовали о том, что присутствие там кого-либо еще будет сейчас явно лишним…

Зато можно было просто постоять под дверью, не вызывая подозрений. Мол – жду. Не век же они там кувыркаться будут? Начнут и говорить… Не обязательно по-французски, хоть и говорят, что это – язык любви.

Ага! Вот мужчина что-то сказал по-турецки… Госпожа Рашель ответила… Бояна навострила уши…

– Что-то я давно не видела Ивонну…

– Она занята нашим другом…

– Ах да. Тот неопрятный толстяк. Круглов.

– Нет… Тем, что в небольших чинах. Дело важное, абы кому не поручишь.

– Ты так ее ценишь?

– Не ее, а его.

– И все-таки… Если бы нужно было выбирать – я или Ивонна… Ты бы кого выбрал? Извини, я настолько уже обнаглела… Потому что пьяная от любви!

Послышался мужской смех… поцелуи…

– Милая Рашель, ты забыла, я ведь уже говорил. Я – турецкий вельможа! Уважаемый человек. Пора мне и жениться уже. Сколько жен я могу иметь? Уж точно не одну. Возьму вас обеих. Если вы захотите, ага.

Важный тип в небольших чинах. Предатель. Служанка запомнила и, набравшись нахальства, постучала…

– Это ты, Тамия?

– Я принесла вино.

– Давай!

Дверь приоткрылась – голая Рашель лично взяла поднос…

– У нас нынче будут гости. Вечером, ближе к ночи. Начинайте готовить с тетушкой Салимой. И да, пусть Аббас уже начинает топить.

* * *

Гости явились вечером, как стемнело. К тому времени Мустафа-бей уже покинул гостеприимный дом госпожи Рашель, сама же хозяйка переоделась в привычное турецкое платье. Впрочем, черт ее знает, что ей было привычней.