Текст книги "Древний Рим"

Начальствующие лица в зависимости от ранга имели особые украшения и знаки на шлемах и латах. Центурион носил посеребренный шлем, на его доспехах, которые отличались некоторой архаичностью, обычно имелись знаки воинских отличий – фалеры и торквесы. Символом власти центуриона был жезл из виноградной лозы – витис для наказания провинившихся. Полководец носил пурпурный или черный плащ – палудаментум и имел богатое вооружение, выполненное в эллинистическом стиле. Военные музыканты, а также воины, носившие значки и штандарты, отличались львиными или волчьими шкурами, накинутыми поверх доспехов.

Военная система, которая базировалась на высокой выучке, дисциплине и вере в эффективность наступления, привела римскую армию к неоспоримому превосходству над армиями других государств. Но растущие потребности Рима в профессиональных солдатах уже не могли быть удовлетворены путем набора ополчения по цензовому признаку. Несколько жестоких поражений, нанесенных варварскими германскими племенами римским консулам в конце II века до н. э., свидетельствовали о необходимости глубокого реформирования армии. Назревшую военную реформу провел Гай Марий. Он был выходцем из провинции, с ранних лет служил в армии, отличился в ряде сражений своей храбростью, чем обратил на себя внимание военачальников. Со временем, благодаря своим способностям, Марий стал консулом и полководцем. В 104 году до н. э. он разбил войско африканского царя Югурты, а также одержал грандиозную победу над совершавшими набеги на Северную Италию германскими племенами тевтонов и кимвров при Аквах Секстиевых.

Сложившаяся ситуация заставила прагматично мыслящего римлянина, игнорируя сентиментальную привязанность к старым обычаям, приспособить военную силу к реалиям времени. В бытность свою консулом, Марий установил строгую военную систему, сохранившую эффективность до ранних лет христианской истории. И хотя Цезарю также принадлежит немало улучшений и усовершенствований, однако армии, во главе которых он сражался, по существу представляли собой те самые формирования, которые были созданы Марием.

Старые цензовые и классовые отличия между ополченческими разрядами были упразднены – как и различия по возрасту и опыту, ведшие к появлению гастатов, триариев и принципов (хотя сами термины продолжали существовать). Такое новшество сделало осуществимыми как обмен подразделениями и отдельными солдатами, так и большую гибкость и маневренность, а также привело к росту эффективности воинского набора.

Во изменение прежних принципов комплектования легионов, когда в армию принимались только граждане, обладавшие земельной собственностью, Марий стал набирать в войско всех желающих, обращая внимание лишь на их годность к службе. Завербовавшись, солдат должен был прослужить 16 лет, в течение которых получал казенное содержание и жалованье; после отставки ветеран наделялся земельным участком. Кроме того, Марий обещал, что будет делиться с солдатами военной добычей. Так возникла профессиональная, хорошо обученная и закаленная армия. В войско в большом количестве стали записываться бедные и обездоленные граждане Рима, которые надеялись поправить свое материальное положение за счет жалованья и военной добычи. Но самым большим стимулом для бедняков записываться в Марианские легионы была надежда сделаться по окончании службы землевладельцами. Сенат вначале с неодобрением отнесся к нововведениям Мария, но, оценив все выгоды подобного набора – уменьшение в Риме количества неимущих (что естественно снизит затраты города на их содержание), появление боеспособной профессиональной армии – и, что самое главное, поверив в твердое обещание Мария не использовать для раздачи земли ветеранам общественные земли в Италии (так называемые «агер публикус»), дал свое добро на реформу.

Марий сделал основной боевой единицей когорту – манипула осталась лишь ее внутренним структурным элементом. 10 когорт – от 400 до 500 человек в каждой – продолжали составлять легион.

Для боя когорта строилась в линию – 8-10 рядов в глубину и около 50 человек по фронту. В сомкнутом строю, применявшемся при маневрировании и метании дротиков, интервал между воинами был около метра. Такое построение не позволяло размахнуться мечом, и потому в рукопашной схватке использовался открытый строй, где это расстояние было вдвое больше. Чтобы обеспечить быстрый переход от сомкнутого строя к открытому, перед началом сражения было необходимо удерживать интервал между когортами, равный ширине самой когорты.

Благодаря этому с легионом, построенном в две или три линии, Марий был в состоянии: 1) сохранить традиционную гибкость и маневренность легиона с шахматным построением, но уже когорт, а не манипул; 2) сохранить при рукопашной схватке традиционный интервал между легионерами длиной в руку с мечом и 3) в то же время приспособить эту гибкость к обычной фаланге, позволяющей образование непрерывного фронта в ближнем бою. Это было простое, но блестящее практическое усовершенствование, сохранявшее все положительные качества, которые были присущи старому легиону.

Рьяный последователь Мария, выдающийся политический деятель и полководец Гай Юлий Цезарь, также реорганизовал набранные им легионы, но уже на новых принципах. Численность легиона колебалась от 3000 до 4500 человек. В состав каждого легиона была включена «артиллерия»: 55 аркбаллист, 10 онагров и катапульт для метания тяжелых камней. Осадная техника получила особенно большое развитие. Вырос обоз легиона (500 мулов), который возил лагерные принадлежности и утварь.

Большую роль стали играть пешие вспомогательные войска, в числе которых были лучники с острова Крит и знаменитые пращники с Балеарских островов. Конницу из римских граждан заменили наемники – германцы, испанцы, нумидийцы. Каждый легион имел 200–300 всадников. Кроме того, в армии Цезаря было 4–5 тысяч всадников дружественных галльских племен.

Боевой порядок легиона состоял из трех линий: в первой линии – 4 когорты, во второй и третьей – по 3 когорты. Вторая линия была фактически линией поддержки, третья линия составляла общий резерв, который использовался для решительного маневра против фронта или фланга противника или для отражения его удара. Для удлинения фронта легион строился в две линии и очень редко в одну. Боевой порядок легиона становился более устойчивым. Резерв организационно закреплялся в построении легиона. «Черепаха», которая раньше применялась для штурма крепостей, стала еще и защитой при внешних кавалерийских атаках.

Умелая организация походного движения войск способствовала их успешным действиям. Из лагеря выступали на рассвете, а иногда и ночью, чтобы избежать засад, особое внимание обращалось на походное охранение.

В обстановке возможного нападения противника марш совершали в боевом порядке. Легионеры снимали с себя походный багаж и изготавливали оружие к бою. Обоз в этом случае помещался в середине походного порядка.

Появился штаб полководца, который стал школой подготовки военачальников. Штаб состоял из легатов и трибунов. Легаты – помощники полководца, назначавшиеся сенатом и командовавшие крупными отрядами войск или отдельными частями боевого порядка. Военных трибунов в легионе было шестеро; они исполняли приказы полководца и легатов, командовали небольшими отрядами и участвовали в военном совете. К штабу прикомандировывались молодые добровольцы, исполнявшие обязанности адъютантов – трибуны ангустиклавии. Имелась также личная охрана полководца, ставшая прообразом организованной при императоре Октавиане Августе преторианской гвардии.

Средним командным составом армии являлись центурионы, руководившие центуриями. Командир первой центурии возглавлял манипулу. Когортой командовал центурион центурии триариев. 6 центурионов первой когорты каждого легиона участвовали в военном совете.

Проведенная Цезарем реорганизация повысила боеспособность легионов. Кроме того, легионы прошли боевую школу Галлии, где они вели бои с воинственными племенами. Именно легионы Цезаря стали костяком будущей имперской армии, основанной Октавианом Августом.

Римская армия при Августе возросла до 75 легионов (501 тысяча человек), но к концу правления была сокращена до 25 легионов по 6 тысяч человек в каждом и приблизительно равного числа вспомогательных войск.

Общая численность армии доходила до 300–350 тысяч человек.

Почти все войска находились на страже границ внешних провинций. Вдобавок Август создал преторианскую гвардию – 10 когорт по 1000 человек каждая – личную императорскую гвардию, способную контролировать Рим и Италию, сохраняя видимость отсутствия регулярных войск вблизи столицы. Солдаты этой новой армии вербовались на 20 лет, и при выходе в отставку они получали земельные участки. Кроме преторианцев в Риме были сформированы городские войска (так называемые «кохортес урби»), которые выполняли полицейские, охранные и противопожарные функции в городе. Статус преторианца или солдата городской когорты был несколько выше, чем у обычного легионера, срок службы – меньше, а жалованье – больше.

Командный состав находился в подчинении у Августа. Вся армия должна была сознавать, что управляется она самим императором и что только от него зависит карьера каждого воина. По окончании гражданских войн, как и пообещал Август, солдаты, вынужденные служить дольше положенного срока, получили, наконец, землю во вновь основанных колониях или значительные денежные вознаграждения и вернулись в родные места.

При Августе был завершен переход к постоянной наемной армии. Легионы пополнялись римскими гражданами, преимущественно италийскими жителями. Этот процесс уже при Августе составлял трудности. Добровольцев находилось все меньше и меньше. В исключительных случаях приходилось прибегать к принудительному набору и даже набирать в легионы рабов, отпущенных на волю и наделенных правами гражданства.

В восточных провинциях войска пополняли по большей части проживавшие там римские граждане. Наряду с основными войсками существовали и вспомогательные, которые придавались отдельным легионам. Вспомогательные войска комплектовались главным образом из провинциалов. Легион был подчинен легату в звании пропретора, управлявшего провинцией, или же им командовал особый легат. К высшему командному звену относились военные трибуны. Легаты и военные трибуны назначались из лиц сенаторского сословия; префекты, командовавшие вспомогательными войсками, ведавшие оружием, лагерями, снабжением армии и т. д., происходили из всадников. К среднему командному составу относились центурионы, которые выдвигались из выслужившихся солдат. Особо отличившиеся центурионы могли рассчитывать на причисление к всадническому сословию и дальнейшее повышение по службе.

Простые легионеры поступали в армию в возрасте от 17 до 20 лет. Всякий поступивший в войско был связан присягой на верность августу. Дисциплина поддерживалась суровыми мерами: телесными наказаниями, назначениями на тяжелые работы, переводом целых частей в другие провинции.

Римские военачальники старались не оставлять своих воинов в праздности и занимали их постоянными работами. Прежде всего их заставляли выполнять различные воинские упражнения.

Гимнастикой развивали гибкость тела; заставляли маршировать (по 6–7 километров в час), стараясь при этом, чтобы воины строго соблюдали строй; приучали их к бегу, прыжкам, плаванию, учили ловко владеть разнообразным оружием, – мечом, дротиком, луком, пращой, обучали стрелять в цель, фехтовать.

Неприятеля изображал чурбан, крепко врытый в землю, высотой в 6 футов; воин приближался к нему, прикрытый щитом и вооруженный мечом, и последовательно наносил ему удары. Он пробовал ударить то в голову, то в ноги, делал притворные нападения сбоку, атаковал спереди, стараясь при этом не раскрыться, уклонялся от воображаемых ударов направо и налево или отступал назад, сообразно с тем способом защиты, который употреблял в данном случае воображаемый враг. Тот же чурбан служил мишенью и для метания дротиков, а также для камней и пуль пращи.

Всадники, в свою очередь, обучались вспрыгивать на лошадь с оружием или без него, упражнялись в этом даже раньше, чем начиналось изучение собственно верховой езды.

За упражнениями отдельных воинов следовали упражнения группами. Воины производили то, что мы теперь называем ротным или батальонным учением: они маршировали боевым строем, сдваивали ряды, развертывали их, строились в каре, кругом или клином. Они приучались также к тем движениям когортами и центуриями, главная трудность которых состояла в том, чтобы оставаться тесно сплоченными вокруг своего значка. Иногда их разделяли на два отряда, которые шли один против другого.

Три раза в месяц устраивали марш-бросок. Пехотинцы делали 15 километров с полным вооружением и багажом, частью обыкновенным шагом по 6 километров в час, частью ускоренным по 7 километров. Во время таких учений нередко устраивались маневры.

Кроме этих упражнений воины часто были заняты земляными работами. Им приходилось иметь дело с лопатой и мотыгой не меньше, чем с оружием. Это замечание справедливо по отношению ко всем римским легионам. Для примера расскажем о legio III Augusta, размещавшемся в Африке в Ламбезском лагере. Вот работы, которые ему пришлось исполнить.

Первой работой этого легиона было сооружение самого лагеря. Сейчас же по прибытии на место воины принялись за дело. Лагерь был построен к 129 году, когда Адриан высадился в Африке; после этого воинам пришлось исправлять лагерь несколько раз, а именно: в 172–175 годах, в 177-180-х и в 267-м, после большого землетрясения. Также воинам пришлось проводить в свой лагерь воду, очистить источник Аин-Дрин и построить близ него храм Нептуна, а также Септизониум и Нимфею; они же соединили лагерь с соседними городами, главным образом с городом Ламбезом, посредством больших, хорошо вымощенных дорог, построили преториум, в котором жил начальник легиона, термы и множество других сооружений; наконец, эти же самые воины украсили Ламбез его лучшими зданиями: триумфальными арками, храмами Эскулапа, Исиды, Сераписа. В развалинах этого города вся почва покрыта кирпичами и черепицей, на которых в виде штемпеля стоит номер этого легиона, и который относится к разным эпохам, начиная со II и кончая VI веком. Деятельность легионеров и союзных отрядов не ограничилась только Ламбезом. Они строили и поддерживали крепости и форпосты на границе; проводили дороги: из Тевеста в Габес в первые годы Империи, из Тевеста в Карфаген в 128 году и другие; они перекидывали мосты через реки, старались сделать обитаемыми уединенные посты в местностях в высшей степени нездоровых и диких; они строили себе дома и казармы, работали над источниками для того, чтобы приспособить их к своим потребностям, иногда сооружали амфитеатры близ своего лагеря. Воины даже использовались для основания городов – центров цивилизации в только что примиренных областях: так, этому самому 111-му легиону имени Августа обязан своим существованием город Тимгад.

Другие части африканского войска были заняты в Мавретании теми же работами. Мы видим воинов морского флота, проводящих в 147–152 годах акведук в окрестностях Бутии; в 184–192 годах воинские отряды восстанавливают разрушенные башни и сооружают новые в окрестностях Омаля; в Аин-Хкур в самом сердце Тингитана астурийская когорта строит praetorium (главную квартиру); в другом месте когорте сикамбров поручают закончить некое сооружение, назначение которого неизвестно. Здесь еще в большей мере, чем в Нумидии, работа воинов была необходимой для того, чтобы снабдить страну дорогами и всякого рода сооружениями, так как туземцы являлись единственными обитателями этой страны вследствие того, что колонизация римских граждан не шла далее береговой полосы. Если принять во внимание, что все эти работы производились в периоды отдыха, остававшиеся у африканских войск в промежутках между восстаниями туземцев и набегами соседей, то станет ясно, какой трудовой жизни требовала от воина римская дисциплина. Было бы, впрочем, ошибочно думать, что их жизнь была такой же суровой, как некогда. Уже прошло то время, когда воин спал на земле, подложив под голову камень. Помещенный в постоянном лагере, он жил с удобством, имел складную кровать, матрас, подушки. Он владел даже рабами, которые обыкновенно выполняли самые трудные работы. Этому покровительствовало и государство, дававшее некоторым воинам двойной или полуторный пай, чтобы они могли содержать «вестового», иногда соединяясь для этого с кем-нибудь из товарищей. К тому же простые воины часто имели сбережения, которые они могли делать из доходов своего личного имущества, из жалованья и в особенности из императорских подарков. Это был так называемый peculium castrense. На эти деньги воин мог не только свободно доставлять себе разные удобства и развлечения, но и купить раба, который облегчал его работу. Впрочем, необходимо заметить, что в надписях упоминается очень немного солдатских рабов.

Еще одной немаловажной предпосылкой победоносных войн, которые вел Рим во времена Цезаря, Августа и других императоров I–II веков н. э., было хорошо организованное командование. И это, как правило, заслуга не старших командиров – наместников, легатов, префектов или трибунов, а выходцев из среды простых солдат – центурионов. По современной воинской терминологии римского центуриона времен Цезаря или Августа можно приравнять к званию капитана армии. Так же, как Римское государство держалось на плечах армии, так и армия держалась на плечах центурионов. Принадлежность центуриона времен Республики и ранней Империи к бедному простому народу определяла его положение среди солдат. Он – выходец из солдатских рядов, брат солдатам, их непосредственный начальник, который жил все время с ними и почти так же, как они; он вел их в бой, учил военному делу, придирался к каждой дырке на тунике и к каждой неначищенной бляхе на поясе, не стесняясь, пускал в ход витис, символ своей власти, и, не задумываясь, умирал за своих солдат. Он был посредником между ними и высшим начальством, которое через центурионов передавало свои распоряжения и в трудные минуты рассчитывало, прежде всего, на их помощь. Это был костяк римской армии; старые служаки, поседевшие в боях и походах, украшенные наградами и шрамами, они пользовались влиянием в солдатской среде и уважением у высшего командования. Юлий Цезарь знал своих центурионов по именам. Солдату приходилось обычно десятки лет тянуть свою солдатскую лямку, прежде чем он получал звание центуриона. Оно не давалось даром или только за выслугу лет: требовались боевые подвиги, хорошее знание военного дела, известная умственная одаренность. Полибий, один из выдающихся историков античности, в поисках ответа, почему римляне меньше чем за столетие покорили чуть ли не весь известный тогда мир, внимательно изучивший военное дело римлян, оставил идеал центуриона, который был выработан в римских военных кругах того времени на основании длительного воинского опыта: «От центуриона они требуют, чтобы он не кидался, очертя голову, туда, где опасно, но умел бы распорядиться, был бы стоек и серьезен, не ввязывался бы не вовремя в бой и не начинал бы его несвоевременно, но умел бы выдерживать натиск одолевающего врага и умирать за родную землю». Если центурионов, о которых сохранились упоминания в источниках, мерить этой меркой, то окажется, что практически все они под нее более или менее подходят. Но бывали случаи, когда в горячке боя даже центурион терял обязательную для него рассудительность и превращался из трезвого, расчетливого начальника в бесшабашного удальца, который, не помня себя, шел сам и вел за собой солдат на верную гибель. Так центурион Фабий полез на стены галльского города Горговии, не понимая, что его ждет несомненная и бессмысленная смерть. Центурион бывал иногда безрассудным в своей храбрости, но безупречно храбрым он был всегда. Цезарь, отмечая потери в своих войсках, всегда особо выделял потери в составе центурионов: они неизменно очень велики. Под Диррахием погибло 960 солдат и 32 центуриона;

под Фарсалом – 290 солдат и 30 центурионов, то есть из числа центурионов, положенных на легион, выбыла половина, если не больше, а солдат – 1/25 часть. Старый центурион Крастин, простившийся с Цезарем перед Фарсальской битвой словами «Живого или мертвого, но сегодня ты поблагодаришь меня, император», знал, на что он идет, и шел не задумываясь. После сражения при Диррахии Цезарю показали щит центуриона Сцевы: он был пробит в ста двадцати местах. Личной храбрости, однако, по римским представлениям, для центуриона было мало. От него требовали, чтобы он «умел распорядиться», умно и трезво рассчитывал, как нанести врагу побольше ущерба при наименьших потерях своих солдат. Он должен был отдавать себе ясный отчет в боевой обстановке, пользоваться промахами противника и немедленно устремляться на помощь туда, где это нужно. Он должен быстро соображать, все время быть начеку, стремительно принимать правильные решения. Цезарь щедро наградил Сцеву и далеко продвинул его по служебной лестнице не только за безудержную смелость, о которой свидетельствовал его пробитый щит: Сцева сумел повести оборону порученного ему укрепления так, что солдаты Помпея не смогли им овладеть. Крастин в битве при Фарсале «оказал величайшую услугу Цезарю» не только тем, что «сражался очень мужественно» и увлек за собой «отборных воинов своей центурии», но и тем, что умело этими воинами командовал. Когда галлы в Новиодуне неожиданно кинулись на маленький римский отряд, застрявший в городе, центурионы стремительно организовали защиту и «собрали всех своих невредимыми». Цезарь, очень осмотрительный во всем, что касалось ведения войны, настолько доверял опыту и воинской сметке своих центурионов, что, не задумываясь, поручил им в одну из самых грозных минут Галльской войны, перед битвой с белгами, выбор места для лагеря: задача ответственная, от удачного выполнения которой зависел и успех сражения, и жизнь солдат. Таким образом, римский центурион должен был быть храбрым солдатом, рачительным хозяином, строгим наставником для молодежи, а также тактиком и стратегом. Естественно, что имея в своих рядах таких профессиональных «псов войны», как мы бы назвали центурионов сегодня, римская армия была на несколько порядков выше всех противостоявших ей армий.

При императоре Траяне в организацию легиона были внесены некоторые изменения. Численность его возросла до 6100 человек пехоты и 726 всадников. Первая когорта была вдвое больше остальных. В каждый легион входили легкие и вспомогательные войска. В эту эпоху появляется и новое подразделение центурии – контуберний («палатка») или отделение из 10 человек, с деканом («десятником») в качестве начальника. Легионом командовал префект, когортами – трибуны. Центурионы постепенно потеряли свою роль и стали чем-то вроде сержантов или прапорщиков современных армий. Обеспечение армии провиантом и военным снаряжением производилось особыми органами снабжения. Полный солдатский паек состоял из хлеба, сала и винного уксуса. В малонаселенных приграничных районах солдаты должны были сами добывать себе мясо, организуя охотничьи команды. Одежда, оружие и боевая техника, выдаваемая государством, чинилась в особых лагерных мастерских – фабриках. Изменялись вооружение и тактика. Тяжелое вооружение было отброшено, старая система обучения пришла в упадок, увеличивалась роскошь в армии и уменьшались ее сила и выносливость. Создавались многочисленные виды легковооруженных войск, имевших различное метательное оружие. Характерные особенности римской пехоты исчезли. От тяжелых доспехов отказались, тяжелое копье было заменено легким: легион, организованный в когорты, снова стал походить на неповоротливую фалангу, а так как характерной чертой пехоты этого периода являлось общее нежелание доходить до рукопашной схватки с неприятелем, то лук и дротики стали применяться теперь не только для боя в рассыпном строю, но также и линейной пехотой в сомкнутом боевом построении. Боевой порядок римской армии возвратился к фаланге, но теперь этот строй больше был пригоден для обороны, чем для наступления. Уже Август уменьшил дистанцию между когортами и отменил третью линию боевого порядка. В каждой линии строилось по 5 когорт. Глубина боевого порядка составляла 8 шеренг. После Августа было полностью завершено возвращение к фаланге. Легион еще состоял из 10 когорт. Но когорты не располагались одна подле другой, как раньше; первые 5 когорт составляли 4 передние шеренги, последние 5–4 задние шеренги. Весь легион был построен в 8 шеренг, из которых первые 4 имели на вооружении легкие пилумы, а последние были вооружены копьями: 9-ю и 10-ю шеренги составляли лучники, не входившие в расчет легиона. За фалангой располагались онагры, на фланге – аркбаллисты (и то и другое – метательные машины). Лучшие тяжеловооруженные воины выделялись в резерв. Когорты потеряли самостоятельность и не могли маневрировать в бою.

Несмотря на преимущественно оборонительный характер военных мероприятий Августа и его преемников, за столетие, прошедшее после его смерти, Империя заметно расширилась. Отказываясь от некоторых из восточных завоеваний своего предшественника Траяна, Адриан решил, что эта экспансия должна остановиться; Империя уже слишком велика, чтобы эффективно поддаваться политическому или военному управлению. В результате он заменил идею Августа об обороне за счет подвижности легионов программой жесткой охраны границ. В его намерения отнюдь не входило изменять присущую легиону подвижность или его тактическую гибкость. Скорее он стремился воздвигнуть рукотворные преграды, которые заменили бы естественные рубежи – реки и горы. Это должно было затруднить ордам варваров проникновение на территорию Империи и облегчить борьбу с ними.

Лимес в Германии и Адрианов вал в Британии представляли собой высокие земляные насыпи, увенчанные бревенчатыми палисадами. Вдоль них не были постоянно расквартированы римские части – для этого понадобилось бы много солдат. Скорее эти сооружения предоставляли защиту и укрытие римским патрулям и затрудняли варварам тайное пересечение границы. Еще важнее то обстоятельство, что они препятствовали легкому бегству варварских отрядов, многие из которых именно под стенами были настигнуты и перебиты имперскими войсками. Преследуя все ту же цель – затруднить варварские вторжения, Адриан увеличил Дунайскую и Рейнскую речные флотилии, а также развил и расширил уже существовавшую разведывательную сеть, раскинутую за пределами Империи на территориях варварских племен. Служа примером имперского руководства и разумного приложения политики к стратегии, император Марк Аврелий произвел мало перемен. Тем не менее он увеличил действующую армию на два легиона; большую численность имели и вспомогательные войска. Септимий Север добавил еще три легиона, один из которых был расквартирован в Италии, составляя первый мобильный резерв имперской армии. Во время правления Севера полная численность войск достигала примерно 400 тысяч человек. Кроме того, Септимий улучшил условия жизни солдат. Он также внес изменение в вал Адриана. В Северной Британии в его царствование на Адриановом валу взамен бревенчатого палисада была возведена каменная стена высотой 5 метров и толщиной 2,5 метра.

Примерно в это время важную роль в римской армии начала играть кавалерия. В связи с этим неизбежно появилась и конная пехота, обеспечившая пехотным частям большую подвижность, а также возможность быстрых передвижений комбинированных войск на дальние расстояния. В качестве главной опоры легион был заменен тяжелой кавалерией – конными лучниками и копьеносцами-катафрактариями («панцирниками»). Зародившись в Персии, этот вид кавалерии распространился затем в македонских и сирийских войсках, а впоследствии нашел распространение и у римлян, особенно при Адриане и Септимии Севере. Тело катафрактария защищал чешуйчатый панцирь, голову – шлем с забралом; чешуйчатые железные или бронзовые доспехи надевались и на лошадь. Основным оружием катафрактария являлось копье, дополнительным – лук и меч. Иноземные катафрактарии, состоявшие на службе в римской армии, часто именовались клибанариями. Тяжелой пехоте теперь отводилась вторичная, пассивная, защитная роль, обеспечивавшая базу для маневров кавалерии и легкой пехоты. При всей ее уязвимости на сцену вновь вышла фаланга. Понимая эту уязвимость, римляне, как правило, держали новый фалангированный легион только на позициях.

Уже во времена Августа профессиональное обучение и вооружение сформированных из варваров подразделений использовалось иногда против самого же Рима. Демобилизованные солдаты вспомогательных частей и дезертиры принимали активное участие в набегах через границу, иногда даже формируя собственные отряды по римскому образцу, – варвары многому научились на опыте их битв против римских формирований. Продолжавшееся за счет этого совершенствование варварами методов ведения войны сыграло свою роль в конечном поражении Рима. Одной из главных причин снижения качества боеготовности римских вооруженных сил была старая система снятия частей с какого-либо из участков границы для пополнения армий, занятых в больших войнах. Естественно, возможность с подобной целью изъять из оборонной системы целый легион или хотя бы большую его часть представлялась редко, поскольку это опасным образом оголило бы тот или иной участок границы. Поэтому изымались небольшие подразделения из различных легионов, когорт и нумерий и из них формировались отряды особого назначения, именуемые вексилляциями (боевое знамя). Поначалу система вексилляций проявила себя вполне удовлетворительно. Как только угроза ликвидировалась, отряды особого назначения распускались и подразделения возвращались к постоянным местам дислокации. Однако в беспокойный период – приблизительно с 235 по 290 год – вексилляции так часто перебрасывались с одной границы на другую, что личный состав подразделений перемешивался. Это было только одно из обстоятельств, которые заставили императора Диоклетиана, правившего в 284–305 годах, сформировать резерв. Для этого армия была разделена на две главные составляющие – постоянно расквартированные пограничные части и подвижные войска. Приблизительно две трети общей численности вооруженных сил составляли пограничные войска. Подвижные же войска императоры держали поблизости от центров находившихся под их властью территорий. Они получали плату несколько большую, нежели пограничные войска, что впоследствии не единожды становилось причиной беспорядков. Легионы подвижных сил были сокращены до 1 тысячи человек. Это обеспечило большую гибкость. Легионы пограничных сил сохраняли прежнюю численность – 6 тысяч человек. Во вспомогательных подразделениях, как в мобильных, так и в пограничных войсках, насчитывалось по 1 тысяче человек. Теперь не только во вспомогательных войсках, но и в легионах служили в основном варвары. В результате к 375 году большинство варварских воинов было романизировано и прекрасно освоилось с римским оружием и тактикой. На римской службе варвары думали о себе уже как о римлянах. Тем не менее, хотя варвары, казалось, отнюдь не возражали сражаться против своих собратьев, когда такой приказ отдавали римские командиры (которые и сами чаще всего были варварами), это порождало многочисленные возможности для сговора, мятежа и массового дезертирства. Увеличивавшееся количество варварских племен, которым было разрешено осесть на землях империи, привело к отмене заложенной Траяном тенденции избегать формирования вспомогательных частей по племенному признаку. Все больше племенных вспомогательных соединений (так называемых федератов), возглавляемых их собственными вождями, вливалось в армию, сохраняя собственное оружие и методы ведения войны. Благодаря всеобщей романизации варварских воинов это не оказывало существенного влияния на римскую тактику. Вопреки распространенному мнению о ненадежности и продажности римской армии периода поздней Империи, оказывается, что у римлян не было оснований жаловаться на свою армию. Известны лишь единичные случаи предательств и дезертирства на сторону врага. Так, в 354 году некоторых командиров-алеманнов римской армии подозревали в том, что они выдали военные планы римлян своим соплеменникам и этим сорвали готовившуюся против них операцию. В 357 году дезертир из скутариев – римских воинов-щитоносцев, призывал алеманнов к атаке, рассказав им, что император Юлиан имеет всего 13 тысяч человек. Однако ни у одного античного писателя, в том числе и у опытного в военном деле Аммиана Марцеллина, нет и намека на то, что варварские отряды были ненадежны, даже когда они сражались против своих земляков. Известно, что германцы, насильно посаженные римлянами на землю (леты), часто отказывались убегать к своим свободным соплеменникам из страха быть убитыми или перепроданными обратно римлянам. Кроме того, племена постоянно воевали друг с другом, и эта борьба усугублялась частыми внутриплеменными распрями между различными кланами, боровшимися за власть. Императоры, умело действуя по давнему и проверенному принципу «разделяй и властвуй», дипломатическими средствами добивались не меньшего эффекта, чем чисто военными. Примером могут служить действия Валентиниана I, который заключил союз с бургундами и натравил их на алеманнов (около 370 года), воспользовавшись возникшей распрей между этими племенами за обладание залежами соли. Сами варвары за время своей длительной службы в римской армии теряли тесные связи со своим народом и постепенно ассимилировались с римлянами. Все они учили латынь, официальный язык армии, и нередко забывали родную речь. Варвары, достигшие высоких командных должностей, после окончания службы уже не возвращались домой, предпочитая провести свои последние годы среди комфорта римской цивилизации, чем жить в небезопасных и убогих родных местах.