Текст книги "Дело в шляпе"

Глава 20
Быть строптивым вредно для здоровья

Мощёнка – район, прилегающий к воротам крепости. Называется так потому, что все улицы там выложены камнем, да и деревянных домов почти нет, сплошь богатенькие усадьбы из цветного кирпича с витражными стёклами в окнах. Практически второй светлый квартал, с той лишь разницей, что тёмных и светлых в нём примерно поровну.

Останавливаю фургон у массивных ворот. Обе створки железные, по краям заклёпки, посередине два дракона не то дерутся, не то целуются – не поймёшь.

Так, теперь свистнуть два раза, как научил один из бандитов, и ждать.

Во дворе зашевелились. Кто-то открыл и закрыл смотровое окно в калитке. Воротные створки дрогнули и с тихим скрипом поползли в стороны, разъединяя сцепившихся драконов. За воротами трое. Встречают недовольным бурчанием:

– Ну, наконец-то. Хозяин уж заждался. Дуйте сразу к нему.

– Он где? – спрашиваю, стараясь не попадать на свет.

– В подвале. С бабой потолковать пошёл. Погоди-ка… Ты кто таков?

Поздно спохватился. Парни Нестора уже высыпали из фургона и приставили клинки к горлу каждого из незадачливой троицы.

Подхожу к тому, с которым говорил.

– Показывай, где подвал.

Других сажаем связанными в фургон, оставив одного стражника для охраны. Подталкивая проводника кинжалом в спину, обходим дом и оказываемся у лестницы, ведущей под фундамент. Здесь часовой. Даже двое. Кто бы сомневался. Ну, зато теперь все в сборе.

– Бугай, хозяин тут? Фургон приехал, – скороговоркой выпаливает проводник, подгоняемый уколом кинжала.

– Туточки. Куда ему деваться. Чего это вы всей толпой прётесь?..

Возмутиться до конца Бугаю не дают. Моя группа поддержки быстро нейтрализует охрану, наваливаясь по двое на каждого. Миг, и те уже на земле со скрученными за спиной руками. Даже пикнуть не успели. А вот проводник, пытаясь под шумок свалить, напоролся печенью на кинжал.

Вот сардак! Всё-таки пролилась кровь. Сейчас и Витольд её почует.

Торопливо сбегаю по ступеням. Ногой в дверь. Не заперта, хорошо.

Врываюсь в затхлую сырость подземелья. Длинный коридор и единственная тусклая лампа на полке посреди стены. Справа и слева несколько дверных проёмов. Куда, в какой из них? Ага, чувствую тёмного в конце коридора. Всматриваюсь.

Вот он. Вышагивает гордо. Плащ со стоячим воротником. Украшенная пышными перьями шляпа. Перчатки с кружевными обшлагами. До блеска надраенные сапоги. Усики подкручены, ухоженная бородка, аккуратно подбритые баки. Ещё и глазки подведены. Прям не упырь, а сама смазливость.

– Что у вас там происходит? – слышу надменный голос, выдающий слащаво-капризную натуру. – В чём дело?

Витольд разительно отличается и от Камаля, и от Баскана. Лишнее подтверждение, что между собой они совсем не родственники.

Пора засвечивать жетон.

– Дело тёмной стражи, милорд. Я, тёмный стражник Его Величества Порэус эль Камилье, прошу вас назваться.

– А, тот самый Порк, что убил моего брата? – смешливый тон, кривая улыбочка на губах. Одна рука упёрта в бок, другая на эфесе, преспокойно раскачивает шпагу.

Нипочём не скажешь, что ему хоть чуточку жаль Камаля.

– Он вам такой же брат, как и мне. Может, хватит этих игр, Витольд?

– О, значит, меня вы знаете. Какой же смысл тогда спрашивать имя?

– Просто хотел проверить, соврёте или нет.

– Называйте меня Витольдом эль Угой. Я уже привык. Остальное вам знать ни к чему. Итак, что за дело привело в мой дом тёмную стражу?

Наглец. Интересно, этот хлыщ совсем ничего не боится? С какой стати ему вести себя столь развязно?

– Сегодня ночью обнаружены тела пятерых убитых. Установлено, что их вывезли из этой усадьбы. Именем Его Величества требую выдать убийц, если таковые вам известны.

Разводит руками и мотает головой:

– К моему глубокому сожалению, милорд…

– Я не закончил, господин Витольд. Также прошу вас добровольно сдать свою кровь для сравнения с кровью преступника, обнаруженной на теле жертвы.

Опа, ручки свёл. Хмурится. Что, не ожидал? Да, мы такие, сразу берём быка за рога, а упыря за клыки. Я ещё, кстати, слепки с твоих зубиков снять хочу, и приложить к ранам на шеях покойников из крематория, вот. Но ты же мне и крови не дашь. Придётся брать силой. Очень на это надеюсь.

– Подозреваете меня?

– Именно. И вашего так называемого дядюшку, пресловутого Белугу.

Молчит, буравя меня взглядом.

– Вы отдаёте себе отчет?..

– Целиком и полностью.

– А если я откажусь?

– Буду вынужден применить силу, – теперь я скалю зубы в «приветливой» улыбке.

Стоим в пяти шагах друг от друга, внешне совершенно спокойные, но руки на шпагах держим, готовые в любую секунду обнажить клинки. Вижу, Витольд не питает на мой счёт никаких иллюзий, зная, что просто так его не отпущу. Но глаза выдают напряженную работу мозга, занятого лихорадочным поиском благополучного выхода из возникшей ситуации.

– Что ж, – произносит, наконец, задумчиво. – Я согласен сделать всё, что вы просите. Но при условии, что этим займутся королевские дознаватели. Посему прошу препроводить меня в канцелярию Его Величества.

Надеешься на тайных покровителей? Напрасно, упырёныш. За свои преступные делишки ты ответишь передо мной. Причём немедленно.

Вынимаю шпагу.

– Нет, господин Уга, или как вас там. Убийство живого человека, пусть и совершённое в изменённой ипостаси, относится к ведению тёмной стражи. Хотите вы того или нет, вашу кровь я всё-таки возьму.

Видишь? Я не намерен уступать, и знаю опасно много. Твой ход, упырь.

Он делает именно то, к чему я давно готов и чего с нетерпением жду. Шпага Витольда молниеносно вылетает из ножен и бьёт крест-накрест. Еле успеваю подставить свою.

Вообще-то ему удалось меня удивить. Думал, сразу примет облик Зверя, ан нет, за шпагу схватился. Правда, владеет ею отменно. Потому, видать, и понадеялся на оружие. Может, и справился бы со мной, не сойдись мы в узком коридоре, где не покружишься, уводя противника с линии атаки, чтобы неожиданно ударить сбоку, а то и вовсе со спины. А в лобовом столкновении, потеряв маневренность, упырь оказался куда слабее.

Всё равно впечатление такое, что дерусь не с одним, а минимум с двумя. Бешеный напор и непрерывные удары. Только с кинжалом в левой руке и справляюсь. Им же и отвечаю. Резко сократив дистанцию, бью в грудь. В последний момент Витольд пробует увернуться и подставляет предплечье. Расходимся. У него по рукаву расползается красное пятно, а у меня на клинке мазок его крови. Не сводя с противника настороженный взгляд, слизываю тёплые, не успевшие остыть потёки.

Да, это в его кровь окунул свои когти мертвец.

– Вот и попался, милок, – злорадно улыбаюсь, причмокивая.

Он всё понимает. Рычит в отчаянии, заставляя ощутимо дрогнуть стены подвала, и теряет человеческие черты. В считанные мгновения передо мной появляется упырь в своём истинном обличье. Правда, у этого не четыре, а две руки, хоть и с теми же ядовитыми когтями.

Но я уже Зверь, держащий клинки-молнии наперевес. И моё тело гораздо быстрее. Размазанной тенью скольжу мимо клыкастой твари, вырастая у неё за спиной. Разворот с двойным махом и… Всё кончено.

На холодный каменный пол, подняв облако пыли, валится обезглавленное тело.

А со шпагой-то ты не в пример сильнее был. Не мудрено, что в истинном облике не смог с Червонцем справиться. Тот, судя по рассказам, двумя ножами такие кренделя выписывал, впору в цирке выступать. Остаётся догадываться, что за сюрпризы преподнес упырю, будучи перевоплощённым.

М-да, зря Витольд преобразился. И себе хуже сделал, и мне. Сейчас опять набежит орава дознавателей во главе с наместником. Начнут выспрашивать, что да как. Отдувайся перед ними…

При воспоминании о Тэрисе ан Батисте меня передёргивает. Неприятный тип, надо сказать. Скользкий, опасный. От него так и веет холодом. Или все светлые, сильные мира сего, вызывают похожие чувства? Вряд ли. По крайней мере, в присутствии короля ничего похожего я не испытывал.

Ай, ладно, пусть разбираются. Мне теперь есть чем прижать упырей. Крыть Батисту будет нечем. И до Белуги доберусь. А пока почему бы не глянуть, что за пленницу собирались к нему везти?

Иду к последней двери, из которой появился Витольд. Она приоткрыта. Распахиваю, всматриваюсь в темноту. Постепенно различаю детали. Ага, девушка. Запястья скованы браслетами на вмурованных в стену цепях. Сидит на лавке совершенно голая и на меня пялится из-под нависшей челки. Слишком уж знакомо глядит. Погодите, погодите. Да это же… Глазам не верю! Анжи?!

– Ну, чего застыл? Может, всё-таки, поможешь мне освободиться от этих цепей? Они, между прочим, заговорённые. Сама я от них не избавлюсь.

Голос полукровки выводит меня из ступора. Какого сардака она здесь делает?

Что за женщина вообще! Ни на минуту нельзя без присмотра оставить. Стоит пару раз дома не переночевать, она уже голяком в компании с каким-то сомнительным типом.

С языка поневоле срывается:

– А почему ты без одежды?

Балбес! Ничего умнее придумать не мог. За что и получаю в ответ злобную отповедь:

– Развлекаюсь, твоего сардака мать. Что, не видишь? Обожаю разных извращенцев, которые помешаны на подвалах с цепями да бабами закусывают, отымев их по полной…

Чувствую себя облитым помоями. Благоразумно помалкиваю под оглушительный аккомпанемент женского негодования, занимаясь осмотром кандалов. Хм, заперты на ключ. Где-то я видел связку. А, вспомнил, в коридоре!

Быстро вылетаю за дверь.

– Пооорк! – несется вдогонку испуганный крик. – Ты куда?!

Вот интересно, мне показалось, или в голосе Анжи действительно прорезались плаксивые нотки?

Снимаю с гвоздя под лампой три ключа, нанизанные на кольцо, и спешу назад. Встретив благодарный взгляд полукровки, пробую открыть замки каждым ключом попеременно. Получается со второй попытки.

– В чём, по-твоему, женщина ждёт своего мужчину домой? – примирительно бурчит Анжи, потирая освобождённые запястья. А мне почему-то не по себе от её слов. – Была в халате на голое тело. Уже спать ложилась, когда эти громилы вчетвером ворвались. И не поняла, как в дом пролезли, сардачьи дети. Хотела вырваться, убежать, да куда там. Только из халата и выпрыгнула, когда за одежду схватили. В таком виде меня сюда и приволокли…

Скинув плащ, закутываю в него дрожащую девушку.

– Витольд что-нибудь сделал с тобой? – спрашиваю, стараясь отогнать страшные картинки, всплывающие в голове.

Она смеётся:

– Нет, что ты. Он только поиздеваться приходил. Рассказывал во всех подробностях, что меня у Белуги ждёт. Собирался утром туда переправить, чтобы…

– Не надо. Я в курсе, – перебиваю торопливо, не желая слушать, что сделал бы упырь-извращенец с моей девочкой.

С моей? Неужели я так подумал? М-да, делааа…

– Ой, ты ранен? – Анжи ощупывает маленькими ладошками порезы на заляпанном кровью камзоле. – Это из-за меня?

Чего она себе возомнила? Уже хотел сказать правду, но поймал её взгляд. А в нём столько любви и восхищения, что я попросту не решаюсь развеять придуманный ею миф о смелом рыцаре, который очертя голову бросается спасать принцессу из плена.

– Ерунда. Просто царапины, – выдавливаю из непослушного горла.

– Ну да, – говорит ехидно. – Кто ж царапины бинтует?

Притягиваю полукровку к себе и жадно целую в губы, пока не догадалась поинтересоваться, когда это я успел себя перебинтовать, и почему кровь уже засохла.

– Бог мой! Какая милая семейная сцена! – доносится вдруг от входа в камеру.

Мы оба вздрагиваем. Первая мысль, пронзившая мозг, завопила, что Витольд воскрес. Настолько похожим, издевательски-слащавым был голос. Лишь направив на гостя все свои чувства, запоздало кляня себя за преждевременную расслабленность, узнаю Тэриса ан Батиста в неизменной ослепительно-белой шляпе. Даже не уверен, какое из этих двух зол – Тэрис или Витольд – меньшее.

Наместник стоит в проходе, подперев плечом дверной косяк. Руки на груди скрестил и смотрит, улыбаясь насмешливо. Ох, не хорошая у него улыбочка. Аж холодом вдоль спины пробирает…

– И кого же вы убили на этот раз, господин Камилье?

Чувствую, как под моей ладонью мелко трясётся коленка полукровки. Успокаивающе поглаживаю Анжи по руке.

– Ничего не бойся, – шепчу, наклоняясь к уху. Целую нежную мочку и, оставив девушку, направляюсь к Батисту.

Думал, выйдем с ним на свет, но главный дознаватель продолжает стоять в дверях, словно камень, закрывающий вход в пещеру. Ну, не хочет и не надо. Ему ведь хуже, не видит в темноте, как я. Светлые на такое не способны. Вот осветить помещение, чтобы глаза резануло, это у них запросто.

Стою перед ним, гордо задрав подбородок.

– Я без нужды никого не убиваю, милорд.

– Да? И какая нужда, скажите на милость, заставила вас ворваться в этот замечательный особняк, загнать его хозяина в подвал, вынудив изменить облик, а потом жестоко убить?

Вот те на! Из меня откровенно делают крайнего. На что это тут намекают? Что преступник здесь я? А тот обезглавленный монстр в коридоре, выходит, не кровожадный упырь, загрызший неизвестно сколько людишек, а безропотная, невинная жертва произвола тёмной стражи?

– А, кажется, понимаю, – глаза наместника смотрят мне за спину, туда, где сидит Анжи, кутаясь в мой плащ, единственную по сути деталь одежды. – Женщину не поделили.

Даже сочувствие проскользнуло в голосе. Но меня оно не трогает. Хотя, нет. Трогает, конечно, только совсем в ином, отнюдь не сентиментальном плане. Просто захотелось двинуть кулаком в эту холёную морду, чтобы нос ушел в затылок и кровь брызнула в разные стороны. Еле сдержался, сардак меня задери!

– Хозяин этого замечательного, как вы изволили выразиться, особняка не безызвестный вам Витольд эль Уга, – говорю медленно, стараясь быть спокойным. Получается с трудом. – Он упырь в своей истинной ипостаси. Официально заявляю, милорд, что семейство Угов является не чем иным, как организованной группой этих тварей, объединившихся для совершения преступлений. А именно, пожирания живых людей. Есть подозрения, что на их счету не одна сотня жертв за последние годы.

Главный дознаватель глядит угрюмо. Знал или нет? Если не знал, то верит ли? Я и сам поверил с трудом.

– Подозрения? Не мне вам говорить, господин Камилье, что нужны доказательства. Неопровержимые факты…

– Есть доказательства, милорд. Сегодня мною обнаружено пять убитых. Их пытались сжечь в крематории, который принадлежит Витольду. Судя по следам, покойников загрызли Витольд и Баскан эль Уга, предполагаемый вожак этой сардачьей стаи.

– Что за следы? – тон Батиста сделался деловым.

Хороший признак. Может, не всё так плохо, как мне показалось вначале?

– Слюна, яд в телах жертв, отпечатки челюстей, кровь под ногтями и клок шерсти, вырванный убитым из нападавшего.

Я не посчитал нужным вдаваться в подробности, рассказывая о не полностью обратившемся тёмном.

– Что из этого указывает на Витольда?

– Кровь и слюна. Если сравним его челюсти с местами укусов, я уверен, совпадения будут у трёх жертв.

– Значит, остальные двое и клок шерсти…

– За Басканом, – заканчиваю мысль главного дознавателя, подтверждая сделанный им вывод.

Тот, задумчиво обняв ладонью свою окладистую бородку, опускает голову, отгораживаясь от меня белым полем шляпы со свисающим пером.

– Где трупы? – глухо спрашивает в кулак, не поднимая глаз.

– Спрятал в надёжном месте.

– Кто ещё об этом знает?

– Никто, – бессовестно вру.

Чего ради мне подставлять Нестора с его ребятами? Им и так влетит за то, что сюда со мной сунулись и спину прикрывали. Ладно, хоть не всем.

– Что ж, – наместник, вскинув голову, глядит уже совсем по-другому. Веселее, что ли. – Это меняет дело. Пойдёмте, господин Камилье, обсудим всё изложенное вами в более удобной обстановке.

Тэрис ан Батист делает шаг в сторону, предлагая мне идти вперёд. Оборачиваюсь на Анжи, которая всё ещё кутается в мой плащ и глядит испуганно.

– Не переживайте, – успокаивающе бросает наместник. – О вашей… э-э… женщине позаботятся. Доставят по назначению.

– Просто вызовите сюда моих помощников. Они дежурят у второго дома Витольда. Пусть отведут её домой.

– Так и сделаем. Ну-с, вы идёте?

Да, надо идти. Главное, что с Анжи всё будет в порядке.

Облегчённо вздыхаю и выхожу в коридор.

Странно, вообще-то, что дознаватели прибыли раньше моего начальства. Или в королевской канцелярии тоже тёмные служат? Всё равно не тот случай, чтобы они вмешивались. И почему Батист не уточнил у меня адрес, откуда надо забрать Геру с Тютей? Знает его? С какой стати?

Меня прошибает холодный пот, когда понимаю, что никто не собирается везти сюда моих помощников. Замираю в полушаге, хочу повернуться к Батисту, но вдруг на плечи падает неподъёмная тяжесть, по телу прокатывается волна нестерпимого жара, и яркая вспышка бьёт в глаза. Я слепну, глохну и проваливаюсь в пустоту.

Глава 21
Откровения наместника предполагаемому смертнику

Кто говорил, что светлые не коварны и никогда не опустятся до того, чтобы ударить в спину? Неужели я? Отдайте меня за это на растерзание сардаку. У каждого в жизни бывают моменты, когда приходится пересматривать свои убеждения. Похоже, настал мой черёд.

Есть… Есть среди светлых сволочи нам подстать. Пользуются тем, что могут выплёскивать силу неожиданно, без видимой трансформации. Да и не способны они на изменение облика. Если тёмные, чтобы получить полный доступ к силе, вынуждены прибегнуть к звериной ипостаси, невольно предупреждая, что сейчас вступят в драку, то светлым это совершенно ни к чему. В своём единственном, человеческом обличье они способны долбануть со всей дури так, что клочки полетят по закоулочкам. Во время войны, бывало, целые города по камушку разносили. Многие из тех городов до сих пор лежат в руинах. Гиблые места, где продолжают бушевать энергии противоположных стихий, разбуженные во времена Последней битвы. Люди туда так и не вернулись. Десятой дорогой обходят.

А ведь светлые вполне могут не прибегать к подобным разрушениям. Просто закрываются «щитами» и всё. Никакая сила эту преграду не пробьёт. Если ещё и в круг встанут, сквозь любую тёмную армию просочатся, порвав строй, словно гнилую тряпицу. Нет же, им этого мало. Придумали «кулак» для битья, а для смертоубийства – «клинки», «копья» и «стрелы» всякие.

Мне, похоже, досталось «кулаком силы». До сего дня знал о нём лишь понаслышке – отец рассказывал. Теперь довелось на себе испытать. Ощущение, скажу я вам, не из приятных.

Когда в себя пришёл, первое время не чувствовал ничего кроме противной тошноты. Попробовал открыть глаза и осмотреться. Ага, осмотришься тут, если вокруг тебя всё летает. Сосредоточился на своём теле. Помогло. Свистопляска пространства немного утихла. Желудок стал реже проситься наружу. Благо, давным-давно пуст, как барабан, успев переварить все Шапины харчи.

Вижу пол под ногами. До него метра три, не меньше. Сам я вжат какой-то неведомой силой в угол между стеной и потолком, словно муха, прибитая тряпкой. Обалдеть! Что это со мной? И где я вообще?

Усилием воли собираю до кучи трясущееся желе в черепушке. Язык не поворачивается назвать это мозгом. Зрение прорезается, вижу чётче. А, вот оно что. Не к стене я прижат, а к полу. Причём, собственным весом. Попросту валяюсь, раскинув руки. О, и кандалы на мне. Те, что сам с полукровки снимал. Да и камера всё та же. Вот влип!..

Пытаюсь «прощупать» пространство. Ничего. Только браслеты на руках слабо мерцают. Ну да, помнится, Анжи говорила, что на них какое-то заклятье. Похоже, оно блокирует мою силу. Что за сардак! Не могу даже видеть в темноте.

Стоп. А почему тогда различаю стены?

Верчу головой, стараясь не делать резких движений. Понятно – в дальнем углу горит лампа, кем-то поставленная на пол. Она и освещает камеру. Рядом с ней фигура в белом. Пока навожу резкость, уже догадываюсь кто это.

– Рад, что вы очнулись, господин Камилье, – как ни в чём не бывало, ровным голосом произносит Тэрис ан Батист, словно не он только что долбанул меня «кулаком света» и заковал в цепи. – Поговорим откровенно?

Можно подумать, мне предоставят выбор. Говори, коль охота, а мы послушаем.

– Поверьте, я глубоко сожалею, что был вынужден прибегнуть к столь грубой форме воздействия. И меня совсем не радует ваше теперешнее положение. Но… ещё не поздно всё исправить.

Ну да, ты у меня прощения попроси. Обещаю, искупление придумаю вполне пристойное.

Перекинув полу плаща через левую руку, глава канцелярии подходит ко мне и садится на корточки. Смотрит прямо в глаза и продолжает с досадой:

– И какого сардака вы не оставили это дело, когда я недвусмысленно намекнул, чтобы не совали в него свой нос? Ну, разоблачили одного убийцу и хватит. Дались вам эти Уги! Подумаешь, упыри. Их во все времена было вдосталь. Одним больше, одним меньше. Какая разница? Вас же они не трогали…

А вот это врёшь, ваша светлость. Тронули меня. Ещё как тронули. Но толку тебе объяснять, если понимания между нами нет?

– Зачем? – шепчу пересохшими губами.

– Что?

– Зачем… вы их… покрываете?

Батист резко выпрямляет ноги, словно те на пружинах. Его голова в белой шляпе, похожей на ауру светлого божества, снова уносится в далёкую высь.

– Они такие же подданные Его Величества, как и мы с вами, – обрушивается сверху решительный голос наместника. – Неужели не видите, насколько шаток союз между тёмными и светлыми? Слишком долго мы воевали, чтобы мирно соседствовать друг с другом после стольких лет вражды. Вас не удивляет, почему в этом городе долгое время нет открытых столкновений между расами?

Вот ещё, буду я ломать голову над всякой философской дребеденью. Своих проблем хватает. Хочу пожать плечами, но не могу. Слабость растекается по всему телу. Поэтому просто смотрю на Тэренса, зная, что мой ответ ему, в сущности, не нужен. И он продолжает:

– Потому что наш король учредил канцелярию именно с целью не допустить ничего подобного. Этим занимаемся мы, дознаватели. Понимаете?

– Что, по-вашему, я должен понять?

– Думаете, в нашем городе тишь да благодать? Нет недовольных нынешним положением дел? Ошибаетесь. Их полно. И тайных, и явных. Всегда есть те, кто ни под каким соусом не приемлет действующие законы. Те, кто жаждет не мирного сосуществования и постепенной интеграции, а полного истребления инородных и установления господства одной единственной расы.

Распаляясь всё больше, Батист не может устоять на месте и, заложив руки за спину, меряет широкими шагами небольшое пространство камеры. Не будь стены, ходил бы вокруг меня.

– Явных врагов ловить проще. Они выдают себя с головой, открыто нарушая законы. Светлые из ненависти убивают тёмных, тёмные светлых. С такими разговор короткий. Каторга или виселица. Но что делать с тайными врагами? Эти хитрее. Нипочём не станут что-либо собственными руками делать. Но будут шушукаться по углам, науськивая остальных. Сплотят вокруг себя тысячи сторонников. Неизвестно, когда и где прорвёт эту опухоль. А полезет наружу гной, что-либо предпринимать будет уже поздно.

Главный дознаватель вдруг останавливается передо мной. Пристально смотрит в лицо. Немного помолчав, продолжает задумчиво:

– Вы очень хороший стражник, господин Камилье, и должны меня понять. Как и вы, я привык добросовестно делать свою работу, не упуская ни единой возможности. Потому решил, что проще не дать опухоли разрастись, нежели потом вёдрами вычерпывать гной и отсекать заражённые части тела. Начал сам охотиться на смутьянов, не дожидаясь, когда они заявят о себе в полный голос.

Вздохнув, словно воспоминания о том нелёгком времени ему в тягость, Батист отворачивается. Теперь едва его слышу. Мало того, что тихо говорит, так ещё и спиной встал. Благо, акустика в пустой камере хорошая.

– Мои первые успехи обернулись поражением. Крикуны, которых я пачками сажал в тюрьму, долго там не задерживались. Ничего серьёзного им предъявить я не мог, а за нарушение порядка и разного рода оскорбления, сами знаете, выпускают на следующий же день, если заплатить штраф. Это походило на войну с призраками. Те, кого я задерживал, продолжали спокойно делать своё чёрное дело. К тому же гораздо успешнее, чем прежде. Ведь они обрели вес в глазах общества, стали мучениками, пострадавшими в борьбе за справедливость. Их авторитет вознёсся до немыслимых высот. И тёмные, и светлые обнаглели от безнаказанности настолько, что в открытую поносили друг друга при всём честном народе, нагнетая истерию вражды. Ещё немного, и в один прекрасный день две обезумевшие массы людей пошли бы друг на друга с оружием. А там и до магической битвы недалеко…

Прекрасно это помню. Несколько лет назад нам изрядно пришлось побегать вместе со светлой стражей. Вклинивались между беснующимися толпами, разделяя их живой стеной. Казалось, не будь нас, неизбежно бы началось кровопролитие. Со дня на день только того и ждали, но пронесло, хвала богам. Публичных выступлений и массовых сборищ постепенно становилось всё меньше. Накал страстей незаметно спал, и с тех пор подобное никогда не повторялось. Неужели Батист постарался? Интересно девки пляшут…

А наместник, между тем, продолжает бубнить:

– Я понял, что закон в этом деле не помощник, а совсем наоборот. Видите ли, он далеко не совершенен и не может предусмотреть всё до мелочей. Уверен, в него скоро внесут необходимые поправки, но нельзя же вечно ждать у моря погоды. Нужно было действовать. Тогда-то мне и подвернулся Белуга…

Лежу, глядя в спину главного дознавателя, и слушаю обычную, в общем-то, историю вербовки агента, пойманного, как говорится, на горячем. Необычным было то, что Белуга погорел не на банальной краже или мошенничестве. Я бы даже понял, если бы он изнасиловал, к примеру, губернаторскую дочь. Бывало, и от подобных «косяков» отмазывали. Так нет же, упырь не сдержался и загрыз одного забулдыгу, с которого давно и безнадёжно вышибал долги. Причём светлого.

Уж каким боком сюда прилепилась королевская канцелярия, известно лишь Тэрису. Распространяться об этом он посчитал ненужным. Наверняка сам перевёл дело из разряда обычной «мокрухи» в статус межрасовой нетерпимости, когда вышел на Белугу, и, отвадив стражу, прибрал расследование к своим рукам.

Короче, прижучил упыря. Либо, мол, на меня работай, либо иди на эшафот. А кто в здравом уме и твёрдой памяти выберет виселицу? Упыри, они тоже ведь люди. Им жить охота. Вот Белуга и начал выполнять поручения главного дознавателя.

Почему бы и нет? Кровушки уже попробовал. Правда, после долгого воздержания этот мизер только раззадорил его. А тут с благословения королевской канцелярии жри, не хочу, согласно составленному списку. Замечательная альтернатива болтанию на виселице.

Белугу буквально завалили работой. Количество жертв множилось день ото дня. Совсем скоро в одиночку он уже не справлялся, пришлось помощников подыскивать. Нашёл быстро. Упыри за версту друг друга чуют. Вновь приобретённых дружков он выдал за двух своих племянников – с ведома Тэриса, разумеется. С той поры лишь руководил ими, позволяя держать столько наёмников, сколько нужно для дела.

– Не поверите, но Баскан эль Уга его настоящее имя, – наместник снова поворачивается ко мне. – Это «племянникам» он имена изменил, поскольку того требовала ситуация. Как их звали в действительности, уж и не вспомню, наверное. Но не суть важно… Поначалу всё шло замечательно. Волнения схлынули, количество недовольных пошло на убыль. А если появлялись новые, тут же попадали в список на уничтожение. Однако…

Он замолкает. Стоит, покусывая ус, и я начинаю понимать, что за проблемы там возникли.

– Что? Кормёжка кончилась? – интересуюсь, не скрывая издёвки. – Привадили упырей и вдруг на тебе, иссякла припасённая для них жратва. Признайтесь, Батист, они начали охотиться на всех подряд?

Стрельнув затравленным взглядом, отворачивает лицо. Говорит, глядя в стену:

– Сошлись на том, что они переключатся на воров, бандитов, гулящих девок и прочее отребье. Хоть город почистят. А я…

И тишина. Понимаю. Вашей светлости стыдно признать, что прикормленные кровожадные твари вышли из-под контроля и творят полный беспредел. Причём с молчаливого согласия высших чинов!

– А вы продолжали покрывать упырей, поскольку завязли в этом по уши, – заканчиваю за него, раз уж сам не решается.

Упрямо склоняет голову:

– Главного я добился. Нигде в королевстве не встретишь такого спокойствия, как у нас.

– Превосходно! А дальше что будет, когда остальных перегрызут?

– Не перегрызут, – переводит на меня уже спокойный взгляд. – Благодаря вам, Белуга остался в одиночестве.

– Надолго ли? Если нашёл этих, отыщет и других.

– Поэтому предлагаю работать вместе, господин Камилье. Не стану лукавить, вы нужны мне как человек, способный сдерживать Баскана. Вдвоём мы сумеем надеть на него узду и направлять, куда надо нам, а не его разгулявшемуся аппетиту. Не думайте, соглашайтесь. Выхода у вас всё равно нет.

Даже так? Интересно…

– А если откажусь?

– Не стоит задавать глупых вопросов, – недовольно хмурится Тэрис.

– Нет, мне любопытно, чем вы объясните мою внезапную кончину?

Его лицо искажает кривая усмешка.

– Очень просто. Тёмный стражник Порэус эль Камилье ворвался в логово упыря, перебил охрану и сразился с Витольдом. Последний был более удачлив и в жестокой схватке сумел загрызть героя-стражника. Предвидя ваш отказ, я взял на себя смелость пригласить сюда Баскана, чтобы всё выглядело натурально.

Вот же сволочь! А ещё королевский наместник.

– А самому Витольду, наверно, должны снести голову именно вы?

– Не переживайте, я никоим образом не собираюсь затмевать вашу славу. Похоронят вас, как и подобает, со всеми причитающимися почестями.

– Со мной минимум шесть свидетелей, которые дадут прямо противоположные показания. Их тоже убьёте? Какой же вы после этого борец за справедливость, если уничтожаете своих?

– Вы о тех стражниках, с которыми приехали? Не смешите меня. Они не спускались в подвал и понятия не имеют, что здесь произошло. Мы, слава богам, подоспели вовремя. Ах, да, ещё полукровка. Ну, с нею проще: пленница уже была мертва…

Сам не замечаю, как вскочил, пытаясь ухватить его за горло. Получилось только сесть и не до конца свести руки. Натянутые цепи, напомнив о себе громким звоном, быстро остудили пыл.

Вид у меня, наверно, ужасающий, коль скоро наместник проворно отскакивает назад, вытаращив насмерть перепуганные глаза. Даже о шпаге забыл. Шарит ладонями по стене, вжимаясь в неё всем телом. Выход ищет? Ну-ну.

Глупо, конечно, с моей стороны так срываться. Не удержался, слабость показал.

Руки обречённо падают на каменный пол, снова бряцая звеньями цепей. С досадой вижу, что к Тэрису возвращается самообладание. Отлипает от стены, хмурится.

– Не волнуйтесь, господин Камилье, – говорит слегка дрожащим голосом, поправляя плащ и перевязь. – Она пока жива. Сидит в дальней камере под присмотром моих людей. Её же должен загрызть упырь…