Текст книги "Дело в шляпе"

Быстрый взгляд в мою сторону. Надеялся, что снова вспылю? Хватит с меня ошибок на сегодня. И без того явный перебор.

Видя, что не реагирую, главный дознаватель осмелел, подходит ближе, но дистанцию держит.

– Итак, я жду. Каков будет ваш ответ?

Смотрю на него в упор. Медленно, с расстановкой спрашиваю:

– А как же закон? Мы с вами призваны его охранять, а не делать орудием борьбы против неугодных. Невиновные ведь тоже страдают…

– Ничего страшного, если среди десятка сожранных будет лишь парочка смутьянов, – бросает зло Тэрис. – Общество полезно чистить время от времени. Кровь обновляется.

– Сумасшедший, – мотаю головой. – Неужели думаете, вам всё сойдёт с рук? Ведь вы далеко не последняя инстанция. Есть и повыше, перед которыми придётся держать ответ.

– Имеете в виду короля? Он далеко, в столице. Занят государственными делами. Его Величеству не интересен какой-то маленький провинциальный городишка, коих в королевстве превеликое множество. Или ещё выше заглядываете? На небеса? Ну, милорд, это вообще не серьёзно. На что бы вы ни ссылались, уверяю, последняя инстанция, как вы изволили выразиться, здесь всё же я.

– А тайная стража Его Величества? Ее тоже не боитесь?

Мои слова вызывают безудержный хохот.

– Ой, уморили, – успокаиваясь, весело произносит наместник. – Больше крыть нечем? Детские сказки приплели. Погодите-ка, – чересчур театрально пучит глаза, изображая крайнее изумление. Всплескивает руками: – Вы действительно в это верите? Боже! Святая наивность! Специально для вас, господин Камилье, озвучу банальную истину: тайной стражи нет и никогда не было. Это вы-дум-ки. Впрочем, не вижу смысла лишать обречённого на смерть последней надежды. Можете верить в любой бред, какой вам будет угодно.

Смотря кто ещё тут бредит. Мне-то доподлинно известно, что третья стража, называемая тайной, существует. Это вполне реальная сила, о которой все говорят шёпотом, потому что боятся, что их услышат. Ей обязана подчиняться даже королевская канцелярия. Странно, что Тэрис ан Батист ничего не знает об этом. Или придуривается?

– Боюсь вас огорчить, милорд, но я точно знаю, что тайная стража не вымысел. Видите ли, мой отец…

– Ему не обязательно это знать! – чужой голос разносится по камере, произведя эффект внезапно разразившейся грозы.

Наместник суетливо вертит головой, пока не оказывается лицом к выходу, чтобы встретить острый взгляд коренастого седого мужчины. Тот спокойно стоит в дверях, скрестив руки на груди, как до этого там же недавно стоял и Тэрис, теперь во все глаза пялящийся на незнакомца.

Ну, наконец-то. Не пришлось прикидываться смиренной овечкой, делая вид, что принимаю предложение наместника. Думаю, он захотел бы повязать меня кровью, желая убедиться в искренности моих слов, потому-то я и тянул время. Понятия не имею, как бы отреагировал, например, на предложение Тэриса собственными руками убить Анжи. Мог ведь снова на него наброситься. Даже наверняка бы так и сделал, послав к сардаку затеянную игру. Тогда б и он меня не пожалел. Пронесло…

– Вы кто?! – грозно рычит наместник, но я-то слышу, что он сильно напуган.

И «щитом» прикрывается не слабо. Вон как обмотал вокруг себя, будто в коконе сидит.

– Моё имя вам ничего не даст, – нагло врёт вошедший. – На мой взгляд, вполне хватит и этого…

Опустив руки, он распахивает плащ, и на груди появляется бляха стражника. Мне со своего места не разобрать знаков и надписей, но я и без того знаю, что перед нами представитель тайной стражи, подчиняющейся только приказам Его Величества.

– Не может быть, – обалдело бормочет главный дознаватель.

Что, альбинос недоделанный, не ожидал? Вот тебе и детская сказочка с присказкой в придачу. Получи и распишись. Готовь шею к верёвке, крыса светлая!

Чего это меня понесло? Порк не злорадствует. Он добрый. И даже сейчас ему до сардачиков жаль бедного наместника, заблудшего в поисках верного пути к обществу равенства, братства и справедливости… Ну и бред! Это на меня кандалы так действуют или сила, клокочущая в Тэрисе? Похоже, он готовится к схватке.

Из верхушки кокона вырастает щупальце. Короткий замах, и упругий хлыст бьёт стражника в грудь. «Плеть» в действии – ещё одна приспособа светлых. Тоже пока не доводилось видеть. Если не убьёт, то уж точно покалечит.

С трудом перебарываю желание зажмуриться, когда тонкий конец щупальца, попадает в жетон. Вспышка… Стражник на месте, а главный дознаватель кубарем летит мимо меня, врезается в стену и успокаивается, лёжа на боку, начисто лишённый сознания. Вот что значит наскакивать на тайную стражу. Их жетоны, накачанные и тёмной, и светлой магией, способны отразить практически любую атаку, обратив её против того, кто посмел прибегнуть к силе. Запредельное волшебство, дарованное королём лишь наивернейшим своим слугам, которые занимают ближние к престолу ступени, оберегая венценосного правителя от разных напастей вроде сбрендивших дознавателей.

Скорее всего, наместник получил оплеуху собственной «плетью». Дуралей. Сказки надо читать. Хотя бы на ночь в качестве развлекательной литературы. А то валяется теперь с рассечённой наискось грудью. Впрочем, ещё дышит.

Когда стражник переворачивает Батиста, я понимаю, что рана у того поверхностная. Царапина, ничего страшного. Правда, синячище вокруг о-го-го и распух жутко, но жить будет. В себя только долго ещё не придёт. А и сардак с ним. По мне, так пускай хоть до самой виселицы отлёживается, чтобы здоровеньким сдохнуть.

Опять злорадствую? Хм, «кулак света» явно не пошёл мне на пользу. На психике сказывается. Интересно, я теперь навсегда таким пристукнутым останусь или отпустит со временем?

– Хреново выглядишь, – прерывает мои размышления стражник.

– И я рад тебя видеть, – не остаюсь в долгу. Показываю на браслеты: – Может, отстегнёшь?

– Ух-ты! Заговорённые?

Он с интересом разглядывает кандалы, потом прижимает браслеты к своей бляхе.

Чувствую сумасшедший прилив сил, вдыхаю судорожно со стоном, наслаждаясь полноценной жизнью, хоть пока и не совсем избавлен от оков.

– Дальше сам, – ворчит мой освободитель. – Не маленький, чтоб тебе сопли подтирать. Ты где так сильно порезаться нашёл? Здесь, что ль?

– Нет, перед этим, – бурчу в ответ, глотая обиду.

Вот же сардак! Умеет подколоть. Вроде и не укоряет, а ощущение, что я нашкодивший пацан. Продолжаю оправдываться:

– Сдуру один против шестерых вышел.

– Что сдуру, то, как раз, понятно, – ухмыляется.

– Да я бы и сам справился…

Прикусываю язык, понимая, что болтаю лишнее. Вижу лукавые огоньки в глазах.

– Ну-ну, – только и говорит он.

Браслеты, наконец, поддаются и тяжело падают на пол.

– Сам-то чего так долго? – закрываю тему, переходя в наступление.

– Поглядеть хотел, как справляешься.

– Поглядел?

– Угу.

– И как?

– У девки твоей намного лучше выходит, – опять ухмылка.

Вот всегда он так… Стоп. Анжи!

– Что с ней?!

– Спокойно. Я же сказал, девка умеет за себя постоять.

– Она не девка.

– Даже так? – удивлённо приподнятые брови. – А по виду не скажешь. Видел бы ты, с какой лёгкостью она с охранником управилась. Представляешь, заставила его играть в утеху «арестант и надзиратель», только себе взяла роль надзирателя. Этот придурок повёлся и дал себя связать. Так и сидит в камере. Уж на что у меня жетон от всяких чар, и то, знаешь ли, в штанах зашевелилось, когда полукровка твоя, не разобрав, начала свои примочки на мне испытывать. Правда, сразу откат получила. Чуть сама с собой любовью не занялась. Хе-хе…

– Да ты… – вскакиваю и бросаюсь к выходу.

В дверях неожиданно появляется Анжи. Невредимая и вся такая соблазнительная, в моём плаще на совершенно голое тело. Это я не повторяюсь, а смакую. Сталкиваемся с ней нос к носу. Не успеваю опомниться, как она виснет у меня на шее, а я подхватываю точёную фигурку и кружу по камере, словно мы не в подземном логове упырей, где нам только что угрожала смертельная опасность, а на праздничном балу в королевском замке. Танцуем, прильнув друг к другу горячими губами, ничего не замечая вокруг…

– Кхм, кхм! – прерывает нас нарочито громкий кашель тайного стражника. – Ну и молодежь пошла. Всё-то у вас быстро, без родительского согласия, без ритуала браком сочетаться. Эх, да что там говорить… Может, соизволишь-таки представить меня своей очередной пассии?

Нехотя отрываюсь от полукровки, продолжая обнимать одной рукой за талию.

– Да. Извини. Познакомься, Анжи. Это Велар эль Камилье… Мой отец.

Глава 22
Папины заботы и мой карьерный рост

Своим вниманием отец меня не баловал. Кажется, он всегда был тёмным стражником – по крайней мере, сколько себя помню. Дома почти не появлялся. Уходил рано, когда я ещё спал, приходил поздно, когда я уже посапывал в своей кровати. А то и целыми сутками на работе пропадал. Помню, частенько пытался его дождаться, но не выдерживал, всенепременно засыпая.

Моё воспитание целиком легло на плечи добродушной и любящей маменьки. Чем это грозило, надеюсь, объяснять не надо. Я вполне мог превратиться в мягкосердечного рохлю. Естественно, всячески этому сопротивлялся. Если уж и заводил друзей, то среди самых отчаянных сорви-голов и хулиганов нашего двора. Надо же было доказать, что я не мямля и не маменькин сынок.

Все в речку с крутого утёса прыгают, и я сигаю. Все на самую высокую башню по кирпичам карабкаются, и я взбираюсь. Все со светлыми пацанами с нашей улицы дерутся, и я дерусь. Короче, обыкновенное детство дворового шалопая, не «обласканного» папиным ремнём.

В нашей ватаге, как и во всех, были свои заводилы. Смелые, решительные, умные, как тогда казалось. Их все безоговорочно слушали, заглядывая в рот. Им верили, как себе, и старались во всём подражать.

У нас главным был Тэльман. Высокий, худой мальчишка, года на два старше меня. Если он и придумывал какие-то геройства, то непременно первым, сломя голову, бросался в них, увлекая личным примером. Я всегда хотел быть похожим на него и старался не отставать.

Кучу штанов изорвал с рубахами. О ссадинах и синяках вообще молчу. Бедная маменька! Натерпелась от меня.

Это сколько же мне было? Лет двенадцать? Да, наверное.

Как-то, гуляя по городу, мы всей нашей ватагой зашли на базар.

– Глянь-ка! – воскликнул Тэльман, показывая вдоль торговых рядов. – Опять Полинка объявилась.

– Что за Полинка? – спросил я, разглядывая немолодую женщину в мешковатом платье и намотанном на голову шерстяном платке, скромно сидевшую с края прилавка. Рядом стояла большая плетёная корзина, доверху набитая початками кукурузы.

– Да так, уродина одна, – подсказал мальчишка рядом, поскольку Тэльман мой вопрос проигнорировал. – Ходит, понимаешь, свою кукурузу толкает.

Ничего уродского я в ней не заметил. Разве что слишком большой нос, далеко выдающийся из-под платка, глубоко надвинутого на лоб. Да и тот её вовсе не уродовал, хоть и не красил.

– А давайте нагоним Полинку, – заговорщическим тоном проговорил Тэльман.

Ватага тут же согласилась. Как видно, это была одна из постоянных забав здесь, на базаре.

– Малой, иди к Полинке. Отвлеки чем-нибудь.

Это я «малой». Порком в те времена меня ещё не звали. Разве только родители.

– Как отвлечь-то? – пожал плечами, поскольку и опыта было кот наплакал.

– Ну, подойди, спроси там… По чём кукуруза, к примеру. Торгуйся, время тяни. Понял, нет?

– Понял. Только я без денег.

– Вот глупый, – разочарованно протянул Тэльман и зашептал с раздражением: – Они тебе и не понадобятся. Ты просто внимание отвлечёшь. Вали давай.

И я пошёл, совершенно не представляя как буду отвлекать Полинку.

Приблизившись к носатой тётке, встал против неё, глядя в синие и такие добрые глаза.

– По чём кукуруза? – просто повторил подсказанный Тэльманом вопрос.

Своя фантазия почему-то совершенно не хотела работать.

– Две монеты за початок, – бархатным голосом ответила женщина и улыбнулась.

И так вдруг уютно стало под её светлым взглядом. Язык не повернулся сказать, что дорого. Захотелось тут же достать монеты и выложить на прилавок. Даже в карман полез, а там пусто.

Заметив мои манипуляции, Полинка взяла один початок и протянула мне. Только теперь я увидел, что у неё одна рука короче другой. Но это меня не оттолкнуло. Просто стоял и смотрел, разинув рот.

Она поняла, чем я так поражён, и снова улыбнулась, уже смущённо.

– Убирайся, уродина! – хлёстко, словно удар кнута, раздался крик Тэльмана.

От сильного пинка корзина полетела кувырком, рассыпая жёлтые початки по пыльной земле. Мальчишки наскочили, словно саранча, расхватывая кукурузу. Подобрали, кто сколько успел, и прыснули в разные стороны. Я остался один.

Бросив на меня печальный взгляд, Полинка спокойно села на корточки, поставила корзину и, придерживая её укороченной рукой, начала здоровой собирать разбросанные початки. Всё молча, без причитаний или ругани. Показалось, что в её глазах блестят слёзы.

Не знаю, что на меня нашло. Поддавшись непонятному порыву, я упал на колени и принялся помогать. В награду получил «спасибо» и початок свежайшей кукурузы. Шёл по улице и грыз. До сих пор помню этот сладковатый вкус. Больше, наверно, в жизни такую вкуснятину не пробовал.

А потом была драка с Тэльманом. Жестокая, до крови. Ведь ему приходилось отстаивать свой авторитет, коль скоро я сказал, чтобы трогать Полинку больше не смел. Я же бился за правду. В итоге нас обоих, побитых, как бездомные собаки, забрали в околоток, в котором и работал мой папа.

Выслушав мою историю, он похлопал меня по плечу.

– Растёшь, сын, – сказал просто. – А я и не заметил, когда ты взрослеть начал.

Мы вернулись домой вместе. Никогда не забуду тот вечер. Ужинали втроём – редкий случай. Отец весело балагурил, посмеиваясь над моими синяками. Мама хохотала, время от времени утирая слёзы умиления и гладя меня по щеке.

Скоро мамы не стало. На неё напали бандиты, когда несла покупки домой. Если бы не расцарапала одному из них лицо, возможно, всё бы и обошлось. Нет же, зарезали.

Отец их нашёл. Как потом рассказывал, в тюрьму никого тащить не стал, потребовав удовлетворения. И положил всех до одного. В общем, сделал с ними то же самое, что те сделали с его женой. Мешать ему никто не собирался, отец был в своём праве.

Теперь приглядывать за мной дома и вовсе стало некому. После школы я шёл к отцу в околоток. Там делал уроки, ел, играл, а иной раз и спал. Само собой, отец не мог постоянно быть при мне. Зато все стражники меня прекрасно знали. Из них кто-нибудь да находился в околотке. У каждого я чему-то учился, всё глубже вникая в дела тёмной стражи. Её работу видел, что называется, изнутри. В конце концов, изрядно в этом поднаторел. Но главным учителем, конечно же, всегда оставался отец.

С ним я каждый день оттачивал навыки владения шпагой, боролся и метал ножи. Читал книги, которые он давал, а с шестнадцати лет практиковался в магии после того, как отец отвёл меня в храм, чтобы я обрёл свою вторую ипостась.

Помню, чувствовал себя ужасно. Суставы ломило. Голова, что колокол. Руки, ноги, шея, спина – всё болело. Двинуться невозможно.

– Вот и вырос ты у меня, – печально улыбался отец, поглаживая мой горячий, мокрый от пота лоб.

Мы стояли в большом зале храма, перед скульптурой, где рыцарь со звериным лицом разрывает оскалившегося сардака. Ждали священника.

Меня трясло. Поэтому всю торжественность момента прочувствовать я не смог.

Мало того, под монотонное бормотание святоши чуть не отрыгнул тот скудный завтрак, что насилу впихнул в себя утром. Согнулся пополам, уже готовясь распластаться на каменном полу…

И вдруг словно кожа на спине разошлась. Но больно не было. Наоборот, я испытал странное облегчение. Словно вырвался из тесного плена человеческой оболочки, расправил плечи, заполняя собой весь далеко немаленький зал. Священник с отцом где-то внизу. Маленькие, невзрачные человечки.

Отец вдруг тоже вырос. Его пылающие глаза оказались рядом с моими.

– Не двигайся и держи Зверя в узде! – прорычал он громовым басом, от которого, казалось, содрогнулся храм.

Почему? Мне так хорошо! Легко, свободно. Сейчас я могу всё! Никакие преграды не страшны…

– Порк, ты, прежде всего, человек, – назойливо звучит отцовский голос. – Возвращайся. Звериная ипостась никуда не денется. Теперь она всегда будет с тобой.

Легко сказать. А как вернуться-то?

Не успел подумать, как снова оказался в человеком теле. Стою, пошатываясь. Рядом отец. За плечи меня держит. Боли не чувствую, только приятная слабость. Инициация. Вот, значит, какая она у нас, у тёмных.

Над обликом своего Зверя пришлось изрядно потрудиться. Во-первых, научился сдерживать в момент появления, чтобы энергия не выплёскивалась разом. Так ведь можно столько разрушений нанести помимо воли. Понятно теперь, почему зал инициации в храме такой огромный. Произойди это в тесной халупе, всю бы разнесло.

Во-вторых, даже в зверином обличье не хотелось расставаться со шпагой. Долго мучился, концентрируя энергию, пока не удалось вложить в руки своему второму «я» два лучистых клинка. Отец помог. Он пользовался таким же, только в единственном экземпляре. Зато как фехтовал! С ним и тренировались.

Ну, куда я пошёл работать, думаю, и так понятно. Сначала к отцу в помощники. Но скоро его назначили начальником тёмной стражи всей столицы. Тогда и я стал трудиться вполне себе самостоятельно. Под чутким папиным руководством ликвидировал несколько крупных банд, орудовавших в окрестностях. Но вскоре пришлось перебраться в провинцию, где тёмная стража едва сводила концы с концами. Так я и оказался здесь в качестве специалиста со стороны.

Думал, что временно. Да как-то привык, сжился с этим городишкой и теми людьми, что меня окружают. Не стал уезжать. Может, обратно под отцовский надзор возвращаться не захотел. Правда, и работы невпроворот было. Да и женщины опять же…

Не многие из них удостаивались знакомства с моим папой. В тайной страже он уже давно. Я и сам-то его редко вижу. Всё больше в столице ошивается. Вот и сейчас, если бы не Белуга со своей бандой и подозрительно пассивное отношение канцелярии к этому делу, вряд ли бы я связался с отцом. Хорошо, что кровным родственникам для этого не обязательно встречаться лично. Достаточно иметь вещь, которая некогда принадлежала тому, с кем хочешь поговорить. Желательно зеркальце, тогда собеседника и увидеть можно.

На мой вызов старик откликнулся сразу. В курсе, что по пустякам не беспокою. Если зову, значит, произошло нечто из ряда вон. А выслушав, отчеканил коротко:

– Копай дальше. Буду рядом.

Но и после этого не имею ни малейшего понятия, когда он успел приехать. Позже выяснилось, что прибыл не один, а с группой товарищей. У «тайников» свои методы работы. Сардака с два поймёшь, что ты у них под колпаком. Заметишь только в самый последний момент, когда что-либо исправлять будет поздно. Скрыться тоже не получится. Из-под земли достанут, поскольку раскопали всю подноготную и знают о тебе намного больше, чем ты сам.

Белуга, видать, никогда с «тайниками» не сталкивался, а то давно бы на каторге прозябал, потому попытался улизнуть. Соваться в особняк струсил, наплевав на Тэриса и его приказ немедленно прибыть. Чутьё-то звериное, не чета светлым. Сразу из города дёрнул. Взяли его уже на выезде, когда понятно стало, что когти рвёт, а не просто так на прогулку отправился.

Отец опять надолго пропал, занятый наведением шороха в местной канцелярии. Ох, и полетят же там головы. Нрав у папы крутой, а рука тяжёлая. Довелось мне повидать, как он особо буйных преступников усмиряет. Не дай бог кому-то из них ему под горячую руку попасть. Приплюсуйте сюда неимоверную кучу всяких полномочий, которыми отца наделил король. Так что про канцелярию в том виде, в котором она просуществовала до сегодняшнего дня, можно смело забыть. Ей предстоит генеральная чистка со всеми вытекающими.

А я уже два дня от безделья маюсь. В околотке сижу. Развалился в кресле, ноги на стол закинул, и ножи метаю. Когда они заканчиваются, тупо пялюсь на входную дверь, моими стараниями превращённую в металлического ежа. В конце концов, это надоедает. Встаю, тяжко вздыхая, и топаю к дверям. Выдернув ножи, возвращаюсь на место, и всё повторяется снова. Скукотищааа…

Бум! – лезвие глухо бьёт в древесину, вонзаясь точно в центре круга, неряшливо намалёванного белой краской. Следом уже летит второй нож. Неожиданно дверь открывается и входит отец.

Даже испугаться не успеваю. Папаня легко перехватывает клинок и, не сбавляя шаг, приближается к столу.

– Всё развлекаешься? – ворчит, живо напомнив молодые годы, когда грозил мне пальцем, приговаривая: «А ну, не балуй!».

Подбрасывает нож, и тот, совершив несколько быстрых переворотов, втыкается в столешницу в опасной близости от моей ноги. Я не дёргаюсь. Перестал ещё в детстве, уяснив, что папа ни в коем разе не желает навредить сыну. Он и лупил-то нехотя, не прикладывая особых усилий. А когда понял, что мне эти экзекуции, как мёртвому припарка, начал прибегать к другим наказаниям. Худшим было просидеть дома целую неделю, ничего не делая. Причём, у меня забирали всё колюще-режущее и не проводили занятий по фехтованию. Помню, любыми путями старался избегать этой крайней меры взыскания, безоговорочно соглашаясь на что-либо другое по выбору отца.

– Как дела в канцелярии? – сажусь ровно и, забрав нож, прячу его в портупею. – Всех разогнал?

– Ага. Практически.

Кладёт на стол передо мной лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком. Внизу хорошо узнаваемые подпись и печать короля. В заглавии крупно выведено «Указ». Интересненько. Читаю.

Когда проглатываю последнюю строчку, медленно перевожу взгляд на старика.

– Это как понимать?

– Так и понимай. Ты теперь наместник королевской канцелярии. Назначен Его Величеством с сегодняшнего дня. Можешь приступать. Апартаменты я тебе уже освободил.

– Других кандидатур, что ли, нет?

– Назови хоть одну.

– Да с десяток… Нестор, к примеру.

Папа скептически морщится:

– В обращении со шпагой он виртуоз, не спорю, но в дознанческом деле спасует. В страже Нэссу ан Торику самое место. Иного ему и не надо.

Ух-ты, вот это осведомлённость! Даже полное имя Нестора знает. Если он ещё и про суккубу в курсе…

– Ладно, а насчёт Леандра что скажешь?

– Граф Лебой ан Сандро? – отец немного подумал. – Слишком прямолинеен. Много амбиций. Дознавателем ещё смог бы работать, но наместник из него никакой. Впрочем, ты можешь зачислить графа в свой штат. Тебе же новую команду набирать.

Разговаривает как с неразумным ребёнком, за которого взрослые дяди уже давно всё решили. А кто-нибудь спросил: оно мне надо? Задумываюсь над этим вопросом и вдруг понимаю, что да, надо. Действительно, больше некому. Обещал ведь отцу десяток людей назвать, а вспомнил только двух, и всё, остановился. Других-то не знаю, да и эти, как сам уже понял, не справятся. Каждый по-своему хорош и в чём-то, возможно, им равных нет, но, положа руку на сердце, вынужден признать – такую должность они не потянут.

Похоже, деваться некуда. Впрягайся, Порк, и тащи свою лямку. Да и указ вот он, перед носом. Кто ж посмеет оспаривать решение самого короля?

Обречённо вздыхаю:

– Когда уезжаешь?

– Сегодня. Увожу Белугу с бывшим наместником и пятью их приближёнными. Остальные, как сам решишь. Захочешь сослать – сошли, возьмёшься перевоспитывать – флаг в руки. Всё в твоей власти.

– Они в тюрьме? Те, которых ты оставляешь?

– Только Угов мажордом. Тоже, кстати, упырь. Что, не знал? Его вины во всём этом почти никакой. Не успел приобщиться. В тюрьму я его так, для профилактики засунул. Наёмников распустили, дознавателей поувольняли. Не всех, правда. Нормальных там есть маленько. Посмотришь. Ну, всё, я отчаливаю.

Тянется к шляпе, но вместо того, чтобы её приподнять, рука на мгновение зависает и вдруг хлопает по тулье раскрытой ладонью.

– А! Чуть не забыл.

Подойдя вплотную, папа сгребает со стола королевский указ и, прижав к моей груди, торжественно произносит:

– Властью, данной мне Его Величеством, произвожу вас, Порэус эль Камилье, в наместники королевской канцелярии этого города.

Бумага между отцовскими пальцами вспыхивает мягким, ласкающим светом. Углы плывут, съёживаются, принимая форму овала. Лист затвердевает, превращаясь в жетон с королевскими регалиями и выгравированной надписью. Несколько раз мигнув, словно привыкая ко мне, прохладный металл безо всякого ущерба новому камзолу просачивается сквозь ткань и, растворив бляху тёмного стражника, занимает её место, делаясь совершенно невидимым.

«Вот и сменился твой статус, Порк», – поздравляю себя с повышением и… очередным головняком. Единственная отрада – это представить рожу моего начальника, когда он обо всём узнает. Вот умора! Теперь посмотрим, кто на кого будет орать, хи-хи-хи.

– Дерзай, сынок, – папаня хлопает меня по плечу. – Знаю, у тебя получится. Если что, обращайся. Помогу.

Взмахнув шляпой, широким шагом идёт к двери. Возле неё оборачивается.

– Передавай привет своей девочке. Она у тебя ничего, – и выходит.

Ну, хоть не девкой назвал, и то вперёд. Мог бы, между прочим, погостить у нас, не чужие ведь. Нет же, всё по своим секретным норам ныкается. Так положено, видите ли. Одно слово – «тайник».