Текст книги "Дело в шляпе"

В этой связи у меня родилась идея порасспросить кое о чём Серого с Фелларом и тех парней, которых мы прихватили во время зачисток.

Каково же было моё удивление, когда я не застал в тюрьме ни одного задержанного нами бандита. Оказывается, их ещё вчера забрали королевские дознаватели. Сомневаюсь, что подвал старого здания канцелярии позволяет разместить порядка тридцати арестантов, да и вряд ли сами дознаватели снизойдут до того, чтобы кормить и охранять такое количество народа. Значит, их отпустили. Хотя, конечно, не исключён и другой вариант – убрали совсем, как ненужных свидетелей…

– По вашей просьбе я ознакомился с делами пропавших безвести, – прерывает мои размышления Леандр после очередного доброго глотка из объёмистой кружки. – Вы и здесь оказались правы, Порк. В светлом квартале люди начали пропадать практически сразу, как у нас поселились Уги. Эти странные бесследные исчезновения до сих пор никто не может объяснить. Все поиски были тщетны. Однако последние годы ничего подобного не происходит. Ни одной пропажи людей не зафиксировано на протяжении вот уже двух с половиной лет.

Сардак! Так и знал. Именно тогда пошли в рост похищения людей за крепостными стенами. Похоже, не без участия наместника. Кто ещё надоумит упырей не изводить жителей светлого квартала?

Ох, чует моё сердце, снова попаду в очередную неприятно пахнущую историю. А куда деваться, если дерьмо по моей земле раскидывают? Причём, прямо под ноги. Шагу не ступишь, чтобы в него не вляпаться. Только вот подошвы своих сапог я собираюсь вытирать о девственно белую шляпу Тэриса ан Батиста. Пусть своё же на себе и носит.

Глава 19
Как вырвать клыки упырям

Ночь. Морось. Воздух перенасыщен влагой. Даже в совершенно сухой одежде, едва выйдя на улицу, кажется, что уже промок до нитки. Дождь идёт с самого вечера, превратив землю в кисель. Она звонко хлюпает под копытами, засасывает колеса, пытаясь их удержать, но вынуждена поддаться упорству и силе пары каурых лошадок, тянущих гружёную повозку, снова и снова с разочарованным чавканьем выпуская добычу из цепких объятий.

Переваливаясь с боку на бок и поскрипывая намокшими рессорами, ко входу в крематорий неторопливо подкатывает крытый фургон и останавливается на островке света у фонарного столба. Возница спрыгивает в слякоть, издающую радостное чавканье, и заходит на крыльцо под спасительный козырёк. Отяжелевший от влаги и налипшей грязи плащ чувствительно бьёт по сапогам.

– Вы чё здесь делаете, пацаны? – обращается прибывший к троице подростков, расположившихся на лавке возле входной двери.

– Чё не видишь, дядя? В ножички играем, – отвечает высокий, по виду самый старший из всех, втыкая в лавку рядом с собой небольшой нож.

– Нашли место, – недовольно бурчит «дядя». Его лица не видно под низко свисающими, полями мокрой шляпы. – Да и время не для игр. Марш по домам. Ишь, расселись.

– Ой, а вы покойника сжигать привезли? А можно глянуть?

– Не на чё тут глядеть. Забирайте свои манатки да проваливайте поскорее.

– Ну, дядя, – вразнобой заканючила ребятня. – Ну, пожалуйста. Мы никогда покойников не видали. Особенно как их жгут. Можно посмотрим? Мы одним глазком только…

– Кыш, я сказал! – повысил голос возница.

– Да куда ж мы пойдём в дождь-то? – возмутился старший паренек. – Специально тут спрятались, чтобы переждать.

– Не сахарные, не растаете.

– Может, в фургоне отвезёте? А то нам идти далеко. Промокнем ведь.

Мужчина склоняется к мальчишке, дыша в лицо винным перегаром, и зловеще шепчет:

– Я вожу только трупы. Чтобы попасть в мой фургон, тебе, пацан, придётся стать жмуром. Могу помочь, если хочешь.

Разглядывая перепуганные физиономии детей, возница выдерживает длинную паузу. Наконец, вдоволь насладившись произведённым эффектом, неожиданно громко рычит:

– Брррысь отсюда!

Ребятня шустро выметается из-под козырька и, не разбирая дороги, задаёт стрекача. Только грязные брызги летят.

– Детишки, вашу сардакову мать… Вечно под ногами путаются, – ворчит под нос оставшийся в одиночестве мужик, отпирая дверь крематория.

Распахнув её настежь, возвращается к фургону, шлёпая по разбухшей от нескончаемого дождя земле тяжёлыми сапогами с налипшей на подошвы грязью.

…Когда я осаживаю коня перед фургоном, ни в нём, ни рядом уже никого не нахожу.

Так, Лось говорил об одном единственном мужике, но это не значит, что в качестве пассажиров с ним ехали только трупы. Должен ведь кто-то тела разгружать и в печь запихивать. Самому проблематично. Лось мог бы оставить парочку пацанов для наблюдения. Глядишь, и я бы знал, с кем дело имею, а не тыкался бы сейчас, как слепой котёнок. Теперь-то чего пенять. Хорошо ещё догадались мужику зубы заговорить, пока посыльный ко мне бежал.

Под наблюдение этот крематорий мы взяли давно. Уже третью ночь гостей поджидаем. Чем интересен именно этот, спросите вы, их же с полсотни раскидано по городу? Всё просто.

Дело в том, что Лебой ан Сандро дня через два после нашей встречи передал мне пакет, запечатанный сургучом с вензелем городской управы. В конверте был перечень имущества, принадлежащего семье Угов, расписанный поимённо. Это я уговорил десятника светлой стражи сделать официальный запрос в управу. Впрочем, вру. Леандр с недавних пор уже не десятник. Получил повышение и теперь служит сотником. Не иначе наместник расстарался, чтобы заткнуть рот своевольному стражнику.

Нет, ну что за несправедливость, скажите! Почему меня никто не удосужился повысить? Казалось бы, кто должен стоять первым в очереди на затыкание ртов? Само собой я, кто ж ещё. И в чём дело? Не нашлось вакантных мест?

Вообще-то, я не в обиде. Один сардак прожевал бы этот кляп да выплюнул, снова начав орать во всю глотку. Но тут дело принципа. Выходит, меня ни во что не ставят, решив, что Порк и без того не будет дёргаться. Вот же сволочьё!

Ладно, проехали. Это я так, немного куражусь. А что касается полученного документа, он пришёлся очень даже кстати.

На Белуге, как выяснилось, помимо небезызвестного особняка в светлом квартале числятся ещё семь торговых павильонов. Камаль, кроме трёх домов, о которых я уже знал, имел в собственности обширный участок на территории кладбища, где официально занимался погребальным делом. Надо ли говорить, что напротив имущества с его именем стояла пометка «изъято королевской канцелярией».

Но здесь было указано и третье, ранее нигде не упомянутое лицо. Ещё один «племянник», с которого, собственно, всё и началось. Как раз он-то и попал под нож Червонца. Теперь я его знаю – Витольд эль Уга. За ним значились два дома, адреса которых я тут же взял на заметку, и, что самое интересное, крематорий. Вот оно!

Упыри орудовали с размахом. Я предполагал нечто подобное, но что-нибудь одно, а не всё сразу. У этих же сардачьих выродков было и кладбище, и печи для сжигания трупов. Практически промышленные масштабы. Обалдеть!

Зато теперь в распоряжении упырей оставался лишь крематорий, поскольку землю на кладбище у них оттяпали. Можно, конечно, хоронить убитых на каком-нибудь пустыре, но уж больно рискованно. Зачем изгаляться и заново что-то там изобретать, если имеется вполне надёжный способ избавления от тел? Процедура, наработанная годами. Нет, они будут действовать по старинке, давно проверенными методами.

– Он уже выздоровел и начал выезжать за ворота, – доверительно шепнул мне Леандр, имея в виду Витольда.

Ага! Если упырь выходит на охоту, жди новых трупов. Ну, в нашем случае пропавших. Но теперь-то мы знаем, куда этих пропавших свозят. Поэтому есть шанс поймать кое-кого на горячем в прямом и переносном смысле, хе-хе.

Только вот начальник запретил мне использовать стражников «не по назначению». Понимайте, как хотите. Пояснять глубинный смысл своего умозаключения он постеснялся, а я не переспрашивал. Не хватало ещё начальственный гнев на себя вызвать. И без того проблем выше крыши. Но боюсь, что семейка Угов идеально подходит под это «не по назначению». Так что пришлось обходиться своими силами.

А чем, собственно, я располагаю? Двумя помощниками да кое-кем, числящимся за штатом. Вся беда в том, что полностью положиться можно лишь на немногих из так называемых «внештатников». Единственные, кому безоговорочно поведаю любую тайну, будучи полностью уверен, что её сохранят, это ватага Лося. Дети, чьё восприятие мира ещё не испорчено взрослыми штучками. Кто не называет добром любое маломальское проявление зла и наоборот. Чьи ценности измеряются человеческими отношениями, а не количеством золота в кармане.

Да, они воруют. Но делают это, чтобы выжить, а не обогатиться. Лось никогда не позволяет своей шантрапе брать больше, чем необходимо, или выгребать всё без остатка. За то и уважаю. Дважды спасал его пацанов от тюрьмы, заставляя возвращать наворованное, а другой раз остановил расправу, разогнав разбушевавшуюся толпу торгашей. Те с палками накинулись на щуплых пацанят и чуть не забили до смерти. Лось попытался тогда защитить свою ватагу, но и ему перепало. Насилу отбил. С тех пор выполняют любые мои поручения, какими бы странными они не были.

Пришлось задействовать парней и в этот раз.

Поручил им наблюдать за крематорием и ближайшим к нему домом Витольда. Мне там светиться незачем. Почуять могут. Не хотелось бы спугнуть зверя. А вот на втором доме как раз таки нужно «зарисоваться». Направил туда Геру с Тютей, чтобы демонстративно под окнами прогуливались. Пусть Витольд забудет на время об этой берлоге. Мне же проще, не придётся между несколькими адресами разрываться. Засяду где-нибудь посерёдке. В трактире Шапы, к примеру. И покушать можно, и подозрений не вызову.

О, ещё ворота. Не помешает и там наблюдение вести, чтобы в курсе быть, когда упырь соизволит покинуть крепость. Сразу его и поведём. Ну, туда тоже ребят Лося отрядить можно.

Всё, план созрел, и я ринулся его исполнять.

Теперь вот стою перед распахнутыми дверями крематория, зная, что сюда привезли покойников из Витольдовой берлоги, за которой поставлены следить пацанята, и что сам упырь никуда не уехал, а до сих пор сидит в доме. Жирок завязывает, сытая тварь, и не догадывается, что я иду по следу. Вот сейчас доберусь до его объедков, а там и самого гурмана прижучу. Дайте только срок…

Погода мерзкая. Мой непромокаемый плащ, и тот начал воду пропускать, хоть выжимай. В драке только мешать будет. Распустив завязки, бросаю его на лавку. Шпага в левой руке, метательный нож в правой. Не забыть сделать жетон видимым и вперёд.

Крематорий погружен в полумрак. В отдалении, в самом конце длинного коридора, светится открытое жерло печи, возле которой суетятся люди. Чую, что там шестеро тёмных. Все неслабо вооружены. Вот сардак! Многовато на меня одного. Знать бы ещё, насколько хороши они в драке.

Меня заметили. Ждут, разойдясь по сторонам. Приближаюсь, постепенно увеличивая силу света в жетоне. Встаю в трёх шагах от шеренги из шести человек. У каждого шпага в руке. Смотрят угрюмо и молчат. А за их спинами пять трупов: четыре свалены на пол и один уже на каталке перед распахнутой топкой. Надеюсь, ещё никого не успели сжечь.

– Извините, что помешал, господа, – улыбаюсь невинно. – Не мог не заглянуть на огонёк. Надеюсь, дураков среди вас нет, в законах разбираетесь, и никому не придётся объяснять, что вооружённое сопротивление при задержании карается виселицей.

– Порк, сардачий сын, – кто-то цедит сквозь зубы.

И почему меня всегда все узнают, а я никого? Ни одной знакомой рожи. Польза от этого лишь в том, что нет нужды представляться. Вот и всё.

– Ладно, скажу понятнее. Сдавайтесь или умрёте!

Стараюсь, чтобы голос звучал уверенно, твёрдо. Пусть думают, что я не один, и за моими плечами вся тёмная стража города. Вроде бы вышло, хотя сам я очень сильно сомневаюсь в благополучном исходе, если драка всё-таки завяжется.

Не послушались. Подняв шпаги, дружно, как по команде, пошли ко мне.

Успеваю метнуть друг за другом два ножа, надеясь, что чутьё не подвело, и самых опасных противников я вычислил верно. Первый бугай валится замертво, второй припадает на колено, хватаясь за руку и роняя шпагу. Пусть поживёт пока.

Четверо врагов тоже многовато. Тут не до изысканных финтов с прочими выкрутасами, чтобы кого-то подранить, а не убить. Самому бы в живых остаться.

Ко мне устремляются четыре клинка. Бьют часто и с разных сторон. Не успеваю переложить шпагу в правую руку. Ну и сардак с ним. Выхватываю кинжал, отступая под градом ударов. Я и левой не хуже владею. Зато соперникам придётся попотеть. Не понаслышке знаю, сколь трудно справиться с левшой. Только бы занять удобное место для обороны.

Всё мелькает, кружится. Тёплый воздух наполнен стальным звоном, словно мы не в крематории, а кузнечной артели в разгар трудового дня. Слышны неразборчивые выкрики…

– Ай! – это уже мне по плечу царапнули.

Ещё немного, и точно бы получил укол в шею. Прощайте тогда, родные. Не поминайте сардаком. Пронесло. Увернулся.

Вжимаюсь в какой-то угол. Слава богу! Сзади уже не подберутся.

Враги тоже поняли, что упустили шанс покончить со мной сразу. Встали напротив и дышат тяжело. Их по-прежнему четверо. Но вижу, что у одного на ноге кровь. Прихрамывает, зараза. У другого левая рука окровавлена, плетью висит. Третий за щеку держится. Между пальцами сбегают красные струйки. Ага! Будете знать, как рыпаться на Порка, тёмного стражника Его Величества. Это вам не в трущобах на беззащитных горожан со шпагами прыгать.

Пользуясь паузой, выравниваю дыхание, успокаивая пляску вытянутых перед собою лезвий. Улыбаюсь во все тридцать два, отпуская надменный смешок, и весело подмигиваю, чем ввожу в смятение обступивших меня бандитов.

Взмах клинками заставляет их отшатнуться. Хромой, как и предполагалось, отстаёт и оказывается ближе всех. Мой открытый бок у него перед носом – бей, не хочу. Он и бьёт. Рефлексы сработали. Ни один дурак не упустит подобного шанса. На то он и дурак, ведь мне только того и надо.

Поворот корпуса, короткое касание шпаг. Вражеский клинок проходит мимо, а горло натыкается на острие моего кинжала. Хрипя и заливаясь кровью, хромой валится на спину. Его дружки запоздало идут в атаку. Вынужден оставить кинжал в горле убитого и отмахиваться одной шпагой. Ну, трое не четверо, как-нибудь отобьёмся.

Усталость берёт свое. Об ответных выпадах уже и не мечтаю, тупо парируя удары. Мои соперники тоже изрядно выдохлись, но их в три раза больше. Нет, уже в четыре. С досадой вижу, что к нам плетётся ещё один, собираясь присоединиться к схватке. Тот, которому я в самом начале всадил в руку метательный нож. Умудрился вытащить, сволочь. И рану перетянул. Шпагу держит в левой руке, только мне от этого не легче. Если я не ошибся, определяя опытного бойца, наша потасовка закончится довольно скоро. Причём совсем не в мою пользу. Всё же придётся, как видно, прощаться с родными. Сколько их там у меня?

Перед мысленным взором почему-то всплывает лицо Анжи. Это с каких пор она мне роднёй стала? Не слишком ли быстро? Тут же с тоскою в сердце понимаю, что не хочу терять эту девочку. Прикипел к ней всей душой, хоть и сам толком не разобрался, когда это произошло. Надеюсь, не будешь плохо думать обо мне, милая? Были ведь у нас и приятные моменты…

Слышу непонятный грохот и дробный стук множества каблуков. Слуховые галлюцинации? Бывает, когда всё внимание сосредоточено на каком-то одном деле. К тому же если дело это жизненно важное. Я, например, занят спасением своей драгоценной, весьма любимой шкуры. Верчусь, как уж на сковородке, постоянно уходя от клинков, которые отовсюду пытаются достать бедного меня.

– Именем Его Величества! Бросить оружие! – раздаётся поблизости до боли знакомый голос.

Не сразу врубаюсь, что отбивать больше нечего. Лишь когда шпага пару раз со свистом рассекает воздух, соображаю, наконец – передо мной пустота. Руки безвольно падают вдоль гудящего тела. Тяжело дыша, сползаю по стене на пол. Сквозь мутную пелену перед глазами проступает лицо Нестора. Он что-то спрашивает, но мне будто ваты в уши напихали. Всё глухо, ни слова не разберу. Только улыбаюсь бестолково, не в силах ничего с собой поделать.

Нестор отворачивается и что-то говорит в сторону. Ко мне постепенно возвращается слух, но я ловлю только последнюю фразу:

– …ранен. Перевяжите и в фургон его.

О ком это? А, наверное, о мужике с моим ножом в плече. Кстати, надо попросить, чтобы ножи собрали, а то покупай потом новые…

Перевязывали всё-таки меня. Нет, серьёзных ран не было. Отделался несколькими порезами. Ничего, мясо нарастёт, главное – кости целы. А вот камзол придётся менять. Не ходить же в заштопанном. Хорошо, хоть плащ предусмотрительно снял. Теперь есть чем окровавленную и подранную одежду прикрыть.

А раненого в плечо мужика убили. Сам виноват. Нечего было со шпагой на Нестора переть. Наивно полагал, что уж светлого-то он одолеет, и поплатился в итоге. Выходит, я совершенно зря лез из кожи, пытаясь оставить ему жизнь. Недаром говорят, от судьбы не уйдёшь, как ни старайся.

Последние трое бандитов оказались куда умнее. Сразу клинки побросали. Теперь хоть и связанные, зато невредимые на полу сидят. Ну, если не считать моих отметин.

– Вы как здесь оказались? – спрашиваю Нестора, окидывая взглядом снующих туда-сюда стражников.

– Лось твой догадался парнишку в околоток прислать. А там я со своим десятком дежурю. Ну, он и сказал, что «дядя Порк» в одиночку на бандитов пошёл. Мы быстренько в фургон и сюда. А что, помешали тебе проявить героизм?

– Да нет, вы вовремя, – вынужден признать. – Только мне запретили вас использовать. Помнишь?

Нестор весело смеётся:

– Так ты и не использовал. Мы ж сами приехали. На драку. Работа, вишь, у нас такая. Ладно, горемычный, топай к фургону. Отвезём тебя домой.

Садиться в фургон я, естественно, не стал. Не для того сюда пёрся, чтобы сразу взять и уйти. Как только меня подняли на ноги, заставив принять болеутоляющее – крепкое вино из чьей-то фляги, – я пошёл осматривать свой трофей, то есть покойников, привезённых бандитами на кремацию.

Трое мужчин и две женщины. У всех разорванные глотки. Ещё и лица обглоданы. Зрелище не для слабонервных. Один мужик, судя по всему, пытался трансформироваться незадолго до смерти, но не успел. Так и лежит, застывший в переходном состоянии, наполовину Зверь, наполовину человек. Значит, тёмный. О других определённо не скажешь. Мёртвые тела теряют свою неповторимую ауру, по которой можно определить происхождение.

Склоняюсь над телами, ощупывая засохшие раны. По краям видны следы клыков и какая-то розовая слизь. Подцепляю и тру её в пальцах, пока не превращаю в красный порошок. Свернутая кровь, результат воздействия слюны упырей. А вот и сама слюна, размазанная тонким слоем на кончиках пальцев. Слизываю. Тьфу, гадость!

Чувствую чужой голод, жажду крови и лютую злобу. Меня передёргивает. Приходится снова просить «болеутоляющего». После пары глотков отпускает, прихожу в норму. Надо работать дальше.

Обойдя все трупы, убеждаюсь, что их кромсал не один, а два упыря. Разные слюни, разные дыры от вонзённых в тело когтей, разные расстояния между клыками. Один «отметился» на мужиках, другой на женщинах.

Упырь-бабник? Хм, переборчивые, однако…

Заметив, что наполовину трансформировавшийся тёмный успел выпустить когти, внимательно их осматриваю. Удача! Они в чужой крови. Похоже, бедняга отчаянно сопротивлялся, не желая попасть кому-то на закуску. А другие что же? Безропотно приняли свою смерть? Ну да, яд с когтей упыря парализует волю и тело, но действует не мгновенно.

Ещё раз обхожу покойников, осматривая руки. У одной из женщин, разжав холодный кулак, достаю вырванный клок чёрной шерсти. Неужели Белугин? У него тоже тёмный волос. Впрочем, я ещё Витольда не видел. Что ж, есть повод познакомиться. Но сначала задам пару вопросов парням из похоронной команды.

Они сидят, понурив головы, здесь же, у стены. Рядом четыре охранника из десятка Нестора.

Подойдя к бандитам, долго смотрю на них сверху вниз. Те даже глаз не поднимают, боятся. Понятно чего. Я же потребовал сдаться, пообещав, что в противном случае они умрут. Не сдались, сделав свой выбор. Теперь их подельники мертвы, а эти трое остались моими должниками.

– Раз уж так вышло, господа, что вы не сдохли, – говорю ровным голосом, – будьте любезны рассказать, откуда у вас эти трупы, а также всё о своем сардачьем хозяине. Или вернее будет спросить о хозяевах?

Жду ровно минуту. В ответ полная тишина.

Видно, придётся кое-что напомнить:

– Вы отказались мне сдаваться. Предпочли смерть. Если будете молчать, посчитаю вас бесполезными свидетелями, тогда продолжим наш разговор на шпагах… С каждым в отдельности.

Да-да, есть такое право у стражников. А что? Всё равно тому, кто пытается его убить, грозит виселица. Почему же не прихлопнуть этого наглеца немного раньше и не получить удовлетворение самому? Это, кстати, можно сделать и до, и после вынесения приговора. Если хочешь, конечно.

А я хочу. Причём, очень сильно. Голыми руками готов порвать, если меня срочно не успокоить чистосердечным раскаянием во всех грехах.

Ноль эмоций. Молчат, как рыбы.

Ладно, сами напросились!

Плащ опять с плеч долой. Хватаю за воротник первого попавшегося бандита, вздёргиваю на ноги. Вывожу на середину и кинжалом разрезаю верёвки.

– Дайте ему шпагу! – ору, доставая свой клинок.

Нас уже обступили, образовав широкий круг. Нестор тоже здесь. Руки на груди скрестил в ожидании развлечения.

К ногам бандита, грохоча по каменному полу, катится чья-то шпага. Тот смотрит на неё испуганно, не решаясь поднять. Ну, что же медлишь, темный? Давай! Ты ведь хотел меня прикончить. В чём дело?

– Их убил Витольд, – бормочет тихо.

– Что? Не слышу!

– Это Витольд! – разносится по крематорию истерический крик тёмного. – Он их убил! В доме на Мощёнке.

– Всех пятерых?

– Да!

– Врёшь, скотина! – Подскочив к бандиту, хватаю его за грудки, держа остриё шпаги у широко распахнутого глаза, едва не касаясь им зрачка. – Мне точно известно, что убийц было двое. Говори правду!

– Я н-ничего не зззнаю, – лопочет испуганно. – Их вместе из пооодвала п-подняли…

– Трупы баб вечером привезли. Он не видел, – доносится от стены, где сидят связанные бандиты.

О, второй запел. Иду к нему.

– Кто привёз? Откуда?

– Знамо дело, из крепости. Те трое привезли, которых вы укокошили. В доме большой подвал, где людей содержат. Ну и трупы… Тела до ночи скинули туда. А как стемнело, Витольд приказал их сжечь. Мы погрузили всех, кто там лежал, и в крематорий.

Ясно. Любитель женщин у нас всё-таки Белуга. Что до мужиков, тут, похоже, постарался «племяш».

– Живые люди в подвале есть?

– Я не спускался, – пожимает плечами, а глаза на соседа косит.

Поворачиваюсь к тому. Гляжу молча. Не полный ведь дурак этот тёмный, должен понимать, что я хочу от него услышать.

– Да, – начинает он, вздохнув. – Баба какая-то сидит. По утру должны были к Белуге отвезть. Не мы только, а эти вон… – кивок в сторону мёртвых подельников.

– Где сейчас Витольд?

– Там, на Мощёнке.

– Кто с ним в доме?

– Ещё пятеро тёмных.

Всё, что нужно, я узнал. Теперь шпагу на перевязь, проверить сбрую с ножами, надеть шляпу, плащ и в путь.

Отзываю Нестора. Выходим на крыльцо. Говорю ему:

– Тела никуда не девай. Найди где-нибудь холодный погреб и спрячь.

– Сделаем.

– Эту троицу пока в тюрьму не вези. Надо попридержать их в околотке.

– Долго?

– Без понятия. Постараюсь до рассвета управиться, а там посмотрим.

Десятник осуждающе качает головой.

– Не дури, Порк. Я ж тебя знаю. Снова полезешь в логово Зверя? На Мощёнку собрался? Мало тебе здесь наваляли? Один ты не сдюжишь.

– Заберу Тютю с Герой.

– Далеко. Не поспеть до рассвета. Ты вот что, возьми пяток моих ребят. Они ж тёмные. Посадишь в этот катафалк и въедешь во двор, как на параде. Охрана запустит. Они ж этих шестерых обратно дожидаются. Сам бы с тобой пошёл, да меня враз учуять могут. Ну как, берёшь парней?

Да, котелок у Нестора варит. Сейчас опять скаламбурю: светлая голова у этого светлого, вот! Лучшего плана и не придумаешь. Повезло мне всё-таки с сослуживцами.

– Давай своих ребят, – дружески хлопаю его по плечу. – Только моего коня забрать не забудь.