Текст книги "Анастас Микоян"

Известна гневная обличительная речь Микояна, произнесённая в Москве 2 марта 1937 года Пленума ЦК ВКП(б)[5]5
  Она была опубликована в журнале «Вопросы истории», 1994, № 6.


[Закрыть]. Эту речь, как все прочие, Микоян сам не писал, за него это делали референты, но в данном случае – неважно. Интереснее её препарировать и посмотреть, как работала репрессивная машина большевиков.

Весной 1937 года Николай Ежов – теперь не только глава Комиссии партийного контроля при ЦК и секретарь ЦК ВКП(б), но и нарком внутренних дел СССР – уже разрабатывает конструкцию «конвейера». Но из речи Микояна следует, что конвейер запущен давным-давно, и даже не в 1934-м, когда был убит Сергей Киров. Всё выступление Микояна в марте 1937 года свелось к критике врагов, предателей, шпионов, троцкистов, правых уклонистов, саботажников и вредителей.

«Были правы, – заявил Микоян, – тт. Молотов и Ежов, когда сказали о том, что вопрос о диверсии, вредительстве и шпионаже японо-немецко-троцкистских агентов касается не только тяжёлой промышленности и транспорта, но и всех других наркоматов, значит, и Наркомата пищевой промышленности. ‹…› Мы не можем забыть того, как ещё в 1930 г. была вскрыта крупная диверсионная и шпионская организация в пищевой промышленности во главе с профессором Рязанцевым, Каратыгиным, Курановым и др., которые в числе 48 человек были расстреляны в 1930 году. ‹…› Нам надо учесть уроки этого вредительства 1930 г., которое охватило собой мясную промышленность, холодильное дело, консервную промышленность, рыбную и плодоовощную. Враги знают, где наиболее слабое место, продукты этих отраслей больше всего поддаются порче, наиболее сезонные и отравлять их куда легче».

Здесь Микоян имеет в виду шумное дело 1930 года о вредительстве в сфере рабочего снабжения: так называемое дело «сорока восьми», по числу расстрелянных.

Выявленную антисоветскую организацию, по версии следствия, возглавлял профессор Александр Рязанцев, известный специалист по теплотехнике и холодильному делу, по происхождению – дворянин. Он дал признательные показания, заявив, что всегда был врагом советской власти, хотел привести страну к голоду, работал за деньги на агентов английской разведки. Суть вредительской деятельности Рязанцева заключалась в «разрушении холодильного дела». В своей речи Микоян сообщает, что признательные показания Рязанцева он сам читал.

История эта закончилась расстрелами виновных и высылкой их семей, арестами и тюремными сроками для множества других фигурантов, и сильно ударила по Микояну, поскольку половина мощностей его ведомства прямо зависела от исправности холодильного оборудования, а Рязанцев возглавлял Технический совет Холодильного комитета Наркомторга и был крупнейшим в России технологом в этой области. Соответственно, Микоян хорошо знал Рязанцева и ему доверял. Причём Рязанцев был привлечён к сотрудничеству с большевистским правительством ещё в 1924 году, когда сам Микоян ещё в Москве не работал.

В середине 1930-х в Англии вышла книга русского учёного-зоолога и ихтиолога Владимира Чернавина, специалиста по вылову рыбы в северных водах – книга, полная проклятий в адрес большевиков и всей их плановой экономики. Называется она «Записки вредителя». В ней показания фигурантов дела «сорока восьми» проанализированы и доказана их несостоятельность. Фамилия Микояна вообще не фигурирует: из содержания следует, что дело «сорока восьми» инициировало и контролировало Политбюро, то есть фактически лично Сталин. Расстрельный приговор подписал председатель ГПУ Вячеслав Менжинский. Дело было шумное, широко освещалось в газетах, публиковались даже карикатуры и фельетоны.

Важное утверждение: в 1929 году, пишет Чернавин, «фактическое руководство рыбной промышленностью перешло из “Союзрыбы” к Политбюро». Автор, судя по тексту книги – исключительно компетентный специалист в области рыбного хозяйства – скорбит о расстрелянных и фиксирует «разгром рыбного дела» к 1930 году, приводит цифры, факты, свидетельствующие о неразберихе, бесхозяйственности, дилетантизме, воровстве, спекуляциях, приписках, очковтирательстве, о всех мыслимых и немыслимых грехах социалистического способа управления.

Свидетельства Чернавина как минимум любопытны. «Лето 1930 года, – пишет Чернавин, – было тревожное. Неудачный эксперимент пятилетки резко сказывался. Продуктов становилось все меньше, даже в Москве, снабжавшейся вне всякой очереди. Из продажи исчезали все необходимые для жизни предметы: сегодня галоши, завтра мыло, папиросы; совершенно исчезла бумага. В булочных не было хлеба, но разукрашенные торты, по очень высокой цене, красовались во всех витринах кондитерских. Купить белье и обувь было немыслимо, но можно было приобрести шелковый галстук и шляпу. В гастрономических магазинах были только икра, шампанское и дорогие вина. Голодный обыватель все злей смеялся над результатами “плана”; рабочие же обнаруживали недовольство иногда резко и открыто».

Но ещё более любопытна биография самого Чернавина. В том же 1930-м Чернавин был арестован, сидел сначала на Соловках, затем переведён в Кандалакшу; в 1932 году вместе с женой и сыном бежал в Финляндию, оттуда перебрался в Лондон, работал в Британском музее, дружил с Владимиром Набоковым, написал несколько книг и стал одним из первых профессиональных антисоветчиков, задолго до Солженицына. Скончался в Великобритании в 1949 году. И заложил фактически традицию антисталинской западной пропаганды. Отсидел меньше трёх лет, а потом до конца жизни, более 15 лет, на этом пытался зарабатывать.

Соответственно, разоблачения Чернавина, касающиеся якобы погромов в рыбном хозяйстве СССР, трудно воспринимать объективно. Современные историки избегают ссылок на книги Чернавина, считая их как минимум пристрастными и переводя в разряд мемуарной беллетристики.

История – безжалостная наука. Необъективности не прощает. Это не карточный стол: передёрнуть нельзя. Шулеров изгоняют. Мы здесь упоминаем книги Чернавина именно потому что пытаемся быть объективными, соблюдать баланс.

И всё же Чернавин нужен в этом тексте, даже если половина его выводов неверны, вторая половина показывает весьма и весьма сложное положение и рыбной промышленности, и консервной, и в целом пищевой промышленности СССР в 1930-м. Невыполнение планов лидеры СССР связывали не общими недостатками системы, а с действиями врагов. Соответственно, исправление недостатков сводилось также к поиску и выявлению врагов.

По версии Чернавина, расстрел «сорока восьми» ознаменовал собой катастрофу рыбной добычи СССР, однако более серьёзные специалисты признают, что в последующие годы количество рыбной продукции, в том числе консервированной, в СССР увеличилось лавинообразно. По вылову промысловой рыбы СССР опередил все страны мира, кроме Японии.

Но вернёмся к сверхжёсткому выступлению Микояна в марте 1937 года.

«Главное, – говорит Микоян, – что надо своевременно увидеть врага. У нас, например, работал Запольский, правда, мы его сняли за плохую работу, за развал работы, но мы не знали, что он троцкист, вредитель. Мы его часто критиковали за то, что он не ставит конкретных вопросов на производстве, что не старается, чтобы стекло давать вместо жести, а у нас слова не хватает, за то, что он разбазаривал казённые деньги, раздавал их некоторым сотрудникам, это Томского метод, который он проводил. ‹…› Или взять, например, Ударова, который работал заместителем начальника Главжирмасло. Этот человек тоже считал себя обиженным, потому что его не выдвигали. Это был гнилой человек, консерватор, никакой активности в работе не проявлял».

Много в этой речи нападок на троцкистов, правых уклонистов, но ещё больше – на вредителей.

Объяснение столь резким тирадам Наркома Микояна найти можно. Из разных стран в СССР прибывали купленные за валюту заводы и производственные линии, промышленное оборудование, станки, паровозы, автомобили – их надо было налаживать и обслуживать, учиться работать на них. И тяжело было сознавать, что из-за нерадивости обслуживающего персонала и его низкой квалификации оборудование, обошедшееся в сотни тысяч долларов, ломалось. Так называемое «вредительство» стало бичом индустриализации.

Вредительство считалось политическим преступлением, контрреволюционной деятельностью и наказывалось по статье 58 УК РСФСР расстрелом либо, при наличии смягчающих обстоятельств, лишением свободы на срок не ниже трёх лет.

Политическая 58-я статья введена была задолго до периода так называемого Большого террора, в 1922 году, то есть ещё при Ленине; расширена и дополнена в 1926–1927 годах. Статья эта логически продолжала основополагающий принцип ленинского же декрета «Социалистическое отечество в опасности»: все враги советской власти подлежат физическому уничтожению.

Сложная техника попадала в руки плохо подготовленных машинистов, операторов, нерадивых работников, часто просто разгильдяев. Подавляющему большинству наладчиков и технологов банально не хватало опыта работы с американскими, английскими, немецкими машинами. Каждая поломка – огромная проблема, запасные части надо заказывать у производителя, снова за валюту. В других случаях вдобавок нужно выписывать иностранного инженера для ремонта. Огромная производственная линия могла встать на длительный ремонт из-за глупого недосмотра рядового рабочего.

А начальник этого рабочего какой-нибудь заведующий цехом или технолог – не дай Бог сомнительного классового происхождения, не дай Бог бывший царский специалист, а ещё хуже – член партии, но замеченный в симпатиях к Троцкому. Такие шли под суд немедленно, по 58-й статье, не как уголовные, а как политические преступники.

«У нас, – бушевал Микоян, – есть линтерное хозяйство на маслобойных заводах, оно очищает семена, которые идут для военных целей. И вот, если там снять винт, то вся работа приостанавливается».

В пищевой промышленности любая мелкая ошибка приводит к мгновенной порче больших партий продукции. Сломался холодильник – сгнили рыба и мясо, протухли яйца, прокисло молоко. Ошибка в наладке консервной линии – тысячи готовых банок нужно выбрасывать. Руководитель производства струсил, отгрузил вздувшиеся банки в торговые предприятия – люди отравились.

Отнюдь не случайно Микоян бичевал в своём выступлении «отравителей». Массовые пищевые отравления всякий раз вызывают громадный скандал. Люди теряют доверие к продукции. Это не может вызвать у наркома Микояна ничего, кроме бешеного гнева.

Другой вопрос – как отличить несознательного вредителя, допустившего ошибку по нерадивости или глупости, от сознательного врага?

Это, как ни странно, самое простое. Следователь допрашивал коллег подозреваемого, его соседей, его приятелей. Ели подозреваемый негативно отзывался о советской власти – значит, сознательный враг. А во времена тотального недостатка продовольствия и товаров первой необходимости власть ругали девять человек из десяти, в том числе могли и сами большевики. Иван Тевосян, будущий нарком металлургии, едва не был репрессирован за то, что в сердцах выругался, когда в общежитии ему не хватило кипятка. Об этом рассказ будет дальше.

Борьба с вредителями на самом деле была попыткой руководства СССР победить нерадивость, безответственность. Как объяснить молодому человеку, вчера приехавшему из деревни и вставшему сегодня к рычагам машины, что машина эта куплена в Америке за доллары? Человек этот ничего не знает про Америку, доллары в глаза не видел. Он знает, что такое сто рублей, но что такое миллион – не знает. У него в лучшем случае четыре класса образования.

В воспоминаниях моего деда Константина Рубанова описан случай, как в городе Павлово-на-Оке вокруг монумента памяти усопшего Ленина была установлена стальная ограда и мачты освещения. По ошибке инженеров железная ограда оказалась замкнута на электрическую сеть осветительных столбов. Люди хватались руками за ограду, получали удар током и прилипали к ограде, не могли отцепить пальцы. Те, кто пытались их оттащить, также получали удар и, в свою очередь, не могли отцепиться от схватившихся за ограду. Никто не понимал, что происходит, возникла паника, пока наконец не появился знающий электрик, нажавший нужный рубильник и отключивший подачу тока.

А были профессии смертельно опасные, например сцепщики железнодорожных составов: они гибли сотнями, раздавленные стальными челюстями сцепных устройств; ещё большее количество получали жестокие травмы и оставались инвалидами.

Тысячами гибли шофёры – в автокатастрофах.

Ошибка при прокладке железнодорожных путей вела к сходу составов с рельс и гибели людей и грузов.

Ошибка в обслуживании самолёта вела к гибели пилота и машины.

Ошибка в мореходном деле вела к гибели судна и моряков.

Ошибка в установке крепления шахты вела к гибели шахтёров.

Неопытный токарь забывал подвязать рукав своей рабочей блузы. Свободно болтающийся рукав попадал во вращающуюся часть станка. Токарю отрывало руку. Сколько таких безруких ходило по стране в 1930-е годы? Их, наверное, кто-то считал, но пенсий им не платили. Пенсии по потере кормильца стали давать только при Хрущёве.

Чем больше становилось машин – тем больше ошибок в их использовании. Как приучить вчерашнего пастуха или собирателя грибов и ягод к обслуживанию машины высотой с трёхэтажный дом? Людей обучали охране труда, безопасности, стращали, пугали, накачивали по комсомольской, по профсоюзной, по партийной линии, но этого было мало; культура производства складывается поколениями, навык обращения с техникой не возникает сразу, её нужно насаждать, продвигать долгими годами. А Сталин хотел быстро, за пятилетку.

И жестокие гонения на «вредителей» – стали лишь частью этого тяжелейшего и мучительного процесса.

В армии – ещё тяжелее. Управлять самолётом, танком, минным тральщиком нужно долго учиться. Метко стрелять из гаубицы – целая наука.

В администрировании, государственном управлении, кадровой политике – ещё сложнее. Кто умел, кто разбирался в людях, умел с ними работать – или мог убедить начальство, что умеет (что примерно одно и то же) – тот резко поднимался. Так поднялся Ежов, а потом Маленков.

Если с этого ракурса посмотреть на всю вроде бы зловещую и безжалостную кампанию по выявлению и беспощадному искоренению «вредителей» в народном хозяйстве – становится ясно, что это была всего лишь одна из кампаний, проведённых с целью навести элементарный порядок в промышленности, создаваемой с нуля. В случае Микояна – в пищевой промышленности, консервной, рыбной, в торговле, в снабжении продовольствием.

Офицер, токарь, паровозный кочегар не будет есть тухлую рыбу и гнилые овощи, даже если он коммунист и очень сознательный человек. Кто виноват, что ему подсунули гнильё? Что делать с виновником, когда он разыскан?

Людей не просто пугали лагерями и тюремными сроками – с ними работали, инструктировали, обучали, их тренировали.

Нина Кадоло, личная стенографистка Микояна, в своих воспоминаниях сообщает, что со штатом кремлёвских секретарей и делопроизводителей работали непрерывно, обучали и переобучали, один обязательный инструктаж и курс повышения квалификации следовал за другим. И так было по всей стране во всех сферах управления и экономической деятельности. А ведь штаты инструкторов, лекторов и, говоря современным языком, «коучей», то есть тренеров, тоже надо было создавать и обучать.

С начала 1930-х и вплоть до последних лет существования СССР инструктажи по технике безопасности проводились раз в неделю, то есть каждые пять-шесть рабочих дней, во всех отраслях промышленного производства, на транспорте, в армии и на флоте, в системе школьного образования.

Собранный мною, автором этой книги, разнообразный материал, включающий и личные мои впечатления, и свидетельства членов моей семьи и семьи Анастаса Микояна, ясно доказывает, что так называемые преследования всевозможных «вредителей» в народном хозяйстве, проводимые под девизами политическими, под девизами борьбы с «зиновьевцами», «троцкистами», «правыми уклонистами», английскими (позже – американскими) шпионами, – это всё была лишь часть гораздо более масштабной кампании по созданию громадного отряда из примерно 25–30 миллионов квалифицированных пролетариев, нескольких миллионов профессиональных умелых военнослужащих и приблизительно такого же количества сознательных компетентных государственных служащих. Рассматривать репрессии отдельно от прочих реформ нельзя.

Но в марте 1937 года репрессии ещё не приняли массового характера: это началось позже, летом того же года.

Глава 8
Большой террор

Начинаем важный разговор.

И – не отвлекаясь на детали, а главное, на эмоции, – начинаем его сразу с главного вопроса.

Является ли тоталитарная советская система однозначно бесчеловечной?

Можно ли уподобить её, например, тоталитарной системе германского национал-социализма? Можно ли всерьёз сравнивать Сталина и Гитлера?

Конечно, нет.

У нас в стране свобода слова, каждый имеет право высказать своё мнение. Но если слишком рьяно и шумно доказывать сходство упомянутых систем – есть риск нарваться на обвинение по статье Уголовного кодекса РФ 354.1 о реабилитации нацизма и получить в худшем случае до 5 лет тюрьмы.

Хорошо, что у нас есть такая статья: она остужает пыл горлопанов.

Уравнивать Сталина и Гитлера – это глупость и проявление пещерного невежества.

Сталин оставил после себя сверхдержаву и народ, преисполненный гордости за свои достижения и победы. Гитлер оставил после себя руины, кладбища и навеки опозоренную, травмированную нацию. Вот, собственно, и весь ответ.

Сравнивать их как двух диктаторов, создавших тоталитарные режимы, тоже глупо, потому что большевистский тоталитаризм спроектировал и начал создавать Ленин, Сталин лишь следовал его учению.

Можно ли тогда – спросит сомневающийся подкованный читатель – сравнить, например, советский и нацистский «конвейеры смерти»?

И можно и нельзя.

Нацисты уничтожали евреев за то, что они евреи. Работа нацистских лагерей смерти не укрепляла систему управления Третьим рейхом.

Сталинские «чистки», напротив, имели сугубо практическую цель: поиск и уничтожение скрытых врагов, резкое обновление партии, ротацию кадров (если здесь уместен такой термин), ужесточение дисциплины.

Сталин чистил в первую очередь партию. Не будем заблуждаться, сразу договоримся, что ВКП(б), позднее – КПСС, существовала вовсе не для построения светлого будущего, коммунизма, а для управления государством и контроля.

Судьба Российской империи, далее СССР и Российской Федерации, всегда прямо зависела, зависит и будет зависеть от силы и крепости государственной машины, от механизмов контроля за государственными служащими.

Большевики победили и создали новую страну потому, что создали новую систему контроля: партию.

Дабы снять возможные упрёки, сообщаю, что в моей семье было трое репрессированных. Сначала репрессиям подвергли моего деда по отцу, Константина: его, как кулацкого сына, вышвырнули сначала из школы милиции, затем из Московского университета. Далее, опять же по линии деда, был арестован и получил срок муж его сестры. Он выжил, вернулся домой, но на его руках не было ногтей, вырвали, когда пытали. Наконец, моя прабабка Мария со стороны матери была арестована, осуждена и отсидела срок за кражу с государственного предприятия: вынесла с завода «протирочные концы», промасленные тряпки, и была задержана на проходной. Дали два года, а она была мать десятерых детей.

Приказ главы НКВД Николая Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года предписывал установление расстрельных лимитов, разделение предполагаемых жертв по категориям. Всевозможные историки и публицисты разного уровня знаний и разных политических взглядов в один голос утверждают, что систему уничтожения создал Сталин, а Ежов был только исполнителем. При этом вся деятельность по чисткам строго засекречивалась. НКВД отчитывался только перед Сталиным.

Итак, Сталин и Ежов на двоих разработали систему лимитов: в каждой крупной партийной организации, республиканской либо краевой, было приказано выявить и уничтожить строго определённое количество врагов.

Расстрельные лимиты Сталина – Ежова, наверное, самая скорбная страница в истории российских правоохранительных органов ХХ века. Расстрельные лимиты отменили само понятие презумпции невиновности. Чтобы выполнить обязательный лимит, нужно было постараться. Это была совершенно людоедская схема. Да, был у нас в истории такой период, подтвержденный множеством документов. Чтение их вызывает шок, волосы шевелятся на голове.

Итак, это был первый важный вопрос, и мы нашли ответ. В истории сталинского СССР было время, названное Большим террором, когда глава государства Сталин физически уничтожил почти 690 тысяч врагов – троцкистов, уклонистов, националистов, расхитителей, саботажников, агентов иностранных разведок. Уничтожение производилось по планам, категориям, лимитам – то есть равнодушно, хладнокровно.

Второй вопрос – откуда мы берём цифры? Кто сказал, что убитых было 700 тысяч?

Ответ. Неоспоримая, как я думаю, цифра репрессированных и расстрелянных впервые в истории человечества названа в Кремле 9 февраля 1956 года на заседании Президиума ЦК КПСС, это был доклад, зачитанный академиком Петром Поспеловым. Доклад опубликован. Цифры доклада самые объективные и честные; их установили и уточнили по приказу первых лиц страны, и по их же приказу КГБ открыло архивы. Цифра, названная Поспеловым: в период 1935–1940 годов по обвинению в антисоветской деятельности арестовано более 1 920 000 человек, из них расстреляно 688 503 тысячи. В эту цифру не входят погибшие с 1940 по 1953 год, а также те, кто умер в лагерях, от истощения и болезней.

Третий вопрос: откуда всё началось? Были ли у Сталина настоящие враги? Существовали ли на самом деле английские, германские, японские шпионы?

Да, были, существовали.

Хорошо знакома историкам «операция Трест», изощрённая и успешная оперативная игра, проведённая ВЧК-ГПУ в течение длительного срока, с 1921 по 1927 год. Игра заключалась в создании фиктивной нелегальной антисоветской организации, полностью подконтрольной ВЧК-ОГПУ.

В 1925 году советской контрразведке, действуя под личиной «Треста», удалось заманить на территорию РСФСР английского разведчика Сиднея Рейли и арестовать его. Далее был схвачен Борис Савинков, руководитель «Союза защиты Родины и свободы». Организация Савинкова в 1921–1922 году создала в Советской России нелегальную сеть из примерно 500 боевиков, которым удалось устроить несколько террористических актов.

До сих пор неизвестно, сколько агентов, диверсантов, нелегалов было обезврежено за шесть лет в результате оперативной игры «Трест». Есть упоминания о польских, финских, эстонских агентах, работавших на территории Советской России. Многие чрезвычайно интересные сведения опубликованы в солидном труде «Очерки истории российской внешней разведки» под редакцией Е.М. Примакова (2014; т. 2, гл. 13). Есть свидетельства, что планировались убийства Сталина, руководителей ОГПУ, командующих военными округами по всей территории Советской России, взрывы на военных заводах и уничтожение железнодорожных коммуникаций. Прямые угрозы жизни Сталина зафиксированы в донесениях от 1927 и 1928 года – в это время Сталин, на пороге своего 50-летия, уже обретал статус отца народов и непогрешимого вождя.

Сталин своих врагов не придумывал, и английских шпионов тоже не придумывал, они существовали объективно. Сильное белогвардейское движение, находясь в эмиграции, вынашивало планы физического уничтожения Сталина и всего руководства «Совделии», а английская разведка этим пользовалась, пытаясь в любой ситуации отыграть интерес для своей империи. Другое дело, сколько было этих врагов, сколько было настоящих диверсантов, шпионов, сознательных вредителей. Единицы? Десятки? Сотни? Тысячи, может быть?

Четвёртый вопрос: был ли Сталин болен, психически нездоров? Страдал ли Сталин манией преследования, паранойей?

Такого диагноза никто никогда Сталину не ставил и поставить не мог. Есть апокриф, что Сталина осматривал физиолог Владимир Бехтерев и после осмотра обронил фразу: «Это параноик». Но никакими документами, разумеется, эта версия не подтверждается и вряд ли будет подтверждена.

Поставить медицинский диагноз человеку может только профессиональный врач.

Если мы не врачи, если нет у нас дипломов психиатров – мы не будем ставить диагнозы Сталину.