Электронная библиотека » Андрей Рубанов » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Анастас Микоян"


  • Текст добавлен: 26 июля 2023, 13:01


Автор книги: Андрей Рубанов


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 46 страниц)

Шрифт:
- 100% +
2
Учёба

Отец и мать Анастаса Микояна не знали грамоты. О существовании начальной школы в селе Санаин в первые годы ХХ века сведения расходятся: сам Анастас Иванович утверждает, что в монастыре жил единственный монах (имя его неизвестно), который и обучил мальчишку читать по-армянски. Биограф Артёма Микояна Михаил Арлазоров заявляет обратное: школа была, и преподавали там монахи, и не один, а несколько; школа была двухклассной, детей – мальчиков и девочек – обучали грамоте, письму, арифметике. Есть также сведения, что некий образованный армянин приехал в село Санаин, предположительно, скрываясь от властей, и предложил крестьянам учредить школу, за небольшую плату в течение года обучал их детей, но потом уехал, и школа прекратила существование.

Наконец в Санаин прибыл некий епископ из Тифлиса. В своих мемуарах Микоян не называет его имени. Возможно, речь идёт о священнике по имени Геворг Суренянц, с 1884 года он был главой Грузинской епархии армяно-грегорианской церкви, а с 1911-го – католикосом всех армян. Суренянц инициировал создание многих армянских школ и сбережение армянской культуры, в том числе патронировал и армянскую Нерсесяновскую духовную гимназию в Тифлисе. Можно предположить, что именно этот неординарный человек дал путёвку в жизнь герою нашей истории.

Епископ (предположительно – Суренянц) поселился при монастыре и решил перестроить свой дом. Он нанял для этих работ плотника Ованеса Микояна, а тот взял себе в помощь среднего сына, десятилетнего Анастаса. Смышлёный ловкий паренёк, самостоятельно обучившийся чтению и письму, попался на глаза епископу, и тот предложил отцу отправить сына в Тифлис, в духовную семинарию, и обещал протекцию.

Есть вечные, бесперебойно работающие механизмы воспроизводства культуры. В любом народе, в любом этносе появляются талантливые, способные дети. Однажды их подмечают, кто-то берёт над ними шефство. Так случается не всегда, но часто. Обязанность любого культурного человека – подметить другого культурного человека и помочь ему укрепиться в своей культуре.

Армянская цивилизация и армянская культура в те времена находилась под защитой Российской империи. Этому способствовала общая христианская вера. Но турки – мусульмане – продолжали вытеснять армян с их исконных земель, загонять их в горы, отнимать у них плодородные долины. Армяне, под давлением превосходящих сил, уходили дальше и дальше на север, поднимались в горы, строили там монастыри-крепости, свозили туда книги. Спасали своё знание и свою культуру.

В начале ХХ века древний город Ереван (Эривань) имел население едва в 30 тысяч человек, из которых армяне составляли только половину, а вторую половину – азербайджанцы-мусульмане.

В те времена базовой точкой закавказской цивилизации был Тифлис. Грузия того времени – наиболее устойчивая, благополучная и спокойная территория. Тифлис – один из исторических центров Российской империи, культурная столица Закавказья, большой, крепкий, благополучный город.

В начале ХХ века у Тифлиса появился конкурент, новая столица региона – нефтяной Баку.

От Тифлиса до Баку сейчас 12 часов на поезде. Тогда было вдвое дольше. В Баку добывали нефть, на работу брали всех. Там был даже оперный театр. В Баку был порт, дорога морем в Россию и в Персию. В Баку были конторы нефтяных магнатов, крупнейших банков, английские шпионы, контрабандисты.

Пройдёт 12 лет, и в 1918 году за бакинскую нефть будут драться четыре армии; Советская Россия выйдет победителем, а позже бакинская нефть станет важной статье экспорта молодой республики. В 1942 году германский вермахт предпримет громадные усилия, чтобы добраться до нефтяных приисков. Но это всё случится потом.

А пока – интеллигентный Тифлис, административная столица губернии и всего Кавказского наместничества, с населением до 200 тысяч человек, из них более трети – армяне, значительная прослойка русских. Грузины к армянам относятся спокойно, всё-таки единоверцы.

В Тифлисе работают духовные семинарии: Тифлисская (православный экзархат Грузии), для грузин, и Нерсесяновская (армяно-грегорианская), для армян. В Тифлисской, как мы помним, учился Сталин (с 1894 по 1899 год). Микоян учился в Нерсесяновской. Потом историки будут напоминать, что Сталин – «недоучившийся священник», семинарист. И Микоян такой же семинарист.

Объяснение здесь простое. На всей территории Российской империи преподавание во всех учебных заведениях велось на русском языке. Девочки к обучению не допускались, только мальчики. Если мальчик, армянин или грузин, не знал русского языка – путь в семинарию ему был закрыт.

Обучение на других языках разрешалось только в духовных учебных заведениях, готовивших священников для местных церквей.

Чтобы обойти этот запрет, армяне и грузины создали большие духовные семинарии, куда брали всех способных детей. Впоследствии они образовали крепкие национальные элиты.

Осенью 1906 года Анастас Микоян, в возрасте 10 лет и 10 месяцев, переехал в Тифлис.

Сначала отец определил его на жительство к своей родственнице; её имя история не сохранила. Сыновья женщины относились к Анастасу свысока, высмеивали: шустрых горожан забавлял деревенский новичок. Детские, мальчишеские конфликты – самые болезненные. Однажды дело дошло до драки.

Анастас, кстати, никогда не боялся ни драк, ни любых других противостояний, в том числе и с оружием. Но тогда, осенью 1906 года, у мальчишки не выдержали нервы, он насобирал по родственникам денег, купил билет на поезд и сбежал домой, в Санаин.

Отец и мать очень расстроились, но наказывать блудного сына не стали – наоборот, помогли. Отец дал сыну время успокоиться, и они вдвоём вернулись в Тифлис.

На этот раз Анастаса определили на другое место жительства: в доме у двоюродной сестры матери: Вергинии Туманян (тёти Вергуш). Домик семьи Туманян находился в армянском районе Тифлиса, в так называемом Суркарапетском овраге. С 11 лет и до 17 лет, все важнейшие годы своего отрочества, учёбы, время формирования характера и интеллектуального становления, Анастас прожил в этом доме. И здесь же встретил свою будущую жену, дочь Вергинии – свою троюродную сестру Ашхени.

Отец отвёл Анастаса в семинарию и его зачислили, и выдали форму семинариста: ботинки, чёрные брюки, чёрный китель с металлическими пуговицами, кожаный ремень с бляхой и фуражку. В 1906 году форменная одежда много значила. Крестьяне ходили в самодельной одежде и обуви. Офицеры щеголяли в отлично пошитых мундирах и сапогах. Инженеры имели свою форму, чиновники – свою. Одежда стоила дорого, ещё дороже стоила обувь. Сейчас пару брюк можно купить за гроши – в начале ХХ века приличные чистые брюки почитались за большую ценность. Одежду и обувь берегли, изношенную – латали, чинили. Мужчины и женщины обязательно носили головные уборы. Ходить с непокрытой головой считалось неприличным. Крестьяне носили шапки и снимали их только когда садились за стол. Отец Анастаса носил «городскую» фуражку. Женщины носили шляпки и шапки, мужчины – шляпы и фуражки, зимой шапки, папахи. Анастас Микоян соблюдал эту традицию, в молодости ходил в фуражке, потом в шляпе. На большинстве официальных фотографий он всегда – в головном уборе.

Начало зимы 1906 года. Анастасу 11 лет. У него есть ботинки, первые в его жизни. Форма, ремень. Каждое утро он пешком бежит из своего карапетовского оврага на учёбу в семинарию. Вечером возвращается с охапкой книг, потом читает при свете керосиновой лампы.

Формально хозяином дома считался Лазарь (по паспорту Габриэл) Туманян, образованный человек, работавший по торговой части, приказчиком в лавке, и мечтавший скопить капитал на собственное торговое предприятие. В свободное время он почитывал армянскую газету «Мшак» («Труженик»). Домом, семьей и хозяйством на деле управляла его жена Вергиния, или тётя Вергуш, как её называл сам Анастас. Она не умела ни читать, ни писать, но была убеждённой социалисткой. Откуда это в ней взялось, мы не знаем. У Лазаря и Вергинии было четверо детей: три дочери и сын Гай (Гайк), – он потом станет разведчиком, диверсантом, «советским Джеймсом Бондом», генерал-майором. Когда они взяли в семью 11-летнего Анастаса – подросла старшая дочь, 10-летняя Ашхен Туманян, строгая и замкнутая девушка, мечтавшая стать учительницей.

Первые годы учёбы в Нерсесяновской семинарии для Анастаса были счастливейшими. Появились друзья, такие же способные, как и он сам. Появился доступ к книгам. Начался период взрывного развития интеллекта, период запойного чтения.

Термин «запойное чтение» сейчас уже нужно объяснять, современному молодому человеку он незнаком. Современный потребитель культуры с детского возраста подключён к мировой сети и привык воспринимать только аудиовизуальную продукцию. Разум читающего ребёнка был устроен иначе. От текстов элементарных, примитивных, помещённых в букварь, читающий ребёнок, по мере развития, переходил к текстам всё более и более сложным, непрерывно расширяя свой словарный запас, пока, наконец, не переходил к изучению полноценной взрослой литературы. Культура была логоцентрична, знание хранилось только в тексте. За разъяснением того или иного текста ученик мог обратиться к учителю, но бывало так, что учитель не мог дать разъяснения, и тогда ученик постигал ту или иную книгу самостоятельно. Авторитет учителя был огромен, перед учителем крестьяне ломали шапки. Знание считалось священным. Наконец в жизни подростка во все времена многое значило – и теперь значит – удовлетворение самолюбия, как часть становления личной психологической конструкции. И Анастас Микоян, студент единственного в мире высшего учебного заведения для армян, в те годы безусловно удовлетворил своё самолюбие; учиться в Нерсесяновской семинарии было очень престижно.

Чтение он начал с художественных романов писателей Раффи («Давид-бек») и Хачатура Абовяна («Раны Армении»), но далее переключился на то, что сейчас называется нон-фикшн, в частности, на публицистику и политэкономию. Очень быстро, в течение года, выучился читать на русском языке. В семинарии преподавали иностранные языки. Анастас с первого года учёбы взялся также и за немецкий язык.

К 12 годам Анастас был ярко выраженным билингвой, двуязычным: родным его языком был армянский, он читал и писал по-армянски, но при этом превосходно читал по-русски и неплохо разговаривал. Правда, говорить по-русски было не с кем. Потом Микоян вспоминал, что в окрýге единственным русским человеком был городовой. «Ну не с городовым же мне разговаривать», – смеялся он.

К двум языкам легко встаёт и третий. В следующие юношеские годы Анастас овладел немецким. «Капитал», «Женщина и социализм» – эти библии социалистов Анастас прочитал в оригинале. И не просто прочитал, но писал конспекты, делал доклады для своих товарищей, а некоторые места сам перевёл на армянский.

К началу юности, к 16 годам, он владел четырьмя языками: родным армянским, русским, грузинским (разговорным) и немецким.

Немецкий язык он потом понемногу забыл, но билингвой остался до конца жизни. Во взрослом возрасте, как можно предположить, он думал на смеси двух языков – родного армянского и русского. В Армении он прожил первые 10 лет жизни, в России – более 60 лет. С женой он разговаривал и по-русски, и по-армянски, но его дети уже знали по-армянски только отдельные слова.

Английский язык он не выучил, не ставил перед собой такой цели; да и не имел времени. Его увлечение языками – юношеское, восходит к восторгу получения знаний, а когда они были обретены и систематизированы и настало время практики – интерес к языкам пропал. Но умение читать Маркса в оригинале и толковать его максимы на трёх языках – русском, армянском, немецком – сослужило Анастасу величайшую службу.

В семинарии негласно считалось, что выпускники по большей части станут не священнослужителями, а педагогами, будут учить грамоте армянских детей. Поэтому в семинарии преподавали педагогику и широкий круг общеобразовательных предметов: алгебру, геометрию, географию, литературу, физику, химию, ботанику, зоологию, психологию, физиологию, пение. Микоян хорошо или отлично успевал по всем предметам, кроме пения (слух подводил) и Закона Божьего: религия его не интересовала.

Молодые люди того времени, как и современные, были полны энергии. В Тифлисе тех лет они, понятно, не имели ни Интернета, ни мобильных телефонов. Не существовало ни баров, ни ночных клубов. Доступ к популярной музыке был ограничен, патефоны стоили дорого. Кинематограф бурно развивался (первый кинотеатр появился в Тифлисе в 1909 году), но далеко не всем был по карману – как и театр.

И вот основным развлечением молодёжи стали так называемые кружки.

В том или ином доме, с разрешения хозяев, обычно родителей, собирался юношеский кружок, иногда десять человек, а иногда и двадцать. Не вечеринка, не алкоголь и танцы – только споры, дискуссии. Обсуждали прочитанные книги, обменивались мнениями. Была возможность – приносили с собой чай и какие-нибудь баранки или сухари. В обязательном порядке скидывались на керосин для ламп. Керосин стоил дорого, его берегли, и если молодые люди собирались сидеть дотемна – керосин приносили свой.

В любой такой кружок допускались и девушки. Это было очень важно. Женщины в то время не имели равных прав с мужчинами. Женщин не допускали к учёбе в высшей школе. В начале ХХ века выросло поколение девушек, получивших начальное образование и желающих учиться дальше, но система этого не позволяла. Все эти девушки поголовно были социалистками, потому что социализм гарантировал женщинам равные права с мужчинами и отменял любое порабощение женщины.

Но и юношам – таким, как Анастас Микоян, – социализм давал надежду на то, чтобы реализоваться в подвиге, в большом деле, в великой битве.

Кружки были только частью грандиозной системы общественных собраний, важной для социальной жизни того времени. Пройдёт несколько лет и эта культура процветёт в Советской России. Собрания, сходки, маёвки, митинги, дискуссии, диспуты, публичные чтения, лекции, доклады и даже открытые суды – вот основа развития общества того времени.

Культура спора, публичной дискуссии, как развлечения, как полезного времяпровождения, возникла в те годы, и потом просуществовала до конца 1950-х годов, фактически более полувека. Сейчас эта культура живой дискуссии утрачена, её победил Интернет. В наше время люди не собираются в частных квартирах, чтобы попить чаю с сахаром и поспорить о книге Августа Бебеля «Женщина и социализм». А в 1912 году в Тифлисе на чтения Бебеля набивалось по 30 человек.

Сам Анастас Микоян сделался социалистом немедленно, как только обучился чтению на русском языке. Это было неизбежно, и это произошло. Социализм был модным, ярким, крутым и опасным. Социализм обещал справедливое распределение материальных и духовных благ, равный доступ для всех к образованию и здравоохранению. Социализм был вне закона – это невероятно возбуждало. В Тифлисе уже активно работали марксисты и большевики. В Тифлисе действовали подпольные типографии.

В июне 1907 года (Микояну тогда было 10 лет) в Тифлисе произошёл всемирно известный экс – ограбление казначейской кареты – где была похищена огромная сумма. Камо (под этой кличкой скрывался армянин Симон Тер-Петросян) стал живой легендой. Его поймали п посадили в тюрьму, в Метехский замок, – он оттуда бежал. Его ловили и сажали ещё несколько раз, он снова бежал.

В 1909 году Иосиф Джугашвили, подельник Камо, уже уехал из Тифлиса, был сослан в Вологодскую губернию. Анастас Микоян так и не встретился с Кобой ни в Тифлисе, ни позднее в Баку. Микоян был ещё юнцом, а Коба – взрослым профессиональным революционером. Они познакомились только в Москве, гораздо позже и при совершенно других обстоятельствах.

А пока в Тифлисе конца 1910-х годов быстро мужающий студент духовной семинарии Анастас Микоян создаёт собственный марксистский, социалистический кружок, становится неформальным лидером для группы друзей и единомышленников. Он делает обстоятельные доклады, пересказывает немецкие тексты Маркса и Каутского на родном армянском.

В его воспоминаниях приводится неполный перечень книг, внимательно им изученных: Климент Тимирязев, Чарльз Дарвин, Дмитрий Менделеев, Жан Жорес, Дмитрий Писарев (особенно повлиявший на Анастаса), Виссарион Белинский, Николай Добролюбов, Иван Тургенев, Иван Гончаров, Лев Толстой, Николай Чернышевский, Этель Войнич, Томас Мор, Анри Сен-Симон, Роберт Оуэн, Федор Достоевский, Джек Лондон, Генрик Ибсен, Фридрих Шиллер, Георгий Плеханов, Карл Каутский, Август Бебель, Карл Маркс, Владимир Ленин…

Есть такой документальный фильм, 1975 года, так называемое интервью для кинолетописи, режиссер – Александр Косачёв, студия «Центрнаучфильм» (Творческое объединение «Орбита»). В этом фильме Микоян, уже пожилой, 80-летний человек, безо всяких усилий припоминает множество имён писателей, философов, публицистов, теоретиков социализма и марксизма – их книги он изучил в ранней юности и всю жизнь следовал идеям, в них изложенным.

Анастас Микоян неизбежно сделался социалистом – и столь же неизбежно перешёл на позиции социал-демократов.

Годы отрочества закончились. Осенью 1913 года студенту Микояну исполнилось 18 лет.

Далее грянул роковой для мировой истории 1914 год.

В апреле студент Микоян, активный организатор студенческих собраний, попал наконец в поле зрения политической полиции. Его кружок расширялся, приходили новые и новые люди, однажды среди них оказался доносчик. Начальник Тифлисского жандармского управления полковник И.И. Пастрюлин изучил материалы на студента Микояна и приказал учинить обыск по месту жительства. Акт обыска сохранился и процитирован в книге «Дорогой борьбы»: «Произведённым обыском обнаружено в кармане брюк обыскиваемого Микояна два клочка письма на русском и немецком языках, шесть заметок на армянском и русском языках, в числе их одна заметка адресована Левану Айвазяну за подписью “А. Микоянц, 18 апреля: Леван, прошу следующее коллективное собрание назначить у меня”».

Обыск не имел последствий, студента Микояна никак не наказали. Но сам Микоян, надо полагать, немедленно почувствовал себя настоящим революционером. А также впервые ощутил бегущий по спине холодок: борьба, к которой он себя готовил, предполагала жертвы. И такую борьбу нельзя было вести в одиночку. Той же весной, или в начале лета, Микоян добился встречи с известным социалистом-большевиком Даниэлом Шавердяном[2]2
  Даниэл Шавердян (Шахвердян) – 32-летний дворянин – к тому времени принадлежал, как Сталин и Камо, к первому поколению закавказских социалистов. Образованный человек, учившийся в Петербурге, забросивший карьеру юриста ради политической деятельности, свидетель событий Кровавого воскресенья, участник революции 1905 года, автор многих статей в пролетарских газетах, с 1902 года член Союза армянских социал-демократов; в отличие от Камо и Кобы – любителей силовых акций – он тяготел в интеллектуальной, организационной работе.


[Закрыть]
.

Анастас очень старался произвести впечатление, и ему это удалось. Перед Шавердяном был настоящий самородок, крестьянский сын, выучившийся читать и писать в 10 лет, а к 18 годам овладевший четырьмя языками, штудирующий Маркса в подлиннике. Анастас заявил о своём желании вступить в партию социал-демократов-большевиков. Умный Шавердян немедленно отказал. Анастас был страшно расстроен. Шавердян пообещал, что вступление в партию – дело ближайшего будущего, и снабдил молодого активиста запрещённой литературой, в частности вручил брошюру под названием «Что делать. Наболевшие вопросы нашего движения» за авторством некоего Ильина.

На ближайшие годы Шавердян станет ментором Анастаса Микояна, старшим товарищем, советчиком. От него Анастас будет регулярно получать книги мыслителя, скрывшегося под псевдонимом «Ильин». От него Анастас получит первые навыки конспирации. От него Анастас узнал, что существуют провокаторы, доносчики, осведомители.

Даниэл Шавердян дважды повернул судьбу Анастаса. В начале лета 1914 года это случилось в первый раз.

3
Его первая война

Летом 1914 года – 28 июля по новому стилю или 15-го по действующему в Российской империи старому – Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Началась Первая мировая война.

В сентябре Анастас начал новый учебный год, но теперь всё изменилось. Турция вступила в войну на стороне Германии и вторглась в пределы границ Российской империи – на территории Западного Закавказья, в Карскую область.

В Западной Армении проживало тогда до 2 миллионов армян – цифру приводит сам Микоян.

Начиная приблизительно с октября 1914 года на границе Турции и Российской империи, в Южном Закавказье, началось то, что позже назовут геноцидом армян. Планомерное уничтожение целого народа. Убийства, ограбления, насильственные выселения – сейчас и тогда это называется аккуратным словом «депортация», на деле выглядело как изгнание. Тех, кто пытался противостоять, убивали.

Армянские крестьяне были неграмотны, газет не читали. Кровавые расправы над армянами никем не были описаны. Расходились только слухи. Никто не знал, что происходит. Турецкое правительство не сделало никакого публичного обращения к армянскому народу – такой практики просто не существовало.

Мировое общественное мнение сфокусировалось на военных действиях в Европе. Продвижение турецкой армии в Закавказье никак не волновало европейского обывателя.

В сентябре того же года германская армия подошла к Парижу на расстояние в 40 километров, французское правительство бежало. В сентябре произошла решающая битва на Марне, хотя Германии удалось полностью оккупировать Бельгию, но ее войска были отброшены от Парижа. Весь мир внимательно следил за тем, как передрались между собой народы старой цивилизованной Европы: французы, англичане, немцы, бельгийцы. Счёт жертв уже шёл на десятки тысяч, включая множество мирных жителей, поскольку война велась в густонаселённых территориях. В этой ситуации мировое общественное мнение не проявило интереса к военным действиям на юге Карской области. Армения была слишком далеко от Европы.

Битва на Марне осенью 1914 года стала первой в череде тяжелейших сражений Первой мировой. Далее были другие мясорубки: одно только сражение при Вердене унесло почти 700 тысяч жизней. Поля Европы покрылись мёртвыми телами. История про уничтожение армян была забыта.

Воюющие государства изнемогли в этой войне, но развитие получили новейшие вооружения: танки, боевые отравляющие вещества, самолёты, тяжёлую артиллерию, подводные лодки. Однако технологичность той войны не следует преувеличивать. Танки и аэропланы использовались редко, их значение разгоняла военная пропаганда. Основная тяжесть войны легла на живую силу, на пехоту. На фоне этих ужасающих потерь мировое общественное мнение просто не запомнило геноцид армян.

Зимой 1914 года Тифлис наводнили русские войска: Кавказская армия под руководством генерала Юденича. Тифлис превратился в опорную базу русской армии, здесь был главный штаб, железнодорожный перевалочный пункт и весь тыл, включая интендантов и лазареты. Здесь же, вокруг Тифлиса, в полевых лагерях (палаточных городках), находились резервисты, десятки тысяч рядовых солдат, либо ожидавших отправки в действующие части, либо уже повоевавшие, отозванные в тыл для отдыха.

Начиная примерно с ноябре в Тифлисе появились армянские беженцы, сообщившие о стремительном наступлении турецких войск на юге Закавказья и о массовых убийствах армян.

В этой ситуации русское военное командование разрешило создание национальных армянских боевых дружин. В Тифлисе активизировалось Армянское национальное бюро – руководящий орган Дашнакцутюна.

Армянские националисты были объединены в крепкую и сильную партию Дашнакцутюн. Это было достаточно молодое и агрессивное движение: партию создали в 1890 году. Она существует и поныне. Изначально партия опиралась на радикалов, молодых людей, готовых защищать свой народ с оружием в руках. Дашнаки провозгласили своей целью создание независимой Армении. Царское правительство активно преследовало армянских националистов, но перед лицом военной угрозы сменило тактику: были амнистированы и выпущены из тюрем более тысячи ранее осуждённых дашнаков.

История политического движения дашнаков, армянских националистов, изложена уже достаточно подробно, и пишется до сих пор. Здесь нам важно отметить следующее. Анастас Микоян, начитавшийся Маркса, Бебеля и Каутского, в свои 18 лет был убеждённым интернационалистом, сторонником классовой теории. Его сознание отвергало национальные различия. В своих мемуарных книгах Микоян и вовсе никогда не использует формулу «национализм», всюду заменяя его на формулу «шовинизм». Всю свою жизнь Микоян резко отмежёвывался от дашнаков.

Отношения со своей кровной родиной, с Арменией, сложились потом в отдельный сюжет.

Но осенью 1914 года, в первые месяцы войны, когда в Тифлисе стали множиться слухи о массовых убийствах армян 18-летний Анастас Микоян немедленно вступил в армянскую боевую дружину и отправился воевать.

Он вступил в боевой отряд не один, с ним пошли ещё несколько друзей. Потом большая часть отсеялась. Один друг написал отцу, тот срочно приехал и своей волей забрал сына из отряда. Другой просто сбежал сам. Настоящая война не понравилась 18-летним юношам, она оказалась слишком грубая и страшная.

В отряде Анастаса большинство составляли деревенские парни, неграмотные молодые люди. Они пошли воевать из неосознанного желания реализоваться, или, грубо говоря, из жажды приключений.

Эта первая война Анастаса Микояна потом отзовётся эхом во многих других войнах.

Его первый поход. Его первые выстрелы. Его первый убитый враг. Опыт первой войны, изнурительной и неблагодарной, всегда останется с ним.

Ни один лидер советской державы, начиная с Ленина, не имел опыта Первой мировой. Никто не дрался на той войне – только Микоян. Ни Сталин, ни Ворошилов, ни Троцкий, не видели въяве Первой мировой, а Микоян видел.

Его описания войны – точные и любопытные, хотя и краткие.

Горная война велась вдоль ущелий и проходящих через ущелья дорог. С обеих сторон солдаты имели мотивацию. Турки дрались за «Великий Туран» – империю, контролирующую всё Закавказье, включая Каспий. Армяне воевали за спасение своего малочисленного народа. Русские – за полный контроль над регионом. Курды дрались на стороне турок, ассирийцы – на стороне русских.

В ноябре отряд Анастаса перевезли по железной дороге в город Джульфа, там новобранцев наскоро обучили обращению с винтовками и перебросили в район персидского Азербайджана, к городу Хой (ныне расположен на территории Ирана). Это высокогорье, более 1800 метров над уровнем моря.

Основной целью турецкой армии на том, первом этапе войны был захват крупного персидского города Тебриза и превращение его в опорный пункт для дальнейшего продвижения к берегу Каспийского моря. До Тебриза турецкие соединения добрались только в январе 1915-го, но уже через две недели были отброшены. Всю зиму шло довольно успешное контрнаступление русских войск и армянских дружин, увенчавшееся кровопролитным сражением при Ване весной 1915 года.

Сам Микоян, согласно его воспоминаниям, принял участие минимум в двух крупных боевых столкновениях, с применением артиллерии и с большими потерями с обеих сторон. Турки отчаянно контратаковали, их полегло много. Однажды, во время редкой перестрелки, Микоян специально полез под пули, чтобы, как он сам говорит, испытать себя, понять, насколько велик его страх и можно ли его преодолеть. Он прополз и пробежал несколько сотен метров по ничейной земле, под непрерывным винтовочным огнём, но не пострадал. Однако личная храбрость сочеталась в Микояне с физиологическим неприятием человекоубийства, пусть даже в условиях войны. Микоян описал случай, когда отряд получил приказ готовиться к ночному штыковому бою. Анастас понял, что не способен воткнуть штык в живого человека, пусть и во врага. Вдобавок он не владел навыками рукопашной схватки: какие навыки у вчерашнего юноши-студента? В предстоящем бою он решил драться не штыком, а револьвером. Револьвер попросил у товарища: тот понял и отдал. Вообще, воинский обычай не велит просить оружие у друга, тем более перед боем. Хороший солдат имеет своё оружие, свою винтовку, свой револьвер, свой нож; бережёт оружие, ибо оно хранит его жизнь. Попросить у друга взаймы его оружие, да ещё непосредственно перед делом, – значило переступить через гордость, нарушить воинскую этику; но Микоян на это пошёл, а его товарищ, имя которого мы не знаем, всё понял и помог. К счастью, ночная рукопашная атака так и не состоялась.

Война – это прежде всего физическое изнурение. Война в горах, зимой – троекратное изнурение. Анастаса Микояна спасало то, что он сам был горец. Каждый солдат имел шинель и компактную одноместную брезентовую палатку. Вечером, где-нибудь на ровном участке, на горном склоне, палатку надо было расставить – и в ней заночевать. Ежедневный пеший переход – от 3 до 5 километров, по безлюдной местности. Редкие сёла по пути следования – все пусты. Население бежало в горы, забрав с собой продовольствие. Еду подвозили из тыла, в основном солдаты обходились сухим пайком. Снег, обморожения, переохлаждение, мозоли, недоедание, бессилие. Грязь: стирать и мыться негде. Так продолжалось шесть месяцев, включая всю зиму 1914/15 года.

Организм солдата Микояна не принимал мяса. Стоило съесть кусок курицы – тошнота, рвота, сыпь на теле. Анастас Микоян обходился только кашей и хлебом, свой паёк – мясные консервы – обменивал на сыр и хлеб.

Так отряд, ведомый дашнаком Андраником, в течение зимы пробился с боями – и, надо полагать, с тяжёлыми потерями – далеко на запад, к городу Ван, древней столице Армении. Этот город находится на территории Турции. Ванское сражение весны 1915 года историками хорошо изучено. Потери с обеих сторон составили до 2 тысяч только убитыми; из них более тысячи – турецкие солдаты. Микоян, однако, не участвовал в Ванском сражении. В конце марта, когда отряд подходил к городу, 19-летний солдат армянской дружины Микоян выбыл из строя – свалился с тяжёлой малярией. Малярия – это высокая температура, лихорадка, рвота, поражение нервной системы. В острой форме – смерть. В начале апреля 1914 года Анастаса отправили в тыл. На этом первая война для него закончилась. Потом будут ещё две большие войны и четыре международных военных конфликта.

Солдат Микоян две недели ехал в тыл: шатающийся от озноба инфекционный больной, сначала на конных повозках, потом по железной дороге в Эривань, а оттуда в Тифлис, в военный госпиталь.

Впоследствии, в советский период, Первую мировую объявят империалистической. Любой национализм будет запрещён. Дашнаки станут врагами советской власти. Участие в империалистической войне, в отряде националистов, скорее не украшало анкету большевика Анастаса Микояна. Даже в своих воспоминаниях, написанных в позднейшее время, в 1970-е годы и позже, он описывает свой поход коротко, на двух страницах.

В СССР существовал свой четкий канон отношения к Первой мировой войне: это была несправедливая мясорубка, капиталисты ввергли свои народы в бойню, ради денег, ради ресурсов и рынков сбыта. В СССР Первая мировая замалчивалась. Никакой общественной дискуссии не было. В литературе и кино она была представлена как унылая и несправедливая. Поэтому и Микоян описал свою Первую мировую очень скупо.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 | Следующая
  • 4 Оценок: 1

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации