Текст книги "Анастас Микоян"

Оказывается, глава КГБ Андропов инициировал дополнительные изучения катынских материалов ещё в 1982 году, то есть задолго до начала перестройки и прихода к власти Горбачёва. Причём к этой дате, как признаётся Фалин, катынские документы были давно изучены, «вдоль и поперёк» ему знакомы.

Далее: оказывается, катынский расстрел обсуждался Сталиным в 1941 году на встрече с премьер-министром польского правительства в изгнании Владиславом Сикорским. Об этой встрече знают историки. 3 декабря 1941 года Сикорский на встрече в Москве передал Сталину список из 4 тысяч польских военнослужащих, оказавшихся в советском плену и оттуда не вернувшихся. На той встрече Сталин повёл себя непонятным образом. Он то ли сделал вид, что не знает о расстрелах польских офицеров, то ли действительно не знал, забыл. Но как он мог забыть, если есть подписанное им же решение от 5 марта 1940 года? Предположим, что это был театр двух актёров, Сталина и Берии: первый пожал плечами и посмотрел на второго, второй тоже пожал плечами и пообещал представить справочную записку.

Самое интересное, что такой документ разыскан историками.

«Записка Берии от 26 декабря 1941 г. № 3105/б в ГКО Сталину, Молотову:

“В результате проведенной проверки представленного генералом Сикорским списка польских офицеров и полицейских, содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях военнопленных на предмет выяснения местонахождения этих лиц установлено:

из 3825 человек по предоставленному поляками списку по учетам НКВД найдено 3417 чел. Не найдено 408 человек.

Из числа найденных:

– 3320 чел. в соответствии с известным вам решением от 5 марта 1940 г.;

– 56 чел. передано в польскую армию в период формирования польских частей;

– 33 чел., преимущественно польских разведчика, до войны были затребованы из лагерей для ведения следствия в западные области УССР и БССР и их местонахождение не известно;

– 5 чел. арестованы за контрреволюционную деятельность за время пребывания в лагерях военнопленных и осуждены на различные сроки;

– 3 человека умерло»[7]7
  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 15. Л. 320–322. Документ был обнаружен сотрудником НИПЦ «Мемориал» Никитой Петровым.


[Закрыть].

Но и это далеко не всё. Получив приказ Андропова, Фалин потратил значительную часть жизни, несколько лет, на изучение материалов по Катыни. Материалы эти оказались востребованы именно в 1990 году, когда вовсю велась подготовка к передаче польской стороне всех документов «Пакета номер один».

22 февраля 1990 года Фалин направил Горбачёву записку:

«Рядом советских историков (Зоря Ю.Н., Парсаданова B.C., Лебедева Н.С.) допущенных к фондам Особого архива и Центрального Государственного архива Главного архивного управления при Совете Министров СССР, а также Центрального Государственного архива Октябрьской революции, выявлены ранее неизвестные материалы Главного управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных и Управления конвойных войск НКВД за 1939–1940 годы, имеющие отношение к т. н. катынскому делу.

Согласно этим материалам, на начало января 1940 года в лагерях Главного управления НКВД по делам военнопленных и интернированных в Осташкове Калининской области, Козельске Смоленской области, Старобельске Ворошиловградской области находилось около 14 тыс. бывших польских граждан из числа офицеров армии и флота, сотрудников полиции и жандармерии, военных и гражданских чиновников, различного вида агентуры, а также военного духовенства.

Все эти лица (приказ НКВД № 00117 от 1939 года) не подлежали освобождению и отправке на родину. Вопрос об их судьбе рассматривался в несколько приемов. Имеются документы с резолюциями Берии и Меркулова ускорить следствие, подготовить материалы на бывших работников карательных органов и разведки к рассмотрению на Особом совещании при НКВД СССР. ‹…›

Документы из советских архивов позволяют даже в отсутствие приказов об их расстреле и захоронении проследить судьбу интернированных польских офицеров, содержавшихся в лагерях НКВД в Козельске, Старобельске и Осташкове. Выборочное пофамильное сопоставление списков на отправку из Козельского лагеря и списков опознания, составленных немцами весной 1943 года во время эксгумации, показало наличие прямых совпадений, что является доказательством взаимосвязи наступивших событий.

Видимо, с наименьшими издержками сопряжен следующий вариант:

Сообщить В. Ярузельскому, что в результате тщательной проверки соответствующих архивохранилищ, нами не найдено прямых свидетельств (приказов, распоряжений и т. д.), позволяющих назвать точное время и конкретных виновников катынской трагедии. Вместе с тем в архивном наследии Главного управления НКВД по делам военнопленных и интернированных, а также Управления конвойных войск НКВД за 1940 год обнаружены индиции, которые подвергают сомнению достоверность “доклада Н. Бурденко”. На основании означенных индиций можно сделать вывод о том, что гибель польских офицеров в районе Катыни – дело рук НКВД и персонально Берия и Меркулова»[8]8
  АПРФ. Ф. 3. Оп. 113. Д. 260. Л. 187–190.


[Закрыть].

Как мы видим, цифры погибших нельзя уточнить даже приблизительно: то ли 1800 человек (согласно докладу комиссии Бурденко), то ли 3320 человек, согласно записке Берии, то ли 14 тысяч, согласно записке Фалина, то ли 21 тысяча, согласно записке Шелепина. Во всех случаях, кроме первого, юридически достоверного, подтверждённого актами осмотра тел и вскрытий, – имеют место «записки», бюрократические бумажки.

Будь проклят Сталин, выкрикнет читатель, будь проклят Берия, сами не знали, сколько расстреляли. Бардак, значит, был везде, и даже в НКВД. Бардак, развал, серость и цинизм! Нет, не было бардака и серости. Цинизм был, но профессиональный, ситуативный. Иначе бы Андропов не инициировал перезагрузку расследования в октябре 1982 года – ещё при жизни Брежнева.

Ещё одно свидетельство принадлежит Серго Берия, в своей книге он пишет: «Первый серьезный конфликт между отцом, с одной стороны, и Сталиным и Политбюро, с другой, произошел уже в сороковом, когда решалась судьба тысяч польских офицеров, расстрелянных впоследствии в Катыни. Сталин этого не забыл, но неповиновение – случай редчайший! – не привело даже к снятию с должности моего отца».

Итак, нам известны свидетельства профессиональных военных медиков, профессиональных юристов, профессиональных историков, заявления, письма, тексты лекций. Известны также и документы «Пакета номер один». Есть всё, кроме логики.

Официально установлена гибель 1,8 тысячи человек: с актами осмотра тел и экспертизами. Все прочие цифры указаны только в документах внутренней бюрократической переписки и нигде не совпадают.

Одни квалифицированные эксперты считают документы фальшивками. Другие – такие же квалифицированные – признали их подлинность. Как в этом разобраться?

Попробуем.

Документы из пакета относились к внутреннему обороту НКВД и были строго засекречены. Кто добился обнародования этих документов, публикации, передачи другой стороне? Если эти документы фальсифицированы – кому это было выгодно?

Мы ищем и упираемся – прямо в фигуру Александра Яковлева, единомышленника Горбачёва, архитектора перемен, автора концепции гласности.

Александр Яковлев был из той породы советских деятелей, которые сначала служили социалистической системе и сделали внутри этой системы карьеру, а затем отказались от своих взглядов, из убеждённых коммунистов превратились в столь же убеждённых антикоммунистов. Более того, Яковлев был лидером этой группы руководителей, подавал другим пример.

В первые годы перестройки появилось словечко «перекрасился»: так говорили про вчерашних секретарей обкомов, которые в одночасье сделались яростными демократами, сохранив при этом власть. Именно Яковлев вёл их за собой. Яковлев – член ВКП(б) с 1944 года. С 1946 года работал в системе пропаганды и агитации, сначала инструктором Ярославского обкома КПСС, затем инструктором ЦК КПСС. В 1958–1959 году Яковлев стажировался в Колумбийском университете. В 1960-м защитил кандидатскую диссертацию по теме «Критика Американской буржуазной литературы по вопросам внешней политики США 1953–1957 гг.». Наконец в 1965 году он стал 1-м заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС; его непосредственный руководитель – Михаил Суслов. С 1973 года – посол в Оттаве. В 1983 году в Канаду поехал Горбачёв, и они близко сошлись с Яковлевым, и летом 1985-го назначил его заведующим Отделом пропаганды ЦК КПСС. В марте 1986 году он был избран секретарём ЦК и стал курировать вопросы идеологии. Яковлев – один из авторов концепции гласности, на XIX Всесоюзной конференции КПСС возглавил комиссию, подготовившую резолюцию «О гласности». В 1991 году вышел из КПСС, в 1992 году назначен председателем Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий.

Итак, Александр Яковлев, как видно из биографии, был профессиональным агитатором и пропагандистом с 1946 года, с 23-летнего возраста, на протяжении 45 лет, то есть всю сознательную жизнь. Не просто партийным деятелем, но одним из самых высокопоставленных идеологов коммунистического строительства. Мы также видим, что Яковлев не занимался ни вопросами экономики, ни производства, ни торговли, ни обороны, ни сельского хозяйства, ни государственного управления, ни внешней политики, а только исключительно идеологией. И вот он, как настоящий идеолог, придумал аргумент для всех «перекрасившихся». Моральное оправдание.

В 1997 году в Париже была издана «Чёрная книга коммунизма», созданная коллективом французских авторов, посвящённая жертвам коммунистических режимов в разных станах. Предисловие в этой книге написал Яковлев, оно называлось «Большевизм – социальная болезнь ХХ века».

«Я, – пишет Яковлев, – много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других “классиков” марксизма, основателей новой религии – религии ненависти, мести и атеизма. ‹…› Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм – это не наука, а публицистика – людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших “орбитах” режима, в том числе и на самой высшей – в Политбюро ЦК КПСС при Горбачёве, – я хорошо представлял, что все эти теории и планы – бред, а главное, на чём держался режим, – это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я – в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения – держали при себе.

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. ‹…› Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще. ‹…›

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. ‹…› Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика – механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма – сработала».

Оказывается, Яковлев не «перекрасился», не разочаровался в принципах. Всё было иначе. Оказывается, он давно, ещё с младых ногтей, возненавидел коммунистическую идеологию и решил бороться с системой «изнутри». Он преподносит это как подвиг, себя считает героем. Да, признаётся Яковлев «с гордостью», я жил за счёт системы, пользовался всеми её благами, восходил по номенклатурной лестнице, вкусно и сладко ел и пил, развивал марксизм-ленинизм, выполнял распоряжения Суслова, но всё это был хитрый план. На самом деле он искал возможность не просто укусить руку, которая кормит, но и оторвать эту руку, изглодать её.

«Я лгун, – признаётся Яковлев, – но лгун не простой, а высочайшей квалификации, великий мастер лицемерия».

В уже упомянутой нами стенограмме семинара Фалина в Институте динамического консерватизма о Яковлеве говорится так:

«Вскоре после командирования А.Н. Яковлева в Канаду Центр получил данные о том, что он “в кармане у американцев”. Весьма почтенный британский господин предупредил давнего знакомца, сотрудника советского посольства в Оттаве: “Будь осторожен с новым шефом”. Аналогичные сведения поступили от другого источника с уточнением, что Яковлев попал в тенета американских спецслужб во время стажировки в Колумбийском университете США.

Ю.В. Андропов распорядился установить за Яковлевым плотное наблюдение, при удобном случае отозвать из Канады, но в аппарат ЦК, где тот ранее работал, не пускать. Его определили на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Уже при Горбачеве КГБ получил документальное подтверждение компрометирующих Яковлева данных. Об этом мне известно от В.А. Крючкова, которому было поручено встретиться с фигурантом, обрисовать суть донесений и посмотреть, какой будет реакция. Яковлев, по словам Крючкова, не проронил ни слова и вопрос, что доложить генсеку, обошел молчанием.

Заслушав доклад В.А. Крючкова, Горбачев спросил и сам себе ответил: “Яковлев полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!” Так и разрешили каверзный вопрос».

В ноябре 2003 г. Владимир Крючков дал интервью «Комсомольской правде» и подтвердил, что имел разведданные о контактах Яковлева с сотрудниками американских спецслужб. Яковлев – это вам не Солженицын, нищий рязанский учитель, бросившийся обличать коммунизм с открытой грудью и вышвырнутый из страны в казённой пиджачной паре с 70 дойчмарками в кармане. Яковлев – это предатель высочайшей пробы.

Остаётся неясным, почему Суслов, непосредственный руководитель Яковлева, за многие годы совместной работы не разглядел сущности этого человека. Догадка одна: Яковлев лжёт в своём предисловии к «Чёрной книге коммунизма», так же как лгал и Суслову. Яковлев не был никаким тайным врагом советской системы, но лишь глубоко беспринципным лгуном.

Прямые доказательства вербовки Яковлева не опубликованы, но они и не нужны. Суть человека видна по его поступкам и по его словам, в первую очередь по словам записанным. Сам признался, на весь мир, письменно: на протяжении 40 лет был лжецом, двуличие стало основой его гражданской и психологической позиции. Это его признание вдобавок показывает, что Яковлев был не слишком умён, скорее наоборот, простодушен, если пытался выдать за благодеяние своё приспособленчество. И вот такой человек, оказавшись на вершине власти, решил рассекретить документы катынского расстрела и передать их польским властям.

Ни одному слову его нельзя было верить ни на гран. Все предметы, которых он касался, были отравлены ядом лицемерия, двоедушия. Почему теперь мы все должны верить документам, прошедшим через его руки?

Эту тайну Яковлев унёс с собой в могилу.

Мы делаем вот какие выводы.

Количество погибших не установлено даже приблизительно.

Наконец есть ещё две версии причин катынского расстрела: обе ничем не подтверждены, но имеют свою внутреннюю логику.

По первой версии, казни польских военнослужащих были местью Сталина за так называемый «польский плен». После неудачного похода на Варшаву 1920 года в плену оказались более ста тысяч бойцов Красной армии, из них около 40 тысяч не вернулись: погибли от голода, холода и болезней. Этот факт не афишировался, о катастрофе польского похода все постарались забыть, но Сталин не забыл, и в удобный момент – спустя 19 лет – нанёс ответный удар.

Вторая версия также касается мщения Сталина, но мстил он вовсе не полякам. Он мстил мёртвому Ленину. Сталин не забыл, как Ленин критиковал его на IX партийной конференции в сентябре 1920 года. Кстати, и Микоян был очевидцем этого события. Нет, Ленин не обвинил в разгроме под Варшавой персонально Сталина, но всё же камень был брошен, и не в узком кругу, не на заседании, например, ЦК, в присутствии сотен делегатов конференции. Сталин был прилюдно унижен, спорил с Троцким, тот – опытный оратор – превзошёл его в дискуссии; случилась перепалка и даже личные выпады; Ленин принял сторону Троцкого. Настоящий кошмар для самолюбивого и амбициозного Сталина, буквально публичная порка.

К 1940 году из тех, кто командовал войсками в польском походе, в публичной политике остался только сам Сталин. Маршалы Михаил Тухачевский и Александр Егоров – расстреляны, Троцкий выслан из страны, обосновался в Мексике и, кстати, по совпадению, был убит в том же 1940 году, 21 августа.

Уничтожая польских офицеров, Сталин уничтожал пятно на собственной репутации непобедимого полководца. Если Ленин обвинил Сталина в том, что тот проиграл схватку с польской армией – значит, Сталин исправит эту ошибку и осуществит разгром польской армии. Да, спустя 20 лет, но неважно, главное, что «гештальт закрыт».

Таковы гипотезы. В голову Сталину мы не залезем, хотя очень хотим и пытаемся.

А что касается темы «Микоян и Польша» – она будет продолжена. Странным образом Микоян сыграл в истории современной Польши важную роль, но это произошло в совсем другие времена.

Мнение многих историков таково: Анастас Микоян – единственный участник ближнего круга Сталина, не принимавший активного участия в Большом терроре.

Даже известный знаток биографии Сталина Николай Сванидзе сказал мне в личной беседе: «Микоян – наименее кровавый из всех кровавых сталинских наркомов».

Есть ли кровь на руках Микояна? Да, есть.

Это кровь невинных людей? Неизвестно. Здесь нужно рассматривать каждый конкретный случай.

Является ли Микоян активным участником установления большевистской диктатуры? Да, является, но таков был его сознательный выбор, продиктованный убеждениями, сформированными уже в детстве.

В отличие от того же Яковлева, Микоян от своих убеждений никогда не отказывался. Не отказались, кстати, от своих жёстких просталинских позиций ни Молотов, ни Каганович.

Своё соучастие в репрессиях Микоян признавал и был готов нести всю полноту ответственности – иначе бы не запустил, вдвоём с Хрущёвым, процессы десталинизации в 1955 году, не осудил бы Сталина на ХХ съезде.

Но пока он не помышляет о том, чтобы пойти против Сталина.

Если Микоян возражал активно, Сталин показывал протоколы собственноручных признаний расстрелянных. На, читай, они сами это писали.

Если бы возражал ещё более активно – сам бы пошёл на «конвейер», и не один, а с женой, детьми и братом.

Если бы даже застрелился, как Серго Орджоникидзе, – это бы никак не спасло бы жену и детей от репрессий: такова сущность тирании.

У Сталина в заложниках вся страна, а сам Сталин готовится к большой войне.

Часть II
Война, послевоенные годы и смерть Сталина

Глава 9
1939–1945: Война

В 1936 году Микоян вернулся из поездки по США. В числе множества других идей он привёз с собой проект производства бытовых холодильников. Предложил Сталину, однако тот ответил: промышленность загружена оборонными заказами, мы готовимся к войне, лишних производственных мощностей нет.

Таково первое упоминание о будущей войне из уст самого Микояна: относящееся к осени 1936 г.

В те же самые дни из СССР в Испанию, охваченную гражданской войной, отправились первые транспорты с оружием, и первые советские военные специалисты. В их числе был и Гай Туманян, шурин Анастаса Микояна.

Если внимательно посмотреть высказывания Микояна, касающиеся подготовки к войне, если попробовать считать подтекст – можно увидеть, что он никакой войны не хотел. Для налаживания отношений и урегулирования конфликтов между странами и народами существует дипломатия. А Микоян, как показала дальнейшая история, был прирождённым дипломатом, более того – своего рода специалистом по предотвращению войн.

Советская экономика едва вставала на ноги. Ещё не были преодолены катастрофические последствия голода начала 1930-х годов. Хозяйственная система страдала чудовищными перекосами: много чугуна и стали, но мало масла и мяса. Помимо нехватки продовольствия, существовал не менее губительный кадровый голод. Системе требовались люди, и требовались в огромном количестве: администраторы, управленцы, контролёры и, разумеется, инженеры, профессионалы в области науки и техники.

В первой половине 1930-х советские высшие учебные заведения выпустили уже более миллиона инженеров. Об этой армии в миллион инженеров сейчас никто не вспоминает. Никто не считал, во что это обошлось: усадить за парты миллион человек, найти для них преподавателей, выучить в средней школе, затем в высшей школе, затем трудоустроить, дать всем жильё, накормить.

В этой армии инженеров шагал, например, младший брат Анастаса, Артём Микоян: начав трудовой путь в Москве токарем на заводе «Динамо», в 33 года он уже проектировал свой первый самолёт в КБ Поликарпова.

На всех этажах административной и хозяйственной системы действовали отряды уполномоченных, как сейчас бы сказали, хедхантеров – охотников за головами, – они искали и находили толковых, талантливых, перспективных молодых людей и посылали учиться по так называемым партнаборам и оргнаборам.

Характерна история Павла Фитина, по образованию – инженера по производству сельскохозяйственных машин. В 1938 году он работал заместителем главного редактора в издательстве «Сельхозгиз», а уже через год, в мае 1939-го, в возрасте 31 года, пройдя обучение по партнабору, возглавил внешнюю разведку СССР.

И таких, как Артём Микоян и Павел Фитин было десятки, если не сотни, тысяч. Социальные лифты возносили способных людей на вершины государства буквально с космической скоростью.

Стремительно увеличивался главный ресурс системы: партия большевиков. В 1927 году в ВКП(б) состояло около 1 миллион 200 тысяч человек, действительных членов и кандидатов. В 1937 – почти 2 миллиона, а в 1941 году – более 3 миллионов 800 тысяч. Трёхкратный рост – менее чем за 15 лет.

Кадровая машина изучала человеческий ресурс, работала с ним, подхватывала всех, кто был мало-мальски способен на большее, поднимала с этажа на этаж, наказывала нерадивых, приспособленцев, а лучших, наоборот, продвигала выше.

Единственным условием для попадания в этот сверхскоростной лифт было социальное происхождение: либо из рабочих, либо из крестьян-бедняков, либо из крестьян-середняков. Кулацких детей в систему допускали, но в ограниченном количестве и на самые нижние этажи.

Щедро одаривая благами талантливых выдвиженцев, система одновременно жестоко карала всех, кто ошибался, неугодных, сомнительных, подозрительных. Уничтожались учёные с мировым именем, такие как Николай Вавилов. Уничтожались преподаватели высшей школы, управленцы-хозяйственники, военачальники, деятели культуры.

Кадры решают всё. Незаменимых нет.

К середине 1930-х годов в СССР образовалась новая огромная общность: советская молодёжь. Юноши и девушки, родившихся незадолго до Октябрьской революцией или сразу после неё. Эти люди ничего не помнили о старой, царской России, в лучшем случае знали понаслышке, из рассказов родителей. По самым скромным оценкам, речь идёт о 30 миллионах молодых людей. Если парень родился в 1915-м, то в 1935 ему исполнилось 20 лет, и это был до мозга костей советский парень, комсомолец и энтузиаст. Сейчас, когда пишется эта книга, слово «энтузиазм» совершенно выведено из оборота. Спросите современного подростка, кто такой «энтузиаст» – он вам не ответит. В 1930-е годы слова «энтузиазм» и «энтузиаст» были общеупотребительными. Энтузиаст – это человек, как правило молодой, испытывающий душевный подъём, участник невероятных преобразований, строитель нового мира, увлечённый, горящий, смелый. Уцелели до сего времени какие-то плоские идиомы, например «энтузиазм первых пятилеток», но откуда он взялся? На чём он основан? Если Сталин был жуткий тиран, только и мечтавший, чтоб расстрелять побольше врагов – откуда произошёл энтузиазм? Где его корни?

Они есть. Новая власть создала мощнейший созидательный, преобразовательный импульс.

Мы наш, мы новый мир построим.

Точных чертежей нового мира не существовало. Большевики создавали первое в мире социалистическое государство. Никто не знал, как его строить. Успехи чередовались с провалами. Индустриализация была безусловной победой, коллективизация – катастрофической ошибкой. Тысячелетняя крестьянская Россия выла от боли и отчаяния, а в небе над ней проносились новейшие самолёты, управляемые самыми отважными пилотами.

Главными героями советской молодёжи 1930-х годов, в первую очередь мальчишек, были военные лётчики – «сталинские соколы».

Помимо авиации, в СССР активно развивали также и воздухоплавание: небо можно было покорять на дирижаблях и стратостатах. Но оба направления оказались тупиковыми. Стратостат «Осоавиахим-1» 30 января 1934 года установил рекорд высоты – 20 тысяч метров, но потерпел катастрофу, экипаж – трое стратонавтов – погиб.

Большие надежды возлагались на дирижабли. Дирижабль СССР-В6 совершил первый полёт в 1934 году, но в 1938 потерпел катастрофу. А девятью месяцами ранее сгорел самый известный в мире дирижабль, немецкий «Гинденбург»: гордость воздушного флота нацистской Германии. Эра дирижаблей закончилась, толком не начавшись.

Печальной оказалась судьба самого большого в мире самолёта АНТ-20 «Максим Горький»: так называемого агитсамолёта, построенного, между прочим, на деньги, собранные советскими гражданами по подписке. Самолёт впервые поднялся в воздух в 1934-м, 1 мая 1935 года пролетел над Красной площадью, как участник воздушного парада, а спустя буквально две недели рухнул на дачный поселок Сокол.

Но советская битва за небо была в разгаре и увенчалась несколькими грандиозными победами. В апреле 1934 года затонул пароход «Челюскин», команда и пассажиры успели высадиться на лёд. Лётчики Анатолий Ляпидевский, Михаил Водопьянов, Николай Каманин и др. совершили 23 рейса и вывезли 104 человека – всех. За спасением челюскинцев следил весь мир. Полный успех спасательной операции вызвал в советском обществе взрыв восхищения. Полярные лётчики превратились в полубогов. Мальчишки бредили небом.

В 1936 году началась война в Испании. За два года СССР поставил республиканцам 600 самолётов. Сколько советских лётчиков воевало в горячем небе Испании, военные историки уточняют до сих пор; счёт идёт на многие сотни. Отличившимся присваивали звания Героя Советского Союза.

Наконец для советской авиации началось время легенд, связанное со сверхдальними беспосадочными перелётами. Самый известный – рейс АНТ-25 через Северный полюс – 18–20 июня 1937 года. Лётчики Валерий Чкалов, Георгий Байдуков, Александр Беляков пролетели без посадок и дозаправок более 9 тысяч километров. Точная цифра преодолённого расстояния – до сих пор предмет дискуссии.

Все эти истории, и трагические, и героические, имели самое прямое отношение к Анастасу Микояну. Четверо из пяти его сыновей – Степан, Володя, Алексей, Вано (кроме самого младшего – Серго) – изъявили желание стать военными лётчиками. Такую же цель поставили перед собой и их друзья: Василий Сталин и Тимур Фрунзе. Другие варианты не обсуждались: только небо, только штурвал.

Маршал Тухачевский – пока был жив – планируя будущую «войну моторов» и решительное перевооружение армии, требовал у Сталина создания воздушной армии в 40 тысяч самолётов. Лётчиков, облётанных и обстрелянных в небе Испании, было совершенно недостаточно.

Помимо лётчиков, нужно было поставить в строй авиатехников и аэродромных специалистов. Чтобы обеспечить взлёт, выполнение боевого задания и посадку одной машины под управлением одного лётчика – нужно объединить усилия десятков специалистов вспомогательных служб, от поваров до прожектористов, от оружейников до водителей топливных заправщиков. 40 тысяч боевых самолётов, истребованных Тухачевским, – это около ста тысяч лётчиков и ещё полмиллиона подготовленных и дисциплинированных служащих аэродромного обеспечения, солдат и офицеров. Где взять их?

Историк Олег Хлевнюк сообщает, что в 1941 году, ещё до начала немецкого вторжения, в мирное время, при выполнении учебных заданий в СССР ежедневно терялось в авариях 2–3 самолёта. Причины – ошибки в управлении, заводской брак, халатность наземных служб.

Более полусотни машин теряли каждый месяц, во время учебных полётов – а как иначе? Чтобы лётчик научился летать – он должен летать.

Когда говорят, что в первый год войны СССР потерял господство в воздухе, забывают о том, какой путь был пройден. Менее чем за десять лет пришлось сначала создать с нуля цветную металлургию (в первую очередь производство алюминия), затем моторостроение, затем собственно авиастроение (авионику и приборы), затем производство топлива и авиационного вооружения, затем обучить лётчиков, затем обслуживающий персонал. И это притом что опыт боевых действий лётчик мог (и до сих пор может) получить только одним способом: непосредственно в результате военных действий.

И последнее: даже опытный, облётанный и обстрелянный лётчик может погибнуть в первом же бою в схватке с таким же опытным противником.

А есть ещё обстоятельства, которые от лётчика никак не зависят, например погодные условия, недостаток топлива, боеприпасов, запчастей.

Заправщик привёз плохой бензин – лётчик погиб.

Техник плохо закрутил гайку – лётчик погиб.

Метеослужба ошиблась в прогнозе – лётчик погиб.