Текст книги "РККА: роковые ошибки в строительстве армии. 1917-1937"

Кроме перечисленных выше 10 соединений и 7 частей трех округов, конкретные отрицательные отзывы о внешнем виде и/или строевой выучке бойцов, сохранились еще по 6 их соединениям (96-й стрелковой дивизии и 133-й механизированной бригаде КВО, 33-й стрелковой дивизии и 10-й механизированной бригаде БВО и 40-й и 59-й стрелковым дивизиям ОКДВА) и 7 частям (99-му стрелковому полку 33-й и 154-му и 156-му стрелковым полкам 52-й стрелковой дивизии БВО, 2-му колхозному стрелковому полку 1-й колхозной, отдельным танковому и саперному батальонам 21-й и отдельному батальону связи 105-й стрелковой дивизии ОКДВА).

Подобные же отрицательные отзывы были даны и о бойцах всех трех стрелковых дивизий МВО, проинспектированных в апреле – начале июня 1937 г. УБП РККА. Как выглядели тогда красноармейцы «образцово-показательной» 1-й стрелковой («обмотки намотаны кому как в голову пришло, котелки в разные стороны, из-под гимнастерок у бойцов видны рубашки»), мы уже писали; у бойцов, добавлял проверявший дивизию начальник 3-го отдела УБП комдив М.А. Рейтер, «совершенно отсутствует четкость». У приписного состава 55-й стрелковой, отмечал помощник Рейтера полковник Свечин, строевая выправка отсутствует; наблюдавший за сбором приписного состава 6-й стрелковой дивизии врид командира 49-й стрелковой полковник П.И. Воробьев отметил, что «в общем строю» бойцы выглядят «удовлетворительно», но одиночная строевая подготовка «совершенно не отработана, нет заправки и выправки и взаимного воинского приветствия». А курсанты проверенных Рейтером полковых школ 6-й дивизии имели просто невероятно «неряшливый внешний вид»: обмундирование «загрязненное, замасленное, ноги не мыты, ногти не подстрижены, подсумки рваные, то же чехлы для лопат»⁶⁷⁵…

Как видно из уже не раз цитировавшегося нами письма командира 1-го стрелкового корпуса комдива В.Н. Курдюмова от 2 февраля 1936 г., неряшливость красноармейцев была обычным делом и в ЛВО. «До сих пор можно наблюдать», напоминал Курдюмов, «грязные руки и уши бойцов, неопрятность заправки гимнастерок и шинелей, формальный подход к утреннему осмотру – в результате чего гимнастерка и шинель рваные, грязные, без крючков и т. д.», «подобную картину можно наблюдать в любой части»⁶⁷⁶…

И только в 104-м стрелковом полку 35-й стрелковой дивизии ОКДВА (с мая по октябрь 1935 г. входившей в состав Забайкальского военного округа – ЗабВО) – бойцы, похоже, выглядели всегда прилично. Проведя 1–3 октября 1935 г. инспекторский смотр боевой подготовки полка, комиссия заместителя начальника штаба ЗабВО М.И. Болоткова, помимо «хорошего» внешнего вида красноармейцев и курсантов, отметила, что «подразделения, особенно учебный батальон, отличились особой строевой подтянутостью»⁶⁷⁷. Хорошую строевую выучку и внешний вид продемонстрировали тогда на смотрах и другие части и подразделения 35-й дивизии – 105-й стрелковый полк, отдельный танковый батальон и 2-я батарея 35-го артиллерийского полка. Только в 5-й батарее последнего бойцы предстали небритыми и оборванными, их одиночная строевая выучка оказалась «слабой», а дисциплина строя «крайне низкой»… Однако через год на хорошем уровне из всей дивизии остался здесь только 104-й полк. Констатировав в январе 1937 г., что красноармеец-дальневосточник «вял» и «неповоротлив», начальник штаба ОКДВА С.Н. Богомягков оговорил, что исключение составляет 104-й стрелковый – «где внешняя даже одиночная строевая выправка лучше»⁶⁷⁸… По-видимому, это надо поставить в заслугу майорам (с февраля 1936 г.) Г.А. Василевичу и М.И. Чесалову, командовавшим в 1935–1937 гг. соответственно полком и его 1-м (учебным) батальоном. Василевич с августа по октябрь 35-го вообще сумел резко поднять уровень боевой выучки части, а Чесалов – чей батальон в октябре 35-го «особенно» выделялся «особой строевой подтянутостью» – еще тогда характеризовался как старый и опытный комбат…

После всего сказанного выше о дисциплине рядового состава «предрепрессионной» РККА не приходится удивляться и еще одному характерному для этой армии явлению – прогулам занятий по боевой подготовке.

Приказом № 2/081 от 1 июня 1935 г. командующий Приморской группой ОКДВА И.Ф. Федько потребовал «повести решительную борьбу с прогулами», но 9 ноября 1936 г. пригрозить «суровыми мерами» тем командирам, которые будут допускать «плохую посещаемость, болтание без дела», вынужден был уже сам командующий ОКДВА В.К. Блюхер – потребовавший за плановую учебу «упорно драться всем», и командирам и бойцам. Однако еще и в мае 1937 г. ему пришлось констатировать, что борьба за каждый час учебы бойца по-прежнему недостаточна⁶⁷⁹. По сведениям особистов, в 177-м стрелковом полку 59-й стрелковой дивизии в начале февраля 1937 г. из примерно 500 бойцов, ежедневно не присутствующих по разным причинам на занятиях, от 12 до 20 были прогульщиками⁶⁸⁰.

Как мы видели из уже цитировавшегося приказа И.П. Уборевича, к началу 37-го и в БВО «много бойцов» «не являлись на занятия, а прогуливали время преступно». Однако громы и молнии впустую метал и Уборевич. Осуществленная 3–5 января 1937 г. штабом 23-го стрелкового корпуса проверка 109-го стрелкового полка (часть бойцов которого целыми днями болталась без дела еще в ноябре 35-го. – А.С.) и 3-го дивизиона 37-го артиллерийского полка 37-й стрелковой дивизии выявила, что «ускользание от занятий» все еще имеет место. В составленном к 21 апреля 1937 г. докладе политотдела 4-й механизированной бригады признавалось, что в учебные дни в бригаде «много наблюдающих и шатающих [так в документе. – А.С.]»; что некоторые бойцы «попросту ничего не делают», отметила и инструкторская группа АБТУ РККА, обследовавшая 21–27 апреля 3-ю мехбригаду⁶⁸¹…

Приказы по 17-му стрелковому корпусу (одному из двух соединений «предрепрессионного» КВО, от которых они сохранились хотя бы за год) свидетельствуют, что отлынивание бойцов от занятий было обычным делом и в округе И.Э. Якира. Так, при проверке в первых числах января 1937 г. хода боевой подготовки 96-й стрелковой дивизии показала, что в 96-м артиллерийском полку «много народа шатается без дела»; 3–4 июня то же самое выявила и проверка частей Гниваньского лагерного сбора (71-го стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии, 17-го саперного батальона и др.) ⁶⁸². А вот протокол комсомольского собрания, прошедшего 20 июня 1935 г. в 19-м стрелковом полку 7-й стрелковой дивизии (одной из четырех частей «предрепрессионного» КВО, от которых эти протоколы сохранились): в хозяйственном взводе «на зарядку ходят не все, стрелковым тренажом занимаются только 5–6 комсомольцев»⁶⁸³…

Известно также, что в 5-м механизированном корпусе МВО весной 1935 г. «незаконные прогулы» приобрели «массовый» характер⁶⁸⁴.

Плохая дисциплина бойцов сказывалась и на состоянии оружия и техники. «Благодаря невыполнению самых элементарных правил по эксплуатации и сбережению машин, расхлябанности и недисциплинированности в несении парковой службы, – отмечалось, например, в приказе по КВО № 0126 от 28 июля 1935 г., – в ряде частей, накануне окружных маневров, материальная часть оказалась в чрезвычайно плохом состоянии […]»⁶⁸⁵. Но действия этот приказ не возымел: в третьем квартале 1935-го 53,6 %, а в первом полугодии 1936 года 54 % учтенных командованием КВО аварий боевых и транспортных машин произошли из-за «недостаточной дисциплинированности части водительского состава (в том числе соответственно 24,3 % и 15 % из-за небрежного отношения к технике и 29,3 % и 39 % из-за несоблюдения правил движения)»⁶⁸⁶.

В БВО в 1936 г. доля аварий, вызванных недисциплинированностью водителей, составила, по данным командования округа, 57,8 % (в том числе 15,5 % из-за небрежного обращения с техникой, 37,2 % из-за несоблюдения правил движения и 5,1 % – из-за вождения в нетрезвом виде). В ОКДВА за восемь месяцев 1936 года (только для боевых машин), по данным командования автобронетанковых войск этой армии – 63,3 % (в том числе 53,3 % из-за небрежного обращения с механизмами и 10 % из-за несоблюдения правил вождения), а за первое полугодие 36-го – 75 %⁶⁸⁷.

В 133-й механизированной бригаде КВО из-за небрежности механиков-водителей только в декабре 1936 г. попали в аварии два БТ-7, а в марте и апреле 1937 г. – три БТ-7 и один Т-37. В 5-й механизированной бригаде БВО «грубые нарушения дисциплины и лихачество» стали причиной большинства из 30 аварий, случившихся (по данным 5-го отдела ПУ РККА) за первые три с половиной месяца 1937 года. А в отдельном разведывательном батальоне 40-й стрелковой дивизии ОКДВА несоблюдение механиками-водителями правил вождения и инструкции по уходу за дифференциалом привело к тому, что к 22 мая 1937 г. 40 % его Т-37 оказались в неходовом состоянии⁶⁸⁸…

Нехватка денежных и материальных средств

Нельзя забывать и об ограниченных финансовых возможностях государства. Они вынуждали решать проблему создания материально-технической базы боевой подготовки, а частично и проблему жизнеобеспечения войск силами самой армии, за счет использования бесплатного труда бойцов – и, значит, за счет отрыва войск от боевой учебы.

В особо тяжелом положении находилась здесь ОКДВА. В Приморье и Приамурье никогда раньше не дислоцировалось столько войск, сколько их сосредоточили там к 1935 г., и для многих частей и соединений на новом месте не было буквально ничего. Кроме того, на мало еще освоенном тогда Дальнем Востоке вообще была очень слабо развита инфраструктура, а коллективизация – в результате которой в Приморье только из-за раскулачивания исчезло 3937 крестьянских хозяйств, а население некоторых районов сократилось в два-три раза⁶⁸⁹ – подорвала и без того недостаточную продовольственную и фуражную базу. Поэтому – несмотря даже на наличие в составе армии нескольких десятков строительных батальонов! – войскам «предрепрессионной» ОКДВА приходилось вести нескончаемые строительные работы по возведению для себя казарм, складов, гаражей, танковых парков, ремонтных мастерских, хранилищ горючего, аэродромов, полигонов, танкодромов, стрельбищ, тиров и т. д. – причем стройматериалы тоже заготавливать самим. Только в 1936 г. армии В.К. Блюхера предстояло произвести 200 млн штук кирпича (в два с лишним раза больше, чем всей промышленности Дальневосточного края!) и заготовить 700–800 тысяч кубометров лесоматериалов (всего на 20 % меньше, чем расположенным в крае заводам Наркомата лесной промышленности)⁶⁹⁰.

Войска ОКДВА вынуждены были также заготавливать для себя сено и значительную часть продовольствия. Эту последнюю задачу решали не только подсобные хозяйства частей; снабжение ОКДВА продовольствием в 1932–1936 гг. официально считалось главной задачей целых трех дивизий – объединенных в Особый колхозный (с 1935 г. – Особый стрелковый) корпус. Боевой же подготовке в этом корпусе летом, например, 1935 г. ежедневно уделялось… 15–20 минут, в течение которых бойца пропускали через учебный пункт… Неудивительно, что «недооценку большинством н[ач] состава б[оевой] подготовки» и неудовлетворительность боевой выучки рядового состава признали даже составители отчета Особого стрелкового корпуса за летний период 1934/35 учебного года (от 17 октября 1935 г.)⁶⁹¹, – и что отдельные батальоны связи колхозных дивизий на осенних учениях 35-го связи обеспечить не смогли. Ситуация, когда на боевую подготовку отводится максимум три зимних месяца, подчеркивалось в годовом отчете войск связи ОКДВА от 7 октября 1935 г., «ни в какой степени не обеспечивает подготовку полноценных специалистов связи»⁶⁹².

Впрочем, полноценной боевой подготовки не получалось и в других соединениях ОКДВА. Так, бойцам 34-й стрелковой дивизии летом 1935 г. приходилось заниматься и прокладкой дорог, и постройкой казарм, и заготовкой дров, и разгрузкой барж, и сельхозработами в своем подсобном хозяйстве и на полях 6-го колхозного стрелкового полка. В июне на все это было затрачено 13 311 человеко-дней, в июле – 17 205, в августе – 29 489; иными словами, ежедневно от боевой учебы отрывалось в среднем соответственно 444, 556 и 951 человек, то есть два-три батальона! «В связи с выделением 500 бойцов для 6 колхозного полка, – значилось в годовом отчете 34-й дивизии от 6 октября 1935 г., – на учебе в ротах остались только ручные пулеметчики по 2–3 номера на отделение и пулеметный взвод с 2–3 номерами на пулемет». Каждую стрелковую роту пришлось свести в два взвода – стрелковый «в составе 3-х отделений ручных пулеметчиков» и пулеметный «в составе 6–7 номеров». «У нас так: как учиться, так 2 часа, как работать, так 10 часов», – говорили тогда бойцы 34-й⁶⁹³…

«Далеко не полным был охват людей учебой, и недостаточно было проявлено умение сочетать учебу с необходимой работой», – отмечалось в приказе по 40-й стрелковой дивизии № 080 от 15 сентября 1935 г. (как раз в те дни бойцы 40-й строили дороги, аэродромы, объекты, обеспечивающие боевую подготовку, ремонтировали здания, заготавливали сено, убирали зерновые и овощи в подсобном хозяйстве)⁶⁹⁴.

В том же 35-м в артиллерии ОКДВА в «расход людей на всякого рода работы» «сводил состав артиллерийских полков до ⅓ штатного числа», а части инженерных войск привлекались на дорожные и другие строительные работы в таких масштабах, что составители годового отчета этих войск не побоялись признать, что «инжчасти продолжают быть отстающим родом войск». Этот факт легко объяснялся постоянным отрывом их от боевой учебы⁶⁹⁵. Так, 30-й инженерный батальон – занятый, в отличие от большинства других «инжчастей», на строительстве не только в летний, но и в зимний период 1934/35 учебного года – не сумел приобрести уверенных навыков ни в подрывном, ни в переправочном деле, ни в общевойсковой подготовке…

При этом части, расквартированные в городах, несли еще и гарнизонную службу – обслуживая при этом и нужды города. О великом разнообразии гарнизонных нарядов можно судить по тому, чем занимался в первой половине 1935 года 6-й отдельный стрелковый Хабаровский полк (он, правда, стоял в таком крупном центре как Хабаровск). Его бойцы охраняли склады, конвоировали доставляемых в прокуратуру арестованных, несли службу при райвоенкомате; с 23 мая по 6 июня 10 красноармейцев отряжались «на чистку сада гарнизона», 13 июня 25 красноармейцев при младшем командире занимались «оборудованием» этого же сада, с 25 марта по 1 мая 67 красноармейцев при семи младших командирах направлялись «для привед[ения] в порядок улиц и площ[адей]», еще 50 при двух младших и одном среднем командире выделялись «для обслуживания спартакиады», а 10 при младшем командире, в течение недели – для «работы на городском катке» (!); один младший командир с 30 мая по 20 июня обслуживал агитпункт станции Хабаровск – и т. д. и т. п. И это помимо того, что только в июне от 20 до 450 бойцов работали на устройстве дорог, а от 14 до 660 – на «особом строительстве штаарма [штаба ОКДВА. – А.С.]»… «Это означает, – писал 23 июня 1935 г. начальнику ПУ РККА Я.Б. Гамарнику командир полка В.Л. Морозов, – что в течение 6 м[еся] цев ежедневно не занимались 239 чел[овек] (кроме охраны штаба армии, куда из состава полка выделено 213 чел[овек]), что равняется 1 стрелковому батальону [мирного времени. – А.С.]».

На рубеже мая и июня число оторванных от боевой учебы в полку доходило до 740 человек (450 строили дороги, 226 были усланы в различные командировки и порядка 65 ежедневно выполняли гарнизонные наряды), а 23 июня – до 866 (350 находились на работах, организованных штабом армии, 95 – в командировках, 64 несли гарнизонную службу, 38 занимались какими-то работами в самом полку, 213 охраняли штаб ОКДВА, а 106 были на полтора месяца приданы Амурской Краснознаменной флотилии); в общем, боевой подготовкой не занималось более половины личного состава. 31 мая из числившихся в 1-м и 2-м батальонах 440 человек на работах и в командировках находилось 375, то есть 85,2 %! «Полк, – подытоживал 23 июня В.Л. Морозов, – из боевой единицы РККА превратился в рабоче-караульный и в лагерь не вышел»; первая ступень летнего периода боевой подготовки сорвана, то же произойдет и со второй⁶⁹⁶…

О масштабах отвлечения бойцов ОКДВА от боевой учебы в 1935 г. говорит и то, что командующему Приморской группой этой армии И.Ф. Федько пришлось трижды – в приказах № 2/081 от 1 июня, № 0517 от 15 ноября и № 010 от 14 декабря 1935 г. – потребовать «повести решительную борьбу» «с отрывом людей от занятий на всевозможные хозяйственные работы», и то, что «на различных хозяйственных и строительных работах» еще осенью использовалась «значительная часть» младшего комсостава⁶⁹⁷, и то, что в жертву хозяйственным нуждам была принесена даже подготовка младших командиров. «Курсанты учебных подразделений, – констатировалось в приказе по Примгруппе № 0477 от 23 октября 1935 г., – вместо учебы использываются [так в документе. – А.С.] на работах и через 2–4 дня наряжаются для несения караульной службы […]»⁶⁹⁸. Исключением была 26-я стрелковая дивизия – зато в 21-й стрелковой две роты учебного батальона 62-го стрелкового полка в том же октябре 35-го шесть дней кряду занимались исключительно уборкой урожая в соседнем рисосовхозе…

Хозработы затрудняли проведение боевой учебы даже после того, как заканчивались, ибо, ставя бойцов в условия, когда контролировать их было трудно, ослабляли дисциплину. «Убывающий личный состав в поле для выполнения разного рода хозяйственных работ и в командировки, – отмечалось, например, в приказе по 40-й стрелковой дивизии № 092 от 17 ноября 1935 г., – теряет облик бойца […]»⁶⁹⁹.

Ну а в 1936 г. строительство в ОКДВА приобрело такие масштабы, что не столько боевыми, сколько рабочими формированиями там стали не только колхозные, но и вообще все стрелковые дивизии (а также одна из двух кавалерийских). Новое крупное увеличение численности ОКДВА (в 36-м в ней формировались 3 стрелковые и 1 кавалерийская дивизии, 1 мехбригада и ряд отдельных частей) и связанная с ним передислокация части войск вынудили В.К. Блюхера приказать в дополнение к 56 500 стройбатовцам направить с 20 апреля на строительство 45 000 человек, то есть примерно четверть личного состава стрелковых войск, кавалерии, артиллерии, инженерных войск и войск связи Особой Дальневосточной (на 1 июля 1936 г. он насчитывал 187 790 человек; танковые и авиационные соединения в выделении 45-тысячного контингента не участвовали)⁷⁰⁰. С августа к перечню возводимых объектов добавились летные поля и ангары для начавших поступать в авиачасти бомбардировщиков СБ.

Кроме того, войскам по-прежнему приходилось заниматься и заготовкой сена, и текущими хозработами, а колхозным дивизиям (1 апреля переименованным в особые, а 1 июля – в 59-ю, 66-ю и 69-ю стрелковые) – и сельским хозяйством. В 40-й стрелковой дивизии 4000 военнослужащих, сведенные в пять нештатных стройбатов, к октябрю построили 11 складов, 13 конюшен и продолжали возводить 7 казарм, а еще 1500 человек в течение двух месяцев заготовили 12 000 тонн сена. 66-я – выделившая в два нештатных стройбата около 2400 человек – обработала 10 000 гектаров пашни и скосила сено на площади в 7108 гектаров; 59-я вела сельхозработы на площади в 16 000 гектаров⁷⁰¹ – и т. д.

К этому добавлялось несение караульной службы (к 1 июля только для усиленной охраны складов и аэродромов армия выделила 1487 человек) ⁷⁰². В итоге с 15 июня по 15 июля 1936 г. в большинстве стрелковых дивизий ОКДВА боевой учебой занималось лишь от трети до половины личного состава (см. табл. 9).

Таблица 9

Отрыв личного состава стрелковых дивизий ОКДВА от боевой подготовки 15 июня – 15 июля 1936 г.⁷⁰³

В августе – сентябре ситуация стала еще более критической. В стрелковых частях 21-й стрелковой дивизии в этот период бывали дни, когда на строительство, хозработы и караульную службу отвлекалось 75 % личного состава, а в 196-м стрелковом полку 66-й дивизии этот процент доходил и до 100 (никогда не опускаясь ниже 50). Если в мае на боевую подготовку полк затратил 40 % человеко-часов, а в июне – 50 %, то в июле – только 12,5 %, а в августе боевой учебой не занимались совсем⁷⁰⁴. В том же месяце на уборку урожая с боевой учебы целиком сняли 69-ю стрелковую дивизию, а в сентябре на строительство и хозработы была целиком брошена 34-я.

Развернутое в конце весны строительство, подытоживал годовой отчет ОКДВА от 30 сентября 1936 г., «совершенно выключило из боевой подготовки все линейные подразделения пехоты и в значительной мере – артиллерии, в некоторой степени – конницы (31[-я] к[авалерийская] д[ивизия])»⁷⁰⁵.

То же самое следовало сказать и о входивших в состав стрелковых войск частях и подразделениях связи. Роты связи стрелковых полков и взводы связи стрелковых батальонов в летний период обучения боевой подготовкой «не занимались совершенно» и в 40-й стрелковой дивизии, и в 59-й, и в 66-й (где они все лето были заняты на сельхозработах), и в 69-й, и в 92-й. В 69-й с 5 августа по 25 сентября занятий из-за работ не было и в отдельном батальоне связи дивизии; в конце сентября – начале октября из числившегося по спискам 331 человека в нем занимались лишь 72 (то есть 21,8 %)⁷⁰⁶. А в 92-й дивизии из процесса боевой подготовки оказался «выключен» и отдельный танковый батальон…

Правда, по «личному указанию» В.К. Блюхера на строительство надлежало направлять прежде всего уже обученных красноармейцев второго года службы, во вторую очередь – красноармейцев первого года службы и лишь в крайнем случае – вновь «прибывающий молодняк» весеннего призыва 1936 года⁷⁰⁷. Однако приказы в РККА, как мы видели, выполнялись отнюдь не всегда, и в первую очередь на стройку посылали именно молодое пополнение! Не был выполнен и приказ Блюхера № 090, который «для молодых бойцов, выделенных на стройку», все-таки отводил «один учебный день в шестидневку с задачами проработки до 1 октября определенного минимума по огню, тактике, строевой, физической, общеобразовательной и политической подготовке». На основании директивы начальника Генштаба РККА № 4/5/85353 от 15 июня 1936 г. пришлось отменить и этот минимум учебы, и годовой отчет ОКДВА констатировал, что «молодые красноармейцы, поступившие в армию весной 1936 г., в огромном большинстве не учились и представляют собою совершенно сырой материал». Красноармейцы и младшие командиры второго года службы, признавалось в составленных в конце 1936-го в штабе Блюхера «Предварительных набросках основных задач по боевой подготовке ОКДВА на 1937 год», также «почти не обучались и представляют собой сырой материал»⁷⁰⁸…

Требование приказа командующего Примгруппой ОКДВА № 00230 от 27 апреля 1936 г. не привлекать к строительству подразделения, готовившие младший комсостав, также осталось лишь благим пожеланием. Это показала уже июльская проверка учебных батальонов 311-го и 313-го стрелковых полков (соответственно 104-й и 105-й стрелковых дивизий); учбат 276-го стрелкового полка 92-й стрелковой в летний период обучения боевой подготовкой занимался в общей сложности не более полутора месяцев; в учбатах 59-й стрелковой к работам не привлекались только первые роты, а из трех учбатов 66-й стрелковой – только учбат 198-го стрелкового полка. Учебный дивизион 40-го артполка 40-й стрелковой дивизии целый месяц проработал на сенокосе, а в ряде других частей дивизионной артиллерии ОКДВА (например, в 66-м артполку 66-й дивизии) будущие младшие командиры летом 1936-го и совсем не учились. В начале октября уже и сам И.Ф. Федько разрешил направить на строительство все учебные батальоны 92-й дивизии…

То же и в Приамурской группе. Проверив в конце сентября – начале октября 69-ю стрелковую дивизию, командир 18-го стрелкового корпуса комдив К.К. Пашковский констатировал, что «учеб[ные] подразделения частей, как правило, для боев[ой] подготовки не сохранены, а разбросаны на уборку [урожая. – А.С.], строительство»⁷⁰⁹; к работам эти подразделения привлекались и во второй дивизии корпуса – 12-й стрелковой. Во втором из приамурских корпусов – 20-м стрелковом – в июне работами занимались даже учебные радиовзводы; в учбатах 100-го и 101-го стрелковых полков 34-й стрелковой дивизии в летний период от боевой подготовки отрывалось в среднем 53 % личного состава, а 1 сентября на «усиление» строительства, сенокос и другие работы бросили вообще все учебные подразделения корпуса⁷¹⁰…

Вообще, отмечалось в черновом варианте годового отчета ОКДВА от 30 сентября 1936 г. – «Краткой характеристике результатов боевой подготовки войск ОКДВА в итоге учебной работы за 8½ месяцев 1936 года (1 января – 15 сентября 1936 г.)» (далее – отчет ОКДВА за 8½ месяцев 1936 г.), – учебные подразделения из-за «ослабления внимания к делу их подготовки со стороны высших инстанций (штабы полков и дивизий, занятых строительством), по сравнению с прошлым годом дают худшие результаты подготовки по всем дисциплинам»⁷¹¹.

Это замечание – как и уже цитировавшееся признание годового отчета Особого стрелкового корпуса от 17 октября 1935 г. в «недооценке большинством начсостава боевой подготовки» – напоминает нам еще об одном последствии перевода армии на самообслуживание – о расхолаживании и без того не слишком дисциплинированного комсостава, об окончательной потере им вкуса к боевой подготовке. Приказ по 20-му стрелковому корпусу № 08 от 23 июля 1936 г. требовал от командиров дивизий и частей изжить «строительные и производственные настроения» и «тенденцию оправдать частые срывы командирской учебы ссылкой на строительство, сенокос и другие хозяйственные работы». Однако в отчете корпуса за летний период учебного года признавалось, что штабы все же «увлеклись общим строительным настроением» и совершенно забросили руководство боевой подготовкой, а командиры частей не организовывали занятия даже тогда, когда работы (из-за непогоды или перебоев с доставкой материалов) вести было нельзя⁷¹²…

Продолжали расхолаживать хозработы и бойцов. «Красноармейцы, оторванные в продолжение всего лета от систематического строевого тренажа» и вышедшие из-под повседневного контроля командиров, отмечалось в годовом отчете ОКДВА от 30 сентября 1936 г., «в значительной степени потеряли воинский вид, что усугубляется потрепанностью обмундирования»⁷¹³. В таком виде они уже чисто психологически не могли быть нацелены на добросовестную учебу…

Итоговую «цену строительства 1936 года» в ОКДВА – когда в летний период «почти никакой боевой учебы не проводилось»⁷¹⁴ – показали инспекторские проверки, осуществленные в октябре 36-го в 7 из 13 стрелковых дивизий В.К. Блюхера.

В 12-й стрелковой учебные подразделения мало отрывались от боевой подготовки и продемонстрировали боевую выучку, близкую к хорошей. «Однако, – подчеркивалось в приказе по ОКДВА № 0302 от 17 ноября 1936 г. об итогах проверки комиссией начштаба армии С.Н. Богомягкова 18-го стрелкового корпуса, – оценка, сделанная по проверке учебных подразделений, не может являться общей характеристикой подготовки частей, так как масса бойцов в течение летнего периода почти не училась».

39-я стрелковая, докладывал проинспектировавший ее 3–7 октября комбриг К.Д. Голубев из УБП РККА, «в целом является в боевом отношении удовлетворительно сколоченным и боеспособным соединением лишь в части подготовки учебных подразделений и штабов. Остальные ⅔ состава дивизии на работах – представляют с точки зрения боевой готовности сырой материал».

В 40-й стрелковой, отмечал, проверив ее 3–6 октября, тот же Голубев, «по 4 [так в документе; должно быть: по 2. – А.С.] стрелковых батальона на полк, 2 дивизиона в артполку, почти вся полк[овая] артиллерия и спецподразделения летом боевой подготовкой почти не занимались и на сегодняшний день являются сырыми в боевом отношении подразделениями»; в частности, два дивизиона 40-го артполка и полковая артиллерия стрелковых частей «фактически как боевые подразделения не существуют». Соответственно, дивизия «является удовлетворительно подготовленным в боевом отношении соединением лишь в части штабов и учебных батальонов, танкбата, батальона связи и разведывательного батальона. Все остальное представляет сырые несколоченные боевые единицы».

В 59-й стрелковой во время инспектирования ее Голубевым (19–23 октября) «в боевой готовности находились только первые роты учебных батальонов стрелковых полков, учебный дивизион артполка, танкбат и батальон связи. Все остальные подразделения и части, в том числе и штабы, боевой подготовкой в течение летнего периода не занимались». Но даже и учившиеся подразделения, писал Голубев, «считаю НЕБОЕСПОСОБНЫМИ»; соответственно, небоеспособна и дивизия в целом…

В 66-й стрелковой, сообщал обследовавший ее 21–26 октября помощник инспектора пехоты РККА комбриг А.А. Коробков, из-за «полевых и строительных работ» «нормально развивавшаяся учеба […] была сорвана у линейных батальонов с марта месяца и у учбатов с мая – июня», «новобранцы же весеннего призыва «совершенно не учились». В итоге боевая выучка дивизии «низка и не может быть признана удовлетворительной, за исключением учбата 198 с[трелкового] п[олка] и батальона связи, которые к посевным работам не привлекались». Без снятия с дивизии заданий по строительству и сельскому хозяйству, подчеркнул Коробков, она «не может быть полноценной боевой единицей. Она будет иметь бесчисленное количество недочетов, которые могут повести к крупнейшим потерям и поражениям в современном сложном бою».

69-я стрелковая – где к строительству и сельхозработам был привлечен «почти весь личный состав, в том числе и учебные подразделения некоторых частей» – продемонстрировала, по оценке упомянутой выше комиссии С.Н. Богомягкова, «неудовлетворительный» уровень боевой подготовки.

В 92-й стрелковой, заключил, проинспектировав ее 8—11 октября, К.Д. Голубев, занимавшиеся исключительно работами линейные батальоны и дивизионы, танковый батальон, полковая артиллерия и спецподразделения стрелковых полков являются «небоеспособными подразделениями», а учившийся летом не более полутора месяцев учбат 276-го стрелкового полка – «сырым и слабо подготовленным подразделением». Таким образом, «дивизия боеспособна только своими первыми эшелонами» – учебными подразделениями⁷¹⁵…

В войсках связи ОКДВА, признавалось в годовом отчете Особой Дальневосточной от 30 сентября 1936 г., в результате отвлечения личного состава на строительство «качество боевой подготовки» «в большинстве батальонов связи, особенно в корпусных, едва достигло удовлетворительного уровня». В частности, те линейные роты, которые были заняты на строительстве, устойчивую связь обеспечить не могут… В отчете ОКДВА за 8½ месяцев 1936 г. – гораздо более откровенном документе, нежели отправленный в Москву годовой отчет от 30 сентября – оценка была еще более резкой: «в связи» со строительством «качество боевой подготовки о[тдельных] б[атальонов] с[вязи] понижено», а в 3 из 5 стрелковых корпусов (в 20-м, 26-м и 43-м) и в 3 из 14 стрелковых дивизий (в 35-й, 59-й и 69-й) они подготовлены неудовлетворительно⁷¹⁶.