Текст книги "Философские рассказы"

Дающая Счастье

Обычному человеку непросто распознать «Дающую счастье». Сама «Дающая счастье» не всегда бывает счастливой.

Ее звали Яна, но она не любила это имя. Она считала, что имя влияет на многое, на отношение окружающих, на судьбу. Впрочем, в ее маленькой головке гнездилось множество предрассудков.

Свою судьбу она считала несчастливой, как считает человек несчастливой дорогу, на которой один раз оступился и упал. Как может быть недовольна судьбой двадцатилетняя девушка с точеной фигурой, миловидным лицом, добрыми глазами, спросит обративший на нее внимание прохожий. Может. Все знают, что бывает, если добавить ложку дегтя в изрядную бочку меда.

От матери Яна получила яркую внешность, но вместе с ней и ген ранней седины. Уже в 15 лет в ее пышных, вьющихся тёмно-каштановых волосах стали сверкать, словно снежинки первые седые волоски. А дальше, все больше и больше. Вначале она пыталась с ними бороться вырыванием, затем пришлось волосы красить. В юности, если не получается быть такой, как все, то хочется выделяться, казаться яркой и необычной. Она покрасила волосы в светло-золотистый цвет. Казалось вместе с яркой шевелюрой, на лице Яны снова расцвела жизнерадостная улыбка. Но это было недолго. Теперь она ненавидела этот цвет, как цвет измены. Ее волосы отрастали быстро и, если вовремя не покрасишь, становились видны черные корни волос с предательской сединой. В студенческой группе ее прозвали «Одуванчик», Яна не терпела это прозвище, находя в нем скрытое издевательство: ведь желтый одуванчик осень быстро становится седым пушком.

«Ты бы свой абажур почистила от пыли, – заметил однажды Трофим, дотронувшись до ее головки. Он был ее первым парнем, высокий, широкоплечий, мускулистый – зависть многих ее подруг – но прямой, простоватый, как многие люди, обладающие большой физической силой. Яна покраснела до корней волос, это была как отравленная стрела, попавшая в пяту Ахиллеса. Она замолчала не какое-то время, затем удалилась под ничтожным предлогом.

На звонки Трофима она больше никогда не отвечала. Затем были два дня отчаянья, когда жизнь казалась не сложившейся и бессмысленной. Случайно или нет, ей вспомнилась пословица: «Лучшее средство от седины – лысина». И Яна обрилась налысо. Это вызвало шок у родителей, немногочисленных подруг по университету, но она ни на кого не обратила внимания. Она, наконец, почувствовала себя защищенной. У Яны больше не было желания ни с кем общаться, она гуляла одна по многолюдным улицам Москвы в надетой на голову бейсболке, а то и без нее.

Вот и в этот яркий, солнечный, но ветреный день она шла по набережной у Речного вокзала. Девушка любила это место, любила вглядываться в дали широкого водохранилища, слушать хлюпанье воды о массивные каменные причалы, смотреть на толпы туристов, садящихся на круизные или прогулочные теплоходы. На ее худенькую фигурку, одетую в узкие брюки и широкую футболку, на ее лысую головку тут никто не обращал внимания. Ее, вероятно, принимали за подростка мальчика, может быть за экстравагантную девушку, кто знает?

Впереди перед собой она увидела высокую фигуру моряка в форменном кителе и фуражке, возможно капитана одного из пришвартованных поблизости судов. Она слегка прибавила шаг. Дул свежий встречный ветер, и его одежда слегка раздувалась на нем. И неожиданно повеяло чем-то нездешним, далекими странами, неизведанными приключениями, жизнью иного, незнакомого мира. Спавшая может быть с рождения, тонкая, незримая струна зазвучала в ее душе, ей страстно захотелось чего-то, чего точно, она не смогла бы сказать. Ускорив шаги, девушка поспешила за «капитаном». Идти пришлось недолго, он подошел к небольшому, вероятно, прогулочному двухпалубному теплоходу несколько странной формы. Почти всю нижнюю палубу занимал салон с зеркальными стеклами, отчего теплоход казался широким и массивным. «Капитан» легко вспорхнул на борт и скрылся за дверью. На этой двери сверкал на солнце некий узор, похожий на непонятный иероглиф. Яна остановилась на секунду. «Деньги заплатить за проезд у меня есть, я могу зайти, а там будь, что будет». Она смело ступила на борт, и открыла входную дверь.

Стоявший внутри у двери молодой человек в форменном кителе элегантным движением пригласил ее пройти. На его губах застыло почтительное выражение, каким встречают важных людей или пожилых родственников. Попав с яркого света в полумрак, несколько секунд глаза ее привыкали, затем она различила коридор, обитый как будто темным бархатом. В его середине располагались две стеклянные двери в правый и левый салоны, а в конце, также виднелась дверь, вероятно выход на противоположную палубу. Яна подошла к двери левого салона и сквозь стекло увидела нечто странное. В полумраке можно было наблюдать небольшие тускло светящиеся всеми цветами радуги эллипсовидные или округлые облачка. Некоторые облачка перемещались, другие оставались неподвижны. То там, то здесь они вспыхивали искорками, похожими на искры от костра, но только более яркими и разноцветными. Искры быстро затухали. В центре салона на потолке горела люстра, испуская неяркий свет. Кто-то включил еще одну люстру сбоку, изогнутую зигзагом в стиле модерн. Светящиеся облака, за которыми наблюдала Яна, сразу поблекли и – о это невероятно – стали ясно видны фигуры людей. Они сидели за столиками, ходили по салону, разговаривали друг с другом, но над каждым из них, или скорее сквозь каждого сияло светящееся облако.

Какое-то время Яна наблюдала эту необычную картину, ее мысли и желания странно путались. Наконец она набралась смелости, открыла стеклянную дверь и ступила внутрь, сделала несколько шагов вперед, остановилась. Все присутствующие повернули головы в ее сторону, разговоры, звон посуды, скрипение мебели все затихло, лишь один не выключенный телефон продолжал выдавать простенькую мелодию. Невольно прислушиваясь, Яна различила среди легкого шушуканья, наполнившего корабельный салон, промелькнувшие слова «Дающая счастье».

В нерешительности и растерянности Яна сделала два шага вперед, два шага назад, а затем, постояв несколько секунд, вышла из салона обратно в коридор. Прошло еще несколько секунд, она автоматически сделала пару шагов и вдруг остолбенела. Большое зеркало в пышной раме, что висело на стене, вдруг засияло. Яна взглянула в него и некоторое время не могла оторвать глаз. Косы из ярких, но не ослепительных лучей света заплетались и расплетались перед ее глазами, они плавно изгибались и принимали самые разнообразные формы, каждая из этих форм была полна гармонии и завораживающей красоты. В этих лучах-косах, то там, то здесь вспыхивали и потухали тысячи маленьких ярких искорок, блиставших как бриллианты колючим, веселым огнем. Увиденное нельзя было сравнить по красоте ни с чем в земной природе: ни с пышным хвостом павлина, ни с радугой, ни с многоцветной клумбой, ни с переливающимися множеством красок в воде зарослями водорослей, прикрепленных к живописным скалам.

Внезапно входная дверь раскрылась, вероятно вошел очередной гость, и коридор осветился дневным светом. Сияние в зеркале померкло и – о чудо – за ним Яна увидела свое собственное лицо. «Да это же я», – пронеслось у нее в голове. Она прошла по коридору до конца и вышла на палубу противоположного борта судна. Яркое солнце зашло за тучи, перед ней плескались темно-серые воды водохранилища, откуда-то раздавалась веселая эстрадная мелодия. Яна стояла в полузабытьи, сколько прошло времени, она не могла бы сказать.

Распахнувшаяся дверь вывела ее из задумчивости. На палубу вышли два высоких молодых человека, они расположились метрах в пяти от нее и начали о чем-то спорить. До нее донеслись обрывки их слов.

– Да ладно, не дури …. Пойдем… ты что…?

– …случая не будет… не хнычь, отстань …. Все равно…

– Простите, – услышала она чей-то смущенный голос. Перед ней стоял симпатичный загорелый парень лет двадцати трех. Ветер играл его светло каштановыми, чуть вьющимися волосами.

– Мечта детства, простите мою дерзость, ради этого все отдам.

– Мне ничего не надо, но что вы хотите?

– На секунду дотронуться до вас.

– Можете, – после некоторого колебания ответила она.

Парень положил ей руку на голову и застыл на несколько секунд, затем он быстро взял ее руку и неловко поцеловал, в глазах его сверкнули слезы, а может это ей только показалось. Он быстро отошел, словно нашкодивший школьник и они вместе с другом исчезли за дверью салона.

Из раздумий Яну вывел начавшийся мелкий дождь. Обойдя вокруг палубы девушка сошла на берег и влилась в поток гуляющих по набережной.

Мысли одна за другой проносились в ее голове: «Что это было? А может быть, мне приснилось? Наверное, сон».

Она не ощущала времени, и шла, почти бежала вперед увлекаемая толпой, спасающейся от усиливавшегося дождя. Вместе со многими другими она поднялась в верхний парк, что раскинулся над набережной. Наконец, с десятиметровой высоты она оглянулась назад на набережную и пришвартованные суда. К причалу напротив здания вокзала подходил очередной круизный лайнер, прогулочного теплохода с зеркальным салоном нигде не было видно.

– Так и есть, у меня был сон на ходу.

Дождь постепенно утих. Яна шла вперед по мокрой дорожке парка. На скамейке одной из клумб сидел мальчик лет десяти. Яна бесцеремонно подсела к нему.

– Мальчик, страшно болит голова. Полечи.

Она, преодолевая его слабое сопротивление, положила маленькую руку себе на голову.

– Ты что, тетя!?

Через несколько секунд она вновь ощутила сопротивление в его руке, и отпустила.

– Спасибо, полечил, прошло.

– Ты что-нибудь почувствовал? – Яна внимательно глядела не него.

– Ничего. Странная ты какая-та, лысая тетя.

– Спасибо мальчик, – сказала она, улыбнувшись, и бодро двинулась вперед. Ноги, обретя легкость и свободу, влекли ее вперед. Куда? Она не знала и не хотела знать, ей было достаточно того, что на душе у нее отложилось что-то неуловимое, но очень ценное. Какой будет ее будущая жизнь, она не представляла, зато твердо знала теперь, что ее жизнь не может быть бессмысленной.

Непрофессиональное расследование

Господь с вами, когда вы с Ним;

и если будите искать Его, Он будет найден вами;

если же оставите Его, Он оставит вас.

(2 Паралипоменон15:02)

Ивана Ивановича Проскурякова, молодого человека лет 23-х по прозвищу Ион бросила невеста. Он очень расстроился, потому что до тех пор имел репутацию парня, которого девчонки не бросают, а, наоборот, за которым бегают.

Он сделал Сонечке предложение на прошлой неделе, было видно, как она просияла от счастья, словно собака, которую хозяин неожиданно одарил сахарной косточкой. Она не ожидала, что после пяти месяцев жарких любовных утех в ее отдельной девичьей квартире все завершится таким приятным образом.

– Ответ я тебе дам, как и положено, через 3 дня, – сказала девушка на прощанье.

Хотя Ион немножко обиделся, что Сонечка не согласилась сразу, но нисколько не сомневался в окончательном ответе: от девушки никогда не было отказа, ни в чем. И вот ее звонок:

– Милый Ион, не обижайся на меня, но мы должны расстаться. Ты знаешь, что мой папашка не из самых доверчивых, короче, он заплатил одним фирмачам, и они навели кое-какие справки о тебе и твоей родословной. То, что твой папочка был алкаш и умер с перепоя, меня особо не смущает, но то, что, оказывается, он был эпилептик – другое дело. С тобой, ты знаешь, тоже какие-то странные состояния случаются. Прости, но я не хочу, чтобы моя дочь или сын раз в неделю или раз в месяц бились в конвульсиях, рискуя откусить себе язык, и, в конце концов, кончили жизнь в психушке. Прости еще раз…

– Короче, пошла ты … – он бросил трубку. Молодой человек был в бешенстве, часа полтора не мог успокоиться, ходил взад вперед по комнате, намеренно задевая плечом за углы мебели и дверной проем. Затем тупо уставился в зеркало.

На него смотрел стройный, мускулистый, смуглый, пожалуй, чересчур смуглый парень: черные, коротко подстриженные слегка вьющиеся волосы, грубоватое лицо, словно выбитое в спешке неизвестным ваятелем из единого камня, широкие скулы, мужественный жесткий взгляд черных глаз. Ион себе понравился. «А, Верке, позвоню, пожалуй», – подумал он, но почему-то так и не позвонил.

Он сел на диван и задумался. Ему вспомнился случай на работе, произошедший год назад. Как-то раз пришлось наблюдать ему такую сцену. Один из сотрудников, худощавый мужчина средних лет внезапно упал на пол, корчась в отвратительных судорогах. Изо рта его шла пена, налившиеся кровью глаза чуть не вылезли из орбит, из горла несчастного извергались сдавленные звуки. К довершению неприятностей бедняга обмочился, чем навсегда испортил свою репутацию в женской части коллектива. К счастью через пять минут все благополучно закончилось, больной постепенно пришел в себя и уже спокойно отдыхал, уложенный на диван в кабинете начальника.

Так Иван Иванович узнал, что такое эпилепсия. Несколько дней спустя молодой человек почувствовал приступ сильной головной боли и необъяснимую тоску, какую-то заторможенность. Он вспомнил разговоры сослуживцев после того неприятного случая. То, что он испытывал, похоже на симптомы надвигающегося приступа эпилепсии. Внезапно к горлу подкатил приступ непонятной тошноты. Ему вдруг вспомнилось, что его отец, Иван Клавдиевич, всю жизнь страдал от этой болезни. Молодой человек от кого-то слышал, что болезнь передается от отца к сыну по наследству.

Он залез в интернет и нашел подтверждение своим опасениям. Хотя вероятность передачи по наследству эпилепсии составляла всего 6%, но имелся отягчающий фактор: в шумной компании Ион не мог отказаться от спиртного, чего никак нельзя делать людям, составляющим группу риска. К тому же эти странные симптомы…

В этот день, когда его бросила Сонечка, его снова охватил страх, почти такой же, как и после случая с приступом эпилепсии. В один прекрасный момент неприятная болезнь может избрать его своей жертвой. Как бы этого не хотелось. Ион опять взглянул на себя в зеркало. Как-то не вязалась внешность глядящего из зеркала парня с именем Иван Иванович Проскуряков. Не русская какая-то глядела морда. В самом деле, в кого это я такой уродился? И тут в голову пришла мысль: «Никакой я не очень смуглый брюнет с вьющимися черными волосами, а самый настоящий мулат. Возможно, и не сын своего отца. Глупо дрожать от страха, а надо во всем разобраться».

С детства Ион инстинктивно избегал подобных, трудных вопросов, но теперь все изменилось. Ему страстно захотелось во всем разобраться, он чувствовал, что от этого зависит его судьба.

Кто же ты такой, Иван Иванович Проскуряков? Полный сирота, который потерял родителей еще в раннем детстве, и которого воспитывала бабушка.

Молодой человек взял стул, залез на антресоль и достал пыльную коробку со старыми документами и фотографиями. Порывшись в ней, он нашел пожелтевшее фото своего отца. Иван Клавдиевич Проскуряков был полноватым мужчиной с веснушчатым, мясистым, отечным лицом, обрамленным жидкими волосами и крупным носом, похожим на гриб. Рядом имелось изображение матери: она была миловидной, стройной женщиной лет 28 с немного легкомысленным лицом. Светлые волосы были коротко подстрижены, на тонких губах застыла задорная улыбка.

Мать бесследно исчезла, когда Иону было пять лет, и ее он почти не помнил. Отец же умер еще раньше, скоропостижно скончался от цирроза печени, как и положено российскому алкоголику. Мальчик тогда пребывал в грудном младенчестве.

Сироту взяла на воспитание бабушка со стороны матери. История молодого человека, казалось была самая обыкновенная, если бы не одно «но». Это «но» – его внешность. В школе его некоторое время дразнили «негроидом», отчего становилось до слез обидно, тем более, что мальчик всегда себя ощущал чистокровным русским. Однажды он пожаловался на ребят бабушке.

– Не обращай внимания на дураков, – успокоила его она, – многие рождаются с различными отклонениями: кто-то родится альбиносом, кто-то огромного роста, кто-то с рождения хромой, ты, вот, смуглым уродился. Скажи лучше спасибо, что не карликом с большой головой тебя моя Светка родила. А будут еще обзываться – врежь самому крикливому. С детства Ион отличался немалой физической силой, поэтому он охотно последовал совету бабушки – отдубасил, как следует, двух – трех своих обидчиков. С тех пор его никто не смел трогать. Когда же Иван Иванович повзрослел и окончил школу, то где-то в каком-то журнале прочитал статью о генетических аномалиях, и с тех пор стал считать себя одной из них.

Но в этот день, после разговора с Сонечкой, словно пелена спала с его глаз. «Посмотри-ка на себя, – говорил он своему отражению в зеркале, – ты веришь в эту дурацкую аномалию, которая происходит один раз на несколько тысяч случаев. Не будь кретином». Молодой человек твердо решил во всем разобраться.

Не долго думая, он зашел своему лучшему другу, Егору. О своем разрыве с Сонечкой решил не говорить, рассказал лишь о желании найти настоящего родителя. Ион не ожидал услышать от Егора каких-либо ценных советов, скорее всего он просто нуждался в психологической поддержке.

Идея поиска отца, Егору не понравилась, он скривил губы в скептической усмешке.

– Неплохо прожил 23 года – и вдруг осенило! Ион, не понимаю, зачем тебе лишние хлопоты? Ведь не важно, кто был твой отец, главное – кто ты. Кроме того, докопаться до правды – безнадега, столько лет утекло. Или может быть ты что, надеешься найти у себя королевскую кровь?

Непонимание друга не остановило молодого человека, напротив, его желание во всем разобраться стало еще сильнее.

Ион рьяно бросился собирать сведения обо всем, что могло пролить свет на тайну его происхождения. Начал он с того, что посетил всех тех, кто знал его мать или отца. Дело оказалось не простым. Расспросить о тайнах своего рождения было почти не кого. Бабушка умерла два года назад. Оставалась, правда, здравствовать ее подруга, тетя Наташа. На следующий день Ион поехал к ней.

Тетя Наташа была острая на язык, бойкая старушка, лет около семидесяти. Она знала его с самого рождения и у них сложились столь близкие отношения, что он считал ее почти родственницей и по привычке обращался на «ты».

– Зачем это тебе нужно, Ванька, старое грязное белье тормошить, – напустилась тетя Наташа на своего гостя. – Кто меньше знает – лучше спит.

Но Ион был настроен твердо.

– Мне очень надо узнать. Расскажи, пожалуйста, все, что знаешь. А чтобы нам было приятнее разговаривать, я кое-что тебе принес, – и Ион, зная слабость старушки к хорошему коньяку, поставил передней бутылку с пятью звездочками. Разговор получился долгий, хотя, на первый взгляд, не слишком плодотворный.

Затем последовали визиты к еще нескольким дальним родственникам и просто знакомым. К сожалению, они почти ничего не дали. Молодой человек не сдавался, может быть впервые в жизни, проявил настоящее упорство. Он напрягал свою память и воображение, штудировал умные книги по генетики и медицине в библиотеке, подолгу просиживал за компьютером, роясь в сетях Интернета. Вначале его активность привела лишь к тому, что в голове образовался какой-то сумбур: одни доводы опровергались другими, новые факты приходили в противоречие с найденными ранее.

На три дня парень бросил свои изыскания и предался любовным утехам с Веркой. Самое удивительное произошло в тот день, когда он вернулся в свою холостяцкую комнату в коммунальной квартире и лег на диван. Мысли и факты стали складываться в его голове в некую упорядоченную схему, и по мере развития этого процесса сомнения рассеивались, а убежденность росла и превратилась в полную уверенность.

Если три дня назад у голове вертелись две возможности, две альтернативы: «я сын Ивана Клавдиевича Проскурякова» и «я сын некого неизвестного чернокожего», то, в конце концов, осталась только одна – последняя. Ион испытал большую радость, словно тяжелый груз свалился с его плеч. Первой его мыслью было поскорее позвонить Сонечке и рассказать ей обо всем. Но он не стал спешить и снова перебрал в голове свои доказательства, сортируя их, и как бы еще раз перепроверяя их.

Физическое доказательство

Внешнее сходство – это первое, на что обращают внимание, когда сравнивают отца и сына. Внешнего сходства не выявлялось никакого, и это касалось не только цвета кожи и лица, о которых уже шла речь. Но это касалось и фигуры, роста комплекции. Иван Клавдиевич был человеком среднего роста, немного сутулым и с солидным брюшком, живописно нависающим над брюками. Ион был высоким, мускулистым молодым человеком с подчеркнутой талией и широкими плечами.

«Конечно, не всегда внешнее сходство дети наследуют от своих родителей, они могут быть больше похожи на бабушек или дедушек, – решил про себя Ион. – Но все же отсутствие сходства это дополнительный голос за то, что «я сын некого неизвестного чернокожего».

Психологическое доказательство

«Хорошо, – подумал молодой человек, – Во внешности я ничего не унаследовал от Ивана Клавдиевича, если считать, что он мой отец. Но я мог получить от него черты характера, особенности поведения, наклонности, способности».

Он вспомнил рассказы бабушки о своем отце. Когда не пил, Проскуряков старший был вполне нормальным мужиком. Работал на бульдозере, первое время неплохо зарабатывал, чем, возможно, и привлек мать. В домашних делах он считался мастером на все руки, нрава был спокойного, немного угрюмого, от природы молчун, человек необщительный. По этой причине и друзей у Ивана Клавдиевича было мало, почти никого. В свободное время отец увлекался рыбалкой, других увлечений у него замечено не было.

Ион сравнил себя с отцом, перебирая в уме свои черты характера: никакого сходства не обнаруживалось. Молодой человек по натуре был подвижным, веселым, общительным, любил шумные компании, женщин. У него всегда было много друзей. А вот к домашнему хозяйству имел стойкое отвращение, хотя и умел делать многие вещи.

Он был неорганизованным: ему трудно было в одно и то же время вставать по утрам на работу, трудно в срок прийти на назначенную встречу. Кроме женского пола увлекался он, пожалуй, только современной музыкой. У парня с детства обнаружилось прекрасное чувство ритма: одно время был ударником в одном самодеятельном музыкальном коллективе.

С удовлетворением Ион констатировал, что и в сфере психологической никакого сходства между ним и официальным отцом нет. Более вероятно, что он «сын некого неизвестного чернокожего».

Историческое доказательство

Первое, о чем подумал молодой исследователь, это о том, что, если он не сын Ивана Клавдиевича, то, следовательно, его мать изменяла своему мужу. Вероятно ли это? Иону вспомнились слова бабушки, прозвучавшие из далекого детства.

– Какая твоя мамка была? Хорошая, красивая, веселая, тебя любила, ее все любили, от мужиков проклятых отбою не было. Да и она их любила, хоть и страдала от вашего брата. Это у нас видно наследственное. Все мы, Огородовы, любвеобильные и страдали за то.

– Как это? – спрашивал малолетний Ваня.

– А вот, мать мою, твою прабабку отец мой раз застал с соседом, так ей врезал, что челюсть сломал – вот так, – пояснила бабушка. На мальчика эта подробность не произвела никакого впечатления, и он больше не спрашивал. Но разговор отложился в памяти и теперь это очень помогло.

«Значит, изменить моя мама в принципе могла, раз все в нашем роду любвеобильные. Чувствую и я эту черту я унаследовал. Следовательно, факт говорит о том, что я, вероятнее, сын «я сын некого неизвестного чернокожего», – подытожил Ион.

Научное доказательство

Отбросив домыслы и догадки, Ион решил подойти с чисто научной точки зрения. После многодневного изучения всей доступной литературы в библиотеке и результатов интернетовских поисков, ему уже стало казаться, что он далеко не такой профан, каким был еще несколько дней назад. Ему стало казаться, что он стал достаточно компетентным, чтобы разобрался в своем непростом вопросе. Он рассмотрел две возможности.

ВОЗМОЖНОСТЬ 1. Необычное изменение внешности ребенка произошло в результате мутации (стойкого изменения генов, которое может быть унаследовано потомками). В ее результате можно родиться карликом или гигантом, получить лишний зуб во рту или необычный оттенок волос. Но все дело в том, что вероятность мутации очень мала, примерно 1 к 10000. При этом изменяется только один внешний признак, например, темная кожа. Но молодой человек обладал целым набором признаков неевропейской внешности. Вероятность получить его в результате мутации исчезающе мала – один на миллиарды (как известно вероятности независимых событий перемножаются.) Посмеявшись про себя, Ион отбросит объяснение с помощью мутации, как практически невозможное.

ВОЗМОЖНОСТЬ 2 – это влияние наследственности. Молодой человек прочитал о таких необыкновенных случаях, когда у совершенно белых родителей рождались чернокожие дети. С точки зрения генетики это возможно в том случае, если у кого-нибудь из родителей в роду были чернокожие, например, бабушка или прабабушка были родом из Африки.

Сирота Ион знал своих предков плохо, единственным человеком, который ему мог что-то рассказать, была бабушка. Она никогда не говорила ему о каких-либо предках с нестандартной внешностью. Сама она была родом с Севера, из деревни Мандычи Магаданской области. Иван Клавдиевич имел свои корни, где-то в Тамбовской области. Конечно, вероятность того, что некий неизвестный чернокожий лет сто назад заблудился где-то на российских просторах, и встретился с предками Иона, была. Но для рождения смуглого мальчика от белых родителей этого недостаточно. Гены чернокожего предка в первых поколениях волею случая не должны проявиться, а осчастливить они должны потомка позже – через два, три поколения. Итак, должны совпасть два маловероятных события. Ион нашел описания двух подобных случаев, которые произошли в прошлом веке в СССР. То, что случаев всего два подтверждает, что явление редкое. В современной России таких случаев не описано вообще. Улыбнувшись про себя, он отверг возможность получения своей необычной внешности от законных родителей. В будущем, конечно, могли появиться научные теории, объясняющие по-новому его необычную внешность, могли также и объявиться неизвестные родственники. Он плохо знал теорию вероятностей, но понимал, что делать ставку на 1 против миллиона – глупо. Подводя итог можно было сказать, что генетика и медицина за вторую альтернативу – «я сын некого неизвестного чернокожего».

Свидетельство очевидца

Сведения о знакомствах матери добыть было трудней всего. Единственным человеком, от которого можно было бы что-то узнать, была уже упомянутая тетя Наташа. На учиненном ей допросе с пристрастием, а коньяк, как известно, развязывает язык даже прирожденным молчунам, старушка, после двух рюмок стала разговорчивой.

– Ты, вот, мне скажи честно, были ли у моей матери, э… знакомые мужчины, – после предварительных замечаний о погоде, малых пенсиях и популярных телесериалах, наконец, спросил Ион.

– Были, конечно. Сам понимаешь, она – женщина видная, а твой отец, прости меня, по сравнению с ней просто сморчок.

– Ну а были среди них люди с этой, ну, как бы тебе сказать, необычной внешностью, сильно нерусские?

– А я откуда знаю, что я у них паспорта, что ли проверяла?

– Припомни, тетя Наташа.

– Вроде дружила она с одним студентом из Университета Дружбы Народов, но недолго.

– С негром?

– Я его не видела, но говорили, что мулат. Она еще его звала «мой шоколадненький».

– А это было перед моим рожденьем?

– Не помню.

– А ты припомни.

– Не могу больше ничего припомнить – старая я. Отстань.

Но и того, что Ион услышал, было достаточно. Итак, его мать общалась с другими мужчинами, кроме Ивана Клавдиевича, официального мужа, и среди них был один темнокожий иностранец. «Свидетельство тети Наташи, намного увеличивает шансы, что «я сын некого неизвестного чернокожего», – резюмировал молодой искатель истины.

Окончательный вывод

«Итак, не один, а все факты говорят за то, что я вовсе не отпрыск фамилии Проскуряковых, а „сын некого неизвестного чернокожего“, это полное совпадение решает дело», – сказал себе Ион. В своем выводе молодой человек уже не сомневался нисколько. Ему стало легко и весело. Ему больше не грозит мрачная тень эпилепсии, а главное, можно теперь позвонить Сонечке и рассеять ее глупые опасения. Он с наслаждением представил, как хватает в охапку грубым движением ее пышные каштановые волосы и запрокидывает голову девушки назад, прильнув к ее губам. Как ее все-таки ему ужасно не хватает.

Он позвонил, немного волнуясь. К его удивлению девушка без энтузиазма отнеслась к предложению увидится, Иону потребовалось немало красноречия, чтобы ее уговорить. При встрече она сразу же показалась ему какой-то не такой, как обычно, незнакомой, чужой. Но, все же, Ион, уверенный в своей правоте и с видом и задором молодого ученого делающего сенсационный доклад перед академической аудиторией, изложил ей все свои пять доказательств. Девушка слушала молча с холодным видом, словно учительница, принимающая у доски ответ нерадивого ученика. Когда она заговорила, то снова показалась Иону чужой и незнакомой.

– Все это, прости, ваша мужицкая, кобелиная логика.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, хорошо, разберемся по порядку. Возьмем твое, так называемое, «историческое доказательство». На свою собственную мать наговариваешь, в б… ее записал! Ну и сынок! А на каком основании? С чьих-то слов: «У нас все в роду были любвиобильные…». А «непосредственное свидетельство» – просто детский лепет: какая-то бабка слышала, что у твоей матери был знакомый негр – и все! Да у двух моих подруг были знакомые негры. Если так рассуждать, то половина деток в Москве должны быть смугленькими. А твое «физическое доказательство» – это просто рассуждение дошкольника. «У меня не тот торс, что у моего отца – значит я не его сын». Так бы почти все были «не детьми своих родителей». Моя мать, например, натуральная блондинка – а я шатенкой получилась.

Рассмотрим теперь твое «психическое доказательство». У тебя, видите ли, нет общих с отцом черт характера, общих увлечений. Скажи, а у многих детей есть эти общие черты? Значит, опять «чебурашку за уши притягиваешь». Кстати, ты вообще, своего папана не знал, и обо всем судишь с чужих слов. Возьмем, к примеру, меня. У меня с матерью только одно общее и есть – любим драгоценные камни. Любим смотреть, как они сверкают и переливаются, отражая свет своими гранями. Я могу долго смотреть на них и мечтать, пусть даже они не мои. А больше нет ничего у меня с матерью общего. Да и с отцом тоже общего мало.