Текст книги "Под полной луной"

Деревня

1

– Товарищи студенты, сбавьте обороты, – Игорь пытался угомонить ребят. Сопровождал слова жестами.

Со стороны он походил на заправского дирижера, в то время как его нестройный «хор» галдел и заливался.

Каждый из присутствующих желал получить ответы на свои вопросы. Поначалу над аудиторией раскачивался беспорядочный лес рук, затем по рядам прокатился гул, набрав недюжинную силу, а в итоге все перешло в выкрики и разговоры в полный голос.

– Игорь Степанович… Игорь Степанович… Сколько одежды с собой брать?.. Где мы будем ночевать?.. Кто привезет еду, если транспорт сломается?.. Почему я не могу поехать с вами?.. – переполненные вопросами студенты изливались, не в силах остановиться. Одни вставали с мест, привлекая к себе внимание, другие свистели, размахивали руками. В выкриках сквозил мат.

Игорь не оставлял попыток восстановить контроль над ребятами, но возбужденная группа не поддавалась на манипуляции. Он сам их распустил, прослыв на факультете самым добрым преподавателем. Другой на его месте сломал бы указку о край стола, и дело с концом.

«Может, так и поступить?», – подумал Игорь, но быстро отмел нелепую мысль. Это не его метод.

– Тише, прошу вас, – глубоко вздохнув, преподаватель вновь обратился к порядку. Подался вперед. Едва не упал, запнувшись об угол кафедры.

По рядам прокатились короткие смешки, мгновенно потонув в общем неуемном галдеже.

Последний курс. Этих ребят слышно из коридора, а порой и из соседнего корпуса. И ведь о преддипломной практике доводили до сведения еще в начале семестра (правда ее организация претерпела изменения, но сути это не меняло), а, как оказалось, половина присутствующих о ней чуть ли не впервые слышит. Ох уж эта молодежь. Им лишь бы развлекаться да хвастаться обновками – до учебы совершенно нет дела.

В воздух полетели скомканные бумажки, вслед за ними с задних рядов спикировали самолетики, полностью превратив лекцию в балаган.

– Да отпустите уже нас домой! – Дима Краснов пытался докричаться до лектора.

– Успокойтесь, пожалуйста. С минуты на минуту придет Альберт Рафаилович – тогда всем попадет…

Игорь ощущал, как садится голос.

В горле запершило.

Он подошел к преподавательскому столу, где всегда держал бутылку питьевой воды. Смочил горло. Набрал в легкие воздух, и хотел было продолжить свои безуспешные попытки укрощения студентов, как отворилась дверь, скрипнув давно несмазанными петлями, и на пороге возник высокий сухопарый мужчина с копной седых волос и острым орлиным взглядом.

Один его шаг в аудиторию, и наступила тишина. Все случилось настолько быстро, что еще некоторое время по воздуху разливалось эхо гомонящих студентов, а по большим витражным окнам прогуливалась мелкая дрожь.

Ребята вскочили по стойке «смирно» без единого постороннего звука. И лишь когда вошедший мужчина махнул рукой и четким поставленным голосом произнес: «садитесь», студенты облегченно выдохнули и опустили «пятые точки» на скамьи.

Декана они боялись, как огня. Неважно, какой курс. Конечно, изредка встречались смельчаки, пытавшиеся бросить вызов системе и беспрекословному авторитету на кафедре «Геология и открытые разработки» в лице Штелль Альберта Рафаиловича, но эти восстания зарубались на корню. Декан был человеком старой закалки, и к учебе относился трепетно и с любовью, как отец, выдающий замуж единственную дочь.

Его опасались даже преподаватели, хотя Штелль никогда не позволял себе вольностей в отношении подчиненных. Чего уж там таить, Игорь холодел и покрывался мурашками всякий раз, когда пронзительный до глубины души взгляд декана впивался (да-да, именно впивался) в него по поводу и без. И ничего не мог с собой поделать. Должно быть, именно так себя чувствует кролик пред удавом. Прикажи Штелль прыгнуть с крыши, он, скорее всего, исполнил бы команду не раздумывая…

– Игорь Степанович, продолжайте лекцию, – мягким тоном проговорил декан.

– Я уже закончил, Альберт Рафаилович, – краснея и запинаясь, отозвался преподаватель. – Мы с ребятами перешли к обсуждению практики.

Скрипнув половицами, Штелль сделал несколько шагов в направлении студентов. Он двигался грациозно и уверенно, невзирая на возраст и больную спину. Задержал взгляд на скомканных листах бумаги, валявшихся под ногами, на самолетиках, один из которых застрял в шторах, а другой уткнулся в ножку преподавательского стола. Мимолетом пробежался по взволнованным лицам ребят, до которых только сейчас дошло, что за учиненный бардак может влететь. И влететь основательно.

Альберт Рафаилович остановился, взглянул на преподавателя:

– Тогда продолжайте обсуждать практику, – сказал он, и все облегченно выдохнули.

Из аудитории полился осторожный шепот, шмыганье носом и прочая мелкая возня.

– Хорошо, – кивнул Игорь, – мы как раз перешли к вопросам. – Поправив пиджак, он обратился к студентам. – Ребята, кто хотел спросить или высказаться – я вас слушаю. Только по очереди.

Девушка с первого ряда подняла руку и, получив разрешение, поднялась с места:

– Игорь Степанович, почему одни поедут на практику от университета, а другим предстоит трудоустраиваться самостоятельно?

Студенты одобрительно загудели, проявив сопричастность. Те из них, кто заботился о своей дальнейшей судьбе, искренне переживали насчет преддипломного трудоустройства и о возможности получения практических знаний. Но были и те, кто с радостью бы увильнул от практики, заплатив некую сумму за печати в итоговом отчете. А им предстояло месяц жить в полевых условиях: без пуховых перин, без оснащенного по изысканным потребностям санузла и прочих повседневных предметов обихода.

Для таких избалованных студентов, как Дмитрий Краснов, с горем пополам переходящих с курса на курс, данная поездка приравнивалась к каторге, на которой предстояло вкалывать не покладая рук. И это их сильно беспокоило.

– Сонечка, это незапланированное мероприятие… – начал Игорь, но его перебил декан.

– Барышня, если вы считаете, что поехать на практику от университета будет достаточно, чтобы ее пройти – вы заблуждаетесь, – он встал за кафедру, подмигнул преподавателю, тем самым извиняясь, что прервал на полуслове, и продолжил. – Или, может, вам кажется, что вы будете меньше заниматься делом, а только «бить баклуши» да жарить печенку на костре? И в этом я вас разочарую. Еще неизвестно, кому придется сложнее: тем, кто устроится самостоятельно, или тем, кто едет от учебного заведения. К тому же, довожу до вашего сведения, я, как декан факультета геологии, обязан присутствовать при изучении таких уникальных, нехарактерных для средней полосы России движений земной коры.

– Вы едете с нами? – у Краснова чуть волосы дыбом не встали. Весь май накрылся медным тазом. Мало того, что предстоит месяц жить в лесу, как скауту недоделанному, так еще и этот старый хрен увязался следом. С ним точно придется горбатиться до седьмого пота, а потом еще выслушивать маразматические лекции про «его времена» и соглашаться с идиотскими репликами о том, как нам, черт возьми, повезло учиться на его факультете и получать самые современные и передовые знания в выбранном (когда-то по глупости) предмете.

– Да, я еду с вами.

По залу прокатился шепот и недовольный гул. Новость удивила студентов, хотя, стоило бы догадаться, что без декана в поездке не обойтись.

– Тише, тише, – Игорь двинулся вперед, успокаивая ребят. На этот раз они покорно подчинились, не успев набрать обороты.

– Факультет не в состоянии организовать поездку для каждого… по ряду причин, которые должны быть вам понятны, – сказал Штелль, выдержав небольшую паузу. – В виду чего деканат в случайном порядке отобрал десять человек для этого непростого, но увлекательного задания. Да что я вам рассказываю! Вы и так прекрасно осведомлены насчет этой «лотереи». Не будем лишний раз отвлекаться на пустую болтовню.

– А можно ли отказаться от предоставленной чести? – с места выкрикнул Краснов.

Игорь занервничал. Мало того, что Дима ведет себя по-хамски, и это может закончиться неприятностями, так еще и готов вступить в открытый спор, лишь бы показать себя во всей красе. Он похож на прагматика, до усрачки убежденного, что раз не можешь ухватить призрака, то и он не сможет причинить тебе вред. Однако не стоить забывать, что и у огня нет определенной твердой формы, за которую можно подержать. Но этот факт не отменяет всех его разрушительных свойств.

Игорь шикнул на Краснова из-за спины декана и погрозил кулаком.

Парень ссутулился и поник. Однако сказанного не воротишь. Альберт Рафаилович сошел с кафедры, буравя юношу ледяным взглядом:

– Я бы вам не советовал так поступать. Примите к сведению этот дружеский совет.

Дима побледнел, что с ним случалось крайне редко. Это и не удивительно, декан одним своим видом способен ввергнуть человека в ступор. Не прибегая к угрозам и не повышая тон. Стоило лишь взглянуть на Краснова, как становилось ясно, что вопрос исчерпан, а очередная попытка бунта с треском провалилась. Юноша отвел взгляд, насупил брови, но больше не изрек ни слова.

– К поездке прошу отнестись с полной серьезностью, – продолжил Альберт Рафаилович. – Добытые на месте сведения могут быть крайне важны как для нашего университета, так и для науки в целом.

Стройная темноволосая девушка со второго ряда подняла руку:

– Альберт Рафаилович, нам сказали, что мы едем в Волгоградскую область. Но куда именно? И что такого удивительного могло произойти в земной коре, что университет отступил от стандартной методики проведения практики?

– Как вас зовут, барышня?

– Екатерина Савицкая.

– Катенька, – улыбнулся декан, – вы, похоже, не смотрите новости, раз не знаете, что происходит на вашей родине-матушке?!

– Не каждый день удается найти время на телевизор, – согласилась девушка.

– Так я вам расскажу. Три недели назад, в пятидесяти километрах от Волгограда, в Октябрьском районе произошло землетрясение, достигнув отметки в шесть баллов. Магнитуду зафиксировали наземные станции противовоздушных сил Волгограда и Москвы. Толчки более не повторялись, однако последние снимки со спутника показали, что на месте (слава Богу, ненаселенном) образовался разлом земной коры, который нам и выпала честь исследовать. По предположениям коллег, поднявшиеся на поверхность породы могут датироваться Силурийским периодом, а он, стоит заметить, относится к отрезку времени, при котором появились первые позвоночные существа.

Штелль замолчал, дожидаясь, пока студенты переварят информацию. Но Игорь, отлично зная своих подопечных, смекнул, что образовавшуюся паузу необходимо заполнить, иначе ребята снова начнут галдеть. Он сделал еще глоток воды, прокашлялся и подхватил речь декана:

– Из всего вышесказанного следует, что на наши плечи возлагаются две основные задачи: во-первых, определить причину подземных толчков, а во-вторых, идентифицировать и изучить поднявшуюся на поверхность породу. Для каждого из вас это блестящая возможность проявить себя в настоящем исследовании, закрепить полученные за время обучения знания, набраться опыта, – еще раз прокашлявшись, продолжил. – По вопросам пищи и проживания мы с вами уже неоднократно беседовали. Списки с необходимыми в поездке принадлежностями у каждого на руках. А от себя добавлю, что я взволнован не меньше вашего. Не каждый день выпадает шанс участвовать в подобном исследовании, и нам стоит благодарить судьбу за предоставленную возможность. А также Альберта Рафаиловича, с чьей помощью наш университет выбил разрешение на изучение зоны, где произошло землетрясение.

– Помимо меня и Баранова Игоря Степановича в поездке примут участие еще несколько человек. В основном – профессора из университета нефти и газа и «РУДН», – добавил Штелль. – Поэтому, попрошу каждого из вас, – при этом он стрельнул взглядом в сторону Краснова, делая акцент именно на нем, – вести себя подобающим образом, и не упасть лицом в грязь перед нашими уважаемыми коллегами.

Дима встретился глазами с деканом и едва заметно кивнул.

– А если кому-то потребуется медицинская помощь? – спросила Савицкая.

– С нами поедет наш фельдшер – Зоя Марковна. На случай же серьезных травм и прочих непредвиденных ситуаций в расположении лагеря будет находиться грузовой автомобиль, в течение получаса способный доставить пострадавшего до ближайшего населенного пункта, – декан обвел взглядом аудиторию. – Вы же взрослые люди, а ведете себя, словно школьники. Мы едем в соседнюю область, а не на край света. У нас будет транспорт, телефоны и прочее… в общем, полный пакет для связи с большим миром. И это мне нужно беспокоиться, чтобы удержать ситуацию под контролем. Поэтому расслабьтесь и дышите ровно. Билеты на поезд забронированы, в понедельник в 10:00 встречаемся на Казанском вокзале.

– При себе обязательно иметь паспорт, – добавил Игорь, – иначе вас не пустят на поезд. Краснов, к тебе это в первую очередь относится.

– Игорь Степанович, а что сразу я? Я все понял.

– Я надеюсь, Дима. Надеюсь…

– И перед уходом приберите за собой, – Штелль обвел рукой аудиторию и направился к выходу.

– Да, конечно, Альберт Рафаилович, мы все сделаем, – виноватым тоном произнес Баранов, при этом еще раз погрозил ребятам. Его щеки зардели: в очередной раз он опозорился, проявив мягкотелость по отношению к студентам. Они из него веревки вьют на потеху окружающим. Из этого и вытекает затворничество и тяга к бутылке по вечерам.

– До встречи в понедельник, – на прощание бросил декан и вышел за дверь.

В этот же момент студенты обрели дар речи, но их беседы протекали вполголоса из опасений, что Штелль еще недостаточно далеко отошел. Игорь поднял самолетик, уткнувшийся в преподавательский стол, и запустил его в воздух:

– Так, ребята, убираем за собой, и более не смею вас задерживать.

– Давно бы так, – пробурчал Краснов, смахнув письменные принадлежности в папку.

2

«Даже удивительно, что все прошло без происшествий», – размышлял про себя Баранов, прихлебывая чай.

К условленному месту ребята, а следом и Зоя Марковна прибыли без опозданий. Не выспавшиеся, они обступили лектора, ожидая дальнейших указаний.

Профессора добирались до Волгограда на арендованном микроавтобусе, и Штелль, после долгих уговоров со стороны столичных светил науки, решил присоединиться к ним. Накануне вечером он позвонил Баранову и распорядился садиться на поезд без него.

Ребята встретили эту новость бурными овациями, и шире всех улыбался Краснов, потягивая пиво за спиной преподавателя. А позже, расположившись в вагоне, делал это открыто.

По вагону разносился смех. Ребята перекидывались в «подкидного», травили анекдоты и беспрестанно сновали по проходу, салютуя друг другу колкими фразами. На их лицах читалось счастье. Выпорхнув из родительских гнезд, оставив в городе проблемы и переживания, они вдыхали запах свободы и предвкушали удивительное приключение. Даже Краснов, казалось, смирился. Он улыбался, фотографировался с друзьями, корча смешные рожицы на камеру. И даже сходил в вагон-ресторан за фруктами для Савицкой.

Игорь смотрел на ребят, веря, что они справятся с поставленными задачами и вернутся домой с огромным багажом знаний. В ближайшие три недели им всем предстоит тяжелый умственный и физический труд, результаты которого напрямую повлияют на предстоящую дипломную работу. Так пусть хоть в дороге немного подурачатся, позабыв об учебе.

– Игорь Степанович, пойдемте с нами, – Женя Остроухов потряс колодой карт, а затем принялся тщательно ее перемешивать.

– Развлекайтесь, ребята, – ответил Баранов, – а я на природу полюбуюсь.

Он не хотел смущать молодежь своим присутствием за одним столом. Какие бы доверительные отношения у них ни были, невидимая грань, разделяющая учителя и ученика, препятствовала свободному общению даже в неформальной обстановке.

За окном мелькали привычные пейзажи Подмосковья. На смену огромному мегаполису пришли сосновые боры, утыканные дорогими особняками с высоченными заборами.

Поезд монотонно постукивал на стыках рельсов и плавно раскачивался из стороны в сторону. Скорость его возросла, как только жилые зоны остались позади. Баранова разморило. Он клевал носом над стаканом недопитого чая. Голоса студентов слились в одно целое. Иногда на общем фоне проскальзывал громкий смех или радостные вскрики, когда заканчивалась партия и становилось известно имя очередного «дурака». В эти моменты лектор вздрагивал, вырываясь из дремы, но мелькающий зеленый фон за окном расслаблял, с каждым мгновением унося его все дальше в страну сновидений.

– Ты, Дим, че думаешь? – поинтересовался Женя.

– Думаю, что «погоны» тебе светят в скором будущем, – улыбался Краснов, всем своим видом показывая, что карта ему пришла крупная.

– Да я не об этом. Я про поездку.

– А-а. Стараюсь о ней не думать, – ответил Дима, – мы только с поезда слезем, как Фриц нас по шеренгам построит и работой завалит. Еще и над душой будет стоять со своими нравоучениями.

Ребята дружно засмеялись. В это время Краснов прикончил бутылку и достал следующую. Предложил друзьям. Те отрицательно покачали головами, и на некоторое время наступила тишина.

Прозвище «Фриц» использовалось студентами с незапамятных времен, и сейчас уже никто не вспомнит, кто применил его к Альберту Рафаиловичу впервые. Узнай ребята, что оно прилипло еще при рождении декана, ни грана бы не удивились. Прозвище подходило ему как нельзя лучше. Штелль обладал суровым характером, отчислял хоть с первого курса, хоть с последнего, не разделяя платников и бюджетников. За это его боялись. Но и уважали. Из скольких маменькиных сынков он воспитал специалистов и людей с большой буквы – не счесть.

– Ты напиться решил? – спросила Катя, сбросив последние карты в отбой.

– Я решил последний разок расслабиться, – парировал Дима, оставшись в игре наедине с Остроуховым.

– Я тебя выносить под ручки из вагона не буду. Да и Игоря Степановича можешь подставить, если Штелль учует запах.

– Успокойся, че ты жути нагоняешь?! Эта предпоследняя. Пока доедем, все выветрится. А Штелль пусть в задницу вообще идет, я дышать в трубочку не собираюсь, так что доказать он ничего не сможет, – Дима переключился на игру, покрыв карты Жени. Не дожидаясь, пока прозвучит фраза «бито», зашвырнул их в отдельную стопку. – А вот тебе два короля.

Остроухов призадумался, пытаясь вспомнить, какие карты остались на руках у друга.

– И вообще, я не понимаю, зачем взяли меня? – продолжал Краснов. – Я уже сам о практике договорился с одним знакомым. Недельку поработал бы, чтоб вникнуть в суть процесса, а потом занимался бы дипломом.

– Ты его хоть начал? – поинтересовался Женя. При этом почесал затылок, картинно вздохнул и положил на королей два мелких козыря.

– Успеется… ха, – сверху полетела еще одна карта, – хотел на «погоны» оставить, да ладно.

– Пойдемте, покурим? – в проходе появился Макс с сигаретой в зубах.

– Сейчас, Рыжий, доиграем партию, – ответил Краснов, затем переключился на Женю, – рожай быстрее, че завис.

– Не торопи, – парень напрягал мозг, не желая проигрывать третий раз кряду. Везло лишь Кате, она ни разу не осталась и избавлялась от карт одной из первых.

– Да мы приедем быстрее, чем ты разродишься, – подгонял Дима, делая глоток за глотком, – не на корову же играем.

– Ну, туз, – Остроухов с неохотой побил шестерку, понимая, что проиграл, но иного выхода не оставалось.

– Вот тебе козырный туз. Взял?!

Женя молча сгреб колоду в кучу, пододвинул к себе. Исход был ясен, оставались лишь формальности.

– И две десятки с козырем, – Дима сбросил последние карты и радостно захлопал в ладоши. – Меси колоду, я скоро приду. – Схватив бутылку, он поднялся с места и двинулся вслед за Максом и еще тремя ребятами.

Остальные остались на местах.

– Дай глотнуть, – уже издалека донесся голос Рыжего, а через несколько мгновений хлопнула дверь тамбура.

– Думаете, он справится? – Катя обеспокоенно посмотрела на сидевших напротив Женю и Филиппа.

– А куда он денется? – усмехнулся Филипп, убирая колоду в сторону. – В случае чего Игорь Степанович поможет.

– Что ты так за него переживаешь? – Женя откинулся на спинку сиденья. – Влюбилась что ли?

– Нет, просто боюсь, что он наделает глупостей. Как всегда. За остальных я спокойна. Даже Максим понимает всю ответственность поездки, и не станет выкидывать фокусы. А Диме все шуточки…

– Все будет хорошо, – заверил подругу Филипп, – это всего лишь практика. Не мы первые, не мы последние.

– Я знаю, но у меня плохие предчувствия с тех самых пор, как мы сели в поезд.

– По поводу Димы? – уточнил Женя.

– Не могу сказать. Наверное. Он первый, кто приходит на ум.

Никто и не догадывался, чем обернется поездка. Нарастающую тревогу Катя списала на повседневные хлопоты. На столкновение противоположностей. Краснов опасался декана, однако предыдущие стычки были кратковременны, и никому из них не удавалось по-настоящему запалить снаряды. Чем обернется данная ситуация, Савицкая не знала, и с каждым ударом колес накручивала себя все сильнее.

– Я присмотрю за ним, – Игорь проснулся минутой ранее, и краем уха уловил последнюю часть разговора.

Откашлявшись и хлебнув холодного чая, он повернулся к ребятам. Остроухов сидел в телефоне, перебирая пальцами по экрану, видимо, набирал сообщение. Филипп Зернов отрешенно смотрел в одну точку, как любил говаривать Штелль: «выпал из прострации». А на лице Савицкой застыла тень беспокойства, отразив юную особу умудренной жизнью взрослой женщиной. Не мог один Краснов послужить столь сильным переменам ее настроения. Катя словно предчувствовала нечто ужасное, что должно произойти в скором времени. Но не могла отчетливо истолковать свои ощущения, отчего взваливала внутреннюю дисгармонию на единственный поддающийся объяснению вариант.

– Да, – помолчав с минуту, сказала Савицкая, – вас он послушает. Наверно, вы единственный, кто может на него повлиять.

Баранов едва заметно улыбнулся. В какой-то момент ему самому стало не по себе. На душе заскребли кошки, долгое время сидевшие в покрытой сумраком темнице подсознания. И вот теперь настало их время! Размеренная жизнь преподавателя, расписанная на годы вперед, сменила маршрут, скрипнув заржавевшими створками неизвестности.

Игорь подался чуть вперед:

– Ну, что вы скисли? Вас ждет приключение. Всех нас ждет, – поправился он. – Только представьте, что наутро окунетесь в мир, которому больше четырехсот миллионов лет. Вот истинная машина времени – воспоминания, запечатленные природой.

– Как, по-вашему, из-за чего произошло землетрясение? – Катя понизила голос едва ли не до шепота. – Тем более, такой силы?

– Сложно сказать, – пожал плечами Баранов, – может, смещение тектонических плит или подземные воды…

– Подземные воды? – переспросил Женя, не отрываясь от телефона. – Вы хотите сказать, что потоки воды подмыли полые участки почвы, и случился обвал?

– Ты исключаешь такую вероятность?

– Просто не могу представить, какое расстояние должны охватывать полости, чтобы вызвать столь сильные толчки.

– О, они могут быть огромны, в этом нет ничего удивительного.

– В чем же тогда уникальность события, раз в нем нет ничего удивительного? – не понял Филипп.

– Уникальность в месте, где оно произошло, а не в самом событии, – ответил Баранов. – Аппаратура, способная отслеживать сейсмическую активность, нам за ненадобностью – пустая трата государственного бюджета – поэтому мы не располагаем точными данными. Никто не ожидал подобного под Волгоградом.

– Блин, связи нет, – Остроухов потушил экран и бросил телефон на столешницу, – а как мы будем там без электричества? Телефоны же разрядятся за пару дней.

– Тебя только телефон и заботит, – усмехнулась Катя.

– Не только. Еще меня заботит вопрос: где мы будем мыться?

– Будешь принимать солнечные ванны, – девушка прыснула в ладошку, следом хохотнул Филипп.

– Ага, посмотрю я на тебя завтра утром. Первая начнешь стонать, что нет ни зеркала в полный рост, ни душевой кабинки.

– Так, успокойтесь, – отрезал Баранов. – Во-первых, без электричества не останемся. В лагере будут дизельные генераторы. Все необходимое оборудование доставят из университета. Скорее всего, оно уже на месте, машину загружали вчера вечером. А мыться будем в общественных банях в поселке Панарино. Там минут тридцать дороги. Насчет графика поинтересуетесь у Альберта Рафаиловича, я особо не вдавался в детали.

– Это уже другой разговор, – потер ладони Женя, – чистый и на связи я работник куда более эффективный.

Ребята заулыбались, позабыв о дурных мыслях. Игорь вернулся к созерцанию пейзажа за окном.

Но в этот момент хлопнула дверь тамбура, и по вагону прокатился громкий заливной смех.

– Краснуха, ты дебил, – проговорил Макс, хватаясь за живот. Он раскраснелся, и на его лице еще отчетливее проступили веснушки. По щекам текли слезы, но Макс не мог прекратить смеяться.

– Что вы там натворили? – Игорь оторвался от окна.

– Ничего, Игорь Степанович, – ответил Дима, садясь на свое место. Остальные двинулись дальше, рассевшись в следующем пролете. Смех постепенно перешел в нервные хихиканья, а затем и вовсе стих.

– Краснов! Ты у меня брось эти шутки, – тон преподавателя стал строгим, но парень лишь качал головой, не думая сознаваться.

– Игорь Степанович, – из-за стенки показалась веснушчатая голова, – ничего особенного он не сделал. Честно. Всего лишь…

– Рыжий, завали, – рыкнул Краснов и стукнул кулаком в перегородку между сиденьями.

– … громко пукнул, когда мимо проводница проходила…

Смех накатил с новой силой. К ребятам присоединилась Катя, а следом и Баранов. Дима отвернулся, поджав губы, но не выдержал и засмеялся вместе со всеми. А из-за стенки донесся приглушенный голос Артема:

– Пукнул? Скорее – серанул…

3

Краснов проснулся от громкого тарахтения. Со сна почудилось, что на него мчится трактор, вспахивая огромными фрезами сухую рыхлую землю. Страх ворвался в сознание. Размахивая руками и откидывая бесформенное тряпье, которым оказался покрыт, Дима вскочил и едва не повалил мягкую стену…

Палатка, черт бы ее подрал. Он облегченно выдохнул, вспомнив, где находится. Уселся на матрас, потирая заспанное лицо, и только после заметил две пары взволнованных глаз.

– Ты, что, мать твою, палатку повалить удумал? – хриплый голос Жени заставил Краснова смутиться еще сильнее.

– Сам потом ее ставить будешь, – добавил Филипп.

Ситуация вышла глупая. Что, в самом деле, на него нашло?

Дима улыбнулся, хватаясь за сигареты:

– Мужики, извините. Тарахтелка эта сучья, – подумал и добавил, – не знаю, короче.

Он надел джинсы и потянулся к выходу. Солнце уже пекло, хотя только поднималось над верхушками деревьев. На небе ни облачка. Легкий ветерок взъерошил волосы, обласкал прохладой, оставшейся с ночи. Но скоро и он нагреется.

Ужасно хотелось пить. Дима убрал сигарету обратно в пачку и двинулся к раскладным столам, возле которых понемногу собирались его друзья и преподаватели. Оттуда и доносился жуткий раскат генератора. Штелль что-то усердно объяснял Игорю Степановичу, водя карандашом над картой. Слов Дима не разобрал, но о сути разговора догадался. Декан раздавал указания, и в скором времени им предстоит отправиться к разлому.

Неподалеку от них Зоя Марковна готовила завтрак на походной газовой плите. Было странно видеть ее в роли повара; глаза так и выискивали градусник в руке да белый халат с двумя капельками – значками донора. Пока закипала вода в казане, женщина суетливо металась между нарезкой овощей и вскрытием банок с консервами.

А сразу за импровизированной кухней вырастал лес, в тени которого, спасаясь от палящих лучей солнца, черной бесформенной массой прорисовывались очертания «Урала». Именно на нем ребята добирались до места.

С поезда их встретил декан с коллегами. Все как на подбор: сухонькие, старенькие, в круглых очках. Собирательный образ зубрилы со стажем, как охарактеризовал их Дима. Зато умные до жути. Пока они следовали с перрона до автостоянки, Краснов проклял каждого, причастного к этой поездке. Слушая профессоров, он ощущал себя чужестранцем, из всего сказанного разбирая лишь союзы, наречия и имена. От остального излияния из уст светил науки разболелась голова, и весь оставшийся путь, сидя на жестком сиденье «Урала», Дима не обмолвился и словом.

Ехали довольно долго (или так показалось). В машине стояла духота, отчего каждая минута растягивалась на вечность. Железная будка раскалилась на солнцепеке, превратившись в доменную печь. Пот стекал ручьями; насквозь промокший носовой платок можно было выжимать. Запахи тел смешивались с мазутом и соляркой, образуя гремучую смесь. Поначалу ребята поддерживали беседы, но как только «Урал» съехал с асфальта и заскрежетал рессорами на лесной дороге, наступила тишина. Все жутко устали и старались сохранить оставшиеся силы.

– Долго еще? – стонал Женя. Каждые две минуты он прикладывался к воде, отчего потел еще сильнее.

Игорь лишь разводил руками. Да и чего, собственно, его спрашивать? Баранов находился в одной упряжке со всеми. Он ни разу не бывал в этих краях, и имел лишь поверхностное представление о маршруте.

Добравшись до кухни, Дима приветственно кивнул Зое Марковне, вытащил из переносного холодильника бутылку минералки. Приложился к горлышку. Ледяная вода оказалась выше всяких похвал: газированная, чуть солоноватая – у Краснова свело зубы после нескольких глотков.

– Не пей помногу, – не отрываясь от шинковки лука, произнесла Зоя Марковна, – горло заболит.

Оторвавшись от бутылки, Краснов мечтательно улыбнулся:

– Работать, зато, не буду. На больничный пойду.

– Тебе лишь бы не работать, – покачала головой женщина, – иди, друзей своих буди, завтрак скоро.

– Как скажете, – Дима отдал «честь» и изобразил строевой шаг.

– Будешь придуриваться, и эта походка станет для тебя повседневной, – усмехнулась ему вслед Зоя Марковна.

Будить никого не пришлось. После представления, устроенного Красновым, о дальнейшем сне ребята и не думали. Они стояли возле палатки, что-то тихонько обсуждая.

– Жрать идете? – с ходу спросил Дима, поднося зажигалку к сигарете.

– Мы думали, нам в палатку принесут, – съязвил Женя.

– Пойду Фрицу скажу, чтоб обслужил вас. А вы пока идите, устраивайтесь поудобнее.

Он хотел добавить еще пару колких фраз, но вдруг раздался окрик Баранова:

– Краснов.

– Да, Игорь Степанович? – отозвался Дима.

– Иди сюда.

Махнув друзьям рукой, парень направился к преподавателю. У Баранова был серьезный вид, и с ходу определить, в каком он настроении и на какую тему хочет поговорить, не представлялось возможным. Заметив Савицкую, возвращавшуюся с утреннего туалета, Баранов окликнул и ее. Девушка прибрала по карманам женское барахло и зашагала в его сторону.