Текст книги "Под полной луной"

– Ты, сынок, не выдумывай. Вон, у молодежи слюнки текут, до земли свисают. А барышня то, как спичка. Совсем не кормите ее, поди?

Девушка прыснула в ладошку. Старушка ей понравилась, как бы странно это не звучало. От нее веяло добротой и простодушием.

А с ее словами оставалось лишь согласиться. Старухе не объяснишь про современные стандарты красоты и моду, про целенаправленные диеты и борьбу с лишним весом. Катя не страдала худобой, и в положенных местах «мясо» у нее присутствовало, но вступать в полемику по этому поводу она желанием не горела. Да и остальные промолчали.

– То-то же, – не встретив больше возражений, бабушка со скрипом распахнула калитку, приглашая гостей в дом.

– Если только мы не сильно вас обременим, – Баранов задержался на пороге, все еще не решаясь пройти.

– Заходь уже, не томи бабку на жаре, – кивнула баба Варя в сторону дверей, – а то удар хватит ненароком. Вон погода нынче какая…

Игорь сделал первый шаг. А дальше ноги сами понесли его к избе.

Довольные Дима с Катей вышагивали следом, чуть не припевая от предвкушения деревенской трапезы. Старуха шла впереди и улыбалась, слушая их разговор, а по ее щекам катились слезы. То были слезы радости, но их никто не заметил…

7

Ребята уплетали картофель, сваренный в «мундире». Изредка обменивались короткими фразами и улыбались.

Над общей посудиной вздымался пар, искажая дымкой лица сидящих с противоположной стороны стола. Маринованные грузди, принесенные старушкой из погреба, ушли влёт, но от добавки гости тактично отказались.

Сама баба Варя сидела на шатком табурете у окна, с улыбкой наблюдая, как гости набивают животы.

– А маслице у вас, я смотрю, тоже домашнее? – заметил Игорь, очищая очередной картофель.

– Домашнее, Игорек… домашнее, – ответила старушка.

– Корову держите?

– Да куда уж мне, – баба Варя горько вздохнула, – старая я стала, с огородом еле справляюсь. А за коровами, знаешь, какой уход нужен? Я молоко у соседа меняю на яблоки и картошку. У него земля поганая, ничего не растет. А у меня две яблони и три сотки земли.

– Земля поганая? – переспросил Дима.

– Ага. Сколь ни сажал, ничего не всходит, окромя сорняков да борщевика. А в двух шагах от меня живет. Вот такая странность. – бабушка снова засуетилась, вскочила с табурета и направилась к кипящему котелку. – Вы кушайте, а я пока чаю заварю травяного.

– Что думаете? – поинтересовался Игорь у ребят, поглядывая, чтобы хозяйка не вернулась и не подслушала их разговор.

– Детей нашли, пообедали, пора и честь знать, – высказался Краснов.

– Да, ты прав, пора возвращаться, а то нас потеряют, – согласился Баранов. – До лагеря, правда, засветло не добраться. Ну, да бог с ним, что-нибудь придумаем.

Они сидели в светлой и по-хозяйски обустроенной кухне. В центре ее стоял древний, но довольно прочный стол. Скатерть заменяли сшитые куски плотной ткани. Саму же кухню от остальных помещений отделяла печь. «Русская печь», – догадался Дима.

Стены изошли трещинами, в углах паутина, но в остальном, изба была чистой и пригодной для житья.

– Есть фонарь на планшете, – вспомнил парень.

– А обычного, карманного фонаря ни у кого нет? – спросила Савицкая.

– Кто знал, что наш поход так затянется, – пожал плечами Баранов, макая картофель в топленое масло. – Мы должны были найти разлом, поставить сейсмограф и вернуться в лагерь.

– Я думал, мы отправились изучить его: взять почву на пробу или установить ее возраст? – не понял Краснов.

– Откуда в тебе столько энтузиазма? – ухмыльнулся преподаватель. – Мне казалось, что ты возьмешь с собой гамак вместо рюкзака, – он сделал небольшую паузу. – А если серьезно, то задач, озвученных тобой, никто не отменял. Но на сегодня перед нами стояла одна цель: отыскать то место и начать вести запись подземных колебаний. А теперь это откладывается на завтра.

– Я все же не понимаю, как мы в темноте найдем обратную дорогу? – Катя не могла теперь думать ни о чем ином. Солнце медленно опускалось к горизонту, тени удлинились, а они все еще сидели в гостях километрах в пятнадцати от лагеря.

– Так оставайтесь на ночь, – возле стола возникла баба Варя с заварником.

Савицкая поперхнулась, а ее взгляд невольно упал на руки. Они дрожали. От фантастического появления старушки, или от того, что это «появление» никак не удавалось объяснить? Здесь творилось что-то странное, но рассуждать об этом в присутствии хозяйки Катя не решилась. Баба Варя хлопотала вокруг них, как пчелка, и стоило проявить уважение к пожилой женщине. Однако в висках возникла неприятная пульсация, противная, щемящая, не желающая отступать.

– Мы не можем, – ответил за всех Баранов.

– Почему же? – не поняла старушка. Не секрет, что ей хотелось пообщаться с людьми из большого города, тем более, такими молодыми и красивыми. Кого она видит в деревне: алкашей да дряхлых стариков? Больше здесь никого нет. Разве что ребятишки Сафроновы. Но разрешала ли им полоумная мать ходить в гости к соседям или, хотя бы, разговаривать с ними на улице – вопрос.

– Мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством. Огромное спасибо за обед, но мы и так доставили вам неудобства.

– Да бросьте вы, какие неудобства, – баба Варя разлила по кружкам душистого чаю и отставила горячий котелок на центр стола, – о ком еще старухе заботиться? Одна я живу, а самое страшное – это остаться под старость в одиночестве. Скоро и смертушка за мной придет, а радости никакой… – она села на табурет и горько вздохнула.

– Скажете тоже, – усмехнулся Игорь, – до ста лет проживете.

– До ста, говоришь? А зачем? – удивилась старушка. – Мне 87, хочешь, чтобы я еще тринадцать лет мучилась?

– Я не это хотел…

– Да ладно, успокойся, Игорек. Шутит бабка, – она улыбнулась гнилыми отростками – всем, что осталось от зубов. – Мать стала ко мне во сне приходить. К себе зовет. Что, говорит, тебя там держит? Для чего живешь и страдаешь? Не осталось уж на белом свете никого из родни. Все здесь. И тебе место найдется, – бабушка сделала длинную паузу, а потом еле слышно добавила. – А я боюсь туда.

Ребята опустили головы, не зная, как вести себя и что говорить. Жалко было старушку, но у каждого своя жизнь и свое в ней назначение.

Игорь глубоко вздохнул и принял предложение.

– Вот и чудесно, – бабушка встрепенулась, смахнула слезу. – Вы пейте чай, чего пригорюнили. Вареньица домашнего сейчас принесу.

Старуха поднялась с места и направилась к погребу.

Лектор обвел ребят вопросительным взглядом. Катя едва заметно кивнула, а Дима неопределенно пожал плечами, дав понять, что ему без разницы, где ночевать, лишь бы не в лесу. Где-то в глубине души его еще донимали жуткие мысли о поселке Синицыно.

– Баб Варь, – окликнул старушку Баранов, получив одобрение от ребят, – а где нам расположиться?

– Дак можете в избе, – предложила она, – тесновато, правда. И жарко. А можете в хлеву. Там чисто и солома свежая. И крыша над головой. Протекала, правда, но Егоров, сосед, давеча починил, – старуха возвратилась обратно к столу. – Он же у меня солому для своей буренки держит, вот и приглядывает, чтобы сарай не развалился. Своего-то у него нет, а у меня пустует. Так и живем.

Она было снова двинулась к погребу, как с улицы раздался крик:

– Спиридонна…

– Шулепов, старый козел, приперся, – старуха всплеснула руками, – опять клянчить идет.

– У тебя, чего, гости что ли? – еще один крик донесся из-за ограды, а следом скрипнула калитка.

– Вот что ты будешь с ним делать, – негодовала баба Варя, а в следующее мгновение распахнулась дверь, и в проеме показался высушенный до костей старичок в потрепанном пиджаке и кирзовых сапогах.

– Вот те на, – при виде гостей он расплылся в улыбке, – молодежь. Аж глаз радуется. Ну, давайте знакомиться. Спиридонна, тащи чекушку…

8

Дима и Катя от настойки отказались, и лишь Баранов не решился обидеть заглянувшего старика и составил тому компанию. Баба Варя принесла еще банку маринованных груздей, выложила их на тарелку, затем подлила студентам чай и уселась на свое место у окна.

Настойка оказалась ядреной. Уже после третьей стопки Игорь ощутил головокружение и легкость в теле, а язык, напротив, стал неповоротливым и грузным. Сперва разговоры велись на отвлеченные темы, но постепенно Лев Борисович перешел к научным дебатам, по достоинству оценив важность миссии, раз ребята приехали из самой Москвы. Старик не мог поверить, что из недр земли поднялись камни, которым больше четырехсот миллионов лет.

– Это ж черт те знает, как давно было, – удивлялся он. Затем громко охал и наливал еще по «пятьдесят». – Само вылезло? От того, что бабахнуло?

– Да, – соглашался лектор, – а нас прислали изучить эту аномалию.

– Ано… малию? Что это?

– Чертовщину, – перефразировал Игорь, подобрав более понятное для старика выражение.

– Чертовщины тут полно, – разгоряченно махнул рукой Лев Борисович. – Это фрицы проклятые во всем виноваты. Они эту чертовщину с собой привезли.

Дима с Катей засмеялись.

– У нас в лагере тоже Фриц есть, – сквозь смех проговорил Краснов, перехватив взгляд старика.

– Пленный что ли? – чуть не обмер Шулепов.

– Да нет. Профессор. Это он нас сюда привез.

– В засаду, значит, падла, заманить решил. Расстрелять его ко всем чертям, – старик стукнул хлипким кулаком по столу. Напрягся, заиграл желваками.

Савицкой стало не по себе.

Лев Борисович, наверняка, потерял кого-то в Великую Отечественную, раз до сих пор всем сердцем ненавидит фашистов. Прожил жизнь в глухой деревне, считая всех немцев кровожадными убийцами и захватчиками. А ведь все давным-давно изменилось.

– Лев Борисович, ты чего так расстроился? Он нормальный немец, у нас вырос, – Игорь попытался успокоить Шулепова, но тот был непреклонен.

– Дело ваше, ребятки. Но я бы на вашем месте внимательнее следил за ним. Немчура, она и есть немчура! – старик неожиданно встрепенулся и вскочил с места. – Игорек, а знаешь, что? Пошли ко мне в избу, а? Там мужики сейчас придут, а я здесь сижу. Познакомишься. Они – во, какие мужики, – он вытянул вперед кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.

– Мужики, – усмехнулась баба Варя, – алкашня одна твои мужики.

– Спиридонна, че б ты понимала, – насупился старик и махнул на нее рукой. – Так как, Игорек? Пойдешь?

– Может, в другой раз? – попытался уклониться Баранов. – Мы устали с дороги.

– Так у меня и отдохнешь, – нашелся с ответом Лев Борисович, – не траншеи копать, чай, зову. А молодежь пока ноги на лавку, да вздремнет. Али у них поинтересней занятие найдется, – при этих словах он ехидно подмигнул Диме. – А я тебе такое покажу, век добрым словом поминать будешь.

Увидев, что Игорь заинтересовался, старик добавил:

– Любопытно, да? Пошли, не пожалеешь, раз ты такой ученый. У меня есть письмо…

– Опять завел свою песню, старый хрыч, – взмолилась баба Варя.

– Цыц, женщина, – рявкнул Шулепов и тут же вернулся к разговору. – Письмо самого Ленина… написанное его рукой. Крупской…

– Интересно, – признался Баранов.

– То ли еще будет, – загадочно улыбнулся старик, схватил бутылку с остатками настойки и двинулся к выходу. – Ну, спасибо этому дому, пойдем к другому. Пошли, Игорек.

Баранов поднялся с места, поблагодарил бабу Варю за вкусный обед и направился за стариком.

– Я ненадолго, – предупредил он студентов, выходя за порог, – вы тут ведите себя как следует.

– Конечно, – кивнул Дима и вышел следом, проводить лектора до калитки, а заодно и покурить после еды. Катя и баба Варя покинули избу последними.

А Шулепов все распалялся, не смолкая. Рассказывал о товарищах, что должны вскорости явиться, о письме Ленина, которое хранится в самой старой книге, что есть в его доме. Отворяя калитку, вспомнил, что в подполе стоит такая ядреная настойка, от которой глаза на лоб полезут. Он ее берег на особый случай. А чем не случай, что к ним в «Хлопушки» пожаловали именитые ученые из самой Москвы!

Выйдя за ограду, Игорь остановился, еще раз поблагодарил хозяйку и, повернувшись к ребятам, сказал:

– Сообщите декану, что мы нашли разлом, но к работе приступить не успели. Начнем с завтрашнего утра. И еще скажите, что в лагерь сегодня не вернемся. Заночуем в деревне. Поняли?

– Да, – ответил Краснов, – сделаем.

Лектор достал из кармана визитку. Мелкий шрифт гласил: Штелль Альберт Рафаилович. Ниже значился номер мобильника.

– Я скоро, – еще раз сказал Баранов и двинулся вслед за Львом Борисовичем, – отдохните пока.

– Бывай, хозяйка, – бросил через плечо Шулепов, – и вы, ребятки, до встречи, – и гордо двинулся к своей избе.

– Старый хрыч, – плюнула под ноги баба Варя и повернулась было к дому, как ее окликнул приятный женский голос.

– Варвара Спиридоновна, здравствуйте.

Да что за люди тут у них? Подкрадываются как кошки.

Они обернулись и увидели темноволосую девушку, возрастом не старше их самих.

– Анфиска, – заулыбалась старуха, – на колодец ходила?

– Ага. А у вас гости? – она внимательно осмотрела Катю, затем переключилась на Краснова.

– Да. Гости. Ученые из Москвы.

– Ничего себе. Я бы хотела побывать в Москве.

Дима улыбнулся, поймав на себе заинтересованный взгляд девушки. Ее большие карие глаза поглощали без остатка. Она была чуть ниже Кати и чуточку полнее. Точнее определить не получалось. Если у Савицкой все находилось на виду в обтягивающих джинсах, то платье новой знакомой – Анфисы – скрывало многие подробности от посторонних глаз.

– А вы надолго к нам? – прервала неловкую паузу Анфиса.

– Нет, на одну ночь, – Катя поспешила с ответом, а затем повернулась к старушке и наигранно зевнула, прикрывая ладошкой рот. – Баба Варя, покажите, где нам расположиться. Отдохнуть хочется, – девушка ей не понравилась с первого взгляда. Не из-за чего-то конкретного – просто так. Или причина все же была? Ревность? Наблюдая, как Краснов любуется новой знакомой, в ее душе что-то зашевелилось. Но ведь они просто друзья. Между ними никогда не возникало нежных чувств, а тут такой резкий порыв, в мгновение приведший Катю в замешательство.

– Айдате, конечно, – спохватилась старушка, – устали, детки, а я все голову морочу. Вы уж простите старуху, одна живу, поговорить не с кем…

– Все в порядке, – улыбнулась Савицкая, – это нам надо извиняться за хлопоты.

– Да какие уж там хлопоты. Ну, всё, пошлите, покажу, где расположиться. Анфиска, ты заходь вечерком, посидим, чаю попьем.

– Хорошо, Варвара Спиридоновна, – кротко кивнула девушка, – мне как раз пора. Мать воду для стирки ждет.

– А позвольте, я вам помогу, – Дима вышел из ступора и кинулся к Анфисе, перехватывая из ее рук ведро, – что ж вы такие тяжести таскаете!

– Спасибо, – девушка раскраснелась, но ведро уступила, не сопротивляясь, – если вам не трудно?..

– Ну что вы, – отмахнулся парень, выпятив грудь колесом, – для меня это пара пустяков. Я, кстати, Дима.

– Анфиса.

– Анфифа, – Катя скривилась за спиной старухи, передразнивая девушку. В одно мгновение эта деревенская сучка превратилась во врага номер один. Савицкая боролась с диким желанием накинуться на новоявленную соперницу и выцарапать ей глаза, но сперва выплеснуть ее чертову воду на дорогу. Пусть еще разок до колодца прогуляется. И она искренне надеялась, что колодец находится достаточно далеко.

– Ведите меня, прекрасная Анфиса, – Дима включил позерство, задрал подбородок.

Девушка засмеялась и указала рукой направление:

– Туда.

И они зашагали по дороге в ту же сторону, куда несколькими минутами ранее ушли Игорь Степанович и Шулепов.

– Пойдем, внучка, – тихо проговорила баба Варя, – Анфиска – девка хорошая, вернет мальчишку в целости.

Катя фыркнула и пошла за старушкой. Ей не верилось, что Краснов ушел с этой деревенщиной и оставил ее одну.

Савицкая еще раз обернулась на дорогу, удостоив гневным взглядом Краснова и эту Анфису, после чего окликнула старушку:

– Баба Варя, а давайте еще чаю выпьем.

9

Выпив чаю, Катя взяла рюкзаки (свой и Димин) и отправилась в сарай. Помещение оказалось небольшим, но довольно уютным. Девушка бросила вещи на пол и плюхнулась в самый темный угол.

Глаза отдыхали. Мягкая подстилка щекотала и покалывала одновременно. Вкупе эти ощущения можно было назвать блаженством, так контрастно они сочетались между собой. Через щели в помещение проникал солнечный свет, расчерчивая сарай длинными полосами от стены до стены.

Девушка еще злилась на друга за то, что тот ушел с Анфисой, начнись-у-нее-месячные-по-дороге, а спустя некоторое время за размышлениями о случившемся заснула.

Краснов явился часа через два. На эмоциях, не смолкая, рассказывал об Анфисе, нарезая круги по свободному пятаку сарая. До поры до времени Катя молча выслушивала хвалебную песнь о его новой пассии, затем резко оборвала друга и сменила тему разговора.

– Ты позвонил декану?

Парень мгновенно посерьезнел и уселся на табурет. Громко вздохнул:

– Связи нет. Я несколько раз звонил, отправлял смс – все без толку. Обошел полдеревни, пытаясь поймать сигнал, но его нигде нет.

– И что теперь делать? – озадачилась девушка. Поднялась на ноги и, как Краснов минутой ранее, принялась расхаживать взад-вперед. – Надо сообщить Игорю Степановичу.

– И что это изменит? По темноте мы все равно никуда не пойдем. Нужно было раньше об этом думать.

– Нас будут искать, – Савицкая покачала головой, достала из кармана мобильник и разблокировала экран. Связь отсутствовала, – Штелль нам головы оторвет.

– Да уж, – согласился Дима, – невесело.

– Что именно ты написал в сообщении?

– Что дорога оказалась чересчур тяжелой, что мы потеряли много времени и не успеваем вернуться в лагерь до темноты. Все как сказал Игорь Степанович, слово в слово.

– От лагеря мы шли строго на запад, а от разлома двинулись южнее, если я не ошибаюсь, – Катя остановилась, размышляя. По ее лицу пробежала едва заметная тень – чего? – страха?

– Что-то не так?

Девушка хмыкнула:

– Не знаю, что-то не дает мне покоя, но я не могу понять – что именно.

– Ты просто устала, вот и все.

– Не в этом дело, – Савицкая прижала пальцы к вискам, до боли в голове напрягая память. – Мы шли на юго-запад и набрели на деревню, так?

– И что? – парень поерзал на табурете, скрестил руки на груди.

– И ветер сегодня дует в этом же направлении…

– И еще тысячи акров леса растут в этом же направлении, – ухмыльнулся Краснов, – я, конечно, не обратил внимания, в какую сторону дует ветер, но скажу тебе и без этих познаний: ты напридумывала себе невесть что. Какое отношение ветер может иметь к деревне?

– Не знаю, но чувствую, что все это как-то связано между собой.

– Послушай себя со стороны, – Краснов поднялся с табурета, подошел к Савицкой и положил ладони ей на плечи, – это обычная деревня. Подобных ей – сотни по всей стране. Да, я согласен, люди тут странноватые, но не все. Возьми, к примеру, Анфису…

– Слышать о ней не хочу, – девушка стряхнула его руки.

– Хорошо, – Дима пошел на компромисс, – возьми кого-нибудь другого.

– Кого? Они все здесь какие-то не такие…

– Нам просто кажется так. И мы для них не такие, как и они для нас. У нас разные культуры, разные ценности. Да много чего. Тебе стоит лояльнее относиться к людям, которые нам помогают.

– Слушай, Краснов, – Катя отступила от него. Глубоко вздохнула, – когда ты пришел, я это сквозь сон услышала. Сначала скрип калитки, следом шаги по гравию, потом ты открыл дверь в доме, а через несколько минут пришел сюда. Но деревенские просто возникают рядом с тобой. Другого слова я не могу подобрать. Они словно входят в кадр из-за кулис. Ты же сам видел!

– Это происходило, когда мы были чем-то увлечены, вот и все. Наше внимание было сосредоточено на других вещах или на разговорах.

– Когда пришел ты, я услышала! – настаивала на своем Савицкая. – Когда баба Варя принесла табурет, она просто возникла на пороге. До этого момента никаких звуков я не слышала. Ни хлопанья двери, ни шаркающих шагов – ничего.

– Ты хочешь проткнуть ей сердце осиновым колом?

Катя понимала, что разговор зашел в тупик: у нее нет ни единого довода в свою пользу, лишь безосновательные подозрения и внутренние стенания. Что она могла добавить к сказанному? Пожалуй, ничего. Девушка легла в свой угол, отвернулась к стенке и беззвучно заплакала. Вокруг происходили странные вещи, но никому, кроме нее, до этого не было дела. До встречи с Анфисой Дима тоже чувствовал что-то неладное, но сейчас он словно ослеп или, как выразилась бы баба Варя – околдован. Да. Это слово наилучшим образом отражало суть происходящего.

Околдован. Повторив его про себя еще раз, Савицкая невольно вздрогнула. Холод поднимался от самого сердца при одном лишь упоминании о колдовстве. По крупицам она собирала разрозненные осколки воспоминаний за прошедший день, отсеивая лишнее и связывая между собой факты, и была готова поклясться, что выбрала верное направление. Покамест вырисовывался треугольник, но насколько он верен, Катя не знала. Этот треугольник составляли: колдовство, деревня и… ветер.

При чем здесь ветер, она не имела ни малейшего представления и определила его важной переменной на уровне подсознания и инстинктов.

За размышлениями девушка заснула, а когда открыла глаза вновь, вокруг стояла темнота, и только в распахнутую дверь стеснительно заглядывала лунная дорожка. Наступила ночь. В воздухе витала прохлада. Катя проснулась не сама – что-то ее разбудило. Точнее, кто-то.

Вернулся Игорь Степанович, едва перебирая ногами. Он бормотал себе под нос что-то невразумительное, выискивая в темноте место для сна. За ним тянулся стойкий шлейф перегара. Савицкая хотела посмотреть который час, но решила не привлекать к себе внимания.

Мозг работал быстрее.

Он сопоставлял факты и упущенные детали, и в скором времени выдал настолько безумную версию, что без железных доказательств о ней не стоило и заикаться.

«Наутро все забудется», – подумала девушка. Она находилась на границе сна и бодрствования, – «так же, как забывается всякий сон», – на последнем слове она уже крепко спала.

А следом рухнул Баранов, наконец-таки отыскав себе подходящее лежбище, и мгновенно захрапел.

10

Краснов не сразу понял, что его разбудило. Какой-то знакомый звук!

По его лицу расползалась довольная улыбка. Остаточный эффект от сна вертелся в сознании, подливая райскую эссенцию умиротворения и безмятежности. Никогда еще он не спал так хорошо, как этой ночью.

Солнце уже взошло. Свет заполнял сарай через открытую дверь и щели в стенах.

– Что это было? – заплетающимся голосом проговорил Баранов. Он облизывал пересохшие губы, чавкая от жажды.

– Сообщение пришло, – на автомате выдал Дима, не вникая в суть сказанных слов. Он не спешил открывать глаза, наслаждаясь моментом. Невесомость в голове, как после легкого опьянения, растворяла юношу в гармонии с миром. Не хотелось думать о предстоящем дне: о работе, о дороге в лагерь.

– Сообщение пришло? – удивился Баранов.

– Так связи же нет?! – подхватила Савицкая.

Краснов вскочил со своего места и схватил планшет. Протирая заспанные глаза, он пытался сфокусировать взгляд на экране. Ознакомился с текстом.

– Правда, сообщение? – Катя села, поджала под себя ноги, попутно оттряхивая налипшую на одежду солому.

– Да, – радостно воскликнул парень, – это от декана.

– Читай уже, – Игорю не терпелось узнать, что там написано.

– В общем, они приступили к работе на основном разломе. Глубиной он около десяти метров, в диаметре – двадцать. Валуны и окаменелые породы, поднявшиеся на поверхность, вызвали фурор среди профессоров. Еще декан интересуется, вернемся ли мы сегодня в лагерь, и просит сообщить координаты деревни.

– И все? – уточнил Баранов.

– Все, – кивнул в ответ Краснов, – что мне ответить?

– Пока ничего. Карта осталась в моем рюкзаке. По ней определим точное местоположение, потом и ответим, – лектор призадумался. – Значит, вчерашнее сообщение все же дошло. Это хорошо.

– Связи снова нет… – Дима озадаченно посмотрел на преподавателя.

– Но, как тогда?.. – начал Игорь и осекся. Его мозг еще не соображал после вчерашнего. Когда пришли друзья Шулепова, они закатили грандиозную пьянку, и все случившееся после первой же бутылки настойки напрочь вылетело из головы. Обрывчатые воспоминания вспыхивали и гасли, и он не мог определить, происходило это наяву или приснилось по возвращении.

Игорь помнил, что все разговоры сводились к «проклятой немчуре», жутко ненавидимой собравшимися стариками. Потом Лев Борисович показал какой-то старый альбом, кажется, в кожаном переплете, с ветхими, почти истлевшими фотографиями, многие из которых пояснял… но все перепуталось. Письмо Ленина… он смотрел и не верил глазам. Оно превосходно сохранилось. И не скажешь, что ему около сотни лет.

– Игорь Степанович, – спросила Катя, – о чем вы задумались?

– Ни о чем, не бери в голову, – натянуто улыбнулся Баранов, – нужно собираться и идти работать, иначе опять ничего не успеем. – Он попытался подняться, но ноги не слушались, а голова раскалывалась от малейших движений. Игорь улегся обратно. – Пожалуй, полежу еще с полчаса.

– Хорошо вчера отдохнули? – съехидничал Дима.

– Краснов, пошути мне еще, – сказал Баранов и приложил ладонь ко лбу. Закрывая глаза, он садился на карусель, и воображаемый мир принимался кружиться и переливаться с места на место. Спрыгнуть с этого дьявольского аттракциона можно было лишь одним способом – открыть глаза. Но они снова слипались.

Чуть позже в сарай заглянула баба Варя. Старушка проснулась еще до зари, но не решалась беспокоить гостей.

– С дороги нужно хорошенько выспаться, – сказала она, – а тебе, – указала на Баранова, – и вовсе следует взять на сегодня отгул.

– Баб Варь, у нас работа, – только и ответил Игорь, – а она ждать не будет.

– Ну, тогда обожди несколько минуток, я тебе зверобоя заварю. Мигом на ноги подымет.

– Спасибо вам, – поблагодарил Баранов, – что бы мы без вас делали.

– Да, – неопределенно ответила старушка и вышла.

Ребята молча проводили ее взглядом и, не торопясь, стали собираться.

Дима помог Кате отряхнуться и вышел покурить. Погода не отличалась от вчерашней: солнце припекало, а едва ощутимый ветерок мерно колыхал верхушки деревьев, стеной возвышающихся над деревней.

Сигарета истлела за размышлениями, и Краснов закурил вторую, не сводя глаз с проплывающих по небу облаков.

«И ветер сегодня дует в этом же направлении», – вспомнились слова Савицкой.

– И сегодня тоже, – чуть слышно проговорил Дима. Он отдернул себя, прогоняя наваждение.

«Нет», – решил Краснов, – «хватит с меня этого абсурда».

Достаточно вчерашнего позора.

Парень курил, задрав голову; разглядывал облака, уплывающие на… юго-запад?

Дима плохо ориентировался на местности, и не мог сказать в точности, в каком направлении дул ветер, но слова Кати так прочно засели в его сознании, отчего он практически не сомневался, что это юго-запад.

Да и Анфиса какая-то странная, если подумать. Сказала, что ее дед в первую мировую воевал. А затем зашла в дом сказать матери, что принесла воды, а вышла из огорода. Конечно, была вероятность, что в их доме имелась вторая дверь, невидимая с лицевой стороны, но, наблюдая за состоянием избы и образом жизни, который вели жители деревни, поверить в это не представлялось возможным.

– Баб Варь, спасибо, – хриплый и уставший голос Баранова донесся из сарая.

– Пей, Игорек, поправляйся, – послышался ответ.

Краснов похолодел.

Он медленно повернулся, впился взглядом в дверной проем.

Как?

Как старуха оказалась внутри, не пройдя мимо него?

Сигарета выпала из руки. Дима почувствовал, как волосы на голове зашевелились, а по телу прошла ледяная зыбь. Не мог он настолько отвлечься, чтоб не заметить, как хозяйка прошмыгнула под самым носом.

Или мог?

Нет! Стопроцентно!

Виски пронзила боль, мешая сосредоточиться. Последние сутки казались адом; Краснову захотелось бросить все и вернуться в город. Будь проклята эта поездка.

«Или она и так проклята»? – пронеслось в разгоряченном сознании.

Или проклята только деревня?

Дима взял себя в руки и шагнул в сарай. Старушка сидела на табурете и наблюдала, как Игорь прихлебывал травяную настойку. После каждого глотка он закатывал глаза и облегченно вздыхал.

– Так что вы решили, ребятки? – поинтересовалась баба Варя, переводя взгляд с лектора на Катю. – Когда отправляетесь?

– Немного оклемаюсь, да двинемся, – ответил Баранов, – вы не представляете, сколько у нас работы.

– Сперва покушаете. Голодных я вас не пущу.

– Мы вам еще не надоели? – спросила Савицкая, поправляя прическу при помощи карманного зеркальца.

– Ну что вы, – махнула рукой старушка, – вы мне как бальзам на душу. – На мгновение она замолчала, а затем добавила. – Если вам так далече до ваших, приходите ночевать сюда.

– Ну, от того места, где нам предстоит работать, до лагеря не так уж и далеко, – уклончиво ответил Игорь и отставил кружку. – Все, не лезет больше.

– Как чувствуешь себя?

– Пока трудно сказать. Заметных изменений не ощущаю.

– Скоро пройдет, – старушка поднялась и развернулась к выходу. Встретилась взглядом с Красновым, застывшим в дверном проеме. Его бледное лицо напоминало мрамор.

– А я пойду пока завтрак приготовлю. Картошку будете, али вчерась наелись до отвала?

– Будем, баб Варь, – проговорил Баранов и снова повалился на солому.

Краснов молча кивнул и отступил в сторону, пропуская старушку.

– Я вас позову, – бросила она через плечо и двинулась в дом.

– Ты что привидение увидел? – Савицкая только сейчас обратила внимание на друга. В этот же миг скрипнула дверь избы, и парень невольно вздрогнул.

– Нет, все в порядке, – ответил Дима и прошел внутрь.

11

Позавтракав, ребята стали собираться в путь.

Состояние Баранова не улучшилось: ватные ноги, тяжелая голова и общая немощь свидетельствовали о серьезном отравлении. За последний час его дважды стошнило. Рвотные позывы накатывали внезапно, и он едва успевал покинуть сарай. Волей-неволей ребята решили остаться в деревне еще на одну ночь.

Игорь выдал студентам компас и тщательно проинструктировал их. Сердце сжималось при мысли, что они одни пойдут через лес, но иного выхода не оставалось.

Самобичевание делу не способствовало, напротив – загоняло еще дальше в дебри страданий и душевных мук. И когда ребята переступили порог сарая, а спустя минуту скрипнула калитка и наступила тишина, Игорь постарался выбросить из головы дурные мысли. Дима – взбалмошный юноша, ответственности в нем ни капли, но он с Савицкой. Катя за ним присмотрит. Да и путь, благо, недалек.

Игорь попытался заснуть, чтобы скоротать время до их возвращения. Его мутило и скручивало, вдобавок ко всему, с каждой минутой в сарае становилось жарче, отчего тело покрывалось липкой, дурно пахнущей пленкой.

«Пот так не воняет», – уверенно заявил внутренний голос, а в следующий миг Баранов ощутил, как проваливается в темноту.