Текст книги "Под полной луной"

– Значит так, голубчики, – начал Игорь, – сейчас завтракаем и собираемся в дорогу.

– В какую дорогу? – не понял Краснов, переглядываясь с подругой. – И почему вы подозвали именно нас?

– Потому что пойдем только мы.

– В смысле?

– Краснов, дай договорить. В общем, утром пришли свежие данные: к западу, примерно в десяти километрах, обнаружен еще один разлом.

– Еще один? – Катя округлила глаза.

– Да, еще один. Я выпросил у Альберта Рафаиловича взять с собой именно вас, пока остальные будут исследовать зону первого разлома.

– Спасибо, – поблагодарил преподавателя Краснов, – подальше от начальства, что еще для счастья нужно. И от этих умников, – он скорчил смешную рожицу и заговорил старческим надтреснутым голосом, передразнивая одного из профессоров. – Альберт Рафаилович, а ваши архаровцы способны отличить синклиналь от антиклиналь¹? Ха-ха-ха, хи-хи-хи.

Катя заулыбалась, а Баранов невозмутимо произнес:

– Не думай, что будешь прохлаждаться. Работой загружу по полной.

– Я все понял, – ответил Дима, – не подведу.

– Надеюсь. Значит, с собой берем сейсмограф, будем замерять магнитуду в том районе, кирку, лопату, контейнеры для образцов…

– Стойте. Вы считаете, что второй разлом освободил породы, датируемые тем же отрезком времени? – уточнила Савицкая.

– Вполне возможно. Десять километров для геопласта – не размер. В двух точках образовалась полость, и вывела на поверхность одну и ту же породу, – Игорь замолчал, вспоминая, о чем говорил до этого, но, не найдя подходящих слов, подвел итог. – Короче, пакуйте, что сказал. Еще веревку и аптечку. Дальше смотрите сами. Вернемся поздно, так что возьмите еды и побольше питья. После завтрака жду вас у своей палатки, – Игорь хлопнул Диму по плечу и направился к машине с оборудованием.

А ребята стояли, не понимая, радоваться им или плакать.

Молча проводили преподавателя взглядом. Затем Катя достала из кармана телефон и включила экран.

– Дим, у тебя мобильник ловит? – девушка подняла его над головой, поводила из стороны в сторону в поисках сигнала.

– Одна палка, – ответил Краснов, – вчера пробовал. С горем пополам сообщения уходят. Лучше переставлю симку в планшет, хоть фильмы посмотрим, если что. И еще надо в старые шмотки переодеться, мы по ходу в грязи копаться будем. А если вдобавок и дождь пойдет…

– Да какой дождь? На небе ни облачка. Ты еще зонтик с собой возьми.

– Мало ли. Ладно, пошли собираться, а то Фриц уже на нас косо поглядывает.

А через сорок минут, снарядившись и позавтракав, они отправились к месту второго разлома…

4

Миновав небольшой луг, Игорь, Дима и Катя вошли в лес. Необузданный зеленый массив обступил ребят со всех сторон. Они не шли, а летели, окрыленные свободой и запахами хвои и древесной смолы. Но радость их длилась недолго. Тропа ушла в сторону, уступив дорогу непроходимым дебрям, из гущи которых поднялась армия голодных насекомых.

Время от времени ребята останавливались, расчищая путь от наваленных кустарников и веток; обходили буреломы и заросли камыша.

Труднее всего оказалось нести сейсмограф. За полчаса Игорь вымотался в край: натер спину и сбил дыхание. Он старался не обращать внимания на зуд, но, когда становилось совсем невмоготу, скидывал рюкзак и терся спиной о дерево, растирая потную кожу до крови.

Савицкая оделась в обтягивающие джинсы, непромокаемую мастерку и бейсболку. Всю дорогу она украдкой посмеивалась над Красновым, который нес штыковую лопату и при каждом шаге опирался на нее, как на посох. Все бы ничего, но его красный обгоревший нос, торчащий из-под панамы в цветочек, вызывал у девушки улыбку. А как он страдальчески вздыхал, перелезая через очередное упавшее дерево, и молил, чтобы его добили и оставили на растерзание волкам, надо было видеть.

Низины сменялись возвышенностями, овраги холмами, березовые рощи лиственным лесом с вкраплением черных тополей.

С деревьев за ребятами наблюдали сороки и хохлатые жаворонки.

– Давно я на природу не выбирался, – пожаловался Дима на привале. Сбросив со спины рюкзак, стал оттряхивать одежду от налипших листьев и паутины. Тяжелые шнурованные ботинки натерли ноги, но Краснов не решился их снять. Май месяц – полный лес клещей: и не хотелось бы подцепить какую-нибудь заразу.

– Вам и работа, и отдых в одном флаконе, – сказал Баранов, вытирая пот со лба, – вернетесь в город загорелыми и подтянутыми. Здесь и спортзал, и солярий сразу.

– А вы наш фитнес-инструктор? – улыбнулась Катя.

Дима закурил. Дым заклубился вокруг него голубоватой дымкой, отгоняя самых назойливых насекомых, тех, что не отпугивала мазь.

– Вообще странно, что мы еще не наткнулись ни на одно болото, – поделился наблюдениями Краснов, извлекая из рюкзака фляжку с водой. – Я слышал, что здесь их полно.

– Нам везет, – согласился Игорь. – Вообще, если верить карте, на нашем пути нет ни одного крупного болота. Если и появится вода, то ее будет немного. А дальше, – он указал рукой по направлению пути, – начнется подъем, так что, думаю, о топях можно не беспокоиться.

Дима протянул фляжку Савицкой. Девушка благодарно кивнула и сделала несколько глотков.

– Вы хотите пить? – спросил Краснов преподавателя.

– Нет, спасибо.

Немного отдохнув, группа двинулась дальше. По цепочке, друг за другом, глядя по сторонам и прислушиваясь к лесным звукам. Где-то в зарослях затрещало дерево, а спустя минуту, с той стороны донесся глухой удар. Перепуганные птицы сорвались с насиженных мест, подняв оглушительный крик.

– Упало, кажется, – сказал Краснов.

– Или снежный человек уронил, – посмеялась Катя, изобразив привидение с растопыренными и скрюченными пальцами, – уууу.

Но Дима не улыбался, наоборот, на его лице занялась тревога.

– Что-то не так? – спросила девушка, не понимая, отчего друг помрачнел и стал похож на грозовую тучу. Что вызвало у него такую реакцию? Рухнувшее дерево, которое, вполне вероятно, готовилось к этому уже не первый год?

– А помните новость, облетевшую весь интернет в 2014 году? – спросил Краснов.

– Ты о чем? – Игорь сбавил темп, ровняясь с ребятами.

– О поселке Синицыно, где погибли почти все жители! Говорят, эта история даже до президента дошла, но ее потом свернули, как и не бывало. Все ролики из сети удалили, кучу сайтов заблокировали, чтобы информация не распространялась. Но в первые дни весь интернет бомбил той темой.

– К чему ты это вспомнил? – не поняла Катя, однако то чувство, сжимавшее ее сердце в поезде, появилось вновь.

– Да помнится, говорили, что убийцы где-то в лесу жили. В пещерах. Там у них целое поселение было. Дикари или что-то в этом роде. Я уже забыл про ту историю. А сейчас вспомнил, когда дерево рухнуло. И про лес, и про пещеры, – парень остановился и с тревогой посмотрел на Баранова. – А что, если мы сейчас идем точно к такой же пещере, ну, к этой расщелине?

– Дима, ты же знаешь, в интернете чего только не напишут, – попытался успокоить юношу Баранов. – Племя дикарей, живших в лесу? И они убили всех жителей поселка? Больше на выдумку смахивает. Я понял, о чем ты говоришь. Если не ошибаюсь, это произошло где-то на Урале?!

– Где-то там, – согласился Краснов, и они двинулись дальше. Парень знал, что с ними ничего подобного не произойдет, но где-то внутри у него заворочался червячок, слепой и прожорливый, именуемый страхом.

Просто упало дерево. Диме стало стыдно – вторая неловкая ситуация за утро. Это плохо. Нервишки шалят. И случайностью не назовешь. История с несущимся трактором была случайностью, а это уже – совпадение. Как говорят в народе: третий раз – закономерность! Этого нельзя допустить.

– Урал – аномальная зона, если разобраться, – продолжил Игорь, – там все время что-то происходит. Вспомните хотя бы о нашествии саранчи и падении метеорита.

– Да, я помню, – согласилась Савицкая.

– Но мы с вами не на Урале, поэтому не о чем беспокоиться. Главное, соблюдать технику безопасности. Поняли?

– Да, – кивнул Дима, и Катя вторила ему следом.

– Других опасностей здесь нет, даже крупных хищников в лесах не осталось.

Местность понемногу забирала вверх. Поначалу ребята не придали этому значения, но затем почувствовали, скорее на уровне инстинктов, чем глаз, что дорога пошла в гору.

А когда Баранов в очередной раз собирался объявить о привале, Дима вскрикнул и указал рукой куда-то меж деревьев.

– Смотрите, там просвет.

И действительно, впереди был коридор из переплетенных ветвей, склонившихся в подобие арки, а сразу за ним виднелось бескрайнее голубое небо. Казалось, солнце там светило ярче и листья росли зеленее.

– Кажется, пришли, – одобрительно закивал Баранов, – пойдемте скорее, осмотримся да передохнём.

И они двинулись к арке, как зачарованные, не глядя под ноги и не обращая внимания на мошкару. Игорь позабыл про натиравший спину сейсмограф, а Дима об убийствах в поселке Синицыно.

Что они ожидали увидеть за деревьями? Доисторический мир, раскинувшийся от горизонта до горизонта? Отрезок времени, именуемый Силурийским периодом?

Каждый думал о своем. Картинки, мелькавшие перед глазами, зачаровывали, в то время как мозг отдавал команду шагать вперед. Все быстрее… и быстрее.

Игорь чувствовал нехватку воздуха. И не удивительно: в Силуре практически не было растений, они только начинали прорастать по берегам морей и вблизи водоемов, а в атмосфере стояла высокая концентрация ядовитых примесей, выделявшихся при извержении вулканов. Континенты находились в постоянном движении, то удаляясь друг от друга, то сближаясь; при столкновениях порождали громадные цепи гор, пронзавшие небо.

Земля представляла собой огромную загазованную пустыню, переполненную действующими вулканами. Враждебную и непригодную для жизни на суши. Но в воде все было иначе. Пожалуй, именно этот период в истории планеты можно определить как наиболее важный. Как отправную точку в развитии всего великолепия и разнообразия жизненных форм, окружающих нас по сей день.

Игоря переполняли эмоции. Он видел границу, отделяющую двадцать первый век от доисторической эпохи, и стоило ее переступить, как…

Перед взором раскинулось… поле. Мертвое поле, покрытое колючками и сухостоем. Следом за Барановым показались Дима с Катей, раскрыв рты от изумления.

– Ничего себе, – только и смог проговорить Краснов, и двинулся дальше.

Равнина заканчивалась прямо на том месте, где они стояли. Дальше начинались холмы, лысые и покрытые растительностью, переходящие в предгорья, и уже совсем далеко, скрытые полуденной дымкой, бескрайние зеленые просторы возносились к небесам, теряясь из виду. А по левую руку, метрах в пятидесяти, находилось то самое чудо, ради которого ребята и пришли. Гряда небольших природных возвышений бурого цвета, по структуре напоминающая песчаник, раскрывала у своего подножья огромную пасть, усеянную острыми камнями и минералами.

– Не такой уж и глубокий, – воскликнул Дима, стоя на краю разлома, – напоминает кратер.

Савицкая восторженно смотрела на огромные валуны, поднявшиеся на поверхность спустя сотни миллионов лет. Вот оно, первое по-настоящему стоящее задание. Как необъезженная лошадь, смотрящая с вызовом на ездока. Но она не так проста, как кажется. Она молчит, застыв на одном месте, выжидает, хочет подпустить поближе, чтобы…

Игорь едва не расплакался. Картинки, всплывавшие в его сознании, были настолько отчетливыми, что он ни секунды не сомневался – «коридор» выведет их на огромный пляж, покрытый пеплом и темно-желтым песком, усеянный ракушками всевозможных видов и размеров. А накатывающие на берег волны – пенящиеся и бурлящие – каждый раз будут производить рокировку, выбрасывая на сушу новых представителей океанских просторов и смывая предыдущих. Не замечая мучительной ноши, лектор шел в удивительный мир, на кончике языка ощущая солоноватый привкус Силура. Он мог бы найти формы жизни, какие видел лишь в окаменелом состоянии, и по памяти идентифицировать каждое из этих загадочных существ…

– Игорь Степанович, он слишком близко, – практически в ухо прокричала Савицкая. – Вдруг земля обвалится?

Баранов вернулся в реальность, стоя на краю безжизненного поля.

– Краснов, не ходи дальше, – перепугался преподаватель, направляясь к юноше.

– Тут безопасно, – отозвался Дима, перекрикивая ветер.

– Стой, я тебе сказал!

– Хорошо. Стою, – Краснов поднял руки. Он улыбался, невзирая на жару и усталость.

Игорь встал за Красновым, не решаясь подойти ближе. Впадина достигала шести метров в глубину и десяти в диаметре. Состояла из той же сыпучей породы, что и холмы, а по ее краям вырастали огромные валуны, как верхушки айсбергов, с одной лишь разницей – торчали они из земли. Они были покрыты пылью, с острыми углами и боковыми отростками, словно руки молящихся, воздетые к небу. После этих исполинов на глаза попадались более мелкие куски породы, а в самом центре воронки, невидимая на первый взгляд, зияла черная как ночь дыра, шириной около полуметра. Игорь в жизни не видел ничего черней, чем эта расщелина, уносящаяся вглубь земли так же стремительно, как и в глубину веков. Он снял со спины рюкзак, опустил на землю. Пусть «коридор» не вывел их в доисторический парк на заре времен, пусть миллионы видов так и остались окаменелостями, но Баранов понял, что разлом гораздо любопытнее, чем ожидалось. В нем присутствовало нечто странное, невидимое…

Почему невидимое?

Игорь зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Первое, что пришло на ум – он получил тепловой удар, и потому неправильно оценил обстановку, видит то, чего на самом деле нет. Но, открыв глаза и расфокусировав зрение, убедился, что все происходит на самом деле.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он у ребят, переводя взгляд с Краснова на Савицкую.

Дима неопределенно пожал плечами, а Катя заметно разволновалась:

– Усталость, но не физическая (с этим-то все ясно), а как будто эмоциональная. Похоже на легкое опьянение или рассеянность, – она не могла в точности описать свое состояние, однако старалась изо всех сил, понимая, что Игорь задал вопрос не случайно.

– Давайте-ка отойдем от ямы подальше, – предложил Баранов, – отдохнем немного, попьем чаю.

– Что вы увидели? – Катя настороженно посмотрела на преподавателя. – Что-то не так?

– Пока не знаю, – он покачал головой. – У нас с собой нет необходимого оборудования, чтобы замерить состав воздуха, а раньше времени я не хочу строить нелепые догадки и бить тревогу.

– Состав воздуха? – переспросил Краснов. – Вы думаете, что-то не так с воздухом?

– Посмотри туда! – Игорь указал на расщелину. – Видишь?

– Ничего, – как ни всматривались, ребята не могли разглядеть то, что открылось Баранову в расфокусированном взгляде.

– Смотрите внимательней, – не отступал мужчина, – в самом центре. Над дырой. Рябь. Как теплый воздух, парящий зимой над люками коллекторов.

– Да-а, – воскликнул Дима, – я вижу… что это?

– Я не знаю, – повторил Игорь, – но думаю, нам стоит немного отойти и расположиться по ветру. Это могут быть какие-то подземные испарения. Вряд ли они опасны, но, черт возьми, у нас даже дозиметра нет, не то, что полевой лаборатории.

– Да, полностью согласен. Я не замечал, пока вы не заговорили об этом. И правда, чувства какие-то неопределенные. Будто проснулся, а сознание продолжает утверждать, что это сон.

– А у кого-то есть чай? – сменила тему Савицкая, едва они отступили в тень деревьев.

– У меня термос в рюкзаке, – Игорь распахнул застежки ранца с сейсмографом. Поверх него лежал плотно запечатанный сверток. – Нам нужно отдохнуть.

5

Дима прихлебывал горячий чай из одноразового стаканчика, слушая о приключениях Игоря Степановича в студенческие годы. В другой руке держал сигарету, попеременно прикладываясь то к напитку, то к куреву. Солнце стояло в зените. Отметка термометра перевалила за тридцать и продолжала подниматься. Казалось, плавились даже тени, неумолимо отступая под натиском адского пекла.

В жару пить горячий чай? Казалось бы, большего сумасшествия не придумаешь, однако заваренный на высокогорных травах, он действовал тонизирующе. И, вопреки здравому смыслу, обжигая внутри, охлаждал снаружи.

– Вы это слышали? – вдруг перебил лектора Краснов. Вскочил на ноги; облился кипятком, но даже не заметил этого.

– Нет, – встрепенулась Катя, оглядываясь по сторонам, – что ты слышал?

Укрываясь свободной ладонью от солнца, Дима всматривался вдаль, на противоположную сторону поля.

– Что такое? – спросил Баранов, поднимаясь.

– Показалось, наверное, – пожал плечами парень, – мне послышался смех…

– Смех? – переспросила Савицкая, округлив глаза. Теперь вся группа была на ногах.

– Детский смех, – уточнил Краснов, обводя взглядом подругу и преподавателя.

– Но откуда здесь могли?.. – Катя не успела договорить, как Дима ее перебил.

– Я не знаю. И не утверждаю. Быть может…

– Смотрите! – воскликнул Игорь, указывая вдаль трясущейся от возбуждения рукой. – Он прав. Там дети.

– Дети? – Савицкая не понимала, что происходит. Откуда здесь могли взяться дети? До ближайшего населенного пункта полдня ходьбы.

– Да! Дети! Мальчик и девочка, если не ошибаюсь. Почему мы не взяли с собой бинокль? – последнюю фразу он адресовал скорее себе, чем студентам.

– Игорь Степанович, я их вижу, – сообщил Дима, разглядев ребятишек лет восьми-девяти, снующих меж деревьев на самом краю леса. В руках у девочки раскачивалось лукошко – он прекрасно видел это даже с такого расстояния.

– Может, они заблудились, и им нужна помощь? – предположила Савицкая, разглядев наконец-таки детей.

– Вряд ли, – Баранов покачал головой, – резвятся. Не похожи на потеряшек.

– Но узнать стоит, наверное.

– Да, ты права. Пойдемте, посмотрим. Поблизости должны быть их родители. Скорее всего, они тут на отдыхе. Если у них есть вода, нам не помешает наполнить фляжки. Заодно и убедимся, что с детьми все в порядке.

– Хорошо, – согласился Дима, не спуская глаз с детворы. Они исчезали за деревьями, а в следующий миг появлялись вновь.

Катя подтянула джинсы и накинула на плечи рюкзак:

– А сейсмограф и лопаты? Оставим здесь или понесем с собой?

– Мы ненадолго, оставим все здесь, – распорядился Баранов. – Прикрыть ветками от греха подальше – будет достаточно.

Он ухватился за лямки рюкзака и оттащил сейсмограф к ближайшему кустарнику. Затем вернулся за лопатой и киркой. Даже с трех метров невозможно было разглядеть тайник, а уж если не приглядываться, так и подавно. Выровняв притоптанную траву, Баранов отряхнулся и махнул рукой, показывая, что готов идти.

И они пошли, взяв курс на противоположный край поля. Игорь бросил последний взгляд на разлом, на мгновение ощутил ту эйфорию, захлестнувшую в «коридоре», и горько вздохнул.

Пересохшая почва продавливалась под ногами, сухая трава крошилась под тяжестью ботинок.

Глаза слепило, несмотря на солнцезащитные очки.

– Мы их не испугаем? – поинтересовался Краснов. Он хотел закурить, но в последний момент сдержался. Не стоило показывать детям дурной пример.

– Я бы до смерти перепугалась, увидев людей в такой глуши, – призналась Савицкая.

Они прошли половину пути, когда дети в очередной раз скрылись за деревьями и больше не появлялись. Катя всматривалась вдаль, пытаясь различить за листвой маленькие фигурки: одну в белом платьице в красный горошек, а другую в темных шортиках и белой майке. Голоса еще доносились из зарослей, но самих детей не было видно.

– Надо ускориться, иначе мы их упустим, – Баранов прибавил шаг.

– Мы сейчас выглядим как маньяки, – усмехнулся Краснов, но от преподавателя не отставал.

Последние метры они едва не бежали.

Баранов ворвался под тень деревьев, приминая высокую траву. Согнулся пополам в попытке отдышаться. Содранную спину жгло от каждого движения, но он старался не обращать на это внимания. Всё потом, в лагере.

Сейчас главное – отыскать детей.

Игорь жестом приказал студентам замолчать. Он хотел понять, в какую сторону двигаться дальше. Дети и их родители должны быть где-то поблизости: возможно, они слушают музыку или громко разговаривают.

Баранов замер.

Пение птиц и жужжание насекомых мешали ему сосредоточиться.

Время утекало безрезультатно. Ребятишки как сквозь землю провалились.

И вдруг до их ушей донесся переливчатый смех.

– Туда, – прохрипел Баранов, и они бросились на звук.

Голоса звучали издалека.

Отгибая ветви кустарников, перепрыгивая набухшие влагой кочки, мало-помалу они настигали ребятишек.

Лес сжимался, в нем становилось темнее. Чаща раскинула свои когтистые скрюченные ветви, норовя ухватить на обед немного человечинки. Нет, это лишь обман зрения и чувств. Просто ветер окреп и пригнал облака, за которые спряталось солнце. Оттого и сумрак надвинулся плотной пеленой на изумрудный покров леса. Природа сгустила краски, словно воспротивилась погоне за беззащитными детьми.

Начнись сейчас гроза с беспросветным ливнем, Катя бы не удивилась. В любом другом месте, только не здесь.

– Игорь Степанович, вы их слышите? – Краснов ловил ртом воздух, с трудом ворочая языком.

– Да, – отозвался преподаватель, – они… уже рядом.

– Вам не кажется, что мы слишком далеко ушли? – попыталась воззвать его к разуму Савицкая.

– Еще чуть-чуть, – не отступал Баранов, – мне кажется… я различаю меж кустов… их силуэты.

И он побежал, превозмогая над уставшим телом; размахивая руками и сплевывая залетающую в рот мошкару. Ребятам не оставалось ничего иного, как последовать за преподавателем, подхватив его темп. Хруст веток под ногами и шелест листьев превратились в монотонный гул на заднем фоне, сквозь который с громовыми раскатами врывалось частое, хриплое дыхание.

– Вы их видите? – снова спросил Дима, догадываясь, что впереди никого нет, и они бегут в никуда.

– Теперь нет, – ответил Баранов, – но… они там. Я знаю.

– Я устал. Не могу больше…

– Мы близко, – Игорь сам уже хотел сдаться, как вдруг снова различил платьице в красный горошек, снующее меж ветвей. – Вижу, – чуть ли не взвизгнул от радости, не понимая, откуда взялась такая навязчивость. Они зашли далеко, и теперь вряд ли успеют вернуться в лагерь до темноты. А с собой ни спальников, ни палаток. С детьми все в порядке, Игорь чувствовал это – они знают, куда идут. Пора заканчивать эту бессмысленную гонку и возвращаться назад.

Да и ребята устали, им нужен отдых.

Здравый смысл рвался и в сознание Кати, кричал, что здесь что-то не так. Ну не могли маленькие дети уйти так далеко от родителей. Взрослые давно бы подняли тревогу, наполнив лес взволнованным зовом. А тут тишина, почти гробовая, не считая звуков самого леса и трех обезумевших геологов, устроивших забег по пересеченной местности.

За этими мыслями они выскочили из леса, один за другим, и замерли в изумлении.

– Ого, – только и смогла вымолвить Савицкая.

– Да вы, наверное, прикалываетесь?! – Дима не верил глазам, потирая их взмокшим, грязным рукавом.

– Да уж, – поддержал Баранов, разглядывая покосившиеся хибары, – деревня какая-то…

– И дети, стало быть, деревенские, – смекнул Краснов, – а мы перлись за ними хрен знает сколько. И теперь обратно еще тащиться.

– Кто знал, – Катя поправила бейсболку. – Зато сейчас мы уверены, что с ребятишками все в порядке.

– Где они, кстати? Кто-нибудь видит их?

– Я вообще никого не вижу, – Игорь двинулся вперед, желая лучше разглядеть поселение.

– Вы куда, Игорь Степанович? – насторожился Дима. – Мы всё узнали, пора и честь знать. Мы ж засветло не доберемся до лагеря!

– Я хочу посмотреть, – твердо заявил Баранов, но затем его голос смягчился. – Пару минут, и пойдем обратно.

– Пару минут, – согласился парень, поймав преподавателя на слове.

6

Поселение представляло из себя два десятка обветшалых домов, разбросанных на двух улицах. Одни выглядели плачевно: покосившиеся, с просевшим фундаментом, с рассыпающимися в труху бревенчатыми стенами, с разрушенными дымовыми трубами. Краска на фасадах давно облупилась и отваливалась кусками при сильных порывах ветра. Другие дома еще ожидала подобная участь. В полусгнивших заборах зияли дыры, штакетники раскачивались в безумном подобии ритма, а заросшие палисадники напоминали пустыри.

Катя шагала следом за Красновым по выщербленной колее, заменявшей в деревне центральную дорогу, и дивилась разрухе и запустению, царящим вокруг. По левую руку, в сараюшке с куском полиэтилена вместо окна, с противным скрипом хлопала единственная ставня, висящая на одной петле. У соседнего дома стонала калитка, некогда массивная и прочная, со временем превратившаяся в решето.

– Как в таких условиях можно жить? – прошептал Дима, проходя мимо дровницы с воткнутым в полено ржавым топором. С годами металл врос в дерево, став с ним одним целым.

У некоторых хижин и вовсе отсутствовали ограды.

Ребят окружил мир, отделенный от цивилизации не только расстоянием, но и временем. Здесь не было работы, властей и магазинов. Люди выживали лишь за счет себя.

В воздухе витал мертвецкий покой, пробуждая непонятные чувства. Даже не ужас, а бесконечную скорбь, сдобренную пригоршней таинственности и архаичности.

– Жутковато здесь, – уже громче проговорил Краснов.

– У меня мороз по коже, – призналась Савицкая, озираясь по сторонам, – не пора ли нам возвращаться?

– Еще минутку, – попросил Баранов, – мы так и не узнали, куда подевались дети.

Это был отдельный разговор. Катя пыталась восстановить в памяти события, начиная с момента, когда Краснов впервые услышал детский смех. Могли ли мальчик с девочкой добежать до деревни без передышки? Вряд ли. Даже учитывая, что они росли здесь и знали местность как свои пять пальцев – для ребенка нереально проделать такой путь на одном дыхании. И где же они сейчас? Зашли домой?

В таком случае, какая из этих хибар их дом? Савицкая все сильнее утверждалась в мысли, что кто-то сыграл с ними злую шутку. Осталось понять – для чего?

– А вы уверены, что дети действительно были? – вопрос повис в воздухе, заставив каждого прочувствовать острый привкус нелепости, источаемый каждым отдельным словом.

– Что значит «уверены»? – Игорь остановился и непонимающим взглядом уставился на студентку. – Ты же не хочешь сказать, что дети нам померещились?

Катя пожала плечами, не зная, что на это возразить.

– Всем троим?..

Она не могла объяснить свои чувства. О таких вещах не говорят вслух – к ним приходят подсознательно. Они как деформация трехмерного пространства в определенной точке. И эта деревня похожа на одну из таких точек.

– Она права, – вступился за подругу Краснов. – Игорь Степанович, пораскиньте мозгами. Мы шли на пределе своих возможностей, последнюю треть пути бежали, но не смогли их догнать. Это чушь собачья. Не могли они так быстро передвигаться. Они же дети.

– Допустим, это очень странно, – согласился преподаватель, – но они были реальны, как и мы с вами. Вы же тоже их видели! Видели же?

– Видели, – согласился Краснов, – но это еще ничего не означает.

– Означает, Дима! Это означает, что мы пошли не в ту сторону. Вот и все. А эта деревня и те ребятишки никак не связаны между собой. – Игорь попытался припомнить, на самом ли деле видел детей на подходе к деревне или разум сыграл с ним злую шутку.

– Тогда, тем более, нужно убираться отсюда, – вмешалась Катя, – нехорошее здесь место. Тревожное.

– Нехорошее, потому что древнее, убогое? – спросил Баранов.

Девушка снова повела плечами, горько при этом вздохнув.

– Я понимаю, что вы попали в некомфортное для себя место, но вы же… – он не договорил и нервно вздрогнул, когда прямо над ухом послышался скрипучий голос.

– Ребятки, а вы откедова к нам пожаловали?

– Фу, блин, – Краснов подпрыгнул от неожиданности.

Савицкая вскрикнула и отшатнулась в сторону.

Все трое уставились на дряхлую старуху в мешковатом замызганном платье. На ее ногах хлябали потертые калоши размера на три больше, чем требовалось. На голове повязан платок в цветочек (как панама у Краснова – автоматически пришла ассоциация у Савицкой). Бледное осунувшееся лицо покрывали глубокие борозды, и лишь глаза – голубые, выразительные – светились жизнью.

Похоже, старуха жила в доме, рядом с которым они сейчас стояли. Но дело в другом: как она смогла незаметно подойти к ним на расстояние вытянутой руки? Даже чекистам вряд ли такое под силу, не говоря уж о полуразложившейся бабке, которой на кладбище давно прогулы ставят. Катя понимала, что нельзя так думать о бедной старушке, живущей у черта на куличиках, но бабка до смерти напугала ее – до сих пор поджилки тряслись.

– Бабуль, ты что так пугаешь? – Дима перевел дыхание и пошел в наступление.

– Господь с тобой, внучек, – махнула рукой старуха, – и в мыслях не держала.

– Мать, ты в этой избе живешь? – поинтересовался Игорь, указывая на дом.

– В этой. А вы откуда будете? Ни разу у нас в «Хлопушках» вас не видала.

– Из Москвы мы. Меня Игорем звать. Это Дима и Катя. Мы ученые. Приехали установить, из-за чего землетрясение было. Слышали, когда бабахнуло?

– Из Москвы, значит! – зачавкала беззубым ртом старушка, словно пробуя столичное слово на вкус. – Как бабахнуло, слыхала. Как не услыхать то? Теперь тут постоянно бабахает.

Ребята переглянулись, не понимая, о чем речь. В итоге Краснов закатил глаза, мол, маразм у старухи, что с нее взять. А она меж тем продолжала:

– А я Варвара Спиридоновна. Спиридонна, как соседи кличут.

– Соседи? – уточнил Баранов. – Здесь еще кто-то живет? Дома не пустуют?

– А как же, – удивилась бабушка, – конечно живут. Чего нам, помирать что ли? Живем себе потихоньку.

– А ребятишки здесь есть? – Игорь указал примерный рост детей. – Вот такие. Мальчик и девочка.

– Сафроновы что ли? Так они вон там живут, по той стороне. Перед Шулеповым, старым хрычом.

– Понятно, бабуль, – Игорь повернулся к ребятам, – во, видали! А я вам что говорил? Здесь они живут!

– А что вам ребятёшки то? Мать у них хоть и полоумная, но следит, – старушка сделала акцент на последней фразе, как бы намекая, что семья у них имеется, и дети растут под присмотром.

– Ничего, мать. Мы их по пути просто встретили, но они от нас убежали. Вот и размышляем, из этой они деревни или нет.

– Так из этой, ребятки… из этой, – бабушка вдруг встрепенулась, заохала, хлопая себя руками по бедрам. – Что ж я, старая карга, совсем ни стыда, ни совести. Вы, поди, голодные с дороги то? Айдате в избу, покормлю вас хоть.

Ребята переглянулись, затем вопрошающе уставились на преподавателя. Игорь был обескуражен предложением и не знал, что ответить. С одной стороны, поесть бы не мешало (да куда там, он бы сейчас слона съел), да и воды набрать нужно, а с другой, не хотелось объедать бедную старушку. Быть может, у нее последние крохи остались, а воспитана так, что не может человека с дороги голодным оставить. Кто их знает, местные то обычаи?

– Да мы не… – начал Баранов, но оказался перебит бабушкой.