Текст книги "Гости незваные"

Глава 31

Одним прекрасным утром, просматривая подготовленные референтом бумаги с новостями, я обнаружил среди них довольно интересную. В ней сообщалось, что известный российский писатель граф Алексей Николаевич Толстой, судя по всему, задумал создать масштабную эпопею. Во исполнение чего он проштудировал сначала биографию императора, потом все, что смог найти про канцлера, и сейчас пытается установить знакомства с теми, кто знал этих двоих с начала века. В частности, с летчиками первых двух выпусков.

Поначалу я отнесся к этой новости без особого интереса. Подумаешь, к пяти моим официально опубликованным и чуть ли не во всем противоречащим друг другу биографиям добавится шестая. Причем, скорее всего, аналогичная по степени приближения к истине. Правда, у императора, в отличие от его канцлера, официально одобренное жизнеописание имелось всего одно, но Гоша, будучи человеком уравновешенным, не воспринимал это как дискриминацию. Так что пусть Алексей Николаевич пишет помаленьку, до того же Достоевского в смысле скорости создания текстов ему далеко. Лет пять точно уйдет, если не все десять или даже больше. Ведь «Хождение по мукам» он создавал аж девятнадцать лет, и вряд ли ему придет в голову укладывать эпопею про нас с Гошей меньше чем в три тома. Раз уж у нас нет и не предвидится гражданской войны, то про что же ему еще эпопейничать-то? Если вдруг возникнет такая потребность.

Но тут мои мысли приняли несколько иное направление. Ведь своего «Петра» в той истории он хоть и начал писать позже, но материалы-то собирал задолго до начала непосредственной работы. И даже писал что-то вроде набросков, один из которых стал рассказом. И все равно ему хватило времени только на один том, а ведь собирался довести своих героев как минимум до Прута! Я вспомнил, как мне было жалко в детстве, когда «Петр» кончился чуть ли не на полуслове, хотя про его последующие дела можно было написать еще как минимум две книги такого же объема…

То есть хрен вам, дорогой Алексей Николаевич, а вовсе не материалы к эпохальному роману о Георгии Первом и его верном спутнике Найденове. Я, как канцлер, не допущу, чтобы русский народ вместо полнообъемного «Петра Первого» получил какую-то очередную конъюнктурщину про нас с Гошей. Надо будет – и получше вас найдется кому такое написать. И за куда меньшие деньги, кстати.

Я уже хотел было распорядиться отправить ему приглашение, но вовремя одумался. Это же не заказуха про инженера Гарина! Человек должен написать нашего «Петра» как минимум не хуже того, что его аналог создал в том мире. И, значит, с ним нужно обращаться бережно, чтобы ненароком не испугать. Ибо большая часть российской интеллигенции никогда не страдала недостатком осторожности, скажем так. Так что пусть кто-нибудь из тех летчиков, что сейчас работают в Гатчине, но летать начали еще в Георгиевске на «Святогорах», договаривается с ним на предмет набиться в гости за компанию с одним своим знакомым. Даже не так – не просто знакомым, а первым инструктором, который в те далекие времена учил его летать. Толстой же не знает, что этого инструктора зовут Георгием Андреевичем, и поэтому не будет заранее волноваться. А там я в спокойной домашней обстановке разъясню Алексею Николаевичу, что задуманная им книга пусть лучше маленько подождет. Если уж писать про русских деятелей, то начинать надо с первого из них, то есть с Петра.

И вот через три дня во исполнение этого плана после ужина у величества я поехал не в Гатчину, а по Невскому почти до Знаменской площади. Там в скромной пятикомнатной квартире на втором этаже доходного дома Круглова обитал будущий классик. Старший штурман правительственного авиаотряда полковник Голубницкий, один из тех казачат, которые приехали в Георгиевск с Полозовым после его посещения родной станицы, уже ждал меня у подъезда.

– Георгий Андреевич, – шепнул он мне, когда мы поднимались по лестнице, – может, кого другого найдете про вас писать? Читал я его «В небе Атлантики» – ведь вранье же почти наполовину!

– Это называется не вранье, – просветил я полковника, – а художественный вымысел. И всего пятьдесят процентов этой составляющей вполне позволяют отнести данный труд даже к документальной прозе. Вот когда отклонения от истины заходят за две трети, то это уже литература художественная. Если, конечно, она написана хорошо, но с этим у Алексея Николаевича полный порядок. Правда, у многих других текст выходит такой, что его читать тошно, тогда это действительно вранье, и больше ничего. Но, между нами, я как раз и хочу отговорить Толстого от его затеи, потому мы с вами и приехали к нему в гости.

Поначалу Толстой меня даже не узнал, ибо ни разу не видел без черного мундира и зеркальных очков. А узнав, растерялся. Однако заранее проинструктированный полковник тут же достал бутыль фишмановки и, мастерским движением наполнив три стакана, предложил выпить за успехи российской литературы. Это оказалось неплохим противошоковым, писатель порозовел и обрел способность говорить связно, но для закрепления эффекта полковник повторил операцию, правда, уже без моего участия. После мы закусили и перешли к литературной беседе.

Вопреки ожиданиям, Толстой согласился с предложением написать про Петра практически сразу. Однако с временны́ми рамками произведения у нас поначалу возникли разногласия.

– Алексей Николаевич, – убеждал я его, – ну что такое один том? Лев Николаевич и то свою «Войну и мир» растянул на два! А ваш потенциал не ниже. Народу нужно масштабное эпическое полотно! Так что ваше предложение закончить роман нарвской победой мне даже как-то странно слышать. Героев надо довести как минимум до Прута!

– Н-но ведь это было п-поро… поражение! – категорически не согласился будущий классик. – Нельзя кончать книгу п-поражением. Ик! Т-тогда придесс…ся вести их дальше, а они к тому времени будут – ик! – уже очень старыми. Нехр… нехорошо это. Ик.

– А как же вы тогда собирались писать про меня? – резонно удивился я. – Мне ведь не пятьдесят и даже не шестьдесят лет от роду, так что они по сравнению со мной все равно останутся молодежью! Нет, ваши аргументы представляются несколько надуманными.

В конце концов мы сошлись на том, что роман будет состоять из двух больших томов и действие дойдет не менее чем до Полтавской битвы. После чего Толстой выбил-таки себе право вернуться к произведению про императора с канцлером, но обещал и тогда не прекращать работу над продолжением «Петра». Решив, что для начала это неплохой результат, я стал прощаться. Тем более что Толстой оказался не только не Достоевским, но даже и не Фадеевым, в том смысле, что всего с двух стаканов под конец беседы так и норовил заснуть прямо за столом. Ничего, подумал я, спускаясь к машине. Какие его годы, у молодого человека еще все впереди.

Следующим утром я только-только собрался еще маленько подумать про Петра и его эпоху, как позвонила Танечка и сказала, что у нее есть новости. Ну что же, опять придется с сияющих вершин искусства спускаться к низменной повседневности, подумал я и пригласил даму на утренний кофе. Правда, на сей раз он был из Бразилии, а не из Ярославля.

– Есть новости из Каспийска, – сообщила мне директриса.

– Неужели мы наконец-то дождались? – всплеснул руками я. – А то у меня уже и надежда стала как-то помаленьку угасать. Не разочаровывайте же, говорите – хоть и черт знает как поздно, но оттуда все-таки кто-то сбежал?

– Увы, шеф, вынуждена вас огорчить. Конфетку возьмите, мне дочь говорит, что они помогают от расстройства. Еще никто не сбежал, пока только один готовится. Но это и ладно бы, мы ничего другого не ждали, однако новость в том, что на него донесли. В лучших традициях, то есть под покровом ночи и взволнованным шепотом. Да и вообще от этого побега с самого начала попахивало театральщиной, вот такое у меня сложилось впечатление. Уж продукты-то можно было не закупать в магазине! Да и матрац у потенциального беглеца отличается от тех, что были завезены в Каспийск на общих основаниях.

– Он собрался уплыть от нас на надувном матрасе? Не иначе какой-то бывший диссидент операцию планировал. Или тот, кто их ловил, разница небольшая. То есть мы имеем либо подставу, либо отвлекающую операцию, я правильно понял?

– Еще я допускаю, что это просто чья-то попытка выйти на связь с нами без санкции начальства. Но в любом случае беглеца надо брать, причем уже после того, как он достаточно удалится от берега.

Разумеется, мы с самого начала понимали, что желающие тайком покинуть остров Николая I обязательно найдутся. Поэтому вот уже седьмой год ДОМ имел в своем составе кроме всего прочего и военно-морские силы. В данный момент они представляли из себя первую и вторую рыболовецкие флотилии с Аральским консервным комбинатом в качестве базы и юношескую морскую школу имени адмирала Бутакова. Само собой, все траулеры имели отличный ход и были неплохо вооружены. Ведь какую-нибудь удирающую селедку надо еще догнать. И мало ли какие чудовища могут скрываться в темных глубинах почти неисследованного Аральского моря. А корабли морской школы кроме того несли еще и самое современное, то есть прямиком из двадцать первого века, оборудование для радиоразведки.

Вечером двадцать девятого июля дозорный катамаран «Рысь», как обычно, вышел на патрулирование. Правда, в отличие от штатных рейдов сейчас его сопровождал почти такой же «Манул», отличавшийся отсутствием мощного комплекса ночного видения на крыше рубки, но зато – наличием двухместного легкого вертолета.

– Есть сигнал с острова! – сообщил радист сидевшему рядом с ним капитану.

Аральские катамараны кошачьей серии представляли собой уменьшенные пятидесятитонные копии океанских – «Марии» и «Герасима», которые неплохо показали себя в японскую и черногорскую войны. Экипаж состоял из шести человек, но сейчас оба корабля имели на борту еще и группы усиления.

– При таком ветре часа через два уже можно ждать гостя в зоне захвата, – заметил капитан и, сказав в микрофон несколько слов для «Манула», чуть подкорректировал курс.

Через час сорок мичман с ноктовизорного поста сообщил:

– Вижу объект, расстояние от нас пять и шесть кабельтовых, от острова – шестьдесят два. Идет точно на нас, скорость порядка трех узлов.

– На что он хоть похож-то, а то ведь мы торпеды не взяли? – усмехнулся капитан.

– Как и было обещано, на голого мужика с надувным матрасом. Ой-ё, он какой-то мощный фонарь включил, у меня второй и третий экраны засветило! Можно, я ему за это в рыло дам, как возьмем? Легонько, чисто в воспитательных целях.

– Разговорчики! – прикрикнул капитан и всмотрелся в ночь. Точно, вон он мигает. Три коротких вспышки, потом три длинных, снова три коротких…

– Он, между прочим, SOS передает, – отложив ночной бинокль, пояснил и без него очевидную вещь радист. Капитан, бросив в микрофон: «Делай как я», – двинул оба сектора газа вперед до упора и крутанул штурвал влево. После чего объявил повышенную готовность группе усиления и расчету носового крупнокалиберного пулемета.

Катамараны взревели тринклерами и, быстро набирая скорость, понеслись к терпящему кораблекрушение матрасу.

В результате вовремя проведенных спасательных работ первого августа я уже виртуально присутствовал на допросе доставленного в Гатчину беглеца. Впрочем, не так уж прямо он и тонул, у его матраса просто сдулась одна секция из трех. И морзил SOS он больше для того, чтобы патрульные корабли случайно не прошли мимо, а то ведь пришлось бы изображать из себя Алена Бомбара еще как минимум сутки, пока ветер не прибил бы его к берегу. Да и там его ждала не гостиница или хотя бы камера, а пустынный приаральский пейзаж. Никакого сопротивления при задержании беглец не оказал. Наоборот, он сразу сказал, что имеет важнейшие сведения, которые немедленно нужно доложить на самый верх. Так как это вполне совпадало с инструкциями, то пойманного погрузили в «Пчелку» и отправили именно туда. И вот теперь он распинался перед Татьяной.

Первым делом допрашиваемый заявил, что он не кандидат технических наук Романецкий, а капитан ФСБ Каширин из управления «С» службы экономической безопасности. В ответ на это Татьяна тоже представилась. Гость то ли действительно впечатлился, то ли просто очень правдоподобно это изобразил, и продолжил:

– Мое официальное задание – добраться до любого американского консульства или посольства и вручить им айпад, который был в моих вещах. Пароль… разрешите бумагу и ручку? Спасибо, вот он. Там записано обращение к правящим кругам США и некоторые материалы для доказательства того, что оно идет из другого мира.

Тем временем Татьяна повернула бумажку так, что она оказалась в поле зрения одной из камер, через которые я наблюдал за происходящим. Честно говоря, пароль этот меня разочаровал – всего лишь нецензурное слово из шести букв, означающее ну очень большую неприятность, набранное русскими буквами в режиме английской клавиатуры. Такой пароль и наши спецы подобрали бы довольно быстро, пусть он и начинается с заглавной буквы. Вот ей-богу, я ожидал от ФСБ большей изощренности. Прямо неуважение какое-то к нашим спецслужбам!

– Но от своего непосредственного начальника, полковника Валерьева, я получил другие инструкции, – продолжал колоться капитан. – Провести подготовку к побегу так, чтобы ваши службы имели возможность ее обнаружить, и после ареста поставить вас в известность о том, что руководство ФСБ получило сведения о вашем мире и намерено установить контакты со своими коллегами из здешних САСШ.

А вот это вполне возможно, подумал я. Потому как помимо поисков Бадмаева в ДОМе разрабатывался еще и план похищения полковника Флетчера, занимавшегося со стороны УСС обеспечением операции по похищению Рекса. Как только провернем это дело – милости просим, хоть в соседнюю камеру, хоть прямо в ту, где будет сидеть полковник. Скоро там наш гость перейдет к персоналиям?

Танечку, однако, заинтересовало другое.

– Простите, но мне не совсем понятна лично ваша мотивация. Да, я читала о случае, когда во время Отечественной войны по заданию командования советский разведчик раскрылся перед абвером, прекрасно зная, что его ждет после ареста. Но у него было за что идти на такой подвиг. А у вас?

– Насколько меня поставили в известность, – осторожно ответил капитан, – ваше Охранное отделение не практикует… э-э… силовых методов.

– А при чем тут охранка? – развеселилась Татьяна. – Ваше дело исключительно в компетенции Службы имперской безопасности, директором которой являюсь я. Вам что, ничего не рассказали про ДОМ?

– Там – ничего. На острове ходили слухи про ДОМ-2, но достаточно неправдоподобные. Якобы это что-то вроде латиноамериканских эскадронов смерти.

– Дорогой Юрий Степанович, – вздохнула дама, – если вы говорите правду, во что мне почему-то хочется верить, то вас натурально использовали втемную. Или ваше начальство само ничего не знает, что с моей точки зрения еще хуже. В общем, дабы вам в дальнейшем руководствоваться не слухами и сплетнями, а совершенно точной информацией, давайте-ка я устрою для вас небольшую экскурсию.

Танечка нажала кнопку своего селектора.

– Добрый день, господин Ли. Вы сейчас ничем не заняты? Как, и даже ни одного клиента на очереди? Ну вот и верь после этого воплям про наш кровавый режим. Но все равно, можно мне обратиться с просьбой? Сейчас к вам приведут одного молодого человека. Покажите ему, пожалуйста, ваши инструменты, приборы, рабочие места. Объясните, что там зачем, как используется, поделитесь с ним наиболее интересными случаями из вашей богатейшей практики… я вас этим не очень затрудню? Спасибо, экскурсант будет у вас минут через пять.

После этих слов Татьяна снова обратилась к капитану:

– Вы пока сходите, куда проводят, побеседуйте с интересными людьми. Потом вас покормят, время уже обеденное. Вы же вроде еще не завтракали? Это хорошо, а то у некоторых от избытка информации там уже случались не очень приятные эксцессы. Ну а ближе к вечеру мы продолжим нашу беседу, причем, возможно, и в несколько расширенном составе.

Глава 32

Всякое событие, если оно происходит хоть и не впервые, но через достаточный промежуток времени после предыдущего раза, имеет элемент новизны. Вот и я после допроса Каширина пребывал в несколько приподнятом настроении. Подумать только, Россию опять продали! Так ведь сразу и не припомнишь, когда подобное было в последний раз, пусть даже и по мелочи. А тут все всерьез, как положено. Продали нас не Туркмении и даже не Уругваю, а сразу Соединенным Штатам. Правда, хотя бы приблизительного порядка сумм капитан не знал, но я надеялся, что это уж как-нибудь не меньше миллиарда. Впрочем, для разрешения финансовых проблем у нас существует одноименный департамент ее величества Маши, а мне надо позаботиться обо всем остальном. В самых общих чертах картина выглядела следующим образом.

Целиком к проекту по связи с нами ФСБ не допустили. Просто поставили в известность, что совершен прорыв в физике, и теперь под Коломной появился объект, с которого возможна отправка людей и грузов в иной мир. О нашем посольстве на Даниловской фээсбэшники разузнали сами. После чего руководство службы малость обиделось и начало чесать репу. Мол, как же так без нас, когда тут такие деньги! И вообще это угрожает безопасности Российской Федерации. Значит, для уменьшения подобной опасности тут же слили сведения о нас американцам. Правда, знали они не так чтобы уж очень много. По их сведениям, технически наш мир пребывал на уровне конца сороковых годов, но с прорывами в некоторых областях. Так, якобы мы значительно опережаем их двадцать первый век в области медицины. И про магнитоплан, блоки для постройки которого уже пошли в Федерацию, наши продавцы знали. Подробностями же о жизни империи они не располагали вовсе, кроме того, что у нас недавно закончилась мировая война, где мы разгромили Англию и Штаты.

Неизвестно, насколько американцы поверили в эту историю, но они тут же потребовали установить связь с аналогом их страны в нашем мире, во исполнение чего капитан Каширин и оказался на острове Николая I. Кстати, где он находится на самом деле, капитан узнал только в нашем мире, да и то не сразу. При его отправке считалось, что город Каспийск построен на острове Кулалы, что в Каспийском море.

С мотивами, которыми руководствовался Каширин, мы разобрались довольно быстро. Во-первых, капитана действительно не больно-то прельщала работа по сути на американцев. А во-вторых, в пересказе его начальника наши спецслужбы мало отличались от таковых в николаевской России. Якобы страдали выходящим за рамки здравого смысла либерализмом. Впрочем, для осознания полной ошибочности данного постулата Каширину вполне хватило где-то часа, проведенного в гостях у господина Ли-старшего, – естественно, в роли экскурсанта, а не клиента. И вероятность того, что его наградят за ценные сведения и отправят в двадцать первый век поддерживать связь с прогрессивными силами внутри ФСБ, теперь уже казалась ему не слишком большой.

– Но она все же есть, – обнадежил я малость приунывшего капитана. – И зависит исключительно от вашей искренности.

Действительно, от него в сущности могло потребоваться всего лишь доставить контейнер перехода своему начальнику. Правда, имелась и еще одна тонкость, о которой я и спросил:

– Насколько высоко вы оцениваете свои шансы остаться на свободе после возвращения?

– Процентов в девяносто. Ведь я должен буду и дальше поддерживать установленную связь.

– Из сравнительно комфортабельной камеры, – предположил я. – В общем, у вас есть о чем подумать, да и у нас тоже.

Танечку же дальнейшая судьба капитана пока не очень интересовала.

– Координаты полковника известны, наиболее вероятные маршруты передвижения мы уточним, так что капешку ему быстрее доставят мои девочки, – объяснила она. – А вот насчет Петра Сергеевича не все до конца ясно. Почему его до сих пор не купили или хотя бы не попытались этого сделать?

– Думаю, потому, что там пока работают все же наши, а не амеры. Есть какая-то конечная сумма, и с какой стати расходовать чуть ли не всю ее на Никонова, себе-то тоже надо оставить, и не гроши. Мало он не возьмет, тут вряд ли кто сомневается. Да и не обязательно покупать начальника, исполнители часто куда предпочтительней. Ведь почти никто там не знает, что Никонов практически всю работу тащит на себе. Для них он не покидает Федерации. А вот когда американцам будут предоставлены железные доказательства существования нашего мира, они не пожалеют ничего, чтобы купить не только Петра Сергеевича, но и премьера. Ну или убрать, если с покупкой возникнут трудности. Так что надо, пожалуй, в ближайшее время, то есть до его очередного отбытия на ту сторону, побеседовать на эти темы с Никоновым.

Новости сильно обеспокоили Петра Сергеевича, и это меня даже несколько удивило. Он что, всерьез считал – не допущенные до глубин кормушки генералы это вот так просто возьмут и стерпят? Странно, вроде раньше за ним повышенного альтруизма не замечалось. В общем, он попросил о срочном открытии портала для доклада премьеру.

– Никак вы не привыкнете к парадоксам времени, – напомнил я ему. – Пока вы здесь, до следующего портала там ничего произойти не может. А вот нам как раз надо кое к чему подготовиться, на что потребуется не меньше недели.

Вечером я докладывал о новостях императору. Гошу почти сразу заинтересовал вопрос – а как, в случае чего, Каширин будет доказывать существование нашего мира?

– Вообще-то это от него и не требуется, – пожал плечами я. – Ему поручено всего лишь передать айпад американцам. Пусть предоставит начальству видео этой передачи, вот и все.

– То есть ты где-то соорудишь макет штатовского посольства?

– Да ну их, больно жирно будет. Израильское почти такое же и расположено рядом. Арендую его на полчаса, в такой малости мне Немнихер не откажет. Даже народ из коридоров выгонять не буду, для полной достоверности. Физиономии тамошних клерков от морд их американских коллег почти не отличаются. Кстати, мне Никонов намекнул насчет того, чтобы мы авансом устроили нечто вроде нашей предыдущей демонстрации у Гавайев, только они предупредят американцев.

– Какие такие авансы? – возмутился император. – Еще когда было сказано – утром деньги, вечером стулья! И ничего глубже человечество с тех пор не придумало. Нет уж, пока не прояснится с Курилами, мы сидим тихо. Не успеют их съесть американцы, если Федерация не начнет тянуть резину. А Никонова отправим вместе с девочками, которые пойдут на связь с тем полковником.

– Чуть позже девочек, чтобы зря не смущать человека, – уточнил я. – Можно бы его вообще попридержать, но неудобно. Да нам, в конце концов, и не так страшно, если туда протечет еще какая-то информация в дополнение к имеющейся.

На подготовку встречи с полковником Валерьевым ушло пять дней, после чего мы с величеством отправили в двадцать первый век сначала двух Таниных сотрудниц, потом Никонова, а затем два вечера подряд почти по часу держали микропортал. За это время девочки дождались возвращающегося домой полковника, а далее события пошли довольно быстро.

У подъезда с Валерьевым поравнялась девушка и передала привет от Юрия Степановича и приглашение с ним повидаться, что заняло четыре секунды. Полковник подумал еще две и согласился. После чего ему была передана капешка (одна секунда) и озвучена краткая инструкция по ее использованию (пять секунд). А затем девушка продолжила свой путь вдоль дома, разглядывая номера квартир на табличках, а полковник прошел в подъезд.

Через десять минут он вышел, причем уже в тренировочном костюме, прошелся до ларька на углу, взял три бутылки «Балтики» и направился к мужикам у гаражей, которые довольно давно сидели там с пивом. Поздоровался, присел, чуток поговорил за жизнь, откушав в процессе этого пару бутылок, а потом встал и зашел в узкий промежуток между гаражами и бетонным забором подстанции, с незапамятных лет используемый местным населением в качестве туалета. Примерно в метре перед собой нашел место почище и положил туда кубик прозрачной гранью к себе.

Через десять минут он был уже в моем кабинете, где кроме меня, как полковнику и обещала девушка, его ждал капитан Каширин.

После взаимных представлений Валерьев, спросив разрешения, обратился к капитану:

– Ну, Юра, как тебе тут показалось?

– Нормально, Антон Кириллович. Камера двухкомнатная и с санузлом, питание трехразовое и получше, чем в нашей столовой. В общем, жить можно.

Затем капитана увели, и мы приступили к беседе.

– Поскольку вы мой гость, то спрашивайте первым, – предложил я.

Честно говоря, первый вопрос полковника меня несколько удивил. Он спросил:

– Что ждет Юрия?

– Так как он уже пошел на сотрудничество с нами, то обвинение в нелегальном проникновении на территорию Российской империи ему предъявляться не будет, соответствующую бумагу я уже подписал. И, значит, возможны два варианта. Первый – он ограничивает свое сотрудничество только рассказами. Тогда ему придется посидеть у нас до того времени, когда его появление у вас уже не сможет нам повредить. Это может оказаться не таким уж малым сроком, признаю. Второй – он соглашается на инсценировку вручения айпада американцам, после чего возвращается к вам и рапортует о выполнении задания.

– Он выберет второй вариант.

– Теперь моя очередь спрашивать, согласны?

Валерьев кивнул.

– Скажите мне, Антон Кириллович, почему, занимая не такую уж и маленькую должность, вы с женой и практически взрослым сыном живете в трехкомнатной квартире постхрущевской девятиэтажки?

– Если бы вы не были канцлером империи другого мира, – улыбнулся полковник, – то я подумал бы, что вас подговорила моя жена. Она одно время регулярно задавала мне этот вопрос, но сейчас, правда, уже перестала. Так вот, причин тому две. Первая – при размерах моего не такого уж и маленького жалованья для покупки квартиры, заведомо лучшей, чем имеющаяся, потребуется не менее семи лет. При условии, что кормить семью будет жена на свою учительскую зарплату, а квартиры за это время не подорожают. Ипотека может уменьшить этот срок до полутора лет, но зато потом из-за выплат семейный бюджет будет урезан не меньше чем на треть. Если бы нам негде было жить, я бы пошел на такое, а так не вижу смысла. Вторая причина – больно уж место мне нравится. И от работы недалеко, и Тропаревский парк прямо под окнами. Про машину будете спрашивать?

– Вроде наши девочки не нашли в ней ничего особенного, – хмыкнул я.

– Что говорит об их не самой лучшей подготовке. Это же «Порше девятьсот одиннадцать Каррера эс»!

– М-да, про такие машины им действительно почти не рассказывали. И чего же вы на ней сюда не приехали? Я бы, с вашего позволения, разумеется, с удовольствием прокатился. По стрельнинской трассе, например. Но все равно, до типичного чиновника вашего уровня вы по благосостоянию заметно недотягиваете.

– Это потому, что я не чиновник, а офицер. А насчет «порше»… коли вы серьезно, в следующий раз могу приехать и на машине, если мне объяснят как.

– Непременно. Ну а пока жду вашего очередного вопроса.

Наша познавательная и интересная для обеих сторон беседа затянулась до часу ночи. В процессе нее мы пришли к устному соглашению, что полковник будет и дальше информировать нас о тех телодвижениях своего начальства, указания на которые совершенно явно не получены официальным путем от президента, премьера и прочих, имеющих право. Мы же в качестве ответной любезности обещали посвящать Валерьева в те детали наших с Никоновым дел, которые, вне всякого сомнения, окажут большое влияние на состояние дел в России. В частности, я ему в самых общих чертах рассказал про эффект Арутюняна, про планы насчет Курил и как эти вещи связаны между собой.

Кстати, поначалу полковник отнеся к данной затее без восторга. Просто потому, что идея вот просто так взять и отдать кому-то свои земли казалась ему не самой удачной. Пришлось объяснить, что по факту отданы будут далеко не все Курилы, а только пара мест, куда и сейчас никто не суется аж с сороковых годов. А в обмен, кроме установки для межмирового переброса, Россия получит и расширение возможностей по освоению всей остальной территории архипелага. В общем, наши прения на курильскую тему закончились тем, что мы решили обмениваться информацией еще и по этому направлению.

Под конец встречи мы обсудили возвращение Каширина в двадцать первый век. Услышав, как это предполагалось по официальной версии, я только покачал головой. Якобы капитана унесло в море во время купания. После чего две недели, или сколько ему там потребуется, он робинзонил на берегу, питаясь прибрежными рыбками и ящерицами, пока не нашел способ вернуться на остров.

– Неужели ваше начальство считало, что у этой легенды есть хоть малейший шанс? – удивился я. – Да в такую сказку не поверила бы и николаевская охранка.

– А оно и рассчитывало примерно на такой уровень противодействия, – пояснил полковник. – Но я готов принять участие в разработке более правдоподобной легенды.

Так что где-то примерно за час мы согласовали основные положения истории, достойной пера Яна Флеминга. О том, как Каширин двое суток добирался до поселка Муйнак, где нанялся кочегаром на местный пароходик и доплыл до Аральска. Как он на попутном товарняке доехал до Астрахани, где ему пришлось пойти на квартирную кражу для обзаведения деньгами. Дальше – трехдневная поездка в Питер, где он наконец сможет добраться до американского посольства.

А вот вторая половина одиссеи резко отличалась от спланированной в Федерации. Каширин не станет возвращаться на Арал, а отправится в Георгиевск. Потому что ему удастся раздобыть сведения, что там тоже есть установка межмирового переброса. И в Георгиевске этот Джеймс Бонд соблазнит наивную и невинную девушку, техника при той самой установке. То есть кроме обеспечения своего возвращения отважный разведчик еще раздобудет пусть и неполные, но все-таки довольно основательные сведения о работе установки переброса.

– Хоть одно слово правды в этих сведениях найдется? – усмехнулся полковник.

– И даже не одно. Чем вам предлоги не слова? А они будут абсолютно правдивы.

Ну и закончится эта история тем, что ошалевшая от любви девица поможет капитану зайцем проникнуть в Федерацию. При расставании он поклянется любимой, что, исполнив свой долг, обязательно вернется к ней. Или заберет ее к себе, это смотря по обстоятельствам.

– Мелодрама, – поморщился полковник, – но ничего, сойдет.

Можно, конечно, сказать, что канцлеру как-то не по чину лично сочинять подробности подвигов чужих шпионов. Но даже если бы это и было лишним, то, в конце концов, имеет же право тот самый канцлер иногда отдохнуть душой? Вот только в данном случае имел место не только отдых, но и работа. Просто беседа – это одно, а совместное творчество – уже несколько другое. В процессе него личность партнера раскрывается полнее и шире, а как можно более развернутое впечатление о полковнике мне было необходимо.